02.03.2016 в 22:15

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016, спецквест

Название: На краю Терры
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Юлиан Минц
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Задание: край света
Исходники: видео "Легенда о героях галактики" (основной сериал), аудио Пикник "Там, на самом краю Земли"
Продолжительность и вес: 1,46 мин и 16,07 МБ
Краткое содержание: Юлиан прилетел на Терру, в Гималаи, за ответами, но опоздал и нашел лишь пепел...
Примечание: АУ сюжета аниме.

В каноне "Легенды о героях Галактики" Земля (там ее называют Террой) — отсталая и малонаселенная

планета, так как человечество давно расселилось по другим планетам, от которых Земля находится далеко. Путешествие на Терру в ЛоГГе — это поездка на "край света", да еще и в Гималаи, где в подземных бункерах находится база терраистов — религиозных фанатиков. Добраться туда без проводника невозможно, то есть это совсем "край края света". Приквел к клипу "Как братья"
Размещение: после деанона, пришлите автору ссылку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "На краю Терры"

АВИ пикник логг 6 файл фильма from LoGHAU2016 on Vimeo.

Название: Сказ о том, как Райнхард и Ян край света нашли
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Ян Вэньли, Райнхард фон Лоэнграмм
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Задание: край света
Размер: 614*800
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Сказ о том, как Райнхард и Ян край света нашли"

Название: На краю заката
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016, анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 787 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Зигфрид Кирхайс
Категория: броманс
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: G
Задание: край света
Предупреждения: AU, OOC, канонная смерть персонажа
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "На краю заката"

Шторы задернуты так плотно, что даже погода за окном испортилась. Наверное, солнце обиделось, что его не пускают в комнату.
Свет выключен. Если бы был полог, то он обязательно бы попросил его задернуть. Ему душно, но не хочется открывать окно.
Просить, чтобы открыли окно.
Будь проклята эта унизительная слабость. Что толку, во власти над галактикой с трудом можешь встать?
Единственный источник света в комнате — свеча. Она скоро догорит, испустив напоследок тяжелый кисловатый дымок. В этот же миг зайдет Эмиль и установит новую.
Райнхард не желает солнечного или электрического света, но хочет, чтобы одна свеча все время показывала путь.

Услышать гостя почти невозможно, но увидеть легко: язычок пламени дрожит, когда открывается дверь. Кирхайс заходит стремительно. Как всегда. И, как всегда, легко склоняет голову в поклоне, приветствуя своего императора.
— Тебя долго не было, Кирхайс, — оказывается, в горле пересохло.
Стоит кивнуть — и Кирхайс, уже оказавшись у изголовья, протягивает стакан с водой. Он был рядом, у самой подушки, но даже попытка взять его самому окажется для Райнхарда болезненной.
— У тебя сейчас много дел.
Играя, Райнхард не отдает стакан, а просто разжимает пальцы — на постель не прольется ни капли. Так же аккуратно и четко Кирхайс подхватил галактику, выпадающую из рук своего императора.
Кирхайс стоит рядом — молчаливый и неподвижный. Приходится поманить его пальцем, чтобы подтянуть к себе за прядку, как когда-то давно.
Тугой локон легко намотать на палец.
Хорошо, что Кирхайс не стал отращивать волосы, как сам Райнхард. Тогда он бы собирал их в хвост, чтобы не мешали, и Райнхард был бы лишен последнего из удовольствий.
— Ты помнишь, как мы были детьми?
Кирхайс молча садится на край постели. Теперь они вдвоем смотрят, как захлебывается догорающая свеча.
— Аннерозе подарила билеты. Мы бежали от самой автобусной станции, чтобы успеть к открытию, помнишь?.. Солнце, лето, женщина с верещащим младенцем на руках. Мне так хотелось, чтобы он замолчал. Охранник подкручивал ус, наслаждаясь нашим нетерпением. Я помню. Как сейчас помню.
Действительно помнит — жесты, запахи. Как пыльно и тесно было у кассы, как медленно шевелилась старуха, придирчиво изучая блеклые проходки. Выставок было две, но по этим билетам можно было пройти только на одну. Они выбрали тогда не колеблясь. Про Игдрассиль им рассказывали с детства. Что толку смотреть на то, как корни ест Нидхёгг, макушку — олень, а ствол гибнет от гнили? Они пошли смотреть на другой древний мир.
Деревянные ступени скрипели немилосердно. Кирхайс шепотом сказал, что не стоит рассчитывать на перила. Они шатались, стоило хоть немного опереться на них. Когда Райнхард перешагнул порог, то показалось, что и пол качается, как палуба корабля. Только не обычного, космического, а древнего морского.
В комнате были реки, гора и даже маленькое озеро, нарисованное на полу пронзительной синей краской. Деревья едва доставали Райнхарду до макушки, но учтиво шелестели бумажными листьями, стоило пройти мимо.
Звезды над головой были совсем другими. И дело даже не в том, что это были тусклые лампочки в потолке, а в том, что они превращались в фигуры незнакомых людей и животных.
Райнхард наслаждался этим миром-в-банке.
Он обошел гору, упирающуюся своей почти настоящей снежной шапкой в самое небо. С одной стороны от нее была нарисована луна, с другой — солнце. У древней Терры была одна звезда и одна Луна.
Оглянувшись, Райнхард не смог сдержать смех, и этот смех тут же разлетелся по комнате, отражаясь от стен. Кирхайс шел так осторожно, будто действительно боялся, что пол сейчас провалится. Он первым подошел к стене и отпрянул.
Оказалось, что пол не касается ее и можно заглянуть вниз. Не мешкая, Райнхард подошел к самому краю и лег на живот.
Футболка испачкается, но Аннерозе не станет ругаться. Она поймет. Когда еще сможешь заглянуть за самый край мира?
Там, внизу, было море. Оно светилось в темноте. Райнхард увидел чешуйчатую спину морского змея, который оплетал огромную качающуюся на волнах черепаху. От сияния воды ее панцирь казался зеленоватым и немного осклизлым. Наверное, так бывает со всеми черепахами, которые всегда живут в море. У нее на спине, стараясь не шевелиться, стоял слон. Сначала Райнхард увидел только одного, но потом понял, что трое удерживали на себе тяжесть земной тверди.
Они с Кирхайсом долго блуждали между игрушечных деревьев и даже попытались залезть на гору, но не получилось. Гора была неприступной и немного истертой с самого пологого склона.
На обратном пути Кирхайс купил им обоим мороженое. Они шли и смеялись, обсуждая, какими же глупыми были эти древние люди.

— Сегодня я загляну за край мира и узнаю, что именно прячется там, — голос не дрожит.
Райнхарду бы хотелось увидеть, вспомнил ли Кирхайс? Улыбается ли воспоминанию, как улыбается ему сам Райнхард, но сложно повернуть голову.
Достаточно того, что он молча сидит рядом и слышно его мерное, успокаивающее дыхание.

***
Комната погружается в темноту на мгновенье, не больше.
Кирхайс успевает включить мертвый электрический свет до того, как Эмиль зажжет новый фитиль.
Свеча больше не нужна.

Название: Герои Галактики на краю света
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Оливер Поплан, Юлиан Минц, Катерозе фон Кройцер, Ян Вэньли, Вальтер фон Шёнкопф и др.
Категория: джен
Жанр: трейлер
Рейтинг: PG-13
Задание: край света
Исходники: Audio: Pirates of the Caribbean: At the World's End (Official Trailer); Video: "Legend of the Galactic Heroes"
Продолжительность и вес: 02:17; 46,6 Мб
Предупреждения: AU, кроссовер
Размещение: после деанона, запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Герои Галактики на краю света"

Герои Галактики на краю света from LoGHAU2016 on Vimeo.

Открыть все MORE

---

Вообще-то с Днюхой как бы...

Самый неоднозначный адмирал Райнхарда)))

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн, блокнот

---

15.02.2016 в 12:29

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Драбблы и мини. Внеконкурс

Название: Вне света софитов
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл (365 слов)
Пейринг/Персонажи: Адмиралы, кайзер
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Предупреждения: АУ сюжета аниме, постканон
Краткое содержание: полуофициальная прогулка в оперу, по арту

Визит в феззанскую оперу был сам по себе мероприятием относительно ожидаемым и морально к чему-то подобному правящая верхушка Рейха начала готовиться загодя. К чему они готовы не были, так это к тому, что явиться на славное мероприятие предстоит всем разом и (о ужас!) в штатском, причем в штатском по феззанской моде, крайне отличающейся от моды рейховской, ибо визит намечался, так сказать, официально инкогнито. Необычное требование кайзера застало их врасплох и породило многочисленные приступы то ли панической суеты, то ли суетливой паники: визит был назначен на послезавтра, а предписанных костюмов не было ни у кого.

В результате такого кайзеровского произвола, взмыленными вестовыми были оббеганы чуть ли не все ближайшие швейные салоны и магазины готовой одежды, а цены на костюмы подскочили вчетверо по всему району обитания господ адмиралов и в пятеро на синюю подкладочную ткань, которую истерично требовал ройенталев ординарец, но костюмы все же были найдены в срок и первые лица империи чинным клином шествовали в направлении театра.

Естественно, кайзер выглядел в этой компании наиболее прилично в давным-давно изготовленном на подобный случай костюме, ненавязчиво напоминавшем его традиционную форму, Кирхайс же, нагло воспользовавшись положением лучшего друга, нацепил полувоенного кроя куртку вместо кителя и весь сиял от собственной находчивости, вызывая черную зависть коллег, на такое не осмелившихся. Затоварившийся первым попавшимся относительно подходящим костюмом Миттермайер неуютно ежился под перекрестными ревнивыми взглядами кайзера и друга, якобы незаметно сканирующих до боли похожие плащи форменной расцветки и тихо радовался, что Оскар хотя бы ограничился синим подбоем и галстуком. Впрочем, галстук он готов был простить, ибо и сам не удержался. Да что он! Ужас Рейха и тот вырядился в привычный себе серый, впрочем, дипломатично укрывшись за Кирхайсом, на фоне которого смотрелся чуть ли не идеалом маскировки. Сплетничали, что он не заморачиваясь, одолжил костюм на вечер у местных наружников. Впрочем, Мюллер поступил еще проще, вытряхнув из дальнего чемодана костюмчик еще со времени его резиденствования на этой планете и органически слился с толпой, правда, при этом, совершенно не сочетаясь с рейховским клином, уверенно прорезавшим людское море. Меклингер, напяливший то же, в чем таскался по художественным выставкам, пытался его утешить, но, видимо, еще более расстраивал своей вопиюще черной мастью, а вырядившийся как на прием Биттенфельд... это Биттенфельд. Его героическую самоотверженность стоило оценить.

В общем, полуофициальный «культурный отдых» состоялся.

Название: Общее дело
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл (199 слов)
Пейринг: Райнхард фон Лоэнграмм, Пауль фон Оберштайн
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: G
Предупреждения: AU
Краткое содержание: общее преступление маркиза, капитана и куста.
Примечание: по заявке с Однострочников " Оберштайн | Райнхард, H!, "Убийство Гольденбаума не... Райнхард, что ты делаешь?!"".
Размещение: после деанона, со ссылкой

– А давайте убьем Гольденбаума? – деловито и довольно громко предложил Лоэнграмм.

Все бы ничего, если бы вопрос прозвучал не во дворце, прямо перед портретом Рудольфа I. По крайней мере только отбившегося от маячившего в скором будущем расстрела капитана, такая свобода слова в таком месте несколько напрягала.

– Ваше превосходительство, убийство Гольденбаума не... – начал было Оберштайн, лихорадочно придумывая, как бы смягчить в буквальном смысле преступное высказывание юного стратега, но был прерван беспардонно ухватившим его за плечо и куда-то потащившим адмиралом. Не далеко. За чудесный, развесистый куст, буквально предназначенный для того, чтобы за ним прятались.

– Что вы делаете?!

– Тсс! - шикнул маркиз, вытаскивая из кармана жевательную резинку и поспешно заталкивая ее в рот. Капитан был также одарен лакомством, снабженным приказом жевать немедленно. Видимо, в качестве ответного дара у капитана была реквизирована ручка, тут же варварски расчлененная на запчасти.

Особое внимание маркиз уделил трубочке корпуса, подув в нее и осмотрев как из подзорной трубы поле будущего, как догадался Оберштайн, хулиганства.

– Спорим, что попаду ему в сердце? На... – адмирал прищелкнул пальцами в секундном раздумье, – на вашу вторую ручку. И из нее вы "подстрелите" ему глаз.

Из-за разлапистого куста открывался отличный вид на многострадальный портрет родоначальника династии Гольденбаумов.

Название: Клятвы – не нарушают.
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини (2067 слов)
Пейринг/Персонажи: Пауль фон Оберштайн
Категория: джен, гет
Жанр: AU
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, махровый OOC
Размещение: только после деанона
Краткое содержание: : укур по заявке. Герр фон Оберштайн неожиданно становится фройляйн фон Оберштайн, откуда проистекает множество проблем и обнаруживается сильный перерасход нервов главного пострадавшего.

Когда в каких-то метрах от закувыркавшегося в пространстве челнока с огромной скоростью пронеслось скомпонованное в классический эллипс пламя, многие подумали: все. Отлетался. Поговаривали даже, что адмирал Ройенталь на радостях чокнулся с экраном лично заначенным чистейшим спиртом. Многие его понимали: Оберштайн умудрился перессориться почти со всеми, и не беспокоило это, очевидно, только самого Оберштайна. И напрасно - обнаруженный катер подумывали сначала вскрыть, чтобы исследовать повреждения, а затем уже выяснять, был ли на борту кто живой. Однако скорлупке и, - возможно, - науке повезло: резак заело и пришлось буксировать челнок на корабль, в результате чего накрылась чья-то премия, чей-то праздник (хотя выпивка все равно пригодилась - залить расстройство), но сохранились ценные образцы принципиально новой мутации и даже один образец оказался живым. Наука торжествовала и зло насмехалась над мстительностью.

***

Лоэнграмм, довольный уже тем, что одна из множества проблем (гораздо менее интересных, чем сражения) решена, называл это волей Одина. В кругах, особо приближенных к императору и потому относительно информированных о состоянии господина... нет, с некоторых пор - госпожи министра, поговаривали, что известный инцидент ни много ни мало - акт мести надоедливому министру. Все помнили, что последний, еще будучи господином министром, методично капал на мозги юному, не навоевавшемуся правителю лекциями об острой необходимости брака и, желательно, династического. И неудивительно, что широкая натура покорителя галактики довела естественный вроде бы акт протеста до некоторой шизофреничности. Все знали, что император не любит мелочиться хоть в мести, хоть в милости, а потому обращенный неизвестным образом в женщину рейхминистр особо никого не удивил. Правда, весьма интересно было, как император это провернул, да еще и настолько скрытно, что даже новоявленная фройляйн Оберштайн долго не верила в собственное превращение. Еще бы! Вылетел герр, а прилетела уже фройляйн, пусть и полумертвая. В какой-то степени ей даже сочувствовали. Спасовал даже Мюллер, который на голубом глазу и запустил дикую сплетню о мести, и поначалу развлекался, убеждая прочих в ее реальности. Впоследствии под гнетом массовой истерии в рядах не склонного к проявлениям тонких чувств командного состава Железный Щит и сам нервно ежился, представляя, что было бы, реши император подшутить подобным образом над любым другим навязчивым советчиком. Все же мало кого радовала идея проснуться однажды не бравым воякой, а нежной барышней, да еще и при женихе. Бр-р-р!

Светила медицины пребывали в экстазе, исследуя все, что только возможно, и периодически измывались в попытках найти и отследить что-нибудь новое как над объектом трагически погибшим, так и над пока еще живым, активно стремившимся вырваться из их цепких рук.

Сама же фройляйн Оберштайн пребывала в сложном состоянии. Ее, тщательно скрывавшую внутренний разлад, швыряло то в полную апатию, то в откровенную панику, то в лихорадочное сосредоточение. Перед ней встало множество незапланированных задач, возникших исключительно в результате «неприятности», как это называла она сама. Чего стоила хотя бы необходимость удерживать начавший вдруг ускользать статус советника Лоэнграмма и местного пугала по совместительству или, к ее величайшему сожалению, тщетные попытки выяснить, кто и из чего в нее выстрелил. И как - никаких ведь признаков готовящегося нападения не было зафиксировано ... Особенно ее расстраивало колеблющееся, как у подростка, настроение, упорно выползавшее из-под контроля и дополняемое сугубо личным перманентным желанием придушить некоторых известных и некоторых предполагаемых личностей. Отношение к погибшему пилоту челнока колебалось между жалостью и не менее сильной завистью. Он хотя бы остался мужчиной, хоть и шуршали, не особо-то скрываясь, эскулапы, что «образец-2» тоже пострадал изрядно. Но, по крайней мере, ему уже не нужно было беспокоиться о возможном раке всего и сразу, который - увы! - шансов излечить будет не много.

Первые недели после перерождения Оберштайн подозревал медиков в злостном саботаже, цель которого - узнать, чем это кончится, и, даже весьма вероятно, подзаработать на его, оберштайнских, многочисленных недоброжелателях, готовых щедро оплатить ликвидацию неугодного им лица. Ничего необычного в угрозе жизни не было, по большому счету даже неплохо умирать под литрами анальгетиков, шустро убивающими печень вместе с болью. Не хуже, чем, например, под каким-нибудь завалом, с раздробленными ногами, но почему-то было, как в далеком детстве, до слез обидно. Вот та же Двойная Звезда будет надираться в честь такого радостного события, как его будущие похороны, а он - валяться в койке, под трубками капельниц, кожей ощущая горящие исследовательским азартом взгляды врачей, сбежавшихся чуть ли не со всего Рейха посмотреть на диковинку... Бр-р-р!

Иногда Пауль жалел, что после извлечения из челнока стал доказывать что он - это он, а не скрылся в неизвестном даже ему самому направлении. Хотя бы не нервничал теперь от мрачных прогнозов, щедро вываливаемых на его голову исследователями, порой от восторга забывающими, что «милейшая фройляйн» и есть тот самый «объект-1». Единственное он мог выдвинуть в свое оправдание: на тот момент от общего крайне паршивого состояния планы как-то не строились, упорно сбиваясь на привычные алгоритмы. А по тем алгоритмам он был мужчиной, достаточно известным, как минимум, в среде военных.

Одним из немногих светлых пятен по возвращении была радость, когда домочадцы все же признали в худой даме, вломившейся в дом - Пауля. Конечно, не сразу. Конечно, он ни за что не признается, скольких нервов ему стоили часы недоверия, хоть он и более чем понимал его причины.

Сильнее его выбило из колеи разве что предложение Лоэнграмма (сделанное с острым злорадством) от которого он отказаться не смог. Не рискнул, хотя в глазах потемнело, когда после пламенной тирады о воле Одина и мировой справедливости (при чем тут справедливость, Оберштайн не понял), Райнхард ясно намекнул, кого считает оптимальной кандидатурой на должность кайзерин. Пауль попал в крайне неловкое положение, ибо не далее как за сутки до «неприятности» именно он в очередной раз настойчиво напоминал о необходимости брака и продолжения династии Лоэнграммов. В ответ на осторожную попытку отказа прозвучал иезуитский вопрос: кого именно Оберштайн не уважает, кайзера или Одина? То есть, как перевел военный министр, ему предлагали на выбор обвинение в государственной измене или в кощунстве. Под таким напором пришлось резко изменить мнение, хотя бы на словах.

Слегка утешало, что новоявленной фройляйн не были названы даже сроки помолвки, не то что свадьбы. «Может, забудет?» - думал Пауль, внутренне замирая, чтобы не сглазить. Уж он-то точно напоминать не станет. А вдруг, пока суд да дело, он столь же внезапно, вернется в прежнее свое состояние?

Понятное дело, на Оберштайна давили. Достаточно профессионально и с привлечением сторонних, преданных лично Лоэнграмму, лиц. Тихо и почти ненавязчиво, мол, «вы же понимаете». Он если что и не понимал, то, как минимум, догадывался. В какой-то степени даже сочувствовал, но, опять же, многое упиралось в политику: по мнению Оберштайна подданные не приняли бы с восторгом пугало Рейха в качестве супруги кайзера, а это могло породить дополнительные проблемы.

- Ах, - вздыхала в ответ на эти опасения графиня фон Грюневальд, возжелавшая ближе познакомиться с «избранницей» брата, - лучше уж вы, чем...

Многозначительные паузы не сообщали ничего, но намекали на ту область, в которую Оберштайн не вторгался и, видимо, известную очень и очень немногим. А потому он не мог проверить, верно ли интерпретировал вздохи и взгляды бывшей фаворитки предыдущего кайзера и вынужден был предполагать худшее.

Может и правда, лучше уж он.

Она.

Пауль признавал, что сам кайзер при некотором желании может создать неизмеримо больше общегосударственных проблем, чем абстрактные личности, недовольные персоной кайзерин. И вдобавок - множество неприятностей для конкретных подданных. Последнее, в отличие от непредсказуемых метаморфоз общественного мнения, имевшего свойство иногда выкидывать редкостной подлости коленца, было практически гарантировано.

Шансов отвертеться от женитьбы... - тьфу! - замужества не добавлял и совершенно неожиданно ставший важным генетический аспект. Точнее - вероятность произвести на свет рыжее потомство с голубыми (или синими) глазами, максимально похожее на погибшего адмирала Кирхайса. К величайшему сожалению Пауля, кайзер имел все шансы преисполниться постельным энтузиазмом и даже добыть-таки этого самого кирхайсоподобного наследника исключительно в силу общей упертости. Мечты о фиктивном браке таяли мартовским снегом. Перспектива рожать вгоняла фройляйн Еще-Пока-Министра в состояние тихой паники и с трудом контролируемой злобы на всех и вся, начиная с собственного заместителя. Хотелось то ли наорать, то ли придушить уже за то, что Фернер имеет наглость басить, когда начальство вынуждено пищать неубедительным сопрано. Под раздачу чуть не попала даже абсолютно ни в чем не повинная ворона на дереве. Имевшего несчастье попасться на глаза преступно рыжего кота он крайне удивил, сначала обшипев в лучших кошачьих же традициях, а потом, неожиданно как для ободранного ветерана уличных битв, так и для самого себя, заключив в объятия под бурные рыдания. ПМС - это такая гадость...

Кот с далматинцем неплохо ужились: на мебель пес не претендовал, к любимой собачьей подстилке кот был равнодушен и, в общем-то, полезен и неприхотлив. Скоро ежевечернее тисканье кота стало традицией, равно как и его снисходительное к страданиям госпожи министра мурчание, удивительным образом анестезирующее накопившиеся за день тревоги. А еще быстро разъевшаяся рыжая тушка взяла привычку нагло заползать на подушку и отгонять ночные кошмары. Как он не заорал, впервые ощутив жесткие усы, щекочущие щеку, не знал и сам, но потом уже и не представлял, как можно уснуть без живой шапки на голове. Котяра иногда даже пробирался в Адмиралтейство, если хозяйка засиживалась на работе. Зато как приятно было видеть вытянувшиеся физиономии коллег!

То, что Лоэнграмму было плевать на возраст его... невесты (подумать только - невесты!) было, в общем-то, Оберштайну неудивительно: логика его сюзерена была до печального банальна - его величеству нужна жена? Будет! Какие томные взоры, какие страсти, щедро расписанные в любовных романах? В политике такого не случается и его (ее!) радует, что Лоэнграмм это настолько хорошо понял. И что с того, что стара, зато - компетентна, бывший адмирал. И, да, это тоже достаточно важно - собственной головой обязана милости кайзера, о чем не забывает. Сам Оберштайн, хоть и старался относиться ко всей этой истории, как к работе под прикрытием, сильно сомневался, что у него получится всю оставшуюся жизнь отыгрывать роль кайзерин. Но известны же аналогичные случаи... Не такие и редкие, хоть и без вмешательства малопредсказуемых факторов вроде побочных эффектов нового вооружения мятежников. И то, что женщиной он может числиться только из-за неудачной (уж для Пауля - точно) флюктуации, Лоэнграмма почему-то не коробило. По крайней мере - не настолько, чтобы отказаться от своей идиотской затеи. И полное отсутствие статистики подобных случаев, и практически полная неизученность вопроса смущала, как ни странно, только военного министра, но... не Оберштайн ли предлагал использовать его без стеснения? Вот и... использует. Оригинально, у Пауля в свое время воображения на такую срамоту не хватило, однако тот в своем праве.

И все же - безусловно талантлив. Так подобрать слова, именно те, парализующие - это надо уметь. Может, и злость была сыграна, для убедительности аргументов? Министра передернуло: ему придется носить платья и растить косы. Потому что кайзерин носят платья и косы, по крайней мере, на людях. И успевать между каким-нибудь обязательным благотворительным визитом, обязательным балом и разработкой очередной кампании по предотвращению заговора рулить министерством.

***

Пока-Еще-Фройляйн фон Оберштайн задумчиво крутит в руках табельное оружие, тоскливо размышляя о том, что будь хоть намек на другой вариант кайзерин, что Лоэнграмм справится, что так будет лучше - она бы поверила... нет, не то. Будь малейшая возможность избежать этой... чести, - конечно же, чести, - и Пауль бы на многое пошел. Не на все, разумеется, на все никто не пойдет, но применить бластер по назначению - для устранения угрозы государству в своем лице - совсем не трудно. Он даже с некоторой радостью и, определенно, с облегчением это бы сделал. Он об этом, конечно, не скажет: пережует вылезшие так неуместно бессмысленные эмоции и запьет стаканом воды.

Что-то почуявшая графиня увивалась вокруг будущей невестки вьюном, рассказывая, уговаривая, объясняя... Что ничего почти не изменится, только должность переименуют, что для блага страны надо, хотя что ей до всеобщего блага... Ее голос сливался в монотонное, убаюкивающее журчание, странным образом вымывая настороженность и тревогу из усталой головы. Оберштайн мог оправдать это лишь затянувшимся шоком, но даже примерка платьев, представлявшаяся чуть ли не самым страшным событием, проплыла мимо сознания.

Да и что, по сути, так уж сильно изменится? Он вновь будет шагать за плечом кайзера, разве что не только в Адмиралтействе, и точно так же заботиться о процветании Рейха. Все будет тем же, что и раньше...

Как же хочется в это верить.

Лишь потом Пауль поймет, что, увлеченный собственной стремительно изменившейся жизнью, пропустил внезапное и полное прекращение сплетен о себе, а также переход единоличных информационных каналов в общественное пользование. Потом он... нет, уже окончательно - она будет корить себя за непрофессионализм, потом будет хвататься за голову. Сплетни не должны исчезать, и за спиной просто обязаны ядовито шептаться. Потом, уже в новом качестве, придется разгребать зародившийся из-за необдуманного брака заговор, сетуя на слишком догадливых и заботливых подчиненных, излишне беспокоящихся о нервах столь нелепо пострадавшего начальства. Тогда его... ее оружие станет сугубо личным, вместо формы прирастут к телу нелепо пышные платья, которые, тем не менее, удобно скрывают в складках кобуру; уютные тени сменятся яркими софитами, а возможность отойти в сторону будет безвозвратно упущена с момента обмена клятвами.

Клятвы - не нарушают.

Скачать тексты

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

Ты — Бард
«Что, загорелось?» – порой интересуются окружающие, наблюдая твои уши, едва виднеющиеся наружу из какого-либо творческого процесса. Дальше они добавляют что-то про солому или бересту в таком месте, где ей совсем не место. «Угу, – автоматически соглашаешься ты. – Оно загорелось и я его курю». И окружающие начинают обходить тебя по широкой дуге. А потом у тебя внезапно получается – проза, стихи, рисунок, музыка, танец, хендмейд. И ты с трепетом ждёшь: поблагодарят или закидают тапками? Успех или позор? И с таким же трепетом реагируешь на каждое «браво» и каждый тапок, а особенно – на мнение себе подобных. Потому что то, которое «горит», оно действительно горит, оно – Огонь, а ты – бард. Ты не можешь не творить, когда творится, – сгоришь же к гоблинам. И ты готов продать душу за ночь с музой, когда не творится, а надо. Про тебя говорят «творческий человек», имея в виду все что угодно. И что бы они ни имели в виду, по сути это правда.
Пройти тест

@темы: Честно спёртое, Дельта, Альфа, Эпсилон... Панкеева, блокнот

---

24.01.2016 в 23:42

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: Визитка

Спроси любого в фандоме ЛоГГ, что из себя представляет этот канон, и в ответ он непременно закатит глаза: «О, это такая трава…»

А как иначе кратко рассказать о десятках сюжетных линий, пересекающихся под немыслимыми углами? О героях, сильных и слабых, что поворачивают ход истории и ложатся пылью на этих поворотах? О битвах, заговорах, страстях? О живом, искреннем, беспощадном мире, невероятно похожем на наш? Ведь и в нем хорошее и плохое, высокое и низкое, великое и смешное переплелось так, что с первого взгляда порой трудно отличить одно от другого…

Разве уложится это всё в скупое: «аниме в жанре космической оперы о противостоянии двух держав: Галактического Рейха и Союза Свободных Планет»?

Мир, придуманный Ёсики Танакой, затягивает. Нарисованное становится настоящим, и героям невозможно не сопереживать. И невозможно не приговаривать время от времени: «Ах, как могло быть хорошо, если бы…»

Ну, примерно вот так.

Текст и перевод песни

Франшиза ЛоГГ разнообразна и постоянно пополняется новыми проектами.

Аниме «Легенда по героям Галактики» было снято по одноименному роману Ёсики Танаки в 80-х — 90-х годах прошлого века.

Оно включает основной сериал (110 серий), три полнометражных фильма и шесть гайденов о юности главных героев сериала. Первый полнометражный фильм, «Мне покорится море звезд», вышел в 1987 году и явился пилотным по отношению к основному сериалу, появившемуся годом позже.

На 2017 год запланирован выход нового аниме-сериала, который снимает компания Production I.G.

Романы Танаки пока не переведены на русский язык; официальный перевод романа на английский выйдет в США этом году, его уже можно заказать на Амазоне.

Кроме того, есть незаконченный фанатский перевод романа на английский.

В 1986 — 2000 годах вышло 11 томов манги Кацуми Митихары, которая в настоящее время переводится на русский в интернете; с октября 2015 года выходит новая манга Рю Фудзисаки.

К настоящему в времени в Японии вышло 11 компьютерных игр; ни одна из них не переведена на английский и, тем более, на русский.

В 2011-2015 годах в Токио поставлено 11 драматических спектаклей по ЛоГГ, в 2012-2013 мюзикл по «Легенде» с успехом прошёл на сцене музыкального театра «Такаразука Ревю», в котором играют только женщины.

Где можно познакомиться с канонами:

Романы

Фанатский перевод на английский
Книги на Амазоне

Аниме

Сайт новой экранизации

Последовательность эпизодов на Wikipedia

"Мне покорится море звёзд" — пилотный фильм
"Увертюра к новой войне" — OVA
"Легенда о героях Галактики" — 110 серий, основной сериал
"Сто миллионов звёзд, сто миллионов светил" — 24 серии, гайден
"Спиральный лабиринт" — 28 серий, гайден
"Золотые крылья" — OVA

Смотреть on-line на Animespirit

Манга

Читать мангу на русском он-лайн
Манга полностью на японском
Манга нового образца он-лайн: глава 1, глава 2, глава 3.
Манга нового образца: скачать 12 глав.

Спектакли

Сайт спектаклей по "Легенде о героях Галактики"
Коллекция ссылок от AnnetCat на драматические спектакли и мюзикл

За время существования Фандомных Битв фандом "Легенды о Героях Галактики" 5 раз собирал команды на летние и зимние Битвы:

fandom LoGH 2012
WTF LoGH (ЗФБ-13)
fandom LoGH 2013
WTF LoGH 2014
fandom LoGH 2014

Этой зима выдалась особенно жаркой и для мультифандома, и для фандома ЛоГГ на WTF Kombat.

Во внеконкурс подала заявку команда WTF LoGH Kaiserreich 2016

В конкурсе будет участвовать наша команда - WTF LoGH AU 2016

В команде WTF LoGH AU 2016 есть и участники прежних команд ЛоГГ, и новички фандома. Всех нас объединяет не только любовь к канону, но и уважение к другим точкам зрения на сюжеты и героев канона. Иначе невозможно, ведь команда собралась для раскуривания самых разных альтернативных вариантов развития событий.

Активные сообщества (последний пост датирован не ранее, чем 2015 годом).
ЛоГГ-сообщество
Миры Танаки
Logh One String Fest (Однострочники по ЛоГГ)
Фан-клуб Двойной Звезды

Сообщества ВК
Легенда о героях галактики
Легенда о героях галактики (Все серии)
Ginga Eiyuu Densetsu

Сообщества на LiveJournal
ЛоГГ-сообщество
Поваренная книга Эвы Миттермайер

Разное
Форумная кроссоверная игра
Тег "Легенды" на Pixiv
Тег "Легенды" на Tumblr

Сообщества, в которых последний пост был опубликован в 2014 году и ранее
Галактические дали
Анонимная Галактика
Обзоры фэндома ЛоГГ
Сообщество, посвященное ролевым играм живого действия по мотивам ЛоГГ

Фестивали
ЛоГГ: фестивали, конкурсы и всё-всё-всё
Новогодний фикатон
Кинк-фест на Мирах Танаки (по тегам)
Хэллоуин-фест на Мирах Танаки (Не только по Легенде)
Однострочники на Мирах Танаки
Весенний фестиваль АУ "Любимый герой жив!"
Полит-фест по ЛоГГ

ЛоГГ-кон
Сайт ЛоГГ-кона
Сообщество ЛоГГ-кона

код для вставки

<a href="http://wtf-kombat2016.diary.ru/?tag=5364923"><div align="center"><img src="http://i.imgur.com/D1Ib56I.png" alt="WTF LoGH AU 2016"></div></a>

Коды

1 день

<div align="center"><object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="300px;" height="109px;"><param name="movie" value="http://tailtail.net/wtf2016/logg/informer.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://tailtail.net/wtf2016/logg/informer.swf"  type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent"  width="300px;" height="109px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object></div>

2 день

<div align="center"><object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="300px;" height="109px;"><param name="movie" value="http://tailtail.net/wtf2016/logg/informer1.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://tailtail.net/wtf2016/logg/informer1.swf"  type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent"  width="300px;" height="109px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object></div>

Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

01.02.2016 в 23:24

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Миди "С нуля"

Название: С нуля
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: миди, 5689 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Юлиан Минц и др.
Категория: джен, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС. Написан по мотивам заявки с LoGH One String Fest

АУ–53:

Дарк!Юлиан Минц/Райнхард фон Лоэнграмм. Юлиан раскрывает себя перед Де Вилье и предлагает сотрудничество. Цель Минца - победа над Рейхом и Лоэнграмм в личное пользование.
Краткое содержание: Живые не выдерживают там, где мертвецы продолжают работать.
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "С нуля"

Его раздевают до нитки равнодушно и по-деловому. Так же, не проявляя ни малейших эмоций, связывают нейлоновым шнуром. Руки – за спиной, да еще и локти притягивают к бокам, ноги – в лодыжках и коленях. Не люди – тени в коричневых рясах. У них кошмарно-одинаковые лица и не чувствующие, словно пластмассовые, пальцы. Райнхарду всё равно. Он не выполнил и никогда не выполнит обещания, данного человеку, который для него значил куда больше всех остальных. У него больше нет чести и стыда.

Галактика плавает в хаосе войны всех со всеми. Нет Рейха, нет Альянса. Есть скопище беспрерывно грызущихся между собой скороспелых звездных княжеств, доминионов, республик… и какая разница, насколько медленно заставят умереть его, бывшего кайзера развалившейся империи? Тем более смешно рассуждать, честно его захватили или нет.

В каменном мешке холодно, живот и ноги моментально покрываются пупырышками гусиной кожи. Как странно, он сам не чувствует ничего, а его тело все еще реагирует на холод. И на боль, наверное, тоже.

На него набрасывают его же плащ. Вряд ли это милость, скорее, приказ. Тени действуют только по приказу. Не исключено, что это какой-то неведомый терранский ритуал.

Райнхард отсутствующе молчит, пока его оборачивают, словно саваном, белой тканью, взваливают на чье-то плечо и куда-то несут. Путь заканчивается на мягком и ровном. Пока его перекладывают, угол плаща соскальзывает с головы, и Райнхард может видеть скромно обставленную комнату, единственной необычной деталью которой является камин. В широкой каминной пасти пылают дрова, поэтому в комнате очень тепло. Он лежит на застеленной неширокой кровати, и его сразу же клонит в сон. Он закрывает глаза, не удосужившись даже рассмотреть того, к кому его доставили в виде готовой к разделке туши. Внешность Великого Епископа культа Терры его больше не интересует.

Этот полусказочный персонаж велит теням удалиться, и тени повинуются. Райнхарду безразлично, но все же без их давящего присутствия легче дышать.

Скрип кровати. Человек, приказывающий теням, садится рядом с распростёртым пленником. Раскрывает плащ.

– Здравствуй, – говорит он.

Райнхард вздрагивает и распахивает глаза. У него полная иллюзия, что говорит он сам: то же неизбывное равнодушие, то же тупое, безысходное отчаянье, та же покорность судьбе. Он встречает свой же взгляд, пустой и отрешенный. Только радужки темные, как стоячие омуты.

– Здравствуй, Юлиан.

Райнхард узнает воспитанника Яна Вэньли с трудом. Они виделись лично всего раз, но не в этом причина – у Райнхарда отличная память, к тому же газеты... И не в том, что потрёпанный форменный берет прикрывает теперь не шапку взъерошенных волос, а короткую армейскую стрижку. И даже не в морщинах, прорезавшихся в углах все еще юношески пухлых губ. Все дело в глазах. Тогда они горели огнем одержимости, а сейчас… Сейчас на Райнхарда смотрит точно такой же мертвец, как и он сам. Это забавно, просто не имеет значения.

Юлиан Минц достает нож с непривычно широким клинком. Тело, которое не хочет боли, пытается сжаться, но разум, который не боится уже ничего, приказывает ему расслабиться. Холодное лезвие скользит по коже, и в тёплой комнате это даже приятно. Нож не причиняет боли, он поддевает острейшей кромкой веревки одну за другой. Чтобы добраться до связанных рук, Минц переворачивает Райнхарда за плечо. Обратно он переворачивается самостоятельно, но подняться не пытается.

Поднимается Юлиан. Проходит к маленькому шкафу, лезет в ящик.

– Я не садист и не извращенец, – говорит он, распрямляясь, и на голый живот Райнхарда шлепается нераспечатанный пакет с нижним бельем. – Но надо, чтобы думали именно так.

Безликий уникомбез бывший президент развалившегося Альянса вешает на спинку кровати.

– Кому надо? – спрашивает пленник, которому внезапно становится почти интересно.

Лежать нагишом глупо, и он лениво одевается, не спуская ног на пол. Комбез впору.

– Отцу, адмиралу Яну, – обыденным голосом отвечает Юлиан, словно покойный адмирал только что вышел из комнаты и вернется через десять минут. – Он был прав, а я хотел доказать обратное. Он говорил, что нет хорошего Альянса и плохого Рейха, а есть только люди, хорошие и плохие. Он верил, что хороших – больше, просто надо научиться разговаривать на одном языке. Галактика одна на всех, говорил мой отец. И всегда цитировал из старой книги о том, что нельзя изгонять бесов силою Вельзевуловой.

Райнхард не знает, что такое сила Вельзевулова и кого ею нельзя изгонять. Ему надоедает сидеть, и он снова ложится, закидывает руки за голову.

– Ты решил начать с меня? – для вящей оскорбительности стоило бы перейти на «вы», но любые условности сейчас прозвучат нестерпимой фальшью.

– Да. Потому что тебе больше нечего терять. Я это только что проверил. Мне тоже нечего. Восемь дней назад в госпитале умерла Катерозе, моя жена. Умерла от ожогов, ее вытащили из горящего «Спартанца», а в больнице не оказалось нужных медикаментов. Мы не успели попрощаться, и я выгорел вместе с ней до конца, Лоэнграмм.

Задело неожиданно больно. Огненная шевелюра Карин Минц всегда заставляла вспомнить о Кирхайсе. В последнее время Райнхарду становилось все труднее вспоминать его, и он всегда старался в первую очередь выхватить глазами из ленты новостей о боях между осколками Альянса именно эту рыжую стерву, злоязыкую демократку и неукротимую валькирию.

Но соболезнования так и не срываются с губ. Минцу не нужны его соболезнования. Как не нужны они были Лоэнграмму, когда истекал кровью Кирхайс и, двумя годами позже, истаивала от рака Аннерозе. Он просто выгорел раньше Юлиана.

– Мертвецы не умеют разговаривать, – криво усмехается Райнхард. – Ты ошибся.

– На этот раз – нет, – Юлиан не удивляется такому определению, он с ним согласен. – Мертвецы не умеют разговаривать, ты прав. Но они умеют работать. Только они умеют, им ничего не мешает. И им, мертвецам, надо сделать так, чтобы живые могли слышать друг друга. Галактика должна стать единым целым, даже если где-то стоит трон, а где-то – избирательная урна. Но закон должен быть один на всех. Ты согласен, Лоэнграмм?

Райнхард приподнимается на локте. Он заинтересован уже всерьёз и не намерен этого скрывать.

– У тебя есть идеи для начала?

– Есть.

Юлиан удивляет его, начиная раздеваться. Не медленно и не быстро. Так, словно пришел домой после работы и решил принять душ. Блики огня из камина играют на гладкой коже, спотыкаясь только на шраме, пересекающем спину наискосок. Минц прекрасно сложен, несмотря на небольшой рост. Без малейшего стеснения, уже полностью нагой, он что-то берет с каминной полки и подходит к Райнхарду. На запястье пленного (борозда от веревки еще не побледнела) защелкивается металлический браслет. Так плотно, что через секунду уже нельзя понять, где был разъем. Браслет кажется цельнолитым. Второй точно такой же браслет Минц застегивает на своей руке. Он демонстрирует на «украшении» крошечную задвижку, скрывающую кнопку меньше булавочной головки.

– Это бомбы, – сообщает он спокойно. – Любая попытка снять активирует взрыв. Отрезать руку тоже не поможет. Если один из нас нажмет на кнопку, взорвутся оба браслета. И только так. Залог равновесия. Все решения принимаем только вдвоем, и только тогда, когда они будут устраивать более или менее обоих. Можешь нажать сейчас, если не согласен.

Юлиан возвращается к шкафу, достает оттуда точно такой же комплект, какой дал Райнхарду. Безликий серый уникомбез, нераспечатанное белье. Одевается неспешно, как и раздевался.

Райнхард рассматривает браслет, поворачивая руку влево и вправо.

– Значит, – говорит он задумчиво, – ты себе выбрал роль тирана и злодея.

Минц коротко кивает и задергивает застежку комбеза до горла.

– Да. Ты пока побудешь мучеником. Потом посмотрим по ситуации. Возможно, ты меня свергнешь, возможно, сбежишь, там увидим. Кое-какие наметки есть, но пока ты их не проштудируешь, говорить особо не о чем. Если у тебя что-нибудь есть, пиши по пунктам, бумага и комп на столе. Выделяй особо людей, которым можно верить, достанем откуда угодно, лишь бы были живы.

Теперь кивает Райнхард. Это его шанс сдержать обещание. Точно – последний шанс.

– По нулям, кайзер?

В огонь летят берет и маленькая нашивка с алой розой.

Чтобы скомкать и швырнуть следом белый плащ, Райнхарду все же приходится встать с кровати.

– По нулям, президент.

***

– Это уже не секта, Райнхард. Это очень эффективная спецслужба широкого профиля.

– Верю. Точнее, убедился на собственной шкуре. Рейх оказался… я оказался не готов к диверсионной войне. А как же религиозные догматы?

– Их пришлось серьезно пересмотреть.

– И что, все согласились?

– Те, кто выжили – да.

***

Живые не выдерживают там, где мертвецы продолжают работать.

***

Фриц Йозеф Биттенфельд рычал почти беззвучно. Напряженная поза хищника, готового к прыжку. Человек, которому он приносил клятву верности, смотрел в пол, и гордая некогда голова была безвольно склонена. Тот кайзер, которого помнил Фриц Йозеф, никогда бы не стоял так покорно, даже будучи, как сейчас, подвешенным за руки к крюку в потолке.

Он сломал его. И именно это абсолютно невыносимо. Лучше бы убил. Но этот мерзавец предпочел превратить Райнхарда фон Лоэнграмма в свою игрушку.

С каминной полки Биттенфельду издевательски подмигивал епископ Де Вилье. Стекло большой банки и чуть желтоватый раствор, заполнявший её, не сильно искажали известные по сводкам черты. Биттенфельд не верил сплетням о садистских наклонностях скромника Минца, но лысая голова бывшего терраистского прелата выглядела убедительно. Особенно набухшая вата в перекошенных пустых глазницах. Говорили, что Юлиан собственноручно вырезал глаза убийце своего названного отца. Заживо вырезал. Возможно, тем самым ножом с непривычно широким лезвием, который он крутил сейчас в руках. Биттенфельд не мог не оценить вражескую сноровку в обращении с холодным оружием: стальная рыбка так и мелькала в сильных, ловких пальцах.

Минц стоял, паскудно ухмыляясь, между адмиралом и его кайзером. Только он. Словно приглашал. В комнате больше не было живых, только он, Лоэнграмм и этот урод. И если из низкой стойки, сбить с ног…

Нет, не получится. Биттенфельду до Минца – три шага, а Минцу до Райнхарда – меньше одного. Он успеет воткнуть клинок в беззащитное горло раньше, чем…

Фрицу Йозефу казалось, что он расслабил ноги незаметно, но это только казалось. Ухмылка врага стала шире, но из неё ушло паскудство. И нож он отложил. Недалеко, но отложил. А Райнхард одним движением вывернул руки из веревки, на которой был «подвешен» к потолку, и вытащил изо рта кляп.

– Здравствуйте, Биттенфельд, – сказал он как ни в чем не бывало, словно они встретились в коридоре Адмиралтейства после выходных. – Простите за спектакль, но мне надо было знать, что вы вынесли из последнего своего военного опыта.

Кровь прилила к щекам. Да, тогда, под Изерлоном, именно несдержанность командира Черных Улан привела имперские войска к поражению. К первому серьезному поражению. Именно тогда армаду разделили, вклинив в центр флот Меркатца, а Биттенфельд приказал разворачивать корабли, чтобы добраться до личного врага, оскорбившего его.

И сейчас адмирала еще раз ткнули носом в его ошибку, как будто разжалования было мало. Худшего, чем гнить на гражданке, Биттенфельд себе так и не смог представить. Расстрел был бы милосерднее. Больше года… Он даже обрадовался появлению врагов в темном переулке: кто-то еще принимает его всерьез! Без хорошей драки напоследок не обойдется, а чего еще нужно воину?! И плевать, что против шестерых обученных у одного шансов нет. Но смерти не случилось. Просто туманная одурь, когда вроде толком и не спишь, но каждое движение дается огромным трудом, всю дорогу до базы терраистов. И лишь в последний день ему, видимо, не добавляли в воду наркотик, чтобы прояснилось в голове.

– Меня похитили, майн кайзер, чтобы показать спектакль?

Горечи в голосе больше, чем гнева.

– Не только, – Райнхард дернул уголком рта. Почти никаких эмоций, только слабый отзвук вины. – Я не дал вам после Изерлона второго шанса, Биттенфельд. А сейчас прошу его у вас для себя. Поверьте мне еще раз. Начнем с чистого листа, и, возможно, я еще заслужу право называться кайзером.

– Для меня вы никогда его не теряли. Но разве вы не заложник этого…

– Да. Но ровно в той же мере, что и он – мой.

Райнхард вытянул правую руку и слегка встряхнул, чтобы из-под манжеты выскользнул серый литой браслет. Безучастный Минц, прикидывавшийся во время их разговора мебелью, повторил его жест. И серый браслет тоже повторился, разве что на левом запястье. Только сейчас Биттенфельд обратил внимание, что одеты они в одинаковые комбинезоны.

Это все было в высшей степени странно, но… но кайзер все объяснит. Главное – можно жить дальше.

– Можете на меня рассчитывать, ваше величество, – кивнул Королевский Тигр и отработанным жестом пригладил медно-рыжую, крепко битую инеем гриву.

***

Только по ночам мертвецы забывают о том, что мертвы. Они не любят ночей.

***

Желчного старикашку они убалтывали часа три. Старикашка сонно покачивался на стуле и морочил им головы. Неизвестно, чем он был так дорог Юлиану, но к четвертому часу однообразных, ходящих по кругу разговоров Райнхард пришел к выводу, что пристрелить будет гораздо эффективнее. Он отстранился от беседы, давая понять, что считает затею бесполезной. Юлиан понял правильно и сделал просящее лицо. Райнхард чуть заметно передернул плечами, но почему бы и нет? Если так нужно…

Там, где слова оказались бессильны, обмен взглядами и жестами почему-то решил дело. Узкие глазки старца неожиданно остро стрельнули из-за бруствера дубленых морщинистых век сначала в Юлиана, затем в Райнхарда.

– Если так… – медленно, но без прежней обманчивой тупости сказал старик, которого знакомые называли Мураи, и никто не знал, имя это, фамилия или прозвище. – Если так, то может и получиться. Имеет смысл попробовать. Если я еще на что-то гожусь…

– Спасибо, Мураи. Что вам нужно для работы?

– Информация, конечно. Задачу я понял.

– Вся, что у нас есть – в вашем распоряжении.

Когда этот сухарь ушел, сопровождаемый тенью в рясе, Юлиан обронил:

– Только что мы получили одного из лучших аналитиков бывшего Альянса. Хотел бы я знать, что он такого увидел.

– Не всё ли равно, – зевнул вымотанный Райнхард. – Иногда людям кажется, будто в шкафу находится дверь в иные миры. Но на самом деле это просто шкаф. Главное, Мураи будет работать на нас.

– Да. Он не подведет, если взялся.

***

Они спохватываются глубокой ночью. Усталость у обоих – застарелая, перешедшая из количества в качество, а потому незаметная. Но оба знают, что нужно спать, иначе тело предаст в самый неподходящий момент.

О том, что кровать – одна, до момента, когда она понадобилась, не думали. Слишком много других задач.

– На правах мученика могу лечь на пол, – предлагает Райнхард.

– Незачем, – отзывается Минц. – Мы не разъелись на руководящих должностях, – криво усмехается он, – поместимся. Завтра распоряжусь, чтобы поставили вторую. А ты на правах мученика залезай под стенку, я плохо сплю, если не с краю.

Райнхарду все равно, он плохо спит везде. Он поворачивается лицом к стене и закрывает глаза. Из темноты под веками на него смотрят настоящие мертвецы, те, которые не могут, в отличие от него самого, дышать. Их пока не видно, только чувствуются тяжелые взгляды. Райнхард знает, что во сне они подойдут ближе, и пощады не будет.

Но этой ночью все иначе. Юлиан обнимает его поперек живота и прижимается щекой к лопаткам. Он не желает оскорбить и ни на что не намекает, он, наверное, просто привык так спать со своей рыжей Карин. Райнхард не возражает. Когда в восприятие не вмешиваются условности, все гораздо проще. Объективно же он чувствует себя защищенным внутри магического кольца из чужих рук. Призраки уходят, не в силах преодолеть барьер, остается только Кирхайс.

Зигфрид снится ему до утра, они, совсем еще мальчишки, вдвоем смеются и дурачатся, пока Аннерозе не зовет их ужинать.

Просыпается Райнхард от запаха кофе.

– Я привык кому-нибудь готовить завтрак. Только для себя – не хочется никогда, – говорит Юлиан, расставляя чашечки на столе. – Будешь есть, или выбросить твою порцию?

– Буду.

Про установку второй кровати помнят оба, но ни один не упоминает об этом вслух.

Работа…

***

С Валеном повезло еще полгода назад, только об этом никто не догадывался. Юлиан, тогда еще живой, случайно наткнулся на мальчишку. В списках эвакуированных с Феззана и причудами войны заброшенных в объединенный детский дом на Хайнессене числился Бернхард Вален десяти лет от роду. Минц поехал в этот жуткий клоповник, невзирая на крайнюю занятость, и забрал мальчика с собой. Юлиан не рассчитывал давить на его отца, напротив, тогда он не знал, жив ли Вален-старший вообще. Но он хорошо помнил полет с Терры и доброту однорукого адмирала. Хотелось чем-то отплатить. Тогда еще жгла совесть из-за заключенной с Де Вилье сделки. Сам Юлиан не мог полноценно заниматься Берни, но он знал, куда его пристроить. «В доме должен быть мужчина, – сказал он Ортанс, вдове Алекса Кассельна. – А у Бернхарда нет дома. Может, и вообще никого нет». «Теперь у него есть мы с девочками, – ответила миссис Кассельн. – Только не проси, чтобы он потом защищал твою демократию. Больше я никого не отдам». Юлиан кивнул.

Бабушка и дедушка Берни умерли от терранского гриппа – страшной, скоротечной болезни, бушевавшей тогда в лагерях переселенцев – у него на глазах, поэтому ребенок заговорил только через месяц. Ортанс и девочки не чаяли в нем души, и он, оттаяв, ответил взаимностью. Он не помнил своей матери, а Ортанс всегда хотела еще и сына. В то, что адмирал Вален погиб под Урваши, Берни не верил ни минуты.

И правильно делал. Просто Августа Сэмюэля не искали. Тем более – на Урваши, где он провел три последних месяца после ранения. Там вообще никому ни до кого не было дела.

Командир эвакуационной группы отметил, отчитываясь, что никаких специальных мер предпринимать не пришлось. Просто зашли в переполненный госпиталь, спросили, где находится господин Вален. Равнодушная медсестра назвала палату. Переступая через больных в коридорах, посланцы добрались куда надо, взяли грязную простыню за четыре угла и унесли вместе с лежащим на ней адмиралом. Никто не спросил, кто они, куда уносят раненого. Даже сам Вален не спросил. Избавленный от шума, вони и боли (дурманящее зелье действовало и как анестетик), он проспал почти трое суток, до самого прибытия. Даже кормить пришлось внутривенно.

Прямо так, на простыне, его и доставили в комнату с камином. Указаний что-то менять во внешнем виде адмирала люди-тени не получили, поэтому и не меняли. Даже повязки. Но приказ довезти живым выполнили скрупулезно.

– Сейчас, сейчас… – бормотал Райнхард, ножом Юлиана срезая с Валена жалкие больничные обноски. – Еще немного, Вален, еще немного, – и громко: – Юлиан! Ванна готова?!

– Да, неси!

Райнхард знал, что Август был ранен не очень опасно, но раны запущены, а сам однорукий так устал от боли и собственной ненужности, что просто не хотел выздоравливать. Или уже не мог. Наверное, будь Лоэнграмм жив, его бы глубоко тронуло, насколько искусственная рука Валена выглядела массивнее настоящей. Но сейчас Райнхард просто принял это как факт. Да, истощение. Надо принять меры. Надежный как скала, Август нужен ему дееспособным.

Вален, скорее всего, считал, что попал в какой-то сон, потому что не отреагировал даже на кайзера, который мыл ему голову. Но Райнхард не расстраивался заранее, ведь в запасе было безотказное средство. Позже, уже в специально подготовленной для него комнате, Августом занялся врач. Он сделал все как надо, а не как было, добавил снотворного и велел не трогать, пока сам не проснется.

То, что адмирал Вален считал долгожданным предсмертным бредом, оказалось явью, а первым, что он увидел, проснувшись, было счастливое и встревоженное лицо сына. Хороший уход и новая надежда довершили дело. Точно просчитанное чудо не замедлило дать результат: через неделю Август Самуэль уверенно встал на ноги, а еще через две – был готов к работе. Возможно, частые визиты миссис Кассельн, прилетевшей вместе с Берни и дочерьми, тоже имели к этому стремительному выздоровлению какое-то отношение.

***

– Вот так прямо и пришел?

– Вот так. И очень прямо. Откуда узнал, как добрался – ума не приложу. Не пытать же…

– Не стоит. Все равно ничего не расскажет, если не захочет. Боги, Минц, он же совсем седой… Я даже растерялся немного. Седой Оберштайн, который своим ходом явился в штаб терраистов и заявил, что желает видеть Райнхарда фон Лоэнграмма.

– С ним легко. Ты его лучше знаешь, скажи: он мертв, как мы?

– Его нельзя хорошо знать. Я даже не знаю, был ли он когда-нибудь живым. Но я рад, что он здесь. С ним действительно легко. Помнишь, что он сказал, когда мы поздоровались?

– Конечно. «Теперь вы готовы, майн кайзер». Железный он, честное слово.

– Собака с ним была, не видел?

– Не было. Он пришел один.

– Сдохла, наверное. Совсем старый был пес.

– Ты говорил, у него был друг?

– Фернера я так не называл. Просто Пауль подпускал его к себе на полшага ближе, чем остальных. Бесконечность или бесконечность минус полшага. Почувствуй разницу.

– Я приказал его искать.

– Если ты надеешься через Фернера влиять на моего бывшего министра – забудь. Пустая трата времени.

– Не надеюсь. Но если он привык с ним работать, будет производительнее.

– Тогда ладно. Куда его определили?

– Я проводил его к Мураи, чтобы он ознакомился с информацией, но, кажется, у него ее больше, чем у нас. Во всяком случае, часа через два заглянул – мудрые старцы резались в шахматы и обменивались загадочными репликами.

– Старцы… Оберштайну сорок с небольшим. Со мной он был прям, как всегда. И сам предложил для себя роль, которую мы планировали. Теперь у меня есть темная сторона во плоти.

– Хорошо бы мне где-нибудь найти светлую…

***

Глубокое траление придонных кабаков и борделей по обе стороны Коридора желаемого улова не принесло. То есть желаемого – Райнхардом. Никаких следов Оскара фон Ройенталя. И где его искать дальше, Лоэнграмм не представлял. При мысли об экс-губернаторе Новых Земель он всегда испытывал слабый укол вины. Да, теперь он знал, что флот Лютца не успел к Марр-Адетте из-за хорошо продуманной диверсии, но тогда… Тогда Ройенталь со своими кораблями остался безо всякой поддержки против троекратно превосходящих сил противника, а боевой опыт Александра Бьюкока не позволял надеяться на какие-то просчеты. Среди развороченных кораблей «Тристан» не нашли, но безымянных обломков там было достаточно. На запросы о пленных старый флот-адмирал ответил, что ему никто не сдавался, но какое-то количество имперских вымпелов покинуло поле боя, и он приказал их не преследовать. Был ли среди тех кораблей флагман Ройенталя – неизвестно. Битва при Марр-Адетте окончательно показала, что Рейх сохранить не удастся. Кайзер объявил Ройенталя дезертиром, но в последнем бою под Капчеланкой чувствовал себя одноруким.

Зато Юлиан получил нежданный подарок: долговязый и веснушчатый. Пьяного в стельку бывшего флот-адмирала Аттенборо поисковый отряд прихватил случайно, совсем рядом с базой. Нет, ориентировка на него была выдана давно, но найти уже не надеялись.

После необходимых вытрезвительных процедур злющего, как йотуна, Аттенборо притащили в каминную. Не особо церемонясь. В том, что Дасти – живее некуда, сомневаться не приходилось. Жизнь просто била из него ключом, извергаясь матерными загибами в адрес бывшего друга. Он ему все припомнил. И экс-кайзеру тоже досталось, хотя и не так цветисто.

Юлиан не стал спорить. Он разрыдался. Громко, с бурными потоками слез. Райнхард – воплощенная укоризна – подавал ему бумажные платки и под аккомпанемент всхлипов и стонов вычитывал мораль остолбеневшему Дастиану. Действительно, заявил Лоэнграмм, гневно трепеща ноздрями, легче надраться в притоне, расквасить себе личность об чей-то кулак и вопить о том, как все плохо, а не пытаться что-то исправить. Никакого труда не составляет произносить обличительные речи и искать виноватых, не ударив пальцем о палец. Разумеется, сам флот-адмирал безгрешен, аки агнец, и имеет полное право судить всех налево и направо.

Подумав, не будет ли это перебором, и решив, что не будет, Райнхард собственноручно вытер Юлиану нос очередным платком.

Дасти медленно подобрал челюсть, сбил берет без кокарды на затылок и восхищенно сказал:

– Не знаю, ребята, что вы задумали, но я – с вами. Скучно не будет точно. Поплану надо обязательно рассказать, он оценит.

Развязный тон даже не покоробил. Напротив, Райнхард убедился, что мозги Аттенборо пропить не успел, а значит, будет весьма полезен. За ним подтянутся «спартанцы», а это реальная сила. Призывать же этого хулигана к порядку – задача Юлиана, а тот должен справиться. Подмять под себя целый культ – хорошая практика, и горе тому, кто обманется большими наивными глазами Юлиана Минца. Во всяком случае епископ Де Вилье очень пожалел, что в свое время отдал приказ отравить Яна Вэньли и думал, что восемнадцатилетний мальчишка не сумеет отомстить.

***

У Юлиана смешная пижама. На нагрудном кармане вышит игрушечный медвежонок.

– Привычка, – говорит Минц, дотрагиваясь до потешной медвежонковой мордашки. – Иногда мне кажется, что я весь состою почти из одних привычек.

Райнхард пижамной куртки не надевает. Врать, к примеру, что в комнате слишком жарко, ему лень. Если бы Юлиан спросил, возможно, он ответил бы, что ему так удобнее. Ему действительно так удобнее чувствовать тепло мягкой кожи человека, с которым делит постель уже третий месяц. Но Юлиан никогда не спрашивает. Он ложится рядом, обнимает и зарывается лицом в разметанные по спине локоны формального пленника. В их густой паутине он, похоже, прячется от своих призраков. Райнхард никогда не спрашивает. Вместе им безопасно. И это весьма рационально, ведь выспавшееся руководство действует более эффективно.

Они приобрели обыкновение болтать перед сном.

– Вот забавно, – заговаривает Райнхард, наблюдая сквозь ресницы расплывчатые отблески каминного пламени на стене, – людей – полная галактика, а Меклингера мне заменить некем. И Сильверберга, и Кемпфа… Наверняка есть и умнее, и талантливее, а заменить некем.

– Не гневи богов, они обидчивые, – бормочет ему в спину Юлиан. Слова приятно щекочутся. – Мы собрали больше, чем надеялись, и еще соберем, лишь бы живы… Есть новости о Миттермайере. А заменить и нельзя. Кто мне заменит Алекса или Федора? Адмирала Яна? Кто-то будет выполнять их обязанности, а заменить не сможет. И Фредерика отказалась идти в команду. Я ее не виню, но подыскать кого-то подходящего на ее место – нереально. Ищем…

– Знаю.

Он слегка меняет позу – рука затекла. Юлиан чутко отзывается, обтекая его немного иначе. Такая предупредительность со стороны епископа терраистов тоже может показаться забавной, но Райнхард не замечает, для него это уже естественно.

– Минц? У тебя никогда не было знания, что кто-то отобрал твою настоящую смерть?

– Было. Я уверен, что Карин забрала – мою. В день ее последнего вылета она сказала, чтобы я себя берег. Никогда раньше такого не говорила, а тогда сказала.

– Анне сказала мне то же самое перед тем, как впасть в кому. И после ее ухода у меня не было ни одного приступа. Зачем она так, ведь я же всё равно не живу?

Юлиан не отвечает, только зябко ежится.

Ночью мертвецы могут забыть, что мертвы. Но это быстро проходит.

– Спи, Райнхард. Завтра будет трудный день.

– Да. Как обычно.

***

С Волком пришлось блефовать.

Взяли его с огромным трудом, разговаривать с посланцем кайзера Миттермайер не пожелал, не поверил, оборвал все контакты. Только по тонкой ниточке выследили. Он по-прежнему искал свою семью, и в одном из притонов на Каллабиусе шустрый агент поисковой группы Минца наткнулся на конкурента, тоже собирающего сведения о высоком темноволосом офицере с разноцветными глазами. Ниточку раскрутили, и Райнхарду не пришлось краснеть за своего главкома. Миттермайер начал собирать своеобразное подполье, цели которого, правда, терялись в тумане, но оно позволило держаться вместе и не сойти с ума таким же неприкаянным военным, как и он сам.

Волк наотрез отказался в пути принимать воду и пищу, закономерно опасаясь психотропных средств или других наркотиков. Исполнители не настаивали, им было строго-настрого запрещено применять насилие по отношению к пленному сверх, собственно, захвата. Только к середине довольно долгого пути тот самый шустрый догадался предложить Вольфу сырые яйца. На корабле они были, пусть и в малых количествах. Миттермайер принял компромисс. Склизкое содержимое яичной скорлупы позволило ему не умереть от голода и жажды до пункта прибытия. Юлиану пришлось идти за ним на корабль: добровольно Миттермайер не собирался делать ничего. Конечно, стоило приподнять бровь, и строптивого гросс-адмирала притащили бы к нему в парадной упаковке, как Райнхарда, но тут случай был другой. С живыми так нельзя. Они от такого ломаются.

Миттермайер по-прежнему ничего не желал слушать, и Юлиану пришлось обхватить его за плечи и вести через три яруса базы, заглядывая в глаза снизу вверх и лопоча что-то абсурдное донельзя. Будь Волк в порядке, ничего бы не вышло. Но Вольф был далеко не в порядке. Потерянным он был, отчаявшимся, обессилевшим, причем не только от голодовки. Минц знал, что след его жены и родителей потерялся после ядерной бомбардировки Феззана. Вроде бы они успели эвакуироваться вместе с родными Валена. Из Берни свидетель был никакой, его словам о «красивой светлой фрау», вместе с которой они ехали до первой пересадки, можно было придать какое угодно значение. Других козырей, однако, у них не было, и приходилось играть тем, что выпало на расклад.

– Добрые вести, Райнхард! – заорал Минц, вталкивая Миттермайера через порог в каминную. – Пляши!

Райнхард вылетел из кабинета, с одного взгляда оценил ситуацию и… сплясал. С коленцами. А потом повис у шокированного Вольфа на шее.

– Вален-младший видел ваших на первой пересадочной от Феззана, – уверенно сказал Лоэнграмм, глядя прямо в широко открытые серые глаза. Даже не запнулся. И с чувством добавил: – Как же мне вас не хватало!

Еще пару дней Райнхард ходил именинником: Вольф привел за собой Айзенаха, Байерляйна и Кесслера. Через систему связных, созданную этими горе-подпольщиками, Лоэнграмм решился подать весточку Мюллеру и Хильде, которые были с ним в той проклятой дыре, до самого похищения.

***

Мертвецы легко манипулируют живыми. Наверное потому, что ничего не хотят для себя.

***

К некоторому сожалению Лоэнграмма бывшие изерлонцы доверяли Юлиану гораздо больше, чем подданные Рейха – ему. Или у них была лучше налажена связь. Как бы там ни было, а Меркатц с ошметками флота вышел на контакт сам, через Поплана. И был уже если не полностью осведомлен, то о многом догадался.

Райнхард при встрече со старым перебежчиком не присутствовал по случаю краткосрочного отъезда с базы. Лично ему лететь до системы Харвелла особой нужды не было, но следовало закончить с Миттермайером. Волк все еще сильно напрягался, везде подозревая подвох. И рейд на боевых кораблях в обществе кайзера без какого-либо контроля со стороны Минца должен был убедить его окончательно.

Система Харвелла ничем не выделялась из сотен таких же слаборазвитых территорий. Несколько заселенных планет. И когда была частью Альянса, и когда – недолго – была частью Новых Земель, система Харвелла не проявила себя абсолютно ничем. А вот недавно обнаружилось, что там есть нечто, сильно смахивающее на регулярный военный флот. И набеги многочисленных лихих мародеров на заманчиво-беззащитные планетки заканчивались… вот там они и заканчивались. Зато мирных беженцев принимали без ограничений.

Оставлять такую потенциальную бомбу в тылу они с Юлианом сочли нецелесообразным, поэтому небольшая, но хорошо вооруженная флотилия во главе с «Улиссом» стартовала с космодрома базы. Миттермайер бурлил энергией и постоянно повторял, что у него хорошие предчувствия. Райнхард волчьим предчувствиям доверял, но не расслаблялся.

На границе системы их встретил патруль, от которого поступило предложение назвать себя и цели прибытия. Уже через полчаса на центральном экране в зале связи флагмана можно было созерцать высокого, темноволосого и разноглазого человека в офицерской форме Рейхсфлота. К вечеру челнок с Оскаром фон Ройенталем, Адальбертом фон Фаренхайтом и Вальтером фон Шенкопфом на борту вошел в шлюз «Улисса».

После бесславной мясорубки под Марр-Адетте, убедившись, что помощи не будет, бывший губернатор Новых Земель во главе трехсот уцелевших кораблей ушел в тень. Он счел, что больше ничего разрушенному Рейху не должен. И после занимался примерно тем же, что и бывший кайзер. То есть собирал всех, кого мог, выбрав систему Харвелла в качестве штаб-квартиры. Возможностей, правда, у него было гораздо меньше. Но остатки флота Фаренхайта, Ойгена со слегка одичавшими Черными Уланами и переполовиненный полк розенриттеров на кораблях Багдаша он сумел подобрать. Дипломатический талант Адальберта помог этой разношерстной и неуживчивой команде найти общий язык и проникнуться если не дружеским расположением, то взаимным уважением – наверняка.

Райнхард позволил старым друзьям помолчать всласть, но потом все же заговорил:

– Вас всегда считали самым… неуравновешенным адмиралом моего штаба, Ройенталь. Но проверку хаосом вы прошли лучше всех нас, не забыв, что первый и главный долг офицера и дворянина – защищать гражданских. Я не могу вас ни о чем просить, но могу предложить присоединиться. Старые долги списаны, Ройенталь. И мои, и ваши.

– Мы собираем Рейх заново, – сказал Миттермайер, глядя на друга сияющими глазами. Он чуть не лопался от радости встречи и гордости за Оскара. – Ты с нами?

– Я с тобой, – губы Ройенталя тронула улыбка. Он расставил очередность. – И с вами, ваше величество. Мы все наделали ошибок, время их исправлять.

– А за Шенкопфа я заставлю Юлиана плясать, – мстительно добавил Райнхард.

И заставил. Прямо по дальней связи. На новичков это произвело неизгладимое впечатление. Вальтер озадаченно потеребил бакенбард и сказал, что вылетает к бывшему зятю немедленно, поскольку должен же быть кто-то здравомыслящий при этом ненормальном юнце. Райнхард чуть позже спросил, не держит ли генерал зла на Юлиана из-за Карин, поскольку видел в том источник возможных осложнений. Но Шенкопф только покачал головой:

– Он делал мою дочь счастливой четыре года. Я – ни дня. Свою судьбу Катерозе выбрала сама, и я ею горжусь.

У Волка все-таки подогнулись колени, когда Ройенталь сообщил ему, что Эва и старшие Миттермайеры находятся здесь, на второй планете Харвелла, в безопасности. После трагедии на Феззане уже организованные и приставленные к делу Уланы отбили очередной транспорт с беженцами у пиратов-работорговцев, а там такой сюрприз…

Суета немного улеглась, и все разбрелись отдыхать от впечатлений и новостей. Лоэнграмм попросил Оскара задержаться. Ройенталь подчинился, но как-то подобрался. Райнхард взял его за запястье, как бы невзначай продвинув пальцы под жесткую манжету мундира.

– Когда Ураганный вспоминал свою семью, – медленно проговорил он, – а это он делал достаточно часто… всегда перечислял: Эва, Оскар, мама и папа. Именно так. Он искал вас повсюду, рискуя жизнью.

Лицо Ройенталя не дрогнуло, но пульс подскочил до небес.

Стопроцентное попадание. Теперь Двойная Звезда в строю, а это гораздо больше, чем гросс-адмиралы Ройенталь и Миттермайер по отдельности.

***

– Пора, – скучным голосом говорит Юлиан. – Завтра или послезавтра?

– Завтра, – соглашается Райнхард. Он задумчиво крутит браслет.

Тянуть еще день нет смысла. Они готовы начинать. Четыре с половиной месяца упорной работы, время собирать урожай. Конечно, собранное – мизер по сравнению с прежним Рейхсфлотом, да и у альянсовцев негусто, но война – на редкость справедливая дама. Она призывно раздвигает ноги перед любым, кто согласен благосклонно на нее взглянуть. И все, ответившие на призыв, оттраханы ею примерно одинаково.

На стороне заговорщиков – единая цель, согласованность и скоординированность действий, сплоченность. Каждый из посвященных знает свою роль. Все спланировано до дня, информационная атака, разработанная Аттенборо и Мюллером, начнется одновременно с военным наступлением. На обе стороны. Имидж жесткого, даже жестокого, всевидящего и окутанного мистической дымкой – недаром же он сын Волшебника Яна! – правителя кропотливо выстроен для Минца. Менее инфернальный образ справедливого, воздающего по заслугам императора, гениального полководца, хлебнувшего горя в плену, но не сломленного – для Райнхарда. На любой вкус. В том, собственно, и прелесть придумки: не имеет значения, кто к кому примкнет, итог останется прежним. Наведя худо-бедно порядок внутри Альянса и Рейха, две армии встретятся у Изерлонского коридора, побряцают оружием и заключат заранее составленный договор. Девиз договора: «Галактика – одна на всех». И наконец-то можно будет начать зализывать раны.

– Как ты собираешься подать мой побег?

– Я в этом плане полностью доверяю Дасти.

– Это будет хотя бы масштабно или камерно? – усмехается Райнхард. Аттенборо, несмотря на все свое разгильдяйство, – очень ценный работник. И прекрасно спелся с Железным Щитом.

– Понятия не имею. Завтра вечером прочту в ленте.

Райнхард смеется откровенно. Он уже под одеялом, старается не думать о том, что эта ночь – последняя здесь. Юлиан медлит ложиться, расхаживая по комнате в своей смешной пижаме с мишкой.

С завтрашнего дня каждый сам по себе, наедине со своими призраками. Это пугает. Где-то упущен важный момент. Последняя ночь. Не на пару недель, а надолго. В следующий раз они увидятся только на переговорах. Но этого уже не изменить.

– Ты действуешь мне на нервы своей беготней, – ворчит Райнхард и привычно отворачивается к стене.

Матрас прогибается по знакомой тяжестью. Широкая сильная ладонь привычно скользит по животу. Медленнее, чем обычно, или так кажется? Нет, точно – медленнее. И выше. И сверху вниз. К спине – не щека или лоб, а губы. Трогают, обводя выступающие позвонки, осторожно раздувают пряди волос.

Вдруг заканчивается воздух, а тело само подается назад, навстречу несмелым ласкам. Райнхард взбешен. Хель! Сто тридцать два раза они ложились в одну постель, почему именно сейчас?! Он ищет пустоту, чтобы вернуть себе стылый покой, но с ужасом обнаруживает, что пустоты внутри нет. Есть жалость, есть нежность, и есть боль. Из какой грязи?!

– Это плохая идея, – хрипло говорит он, с усилием отстраняясь.

Если они перестанут быть мертвецами, то провалят все. Кирхайса не заменить, и нужно сдержать обещание.

Юлиан, к счастью, это тоже понимает. Он тоже что-то обещал умирающему Яну.

– Да, – эхом откликается он. – Прости.

Минц занимает регламентированное положение и перестает пахнуть жизнью. Пустота возвращается. Но Райхард больше не уверен в ней.

Он лежит без мыслей и без движения, размеренно дышит. Самой глубокой ночью Юлиан вдруг начинает беззвучно плакать во сне, спина Лоэнграмма намокает от его слез. И по мокрому очень хорошо ощущается двойной выдох. Два слога одного слова. Откуда-то есть уверенность, что это имя.

Ка-рин?

Райн-хард?

Как знать…

Он бережно отлепляет руку Юлиана от своих ребер и проводит губами по предплечью выше браслета. Юлиан успокаивается. Райнхард слегка теребит его браслет, потом – свой. Он, конечно, знает, что ни один сигнал из такого миниатюрного устройства не достигнет противоположного конца галактики, но сейчас ему это безразлично. Да и раньше не очень волновало.

До следующей их встречи – всего одна война. Надо, чтобы она закончилась побыстрее. Чтобы можно было начать все с нуля.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

01.02.2016 в 23:30

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Миди "Два военных корабля"

Название: Два военных корабля
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016, анонимный доброжелатель
Размер: миди, 6932 слова
Пейринг/Персонажи: Адальберт фон Фаренхайт, Фриц Йозеф Биттенфельд
Категория: броманс, преслэш
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: оживлятельное AU, OOC
Краткое содержание: после смерти Райнхарда прошло несколько лет. Адальберт тогда был ранен, но комиссован по состоянию здоровья. По дороге к родителям Биттенфельд решает заехать в гости к старому другу.
Примечание:

читать примечания

Автор вдохновлялся композицией

Cкачать Агата Кристи Два корабля бесплатно на pleer.com

Взгляд на две тысячи ярдов - это несфокусированный взгляд, часто наблюдаемый у солдат, перенёсших боевую психическую травму.

В тексте использован фрагмент эпиграммы Р. Киплинга "Ординарец"
Я знал, что мне он подчинен и, чтоб спасти меня, - умрет.
Он умер, так и не узнав, что надо б все наоборот!

Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Два военных корабля"

Фриц Йозеф деловито смахнул с плеча несуществующую пылинку и позвонил в дверь. Адрес он знал наизусть. Связываться по комму с соратником было неудобно — разница в часовых поясах дико раздражала, — а писали они друг другу достаточно часто. Несколько раз в год уж точно.

Судя по письмам, Адальберт вполне оправился от ранения и, несмотря на то, что был комиссован по состоянию здоровья — первое время его мучили сильнейшие головные боли, — вел активный образ жизни. Местный военный стол привлекал его для работы со школьниками: выступления на памятных датах, пропаганда того, какое замечательное место армия и какая страшная штука война. Всё как всегда, в зависимости от времени года и государственного праздника.

Еще он немного рисовал, но Биттенфельду оставалось только вежливо кивать. Сочетания красок на картинах было довольно тревожным, а что именно там нарисовано, Биттенфельд мог только догадываться — сплошные абстракции.

На жизнь Адальберт не жаловался, военной пенсии ему должно было хватать с избытком. В домике, купленном сразу после отставки, вполне бы могли разместиться супруга и трое ребятишек.

Про личную жизнь приятель молчал, как терраист на допросе. Биттенфельд довольно быстро сообразил, что о таких вещах его лучше не расспрашивать. Вроде как один новый год Адальберт хотел провести с кем-то, но потом расстался.

Страшно подумать, что прошло уже четыре года с момента ранения и три года после смерти Его Величества.

К двери подошли не сразу. Фриц уже успел изучить трещинки вокруг ручки, клумбу с цветами и двух в меру симпатичных соседок, которые вышли прогуляться со своими питомцами. А казалось бы — спокойная улица, забытый богом уголок.

Надо было заранее договориться о встрече, но то, что Биттенфельд взял годичный отпуск еще не значит, что он изменит своим принципам. Атака должна быть внезапной, ведь не зря его называют Диким Вепрем.

Дверь открылась неохотно, с тягучим мелодичным скрипом.

— Привет, — Фриц Йозеф переступил с ноги на ногу. Повисла неловкая пауза. — Давно не виделись.

Адальберт выглядел усталым. Несмотря на середину дня, он был все еще в пижаме.

— Привет, — Адальберт взъерошил волосы и тоже замялся. — Не ожидал тебя увидеть.

— Мне показалось, что так будет лучше. Возможно, я ошибся, но теперь-то что... — Биттенфельд улыбнулся как можно шире. — Тебе привет от Валена, Кисслинга, Мюллера. Злятся, что на новый год не приехал.

— Да как-то не до того было... — Адальберт спохватился и сделал шаг в сторону, приглашая гостя пройти. — Только у меня не убрано.

В квартире царил идеальный порядок. Все вещи были разложены по своим местам раз и навсегда. У Биттенфельда появилось противное муторное ощущение лжи. Оно было в мелочах. Книги стояли одна к одной — их не читали, не брали в руки, не пересматривали. Фотографии на стенах были из тех, что дарят отставным военным: "А теперь улыбнитесь и помашите дяде корабликом".

Спросить, с каких это пор Адальберт увлекся коллекционированием групповых фото, Биттенфельд не успел. Они прошли на кухню, и Фриц Йозеф понял, что имелось ввиду под "не убрано".

Раковина, столешница, подоконник — все было завалено немытой посудой. В углу комнаты стоял пакет, почти доверху заполненный мусором.

— Так, — Биттенфельд поставил сумку на пол и осмотрел поле боя. — Ты идешь выкидывать мусор, потому что я не знаю — куда. А я мою посуду.

Адальберт посмотрел на него со страдальческим выражением на лице, потер шею, тяжело вздохнул и покорно отправился одеваться.

Такая пассивность Биттенфельду тоже не понравилась, но он решил, что сначала надо избавиться от грязной посуды, потом сделать кофе — и уже можно будет начинать говорить.

Разбирая завалы, Фриц Йозеф вдруг понял, что единственным чистым местом была открытая полка, на которой попарно стояли сувениры — два за год. Биттенфельд посылал другу всякую ерунду на день рождения и новый год: фоторамки, модели кораблей, красивые камушки и просто памятные вещицы. Ерунду, в которую Фриц Йозеф вкладывал то, что не мог выразить словами. Ему самому нравился такой хлам, который бы украшал комнаты, делая их жилыми. Родители не одобряли такой вещизм, считая, что шишки и раковины только собирают пыль, а Фрицу нравилось. И, посылая их в подарок, он точно знал, что Адальберт его не поймет, но не мог отказать себе в удовольствии. Неужели понял? Не было только кружки с золотым имперским львом. Ее, со стертым от частого мытья рисунком, Биттефельд нашел в раковине под ворохом грязной посуды.

Тогда же и окрепло решение, до этого существовавшее только как неясная идея: поехать в совместный отпуск.

Адальберт, умница, не только вынес мусор, но и купил мяса с овощами, которые были Биттенфельдом в мгновение ока превращены в настоящую мужскую еду: стейк с чем-то там. Адальберт уплетал блюдо с таким аппетитом, что хотелось спросить: "Когда же ты нормально ел в последний раз?"

Только когда они пили горячий крепкий послеобеденный кофе, в который была добавлена самая малость коньяка, Биттенфельд решился спросить:

— Какие у тебя планы на ближайшие пару недель?

— Завтра мы доделываем макет галактики в клубе, а потом я не знаю. Куда пошлют, — осторожно ответил Адальберт.

— Раньше ты не был таким покладистым, — усмехнулся Биттенфельд и, хлопнув себя по коленям, продолжил: — Ну, к Локи этот клуб. У меня билет на завтра. Поедем к моим родителям на месяцок. Там свежий воздух, сосновый лес и озеро рядом. Встряхнешься, обстановку сменишь. Никуда твоя галактика за это время не денется.

— Нет, я не могу к Локи. Меня ребята ждут.

Адальберт оказался непреклонен, и Фриц Йозеф, ворча себе под нос о слишком благородных солдатах, отправился спать. Хорошо, что не пришлось идти искать гостиницу — в пользование гостя был отдан широкий диван в комнате, гордо именуемой кабинетом. Она была уютнее гостиной и не примыкала к кухне. Так что Биттенфельд мог спать хоть до самого обеда, но не получилось.

Внутренние часы разбудили его в семь утра. Ровно в это же время он понял, что билетом можно и пожертвовать, уехав завтра и взяв с собой Адальберта. Можно силой.

Замечательная мысль посетить детишек усиленным составом пришла к Биттенфельду за завтраком, пока Адальберт жевал бутерброд и пытался попасть из кофейника по чашкам, а Фриц Йозеф разбивал на сковородку четвертое яйцо, прикидывая, найдутся ли в этом доме ветчина или сладкий перец, и не надо ли добавить еще пару яиц, чтобы на Адальберта тоже хватило.

Клуб оказался небольшим зданием, перестроенным из старого кинотеатра. Помещение тонуло во мраке, в углах прятались непонятные груды материалов, из-за чего зала казалось меньше. Надаренное спонсорами оборудование так и лежало нераспакованным. В зале помещалась горстка детей и макет вселенной почи в натуральную величину.

Биттенфельд сразу поверил, что оставлять эту громадину недоделанной было нельзя. Оставалось закрепить лампы, который подсвечивали бы Один, Хайнессен, Изерлон и Феззан. Осветительной системой мог бы гордиться и Императорский театр. Она казалась вычурно совершенной на фоне общей запыленности. Но если бы не было ее, то инженерных знаний двух адмиралов не хватило бы на разводку с нуля.

На Биттенфельда, ради такого случая надевшего форму, дети смотрели с опаской. А один из мальчишек и вовсе ни на шаг не отходил от Адальберта, скорее мешаясь, чем помогая. Курносый нос, веснушки и неуемное любопытство — вот и весь портрет. Один раз сунулся и к Биттенфельду, но Фриц на него шикнул — желания грохнуться со стремянки у него не было никакого. Те более что в кителе было жарко. Это отставник Фаренхайт мог позволить себе не только избавиться от этой части формы, но и закатать рукава. Биттенфельд некстати подумал, что у соратника очень красивые руки, которые не портят даже шрамы, но чуть не грохнулся с лестницы во второй раз и решил, что лучше он будет заниматься проводкой. Оказалось, что подсвечено будет три десятка планет. Просто одни ярче других.

Из-за толпы любопытных мальчишеских лиц вокруг и их суетливой помощи с освещением они даже вдвоем провозились дольше, чем следовало. Биттенфельд был даже рад этому: теперь можно было состроить бесхитростное выражение лица и сказать, что зазевался, пропустил рейс, сам виноват. Придется лететь следующим. Вот теперь-то у Адальберта не будет отговорок.

После чаепития с криво нарезанными бутербродами все сели на пол и одному, самому ответственному из детей, был вручен пульт от системы. К своему стыду, Биттенфельд только сейчас понял, что среди мальчиков была одна девочка. Когда она уверенно называла звездные системы и выхватывала их из темноты, Фриц-Йозеф загордился ей, как если бы она была его дочерью. Он бы, наверное, хотел, чтобы его дочка была такой же, как эта Леа: с коротко стриженными мальчишескими вихрами и нахальным выражением лица.

Адальберт же продолжал возиться с невзрачным мальчишкой, и даже когда все дети начали расходиться, отвел его в сторону и долго о чем-то говорил. Парень, похоже, растирал сопли по лицу и чуть не всхлипывал. Биттенфельда подмывало подойти и стукнуть его по сутулой спине: "Не реви!", — но он сдержался. Вместо этого пошел проверять, убрали ли на место стремянки и не осталось ли где валяться инструментов или проводов. Все было чисто. Еще бы! Ведь уборкой руководила Леа, которую Биттенфельд уже определил себе в любимицы, будто собирался оказаться в этом клубе еще раз.

Дома, когда в желудки упал нормальный кусок мяса, а не жалкий бутерброд, Адальберт дал согласие поехать к родителям Фрица на две недели и ни днем больше.

Пока Биттенфельд мыл посуду и делал ревизию холодильника, чтобы выкинуть все скоропортящееся, Адальберт ушел разговаривать с кем-то по комму. Конечно, Фриц Йозеф не стал бы подслушивать, но затыкать уши он был не намерен.

Адальберт говорил тихо, будто извинялся или отпрашивался. Второй голос мог принадлежать молодому мужчине. Он задавал сухие и жесткие вопросы, на который Адальберт отвечал так, будто чувствовал за собой вину.

Поборов желание намылить шею неведомому собеседнику, Биттенфельд достал из холодильника пиво, чтоб отметить запланированный на утро отъезд

***

Поежившись на скамейке, Адальберт попытался устроиться поудобнее и сдержать головную боль. Еще не хватало, чтобы в первый же день путешествия пошла кровь носом. Адальберт к этому уже привык, воспринимая как досадное неудобство, а Биттенфельд может и испугаться. С момента ранения головные боли, которые с трудом можно было унять лекарствами, и спонтанные носовые кровотечения были его постоянными спутниками. Врачи только разводили руками и предлагали опробовать очередной новейший препарат. От половины испробованного начинались самые разнообразные побочные эффекты, и Адальберту быстро надоела роль подопытного кролика. Плевать, что его лечение финансирует государство. Звонок Нейдхарду был постыдным, но эффект превзошел все ожидания. Адальберту наконец-то выделили одного врача, а не консилиум экспериментаторов, каждый из которых писал докторскую в своей области.

Гражданский корабль сильно отличался от флагманов. Да и направление "на запад от Луны" было не слишком популярным. Судя по измученному Биттенфельду, он привык если не к гражданским лайнерам, то уж к комфортабельным громадинам, курсирующим по маршруту "Один-Феззан". Там тебе и казино, и целая торговая улица, и бассейн со спа-процедурами, и десяток баров на выбор. Только денежки плати. Тут из развлечений были четыре игровых автомата и закусочная с бутербродами. Люди на борту оживлялись без пяти минут девять, без пяти три и без пяти шесть, когда наступало время кормления, включенного в стоимость билета. Поговаривали, что пассажирские перевозки обязали кормить клиентов после того, как кто-то сильно экономный умер с голоду во время длительного перелета.

В назначенное время к дверям выстраивались очереди из страждущих припасть к скудным разносолам, что только замедляло процесс.

— В первый полет мне все казалось таким волшебным... — с ностальгией в голосе сказал Биттенфельд и почесал ногу.

Казалось, ему нравилось вести себя нарочито по-граждански.

— А сколько тебе было?

— Четырнадцать. Я скопил денег на билет и сбежал из дома, чтобы поступить во флот, — Фриц Йозеф довольно зажмурился, будто побег из дома — лучшее, что может случиться в жизни любого мальчишки. — Отец со мной две недели не разговаривал. А мамины пирожки я нашел, когда они стали уже попахивать. Знаешь, как обидно было...

Адальберт хмыкнул, чтобы не рассмеяться. Его провожали мать и сестра. Они прощались так, будто он шел умереть в первом же бою. В принципе, он был готов к этому — лишь бы выплатили компенсацию семье. Через месяц компенсации урезали во благо экономии, и пришлось думать о собственной шкуре. Потом стало все равно.

Переносные коммы пискнули синхронно: "Система воздухоподачи в каюте приведена в норму. Спасибо, что выбрали "Звездный Экспресс"".

— Интересно, сколько раз она еще будет ломаться? — недовольно процедил Биттенфельд.

— Раньше было лучше? — наплевав на приличия, Адальберт вытянулся на скамейке. Теоретически, он уже вполне мог сделать это в каюте, но возвращаться туда без надобности не хотелось. Чистой воды везение, что она была двухместной, — кто-то снял бронь за сутки до отлета. Адальберт уже был готов ютиться в четырехместной душегубке с незнакомыми людьми. Вероятно, тогда ему было бы доступно развлечение "наблюдение за охотой на Дикого Вепря". Охотникам можно было бы посочувствовать заранее.

— А я не помню, честно говоря. Первый свой полет я трясся, что меня позорно снимут с рейса и за шиворот вернут домой. Потом я отсыпался, что туда, что обратно. Потом не до того было или на своих летал. Флагман, понятное дело, гонять не будешь. А двухместный катерок, чтобы с пилотом меняться, — самое милое дело. Быстро, четко...

— И если вентиляция поломается, можно надеть скафандр... — улыбнулся Альберт, потягиваясь.

Странно. В армии выполняешь приказы, но все равно остается немного маленькой свободы. Если уж поломалась подача воздуха, то отвечаешь ты. Потому что ты поставил начальника инженерной службы, и ты мало гоняешь своих лентяев.

— Пойдем на обзорку?

Адальберт закрыл глаза и тут же распахнул их. Жмуриться не стоило. После ранения ему очень не нравилось смотреть в глубину космоса, но признаваться в слабости Биттенфельду не хотелось.

— Пойдем. Только я ненадолго. До обеда еще час — буду следовать твоему примеру и отсыпаться.

По лицу Биттенфельда мелькнула тень, но, может, это просто моргнуло освещение.

На обзорную палубу пришлось идти через весь корабль, спотыкаясь о развалившихся прямо на полу людей и поднимаясь по бесчисленным лестницам. Оказалось, что лифт в той части корабля не работал, а возвращаться и ждать другого было лень.

На обсервационной палубе всегда было множество людей. Кто-то стоял, глядя в бесконечность космоса, а кто-то читал, сидя на скамейке.

Адальберт силком заставил себя подойти к экрану. Звезды на нем переливались маленькими точками. Адальберт ни разу не был в этой части космоса и не мог узнать знакомых маршрутов.

— Что ты там видишь?

Вопрос была задан тихо, на ухо. Так, чтобы услышал только Адальберт.

Фриц Йозеф стоял у него за спиной, непоколебимый, как скала. Он излучал уверенность и силу, но этого было недостаточно.

— Что ты там видишь? — он снова повторил вопрос, и, зажмурившись, Адальберт ответил:

— "Асгрим".

Губы онемели, пояснить, что он видит не просто "Асгрим", а "Асгрим", исчезающий во вспышке, Адальберт уже не смог бы и под угрозой смерти.

Психологи утверждали, что он был без сознания и что с его места в капсуле он никак не мог увидеть гибель корабля. Но каждый раз, заглядывая в черноту космоса, Адальберт видел свой умирающий флагман.

Флагман, и те, кто остались на нем, умерли, а Адальберт остался жить.

***

Дом Битенфельда был другим. Нет, внешне он был очень похож на дом Адальберта — такой же деревянный, такие же большие окна и слуховое окошко под крышей. Разве что два этажа, а не один.

Разница была в том, что в этом доме жили не несколько лет, а несколько поколений.

Розы набрали силы и оплели дом до середины, хризантемы яркими осенними пятнами украшали газон, живая изгородь была зеленой только с одного бока, другой засох и устрашал густым переплетением ветвей. Такую стоит заменить, но надо же будет выкорчевывать корни, чуть не на метр ушедшие в землю.

— Они знали, что ты приедешь не один? — запоздало спросил Адальберт.

— Конечно нет! Кто бы мне разрешил? — Биттенфельд усмехнулся и встряхнул головой, как большая кошка, попавшая под дождь. — Но я теперь сам себе адмирал и сам решаю, с кем дружить, а с кем нет. С «Экспресса» подал весточку.

Матери Адальберта не было никакого дела до того, с кем играет сын, лишь бы помогал по дому, хорошо учился и не шалил. Похоже, что родители Биттенфельда оценивали, с кем ему стоит играть, а с кем нет, но забыли запретить шалить.

Дверь открыла пухленькая седая старушка. Такой бы внуков кормить пирожками, пирогами и домашним хлебом. Тем самым, у которого хрустящая корочка и нежная мякоть. Если на этот хлеб намазать желтое масло и посолить, то никаких вкусностей и не надо.

Постаравшись незаметно сглотнуть слюну, Адальберт легко поклонился. Фрау Агнес он узнал по фотографиям, которыми Биттенфельд мучил его по вечерам. Только ничего из многословных разговоров Адальберт не запомнил, быстро впадая от излишка информации в некое подобие коматоза, но намертво выучил, что мать — веселая, доброжелательная фрау Агнес, а отец — строгий, высокий и очень герр Лукас. Кажется, Биттенфельд немного обиделся, когда Адальберт в изнеможении пообещал их запомнить и не перепутать, а потом завернулся в одеяло с головой. Разбираться в семи рыжих и веснушчатых племянниках от единственной сестры, живущей на другом конце галактики, Адальберт не собирался.

Герр Лукас встречать сына на пороге не стал. Он стоял в прихожей, действительно прямой и затянутый в черный костюм с глухим воротом под самый подбородок, который мог бы напоминать военную форму, если бы был украшен богатым шитьем.

Рукопожатие Адальберту удалось. Оно вышло сухим и жестким.

— Биттенфельд много рассказывал о вас, и я благодарен ему за приглашение. Надеюсь, что не стесню.

— Наш дом всегда открыт гостям, — вежливо ответил герр Лукас. — Мансарда в вашем распоряжении, фон Фаренхайт. Ужин будет подан к шести.

Заторможенно поклонившись, Адальберт хотел подхватить сумку, но Фриц Йозеф уже стоял с ней на лестнице.

— Я помогу гостю расположиться! — радостно крикнул он, вызвав у отца недовольную гримасу.

— Потом спускайся, чтобы не мешать гостю отдыхать. У тебя же множество новостей, которые нам было бы интересно услышать, — с нажимом закончил отец.

Мансарда оказалась уютной гостевой комнатой, явно перестроенной из девичьей спальни. На стенах висело множество изображений растений, выполненных с необыкновенным изяществом.

— Я же тебе говорил, что она у меня мастерица! — похвастался Биттенфельд, обводя комнату рукой. — Все сестра нарисовала.

Фаренхайт вежливо кивнул. Ему до этого казалось, что Грета умеет делать только детей, преимущественно близнецов.

— Тут ванна, туалет, лестница прямо в сад. Она на случай пожара, но по ней удобно сбегать.

— И часто сбегал? — как можно более невозмутимо спросил Альберт. По его представлению, от такого отца такой сын должен был сбегать раза три за день.

— Не, я только в армию сбегал. Это же сестрицы спальня. Она старшая, ей повезло... — Биттенфельд вздохнул с той затаенной грустью, которая доступна только тем мальчикам, у которых есть старшие сестры.

Отогнав видение Биттенфельда-жертву-парикмахерских-экспериментов, Адальберт улыбнулся собственному воспоминанию. Он вырезал сестре деревянных человечков, а она потом делала им платья из лоскутков. Ему казалось, что выходило здорово. Ниссе из соседнего двора за обратное мнение заплатил разбитым носом.

— Я жил в комнате с дедом. Маминым отцом.

— Было тесно? — Адальберт хмуро посмотрел в чемодан, пытаясь понять, зачем он взял с собой форму. Видимо, сработали рефлексы. Теперь ее надо было достать и повесить, чтобы не мялась.

— Нет, Отто был очень хороший. Крепкий такой старик. Мы похожи с ним были. Страшилки ночью рассказывали, в лес ходили, кораблики, рогатки и все, что положено.

— Здорово... — зависть в голосе Адальберт не скрывал. У него такого деда не было. — Ты не показывал его на фотографиях.

— Он умер, когда мне было двенадцать, и фотографироваться не любил.

— Жаль.

— Не говори о нем внизу, хорошо? Отец его не любит.

— Неудивительно, — придирчиво разгладив складки, Адальберт утвердил китель на почетное место на дверце шкафа. — Если верить тебе, они были очень разные.

— Не совсем, — Биттенфельд замялся и переступил с ноги на ногу, после чего снял с кителя пылинку. — Дед просто репрессирован был. Сморозил чушь по молодости, что люди с генетическими дефектами тоже люди. Или около того. Я не знаю точно, об этом почти не говорили. Вернулся через пятнадцать лет — освободили по амнистии. Руки все в шрамах, двух пальцев нет, ухо рваное. Я думал, напал кто, или в лесу зацепило, когда сосны валили. Мне потом уже мама рассказала. Отец на ней и женился, потому что пожалел. Ее б никто с таким «приданным» замуж не взял. А, может, и полюбил, кто его разберет. Когда дед вернулся, ни разу его не попрекнул. Отец же не злой, он просто...

Солнце скрылось, погрузив комнату в сумрак, а двинуться, чтобы включить свет, Адальберт побоялся. То, что Биттенфельд рассказывал раньше, было шелухой, внешним. Сейчас он приоткрыл себя настоящего. Стоило бы послушать, но чужое воспоминание стало для Адальберта настолько болезненным, что он просто не мог пока больше выносить боль и одиночество давно умершего человека.

— Оберштайн, — попытался разрядить обстановку Адальберт.

— Тьфу на тебя. Нашел, кого к вечеру вспомнить. А форму ты не убирай. Надень к ужину. Отец раньше бесился, что я в армию сбежал. Но он не против новой власти. Ты адмирал, опять-таки, не последний человек. И когда перед ним на все пуговицы застегнут, как-то спокойнее, — Фриц Йозеф громко рассмеялся собственной шутке и хлопнул Адальберта по плечу. — Не трусь. После первого вечера они от тебя отстанут. Дальше лес, озеро, природа и кабаки в городе — всё в твоем распоряжении. Пойду, что ли, на расстрел, то есть на допрос, то есть отвлеку внимание предполагаемого противника на себя. Если что — помни. Пожарная лестница тебя спасет, а я прикрою.

Адальберт улыбнулся достаточно искренне. Может быть, традиция делать все громко была традицией только одного Биттенфельда, но его отец явно не из тех, кто будет шептаться за спиной. Тут Адальберту не будут лезть в душу, и это главное.

Возблагодарив богов, что ему досталась девичья спальня, Адальберт начал набирать ванну. За путешествие он успел соскучиться по успокаивающей воде. Осталось выкинуть из головы слова про прикрытие. Взвесив все за и против, Адальберт решил, что ничего страшного, если он примет лекарство до ужина, а не после. В висках покалывало. Головная боль осторожно, как ласковая женщина, напоминала, что если он не успокоится прямо сейчас, то она уж явит себя во всей красе. Пусть не сомневается.

***

Ужин прошел в расслабленном молчании. Уже к середине Адальберт настолько осоловел от обилия блюд, которые надо было обязательно хотя бы попробовать, чтобы не обидеть гостеприимную хозяйку, что мечтал только о том, чтобы незаметно расстегнуть китель.

Герр Лукас был аскетичен в еде и немногословен. Разговор поддерживала в основном фрау Агнес. Адальберт и сам не заметил, как рассказал о семье, военной карьере, работе с детьми, и опомнился только, когда речь зашла о первых месяцах отставки. Герр Лукас откашлялся посредине вопроса и попросил передать ему соль. Супруга засуетилась, попутно вспомнив про мясной пирог в духовке с маринованными огурчиками к нему, и умчалась хлопотать на кухню, избавив Адальберта от необходимости вымученно улыбаться и рассказывать, как быстро и легко он восстановился после ранения.

Не быстро, не легко и не восстановился до сих пор, — но этому милому семейству включая самого Фрица Йозефа, знать об этом вовсе не обязательно.

После пирога Адальберт наплевал на приличия и расстегнул китель. Раньше об этом и подумать было нельзя, но к гражданской одежде быстро привыкаешь. Вскоре герр Лукас предложил перейти в гостиную. Адальберт уже было решил, что мужчинам будет предложен традиционный бренди, и был готов вежливо отказаться, но хозяин дома взял с собой графин с водой, так что неловкости удалось избежать.

Фриц Йозеф улыбнулся во все тридцать два зуба и заявил, что должен помочь матери с посудой. Та попыталась его отговорить, но безуспешно.

Адальберт надеялся, что вечер будет ясным, но по подоконнику забарабанил дождь. Если он не пройдет к ночи, то на мансарде будет не спрятаться от стука капель.

— Фон Фаренхайт, я должен извиниться, что мы были недостаточно готовы к приему гостей, но прошу вас не пользоваться пожарной лестницей, что бы вам ни советовал мой сын. Вы не в том возрасте и статусе, чтобы я или моя супруга отслеживали ваше местонахождение, а две ступеньки в середине лестницы подгнили, что может создать излишние неудобства, особенно в темное время суток.

Только многолетняя выдержка спасла Адальберта от позора. Судорожно перебрав в голове варианты ответа, он просто поблагодарил.

Герр Лукас, казалось, таким ответом был полностью удовлетворен и тут же углубился в созерцание воды в стакане.

Адальберт был благодарен за такое молчание. Он вдруг подумал, что никогда не сидел так с собственным отцом. Чтобы просто быть в одной комнате, не докучать друг другу разговорами и слушать дождь. Его бормотание не превращалось в голоса, зовущие с другой стороны жизни. С одной стороны Адальберт понимал, что это только благодаря принятому заранее лекарству, с другой стороны, ему хотелось верить, что дело в волшебном уюте дома. Фрау Агнес, неслышно войдя в комнату, зажгла свечи и приглушила свет, оставив только лампу рядом с креслом. Адальберт только после этого заметил пяльцы, лежащие рядом. Значит, многие из салфеток, украшающих дом, — дело рук самой хозяйки.

Четыре кресла по четырем углам комнаты, чтобы вместе проводить вечер, но думать каждый о своем. Наверное, кресел четыре, потому что двое родителей и двое детей. Дом открыт для гостей, но они сюда приезжают не часто. Наверное, Лукас и его супруга привыкли к вечерам вдвоем, когда он слушает дождь, а она вышивает. Дети, каждый сидящий с ногами во взрослом кресле, не нарушат покой. Интересно, они молча читали каждый свою книгу или, как в доме Адальберта, каждый вечер кто-то читал вслух?

Биттенфельд сел, вытянув ноги, и почти сразу заснул. Его сопение добавило определенный уют. Адальберту снова захотелось сравнить его с котом, может быть, даже тигром, а не с привычным вепрем.

Поковыряв пальцем заплатку на подлокотнике, Адальберт тоже закрыл глаза. Ему хотелось запомнить эту комнату и этот дом, а, значит, надо было представить их самому. Сам не заметив, он соскользнул в дрему. Очертания комнаты размылись, и Адальберт увидел окна которым шторой служит зелень сада, большой шкаф с потрепанными корешками книг и одинокой запыленной бутылкой, четыре кресла, обитые серым протертым от времени бархатом, столик для рукоделия, рядом с которым молодая женщина с огненно-рыжими волосами, мальчик и девочка, похожие на нее как две капли воды. Только слышался не шум дождя, а тяжелая поступь старика в комнате над головой, который никогда не спускается провести вечер с остальными, сколько бы его ни звали. Ему нужно время для одиночества.

***

Первая неделя пролетела незаметно. Сначала Биттенфельд потащил его в лес. К собственному удивлению, Адальберт набрал целую корзину грибов. Готового продукта оказалось не так уж и много: то ли грибы уварились, то ли Адальберт не так уж и хорошо отличал хорошие от ядовитых. Фрау Агнес загадочно улыбалась и пекла очередной пирог.

На второй день Биттенфельд решил приобщить его к рыбалке. Адальберту повезло не так, рыбы он почти не поймал. Зато последующие три дня мать с сыном пробовали на нем различные народные средства от простуды. Все могло бы закончиться плачевно, если бы не пришел герр Лукас и не выдал нормальные таблетки, которые за сутки поставили больного на ноги.

В ночь с субботы на воскресенье организм сказал: "Достаточно", — наградив Адальберта сильнейшей головной болью и кровотечением.

Скрыть не получилось. Сначала он заляпал все постельное белье, не успев вовремя спохватиться, потом понял, что просто не сможет спуститься к завтраку — растянется на лестнице.

Что происходило в остальной части дома, Адальбрт не догадывался. Фриц Йозеф сначала распахнул дверь в комнату, потом посерел, увидев печальную картину, и Адальберту пришлось объяснить, что ничего страшного, не стоит обращать внимание. Так с ним бывает.

Фриц Йозеф, кажется, поверил. Его мать — определенно нет, потому что минут через двадцать Биттенфельд явился с подносом, на котором лежал слабо прожаренный кусок мяса и невесть откуда взявшийся гранат.

Пришлось съесть, так как Биттенфельд отказывался возвращаться с полным подносом к обеспокоенной матери. На предложение воспользоваться пожарной лестницей он только слабо огрызнулся, что, оказывается, ее еще надо починить. Адальберт пообещал этим заняться, как только ему дадут прийти в себя.

Третья таблетка анальгетика приглушила боль, оставив вместо головы набитый ватой мешок. Зато он смог спуститься к обеду и вяло ковыряться в тушеной печени.

Энтузиазм блюдо вызвало только у Биттенфельда, но Адальберт был готов предположить, что тот мог съесть все, что угодно.

После короткой прогулки по саду, Адальберт поднялся к себе в комнату и отключился. Сны были паршивыми. Они намекали, что очень скоро в его жизнь вернется все то, с чем он, казалось, успешно справился во время терапии.

С опять начавшимся кровотечением удалось справиться только к ужину.

Адальберт даже благодарно принял бокал красного вина, хотя уже три года старался не пить. Биттенфельд сидел хмурый, будто это он был виноват в том, что гостю нездоровиться. Конечно, если бы не рыбалка с простудой, то, может, приступа бы и не случилось, но Адальберт не был в этом уверен. Смена обстановки давно уже не шла ему на пользу.

Когда вся семья собралась в гостиной, Лукас счел нужным сообщить, что звонил Кастор Хоффер, что Лукас лично заверил его, что с Адальбертом все в порядке и обещал, что он перезвонит.

Торопливо извинившись, Адальберт бросился наверх. Наверняка Кастора не устроило объяснение, и он сходил с ума.

Вызов был принят только после шестого гудка. Кастор стоял хмурый и злой. Мокрые волосы свисали сосульками, и с них капала вода.

— Прости, что выдернул тебя, — Адальберт постарался незаметно отдернуть покрывало, чтобы не было видно бурых пятен на подушке.

— Я тебе специально дал этот номер, чтобы ты мог звонить в любое время дня и ночи, — отчеканил собеседник. Комм делал его голос более высоким и скрипучим.

— Да, я помню, — тихо вздохнул Адальберт.

Кастор всегда знал о его приступах, называя это чутьем.

— И ты обещал мне позвонить через три и пять дней после прилета, — нарочито сурово сказал Кастор. Чувствовалось, что увидев Адальберта живым, он начал успокаиваться.

— Я отправил тебе весточку с экспресса, — фраза прозвучала вяло. У Фаренхайта не было сил на их дежурную игру в правила-и-оправдания. Такие настроения Кастор тоже чувствовал. Оглушительно чихнув, он встряхнул головой. Часть капель забрызгала экран, отчего один глаз Кастора стал больше другого, а губы расплылись в бесформенное пятно.

— Рад, что у тебя все в порядке. Не забудь позвонить в пятницу.

— Конечно. Не волнуйся за меня. До связи.

Кастор позвонит раньше. И счастье, если он не решит приехать за ним лично. Адальберт понял это, увидев, как трясется рука, пока он выключал комм. Кастор всегда замечал такие нюансы, а значит, он совершенно не поверил в то, что волноваться не стоит.

Адальберт так и сидел с коммом на коленях, пытаясь выровнять дыхание. К горлу подкатывала удушающая паника. Там, над головой, было чернильное полное звезд небо. Некоторые из звезд вспыхивали яркой падающей вспышкой.

Стук в дверь показался сухим и резким.

— Да, — Адальберт судорожно отставил комм.

— Прости, я зашел сказать спокойной ночи. Мать с отцом ушли спать. С тобой все в порядке? — Биттенфельд грузно топтался в дверях и непривычно прятал взгляд.

— Да, все хорошо. Жаль, что все разошлись. Я выспался днем и не хочу ложиться, — измученно улыбнулся Адальберт. Это была трусость и слабость. Он просто до онемевших губ не хотел оставаться один на один со своими кошмарами.

Биттенфельд просветлел лицом и полез в комод, стоящий в углу.

— Девочки такие девочки. Тут должны быть свечи. Я зажгу, чтобы было уютнее. Тоже спать не хочется. Это же ничего, что я побуду тут? — многословность выдавала, что Фриц тоже тревожится за него.

— Это твой дом, Биттенфельд. Конечно, оставайся. В крайнем случае, ты знаешь тайный путь вниз, — ответил Адальберт, мысленно наградив себя званием чемпиона вымученных шуток.

— Да, он идет по лестнице, потому что с улицы в мою комнату неудобно залезать. Раньше я это как-то делал по дереву, но сейчас уже не рискну. И надо было заранее окно открытым оставлять... мороки больше, чем результата.

— Слышали бы тебя твои уланы, Биттенфельд. Поразились бы, каким разумным может быть их командир.

Фриц Йозеф только хмыкнул и, справившись со свечами, сел на край постели.

Они молчали довольно долго, пока Фриц Йозеф не сделал несколько глубоких вдохов.

— Послушай, я не могу. Я понимаю, что такие вещи нельзя спрашивать, но я не могу. Кто он, этот Кастор? Он твой... друг? Ты не бойся, я ничего не разболтаю. Я ж не Мюллер. Мне просто очень ну... важно, — Биттенфельд окончательно запутался в словах и замолчал.

Адальберт сел, обхватив колени руками.

Одна из свеч чадила, наполняя комнату особенным ароматом. Надо не забыть проветрить перед сном, иначе ночью придет головная боль.

— Он действительно был для меня очень важен.

Биттенфельд молча смотрел в одну точку и будто съежился.

— Так бывает со многими пациентами, — попытался оправдаться Адальберт. — Это даже немного может облегчить восстановление. Все равно отношения между врачом и пациентом невозможны.

— Красивый способ отказать, — процедил Фриц. — Но вы еще общаетесь. Ты так побежал перезванивать... Это ты у него отпрашивался?

— Он мой куратор, и я обязан держать его в курсе того, что со мной происходит, — ноги у Адальберта замерзли. Захотелось пойти проверить, не приоткрыто ли окно.

— Какой еще куратор? — Биттенфельд наконец поднял взгляд. — Ты ни о чем не рассказывал в письмах.

Ветер тихонько засвистел в трубе, пытаясь привлечь к себе внимание. Ему нравилось пугать людей одиночеством, но Адальберт больше страшился бессилия.

— Обычный. Лечащий врач и психолог в одном лице.

Правильнее было бы сказать "психиатр", но признаваться в своей ненормальности не хотелось.

— Зачем тебе психолог? — бесхитростно спросил Биттенфельд.

— Поствоенный синдром, — голос не дрожал. — Они боятся, что я устрою бойню, и следят.

Повисла тяжелая гнетущая тишина, изредка нарушаемая ревнивым ветром.

— Это Кастор добился, чтобы меня пустили к детям. Негласно все были против. Конечно, никто не попробовал и слова сказать, но ты знаешь, как может тормозить бюрократическая машина, если действительно этого хочет. Кастор обыскивал меня перед каждым походом первый год. Столько внимания — и все мне, — усмешка вышла безрадостной. — Герой войны, как-никак.

Встав с кровати, Адальберт проверил окно. Закрыто, значит, в комнате должно было быть тепло.

Воспоминания, прятавшиеся в уголках души, начали вылезать, подгоняемые ветром.

"Тип-тип-топ", — крались они на цыпочках, чтобы потом, выстроившись в хоровод в самом центре комнаты, затянуть сводящую с ума мелодию.

Адальберт не сразу понял, что это он сам стоит посреди комнаты, а Беттенфельд сгреб его в объятия.

— Прости. Я не должен был спрашивать. Прости.

— Они неправы. Я не причиню вреда детям. Я же помню, что Маттиас остался там. Я сказал ему уходить. Меня все равно бы не спасли. А он не послушался.

— Маттиас это?..

— Это ординарец. Его мать, помню, приходила и просила присмотреть за ним. Это запрещено, но она прорвалась перед самым взлетом. Такая грустная была. Глаза как у лани.

— Она должна гордиться своим сыном.

Адальберт только сейчас начал чувствовать успокаивающее поглаживание по спине. Стало немного, но теплее.

— Невозможно гордиться мертвым ребенком. Это я плохо воспитал его. Он ослушался приказа.

— Но не нарушил присягу. Он должен был сделать все, чтобы спасти своего командира.

— Он умер, так и не узнав, что надо б все наоборот. Они умирали десятками. Врачи говорят, что я не могу помнить, как взорвался "Асгрим", а я помню. Вижу, чувствую, знаю.

— Ас снял свою маску, а Маттиас попал в Вальгаллу. Это высшая честь для воина.

— Это слабое утешение для матери.

— Зато ты стал хорошим другом для того мальчика из клуба.

"Тип-топ", — воспоминания пытались свить мелодию, но им не удавалось поймать ритм. Адальберт попытался представить наглого деревенского кота, который бы охотился на них, как на мышей. Муссон из воспоминаний детства был именно таким: полосатым, рыжим, с пушистой белой манишкой. Он мог часами вылизываться, а потом замереть в самой неудобной позе, сверкая зелеными глазами. Только уши едва заметно шевелились. Мышей в доме давно не было, он истребил всех еще в первый год, но все равно был настороже, охраняя дом от непрошеных гостей. Сейчас воспоминание о нем помогало Адальберту защитить собственный разум.

— Иво?.. Его отец погиб во время штурма «Брунгильды». Бессмысленная смерть в последний день войны. Мать больна. Ей осталось не больше полугода. Если я докажу Кастору... — Адальберт перевел дыхание, стараясь избавиться от сгорающего факелом "Асгрима" перед глазами. — Если я смогу убедить Кастора дать мне положительную характеристику, то можно попробовать с опекунством, чтобы мальчика не отправили в детский дом. Но я не докажу. И он будет прав. Мне нельзя доверить опекунство. Я могу сорваться, — поняв, что начинает повторяться, Адальберт затих.

Биттенфельд молчал и Адальберт был благодарен ему за молчание. Объятие оказалось лучше лживых уверений, что все будет хорошо.

Потом он спросил:

— Хочешь, я могу остаться в комнате на ночь? Тут есть раскладушка.

Адальберт только кивнул в ответ. Пожалуй, впервые он не останется со своими страхами один на один, и рядом будет кто-то более реальный, чем кот из детских воспоминаний.

***

Собственная комната показалась Фрицу ужасающе маленькой. И как только он помещался в ней еще и с дедом?.. Ветка гулко стукнула в стекло, вызвав неприятную дрожь по всему телу. Быстро собрав постельное белье, Фриц Йозеф пошел наверх.

Помогая со спальным местом, Адальберт пытался извиниться за причиненное беспокойство, но Биттенфельд его резко осадил, так что извиняться пришлось уже самому.

Когда наконец улеглись, повисла неловкая тишина. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Биттенфельд решил, что заготовленные байки из прошлого подождут другого случая.

Вскоре Адальберт задышал ровно и глубоко, а Биттенфельду все не удавалось заснуть. В голове повисла тяжелая муторная пустота. Разговор о Касторе выбил Фрица из колеи: кто бы мог подумать, что Адальберт так тяжело переживает не только гибель флагмана, но и ординарца. Биттенфельд тоже из тех, кому повезло выжить. Со сколькими пришлось расстаться?.. Лучше даже не думать – вереница призраков слишком длинна. Зазеваешься — и мертвецы утянут за собой. Ну уж нет. Не думать о них – самое правильное решение. Биттенфельд усилием воли отогнал непрошенное видение, но усталый разум снова скользнул к неприятным мыслям.

Хорошо, когда можешь с наигранной легкостью доказывать, что мальчик поступил правильно. Не тебе же повторять эти слова, глядя в лицо осиротевшей матери.

Радостно, что мать самого Фрица еще жива. Вроде бы и не скучаешь — полно дел, а вот так приедешь — и сердце щемит от того, как она постарела. Отец ничего, держится.

Нахмурившись, Фриц повернулся на бок. Ему было неприятно воспоминать момент, когда изменилось его отношение к отцу. Фриц вошел в кабинет военного министра и увидел там совершенно другого человека. Там должен был быть Оберштайн — человек без совести и без возраста. А оказался его зам, получивший повышение после гибели начальника.

Все было так неправильно, что Биттенфельд сразу вышел, хлопнув дверью, потому что забыл, зачем пришел.

С отцом может случиться так же. В один день вернешься домой, а его нет — только пустое кресло у окна. Но их же нельзя сравнивать. Пусть отец всегда выдержан и строг, но он умеет слушать и понимать. Он никогда и никого не осуждает, признавая за другими право совершать ошибки. Потребовались годы, чтобы Фриц понял это.

Смерть солдата на войне обычна. К смерти родителей Биттенфельд готов не был. К смерти императора Райнхарда он тоже не был готов.

Мысли текли вяло и размеренно. Стоит дать им волю, как совьются в тугое кольцо и задушат.

Откинув одеяло, Фриц сложил руки под головой и сосчитал до тридцати, чтобы немного переключиться. Не стоит истязать себя лишними переживаниями.

Можно завтра же отправиться в город, заодно присмотреть подарки для Греты и племянников. Мальчикам можно купить огромный конструктор – один на всех. А девчонкам наборы для вышивки.

Нарисованные на стенах растения стали еле различимы в темноте, но Фриц просто помнил каждое из них. Теперь они обступили его дремучим лесом. Запахи трав переплетались с шорохами, мягкие прикосновения листьев отступали в тень, чтобы дать дорогу новому дню.

***

Остаток отпуска прошел скомканно.

Один раз они съездили в город за сувенирами для детей, в остальное время гуляли по лесу. Агнес встречала их горячим молоком с медом. Сначала было не очень вкусно, потом Адальберт смирился. Невкусно, зато тепло, и пенку можно не есть.

По вечерам Адальберт перебирал подсвечники, выбирая кому какой будет дарить, читал или просто смотрел в окно, радуясь, что в доме тепло и ветру не пробраться. Биттенфельд на это время был заперт отцом в столярке. Как потом оказалось, они быстро доделывали шахматы, которые Лукас начал вырезать еще год четыре назад, но так и не собрался закончить.

На прощание Агнес подарила вышитую салфетку, которую Адальберт пообещался отдать в багетную мастерскую, чтобы повесить на стену. Класть ее на стол показалось кощунством.

С Адальберта подарков не взяли, ограничившись обещанием приехать еще раз, желательно привезя с собой Фрица Йозефа.

Как потом оказалось, поваренная книга и книга по истории, которые Адальберт нашел в местной букинистической лавке во время короткого визита в город и выбрал для подарка, раньше принадлежали именно Биттенфельдам. По словам Фрица, года три назад, мать, тяжело вздыхая, рассказала ему, что решила их отдать добрым людям, чтобы они не занимали место. К радости супруга, желание избавляться от старых вещей проходило так же быстро, как и наступало.

Обратная дорога была тоже не удивление скучной. Биттенфельд смеялся, что хочет посмотреть Кастору в глаза и передать ценный груз с рук на руки. После того, как они сорвали банк в одном из игровых автоматов, его закрыли на профилактику, а из развлечений осталась только парочка супругов, которые могли начать танцевать прямо посреди столовой, не обращая внимания на возмущенные шиканья других пассажиров и осторожные просьбы стюардов дождаться вечера или удалиться в каюту.

***

Весело насвистывая, Биттенфельд выгрузил вещи из такси. Шофер отказался подъезжать к дому из-за узкой улочки и был за это оставлен без чаевых.

Волочь чемоданы по брусчатке было сомнительным удовольствием, но так можно было отдалить момент прощания. Все равно еще Биттенфельд напросится на кофе и сбегает в магазин за продуктами и, если хватит фантазии, придумает пару-тройку поводов, чтобы задержаться на недельку. Все же отдыхать в компании гораздо приятнее, чем одному.

На коврике в прихожей валялась стопка рекламы и газет, но одно письмо сразу привлекло внимание Биттенфельда. Он поднял его и протянул адресату.

Адальберт рассеянно посмотрел на отправителя, нахмурился и неаккуратно вскрыл конверт.

Пробежав мятую бумажку глазами, он сказал:

— Матери Иво стало хуже. Он не сможет пока ходить на занятия.

Слово "пока" прозвучало натянуто.

— Я поговорю с Кастором, — Биттенфельд сжал кулаки, надеясь так сбросив подступившую к горлу злость.

— Не знаю. У меня еще есть немного времени. Надо подумать.

— Хорошо, — Биттенфельд коротко кивнул. Если что, он сам тоже кавалер чего-то там и уж от его заявки органы опеки не смогут отказаться. Мать поймет, а с отцом объяснится как-нибудь. — Я схожу за мороженым, ты не против?

— Спасибо, — Фрицу показалось, что Адальберт смотрит на две тысячи ярдов, но потом он моргнул и наваждение ушло.

— Ну и еще чего-нибудь. Я тут застряну на недельку-другую?

— Было бы здорово, — вполне искренне улыбнулся Адальберт.

Быстрым шагом идя в сторону магазина, Биттенфельд составлял в голове план действий. Первым делом надо было поговорить с этим самым Кастором как мужчина с мужчиной, как офицер с гражданским или как солдат с психиатром. Все сценарии были одинаково "перспективны", но с чего-то же надо было начинать!

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

01.02.2016 в 23:31

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: миди "Стратегия и практика"

Название: Стратегия и практика
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: миди, 8800 слов
Пейринг/Персонажи: Пауль фон Оберштайн, Ян Вэньли, Райнхард фон Мюзель и др.
Категория: джен
Жанр: экшен
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС
Краткое содержание: Пятнадцать лет мира в галактике не гарантируют спокойствия. А судьба иногда любит пошутить…
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Стратегия и практика"

Пятнадцать лет шаткого мира, больше похожего на необъявленную войну, между Альянсом Свободных Планет и Галактическим Рейхом.

Пятнадцать лет странной неопределённости, безрадостной для обеих сторон, мелких и не очень мелких вооружённых стычек, отрицаемых обеими же сторонами.

Бурный расцвет интернациональной преступности, рождавший время от времени синдикаты, связываться с которыми боялись даже регулярные войска.

Насквозь ржавая от коррупции государственная машина Альянса и сорвавшаяся со всех тормозов аристократия Рейха вкупе с призраком некогда могущественной династии Гольденбаумов мало контролировали ситуацию.

Закономерный спад экономики, безработица, резкое расслоение общества по обе стороны Изерлонского коридора. Страх перед будущим висел грозовым облаком, от которого было негде спрятаться.

Именно так обстояли дела в Галактике на 5 мая 794 года космической эры.

Дверь трактира «Космическая каракатица» хряпнула об стену и повисла на одной петле. Немногочисленные посетители, недовольно морщась, повернули головы на шум. «Каракатица» по праву считалась заведением скромным, но приличным. В этот уютный подвальчик обычно ходили конкретно поесть и пропустить пару кружек пива. Хозяин – сумрачный дядька в неизменном коричневом шлафроке – даже танцев по субботам не устраивал, предлагая клиентам в качестве культурной программы осмотр голографий якобы выловленных некогда им, хозяином, рыб. Рыбы были красивые и висели по стенам молча, что всех устраивало.

Обязанности вышибалы исполнял сам хозяин, но, разглядев буяна, в картинной позе застывшего в дверях, только вздохнул. Карл фон Брауншвейг, двоюродный брат Отто фон Брауншвейга, вышибанию не подлежал даже вместе с оравой галдящих дружков. Тем более – с оравой. Золотая молодёжь, чтоб их. Больше дюжины дармоедов. Трое клиентов зазывно замахали руками, требуя срочного расчёта. Они были в курсе, и трактирщик их винить не мог. Он прикинул убытки. Не особо много, но всё равно досадно. Оставались: герр Оберштайн, обедавший сегодня в обществе бывшего сослуживца, мирная компания альянсовских не то туристов, не то торговцев, и капраз космодесанта, методично и меланхолично набиравшийся за стойкой. Остальные быстро сматывали удочки, предпочитая чёрный ход. У трактирщика даже мелькнула надежда, что всё обойдётся, авось его светлость сочтёт, что здесь слишком скучно, но надежды рухнули уже через минуту.

Герр Брауншвейг со товарищи ввалились в зал. Они уже были изрядно навеселе. Грохот и шум. Они заняли лучшие столики, смахивая по дороге всё, что мешало двигаться по прямой. Трактирщик сделал знак официантке Лайзе, чтобы она даже не высовывалась из кухни. Господа аристократы наперебой требовали лучшего вина в больших количествах, и пришлось выкатывать бочонок, за который тоже едва ли кто заплатит. Но дармовой выпивки компании показалось мало. Налитые кровью и алкоголем свинячьи глазки кузена императорского зятя быстро обшарили зал в поисках предполагаемых объектов потехи. Взыскующий сиятельный взор остановился сперва на альянсовских торгашах, но юркий, похожий на хорька барон Флегель шепнул предводителю пару слов, и фокус сместился на герра Оберштайна. Трактирщик чуть не плюнул с досады. Постоянный клиент, отставной военный, несмотря на увечье, вызывал у хозяина «Каракатицы» глубокое уважение тихим достоинством, педантичностью и пунктуальностью. Придрался бы лучше к альянсникам, как и собирался. Этих-то недоумков он видел в первый и в последний раз.

– Тю, – удивился его сиятельство, демонстрируя высокую культуру речи. – С каких это пор слеподырых стали пускать в приличные кабаки?

Герр Оберштайн невозмутимо пригубил бокал с тёмным вином, напрочь игнорируя высокородного хама. Его сотрапезник оказался менее хладнокровен, он покраснел до корней пепельных волос, но ладонь Оберштайна безошибочно легла на его рукав, призывая к спокойствию. Молодой человек смолчал. Трескучие, как сороки, альянсники тоже затихли. До них, наконец, начало доходить, что они уже пропустили свой шанс смыться. Капитан опрокинул в себя очередную рюмку. Всё, выходящее за стенки этой самой рюмки, было ему до свечки.

– Я к тебе обращаюсь, калика перехожий, – Брауншвейг навалился на столик избранной жертвы могучим брюхом – признаком породы. – Что-то ты невежливо на меня молчишь. Раз тебе дозволено вообще портить воздух, порть его где-нибудь на фронтире, а не в столичной ресторации.

Тут уже ничего не помогло.

– Господин фон Оберштайн, – сделав упор на «фон», дрожащим от гнева голосом заговорил его сероволосый коллега, – коммандер Рейхсфлота, пострадал в вооружённом конфликте при Тиамат. И по какому праву…

Мясистая пятерня пихнула молодого человека в лоб так, что он качнулся вместе со стулом.

– А с тобой, сопляк, я вообще-то не разговаривал. Я с тобой попозже поговорю. О правах. Так что ты мне скажешь, герр Унтерштайн?

Калека неспешно промокнул губы салфеткой.

– Мы уже уходим, – бесцветным голосом сказал он. – Антон?

Трясущийся от злости Антон подал ему тонкую резную трость. Но просто так отпускать их не собирались. Ухмыляющаяся стая приблизилась к главному шакалу. Львом его назвать не получилось даже у непринципиального трактирщика.

Герр Карл сгрёб китель Антона и подтянул к себе вместе с хозяином.

– Так что я хотел тебе о правах, – дыша перегаром, протянул он. – У тебя их нет, безродная шавка. А у меня – есть.

И ударил по лицу.

Кто-то из альянсников вскрикнул. Герр Оберштайн сделал шаг вперёд. Золотая молодёжь весело загалдела, выстраиваясь полукругом. Но Антон их разочаровал. Или наоборот, это как посмотреть. Легче своего противника вдвое, он крутнулся ужом, сбивая захват, блеснуло и взвизгнуло, выскакивая из рукояти, узкое хищное лезвие навахи – оружия черни, – и у Карла фон Брауншвейга появилась вторая улыбка. Немного ниже второго подбородка, но очень широкая и куда более искренняя, чем та, что находилась на положенном природой месте.

Казалось, время остановилось для всех, кроме человека со вспоротым горлом. Он хрипел, корчился и выбулькивал, казалось, галлоны яркой крови, а все вокруг окаменели, бездвижные и беззвучные, не зная, что им делать. Бросаться на убийцу? Пытаться помочь умирающему? Звать полицию? Разбегаться без оглядки?

Убийца аристократа тупо рассматривал окровавленный нож в своей руке и к дальнейшему сопротивлению был явно неспособен. Понял, верно, чем порыв обернётся не только для него самого, но и для всех, к нему имеющих хоть какое-то касательство. Герр Оберштайн сдавленно охнул, сведя услышанное в единую картину.

– Хозяин, повторить!

Все вздрогнули. Пьяный десантник выполз из-за стойки, потрясая пустой бутылкой. Но почему-то не остался ждать заказа, а поплёлся через зал, прямо к строю золотой молодёжи, ориентируясь на неподвижную тушу предводителя, как на бакен. Наверное, ему привиделось, что хозяин с вожделенной выпивкой находится у противоположной стены, хотя там висело всего лишь зеркало. Вообще-то, если говорить об аристократической внешности, нетрезвый капитан подходил под это определение куда больше покойного родича герцога Брауншвейга. Высокий брюнет, он двигался легко и только слегка шатался, хотя бутылка виски без закуски кого хочешь укатает в лёжку.

– Держи его! – заверещал кто-то из опомнившихся клевретов герра Карла, бросаясь на Антона. Клацнул вдогон затвор пистолета, но капитан уже добрался и рухнул, перецепившись через коврик, на стрелка. Размахивая руками в попытках поймать равновесие. Бутылка вылетела из нетвёрдых пальцев, угодив толстым донышком прямо в лоб второму энтузиасту, тянувшему из кармана бластер. Снова стало шумно.

Идиоты-альянсовцы вместо того, чтобы залезть под стол и переждать бурю, повели себя как… идиоты-альянсовцы. Высокий худощавый парень, чей нос и щёки усеивали стада наглых веснушек, схватил остолбеневшего Антона подмышки и потащил к выходу, выводя из-под кулаков авангарда. То же самое, но с герром Оберштайном, проделал чернявый растрёпа, произведший на трактирщика хорошее впечатление изысканной вежливостью и отсутствием акцента. Третий же идиот, по виду старше своих спутников, с воплем: «Простите! Пропустите! Опаздываю!» врубился в толпу озверевшей аристократии, расталкивая её локтями и громоздким, с окованными латунью углами, портфелем. Капитан мигом сориентировался и падал уже с учётом нового фактора. Беспорядочная пальба и грохот ломающейся мебели. Ор и ругань. Кажется, у входа начали собираться охочие до драк проходимцы. Наконец-то случайный выстрел разбил лампочку. В подвальном сумраке высунувшийся на миг из-за стойки трактирщик рассмотрел только, как разлетаются в стороны с воплями «хозяева жизни», освобождая дорогу слепому отставнику и его другу, который не захотел терпеть оскорбления и издевательства даже от знатного и влиятельного Брауншвейга.

И, несмотря на грядущие долгие разбирательства с полицией и ремонт помещения, хозяин «Космической каракатицы» довольно улыбался в усы. Дай боги всем этим идиотам удрать подальше и не попасться. Жаль, что у Антона нет шансов: Брауншвейги достанут даже из-под земли.

Но всё-таки есть на ЭТИХ управа, есть. Не всё ИМ можно, есть предел. Сколько крови этот дохлый породистый брюхан попортил кабатчикам – не сосчитать. Вот и свою всю в кабаке вылил. Хотя девочки из борделя могут обидеться: с ними он вообще не сказать что вытворял, может, и справедливее было бы, чтоб там зарезали. Но уж как вышло, они и такому подарочку порадуются. Эх, ещё бы Флегеля кто…

На следствии, разумеется, трактирщик собирался говорить правду и ничего кроме правды. Именно так, выпучив глаза и притворяясь наитупейшей деревенщиной. «Сидели тихо-мирно, его светлости захотелось по обыкновению избить простолюдина, а у того крышу снесло, герр Оберштайн вообще ничего не видел, у него глаз нетути, бухой десант упал, поскольку на ногах не держался, оне бутылку в полчаса выкушамши, а альянсники запаниковали и помчались, сломя голову, напролом, а дальше вырубился свет. Нет, ваша честь, лиц не запомнил, кроме герра Оберштайна, он тут каждый день столуется, а остальных в первый раз видел, сколько их туточки толчётся, всех, что ли, на память фотографировать? Если найдёте, передайте им счета, пожалуйста. Спасибо».

Трактирщик ухмыльнулся ещё раз и прислушался. В зале уже стихло, в отличие от улицы. Там творилось ётун знает что, но его это уже не касалось. Надо найти лампу-переноску и вызывать полицию. И спрятать бочонок, там ещё на две трети, а служители, мать его, закона, выжрут до донышка и скажут, что так и было.

***

За последние несколько минут Алекс Кассельн успел пожалеть о двух обстоятельствах. Первое касалось места, выбранного для трапезы и отдыха. Нет, не то чтобы именно этот кабак был хуже остальных, просто надо было не слушать безответственную и легкомысленную молодёжь и вести всех в космопорт, на «Непокорного». Там бы и поели, и отдохнули. Второе обстоятельство – неудачное время суток. Сейчас они сбились в кучу, Кассельн в арьергарде. А по темноте можно было бы легко кинуться врассыпную, затеряться в толпе и встретиться на том же космодроме. И убраться, убраться поскорее и подальше, оставив вытащенных из «Каракатицы» бунтарей на попечение каперанга, и предоставив имперцам самим решать свои имперские проблемы. К чести второго партнёра солидной торговой фирмы «Ян, Кассельн и Ян» мысль о том, что вмешиваться не стоило вообще, его не посетила ни разу.

Но времени на сожаления у Алекса практически не было. Сзади сквозь толпу ротозеев, случайных прохожих, воров, забияк и прочих непременных участников любой уличной заварухи прорывались разъярённые дружки покойного негодяя, а справа уже проталкивался усиленный наряд полиции. Собственно, толпа ещё не определилась, кого топтать, но маленький отряд, увязая в ней всё глубже, практически был обречён. Дома Кассельн без раздумий бы заорал: «Люди добрые, калеку бьют!», и спокойно улепётывал по открывшемуся коридору, но здесь эффект мог быть обратным. Вот бы… Алекс рассеянно сплющил портфелем чей-то слишком навязчивый нос и оглянулся на товарищей по несчастью. Черноволосый десантник молча работал на прорыв, к счастью, в нужном направлении. За его широкой спиной продвигались Вэньли с герром Оберштайном. Антон уже слегка очухался и прикрывал спину Дасти, но здраво мыслить вряд ли ещё мог.

Вэньли поймал взгляд старшего партнёра и попытался что-то сказать, но кулак какого-то пьяного громилы заставил его отшатнуться. Правда, кулак цели не достиг: тонкая резная трость в полкасания отвела удар.

– Триста золотых за каждого! – взвился над толпой пронзительный клич. – За серого – тысяча!

Такой подлости Кассельн не ожидал. У них всего пара секунд, пока поймают направление…

– Вон они! Держи! Хватай! Я их вижу!!! – звонкий юный голос и залихватский свист.

И… людское море качнулось единой волной прочь от них, куда-то влево. Уверенность и, пожалуй, привычка повелевать, звучавшая в этом ликующем приказе, оказала на толпу магическое воздействие.

Кассельн перестал что-либо понимать, но не использовать такой шанс было бы преступлением. Остальные тоже подналегли, а навстречу им уже пробивалась группка людей, которых узнал их неупиваемый капитан. Он обернулся к ведомым и ободряюще оскалился.

Размах безобразия нарастал, и где-то на периферии уже били стёкла и витрины. Кажется, кого-то хватали и с кого-то требовали триста золотых. Кажется, безуспешно.

Кассельн по-прежнему прикрывал тылы, поэтому разглядывать подмогу в процессе движения ему было крайне неудобно, хотя и крайне любопытно. Но наконец-то толпа поредела, стало возможным развернуться.

– Сюда! – не очень громко, но чётко скомандовали слева, и Алекс свернул в узкий переулок, где уже переводили дух участники шоу. Ну, не все, конечно, но вся инициативная группа. Теперь она расширила состав. Рыжий детина в косо застёгнутом форменном кителе без лишних церемоний облизывал разбитые костяшки на правом кулаке. Кулак впечатлял. Стройный белокурый паренёк, которого Кассельн грешным делом принял сперва за девушку (уж больно нежный румянец цвёл на фарфоровом личике) тревожно оглядывался, словно кого-то ждал. Холодные светло-голубые глаза юноши убеждали, что с выводами о характере их обладателя спешить не стоит. И чёрная форма с контр-адмиральскими оплечьями – тоже. Интересно, как он пробился в штабные чины в своём цветущем возрасте, ведь ему на вид больше семнадцати не дашь? Третий же участник комиссии по встрече – широкоплечий блондин – вообще имел вид если не комический, то уж точно занятный. Рубашка в полосочку, шарф на шее, домашние брюки и… тапочки. Распухший красный нос картошкой, слезящиеся глаза и очень плохое настроение. Пока все пыхтели и соображали, что это было, и куда дальше, красноносый плотно взял в оборот «их» каперанга. То есть буквально взял, за грудки. И грозный десантник, расшвыривавший, как кегли, превосходящие силы противника, имея внутри себя бутылку виски, молча терпел. И даже виновато прятал глаза.

– Эххх..с..ссс… – засипел, багровея, красноносый. На его лбу от напряжения вздулась жила, но звук не только не прибавился, а и вовсе заглох. Губы вусмерть простуженного человека шевелились вхолостую.

– Мы где договорились встретиться? – с выражением, достойным конкурса декламаторов, проводимого в младшей школе, синхронно с блондином заговорил Вэньли. Капраз вздрогнул и обернулся. Только сейчас Алекс рассмотрел, что у жертвы воспитательной работы разноцветные глаза: ярко-голубой и тёмно-карий. Ян, извинившись, сказал, что умеет читать по губам и вот подумал… Судя по кислому выражению физиономии, капитан такой помощи был не очень рад, зато оживился простуженный и мимикой попросил Яна продолжать. Имперцы тоже оживились, перестав, наконец, пялиться на альянсовцев, из чего Алекс сделал вывод, что событие как минимум нетривиальное.

– Я решил, что ты уже не придёшь, – буркнул разноглазый, догадавшись, что от него не отстанут.

– Я послал ординарца чтобы он тебя на квартиру у меня ангина с температурой а ты пошёл в турне по кабакам он еле нашёл но вернулся сказать что там побоище и куда ж оно без тебя я вниз за Фрицем а адмирал Мюзель… – Вэньли переводил без пауз, стараясь успеть, но, кажется, всё же что-то терялось по пути. Очевидным оставалось только то, что выпитая капитаном у них на глазах бутылка была не первой. Мистика какая-то.

Каперанг по-прежнему не выдирался из цепких рук, хотя эти самые руки встряхивали его каждые несколько секунд. И тем более странно было наблюдать, как расправляется и светлеет нахмуренное лицо десантника, и разворачиваются кверху уголки губ.

– Господа, – очень сухо вмешался в выяснение отношений герр Оберштайн, – мне кажется, что вам стоило быть более осмотрительными. И разойтись как можно скорее, забыв, что встречались.

Идея была на редкость здравой, хотя Кассельн ждал хотя бы пары слов благодарности. Но если объективно – слепой отставник был прав на все возможные проценты. Они и так застоялись в этом переулке. Слишком близко к эпицентру, чтобы чувствовать себя в безопасности. И недостаточно близко, чтобы не попытаться разобраться в происходящем. В конце концов, честным торговцам надо знать, во что они вляпались, поскольку дело явно выходило за пределы кабацкой драки, пусть и с летальным исходом. Такие деньжищи сулят за поимку! И как вспыхнуло-то, будто пересохший хворост.

– А что, собственно… – начал Фриц, но сформулировать вопрос ему не дали.

В переулок ворвался огонь. Огонь пылал на голове молодого человека в щегольском зелёном камзоле. Уж на что рыжим показался с первого взгляда Фриц, а этот и вовсе красный, хоть прикуривай.

– Что там, Кирхайс?! – звонкий голос фарфорового контр-адмирала не оставил сомнений в том, кто именно манипулировал толпой несколько минут назад.

– Бегом! – заорал названный Кирхайсом, не сбавляя скорости.

Нарастающий шум со стороны улицы добавил команде убедительности, и больше никто ничего не спрашивал. И дважды повторять не пришлось. Только герр Оберштайн сделал попытку потеряться, но Антон бдел.

– Надо разделяться! – на бегу крикнул Ян. – Толпой не уйдём!

Все согласились, но разделяться было некуда. Переулок оказался длинным и извилистым, но развилок не давал. Ни арок, ни подворотен. Просто полутораметровый зазор между глухими стенами. Даже окна сюда не выходили, – что толку таращиться на ряды кирпичей?

Кассельн ожидал, что они потеряют время из-за Оберштайна, но тот бежал легко и уверенно, Антон только направлял его, придерживая за запястье. Клубы пыли, вспухавшие над немощёной дорогой, лезли в глаза и в горло. Алекс рискнул обернуться. Шум погони слышен отлично, но у беглецов есть фора, по крайней мере, в один поворот. И если они успеют проскочить эту щель и выбежать на людную улицу, то есть неплохие шансы рассыпаться веером…

– Ай!

Кирхайс сидел на дороге, схватившись за щиколотку. Подвернул? Вывихнул?

– Бегите! Не останавливайтесь!

– Ага, – поддакнул разноглазый капитан, вернулся и одним рывком зашвырнул рыжего себе на плечо. – Побежали.

И побежал. Как ни в чём не бывало. Рыжик, конечно, изящный парень, но отнюдь не хрупкий, чтобы вот так…

– Ройенталь, вы же пили! – завопил фарфоровый Мюзель, пытаясь на ходу как-то подстраховать болтающегося в беспомощном положении друга.

– Не за рулём! – с достоинством отрезал капитан. Его добыча извернулась, ухватилась за ремень носильщика сзади, чтобы не так отчаянно трястись на каждом ухабе.

– Всё нор-р-р… мал-л-ль… – угроза прикусить язык заставил Кирхайса замолчать.

Фриц заржал:

– Ройенталь, бросайте мне, я трезвый!

– А вам и пить не надо, Биттенфельд! – ещё больше возмутился юный контр-адмирал. – Не вздумайте!

Особенности имперских взаимоотношений – дело, конечно, интересное, но даже нескольких секунд задержки хватило, чтобы разрыв между преследователями и беглецами сократился до критического значения. В боку у Алекса уже резало так, что вдохнуть трудно, перед глазами расплывались белые круги. Остальным – вряд ли лучше, даже Ройенталь начал сдавать. И если этот поворот не последний…

Не последний. И до следующего – далеко.

Дасти выругался. Очень грязно, как никогда не ругался. Биттенфельд покосился на него с уважением.

– Им нужен только я, – прохрипел Антон, притормаживая, и попытался передать руку своего подопечного Яну. – За вами не погонятся…

– Фернер, не позорьтесь, – удивительно, как герру Оберштайну удалось сохранить презрительно-спокойный тон с таким тяжёлым дыханием. – Если вы будете продолжать пафосные речи, я сделаю вид, что мы не знакомы.

Но вернуть прежний темп так и не получилось.

Наверное, в начале пробежки кто-нибудь из них заметил бы это сам. Даже наверняка. Однако сейчас они были способны смотреть только себе под ноги, но никак не по сторонам. Поэтому открывшаяся в стене переулка дверь чуть не треснула бегущего впереди Дасти по носу. Из-за двери высунулся молодой человек в халате поверх рубашки и без лишних слов потащил авангард внутрь. Под глазом у спасителя пунцовел свежий синяк. Довериться абсолютно незнакомому человеку – безрассудство, но ждать охочую до наград толпу – безрассудство куда большее. Внутри, у неширокой сумрачной лестницы, их встречал ещё один, в офицерской форме Рейха. Он жестом предложил следовать за собой и помчался вверх, перескакивая через ступеньку.

Кассельн вбегал в здание последним, и поэтому увидел, как молодой человек в халате подобрал несколько камушков у стены и швырнул их так, чтобы поднять пыль у поворота и создать иллюзию, что беглецы успели туда свернуть.

***

За порогом чердака, который в объявлениях по сдаче жилья наверняка фигурировал как мансарда, Ройенталь аккуратно передал свой активно возражающий груз Биттенфельду и торжественно рухнул плашмя. Его безголосый приятель оказался единственным, кто отреагировал на падение спокойно. Он через переводчика объяснил, что после двух или трёх бутылок крепкого его друг кажется абсолютно трезвым, но в какой-то непредсказуемый момент просто выключается. И хвала богам, что сегодня завода хватило так надолго. А пока его надо откатить в тихое место, чем-нибудь прикрыть и не трогать пару часиков.

Пока откатывали, прикрывали и жадно хлебали по очереди воду из-под крана, наспех перезнакомились. Расселись кто куда, большинство просто на пол.

Простуженного блондина звали Вольфгангом Миттермайером, и он был каперангом десантных войск ВКС, как и его лучший друг, Оскар фон Ройенталь, почивающий нынче на пожилом диване. На момент начала событий Миттермайер со вкусом болел дома, отправив жену проведать родителей. Фриц Йозеф Биттенфельд из знаменитого полка Чёрных Улан хорошо знал обоих приятелей, отставал от них на одну ступеньку служебной лестницы и снимал квартиру по соседству с Миттермайерами. Подраться он любил, на безмолвный призыв Вольфганга откликнулся охотно и сильно огорчался, что не успел к началу. По его словам выходило, что Ройенталь всегда выбирал самые первостатейные драки.

Контр-адмирал Райнхард фон Мюзель в компании коммандера Зигфрида Кирхайса встретились им по дороге. Бросить коллег по Рейхсфлоту в затруднительном положении они, разумеется, не могли. Закадычными друзьями они десантников не считали, но отношения поддерживали неплохие. Кирхайс был в увольнительной по поводу ранения ноги (тут адмирал сделался туманен, но все и так знали о недавней заварушке в районе Марр-Адетте), поэтому ему велели не вмешиваться, только наблюдать. Наблюдал рыжий коммандер добросовестно и с огромным удовольствием поведал, как науськанная Райнхардом и раззадоренная обещаниями поживы толпа набросилась непосредственно на зачинщиков шума. Эти титулованные шишки вели себя крайне вызывающе, орали и угрожали страшными карами, но им основательно натолкли бока, прежде чем недоразумение разъяснилось. Век бы смотрел, но какая-то не в меру глазастая зараза указала дорогу полиции и помятым аристократам, так что Кирхайсу пришлось мчаться на обгон, чтобы успеть предупредить компанию вовремя. Жаль, недолеченная нога так некстати подвела, но обошлось, спасибо добрым людям.

Хозяин чердачной квартирки представился старшим лейтенантом Нейдхардом Мюллером. В присутствии такого количества старших офицеров он чувствовал себя немного неловко, но всё же объяснил и синяк, и своё, мягко говоря, нетривиальное поведение. Как оказалось, драка в «Каракатице» имела мгновенный и огромный резонанс в городе. Буквально через несколько минут после того, как по улицам пронёсся истерический вопль: «Брауншвейг убит!», беспорядки можно было смело называть массовыми. Самые невероятные слухи множились и озвучивались прямо на улицах, в районе Кайзерштрассе уже мастерили баррикаду. Самый упорный слух – что за голову светловолосого и худощавого офицера Рейхсфлота дают несметную кучу золота. Вот и хватали всех более или менее подходящих под это расплывчатое описание. Контр-адмирал Адальберт фон Фаренхайт подходил вполне. И худощав, и блондинист до чрезвычайности, и погоны при нём. Последний, переводя задумчивый взор с Райнхарда на Антона, сказал, что вмешательство лейтенанта Мюллера было исключительно своевременным. Иначе – Фаренхайт поморщился, непроизвольно дотронувшись до бока – трещинами в рёбрах он бы вряд ли отделался. Кое-как выдравшись из толпы, нахватавшие по пути синяков и ободранные, офицеры добрались до квартиры Нейдхарда. Не успел лейтенант снять порванный китель и набросить халат, как его гость заметил в окне (благо, чердачное, полгорода как на ладони) ещё одну погоню и оценил шансы убегающих невысоко. Решение мчаться на перехват созрело моментально, тем более что Фаренхайт имел честь узреть пару смутно знакомых лиц.

Представились и остальные. Антон Фернер, сотрудник военного министерства, старлей. Коммандер в отставке Пауль фон Оберштайн. Алекс Кассельн и Ян Вэньли, торговцы с Хайнессена. Дастиан Аттенборо, контр-адмирал флота Альянса в отпуске, друг Яна, напросившийся в путешествие из чистого любопытства.

– Мне очень неловко стеснять любезного хозяина, – подытожил Фаренхайт, вежливо качнув платиновой чёлкой, – но, похоже, всем нам лучше пересидеть здесь. Даже нашим гостям из Альянса Свободных Планет. До темноты, а может, и до утра. – Ещё один выразительный взгляд фиалковых очей на тело Ройенталя: – Хотя бы в силу того, что не все транспортабельны.

Мюллер заверил, что никакого стеснения ему никто не причиняет, и он всемерно рад. Повисла неловкая пауза, которой долго висеть не позволил Фриц Йозеф Биттенфельд.

– Но всё-таки, – сказал он, перезастёгивая пуговицы кителя в правильном порядке, – что произошло в том распроклятом кабаке?

Этот вопрос вертелся на языке у каждого, кто не являлся непосредственным свидетелем, но только рыжего улана не волновали сопутствующие проблемы такта и прочие условности.

Свидетели замялись.

Оберштайн предостерегающе сжал плечо Антона, но Ян Вэньли, доброжелательно улыбаясь, покачал головой.

– Расскажите, Антон, – сказал черноглазый альянсовец. – Я понимаю, что дело очень скверное, и, наверное, не знать проще…

– Прекрасно сказано, – перебил его герр Пауль. – Поверьте, господа, вам действительно было бы лучше ничего не знать. И на следствии так и говорить: ничего не знаю.

Но Яна, несмотря на застенчивые манеры, оказалось не так просто перебить.

– …но так будет нечестно. Расскажите, Антон. Каждый, кто попал в этот гостеприимный дом, – лёгкий поклон в сторону Мюллера, – первым делом бросился на помощь тому, кто в ней нуждался, а потом уже выяснял, что к чему. Вы не считаете это убедительной рекомендацией, герр Оберштайн?

Герр Оберштайн считал, что в первую очередь непорядочно впутывать приличных людей в дело, от которого откровенно несёт виселицей. О чём и сообщил. Но на этот раз ему возразил адмирал Мюзель:

– Мы всё равно уже втянуты. И завтра будем знать все детали. Но до завтра каждому хорошо бы решить, что с этой информацией делать, как себя вести. Это каждый выбирает для себя. Но лучше, конечно, договориться. Так что говорите, герр Фернер.

И Антон рассказал всё. Без лишних эмоций, сухо и сжато, по порядку, строго придерживаясь фактов. Рассказ вышел коротким.

Биттенфельд присвистнул.

– Да вы просто образчик терпения, Фернер! – грохнул улан кулаком по полу. – Я бы продержался пару фраз, не дольше, а потом вколотил этого хряка в землю!

Миттермайер подёргал Яна за рукав, привлекая внимание, и зашевелил губами.

– А вы, случайно, не прирезали по дороге барона Флегеля? – старательно перевёл Вэньли. – По принципу «семь бед – один ответ»?

Антон виновато развёл руками.

– Жаль, – огорчился Миттермайер голосом Яна. – Воздух стал бы ещё чище.

– Брауншвейг, – задумчиво повторил Алекс Кассельн, теребя застёжку своего портфеля. – Пусть и не Отто… Не боги весть какой я знаток рейховской иерархии, но сдаётся мне, что это дело не будет иметь срока давности…

– Не будет, – согласился Кирхайс. – Так что документы надо делать такие, чтоб сразу – и насовсем. Надёжные. Причём обоим.

– Хорошо бы ещё внешность поменять, – сощурился Райнхард, что-то прикидывая, – но на это нет ни времени, ни денег. Но что-нибудь мы придумаем.

Герр Оберштайн очень корректно осведомился, в своём ли уме ораторы. По его мнению люди, не окончательно потерявшие разум, должны держаться от трупа Карла фон Брауншвейга как можно дальше.

– Кроме как вам с Фернером, никому ничего не угрожает, – нетерпеливо махнул рукой Мюзель и повернулся к альянсовцам. – Господа, у вас ещё много дел на Одине?

– Нет, – Кассельн полез в портфель, – завтра утром запланирован вылет. Спасибо, что напомнили об одной вещи…

Он вытащил из портфеля компактный комм последней модели.

– Прошу прощения, господа, – и, уже в комм: – Вальтер, приём. Да. В порядке. Знаю. Утром будем, – пауза. – Но если доберутся раньше – мы всё время были на корабле. Во избежание. Предъявляй кого хочешь, хоть кота. Сегодня тщательной проверки не будет, а завтра не будет уже нас. Нет, не надо бежать выручать. Точно. Отбой. Да, – он спрятал аккуратный приборчик под завистливыми взглядами имперцев, – адмирал Мюзель абсолютно прав. Всем остальным можно легко выкрутиться, тем более что до утра в городе вряд ли успокоится, и кто кого и где видел, будет трудно доказать. Хорошо бы, конечно, для надёжности какую-нибудь протекцию…

Кассельн не понял, почему так сильно покраснел Райнхард. Он озадаченно прокрутил свои слова в памяти, но ничего обидного для имперского контр-адмирала не нашёл. Миттермайер смотрел сочувственно, даже хотел что-то сказать, но зашёлся кашлем. Выглядел он отвратительно.

– А вот не надо с ангиной пить холодную воду. Прямо как эти лоботря… как мои подопечные, – назидательно сказал Кассельн и снова полез в портфель. На этот раз из обширного тиснёного чрева на свет показалась солидная аптечка. Биттенфельд даже рот открыл. Кажется, он ожидал голубей или белого кролика. Алекс посмотрел на Мюллера: – Молоко есть?

Оно было. Больше в мюллерском холодильнике ничего не было, только где-то в недрах приглушённо рыдала мышь, но гордый сосуд с молоком украшал собой пустую полку. Миттермайер страдальчески сморщился, замотал головой и попытался нырнуть за диван. Перевод не требовался. Но сила была на стороне большинства, а единственный человек, который поддержал бы сопливого Волка в любых обстоятельствах, сейчас годился разве что на постройку фортификаций. Вяло отбрыкивающийся Миттермайер был выколупан из щели, накормлен какими-то таблетками из запасов Кассельна, напоен горячим молоком, завёрнут в плед и усажен в единственное кресло – потеть. Чтобы несчастному каперангу было не так тоскливо, за компанию с ним выпили Фриц и Кирхайс. Оба рыжих очень любили горячее молоко с пенками. Зигфриду, к слову, из аптечки тоже перепало – обезболивающее и противовоспалительное. Он проглотил лекарства безропотно, а когда они начали действовать, Райнхард перемотал ему фиксирующую повязку на ноге.

Дасти намекнул, что за знакомство не грех чего-нибудь и покрепче, но Мюллер мог предложить только чай. Предложение выкрутить Ройенталя с целью добычи спирта поддержки не нашло, и Нейдхард отправился заваривать чай. Покрепче. Ян укоризненно посмотрел на старшего товарища. Алекс обречённо вздохнул и щёлкнул застёжками портфеля. На этот раз даже сдержанный Фаренхайт задрал белые брови. Плоскую, но вместительную бутыль поприветствовали аплодисментами.

Только герр Оберштайн сидел у стола ровно, словно аршин проглотил, и по его длинному лицу нельзя было понять абсолютно ничего.

– В следующий раз, – смеясь, сказал Мюзель, – когда вы прилетите на Один, мы будем готовы лучше, и гостям не придётся угощать хозяев.

– Боюсь, это будет нескоро, – виновато развёл руками Ян. Он обладал удивительной способностью не занимать места: в зазор между ногами Ройенталя и подлокотником дивана, казалось, нельзя втиснуть и книгу, но скромный альянсовец разместился прекрасно.

– Дела плохо идут? – посочувствовал Мюллер, занося чайник из кухни и лавируя между гостями, чтобы достать чашки. У него оказался целый, нетронутый сервиз в коробке. На двенадцать персон. Не то подарок от тётушки, не то – для тётушки. Или всё разом. О рюмках даже не спрашивали. Бутыль стояла нетронутой, как символ недоступных желаний.

– Нет, – Вэньли наивно похлопал ресницами. – Дела идут прекрасно. Но ведь война же начинается, какие разъезды?

Райнхард поперхнулся чаем. Это была государственная тайна, лишь вчера озвученная ему по секрету главнокомандующим Лихтеланде. Сам юный контр-адмирал пришёл к аналогичным выводам ещё зимой, но у него был доступ к нужной информации, а тут какой-то торговец! Но… что-то всё же беспокоило, тревожило память. Ян и Кассельн… что-то такое…

Мюзель замер, боясь поверить своему счастью. Кирхайс встревоженно тронул его за рукав, но получил в ответ что-то невнятное вроде: «Позже».

– Так она же и не прекращалась до конца, – с любопытством повернулся к Яну Фаренхайт. – Форма хроническая, вялотекущая. До сих пор разве не мешала?

– Мешала, но терпимо. Но будет острая, и не позднее конца июля. Со знамёнами и всеми прочими пряниками.

Почему – пряниками, никто не знал, но все задумались. А Ян соскользнул с дивана, вытащил из-за пазухи блокнот и ручку, и за десять минут расписал четырнадцать фактов, делающих открытый конфликт неизбежным.

– …сворачивание филиалов Феззанского кораблестроительного концерна и их перенос их от Изерлонского коридора вглубь обжитого сектора, – Вэньли всё больше увлекался, – чуть ли не самое надёжное свидетельство скорого конфликта в этом районе. Пожалуй, ещё серьёзное значение имеет вздорожание акций военно-промышленного комплекса на двенадцать процентов, а также продажа Бойлем текстильного синдиката…

Заметив ошарашенные лица имперцев, докладчик смешался и выпалил:

– Но, по большому счёту, главное в том, что наше, равно как и ваше, драгоценное правительство наконец-то украло всё, что могло. Только ваше драгоценное просто и безыскусно грабит своё население, а наше драгоценное прикрывается при этом демократическими ценностями. Первое – страшнее, второе – противнее. Результат один: чтобы продержаться у власти ещё немного – а вдруг ещё не всё украдено, – они развяжут войну в ближайший месяц или два. Скорее, начнут ваши, хотя и не факт. Процентов семьдесят.

В том, что сказал Вэньли, секретных сведений не содержалось. Возможно, чуть-чуть, но не более того, и в рамках сугубо коммерческих, не военных. Райнхард и Фаренхайт, как штабные офицеры, могли бы внести в список фактов ещё парочку. Однако сведённая лохматым альянсовцем картина была настолько простой, чёткой и очевидной, что оставалось только удивляться, как это могло не прийти в голову любому встречному-поперечному.

– На заборах и в информатории об этом пока не пишут, – внёс коррективы Кассельн. – Это у нас Вэньли – гений. Только его стратегия позволяет нашей компании держаться на плаву в условиях налоговой политики Альянса. Ему надо лишь не мешать думать и время от времени выгребать мусор из его квартиры, иначе он там потеряется навсегда.

Под незлые смешки Ян отчаянно покраснел.

– И именно поэтому, – упрямо завершил он, – мы забираем на Хайнессен герра Пауля и Антона.

Связь вывода с предыдущей речью сразу увидел только Мюзель.

– Не будет действовать закон об экстрадиции, – жёстко сказал контр-адмирал. – Брауншвейги останутся с носом. Но вы уверены, что готовы вмешиваться дальше?

От Кассельна – наиболее здравомыслящего и опытного члена альянсовской общины – ждали возражений, даже Ян как-то опасливо покосился в его сторону, но Алекс подтвердил:

– Уверены. Я немного разбираюсь в людях, и уверен, что талантам герра Оберштайна и герра Фернера найдётся достойное применение в Альянсе. Мы поможем им обжиться. Вы увидите, господа, у нас совершенно другое отношение к людям с ограниченными возможностями.

– А таможня? – поинтересовался Мюллер. – Не иголка ведь…

Алекс переплёл пальцы и с напускной кротостью воззрился на старлея.

– Охо-хонюшки, – пропел он. – Торговля – такое разнообразное занятие… А на таможне тоже люди работают.

Шутка понравилась.

Антон лихорадочно кусал губы, разрываемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, выход был не худший. Во всяком случае, он перестанет представлять угрозу для всех принявших участие в его судьбе и не будет загнанной крысой метаться по задворкам империи, ежедневно ожидая провала. И господину Оберштайну негоже прятаться по подвалам, а так Антон сумеет о нём позаботиться. Но это же альянсники… Зачем им ненужный риск?! И какая выгода?

Оберштайн даже не пошевелился. Нейдхард поставил перед ним чашку с чаем, а Фернер машинально закрепил пальцы слепого на её витой ручке.

– Хель! – вдруг взорвался Фаренхайт. – Почему всё должно быть так… наоборот?! И почему с этим ничего нельзя сделать?.. – добавил он уныло.

– Но вы же сделали, – тихо сказал Вэньли. – Когда побежали выручать посторонних вам людей, едва выбравшись из передряги. Это немало.

– Это – ничто, – отмахнулся Адальберт. – Я промолчал год назад, после Тиамат.

Пауль слегка развернул голову в сторону говорившего.

– Да, – кивнул Фаренхайт, от которого не ускользнуло это движение. – Я знаю, как было на самом деле. И я знаю, герр Оберштайн, что это именно вы перехватили командование флагманом, когда у идиота Флегеля случилась истерика от собственной бездарности. И только благодаря вашим действиям я смог перестроить свою флотилию, не дожидаясь приказа сверху…

– Я помню, – голос Оберштайна не стал громче или выразительнее. – Левый фланг закрыл брешь в построении. Отличный манёвр, контр-адмирал.

– И фамилия фон Оберштайна не прозвучала ни в одном рапорте, – добавил Райнхард. – Я не участвовал, но прорабатывал потом материалы по стычке при Тиамат. И ещё удивлялся, как резко сменилась в лучшую сторону тактика прямо посреди боя.

– Конечно, не прозвучала, – яду, вложенного Фаренхайтом в эту фразу, хватило бы на выводок гремучих змей. – Тогда пришлось бы признать Флегеля ничтожеством, который не провалил операцию только благодаря уму и решительности слепца. Как он вас раскрыл, герр Оберштайн?

– ЭМИ, – ответил за старшего Фернер. – Защитное поле было повреждено, и «Германа» накрыло после взрыва реактора «Гиперона». Всё оборудование, работавшее в определённом интервале частот, вышло из строя. В том числе и глазные протезы.

– Ого, – невольно вырвалось у Кассельна. – Так это не результат ранения… Я думал, скрывать такое в Рейхсфлоте невозможно в принципе.

– Как видите, – криво усмехнулся Фаренхайт. – Теперь – точно невозможно. Когда я узнал, что коммандера фон Оберштайна списали в запас даже без повышения в звании, то пошёл к Флегелю…

Он умолк, явно переживая в памяти нечто до крайности неприятное.

– Ну и? – поторопил его Биттенфельд.

– А? Да, конечно. Когда я вышел из-под ареста, меня ждал приказ на досрочное присвоение контр-адмирала. И я решил, что плетью обуха не перешибёшь. И остальные, кто был в курсе, тоже так решили. Остался только стыд.

– Это было очень здравым решением, Фаренхайт, – ровно одобрил Оберштайн. – Если бы вы продолжили в том же духе, я бы остался как минимум без пенсии. Как максимум – под трибуналом за обман медицинской комиссии. Это, если хотите, моя плата за молчание.

Он помешал чай ложечкой, отложил её на край блюдца.

Обмен взглядами между Мюллером и Аттенборо был мгновенным. А дальше Дасти уронил книгу с полки, а Нейдхард мягким движением профессионального фокусника заменил чашку Оберштайна такой же точно своей. Это случилось буквально за секунду, пока Пауль с подчёркнутой аккуратностью нацеливался нащупать ручку фарфоровой ёмкости.

Кирхайс хотел объяснений столь странным действиям новых знакомцев, но Райнхард предупредительно прижал палец к губам. Остальные и сами догадались промолчать, а Биттенфельд, по счастью, был занят: ругался на неуклюжего Аттенборо. Толстый том упал рыжему улану на ногу.

– А протезы сохранились? – как ни в чём не бывало, спросил Ян. – Испорченные – сохранились?

Пауль отставил пустую чашку и неопределённо повёл плечом.

– Да, – интерпретировал жест Фернер. Он, кажется, понял в пантомиме больше остальных, и голос у него дрогнул. – У меня с собой. Я постоянно пытаюсь пристроить их в ремонт, но либо денег не хватает, либо мастерские не берут. Вот и сегодня…

– Фернер, – брезгливо молвил Оберштайн, – я же просил вас перестать тратить время на подобную ерунду. Но это в любом случае уже не имеет значения.

– Имеет-имеет, – весело уверил Алекс. – У меня есть знакомый мастер, Сун Хо, он починит, что угодно. Так что одной проблемой, считайте, меньше.

Лицо Оберштайна постепенно приобретало исключительно вдумчивое выражение, свойственное людям, которые прислушиваются ко внутренним ощущениям.

– Имеет, – повторил за Кассельном Антон. – Я очень хотел сделать вам подарок ко дню рождения…

Биттенфельд не выдержал. Он и так долго терпел. Он помянул всех известных ётунов, отца богов, мать богов, боевое построение тупым углом через молот Тора, а потом сказал, что если сию же минуту не откроют бутылку и не выпьют за здоровье именинника, то он, Фриц Йозеф, за себя не ручается. А потом, добавил он, ему объяснят, что за танцы здесь происходят.

Мюллер демонстративно выплеснул оберштайнский чай в раковину.

Дасти молча откупорил и пустил бутылку по кругу.

– Чашку хорошо вымойте, – изволил отверзнуть уста Пауль.

Мюллера заставили вымыть чашку, руки после чашки и мыло после рук и чашки. В движениях хозяина чердака сквозило крайнее раздражение. Мало того, что этот сухопарый даймон собирался подбросить ему свой труп в качестве благодарности за приют, так ещё и «чашку вымойте». Хорошо, что они с альянсником заметили, как из узкой ладони ссыпались в чай несколько белых гранул. Повезло: Оберштайн в основном прятался от Антона, а сторонних наблюдателей не учёл. Травился бы уже в Альянсе, сколько хотел.

– С днём рождения, – сказал Нейдхард хмуро, отхлёбывая из бутылки.

Вольф засипел.

– Ройенталь тоже не любит свой день рождения, – озвучил Ян. – Но такую идею вы ему не подбрасывайте, когда он проспится.

Наконец-то атмосфера разрядилась.

Задумчивый Райнхард спросил у Мюллера, по какой специальности тот окончил Академию. Нейдхард застенчиво признался, что по кафедре военной юриспруденции. Имперцы повеселились, альянсовцы не поняли. Кирхайс потихоньку просветил их, что именно так в высшем армейском учебном заведении Рейха называют отделение внешней разведки.

К часу ночи, когда Ройенталь вышел из алкогольного обморока, всё более или менее пришло к равновесию. Тянулась занятная беседа, где частые «а у нас» перемежались байками и анекдотами разной степени приличности. Вольф уже пытался разговаривать, настолько ему полегчало. Райнхард фон Мюзель был рассеян, часто отвечал невпопад и периодически задавал Яну вопросы, никак не связанные с темой общей беседы. Вопросы были, мягко говоря, нестандартные, но Вэньли принимал этот бред, как должное, и давал ответы столь же малопонятные. Райнхард удовлетворённо кивал или хмурился.

Герра Оберштайна оставили в покое. Спрашивать: «Почему вы хотели это сделать?» или что-то в этом роде, глупо и противно. Антон безучастно молчал, вежливо улыбаясь, если с ним заговаривали, а потом и не улыбался, потому что заговаривать перестали.

Ройенталь рывком сел и мутно огляделся. Упёрся глазами в Вольфа, который перебрался к нему на диван, вытеснив Вэньли.

– Успел дойти? – поинтересовался он, мучительно пытаясь идентифицировать присутствующих.

Миттермайер кивнул и протянул приятелю заготовленный стакан подсоленной воды и порошок из волшебного портфеля Кассельна.

Опухший с похмелья, всклокоченный Ройенталь и красноносый, с волосами, слипшимися от высохшего пота в сосульки, Волк вместе смотрелись потрясающе.

– Прям двойная звезда, – вполголоса оценил Аттенборо, но кому надо – услышали. На счастье языкатого альянсника, друзья-десантники в эти «кому надо» не вошли.

Минут через десять Оскар слегка прояснился, признал альянсовское снадобье забористым и потребовал пропущенных им эпизодов. Последнее, что Оскар хорошо помнил, было явление Кирхайса. Подробности ему охотно поведали, попутно представив всех, кто оказался замешан в этом чудном деле. И чем дальше, тем больше сомнений отражалось на мятой физиономии каперанга.

– Кирхайса? Вот так вот взял и понёс? Бегом?

– Как мешок с опилками, – подтвердил Зигфрид.

Ройенталь недоверчиво пощупал поясницу. Как у почти всех высоких людей, это место у него чутко реагировало на переноску тяжестей. К определённым выводам не пришёл, а на предложение проверить экспериментально – досадливо отмахнулся. Но Фриц Йозеф не успокоился и начал доказывать, что это очень даже возможно. На хромой ноге Кирхайс далеко сбежать не мог, поэтому проверка приобрела широкий размах.

Ян, воспользовавшись суетой, выскользнул на кухню. За собой он увлёк Фернера и герра Пауля. Оберштайн не возражал перебраться в более спокойную обстановку, а Антону было всё равно.

– Вы ведь не сегодня решили, – сказал Вэньли, закрывая дверь-ширму. – Судя по рассказу Фаренхайта, вы прекрасно умеете действовать по обстоятельствам. Сегодня обстоятельства изменились. Ваше решение – нет. Чего вы боитесь, герр Оберштайн?

Он не рассчитывал на ответ. И ошибся.

– Это не страх, господин Ян. Я дал себе год после Тиамат, за этот год для меня не изменилось ничего. Следовательно, причин менять решение тоже не было.

– Вы никому не в тягость, герр Оберштайн, – тихо произнёс Антон. – Я вам сто раз говорил…

– А я вам сто раз говорил, что это не имеет значения, – слегка поморщился Пауль. – И что вы мне ничего не должны и не можете быть должны.

Ян постарался временно слиться со скудной мюллерской меблировкой.

– Вы вытащили меня из грязи, из приюта, буквально подобрали, как щенка, а теперь говорите, что я ничего не должен?!

– Ничего. То, что я делал, я делал исключительно по эгоистическим соображениям. У меня были большие планы, и нужны были люди, преданные исключительно мне.

Яну показалось, что голос Пауля изменил тональность. Он повернулся к Фернеру, который в этом вопросе разбирался гораздо лучше, и понял, что угадал. Улыбка сделала лицо Антона почти красивым.

– Значит, у вас получилось, – он дотронулся до руки слепого. – И остальное тоже получится, вот увидите. Просто на это уйдёт чуть больше времени.

Оберштайн хмыкнул.

– У вас слишком много иллюзий, Фернер. Моя недоработка. Мы никогда не вернёмся в Рейх, а в Альянсе… в Альянсе моим планам просто нет места. Слишком многое я хотел изменить…

– Не зарекайтесь, Оберштайн.

Златокудрый контр-адмирал появился на кухне бесшумно. Нет, какой-то шум он, конечно, произвёл, двигая ширмой, но на фоне происходящего в соседней комнате эти звуки потерялись.

– Не зарекайтесь, – повторил Райнхард, подсаживаясь к столу. – Возможно, перемены, произошедшие в вашей жизни, глубже, чем вы можете вообразить. К примеру, моя сегодня изменилась очень сильно. И мои планы перестали быть мечтами юнца, у которого молоко на губах не обсохло. У меня появились союзники, которым можно доверять и – будьте покойны – никто не останется не у дел. С такой поддержкой я выверну этот гнилой мирок наизнанку. Война – это зло, но это мой шанс. И я его не упущу.

– Вы уверены, что не сделаете хуже, Райнхард? – в отличие от Фернера, Ян сразу отнёсся к его словам серьёзно.

– Да. Я должен быть уверен, иначе никто не поверит мне. Вы ведь тоже знаете, что без больших перемен не обойтись.

– Яре-яре, – вздохнул Вэньли, запуская руки в лохматую шапку чёрных волос. – А те, кого вы выбрали в союзники, знают, что вы их уже присвоили, втянули в заговор против правящей династии и пятисотлетних порядков и приставили к работе?

– Ещё нет, – скромно сказал будущий реформатор. – Но скоро узнают. И никуда не денутся. Я тоже разбираюсь в людях, а эти – клад. И, что немаловажно, все повязаны общим делом, как справедливо выразился Оберштайн, здорово воняющим виселицей.

От такой холодного, совершенно не свойственного порывистой юности цинизма Вэньли покоробило, но он постарался обернуть всё в шутку:

– Даже несмотря на то, что они сейчас наперегонки таскают на закорках вашего друга Зигфрида и Мюллера, которому не повезло быть в той же весовой категории и младшим по званию?

– Пусть, – Райнхард принял шутливый тон, но глаза не смеялись, только блестели азартом. – Маневрирование в ограниченном пространстве – полезный навык. Я бы и сам поучаствовал, но мне слишком нужно было поговорить с вами троими. А дурачества не имеют отношения к умственным способностям.

– Я бы сказал, наоборот, – Ян поставил локти на стол и мечтательно добавил: – Но чтобы вдрызг пьяному вывести кого надо и куда надо, не подставившись… я восхищён. И я согласен с вами в оценке присутствующих. Хотя просто с ними не будет.

– Не «с ними», а «с нами», Ян. Вы тоже включены, учтите. Да и я сам не отношусь к тем, с кем просто. Оберштайн, если вы согласитесь дать себе ещё пару лет и принять участие в наших общих планах, вы благополучно вернётесь в Рейх. И Антон вернётся вместе с вами.

Оберштайн пожевал узкими губами. Фернер затаил дыхание. От напора потоков уверенности и силы, исходивших от молодого человека абсолютно кукольной наружности, ему стало не по себе. И от мрачных перспектив участия в мятеже – тоже. Антон не понял, почему альянсовец сделал именно такие выводы о планах златовласого адмирала, но тот не опроверг, значит, угадано верно. Впрочем, Антону терять нечего. А вот если Мюзель уговорит… Фернер был уверен, что человек, решивший покончить с собой, так или иначе своего добьётся. Тем более такой последовательный и упорный, как его наставник. Вот только если убедить, доказать…

– Графиня фон Грюневальд – ваша сестра? – спокойно спросил Пауль.

Имя фаворитки кайзера Фридриха, последнего и необычно продолжительного увлечения престарелого монарха, Ян, разумеется, знал. Но с фамилией Мюзеля оно не ассоциировалось никак. Он даже не задумывался, есть ли у этой женщины вообще какая-то родня. Оказывается, есть. И этот факт многое объяснял.

Герр Оберштайн должен был знать это наверняка. И знал наверняка, и теперь ждал реакции.

Юноша вспыхнул, но сдержался, обронив единственное «да». Даже не спросил: «А что?». И не стал выступать, что контр-адмиральские погоны в восемнадцать лет – дело обычное. Не стал перечислять свои заслуги. Хотя по ровному, уважительному отношению к нему остальных офицеров Ян понял, что заслуги есть, и немалые. Контингент здесь подобрался не такой, что будет заискивать перед просто сопляком, чья сестра раздвинула ноги для императора. Да и с законопослушностью у них так, не очень.

– Располагайте мной, адмирал, – склонил голову слепой коммандер. – И всем, что у меня есть.

Тонкая кисть, лежавшая на столе, сжалась в кулак. До белых костяшек. Будто Пауль сдавил всю свою боль и ненависть, весь кошмарный последний год недожизни в один небольшой сгусток.

Райнхард накрыл этот страшный комок ладонью, словно принимая некую странную присягу.

– Я многого потребую, Оберштайн. Но отдам ещё больше. Клянусь. Ради того, чтобы моя сестра перестала быть покупкой старого извращенца, ради того, чтобы честь не определялась фамилией, чтобы закон был един… – он задохнулся и яростно оскалился. – Я пойду на всё.

За стенкой кто-то таки прочесал макушкой скошенный чердачный потолок. И судя по кучерявой ругани, этот кто-то был Биттенфельд.

– Но я-то вряд ли буду вам полезен, Райнхард.

Ян не улыбался. Но и страха в чёрных глазах не было. «Отмерено, взвешено, взвешено», – почему-то вспомнилось Антону.

– Зря вы так думаете, Ян.

Лицо Мюзеля приобрело неприятное выражение.

– Я буду откровенен, потому что с вами иначе нельзя. Конечно, установление в галактике единого режима сняло бы многие вопросы, но ни у Рейха, ни у Альянса не хватит на это сил. И придётся договариваться. Не так, как сейчас, по-настоящему.

Ян чуть склонил голову набок и вежливо раздвинул губы на полдюйма.

– Какое отношение к этому имеет скромный торговец?

– Такое же, – невозмутимо ответил Райнхард, – какое торговый дом «Ян, Кассельн и Ян» имеет к тому, что Феззан не скупил половину Альянса. И такое же, какое неприметный пожилой человек с короткой фамилией имеет к обвальной инфляции, которая в прошлом году началась по ту сторону Коридора, но почему-то против всех законов экономики остановилась и даже попятилась. Я слыхал, что этот пожилой человек с односложной фамилией во всём слушается советов своих младших компаньонов, один из которых приходится ему сыном.

– И текстильное предприятие Бойля этот человек тоже приобрёл, несомненно, по их совету, – прошелестел Оберштайн. – Хотя лично прибывать на Один, чтобы убедиться в критическом состоянии Рейха – неумно и неосмотрительно, герр Ян. Вполне хватило бы сводок.

Свистнул чайник, и Ян разлил всем ещё по чашечке чаю.

– Сложно с вами, господа, – вздохнул он, безнадёжно поискав сахар. – Но, пожалуй, интересно. Чего конкретно вы добиваетесь от меня и моих коллег?

Мюзель, не чинясь, объяснил. Ян присвистнул не хуже чайника.

– Всего-то, – ухмыльнулся он. – Обеспечить военное равновесие в галактической войне, пара пустяков. Равновесие-то установится само собой, если ни одна сторона не сделает очевидной глупости вроде массированного вторжения без прикрытых тылов.

Для мирного торговца он слишком хорошо разбирался в военной стратегии.

– План Лихтеланде ещё глупее, – приподнял бровь Райнхард. Вероятно, ему это казалось забавным. – Но пока он не провалится, я не смогу проявить себя и взять дело в свои руки. И ваша задача – не попадаться мне на пути. Возможно, даже содействие не понадобится. Но после вам предстоит собрать адекватное правительство, с которым можно будет разговаривать о мире. Учтите, Ян: если Альянс окажется слаб, когда я наберу силу, Альянса не будет. Придётся вам выйти из уютной тени, господа… торговцы.

– А если Рейх окажется слабее? – тихо спросил Вэньли, но от интонации Фернера пробил озноб. – Если все ваши сверкающие планы накроются не менее сверкающим медным тазом, и вы дестабилизируете обстановку выше критического уровня? Вы понимаете значение факта, что у старшего лейтенанта Рейхсфлота через неделю после получки в холодильнике ветер свищет? И на клиента игорных притонов старлей Мюллер не похож…

Вэньли залпом допил остывший чай.

– Что-нибудь менее радикальное, а? – с надеждой поднял он глаза.

Оберштайн медленно покачал головой.

– Я сам не люблю радикальных мер, герр Ян. Но боюсь, что время для постепенных реформ упущено. Для Рейха – лет пятнадцать тому назад. Теперь эту косность можно проломить только силой. И я согласен рискнуть, потому что почувствовал необходимую силу за адмиралом Мюзелем.

– Если не получится, – добавил Райнхард сердито и даже обиженно, – Альянс получит такой нарыв под боком, что ни о каком процветании речь не пойдёт ещё долгие, очень долгие годы. Столетия, Ян.

Прозвучало слегка ребячески, но, кажется, было чистой правдой. Ян, во всяком случае, скривился.

– Да, – рассеянно признал он, – мы тоже пришли к подобным выводам. Как чуднО всё устроено, господа, не находите?

– Нет, – отрезал Мюзель. – Случается то, что случается. И тогда, когда ему случиться необходимо.

– Вы фаталист, адмирал, – в устах Оберштайна безобидное слово прозвучало ругательством.

– Почти, – лукаво усмехнулся Райнхард. – Фатализм с материальным обеспечением не так и плох. Герр Ян, что вы решили?

– Я? – очень удивился Вэньли. – Ничего не решил, разумеется. Но я думаю. И заставлю думать остальных. Тех, кому обидно на вопрос: «Как дела в Альянсе?» отвечать: «Воруют». Единственная гарантия, которую я позволю себе дать, это та, что я отнёсся к вашему предложению с полной серьёзностью. А я мало к чему отношусь с полной серьёзностью. Кстати, связь надо хорошую. Коммуникации – это наше всё.

Судя по довольному лицу, Райнхард рассчитывал на меньшее:

– Мы заставим этот мир вертеться в нужную сторону. Вот теперь точно – с днём рождения, Оберштайн.

За окном орали и где-то внизу били стёкла. Постреливали. Новый день намекал серой небесной мутью на скорый свой приход.

Ян украдкой зевал и думал о причудах судьбы. Проделать огромный путь через всю галактику ради единственного шанса избежать войны и потерять этот шанс в неравной борьбе с тупостью и жадностью аристократической верхушки Рейха. Пойти, чтобы надраться с горя, в первый попавшийся кабак почище; упустить и эту возможность. Ввязаться в уголовщину с привкусом государственной измены, убегать, как зайцам, от погони, решать чужие проблемы, лечить от ангины имперский десант… А после всего этого получить нетривиальное решение основной проблемы на нищей кухне старшего лейтенанта Мюллера!

Капризная она, судьба. Но кто посмеет сказать, что у этой ветреной девки нет чувства юмора?

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

01.02.2016 в 23:36

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Мини, часть 2

Название: Между прошлым и будущим
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1078 слов
Пейринг/Персонажи: Зигфрид Кирхайс/Аннерозе фон Грюнвальд
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Предупреждения: AU
Краткое содержание: по заявке с Однострочников "Погибшие герои ЛоГГ получают возможность на краткий срок (от одного часа до суток) вернуться к тем, кого оставили в этом мире".
Размещение: после деанона, со ссылкой
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Между прошлым и будущим"

Аннерозе часто снились облака. Она прилетала на них то к зеленеющим лугам, то на опушку леса, то к ее собственному дому, который во снах выглядел ярче и светлее. А спустившись на землю, она могла ходить и ходить по мягкой траве, пока не закончится сон.

Но в этот раз ей приснился город. И на земле, и в воздухе его пересекали ленты железных дорог. Он вбирал в себя солнечный свет, но миллионы окон отражали намного больше. Густые тени резче обозначали контуры причудливых зданий, поэтому город казался ожившей объемной иллюстрацией к фантастической книге. Можно было подумать, что в нем совсем нет места зелени, но тут взгляд Аннерозе упал на огромный парк в самом центре города. А восточнее, под высоким куполом… неужели оранжерея?

Ни один из городов не привлекал Аннерозе. Кроме этого. На это живое чудо, не существующее в реальности, она смотрела во все глаза. «Запоминай», – шепнул внутренний голос.

Вдруг что-то заставило ее проснуться. От неожиданности Аннерозе вскрикнула и села. В комнате было жарко или так казалось после прохлады облаков во сне. Там был очень яркий свет, а здесь – слишком четкие звуки. Тиканье часов, жужжание мухи, стук сердца, отдающийся в голове.

Аннерозе провела ладонью по лбу, вытирая испарину. Духота становилась невыносимой. Почему же так жарко?

Пальцы случайно задели медальон на шее. Он пылал.

– Что?..

Пока Аннерозе расстегивала цепочку, в голове вспышками проносились воспоминания.

Ярмарка минералов почти четырнадцать лет назад. Совсем юная Аннерозе завороженно смотрит на красивый аметист на прилавке, а переведя глаза, замечает Зига, внимательно наблюдающего за ней.

Какой-то прием восьмилетней давности. Обмен короткими фразами:

– Вам нехорошо, госпожа Аннерозе?

– Нет, все в порядке. Просто тяжелое ожерелье.

Через два дня она находит на террасе простой медальон с аметистом в оправе. А рядом с украшением – цветок орхидеи. Зиг…

– Госпожа Аннерозе…

Она повернула голову, полностью уверенная, что никого не увидит, что это воспоминания играют с ней слуховыми галлюцинациями.

Но возле двери стоял Зигфрид Кирхайс, такой, каким она его запомнила, – в форме старого образца, высокий и спокойный. Лицо было серьезным, однако тепло взгляда Аннерозе почувствовала даже на расстоянии.

– Госпожа Аннерозе, не пугайтесь. Это я.

Конечно, это был он – человек, которого она любила. Человек, который погиб четыре года назад.

Ей хотелось вскочить с постели, броситься к нему, обнять его, осыпать поцелуями родное лицо, но слабость и духота все еще не отпускали ее.

На третьем шаге ноги подвели Аннерозе. Она непременно упала бы, если бы Зиг ее не подхватил.

– Все хорошо. Я с вами.

«Ненадолго», – услышала Аннерозе не сказанное. Каким-то образом она всегда знала, о чем он молчит, но сейчас самым главным были его объятия.

– Я скучала по тебе.

Она почувствовала легкость в руке: это Зиг взял у нее медальон.

– Вы никогда не снимали его?

– Никогда.

– Не стоит жить призраками прошлого, госпожа Аннерозе. Не мучайте себя.

В словах было дело или в прикосновении к ее щеке, но слезы подступили к глазам молодой женщины. Лицо Зига на мгновение подернулось пеленой, и Аннерозе быстро-быстро заморгала, только бы снова ясно его видеть, только бы он не исчез.

– Прошлое – это все, что мне осталось. Райнхарду я не нужна.

– Нет, нужна, – впервые он перебил ее. – Райнхард нуждается в вас больше, чем когда-либо. Позаботьтесь о нем, прошу вас.

Ее губы тронула улыбка. Совсем как в детстве, Аннерозе взъерошила челку Зига. Все правильно. Теперь она, а не он, должна заботиться о Райнхарде. Она пока не знала, чем может помочь всесильному императору Галактики, возводящему новое будущее, но Зигу Аннерозе верила. Мертвым должно быть открыто намного больше, чем живым.

Она взяла его руку в свою, надеясь хоть немного согреть, но кожа юноши оставалась ледяной.

Он опустил извиняющийся взгляд.

– Я просил высших вернуть мне сердцебиение, пока я буду здесь, но…

– Они хотели, чтобы я все поняла, Зиг, и я постараюсь, правда.

– Я знаю. Вы сильнее, чем вы думаете, госпожа Аннерозе.

Она склонила голову набок.

– Наверное, странно знать больше, чем любой из живущих.

– Я привык, – он передернул плечом, и в этом простом движении было столько жизни, что Аннерозе снова едва не заплакала.

– Расскажи о своем мире, Зиг. Каково это – быть там?

Такая просьба обязывала ее хранить тайну о посмертии, и Аннерозе была к этому готова. Те, кто отправил Зига, хотели предупредить и помочь, поэтому Аннерозе должна была знать все.

Остаток ночи они проговорили, сидя в креслах напротив друг друга. Она – в снопе лунного света, он – в тени от комода. Молодая женщина, у которой впереди будущее, и юноша, который должен навсегда стать прошлым. Смерть разделила их, но их пальцы переплелись, и было уже не важно, в ком бьется сердце. В эту ночь они оба были живы.

Они скорее почувствовали, нежели увидели, как крадется заря, отнимая у них последние минуты.

– Светает, – глухо сказал Зиг.

Безумное «не уходи» чуть не сорвалось с губ Аннерозе. Конечно, Зиг не может остаться. Ему не место в этом мире, и все слова уже сказаны, кроме последних.

– Я люблю тебя, Зиг. Я всегда буду любить тебя.

Он притянул ее к себе и поцеловал. И это было ответом.

Когда последний солнечный луч ворвался в комнату, Аннерозе еще держала любимого за руку. Но в следующую секунду очертания начали таять. Прикосновение становилось все легче и легче, пока Аннерозе не ощутила под пальцами лишь воздух.

На другой день с ней связалась Хильда фон Мариендорф, секретарь Райнхарда, которая была уже не просто секретарем. А через три месяца, когда они поклонились Аннерозе в зале бракосочетания, ей подумалось, что будущее принадлежит им. Ей очень хотелось в это верить.

***

Отчасти она оказалась права. Династия Лоэнграммов продолжилась наследником – Александром-Зигфридом. Для большинства родственников он был принцем Алеком, и только Аннерозе иногда называла его полным именем.

Хильдегарде оказалась даже лучшей императрицей, чем можно было представить. Во многом благодаря ей Империя уже семнадцать лет поддерживала прочные мирные отношения с Демократической Республикой Баалат. Трудности были и будут всегда, но Райнхард завещал им мир. Они сохранят его – в память о человеке, победившем все, кроме смертельной болезни.

Кронпринцесса Аннерозе не любила ни один из городов. Ни один – кроме этого. Она могла подолгу смотреть в окно, наблюдая за тем, как кипит столичная жизнь. Ленты железных дорог вьются и по земле, и по воздуху. В ясные дни солнце сияет над Лоэнной, и миллионы окон отражают свет еще ярче. Здания причудливой формы отбрасывают глубокие тени, отчего город кажется иллюстрацией к книге о далеком будущем. Самое зеленое место в Лоэнне – Центральный парк. Аннерозе лично посадила в нем первое деревце. Давно превратившееся в ясень-исполин, оно укрывает жителей под своей сенью. Восточнее парка заканчивается строительство оранжереи – подарок Александру-Зигфриду на совершеннолетие. Аннерозе догадывалась, что название, которое принц даст оранжерее, будет связано с его невестой – фройляйн Ян.

Будущее уже не пугало Аннерозе. Оно принадлежит им всем, и она верила в это всей душой.

Название: Преодоление
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1317 слов
Пейринг/Персонажи: Александр-Зигфрид фон Лоэнграмм/Джессика Ян
Категория: гет
Жанр: романтика
Рейтинг: G
Предупреждения: AU, постканон
Краткое содержание: неофициальная встреча во время официального визита республиканцев в Империю
Примечание: по заявке с Однострочников "Выросшие принц Алек и дочь Яна и Фредерики: первое свидание".
Размещение: после деанона, со ссылкой
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Преодоление"

День не задался с самого утра. Алек проспал, хотя вчера пообещал себе встать пораньше. Надо было подготовиться, настроиться, а на это теперь не было времени. Он хотел выйти из дворца улыбаясь, в хорошем расположении духа, чтобы слуги шептались, думая-гадая, что произошло с принцем. Да, гадать-то они будут, после того как он нагрубил слуге, толкнул дворецкого и так хлопнул дверцей машины, что шофер и садовник изумленно переглянулись.

Неприятности продолжились в дороге. По радио сообщили, что авария в южном квартале спровоцировала трехкилометровую пробку. От досады Алек прикусил губу. Оставался план Б.

– Возвращайтесь во дворец, Ганс. Я пройдусь пешком.

– Ваше высочество!

Алек выудил из-под сиденья шляпу и широкий плащ, достал из кармана очки и с актерской ловкостью перевоплотился в обычного горожанина.

– Забудьте о высочестве. Никому ни слова, – строго сказал он, поправив очки на переносице.

До кафе было четыре квартала, до встречи – десять минут. Когда нога Алека угодила в лужу и на пару секунд увязла, он запоздало вспомнил, что спешить надо медленно. «Неудачник, – думал он, очищая брюки от грязи. – И выгляжу, как идиот». Но он был сыном Райнхарда Непобедимого и не мог повернуть назад.

***

Все шло из рук вон плохо. Как бы старательно Джессика ни завивала волосы, они никак не хотели ложиться прядь к пряди. Смалодушничать, набрать номер Алека и назначить другой день ей не позволяла совесть. Официальный визит не продлится долго, а встретиться они хотели вдали от любопытных глаз.

Девушка отбросила щипцы, несколько раз провела расческой по волосам и встряхнула ими. Лучше легкая небрежность, чем полная безвкусица.

Джессика взяла такси и уже через пять минут пожалела об этом. Пробка тянулась по улице, насколько хватало глаз.

– Едем дворами, я доплачу.

Хорошо, что в Империи по примеру Баалата перешли на такси с голосовым управлением. Никаких водителей, никакого праздного любопытства и косых взглядов на растрепанную прическу.

Девушка старалась думать о предстоящей встрече и прокручивала в голове варианты вопросов-ответов. В сети она больше трех месяцев общалась с Алеком, но ведь личная встреча – это другое. Все должно пройти идеально.

Необходимо было сосредоточиться, однако постоянно что-то мешало: то нервные сигналящие автомобилисты, то некстати сменяющиеся цвета светофора, то голоса во дворах.

Наконец Джессика прибыла к кафе. Когда она выходила из машины, затекшая в дороге нога подвернулась сама собой. Шпилька хрустнула и сломалась. Девушка пару секунд помедлила, переводя дыхание, а потом сняла туфлю с другой ноги и решительно сломала вторую шпильку. День начинался не лучшим образом, но Джессика была дочерью Яна-Чудотворца и не могла отступить.

***

Она знала, что он выберет столик в глубине, и быстро нашла юношу взглядом. Они поздоровались одновременно, впервые обменявшись рукопожатием.

– Ты долго ждал?

– Нет, только сейчас подошел.

Алек беспокоился, что она заметит грязь на его брючине, но внимание Джессики привлекла другая деталь.

– Чýдная шляпа, – прокомментировала она головной убор на вешалке.

Алек улыбнулся.

– На улице даже принцу реально быть незаметным. Главное – правильная маскировка.

– И часто тебе приходится так маскироваться?

– Не приходится. Я люблю это.

– Точно. Ты ведь обожаешь театр.

Мысленно Джессика четвертовала себя за промах, но внешне всего лишь коснулась волос. Вспомнила, что они и без того не в лучшем состоянии, и немедленно опустила руку.

Алеку в это же время хотелось застрелиться. Мало того, что не успел подготовиться и чуть не опоздал на свидание, так еще и смутил девушку неосторожным словом.

Выход нашелся спонтанно.

– В этом кафе очень разнообразное меню. Оценишь?

От волнения у Джессики сводило живот, и она не была уверена, что сможет что-то проглотить, но меню и правда оказалось разнообразным и привлекательным. «А вкусы у нас абсолютно противоположные», – подумала Джессика, когда они заказывали еду.

– Коктейль «Мадам де Помпадур»? – она усмехнулась. – В честь той самой?

Джессика спохватилась, не сказала ли она опять что-то не то, но Алек смотрел заинтересованно.

– Ты любишь историю, верно? – спросил он после ухода официанта.

– О да, – темные глаза девушки блеснули в свете лампы. – И историческую литературу, и фильмы. Мама говорит, что это у меня от отца.

– А мой отец почти не интересовался искусством. Разве что искусством войны.

– Зато в нем он был гением.

– Твой отец тоже.

– Да, они оба.

На этот раз пауза не была неловкой. Юноша и девушка улыбались друг другу. Джессика отметила, что и она, и Алек говорят «отец», а не «папа». Конечно. Трудно считать близкими недосягаемых героев войны прошлого.

– Слушай, Джессика, следующий год у нас объявлен годом театра и откроется как раз оперой на историческую тему. Это будет в январе, и ты приглашена.

– Предлагаешь прогулять учебу? – спросила девушка, сощурившись.

Алек торжественно поднял указательный палец.

– Предлагаю организовать дипломатическую миссию с целью укрепления дружеских контактов.

Это прозвучало так напыщенно, что оба рассмеялись.

На самом деле год театра предполагали открыть балетом, но Алек решил, что убедит господина Меклингера изменить планы. Алек обязательно должен был увидеться с Джессикой как можно скорее. Будет здорово, если у нее получится.

– Я согласна, – кивнула она. – Постараюсь уговорить маму. Ничего страшного не случится, если пару недель я позанимаюсь дистанционно.

Алек просиял, а Джессика продолжала:

– Надо подать нашим идею тоже устраивать тематические годы. Например, год интеллектуальных игр. Кстати, как ты относишься к шахматам?

– Не силен, – честно признался Алек. – Мне больше нравятся стратегии.

Теперь просияла Джессика: еще одна общая тема была найдена.

Они говорили не переставая обо всем на свете, и к вечеру Алек начал покашливать, а Джессика заказала медовую воду, чтобы успокоить связки. Оба поняли, что на сегодня наговорились.

– Завтра увидимся.

– Да, но уже во дворце и как наследники лидеров государств.

Джессика кивнула. Ей было понятно отношение друга к дворцовой жизни. Девушку саму мутило от строгих правил и официоза, и перед отъездом она еле уговорила Юлиана не посылать с ней отдельный эскорт. «Я ведь с мамой, ее охраны будет достаточно», – убеждала брата Джессика. И от не своих охранников легче сбежать, но об этом она благоразумно промолчала.

– Разыграем завтра представление? – она подмигнула. – Как будто мы впервые видим друг друга.

Алек тут же подхватил:

– И как будто мы друг другу не нравимся.

– Может, я даже демонстративно отойду в сторону.

– А я переключу внимание на какую-нибудь фрейлину.

Он сказал это просто так, но ревнивый огонек во взгляде девушки заставил сердце Алека подскочить.

– Нет, пожалуй, не на фрейлину, а на кого-то из вашей делегации. Нужно вникать в государственные дела.

– Мне тоже. Пообщаюсь с кем-нибудь из ваших. Я слышала, баронесса фон Вестфален – весьма прогрессивная дама.

***

Они сделали так, как договорились. На следующий день все на приеме заметили холодность, с которой будущий император поприветствовал иноземную гостью. Гостья в долгу не осталась и не приняла от принца бокал пунша. Впрочем, этим все ограничилось: наследники держав не могли себе позволить публичного обмена колкостями.

Джессика украдкой наблюдала за Алеком и отмечала то, на что не обратила внимания накануне. Тогда в кафе перед ней был ровесник, юноша младше ее на три месяца. А сегодня она видела аристократа со сдержанной походкой, который учтиво кивал придворным и больше слушал, склонив голову набок, чем говорил. Он изучал и присматривался, но будто бы не с интересом, а по необходимости. Джессика всю жизнь думала, что подобные люди никогда не привлекут ее, но это был Алек, и он ей нравился даже в образе холодного принца.

Алек то и дело посматривал на Джессику, когда она не видела, и понимал, что здесь, на приеме, ей неспокойно. Помпезность давила на нее и сковывала движения, но из упрямства или из принципа девушка поддерживала разговор. Правда, только с женщинами, мужчин она словно не замечала. Алеку вдруг захотелось подойти к ней и увести от всех этих людей. Спуститься с ней в парк, накрыть плащом и просто молча стоять рядом. И когда их глаза впервые за долгое время встретились, Алек не стал отводить взгляд.

***

У графа Мариендорфа был богатый жизненный опыт, а чин церемониймейстера обязывал внимательно следить за всем. Для такого человека никак не мог остаться незамеченным маленький спектакль двух актеров. Оба были неопытны. Принц держался увереннее, но вряд ли смог бы так на чужой территории. Девушка делала вид, что прием ей по душе, однако старому графу было абсолютно ясно, почему она еще не сбежала.

Такие спектакли не длятся долго, особенно если актерам по семнадцать, и граф снисходительно улыбнулся, когда принц Алек направился к гостье. Граф отошел в сторону. Он увидел достаточно. Какой бы спектакль теперь ни затеяли эти двое, в зрителях они точно не нуждались.

Название: Коты стыда не ведают
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1017 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь/Адальберт фон Фаренхайт
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Примечание: Фаренхайт был спасен с корабля, довольно успешно прошел реабилитацию, но на службу не вернулся.
Размещение: запрещено без разрешения автора»
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Коты стыда не ведают"

— Меня сюда, — Оскар загадочно подмигнул, выложил на стол бумажку с адресом, придавил сверху ключом и отключился.

Миттермайер укоризненно посмотрел на друга, потом пальцем подманил официанта и выдал ему уже две бумажки с адресами и номером такси. Приятно быть постоянным клиентом в баре с понятливым персоналом.

Дорога пролетела незаметно, хотя Вольф с трудом представлял, в какую часть города их привезла машина. Одна радость, что вариантов с домом быть не могло — адрес был написан на табличке так крупно, что даже в кондиции Вольф смог его разобрать. С подъездом просто повезло, а наличие лифта в четырехэтажном здании Вольф счел божественным промыслом.

Обычно для одноразовых встреч Оскар выбирал другие квартиры. Почти во всех были красивые винтовые лестницы, не иначе, чтобы романтично целоваться на ступенях. Вольф с Оскаром целоваться не собирался, а волочить тело на какой-то-там этаж без лифта было сущим проклятьем.

Обычно дверь распахивалась по звонку, Оскара принимали ласковые женские объятия, и дружеский долг можно было считать отданным. Главным было не оказаться тоже втянутым в недра любовного гнездышка.

На этот раз был ключ, чтобы открыть самому, и пустая квартира. Путь через прихожую обещал быть длинным, но таксист подождет, не впервой.

Преодолев бесконечный десяток шагов до гостиной, Вольф волевым усилием допер бесчувственного друга до дивана и сгрузил его там.

На лестнице послышались шаги, а потом приветственное:

— Ты уже дома?

Миттермайер обернулся, испытав огромное желание оказаться где-нибудь в другом месте. Адальберт фон Фаренхайт, стоявший в прихожей, выглядел не менее озадаченным.

— Добрый вечер, — Вольф старательно выговаривал слова, так как язык слушался плохо. — Прошу прощения, я туда его принес?

— Смотря куда он хотел попасть, — Адальберт поставил пакеты, которые все это время держал в руках, а потом, улыбнувшись, добавил. — Ключ же подошел?

— Да, — ответил Миттермайер и, похвалив себя за сообразительность, добавил: — Иначе бы дверь не открылась. Я пойду? — спросил он, будто это Фаренхайт был старшим по званию.

Хозяин квартиры кивнул, и Вольф с огромным удовольствием ушел домой, к родной и теплой жене.

— Ты злишься? — спросил Оскар, не открывая глаз.

— Ты вывалил ему ворох табличек с адресами?

Несмотря на суровость тона, Адальберт сел рядом и помог Оскару стянуть сначала ботинки, а потом китель.

— Только один, — улыбнувшись, Оскар тяжелым движением привлек Адальберта к себе.

Тот сначала упирался, но потом разулся и, смирившись с неизбежным, постарался устроиться рядом.

— А знаешь, почему один?

Вопрос был задан таким многозначительным тоном, что Фаренхайт не удержался от колкости.

— Спи и избавь меня от пьяных признаний.

— Нет, я тебе расскажу. Ты красивый, как женщина.

— Сомнительный комплимент для офицера, — Адальберт сделал попытку отодвинуться, но Оскар прижал его теснее и фыркнул на ухо.

— Очень красивый, — с нажимом повторил Оскар.

— Да, я понял. Увидев меня в гражданской одежде, ты на следующее утро уже проснулся в моей постели.

— И я до сих пор в ней, а все потому, что тебе можно доверять. Женщинам доверять нельзя. Они все— продажные твари. А тебе — можно.

Адальберт хотел было еще съязвить, но от тела, на котором он лежал, начало доноситься мелодичное посвистывание. Трезвым Ройенталь не храпел, а пьяного хотелось удавить или выкинуть из окна.

Выждав минуту для верности, Адальберт завозился, но слишком энергично.

— Не уходи, я люблю тебя, — отчетливо пробормотал Оскар и повернулся на бок, чтобы занимать меньше места.

Адальберт перестал шевелиться на некоторое время, а потом, убедившись, что Оскар заснул окончательно, встал и пошел разбирать покупки. Холодильник был пуст, Оскар пропадал неизвестно где, поэтому пришлось идти самому и вечером.

"Не уходи", — стараясь не шуршать пакетами, Адальберт закусил губу.

"Я люблю тебя".

Пьяным признаниям грош цена. Сколько их было в жизни этого горе-любовника? Десятки. А сколько еще будет? Когда ему надоест приходить в эту квартиру, помогать с готовкой и мытьем посуды? Однажды он взбрыкнет, сказав, что не собирается быть домработницей и драить полы, а на прислугу Адальберту жаль денег. Когда они разойдутся во взглядах на армию, войну, политику, музыку или кино? Адальберт любит читать по вечерам, Оскара все время тянет на прогулки. Адальберт терпеть не может рыбу — после нее пахнет вся квартира. Оскар в ресторанах заказывает только ее и каждый раз говорит, что домашняя кухня лучше.

Адальберт выпивает бокал вина в субботний ужин, Оскар допивает бутылку. Рано или поздно он уйдет, а Адальберт снова окажется один в квартире, со своей военной пенсией и выпиской из медкарты на десяток страниц. Не читал даже. Жить будет — и ладно.

— Я тебя тоже люблю, — прошептал Адальберт в окно. — Мне будет больно, когда ты уйдешь.

***

Выйдя на кухню, Оскар попытался причесать волосы рукой. Вышло плохо.

Адальберт сидел, отгородившись газетой, и пил кофе.

— Я вчера перебрал немного, извини, — натужно сказал Оскар и забрал у Адальберта газету. Она зашуршала, вызвав желание ее для верности сжечь.

— Я должен быть благодарен, чтоб ты выбрал именно мой дом для ночевки? — съязвил Фаренхайт и пододвинул Оскару его любимую чашку из толстой глины и с отломавшейся ручкой.

— Ты лучший человек на свете, — в теплый благодарный голос можно было завернуться, как в клетчатый плед.

Несколько минут они посидели в тишине, пока Оскар не спросил тихо:

— Я вчера много лишнего наговорил?

Адальберт смерил его взглядом и постарался не засмеяться в голос: Оскар походил на нашкодившего кота, а коты, как известно, стыда не ведают. То есть, он, конечно, признавал свою вину, но не так, чтобы в это можно было поверить.

— Ты сравнивал меня с женщинами, но сравнение хотя бы было в мою пользу.

Оскар задумался, переваривая новую информацию.

— Хочешь, на следующей неделе куда-нибудь сходим. Компанией. Возьмем Миттермайера, а то он даже не знает, что мы с тобой... что я живу тут.

Адальберт закашлялся и срочно сделал вид, что просто кофе попал не в то горло. Конечно, Миттермайер и не догадывается. Просто у Оскара есть ключ от этой квартиры, а так — никаких проблем.

— Миттермайер может удивиться столь необычному знакомству. И, пьяный, ты наверняка начнешь приставать. У тебя будут неприятности.

— Приставать к тебе я могу и прямо сейчас, а он поймет. Он не может не понять, — с нажимом закончил Оскар.

Допивая кофе, Адальберт подумал, что эти слова вполне могли сойти за признание. Как и его ответ: "Давай рискнем".

Название: Эксперименты
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 3493 слов
Пейринг/Персонажи: Фриц Йозеф Биттенфельд / Пауль фон Оберштайн
Категория: юст
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Краткое содержание: Давным давно в немецких землях был основан фармакологический завод. Сейчас он разросся и перешел под управление молодого и амбициозного руководителя Райнхарда фон Лоэнграмма.
Примечание: автор вдохновлялся артом
Размещение: запрещено без разрешения автора»
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Эксперименты"

Фриц-Йозеф Биттенфельд устало потер глаза. Кондиционер опять вышел из строя, и в лаборатории была парилка.

Помянув техников тихим незлым словом, Биттенфельд наугад взял из коробки тестовый образец и лениво зафиксировал в журнале: "Проба двадцать четыре". Химические формулы можно доверить коллегам, но вкусовые свойства продукта Биттенфельд всегда проверял сам. Наверное, поэтому на рынке биологически-активных добавок ему часто сопутствовал успех. Быстрый напор — и захвачена очередная торговая сеть. Только питательные батончики “Новой Эры”. Только победа!

Нет, и до того, как юный фон Лоэнграмм стал председателем совета директоров и владельцем контрольного пакета акций, дела у концерна шли неплохо. Но — тут сдал торговую точку, там — целый город... не столь заметная потеря, когда их тысячи, а сотрудников десятки тысяч, но звоночек все равно неприятный.

Лоэнграмм пробился сам, показав блестящие результаты своего отдела. По крайней мере, официальная линия партии была такой: его сестра, любовница предыдущего владельца, совершенно ни при чем. В любом случае, Райнхард был талантливым руководителем и настоящим стратегом маркетинга. Поговаривали, что он хотел сидеть в лаборатории и заниматься наукой, а коммерческую часть переложить на плечи своего друга, Зигфрида Кирхайса, но тот погиб из-за несчастного случая на производстве.

Расследование установило преступную халатность, виновные были наказаны, но Зигфрида было уже не вернуть.

Направления у фармакологического концерна были самые разные. Оскар фон Ройенталь разрабатывал средства от интоксикаций. Коммерческий успех ему принес антипохмелин, а потом противоядиями самых разных свойств заинтересовались военные. Миттермайер занимался препаратами для беременных, Нейдхард Мюллер курировал иммуностимулирующую линейку, помощник Биттенфельда Адальберт фон Фаренхайт исследовал БАДы для улучшения кожи. Все занимались важными и полезными делами, кроме Пауля фон Оберштайна. Его интересовали вопросы вечной молодости, хотя он называл их регенерацией. Не косметические игрушки — ваши морщинки разгладятся за десять дней! — а настоящее полноценное омоложение.

Биттенфельд коллегу не любил за явное шарлатанство, влияние на Райнхарда и вечное оттягивание на себя резервных фондов.

Поняв, что у текущего образца вкус картона, Биттенфельд сладко потянулся и со злостью захлопнул журнал: уже вечер, пора домой. Жаль только, что дома никто не ждет. А что делать, если болен любимой работой и всегда сидишь допоздна?

Нет, Биттенфельд был не дурак выпить и погулять. Корпоративы в его отделе считались одними из самых забористых и трудновспоминаемых. Они гуляли так же, как выпускали на рынок новый товар: широко и от души. Биттенфельд всегда считал, что если леди Фортуна машет у тебя перед носом своим нижним бельем, то медлить нельзя.

Тигр, смотревший на Биттенфельда с плаката на стене, сочувственно кивнул головой.

Выходя из коридора, Фриц-Йозеф решил, что не будет ничего страшного, если он пройдется мимо лаборатории Вечной Жизни. Все равно освещение там было включено, а дверь в бокс — не заперта. Ломиться без пропуска Биттенфельд, конечно, не стал бы, если бы не обыкновенное человеческое любопытство. Ну что можно так долго делать, если всем твоим исследованиям грош цена?

Конечно, Оберштайн был одним из самых старых руководителей отделов. Ему осталось меньше всего времени на эксперименты.

Тихо рассмеявшись злой шутке, Биттенфельд заглянул в лабораторию.

Горелки исправно держали пламя, колбы послушно нагревались, жидкости в них фыркали, шипели и испускали пар. Что-то изредка трещало. Зрелище десятка соединенных колб, подвергающих исходный состав невозможным воздействиям, было величественным.

Оберштайн созерцал процесс с видом человека, у которого запись в журнале звучит как "эксперимент восемь тысяч девятьсот двадцать шестой".

Дальнейшее произошло слишком быстро: звук расколовшегося стекла, шипение смеси, загасившей горелку, а потом — столб пара и эхо от раскалывающихся склянок.

Оберштайн заслонил лицо рукой — он всегда работал без маски, — и начал заваливаться на пол.

Ворвавшись в кабинет, Биттенфельд успел подхватить его на руки и выскочить в коридор. Звук был такой, что еще немного — и от взрыва провалится пол. По зданию прошла дрожь, но тут же успокаивающим звоном сработала пожарная сигнализация. Биттенфельд со своей ношей выскочил на черную лестницу. За окном послышались сирены первых пожарных машин.

С трудом переведя дыхание, Биттенфельд опустил Оберштайна на пол и, обессиленный, сел рядом.

— Вы неплохо выглядите, — заметил Оберштайн, и впервые на его лице можно было прочитать интерес к скромному начальнику отдела в лице Биттенфельда.

— Вы тоже, — рявкнул тот в ответ и обомлел.

Оберштайн стал моложе, значительно моложе. Он выглядел лет на двадцать, если не меньше. С ужасом ощупав свое лицо, Биттенфельд встал и подошел к зеркалу на стене. Он тоже помолодел, но не больше, чем года на три. Произошедшее было магией, но Фриц-Йозеф решил, что сейчас не время для самокопания.

— Теперь надо восстановить последовательность событий. Надеюсь, при тушении пожара записи не сильно пострадают.

Оберштайн, покачиваясь, встал и нетвердым шагом отправился обратно по лестнице в сторону своего кабинета. Биттенфельд поймал его за руку.

— Не смейте.

— Вы не понимаете, Биттенфельд, — Оберштайн говорил с такой мягкой интонацией, будто Фриц-Йозеф был умственно отсталым. — Важно не омоложение. Важно оздоровление. Мы возвращаем клеткам не только молодость, но здоровье. Это лекарство от всех болезней. Сейчас прекрасная возможность по горячим следам восстановить события. Я предвижу результат.

— Я вижу, что надо показаться врачу. Особенно вам.

— У этого средства нет мгновенных побочных эффектов, которые заслуживали бы внимания. Я не собираюсь объяснять дежурному врачу всю историю моей работы, начиная с сотворения мира, тратя драгоценное время.

— Идите куда хотите, раз помните все от сотворения мира, — рявкнул Биттенфельд, взъяренный такой отповедью. — Я иду спать. Завтра все планы будут сорваны и придется весь день писать объяснительные.

— Хорошо, вызовите мне машину, — смилостивился Оберштайн, и Фриц-Йозеф понял, что прошло не более пятнадцати минут с момента взрыва, а он уже пожалел о своем человеколюбивом решении.

***

Повторить путь до подъезда, но уже пешком, было просто. Жили они, как оказалось, рядом. Не встречались наверняка потому, что Оберштайн приходил на работу раньше, а уходил позже.

Выругавшись на запрет ночной продажи алкоголя, Фриц-Йозеф купил сувенирную зажигалку, к которой в подарок прилагалась бутылка вина. Ценник был высоковат как для бутылки, так и для зажигалки, которую теперь было непонятно куда девать. При старом директоре курить в НИИ запрещалось, при Райнхарде поднимать этот вопрос никто не рисковал.

Быстро найдя в списке жильцов нужную квартиру, Фриц-Йозеф поднялся на третий этаж и замялся. Сиюминутный порыв выпить с товарищем по несчастью существенно ослабевает, когда перед тобой закрытая дверь. Решив, что долго раздумывать нельзя, а лучшая защита — это нападение, Фриц-Йозеф позвонил.

Открыли быстро.

Оберштайн стоял на пороге и смотрел так пристально, что у Биттенфельда зачесалась переносица, но первая неловкость прошла, как только Оберштайн поправил спадающую пижаму. Ушастая мышь-канатоходец, балансирующая на одноколесном велосипеде, недовольно дернула хвостом и тут же снова сползла на бок, норовя оголить ключицы и плечо. Пижама была Оберштайну велика размера на два, а то и на три.

Вместе с личиком двадцатилетнего юноши зрелище было довольно неприличным.

— Можно? — прокашлявшись, спросил Биттенфельд.

— Нет, — отрезал Оберштайн, поэтому пришлось его немного потеснить, чтобы попасть в квартиру.

— Я решил, что вам вино не продадут, а за чудесное спасение надо выпить, — миролюбиво махнул бутылкой Биттенфельд и направился туда, где по его мнению должна была быть кухня.

Добравшись до цели, Фриц-Йозеф включил свет и покраснел. Вряд ли Оберштайн стал бы размещать огромную двуспальную кровать прямо посреди кухни, поэтому, с определенной долей вероятности, Фриц Йозеф прицельно угодил в спальню.

Больше всего воображение потряс тяжелый балдахин, отгораживающий постель от всего остального мира. Теоретически, Биттенфельд мог представить, что Оберштайн поставит этого монстра на кухне, но холодильника рядом не было.

Обернувшись, Биттенфельд понял, что продолжает краснеть — Оберштайн стоял у него за спиной и наблюдал за реакцией.

— Я не имел в виду сразу сюда, — промямлил Фриц-Йозеф, разом растеряв весь пыл. Даже молоденьким Оберштайн умудрялся смотреть, вынимая душу.

— То есть, цель вашего визита — потом направиться сюда? — поинтересовался Оберштайн, выразительно подчеркнув слово “потом”, но, не дождавшись ответа, развернулся и ушел, поправляя на ходу сваливающуюся пижаму. Биттенфельд побрел за ним, надеясь, что его приведут к холодильнику и штопору.

Если бы они с Оберштайном общались чуть больше, Биттенфельд уже точно предложил бы либо снять раздражающий хозяина квартиры пижамный верх, либо хоть переодеться.

Поежившись от непривычных мыслей, Биттенфельд решил взять себя в руки.

Перед ним шел не юноша с худой спиной и беззащитной шеей, а тот самый Пауль фон Оберштайн, который Биттенфельда едва терпел, а при редких встречах на совещаниях цедил слова так, будто каждый раз удивлялся, что Биттенфельд — такой же начальник отдела, как и он сам.

Пауль едва пригубил вино и больше молчал, не поддерживая разговор. Биттенфельду хотелось немного выговориться, обсудить взрыв и последующие изменения вместе с другим таким же очевидцем, но диалога не получилось. Оберштайн больше не выставлял его вон, но и вопросов не задавал, и вообще никак не реагировал.

Только один раз, когда Биттенфельд зло пошутил на тему, что с такой смазливой внешностью Райнхард перестанет воспринимать его всерьез. Оберштайн стиснул бокал, сделал большой глоток и через минуту, не меньше, смог расслабить плечи.

Биттенфельду стало неудобно — он-то скинул пару лет, а Оберштайн помолодел почти на полжизни. Для него это может быть не такой уж и приятный подарок судьбы.

Смутившись, Биттенфельд понял, что снова краснеет. Оставалось надеяться, что просто немного порозовели скулы. Можно списать на вино.

Встав из-за стола, Фриц-Йозеф ополоснул свой бокал и поставил его в сушилку. Потом... потом… хорошо, что успел вовремя остановиться. Просто когда запускаешь руку в волосы другого так, чтобы обхватить лицо, единственно правильное — поцеловать. Биттенфельд вовремя отпрыгнул и, не попрощавшись, выскочил на лестницу.

В собственной постели его ждали тяжелые ватные сны, в которых Оберштайн продолжал молодеть, пока не превращался в младенца, или, оставшись вечным двадцатилетним юношей, перебирал свой гардероб. Все вещи на нем казались будто с чужого плеча, а в белой сорочке, которую многие из них надевали под форменные черные халаты, Фриц-Йозеф без труда распознал свою.

***

Сначала Биттенфельд пытался тешить себя самообманом, но потом принял волевое решение посмотреть правде в глаза. Вспыхнувшее чувство можно было бы назвать влюбленностью, и Фриц-Йозеф даже понимал ее причины. Ему нравилось смотреть на метаморфозу. Оберштайн, который всегда был старше, умнее, значимей, превратился в желторотика. Конечно, изменение было только внешним. Остались привычки, тон, выбор фраз, но верить в это было сложно: подумаешь, парнишка пытается казаться старше своих лет.

Биттенфельд получал какое-то извращенное удовольствие от ощущения, что теперь — наконец-то! — он стал старшим, главным, ответственным. Или если не стал, то мог бы стать. Случай подарил ему шанс познакомиться с Оберштайном заново.

Биттенфельд не допускал в голос покровительственные нотки, просто мелочно хотел повторения истории, чтобы Оберштайна снова можно было бы взять на руки и куда-нибудь отнести. Потягивая в баре пиво или ворочаясь в постели, Биттенфельд предавался вполне невинным фантазиям, которые одолевали его еще в туманной юности. Вот идет объект воздыханий, — правда, в юности это чаще была девушка, но, повзрослев, Фриц-Йозеф старался мыслить широко, не зацикливаясь на мелочах. Девушка вечером возвращается домой по пустынной и темной улице. Вот из переулка появляется шпана, разбивает фонарь и… раскидав их всех, Фриц-Йозеф спасает предмет своего обожания и уводит в уютное и безопасное гнездышко.

Когда речь шла о таких снах даже с изрядно помолодевшим Оберштайном, фантазия начинала буксовать. Например, он бывал совершенно не рад спасению, или начинал отчитывать за неэффективное расходование ресурсов и, конечно же, отказывался падать своему герою в объятия.

Решив, что в играх разума все разрешено, Биттенфельд отодвигал время своего появления, чтобы Оберштайну успели нанести легкие, но повреждения. Тогда он начинал сопротивляться менее активно и не ругал спасителя.

Что с трофеем делать дальше, Биттенфельд так и не придумал, надеясь, что в реальности сообразит, что к чему.

Держать эмоции в себе с каждым днем оказывалось все сложнее. Биттенфельд не по делу раздражался, иногда опускаясь до обыденного шпионажа.

Оберштайн выглядел измотанным до полусмерти. В первый день после взрыва Биттенфельд видел, как тот собирается идти к Райнхарду на прием. Может быть, именно тогда в Фрице-Йозефе зародилось это нездоровое чувство. Оберштайн — человек, добившийся выдающихся результатов, пусть случайно, но совершивший сенсационное открытие, — выглядел потерянным. Он крутил в пальцах ручку, что выдавало волнение. Конечно, не часто молодеешь на полжизни за несколько часов, а теперь еще предстоит тяжелый и сложный разговор. Случайный результат нельзя пустить в промышленный запуск. Райнхард потребует устойчивого процесса, а сможет ли Оберштайн его наладить?..

На общем собрании были заслушаны результаты, прозвучала поощряющая речь и заверение в скорой победе. Судя по синякам под глазами виновника переполоха, до воспроизведения процесса было далеко. Тем более что оценить эффект было сложно. Косметические изменения были видны невооруженным глазом, но оказалось, что Оберштайн довольно халатно относился к своему здоровью, и медицинской карты, по которой можно было бы легко сравнить состояние — не было. Врожденный дефект зрения, из-за которого Оберштайн носил толстые жесткие линзы, делающие его взгляд неестественным, никуда не делся, а на прочие внутренние органы Оберштайн не жаловался никогда. У него даже не было переломов!

Большинство начальников отделов решили считать, что был достигнут только косметический эффект, который в случае успеха может принести корпорации миллиарды.

Оберштайн молчал и переселился жить в лабораторию.

Потом Биттенфельду стало не до него. Сначала Фаренхайт уехал за границу. Уволившись, естественно. Произошедшее было настоящей трагедией. Биттенфельд винил себя, злился и с каждым днем все больше и больше осознавал, насколько ему важен был Адальберт. Нет, не как блистательный ученый, а как коллега, как друг.

Еще через несколько месяцев Ройенталь, поставленный главой Хайнессенского филиала — крупнейшего в корпорации, — попытался увести клиентскую базу и через рейдерский захват организовать отдельное юридическое лицо. Его подставили свои же, и Оскар ушел из бизнеса.

Потом оказалось, что фон Лоэнграмм болен. Судьба — жестокая штука. Всю жизнь проработав на медицину, Райнхард оказался бессилен победить собственную болезнь.

Фрицу-Йозефу казалось, что все потеряно. Он мог до полуночи слоняться по коридорам института и работу выполнял без огонька. Не удавалось придумать ничего нового, да и зачем, если Райнхард скоро оставит пост. Долго ли продержится корпорация без талантливого руководителя?

Все взгляды обратились на Оберштайна, временно исполняющего обязанности главы филиала, но чуда вновь не произошло.

***

Крыло, в котором царствовал Оберштайн, отремонтировали. Все так же — ряды пробирок, автоклавы, холодильники и просто плитки.

Оберштайн, наконец передав Хайнессенский филиал в добрые руки, теперь тоже задерживался допоздна.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Фриц-Йозеф, понимая, что выдал свое присутствие, и Оберштайн его выставит за дверь.

— Что вам надо? — грубо ответил тот и устало потер глаз.

— Побыть здесь, — робко протянул Биттенфельд, переступив с ноги на ногу. С него мигом слетела вся бравада.

— Мне надо работать. У меня нет времени, чтобы развлекать вас.

— А если я принесу удачу? — Биттенфельд широко улыбнулся. — Я смогу остаться?

— Нет, — Оберштайн был непреклонен, поэтому Фрицу-Йозефу пришлось протиснуться между ним и открытой дверью и устремиться прямо к бесконечному столу.

— Я такой же ученый, как и вы. Я прекрасно знаю, что можно трогать, а что нет.

Оберштайн не пошел следом, а Биттенфельду не надо было оборачиваться, чтобы представить, как тот выглядит сейчас. Его форменную одежду, больше похожую на китель военного ведомства, чем на медицинский халат, быстро перешили. Она не казалась сидящей с чужого плеча, как та пижама. Закрыв глаза, Фриц-Йозеф насладился воспоминанием и получил не меньшее удовольствие от контраста впечатлений.

Оберштайна в пижаме с мышью хотелось затащить на колени, обнимать и греть. Этот почти-разносчик-газет по возрасту держался холодно, отстраненно и с таким достоинством, что вызывал уважение. Впрочем, этому чувству было более подходящее слово — желание. Биттенфельд был бы не против выполнять приказания такого Оберштайна в постели, но только в ней.

Забавно, но Оберштайн, который должен был бы в своем отделе чувствовать себя непобедимым, так и не выставил непрошеного гостя. Отчасти, Биттенфельд даже догадывался почему. На Оберштайна возлагались колоссальные надежды и колоссальная же ответственность.

Все же сам для себя Биттенфельд не мог решить, была бы такая потенциальная вечная молодость для него благом или горем.

Только нормы морали у каждого свои, и в отношении каждого — тоже свои. Фриц-Йозеф бы не отказался просто вылечить Райнхарда, а потом пусть эта лаборатория сгорит со всеми сотрудниками — Биттенфельду будет все равно.

Они так и стояли рядом, поэтому именно Фриц сделал шаг вперед.

— У тебя все получится, верь мне, — объятие получилось неловким. Кажется, Биттенфельд совсем одичал и отвык прикасаться к людям. Оберштайн не сделал и жеста навстречу. — Все получится, слышишь? Я понимаю, наверняка очень сложно тащить все на себе, но ты справишься и придумаешь что-нибудь разэдакое.

Биттенфельд сам не знал, что на него нашло. Скорее всего, из-за юной внешности и общей худобы Оберштайн вдруг стал казаться ниже, и Биттенфельд попался в ловушку. Ему нравилось чувствовать себя большим рядом с партнером. Эдаким тигром-охранником. А тут еще и оказалось, что удобно целовать. Ведь лучше поцеловать и получить по морде, чем даже не попробовать.

По морде он все же получил. Сначала ему показалось, что Оберштайн ответил на поцелуй, а потом, одумавшись, оттолкнул.

Фриц-Йозеф, не удержав равновесия, отшатнулся и задел одну из пробирок.

Хлопок был тихим. В этот раз обошлось без взрывов, но по трубке, прямо в сторону подопытных крыс, пополз белесый дымок.

Оберштайн тут же заинтересовался происходящим, полностью забыв и о госте, и о поцелуе. Наверное, и к лучшему. Фриц Йозеф несколько минут постоял в углу, ожидая, что разразится гроза, и Оберштайн отчитает его как минимум за попытку сорвать эксперимент, а в худшем случае — за попытку изнасилования, но тот полностью переключился на новую задачу.

Тихонько притворив за собой дверь, Биттенфельд вышел. Если ему сильно повезет, то он сможет найти место по продаже зажигалок и получит в подарок бутылку чего-нибудь покрепче.

***

У Фрица-Йозефа была заготовлена целая речь.

“Я тоже часть вашего успеха, не находите? Я понимаю, что возможность воздействовать точечно, возвращая клетки в состояние до изменения, принадлежит вам, но ведь без меня вы бы не достигли воспроизведения процесса”.

Нет, Биттенфельд не претендовал ни на лавры победителя, ни на премиальные. Оберштайн и так, возможно, громко скрипя зубами, вписал его в отчет. Теперь родина одного рыжего специалиста по БАДам точно не забудет.

Биттенфельду хотелось другого. Ему хотелось разделить с кем-то ощущение победы. С кем-то, кто точно знает, как все было на самом деле.

Понятно, что Оберштайн никогда не был душой компании, но он не переломится провести с Фрицем-Йозефом один вечер.

Умеренное самолюбование легко сменилось меланхолией. Фриц-Йозеф не раз и не два думал, что он сделал бы на месте Ройенталя. И не стоит ли ему просто удалиться на покой, оставив отдел на кого-нибудь более молодого. Более наглых найти было сложно.

И было второе ощущение, больше похожее на предвидение. Если лекарство не поможет, если Райнхард не выздоровеет, то Оберштайн уйдет следом.

Биттенфельд не знал, стоит ли его останавливать в таком случае, но и расстаться, не поговорив, казалось неправильным. Ведь приезжать потом будет уже поздно.

Алкоголь — лучший друг задушевных бесед. Для встречи Биттенфельд выбрал виски — настоящий мужской напиток.

На звонок никто не ответил, но ручка легко поддалась, когда раздраженный Фриц дернул ее. Оберштайна он нашел почти сразу. Снова вместо кухни Биттенфельд попал в спальню и увидел его там, лежащим на кровати.

Похоже, что он, не раздеваясь упал на кровать и тут же заснул, позабыв запереть дверь.

Биттенфельд осторожно сдвинул балдахин и, сев на самый краешек, отвинтил пробку.

“Прозит”.

Пить виски из горла неудобно, но что поделаешь.

Оберштайн зашевелился, пытаясь устроиться поудобнее, и Биттенфельду стало его жаль.

Сначала он честно хотел просто помочь ему раздеться — опыт по укладыванию спать мертвецки-пьяных друзей у Фрица-Йозефа был, — но эксперимент провалился.

Оберштайн, сейчас не просто помолодевший, но еще и беззащитно спящий, оказался слишком притягательным. Винить алкоголь Биттенфельд бы не стал. Он слишком давно пытался ухаживать, чтобы упустить такой случай. Да, попытки были нелепыми, и наверняка Пауль, погруженный в исследование, их просто не замечал, но Фрицу-то что было делать? Вариант «вломиться в постель к спящему» был все же более цивилизованным, чем стукнуть по голове, взвалить на плечо и утащить в пещеру для единоличного владения.

То, что Оберштайн проснулся, Фриц-Йозеф заметил не сразу — слишком увлекся изучением. Пришлось отпрянуть и быстро скатиться с кровати.

— Биттенфельд, — Оберштайн сел на кровати, подтянув колени к груди и укрывшись одеялом по самую шею. Голос звучал как-то обреченно. — Зачем вы это сделали?

— Вы выглядели усталым. Я решил вам помочь… — Биттенфельд запнулся и посмотрел на Оберштайна, надеясь, что он сам придумает верный ответ, но тот молчал. — Я не думал, что так получится. Просто хотел помочь раздеться, чтобы вы отдохнули.

— Зачем вы вообще пришли сегодня?

Настал черед Биттенфельда прятаться под одеяло. Жаль, что это было невозможно. Даже мерить шагами комнату было бы неправильным. Тогда под немигающим взглядом Фриц-Йозеф быстро разъярится и наговорит грубостей.

— У вас не очень-то много друзей на работе, я прав? — у Биттенфельда вдруг пересохло во рту, он решил приложиться к бутылке и закашлялся после первого же глотка.

— Поразительная наблюдательность, — бесцветно обронил Пауль.

— Я просто хотел сказать, что сейчас всем тяжело. И что даже если не получится спасти… вы понимаете… Райнхарда. То все равно — не увольняйтесь, хорошо? Вам еще много надо сделать.

Собственное косноязычие раздражало, но Биттенфельд ничего не мог с этим поделать. Оберштайн смерил его взглядом, как если бы у него на пятницу был запланирован прыжок с крыши, а внезапный визит коллеги спутал ему все карты.

— Я меньше всего нуждаюсь в вашей опеке, Биттенфельд, — Оберштайн лег головой на подушку, как ни в чем не бывало, и добавил: — Убирайтесь вон. Только бутылку оставьте.

Усмехнувшись, Биттенфельд поставил виски на прикроватный столик. Оберштайн, похоже, заснул мгновенно, так как глаза его уже были закрыты, а дыхание стало ровным и спокойным. Наклонившись, Биттенфельд легко поцеловал его. Оберштайн невнятно повторил: “Убирайтесь”, — и повернулся на другой бок.

Ничего. Биттенфельд будет в меру терпеливым, а Райнхард обязательно поправится. Если для этого надо будет еще раз устроить катастрофу в лаборатории, так Биттенфельд всегда будет к услугам коллеги. А еще лучше — не только в лаборатории.

Насвистывая веселый мотивчик, Биттенфельд пошел по ночному городу в сторону дома. Настроение зашкаливало на отметке “отлично”.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

01.02.2016 в 23:43

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Мини, часть 1

Название: Пропажа
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, около 2250 слов
Пейринг/Персонажи: : Юлиан Минц, изерлонцы, Ян Вэньли, Райнхард фон Лоэнграмм
Категория: джен
Жанр: драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС, смерть персонажа
Краткое содержание: Не всё, что пропало, действительно пропало. 1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»…
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Пропажа"

1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»

Они обыскали всё. Не только машинное отделение, которое прикрывали собой до последнего патрона Блюмхарт и Патричев, но и вообще всю эту проклятую «Леду», ни дна ей, ни покрышки, перерыли сверху донизу. Проверили все пыльные углы, подсобные помещения и технические службы. Поплан даже в реакторный отсек лазил.

Ничего. Ни малейших следов адмирала Яна.

Даже земли здесь нет, чтоб сказать: «Как сквозь землю провалился».

Юлиан Минц по третьему кругу обходил машинное, выискивая хоть нитку, хоть пятно, которое можно было бы связать с пребыванием здесь приёмного отца, но находил только полумрак, пыль и запустенье. Прятавшегося там человека он почти проморгал – тот скрючился в такой щели, куда нормальный даже не протиснется. Весь фокус состоял в том, что этот человек нормальным не был. Сумасшедшим он был, полностью безумным, практически потерявшим человеческий облик.

– Стоять! – успел крикнуть Юлиан, вскидывая оружие.

Но безумец в чёрном имперском мундире летел на него, не тормозя и почему-то не стреляя, а только размахивая бластером. Он мчался молча, только гримасничал жутко, словно отнялся у него язык, а сказать что-то надо. В трёх шагах от юноши чёрная фигура нападавшего вдруг резко дёрнулась вбок, и Юлиан выстрелил. Почти не целясь, инстинктивно, но попал. Сумасшедший захрипел, сложился вдвое и сполз на титановые плиты перекрытия.

Первым делом Минц проверил чужой бластер. Батарея оказалась полной под завязку, её не использовали ни разу. Но, может, была ещё одна?

Юноша опустился на плиты рядом с убитым им человеком. Сегодня он научился убивать. Сразу – и навсегда. Это было отвратительно легко, и он почти ничего не почувствовал, лишая жизни хомо сапиенс. И то, что последний мертвец оказался именно Эндрю Форком, – а узнать его стало возможным только после того, как смерть разгладила искажённые безумием черты, – почти не имело значения.

Но просто сидеть, сложа руки, над бывшим беглым психом – недопустимая роскошь. В мистические явления военный сирота не верил ни капельки, поэтому адмирал Ян должен быть на корабле. И его нужно найти, живого или мёртвого.

Взволнованные и действительно раздосадованные имперцы утверждали, что не имеют отношения к этому дерзкому покушению и, напротив, намерены всемерно содействовать расследованию. Юлиан не знал, верить этому или нет, но отца надо найти до того, как крейсер Рейхсфлота войдёт в зону контакта.

– Юлиан, что у тебя? – звучный басок Шёнкопфа запрыгал шрапнелью, отскакивая от серых стен машинного отделения.

– Ещё один, – машинально крикнул Минц в ответ. И добавил совсем тихо: – Всего лишь.

Штаб поисковой группы в составе Юлиана, Шёнкопфа, Поплана и Машенго оккупировал каюту пропавшего адмирала Яна. Кровать была так ровно, без единой складочки, застелена серым покрывалом, что никто не решился сесть на неё. Вальтер пристроился на краешке стола, в то время как непоседливый лётчик расхаживал взад-вперёд, от стены до стены. Юлиан сидел на единственном стуле, ровно сложив руки на коленях, а Машенго закрепился прямо на полу, стараясь занимать как можно меньше места.

Три часа назад «Леду» взяли на абордаж.

– Так, – откашлялся Оливер. – Исходим из того, что с корабля ему деваться некуда.

Судя по выражению лица, Вальтер начинал серьёзно сомневаться в последней сентенции. Но никаких других зацепок всё равно не было. Если бы Фёдор или Райнер могли что-нибудь рассказать!.. Но в ближайшие дни они ничего не расскажут. И неизвестно, расскажут ли хоть когда-нибудь. Врач с «Улисса» только разводил руками.

– Давайте с самого начала, – предложил Машенго, убирая ногу с пути Поплана.

Юлиан тяжело вздохнул. В пятый раз – сначала. Но тем не менее покорно забубнил, перечисляя скудный перечень известных фактов. Запись переговоров «Леды» и фальшивого имперского корвета, положение тел расстрелянной делегации Ромски, выгоревшая рубка, Патричев на пороге машинного отделения, Блюмхарт…

– Подожди! – внезапно вскинулся Шёнкопф. – С этими уродами беседовал Ян?

– Нет, – покачал рыжей головой Оливер. – Он не участвовал.

– Тогда почему постель…

Юлиан подпрыгнул на сидении:

– Господин генерал, а ведь правда же! – глаза юноши широко распахнулись. – Если адмирал Ян спал, когда началось, то, поднятый по тревоге… Застилать постель – это последнее, что он стал бы делать! Он и так, без тревоги, не всегда…

– И что нам это даёт? – отрезвляюще заметил Машенго.

– Где он мог ночевать? И с кем? – Оливер считал этот вопрос первоочередным.

Но Шёнкопф пропустил его мимо ушей.

– Снотворное на тумбочке. И полупустой стакан с водой. Он был здесь.

Поплан в очередной раз распахнул створки встроенного шкафа, который явил товарищам всё те же пустые вешалки. Но Оливер не успокоился и продолжил планомерно обследовать мебель. Всю подряд. Скомканный офицерский мундир выпал из шкафчика над умывальником. Но обдумать находку не успели, поскольку сидевший под стеной чернокожий великан вдруг сполз на пол весь, протянул длинную руку и выдернул из-под кровати туго, но явно впопыхах свёрнутый узел какого-то тряпья. Все подались к нему.

– Увидел снизу, – пояснил он, садясь и нетерпеливо раздёргивая края простыни, служившей свёртку внешней оболочкой. – Сначала подумал, что сменная обувь, но присмотрелся – слишком большое.

– Т-т-твою!.. – только и смог сказать Шёнкопф, когда на колени Машенго посыпалась труха, куски поролона и боннелей, а Юлиан уже рвал серое покрывало с кровати.

Он был там. Можно было не сомневаться, что только могучие ручищи добряка Патричева могли выдрать с мясом из середины вспоротого матраса пружины и прочую начинку и заменить её бесчувственным телом адмирала Яна. Добротную начинку особого, высокого матраса, который шутники-розенриттеры откопали на изерлонском складе и приволокли специально для командующего. При других обстоятельствах полосатая пижама, усеянная клочьями набивки, смотрелась бы смешно.

Казалось, Ян спал, но неестественная бледность, липкая плёнка испарины на лбу и скулах и поверхностное, едва заметное дыхание говорили, что дело плохо. Шёнкопф выдернул Вэньли из этого «футляра» одним движением, как будто адмирал ничего не весил.

– Дверь! – рявкнул он, беря разгон.

Оливер спешно распахнул входную дверь и подался назад, пропуская розенриттера с ношей.

– Врача!..

***

12 июня 800 г. к.э. Флагман «Брунхильда»

Обмен официальными приветствиями окончился, к огромному облегчению Яна, довольно быстро. По сравнению с ослепительной бело-золотой фигурой кайзера он сам себе казался нелепым, неуклюжим клоуном. Ян старался прятать глаза от этого сияния. Но в плане самой процедуры переговоров, как оказалось, договаривающиеся стороны имели одинаковое мнение. Его Величество мановением руки удалил всех посторонних из зала. Абсолютно всех, включая охрану. Тёмно-рыжий Гюнтер Кисслинг повеление выполнил беспрекословно, только смерил напоследок сутулую фигуру изерлонца изучающим взором. Скорее всего, взвесил и нашёл эту самую фигуру лёгкой. То есть опасности для августейшей особы не представляющей. Ничего удивительного: за последнюю декаду Вэньли потерял фунтов десять своего далеко не избыточного веса.

– Присядем, адмирал, – мелодичный голос Райнхарда приказывал. Даже в такой ненавязчивой форме – всё равно приказывал. Сам он с места не тронулся, пропуская гостя.

– Охотно, – Ян независимо вздёрнул подбородок и прошёл к креслу. Сперва поглядывал на широкий и мягкий даже на вид диван под чьим-то портретом, но это уже было бы чересчур. Но сесть не успел.

– Адмирал, перед тем, как мы приступим к обсуждению серьёзных проблем, вы позволите личный вопрос?

Вэньли обернулся, невольно приподняв бровь.

Кайзер воспринял это как согласие.

– Скажите, адмирал Ян, как же всё-таки у вас получилось проспать покушение на себя самого?

Райнхард улыбался. Он действительно находил свой вопрос забавным.

Ян на миг потерял контроль над лицом, и его перекосило. Он не знал, каким образом просочилась вовне и как трансформировалась легенда о его спасении (друзья точно не распространялись), но этот вопрос ему задавали уже раз сто. И от кого бы другого, но от кайзера он такого не ожидал.

Да, врач объяснил, что та несчастная таблетка безобидного снотворного чуть не убила его. Непереносимость. Рассказал, что то был не сон, а глубокий обморок, почти кома, и что опоздай помощь хоть на час, он бы не проснулся никогда. Да, он не отдыхал тогда, он медленно переставал дышать, да, по сей день иногда накатывают приступы тошноты и слабости. Но он валялся в безопасности, как фарфоровая кукла в набитой ватой коробке, пока друзья подставлялись под пули, сбивая убийц со следа. Райнеру уже немного лучше, хотя и совсем чуть-чуть, а Фёдор до сих пор болтается между жизнью и смертью, и вся надежда только на здоровый, сильный организм.

Самым правильным было бы улыбнуться в ответ, но Ян просто не мог. Никакие дипломатические соображения не могли сейчас заставить его улыбнуться человеку, от воли которого зависела судьба всех близких Вэньли людей.

– Простите, – вдруг выдавил Райнхард. – Я… столько потерь… простите, примите соболезнования…

Улыбка поблекла и сползла с губ кайзера.

А Ян замер в изумлении.

Он понял. Райнхард понял. И смутился, как простой смертный.

И сразу же словно пелена с глаз упала. Ян увидел и лиловые тени под запавшими глазами своего собеседника, и нехорошую худобу. И движения – нарочито медленные, плавные. Он не позволяет себе быстро двигаться, хотя человеку с такими длинными нервными пальцами, наверное, очень трудно сдерживать естественные порывы. Да он же болен! И с места он тронуться боится, никакая это не учтивость. Взгляд размытый, голова, наверное, кружится. Не рассчитал сил.

И вчера изерлонцев принял не он, а разноглазый, безупречно корректный Ройенталь. Значит, вчера Райнхард не смог встать. А сегодня встал, хотя лучше бы отложил переговоры. Ну, подождали бы день-два. Ничего страшного, и так все сроки сместились. Какая бешеная гордыня… Неужели он считает, что его заподозрили бы из-за этого в неверности своему слову? Или какие ещё причины толкают этого совсем юного великого правителя на те поступки, которые он совершает, противореча порой самому себе? Какой огонь пылает под холодным, словно снежным плащом? Богам гореть в таком огне…

– На самом деле, – заговорил Ян, улыбнувшись естественно и непринуждённо, – на самом деле, Ваше Величество, проспать что-либо очень просто.

Он подошёл к кайзеру почти вплотную. Тот отшатнулся, потерял равновесие, он привык держать дистанцию, привык полагаться на окружающую его ледяную стену, но Ян только хмыкнул. Поддержал под локоть, пока Райнхард поймал устойчивое положение. Да и после не отпустил, не доверяя этой мнимой устойчивости.

– У меня в этом деле огромный опыт, Ваше Величество. Где я только не засыпал! Это совсем просто, я сейчас докажу на опыте.

Он потеснил оторопевшего кайзера к дивану, и тот подчинился. Ноги у величества слегка заплетались.

– Когда-то я заснул на офицерском собрании в полной парадной форме и, скажу я вам, в эполетах засыпать не рекомендуется. Они так врезаются в шею, что просто караул.

С этими словами Ян ловко открепил указанные детали мундира от плеч Райнхарда и стащил вместе с плащом.

– А… – неуверенно начал подопытный, но Вэньли уже шёл на кураже и перебить себя не позволил. Какая-то часть его сознания вопила о возможных последствиях, однако Ян чувствовал, что всё делает правильно.

– Стоя спать можно, у меня получалось. В набитом автобусе – шик. И держаться не нужно, со всех сторон опора. Но если опоры нет, лучше всё-таки лечь.

Он слегка подтолкнул Райнхарда, и тот плюхнулся на диван. Судя по лицу, он никак не мог поверить, что всё это происходит здесь, сейчас и непосредственно с ним. Вэньли наклонился, ухватил кайзера за щиколотки и развернул, заставляя принять горизонтальное положение. Не прерывая движения, снял с жертвы туфли, весело прокомментировав:

– Это на всякий случай. Ничем обувь на самом деле спать не мешает, но, может, аристократам мешает.

Взлетел парусом над распростёртым владыкой галактики белый плащ.

– Одеяло – уже роскошь, но почему бы и нет, йотун побери? Кайзер вы или не кайзер? А дальше нужно одновременно закрыть глаза и рот – и всё получится.

К Райнхарду, наконец, вернулся дар речи.

– Что вы вытворяете, герр адмирал? Это же возмутительно! – но царственного возмущения не получилось. Получилось, скорее, полусонное бормотание смертельно уставшего человека.

Вэньли понял, что угадал. И самостоятельно его величество достойно встать не сможет, а недостойно сползать – побрезгует. И ещё – Райнхарду действительно нужно было лечь, ему хорошо лежать, укрытому плащом.

Ян всё-таки сел в кресло, но не в то, в которое метил сначала, в другое, рядом с диваном.

– Возмутительно не спать, если надо отдохнуть, – возразил он. – Я подожду здесь. Лучше всего, конечно, положить сверху кота, или чтобы дождь шёл за окном, да тут такого нет. Но я могу вместо дождя вам что-нибудь нудное рассказать. Хотите?

– Но время…

– Время есть, Ваше Величество. Это в бою время не ждёт, оно измеряется в убитых. А сейчас перемирие, часы и минуты – всего лишь часы и минуты. Отдохните, я же вижу, вам нужно. А то договоримся до чего-нибудь, а вы потом скажете, что ничего не помните.

Последняя фраза была на грани фола, но кайзер шутку принял, раздвинул в улыбке бледные губы. Отяжелевшие его веки так и норовили опуститься.

– Я знал, что вы необычный человек, Ян. Но чтобы настолько… И вы не лжёте, вы такой и есть… От вас пахнет, как в библиотеке, если на улице жарко…

– Обычный-обычный, – заверил Вэньли, борясь с соблазном подобрать ноги на сидение. – Ведь обычным людям свойственно понимать, когда другим… надо передохнуть. Не нарушайте чистоту эксперимента, Ваше Величество.

Кайзер и не нарушал. Он сдался сну под рассказ своего врага о том, как оный враг чуть не проспал Тринадцатый флот.

Пик нервозности в кают-компании «Брунхильды» ознаменовало собой явление посланного в разведку (по специальности) адмирала Мюллера. Ведь как не переживать, если кайзер закрылся с Яном Вэньли в зале для приёмов, и третий час оттуда не доносится ни звука? Словно пропали.

Разведчик перешагнул порог и застыл, погружённый в какие-то собственные мысли.

– Докладывайте, – нарушил молчание самый нетерпеливый в помещении – гросс-адмирал фон Ройенталь.

Его лучший друг, Вольфганг Миттермайер по прозвищу Ураганный Волк, подался вперёд. От Изерлона присутствовали поспешно кооптированные Юлиан и Поплан. Аттенборо брать было нельзя по причине Биттенфельда (тот поклялся, что свернёт Дасти шею, если адмирал Фаренхайт умрёт в госпитале; Фаренхайт вроде бы шёл на поправку, но бережёного боги берегут), а Шёнкопфа – из-за Ройенталя (оба были совсем не против закончить один давний диспут о сравнительных достоинствах бластера и доспехов). Йотунова политика.

– Спят оба, – коротко доложил Мюллер. – Его Величество – на диване, его превосходительство – в кресле. Это что, гипноз какой-то?

Ни имперцам, ни изерлонцам не хотелось признавать вслух, что обоим их лидерам такой гипноз был бы весьма кстати.

– А вы уверены, что просто спят? – осмелился спросить Юлиан, по известным причинам подозрительный.

– Я проверил, – вздохнул Мюллер. – Точно. И, знаете, давайте не будем трогать…

– Будить начальство – себе дороже, – поддержал его Поплан. – Хоть весь день…

В дверь стукнуло, и между створок деликатно просунулась, алкая новостей, противная морда адмирала Грильпарцера.

– …и переговоры идут полным ходом, – чуть более громко и радостно, чем надо, возгласил Мюллер.

Ройенталь важно кивнул и одобрительно понюхал рюмочку коньяка.

Название: Тильда
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1040 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Аннерозе фон Грюнвальд, Себастьян фон Мюзель/ОЖП
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть канонических и неканонических персонажей
Краткое содержание: Себастьян фон Мюзель женился повторно.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тильда"

Есть вещи, которые происходят в Империи ежеминутно, если не чаще – например, пары вступают в брак. Есть вещи более редкие, и все же имеющие место – когда женщина-простолюдинка выходит замуж за небогатого рейхсриттера ради приставки «фон» перед фамилией. Титулованные особы не опускаются до таких мезальянсов, для них существует круг, за пределами которого пригодных для брака лиц нет. Магический круг, очерченный теми же тремя буквами, которыми некогда осыпал своих сторонников Рудольф Первый. Сколько бы денег ни было за душой у тех, кто лишен приставки. Состояние может заслонить отсутствие высокого титула, но только не букв.

И все же в границах круга остаются... к примеру, отягощенные детьми от первого брака вдовцы, склонные к алкоголизму. Не такая уж и плохая партия, особенно если присмотреться как следует и представить, что у потенциальной мачехи есть какой-никакой опыт, помогающий ладить с детьми. Семь лет жизни из двадцати пяти она проработала гувернанткой, со всеми вытекающими.

– Матильда-тильда, тильда-Матильда, – светловолосый мальчик лет семи катает на языке имя женщины, которую – вот еще, не заслужила! – никогда не назовет матерью. – Аннерозе, а что такое «тильда»?

– Тряпичная кукла, – твердо отвечает сестра. – На занятиях по домоводству нас учили, как их шить. Длинные такие, с ними спать можно.

Аннерозе всего двенадцать, но она очень умная, и другой мамы Райнхард представить себе не может. Вот только папа решил иначе, и непонятно, что с этим делать.

Матильда Беккер кажется куклой для папы – высокая, худая, темноволосая, с длинным лицом и таким подбородком, что порезаться можно. Почему папа не мог попросить Аннерозе сшить для него куклу, а нашел вот эту... Тильду?

Райнхард смотрит на сестру, но вопрос не задает, он уже большой мальчик и смутно чувствует, что в этих словах что-то не так. И вообще, с другой стороны, может, все не так плохо, как кажется. Вдруг Тильда будет ходить за покупками, готовить и убирать, хотя бы через раз, тогда сестре станет полегче.

– Как думаешь, папа и правда на ней женится? – почему-то получается сказать это только шепотом. Почти сразу же Райнхард вспоминает, что в сказках мачехи обычно злые. Но сказки – это же не настоящая жизнь. Там и принцы бывают благородными и красивыми, а одного взгляда на фотографии принца Людвига в газете достаточно, чтобы увидеть разницу.

Аннерозе вздыхает, похоже, она не знает, как ответить на этот вопрос. Если бы отец хоть объявил им все спьяну... но нет, последнее время он реже прикладывается к бутылке, и в этом может быть заслуга Матильды. Она появилась в их доме как-то неожиданно: пришла «по-соседски помочь», да так и зачастила, и всякий раз жужжала отцу на ухо, что одному с двумя детьми мужчине никак нельзя. Пару раз точно давала деньги, небольшие, но как раз тогда, когда отказаться было невозможно.

С тем, что Тильда прочно обосновалась в доме, вполне можно смириться. Она, конечно, не мама, но человек вроде неплохой. В основном она говорит с Аннерозе, учит ее, как правильно ведут себя девушки-дворянки. Это скучно, Райнхард редко слушает их беседы о том, как следует одеваться, как причесываться, как ходить и все такое. Он сам мачеху интересует куда слабее, ведь учится хорошо, а то, что мальчик дерется, по мнению Тильды нормально, дворянин должен уметь защищать свою честь. А еще мачеха не имеет ничего против друга, которого Райнхард находит после переезда.

Да, все бы ничего, но в один прекрасный день Тильда начинает толстеть, и это значит, что в семье должен появиться новый ребенок. Райнхард не знает, как к этому относиться. Но когда из больницы Тильда возвращается без обещанного братика, сильно расстраивается, жалеет мачеху с папой и злится на врачей. А потом случайно слышит, как все было на самом деле.

На следующий день он никак не может сосредоточиться, к счастью, учителя его не вызывают. Зато Кирхайс после уроков пристает с расспросами, он-то понимает, что случилось что-то ещё хуже.

Устроившись на дереве, где их никто не слышит, Райнхард шепотом раскрывает другу тайну. Они оба знают о том, что по закону некоторые дети считаются неполноценными и не должны рождаться, на уроках об этом говорили. Но иногда это выясняется только после рождения...

– И надо заплатить, чтобы ребенка убили и записали мертворожденным, – совсем неслышно произносит Райнхард. Глаза жжет от невыплаканных слез. – Если бы у нас было больше денег, хватило бы на операцию, и братик был бы живой и здоровый.

Кирхайс молча обнимает его за плечи и тихо ненавидит титулованных аристократов, которым, конечно же, не писаны эти жестокие законы. Он боится за друга, боится, что тот может сказать лишнего на людях, но Райнхард делится своими мыслями только с ним.

А потом боги посылают семье Мюзелей еще одну беду. И пусть грустная, еще не оправившаяся толком от потери ребенка Тильда пытается успокоить пасынка, убедить его, что для юной девушки подобное покровительство не так уж и плохо, что такова уж доля женщин, что в этом нет ничего зазорного, – Райнхард чувствует, что она врет. Так быть не должно. Это снова – несправедливость, и, хотя на сей раз их семье не просто заткнули рот, а дали денег, лучше не становится. Даже собственная мечта – поступить в военную академию – теперь кажется отравленной, ведь поступление оплачено этими деньгами.

Он должен сделать что-то, чтобы очистить свои мечты. Чтобы отмыть галактику от гольденбаумовской грязи, чтобы река слез, проливаемых простыми жителями Рейха, наконец пересохла.

Райнхард иногда возвращается домой. Когда наконец умирает отец, который после увоза дочери окончательно ушел в запой, несмотря на все старания жены это прекратить, – намного чаще. Тильда хотя бы не вызывает омерзения, с ней можно говорить, и эти беседы помогают лучше выстроить в голове планы на будущее. Мачеха совсем не разбирается в войне и политике, зато она знает, что нужно людям и отчего они не могут это иметь.

Когда у них с Кирхайсом появляется свое жилье, Райнхард просто забирает ее к себе. Тильда не возражает. Она порой присоединяется к их вечерним посиделкам, и это очень похоже на метод «проверки дилетантом», описанный в учебнике. Ее слова по-прежнему заставляют задуматься о многом, даже когда Райнхард уже совсем взрослый, носит гросс-адмиральский плащ и командует людьми, часть из которых значительно старше его мачехи, а остальные – почти ее ровесники.

Одного из последних он однажды приглашает к себе домой. Обсудить кое-что в конфиденциальной обстановке... и посмотреть на реакцию Тильды. Это похоже на шалость, и Райнхард невольно улыбается, когда представляет их друг другу – немного похожих внешне, словно дальние родственники.

И, увы, равно пострадавших от режима Гольденбаумов.

– Оберштайн, это Матильда фон Мюзель, – произносит он, чуть посерьезнев от давнего воспоминания. И с губ впервые за долгие годы срывается: – Моя приемная мать.

Название: Спасти династию
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1565 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: юмор, АУ
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: иногда судьбы правящих домов зависят от таких мелочей...
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Спасти династию"

Октябрь 800 г. к.э. Феззан

Фройляйн Мариендорф возникла в кабинете гросс-адмирала фон Ройенталя без предупреждения. Бледная и решительная, невеста кайзера вошла через боковую дверь. О двери временный обитатель кабинета знал только, что она предназначена для эвакуации в случае пожара или наводнения. Но открыть её не получилось ни у кого, включая окончательно помешавшегося на безопасности шефа Бергенгрюна. И дверь просто оставили в покое, сочтя заваренной наглухо. Бородатый вице-адмирал, правда, попробовал устроить скандал, что начальству будет некуда спасаться в случае внештатных ситуаций, но Ройенталь попросил его не позорить десант. Окна, что ли, нет? Второй этаж, не о чем говорить. На том вопрос с замурованной дверью и затих.

Фройляйн смогла открыть неоткрываемое, значит, ей было надо больше всех.

Оскар поспешно убрал со стола ноги и стакан.

– Э-э-э?.. – вопросительно протянул он, не зная, с чего начать разговор. Они уже здоровались сегодня утром на совещании.

Он предложил даме сесть, но она, кажется, не заметила, так что пришлось стоять и самому.

– Я знаю, что нарушаю все возможные правила приличия, – заговорила фройляйн, с отчаяньем приговорённого к казни вздёргивая подбородок, – но у меня нет другого выхода.

– Чем могу?.. – Ройенталь терялся в догадках, но старался сохранять лицо.

– У меня свадьба через месяц, – мрачно сказала Хильдегарде.

Вот это новость так новость. Оскар с трудом удержался от ехидного комментария. О женитьбе Райнхарда давно знали даже в самых глухих медвежьих углах Рейха. И о личности невесты, разумеется, тоже. Да и самое присутствие на Феззане генерал-губернатора Новых Земель тоже было обусловлено именно этим знаменательным событием. Ройенталь предпочёл бы приехать попозже, но кайзер настоял, а с кайзером не поспоришь. Да и не сильно-то хотелось спорить: по уши в делах губернаторских, Оскар очень скучал по Вольфу, а здесь они почти не расставались. Мало того, Миттермайер в первый же день прилёта явился к нему на съёмную квартиру и вместе с чемоданами забрал к себе домой. Не дело, сказал, при живых друзьях околачивать казённые углы. Так что нынешнее своё положение Ройенталь расценивал, как отдых, вполне заслуженный после нервотрёпки на Урваши.

Оскар молча развёл руками, давая понять, что вот как раз с фактом Хильдиного бракосочетания он ничего поделать не может, хотя в целом сочувствует.

– Вы просто обязаны мне помочь! – воскликнула фройляйн, заламывая руки совершенно несвойственным ей жестом.

Ужасная мысль заставила Ройенталя покрыться холодным потом. Когда-то к нему явилась девица в предбрачном состоянии и попросила обучить всяким разным постельным премудростям, чтобы не разочаровать жениха. Обучение прошло благополучно и не без приятности, но… но это же КАЙЗЕР!!! Внезапно Оскар понял, что входная дверь не заперта, и сюда в любой момент может войти кто угодно, а как сюда попала Хильда, никто не видел и…

– Мне сегодня привезли платье, – будущая кайзерин перешла к делу, оставив патетический тон.

Ройенталь выдохнул. Он по-прежнему не представлял, чего от него хочет фройляйн, но в деловом ключе её было гораздо легче воспринимать. В конце концов, именно за деловые качества он её и уважал.

– Ну, и что в этом зловещего? – попробовал он прощупать почву. – Это же хорошо, что такой важный элемент церемонии прибыл не в последний момент.

Губы Хильдегарде задрожали, но она справилась.

– Я его примерила.

– Так ещё целый месяц, чтобы ушить или расставить…

– Оно шито по фигуре, – сказала она обречённо. – Только не по моей. Я в нём похожа на тумбочку, если эту тумбочку уронить в центр огромного кремового торта. Брыжи под подбородок, я как из мешка выглядываю. Не знаю даже, смогу ли открыть рот, чтобы сказать «да».

– И при чём здесь я? – брови Оскара взлетели выше края чёлки. – Скажите модистке, что вам не нравится, пусть переделывают…

– Я не знаю – как!.. – Хильда стиснула кулачки. – Они все твердят, что я в этой кремовой дряни чудо как хороша, что это последний писк моды, но я-то вижу, что враньё. И ни на грош в этом не разбираюсь. Герр Ройенталь, вы всегда одевали своих любовниц, как картинки, подчеркивая достоинства каждой, и так стильно, что глаз не оторвать. Помогите мне.

Поставленный в крайне щекотливое положение Ройенталь сделал ещё одну попытку отпереться.

– Но… фройляйн, неужели у вас нет никого, с кем можно посоветоваться? Я думаю, та же фрау Миттермайер охотно…

Хильда исподлобья зыркнула на него блестящими серыми глазами. Пожалуй, так бы она посмотрела, посоветуй Ройенталь кайзеру наступать дюзами вперёд.

– И я буду в розовых рюшиках поверх голубых оборок? – презрительно спросила она. – Или к Меклингеру обратиться, чтобы вообще никто не понял, что это было?

В принципе, Оскар был с ней согласен в оценке вкуса избранницы лучшего друга, но что делать сейчас?

– Герр Ройенталь, – хороший тактик, бывший начальник рейхсштаба, Хильда даже не думала давать ему передышку, тесня по всей линии фронта и заставляя беспорядочно отступать. – Вы спасли Райнхарда на Урваши, почему вы не хотите помочь мне?

Удар был коварным, в стиле Яна Вэньли. У гросс-адмирала моментально заныло вроде бы хорошо зажившее плечо.

– Там всё было иначе, – вяло запротестовал Оскар, уже понимая, что капитуляция неизбежна. – И я не портной, я бедный гросс-адмирал Рейхсфлота!

– Я не пойду замуж в этом, – на длинных ресницах фройляйн Мариендорф закачались слезинки. – Я сбегу из-под венца и нанесу ущерб царствующей династии. Я утоплюсь в пруду от позора, кайзер впадёт в депрессию, а виноваты будете вы.

Ройенталь издал придушенный звук, что было равнозначно выброшенному белому флагу. Гросс-адмирал действительно мог сделать то, чего добивалась настырная фройляйн. Он умел это делать, только считал, что хорошо скрывает своё необычное умение.

Он вынес на середину кабинета пуф, стоявший у стены. Хильда, вобрав слёзы каким-то особым, имеющимся у умных женщин физиологическим устройством, заперла дверь на задвижку, весьма обязав Оскара – сам бы он постеснялся.

Он поднял фройляйн подмышки и поставил на возвышение. Обошёл несколько раз по кругу, задумчиво теребя подбородок. Хильда, проникнувшись ответственностью момента, стояла неподвижно, по стойке смирно.

С этой точки зрения Ройенталь фройляйн Мариендорф не рассматривал. Нет, не снизу вверх, хотя и это тоже, а не рассматривал в качестве привлекательной девушки, которая в принципе тоже может носить платья. Хель, да она им командовала. Пусть недолго, но командовала. И скоро опять начнёт, когда станет кайзерин.

Невысокая, тоненькая, узкобёдрая… Как обстоят дела с плечами и бюстом вообще неясно из-за ватных подплечников и кружевного жабо.

– Фройляйн, не могли бы вы снять жакет?

Хильда серьёзно, как на плацу, кивнула и чёткими движениями стянула песочного цвета пиджак. Интересно, в постели она тоже так, по-военному? Или они ещё там не были, и Хильда всё-таки попросит пару уроков? Хотя бы для того, чтоб ввести в курс дела Его Величество…

С бюстом – полный провал, зато плечи под тонкой рубашкой без рукавов оказались неожиданно хороши: нежного и женственного рисунка, трогательно беззащитные. Длинная гибкая шея, созданная для поцелуев, а никак не для жесткого воротника мундира или, упаси Один, брыжей. Оскар залюбовался русыми завитками на открывшемся затылке Хильды. Спохватился, что мысли уползают куда-то в сторону от поставленной задачи, а для полководца подобное – позор.

– Учтите, – несколько напряжённым голосом сказала фройляйн со своего постамента, – через месяц я могу быть чуточку шире в талии. Это пока государственная тайна, если что.

Ройенталь молча кивнул, но слегка покраснел. Мнда, учить уже ничему не надо. Сами как-то разобрались, хотя кто бы мог подумать. Ну и хвала богам за это.

Он снял Хильду с пуфика, сел за стол и несколькими движениями набросал на листе бумаги эскиз платья. Дописал несколько строк, сложил бумагу уголком.

– Вот, фройляйн. Поедете на Седьмую Улицу, дом двадцать. Это ателье. Отдадите инструкцию хозяину, остальное они сделают сами.

– Боги, – глаза Хильды снова подозрительно блеснули, – как же с вами просто, герр Ройенталь. И надёжно. Спасибо вам огромное.

Она спрятала листок и влезла в поданный Ройенталем пиджак. Теперь Оскар понимал, как её уродует этот суконный панцирь.

Ни одна женщина не говорила ему, что с ним просто и надёжно. От этого он чувствовал себя неуютно.

– Право же, не за что, фройляйн. В конце концов, – он неожиданно даже для себя улыбнулся, – это мой долг перед династией. Хозяину ателье велите, чтобы счёт, как обычно, прислал мне. В качестве свадебного подарка.

Хильда молча влезла обратно на пуфик.

– Не надо, – очень серьёзно сказала она, глядя прямо в глаза слегка оторопевшему Ройенталю. – Это легко узнать. А если Райнхард узнает, Новые Земли покажутся вам близким светом. Ни за что в жизни не хочу вас подставить.

Так же деловито она слезла с пуфика, отнесла его к стеночке и удалилась тем же путём, что и пришла, сказав напоследок, что совещание завтра в десять.

Ройенталь ещё какое-то время моргал посреди комнаты, потом долго вспоминал, куда дел стакан, потом долго вспоминал, зачем его искал. А когда все неизвестные, наконец, сошлись, и этот несчастный коньяк всё-таки был выпит, в запертую дверь начал ломиться возмущённый Вольф, и додумать, чего же он, Оскар фон Ройенталь, Ромео-После-Шести, не знает о женщинах, так и не удалось.

Ноябрь 800 г. к.э. Феззан

Невеста кайзера Райнхарда на собственной свадьбе была сама юность и прелесть. Лёгкое шёлковое платье с открытыми плечами, шитое по лифу мелким жемчугом и тончайшей серебряной канителью, можно было назвать смелым для консервативного Рейха. Но Хильдегарде в нём была так хороша, что даже замшелые ханжи старой формации оставили комментарии на сей счёт при себе. О женихе и говорить нечего: он пожирал наречённую влюблёнными глазами, отчего имел непривычно глупый вид. Но для жениха это нормально. Слова о браке по расчёту застревали в глотках злобных сплетников при одном взгляде на эту пару.

Ройенталь наслаждался своей тайной причастностью к триумфу Хильды, и даже не мог разобраться, что именно доставляет ему большее удовольствие: хорошо сделанная работа или факт наличия тайны. Вольф посматривал на довольного приятеля подозрительно. Кажется, он один заметил, как во время ритуального целования руки кайзерин тонкие девичьи пальцы быстро пожали запястье Оскара. Но Вольф поймёт всё правильно, а мнение остальных Ройенталя волновало не больше стреляных гильз.

В конце концов, спасти династию – это вам не топором размахивать.

Но самым лучшим для себя в данной ситуации Оскар считал то, что Хайнессен находится очень далеко от столицы...

Название: В гостях у сказки
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1105 слов
Пейринг/Персонажи: Вольфганг Миттермайер, Оливер Поплан, Райнхард и Аннерозе фон Мюзель, розенриттеры, Оскар фон Ройенталь, Ян Вэньли, Алекс Кассельн, Антон Фернер и герои разных известных сказок
Категория: джен
Жанр: кроссовер, драма, стёб, крэк, АУ
Рейтинг: G –PG-13
Предупреждения: ООС, стёб
Краткое содержание: название говорит само за себя.
Примечание: использованы народные и авторские

***

(М. Успенский, А. де Сент-Экзепюри, С. Аксаков) сказки
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "В гостях у сказки"

***

Серый Волк выкусал колючку из подушечки левой задней лапы, встряхнулся и воззрился на тёмную глыбу замка. Он знал, что сейчас будет. Разумеется, этот идиот снова облажается, и его со свистом вышвырнут вон за ворота. С ещё более головоломным поручением в зубах. И Волку снова мчать через горы и леса с ураганной скоростью, чтобы царственнородный дурень успел совершить очередной, прости господи, подвиг.

Серый чутко наставил уши. О, орут уже возле самых ворот, на выходе. Быстро на этот раз. Сейчас, сейчас…

Конечно, обязанность сослужить целых три службы за один-единственный раз вызволить из ловушки – не очень честно, но это лучше, чем пожизненная присяга. И следующий выход – за конём, что ли? – последний из обязательных.

Но разве ж этого балбеса на четвёртый раз бросишь?.. Пропадёт ведь.

Истошный призывный вопль заставил Волка подскочить на месте. Он жизнерадостно вывалил язык и помчался сполнять долг.

***

– Ты будешь меня поливать? – спросила Роза.

Оливер Поплан впервые не знал, что ответить женщине.

– Поговори со мной, – сказала Роза просительно.

– Я… не знаю, о чём говорить с цветком, – выдавил он наконец. – О чём с тобой говорил тот, предыдущий лётчик?

Роза качнулась на лёгком ветру. Поплыл удивительный, дурманящий аромат.

– Он рассказывал о своих путешествиях и о своих друзьях. Он, как и ты, думал, что никогда не состарится и не умрёт. Ты будешь меня поливать?

Оливер зачарованно кивнул.

***

Сестрица сидела на крутом речном бережку, медленно плела толстую золотистую косу и причитала:

– Братец мой меньшенький, братец любименький, ну зачем ты меня не слушался, зачем пил водицу из козьего копытца? Ну что ты от этого выиграл, а? Жили бы тихо, как раньше, а тебе целый мир подавай… А теперь вот ножи точат булатные, хотят тебя зарезати, а меня в этой самой речке-вонючке и утопят.

Она горько вздохнула. Беленький, словно сошедший с пасхальной открытки козлик недобро оглядел водную гладь, отражавшую, как в зеркале, ближний хутор, и поточил о сосну маленькие, но очень острые рожки.

***

Странный это был лес. Странный и страшный. Да, даже прославленные розенриттеры умеют бояться. Особенно – когда невозможно засечь ни одного ориентира, потому что деревья движутся с места на место. Особенно – если Каспера затянуло целиком в схлопнувшееся дупло, только ботинки мелькнули. Особенно – если бродящие между деревьями-людоедами твари мерцают глазами-гнилушками, ни один комм не работает, а направление потеряно ещё вчера.

Поперёк заросшей бурьяном тропинки рухнул трухлявый ствол толщиной в два обхвата.

Вальтер фон Шёнкопф судорожно стиснул рукоять верной абордажной секиры взмокшими от страха ладонями.

– Подождите, генерал, – торопливо прошептал Райнер Блюмхарт, разворачивая своё оружие лезвием вниз. – Кажется, в этом лесу не любят людей с топорами.

– Хум-хум, – многозначительно сказало ближайшее дерево.

***

– Ты встань, пробудись, мой сердешный друг! – истово голосила красавица в изукрашенном жемчугами платье, падая грудью (благо, было – чем) на неподвижно лежащее чудовище, казавшееся сейчас просто грудой косматой шерсти. – Ну пожалуйста! Ну я же не хотела! Ну я больше не буду опаздывать… И швыряться тарелками не буду. Пожалуйста, только посмотри на меня – и я уберу кинжал из-под подушки… навсегда уберу, честно-честно!

Но чудовище признаков жизни не подавало. Красавица зарылась лицом и руками в густой мягкий мех и расплакалась по-настоящему, тихо и жалобно.

– Я же не могу без тебя, скотина бессердечная… – провсхлипывала она, не замечая, как тает уродливая шкура чудовища, освобождая молодого темноволосого мужчину в богатых чёрно-синих, шитых серебром одеждах. – Я же тебя…

И тут она, сообразив, что что-то изменилось, отпрянула.

– Так ты притворялся?! – зашипела красотка, спешно размазывая слёзы вперемешку с остатками макияжа.

– Ты не договорила, – напомнило бывшее чудовище, улыбаясь разноцветными глазами. – Ты меня – что?

– Убью своими руками! Ты…

Но расколдованный принц продолжения ждать не стал. Он отработанным приёмом подмял склочную красавицу под себя и заткнул ей рот поцелуем.

Обитатели волшебного поместья целомудренно разбрелись кто куда от места разборки. Зная своего господина и его возлюбленную, они догадывались, что поцелуями дело не ограничится.

***

Наверное, впервые в жизни Ян Вэньли радовался своему небольшому росту и узким плечам. Иначе ему пришлось бы очень туго в телефонной будке. А уходить оттуда не хотелось, да и некуда.

– Так и приехал, в ящике? – переспросил он у своего чудного собеседника. – С апельсинами?

– Я очень люблю апельсины, – застенчиво признался плюшевый ушастый зверёк, пододвигая Яну чашку с чаем. – А Гена очень кофе любит. Я-то не люблю, горький он, но из-за Гены пью, ему же будет скучно со мной апельсины жевать. И косточки у него между зубами застревают, потом надо выковыривать щепочкой.

– А я чай люблю, – Ян вдохнул горячий терпкий пар прежде, чем отпить. – Ты познакомишь меня со своими друзьями, Че… Чебурашка?

– Ну конечно. Только завтра, сегодня уже ночь. Ты им понравишься, я знаю.

– Мне они уже нравятся, – усмехнулся Ян. – Я могу работать учителем в школе. Или в музее каком-нибудь. И на стройке вашей буду работать, домик для друзей – это чудесно. Хоть улицы мести, всё лучше, чем…

Он замолчал, прислушиваясь. Ему показалось, что за тонкими жестяными стенками телефонной будки его ищут и зовут по имени. Ян высунулся, но за дверью был по-прежнему не машинный отсек «Леды», а тихий ночной проспект неизвестного города. Мокрый после летнего дождя асфальт бликовал в свете фонарей.

Вэньли захлопнул дверцу поплотнее. Чебурашка уже спал, обняв лапками большой глянцевый апельсин. Ян как мог осторожно обернулся вокруг доброго зверька калачиком. Тот не проснулся, только промурчал что-то счастливо и спокойно.

***

– Сам ты «не знаю что»! – рявкнул Алекс Кассельн, спуская на ярус ниже по крутой лестнице очередного соискателя. – И здесь – Изерлон, а не «не знаю куда»! И сам доставай «не знаю что, не знаю где»!

Странно одетый человек растворился в кондиционированном воздухе крепости. Алекс встряхнулся, как мокрый кот.

– Достали, – буркнул он в пространство. – Но хорошо, что их, кроме меня, никто не видит. Представляю, что сказала бы Ортанс…

***

Крупный твёрдый клубень пропахал рыхлую почву в шаге от Антона Фернера.

– Антошка, Антошка!.. – верещали мелкие паршивцы, обстреливая его плодами щедрой здешней земли. – Идём копать картошку!..

Шестеро мерзавцев, один другого рыжее, залегли за плетёным из лозы забором. Достать их оттуда и как следует отстегать по филейным частям в данных обстоятельствах возможным не представлялось: любая попытка приблизиться каралась градом картофелин. Пятеро пацанов (старшему едва ли больше восьми) и совсем мелкая девчонка. Нарочно их подбирали, что ли?!

– Послушайте, – в десятый, наверное, раз воззвал Фернер, уворачиваясь от следующего баллистического снаряда. – Я не убивал дедушку лопатой. Ай!.. Я никогда не видел своего дедушку, он погиб до моего рождения! И… Чтоб тебя!.. не от лопаты. У меня нет дедушки! У меня только начальник есть!

– Рыжий-рыжий, конопатый! – заливались за забором. – Тили-тили, трали-вали!

Фернер не выдержал:

– Это кто здесь рыжий?! – заорал он, быстро подобрав и швырнув в сторону плетня несколько клубней. – Нигде от вас спасения нет!

И замер, тяжело дыша. Обляпанный грязью и картофельным соком, нелепый в своём контр-адмиральском мундире посреди перекопанного огорода.

Внезапно стало тихо. Фернер напрягся, ожидая неведомых гадостей, но паршивцы просто вышли из своего укрытия. Все шестеро. Обмирая, Антон рассматривал предводителя шкодливой малышни, красно-огненно-рыжего, кудрявого, смотревшего снизу вверх васильковыми глазищами.

– Есть будешь? – спросил предводитель, протягивая Фернеру лист лопуха, на котором дымились разломами три печёные картофелины.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

01.02.2016 в 23:45

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Драбблы

Название: Легенда о жизни
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 384 слова
Форма: рифмованная проза
Пейринг/Персонажи: герои канона и сам канон
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Предупреждения: смерть персонажа
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Легенда о жизни"

Свет гаснет, но сцена ещё пуста. Тридцать секунд – и начнется легенда.

Дорогие зрители, займите места согласно не купленным вами билетам!

Легенда о крови, которой скрепляют от века и на века любовь и вражду. Легенда о жертвенности человека, который решил пересечь черту. «Асгриму» гореть при Ватерлоо. В ущелье под Мар-Адетте снова падут накануне сентябрьских ид старый маршал и царь Леонид. Не удивляйтесь, если когда-то кто-то докажет, что у солдата, первым ворвавшегося в Рейхстаг, на пилотке была роза, а не звезда. Верьте, это не поза, просто время порою сбивается – ах! – с бега на шаг.

Легенда о дружбе, что крепче страсти, перед которой пасует сталь… Но нынче и встарь сойдутся в бою Довыдов и Хвастов, Миттермайер и Ройенталь. Выть над Патроклом Ахиллу, неважно, у Трои или на Гайерсбурге, латать бездонные дыры в душе кровавой тризной по мёртвому другу. Завещать, чтоб в одной могиле. В небыли или в были.

Легенда о любви, что сильнее смерти. Сколько сказано, но слова каждый раз не те. Идут в монастырь Кончита и Анне. Долог путь: им годами любимых ждать в темноте. А вот миссис Бьюкок осталось чуть-чуть. Джессика и Маргарита покажут ей, где повернуть.

Легенда о притяженьи небес, о том, как первый аэроплан, соперничая с богами, поднимут над твердью бес, Люмьер и некто Оливер Поплан. О том, как не отпускают звёзды тех, кто хоть раз был с ними лицом к лицу. Правда, Иван? Подтверди, Оскар. Не понять подлецу, что за деньги не купишь звёзды.

Легенда о мире. О мудреце, целителе и поэте Яне Вэнь Ли, что жил на краю земли с двумя любимыми жёнами. Его на войну забрать не смогли, и он – между сном и чаем – открыл законы вечной жизни и вечного счастья. Отдал всем, даром, а сам, как всегда, налегке. За это отшельник старый научил его пить сакэ и приручать драконов. Жаль, что произошло по-другому.

Легенда и о войне, о той, что внутри и вовне. О людях войны, что способны творить миры. Без которых – гниль и застой. Цвета их – белый и золотой, их звери – орёл и лев, их берег – облачный неф, их небо – море огня, их участь – менять, менять… Гореть – так со всех сторон, шагнуть – из грязи на трон, галактики – под каблуки. И снова – с новой строки. Их жизнь – короче минут. Они никого не ждут.

Шорох кулис, и греческий хор вот-вот на подмостки брызнет.

Актёры, на сцену! Замри, режиссёр! Мы смотрим легенду о жизни!

Название: Желание
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016 и анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 534 слова
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм|Зигфрид Кирхайс
Категория: броманс
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Примечание: в Германии увидеть три падающих звезды подряд - несчастливая примета. А четыре - счастливая
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Желание"

"Ваше величество, вы неважно выглядите".

"Райнхард, вам надо обратиться к врачу".

"Райнхард, давай я вызову медика".

"Райнхард, я хотел поговорить с тобой".

"Райнхард..."

Зигфрид Кирхайс устал от самого себя. В голове десятки заготовок для разговора, но никак не удается выбрать подходящее время. Император занят, очень занят. Редкие свободные минуты он не собирается тратить на ерунду.

Кирхайс чувствует себя Кассандрой. В активности Райнхарда ему мерещится лихорадочная попытка успеть. Успеть что?.. Вернее, почему успеть?

Райнхард молод. За первую четверть жизни он добился больше, чем многие за всю жизнь, и все равно торопится так, будто его время, как вода, неумолимо просачивается через прохудившееся дно бочки.

Кирхайс всегда на полшага сзади. Он привык.

Ну и пусть, что его на пару месяцев вывели из строя покушением. Он вернулся и занял свое место. Не номер два — просто человек за правым плечом.

Двух месяцев на больничной койке достаточно, чтобы переосмыслить не только свою жизнь, но и чужую. Тогда Кирхайс впервые начал скучать по другу и по их общему детству. Как же не хватало теперь возможности вместе завалиться на диван, читая одну книгу на двоих.

"Ваше величество, вы стали быстрее уставать".

Уже в середине дня Зиг видит, как под глазами Райнхарда залегают глубокие тени и как замедляются его движения.

Усталость от не принятого решения накапливается, лишая Зигфрида возможности думать здраво. Есть только один способ вернуть себе спокойствие и крепкий ночной сон.

— Кирхайс? — Райнхард нахмурился и захлопнул папку с документами. — Кто этот человек?

— Это врач, ваше величество, — Зигфрид почтительно склонил голову перед другом. Огреть бы его подушкой по голове, но надо соблюдать этикет. — Вы не выйдете отсюда, пока он не возьмет все необходимые анализы.

Райнхард медленно поднялся и вышел на середину комнаты, пытаясь испепелить взглядом их обоих.

— Что ты себе позволяешь, Кирхайс! — в голосе стальными колокольчиками прозвучала ярость. Райнхард в гневе был прекрасен.

Быстро подойдя, Зигфрид наклонился и прошептал на ухо своему господину:

— Скажи спасибо, что я не позвал госпожу Аннерозе. Она не хуже меня помнит, что ты совсем не любишь лечиться. Если мои опасения напрасны, то тебе нечего бояться.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — так же тихо спросил Райнхард.

— Ты два года увиливаешь от медосмотра. Пожалуйста. Иначе мне придется просить о помощи госпожу Аннерозе.

— Это низко, Кирхайс. Тебе надо меньше общаться с Оберштайном. Это его стиль, но не твой.

Зигфрид едва сдержал улыбку — маленькая победа была одержана.

Отвернувшись к окну, чтобы не смущать Райнхарда, но и не дать ему возможности ускользнуть от медика, Кирхайс замер. Падающая звезда чиркнула по небу так быстро, что он не успел загадать желание. Потом еще и еще одна. Три падающих звезды прочертили ночное небо, вызвав у Зига тяжелое муторное предчувствие.

Гулко стукнула дверь, выпуская врача, а Кирхайс все еще смотрел в окно, надеясь на чудо.

— Смотри, звезда упала, — вдруг сказал Райнхард. — Ты успел загадать желание?

— Да, — ответил Кирхайс. — Конечно.

— Я тоже, — Райнхард улыбнулся и тряхнул головой. — Раз уж речь зашла о желаниях, проследи, чтобы я не забыл подстричься, а то оброс как непонятно кто.

— Да, ваше величество, — Кирхайс почтительно склонил голову.

Может, с прежним обликом к Райнхарду вернется былая детская легкость, и уйдет предчувствие беды, невидимым облаком нависшее над головой.

Название: Возможность ошибки
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 533 слова
Персонажи: Фредерика Гринхилл, ОМП, упоминаются Ян и Райнхард
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: АУ, ООС, дарк!Фредерика
Примечание: таймлайн 52-53 серии
Размещение: со ссылкой на выкладку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Возможность ошибки"

Фредерика сама не могла объяснить, зачем ее занесло к связистам – на данный момент сигнал наладили, но помех было с избытком.

– Срочное сообщение из столицы. Запускаю дешифровку.

– Я отнесу, – Фредерика кивнула, но по спине пробежал холодок. Что хорошего они могут сообщить? Сейчас, в шаге от победы?

– Да, капитан. – Лейтенант Смит – старший офицер узла связи – нажал кнопку, принтер привычно прошуршал бумагой, и Фредерика выдернула приятно теплый листок. Заглянула. Пришлось даже перечитать: с первого раза понять вроде бы простые и знакомые слова оказалось невозможно.

«Безоговорочная капитуляция».

Нет.

Только не сейчас.

Столица не могла требовать такого, адмирал Ян не может согласиться. Они ведь почти победили!

Должен быть выход. Хоть один. Хоть какой-то.

– Перезапросите приказ, – это вырвалось раньше, чем она поняла, что говорит вслух.

Это ошибка? Нет, это ловушка. Хайнессенполис не мог этого приказать. Бьюкок не мог! Значит, предательство или… Или это передали с «Брунгильды».

У лейтенанта вытянулось лицо.

– Капитан… Это невозможно, связь плохая.

Может быть, это к лучшему, что сообщение выводится сразу в печать.

Дежурные связисты на секунду оглянулись, но вернулись к своим мониторам. От них сейчас зависит взаимодействие флотов, возможно, и сама победа. Которой их хотят лишить.

Лоэнграмм – стратегический гений. Они уже захватили Изерлон и могли найти оставленный «привет».

– Это какая-то ловушка. Выведите протокол передачи.

Ей нужно было хоть что-то – разрыв связи, незащищенная передача, хоть одно неверное слово или ошибка в коде.

Связь плохая, значит, должны быть сбои, должны остаться следы вторжения на канал.

Но на экране ровные строчки: стандартный шифрованный канал, запрос, прием, дешифровка. Слишком ровные. При их-то технике и помехах. И это тоже повод для подозрений. Вряд ли в Имперском флоте нет хороших специалистов. Тогда что она надеется заметить?

А если Хайнессен в их руках?

Нет, невозможно. Связь такая, что их флоты не слышат друг друга. До Хайнессена очень далеко. А до «Брунгильды» рукой подать. Вернее, лазером.

А здесь что? Один скачок – даже не при приеме, при расшифровке; мелькнувшая строчка ошибки, типичный сбой в начале программы, их таких во всех протоколах пачками. Просто техника стареет.

Всего одна строчка – перепад напряжения или свидетельство подтасовки? Слишком все ровно, слишком гладко. Слишком невовремя.

Пусть Лоэнграмм – стратегический гений, но отнять уже второго самого дорогого человека она не позволит.

Лейтенант стоял, заглядывая ей через плечо. Все еще не понимая.

– Перезапросите приказ! – Фредерика прибавила металла в голосе. Так никогда не говорил адмирал Ян. Так сказал бы отец. А может, и сделал бы. – В связи со сбоем при расшифровке.

Она невольно опустила руку с листком, Смит бросил быстрый взгляд. Лицо вдруг стало жестким.

Фредерика смогла вспомнить его личное дело. Говард Смит, 25 лет. При вторжении он потерял… Жену или невесту? В личном деле – «не женат», значит, невесту. Она была вольнонаемной на корабле снабжения, кажется, тоже узел связи.

Лейтенант вытянулся, козырнул.

– Есть перезапросить приказ в связи с невозможностью расшифровки.

Сейчас начнется бой, и сигналу просто не пробиться.

Фредерика благодарно прикрыла глаза и опустила листок в измельчитель. И почти бегом направилась обратно, но оглянулась у порога.

Лейтенант нажимал сразу четыре кнопки. Типичное действие при серьезных сбоях. Перезагрузка главного приемника. Для связи с ближними флотами хватит и резервных, но на несколько минут они останутся без дальней связи. Даже если придет сообщение о капитуляции «Брунгильды» – его не получат.

Фредерика спрятала улыбку и прибавила шаг. Она должна быть на мостике, когда «Брунгильда» окажется на линии огня.

Название: Чужими глазами
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 520 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Ян Вэньли, Эмиль фон Зелле, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Примечание: по заявке "Райнхард во сне видит себя в теле того терраиста, который убил Яна. И не может позволить выстрелить"
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Чужими глазами"

Лихорадка туманила разум. Райнхарда клонило в сон, но заснуть при этом никак не получалось. Стоило закрыть глаза, как жар становился невыносимым. Промаявшись, по собственным ощущениям, где-то с час, Лоэнграмм все-таки проглотил таблетку и забылся тяжелым сном, не принесшим облегчения. Во сне он осознавал себя, но не мог шевельнуться по своей воле, точно его сознание запихнули в чужое тело.

К слову говоря, это тело вело себя очень странно. Оно, облаченное в имперскую форму, шло по коридорам корабля, судя по планировке и скудному оформлению, принадлежащего к флоту Изерлона. Стены местами покрывали красные пятна, в воздухе витал неуловимый металлический запах. «Он кого-то выслеживает», – подумал Райнхард. Мысли все еще повиновались ему, но в остальном он оставался безмолвным наблюдателем. Это кайзеру совсем не нравилось.

Сосредоточившись, он попытался вытеснить хозяина тела с руководящей позиции. Как сделать это правильно, Райнхард не знал, но полагал, что волевого импульса будет достаточно.

Владелец ослабил позиции лишь в тот момент, когда обнаружил цель: нескладную фигуру в форме все того же нерегулярного изерлонского флота. Поняв, кто перед ним, Лоэнграмм и сам чуть было не упустил шанс перехватить контроль. Это, несомненно, был Ян, и сон вдруг показался реальностью. Райнхард не столько осознал, сколько ощутил: он видит именно то, что происходит в данный момент. На долю секунды в голове мелькнула малодушная мысль – сейчас с этим невозможным человеком будет покончено. И больше ничего не будет: ни тяжелых переговоров, ни новых столкновений в бою, ни угрозы Новому Рейху...

Тело тем временем радостно заговорило, что убьет Яна Вэньли, и попыталось выстрелить. Райнхард изо всех сил рванулся к воображаемому пульту управления. Было невероятно сложно, сопротивление нарастало, и все же задумка удалась. Бластер выпал из руки, резко дернувшейся в сторону. Глаза Яна изумленно расширились, и это было последним, что разглядел Лоэнграмм. Он рухнул в темноту, теряя остатки сознания.

Первым же, что Райнхард увидел, придя в себя, были глаза Эмиля. Мальчик с облегчением выдохнул, и чуть сдвинулся в сторону. За его плечом маячила столь же обеспокоенная фройляйн Мариендорф.

– Я в порядке, – солгать было легко. Сложнее давались сами слова, – язык еле ворочался, точно ватный. – Сколько еще до прибытия изерлонской делегации?

– Возникли некоторые сложности, – Хильда отстранила Эмиля и села на стул у кровати. – На корабль напали...

– Ян Вэньли жив? – перебил ее Райнхард. Это казалось сейчас самым главным.

– Да, ваше величество, – она кивнула. – Погиб президент Эль-Фасиля и...

– Неважно, – Лоэнграмм прикрыл глаза. Голова кружилась, и температура, похоже, опять поднялась. – Фройляйн Мариендорф, передайте им, что я по-прежнему согласен на переговоры. Предложите усилить охрану Яна нашими людьми. Он должен прибыть на мой флагман целым и невредимым.

– Может быть, немного потянуть время? – Хильда отвела взгляд в сторону, но Райнхард понял причину ее неуверенности.

– Нет. Чем скорее я увижусь с Яном, тем лучше, – сказал он с той же уверенностью, с которой действовал во сне. – Лучше всего – завтра.

«У меня и так очень мало времени, – неожиданно пришло в голову. – Возможно, даже меньше, чем я думаю».

Лоэнграмм отпустил секретаря, решительно сдвинул одеяло и, подозвав ординарца, сел с его помощью, откинувшись на подушки. Усилие отозвалось звоном в ушах, но в целом состояние было терпимым. Свое тело подчинялось гораздо лучше чужого.

– Прикажете подавать завтрак? – робко спросил Эмиль. Райнхард не сдержал гримасы отвращения.

– Нет. Потом. Лучше позови врача. И объясни ему, что завтра я должен быть на ногах.

Название: Как болеет гриппом рейхсадмиралитет?
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 277 слов
Пейринг/Персонажи: кайзер и его адмиралы
Категория: джен
Жанр: стеб, АУ
Рейтинг: G-PG-13
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Как болеет гриппом рейхсадмиралитет?"

За Мюллером давно закреплена персональная койка. На ней он и отлёживается – естественно, предварительно погеройствовав и упав в обморок перед кайзером.

Собственно, это он всех и заразил, но без подтверждения рейхсрадио никто в это не верит. Зато верят Биттенфельду, который болеет у себя на мостике и в перерывах между громоподобным чиханием уверяет, что во всем виноват Оберштайн.

Тот, в свою очередь, уже давно болеет дома, тем самым доказывая, что обвинения в его адрес беспочвенны. Постельный режим не мешает ему работать, так как вирус на электронные глаза не действует, а верный Фернер постоянно на связи. Правда, тот постоянно заезжает вечером с документами и фруктами, поэтому Оберштайн опасается, что его зам сляжет до того, как он сам успеет встать на ноги.

Ройенталь и Миттермайер лечатся народными средствами, правда, разными. Вольфа, например, его жена способна уговорить и на те из них, которые не содержат спирта.

Айзенах сидит на орбите, так что непонятно, заразился он или нет. Скорее всего, нет, так как чихать жестами проблематично.

Фаренхайт, как и Мюллер, оставался на рабочем месте, пока не вынесли. Догеройствовал до осложнений.

Кесслер пьет убойные средства из спецаптечки и наводит своим видом еще больший ужас на подследственных.

Лютц выздоровел первым, благодаря своевременной помощи невесты. Теперь сидит в убитом виде возле комма и пытается расшифровать сообщение от сына Валена. Тот радостно сообщил, что папа уже остывает.

Семейные адмиралы в целом болеют по домам, включая Кирхайса. Он сильно переживает за Райнхарда, потому что тот остался один – а флот в данный момент представляет собой в основном биологическое оружие.

Лоэнграмм же в действительности ничем не заразился, потому что как раз проходил очередной курс лечения, и его усиленно пичкали иммуномодуляторами. Зато болеет его жена, что сильно усложняет процесс управления государством.

Название: Обставил
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 193 слова
Пейринг/Персонажи: Райнхард, Кирхайс
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Предупреждения: АУ сюжета аниме
Краткое содержание: Райнхард узнает новость...
Примечание: по заявке с инсайда: Узнав о свадьбе Яна Вэньли и Фредерики, Лоэнграмм делает предложение Хильдегарде. По принципу "Он и тут меня обставил! Если у адмирала Яна ещё и родится наследник...Долг кайзера - продолжить династию". Никакой постели до свадьбы!
Размещение: после деанона, пришлите автору ссылку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Обставил"

— Как — близнецы?! — глаза у Райнхарда стали круглыми. — Ты уверен?

— Брат и сестра, — кивнул Зигфрид. — Мальчика назвали Робером, девочку — Джессикой.

— Он опять на шаг впереди, Кирхайс! — император в ярости двинул кулаком по столешнице. — За один раз — сразу двое! А мы с Её Величеством ждём одного!

Повисла пауза, после которой Зигфрид ровным тоном спросил:

— Отправить адмиралу Яну поздравление от вашего имени?

— А… да. Да, конечно.

Зигфрид поклонился, пряча улыбку: теперь Райнхард совершенно точно не остановится на появлении первенца, и императрица подарит ему как минимум ещё одного ребёнка. «Ян, сам того не зная, снова оказал большую услугу империи», — подумал он. Дело в том, что, узнав о свадьбе главнокомандующего Изерлонской республиканской армией, Райнхард воскликнул: «Он и тут меня обставил! Если у адмирала Яна ещё и родится наследник... Мой долг — продолжить династию». До этого момента император, когда ему намекали на необходимость создать семью, только отшучивался: у него уже есть племянники, и этого для продолжения рода вполне достаточно.

Райнхард в волнении прошёлся по комнате. Остановился перед своим другом:

— Ничего, у меня ещё будет шанс опередить Яна. Посмотрим, кто из нас раньше дождётся внуков.

Никто тогда и предположить не мог, что наследник престола принц Александр-Зигфрид женится на мисс Джессике Ян.

Название: La-le-lu
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 908 слов.
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Пауль фон Оберштайн
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Краткое содержание: доклад был скучным
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "La-le-lu"

Райнхард и сам не знал, зачем он спросил у Оберштайна:

– Вам не страшно – в темноте? – наверное, это было до ужаса нетактично: прерывать человека посреди доклада. Впрочем, ему стало любопытно, а доклад был скучным. Да и вино, выпитое вместо завтрака, в дипломатии порой играет не лучшую роль.

Руки, сжимавшие протянутые было для ознакомления бумаги, дрогнули, а вот голос остался спокойным. Заученно спокойным, как отметило странно обострившееся восприятие:

– Нет.

– А мне – страшно. В последнее время. – И, осененный идеей: – Должно быть, вам наоборот, страшно было видеть? Вы же с рождения слепы.

– Вы правы, Ваше превосходительство, мне было страшно.

– А сейчас?

– Привык, – равнодушное пожатие плеч.

– А к темноте сложно привыкнуть?

– Не знаю. Я, как вы верно заметили, нуждался в привыкании к свету. Порой в темноте лучше, мне кажется. Там не так ярко.

– Но ничего не видно, – скривился премьер-министр. – Не представляю, как можно вообще жить – не видя.

– На слух, Ваше превосходительство, на ощупь, на запах. В темноте эти чувства обостряются.

– У всех?

– У всех.

– Вам пели колыбельные?

– Что?

– Я спросил. Вам. Пели. Колыбельные. Хоть когда-нибудь? – пальцы нервно стиснули подлокотник. До скрипа.

– Да, Ваше превосходительство.

– Спойте.

– Ваше превосходительство?! – Райнхард удовлетворенно кивнул: все же советника возможно удивить, даже ошарашить. Было в этом что-то по-детски хулиганское, как... дань памяти, должно быть? Или поминки по безвозвратно ушедшему детству?

– Это приказ.

– Слушаюсь. - Оберштайн поспешно склонил голову, в надежде скрыть замешательство. Откашлялся. Неуверенно начал:

– La-le-lu, nur der Mann im Mond schaut zu...

Wenn die kleinen Babies schlafen — drum schlaf' auch du...

Лоэнграмм слушал, прикрыв глаза, и, кажется, даже дремал. Впрочем, стоило песне закончиться, как он встряхнулся:

– Слышится опыт. Вам уже случалось петь колыбельные? Расскажите.

– Ва...

– Расскажите, – требовательно. И уже мягче: – Я прошу вас.

То, что действовало на друга, сработало и на тени. Оберштайн, скорбно поджав на миг губы, начал, пусть и с явной неохотой, делиться информацией:

– Брату. Иногда приходилось.

– Младшему? – отработанная до автоматизма доброжелательная улыбка пришлась как нельзя кстати.

– Старшему, – губы советника дрогнули в намеке на ответную автоматическую гримасу радости. – Его часто бросали девушки... из-за меня. Его утешали колыбельные, он так говорил.

– Вы отваживали его пассий? – изумился премьер, в веселом недоумении подавшись вперед, словно бы стараясь разглядеть в мрачном человеке напротив тень былого задора и легкомыслия.

– Как можно, Ваше превосходительство, – с легкой укоризной вздохнул рассказчик. – Все дело в эдикте. Семьи, в которых родился урод, подвергаются обязательному генетическому контролю. Многие невесты опасались, что впоследствии экспертиза найдет у их общих детей признаки вырождения, сами понимаете, что это означает.

– Стерилизация?

– Именно. И пятно на семье девушки. Они не хотели рисковать.

– Простите, – неожиданно выдохнул Лоэнграмм, видимо, сам от себя не ожидавший подобного порыва.

– За что? – не понял советник. – Вы имеете право ознакомиться с моей биографией.

– Да... точно. – Премьер-министр нервно сплел пальцы и бросил: – Продолжайте. Про брата.

– Слушаюсь, Ваше превосходительство. Брат был зрячим и мог стать гордостью семьи, если бы прожил чуть дольше или не возится со мной. Или хотя бы скрывал столь позорный факт своей биографии.

– Позорный?

– Безусловно. От... таких как я традиционно избавляются под благовидным предлогом, тогда пятно на репутации легко смыть. Обычно это делают в первые годы жизни урода, младенцы легко умирают. Брат же, по счастью для меня, смог настоять на том, чтобы меня оставили. Не знаю, что им двигало, но фактически вырастил меня именно он. Он же рекомендовал меня в армию после института – тогда как раз формировался корпус КГ-сотых, и призывали даже калек.

– Точно! – вспомнил Райнхард. – Нас с Зигфридом по этой программе на два года раньше в академию приняли. Продолжайте.

– Да, собственно, и вся история. С тех пор мы практически не встречались. А через несколько лет его корабль попал под дружественный огонь.

– А вы?

– Я?

– Вы поседели там? На "Гробе"?

– Там. В первый вылет. Повезло оказаться в тени. Остальные – в бульон. Наверное, будь у меня живые глаза, я бы ослеп – было ярко. Повезло, можно сказать: класс «Г» не отличался надежностью.

– Вот уж не подумал бы, что встречу кого-то с "Космического Гроба". Их же вернулось всего...

– Корабли использовались как одноразовые. Возвращение с операций не предусматривалось.

– И вас туда рекомендовал брат? – выдавил главнокомандующий, внезапно став похожим на растерянного мальчишку. – Но почему?

– На "Гробы" принимали генетический брак. Это позволяло смыть пятно позора, а выжившие могли рассчитывать на новое назначение в другое место.

– Там... страшно было? На корабле?

– Ярко. Настолько ярко, что даже я – видел. Имплантаты сломались практически сразу, но даже без глаз было именно видно, как все сияет. Было... неприятно, тогда казалось, что невыносимо. Но – не страшно. Не во время утечки. Испугался я после, когда понял, что остался один в отсеке. В рамках пропаганды нас просвещали, что выжившие будут пущены на питательный раствор клонам – корабли-то в основном использовали как тараны. Многие верили, даже стрелялись потом. Выдерживали в основном клоны, им казалось справедливым пойти на корм своим братьям.

– И вы – верили?

– И я. Подобные темы в прессе обычно не освещались в целях поднятия боевого духа, если так можно сказать. Мне потом сообщили, что человек с таким "загаром" уже ни в какой раствор не пригоден. В каком-то смысле – последний розыгрыш перед выпуском в "условные люди".

– И все же вас хотели устранить после Изерлона.

– Хотели. Фактов-то ведь не изменишь. Урод остается уродом.

– Почему вы говорите – "урод"? Есть же и другие термины.

– Есть. "Бракованный генетический материал" или "недочеловек". Последнее неверно, потому как я официально признан "условным человеком".

– А семья вас простила? – вырвалось у Лоэнграмма.

– За что им было меня прощать? – советник очередной раз пожал плечами в недоумении. – Я оправдал существование, и брат, наконец, женился на достойной партии: интерес генетического контроля к моим родственникам существенно уменьшился.

– И... все?

– Не понимаю вопроса, Ваше превосходительство.

– Ладно. Оставьте. Можете быть свободны.

Пальцы главнокомандующего выстукивали по краю стола: "La-le-lu... La-le-lu..."

Название: Имперский десант
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 980 слов
Пейринг/Персонажи: кот Адмирал, Ян Вэньли, Иван Конев, Вальтер фон Шёнкопф
Категория: джен
Жанр: юмор, экшен
Рейтинг: G
Предупреждения: посторонние животные
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Имперский десант"

Генерал Вальтер фон Шёнкопф ещё разок помянул проклятые годы, старые раны и всё прочее, что положено поминать в меру самолюбивому мужчине после того, как нахальные юнцы намнут ему бока на тренировке. Нет, в результате он им показал, где розочки растут, но от этого рёбра ныли не меньше.

Вальтер запер дверь каюты. Вылез, кряхтя, из тяжёлых десантных ботинок и с блаженным вздохом всунул ноги в разношенные, уютнейшие тапочки. И блаженство на его лице медленно сменилось выражением жесточайшей обиды.

– Я убью этого вонючего кота!!! – разнёсся по крейсеру вопль оскорблённого генерала.

– Это не он! – отчаянно пищала Фредерика, уворачиваясь от разъярённого Шёнкопфа. – Он хороший и воспитанный!

– Я хоро-о-уший! – подвывал кот, вцепляясь в защитницу всеми лапами, хвостом и, кажется, даже толстым брюхом. – Я воспи… Мя-а-а-у!

По случаю маленькой заварушки в столовой «Гипериона» царило азартное оживление. Дасти Аттенборо уже принимал ставки на суммарную продолжительность девяти кошачьих жизней. Зрители свистели и улюлюкали, подбадривая участников.

– Дайте мне его! – рычал генерал, пытаясь выбить проштрафившееся животное из рук мисс Гринхилл так, чтобы не задеть даму. – Я ему покажу воспитание!

– У него алиби! – подоспел запыхавшийся Ян и наконец-то вклинился между своим адъютантом и Шёнкопфом. – Вальтер, я выпустил Адмирала пять минут назад, он был заперт в моей комнате с самого утра.

– А это, значит, я сам себе в тапок напрудил? – Шёнкопф потряс осквернённой обувью.

– Может, натекло откуда-нибудь, – неуверенно предположила Фредерика из-за спины котовладельца.

Пострадавший молча ткнул тапочек под нос Яну. Запах был красноречив.

– Имперская диверсия, – выдвинул свою версию Поплан. – На базе Рудмила подбросили. Специально обученные коты, гадящие в тапки исключительно генералам.

Дальше варианты посыпались как из мешка. Один причудливее другого. Вальтер плюнул и с досадой зашвырнул тапочек в утилизатор. Аттенборо подсчитывал в блокноте результаты тотализатора, отобрав у Конева карандаш.

Подсмеиваться над Шёнкопфом перестали очень быстро. И не благодаря грозной репутации розенриттера, а потому что десант всё-таки имел место быть. Полосатую тощую кошку и неопределённое (от двух до пяти) количество котят видели многие. Такой сюрприз пришёлся кстати, поскольку усатые диверсанты разряжали обстановку: ни для кого не было секретом, что ждёт Тринадцатый флот под Вермиллионом.

Мюраи приказал выловить вредоносную неучтённую живность, но это оказалось не так просто.

– Ян всегда знает, где находится дама его сердца, – выговаривал Шёнкопф коту Адмиралу, одновременно кокетничая с Фредерикой. – А ты привёл женщину с детьми и никому не показываешь. Прятать красоту – большой грех!

И он стрельнул в мисс Гринхилл одним из своих неотразимых взглядов. Будущая миссис Ян немедленно залилась краской, но за кота вступилась. Беспокойные пассажиры наверняка сами пробрались на корабль во время последней остановки, сказала она. И ещё объяснила Вальтеру, почему Адмирал не интересуется женщинами. Шёнкопф был потрясён. Нет, он был в шоке. На секунду даже показалось, что он сейчас погладит кота. Но непоправимого не случилось. Генерал только пообещал в компенсацию отдать несчастному животному свои новые тапки и ушёл, бормоча что-то про извергов и изуверов. «Лучше б я его тогда добил», – донеслось до Фредерики уже издалека.

За время пути шкодливое хвостатое семейство:

– приучило экипаж крейсера «Гиперион» прятать обувь;

– изодрало на лапшу бортжурнал в запертой рубке;

– вынудило организовать ночные вахты на камбузе, причём от желающих не было отбою, а продукты всё равно пропадали (даже ром для выпечки);

– довело Патричева до похудения, а Мюраи – до нервного тика.

На посулы «зайцы» не велись, ловушки игнорировали, а местонахождение их гнезда так и оставалось загадкой ровно до 24 апреля.

***

После удачной атаки Иван Конев вывел свою тройку на позицию и, пользуясь секундной передышкой, потянулся к тумблеру переключения экранов. Но вместо гладкой рукояти пальцы схватили что-то мягкое и пушистое.

– Ай!

Пушистое вцепилось в руку десятком игл раньше, чем майор понял, что произошло.

– И-и-и-и! – верещал фальшивый тумблер, терзая Ванину ладонь крохотными, но очень острыми коготками. Рыжий, как Поплан, котёнок смешно таращил глаза и дрался насмерть.

– Да прекрати ты! – рявкнул пилот, тщетно пытаясь стряхнуть с руки комок рыжего пуха. Но его действия привели только к тому, что откуда-то вылетели ещё две миниатюрные ракеты – бело-серая пятнистая и угольно-чёрная – и начали с воем носиться по пульту управления, снося к чертям все настройки. «Спартанца» повело.

– Эпплджек-второй, ты что делаешь? – ожил комм. – Конев, твою эскадрилью, ты что вытворяешь?!

– Это не я, это коты! – Ваня, оставив попытки избавиться от рыжего, свободной рукой схватил чёрного хулигана, который только что дал залп из малого калибра. – Они были здесь, на моём… Ай! Да что ж ты делаешь, скотина! Сейчас я…

– Эпплджек-второй, это бой, а не общество котолюбов!

Но Конев не ответил. Он зачарованно следил, как на пульт выбирается полосатая тигрица, чьих детёнышей только что обидел жалкий человечишка. Жилистая кошка, ветеран уличных баталий, издала низкое горловое рычание, выдвинула челюсть и прыгнула.

Оливер Поплан такого не видел никогда. Он даже не подозревал, что стандартный «спартанец» может выделывать такие номера, а уж он-то, казалось, знал всё об этих шустрых пташках. На экране визора эскадрилья Эпплджек сражалась под ураганным огнём превосходящих сил противника. Это был настоящий котёл, полный кипящей смолы, и в центре котла осатаневшей ложкой металась взбесившаяся машина Конева. Причину Оливер уже знал, а вот плакать по этому поводу или смеяться – ещё нет.

Радиоэфир взрывался невнятными возгласами, командиры подразделений с трудом удерживали некоторое подобие строя. Имперцы строй не удержали, для них бедлам был абсолютно непредсказуем. Залп с борта рейховского крейсера уничтожил больше своих, чем чужих, поэтому огонь прекратили.

Поплан направил истребитель в центр котла.

– Сбитые тобой корабли мы поделим на всех кошаков, – осклабился он. – Я выиграл в любом случае.

Приказ всем «спартанцам» возвращаться на базу прогремел в эфире ровно через минуту.

Ободранного Ваню Поплан нашёл в раздевалке. Тот сидел на низкой лавке, и на правой ноге у него красовался лётный сапог, а на левой – только носок. На коленях у Конева «клумбой» дрыхли мелкие пушистые паршивцы, все трое. Мамаша отсутствовала, зато Адмирал отирался поблизости, с любопытством вытягивая шею.

– Ну ты как, живой? – с деланным равнодушием поинтересовался Оливер. Он выиграл сегодня. Хрен с ним, со счётом, но он выиграл.

– Похоже на то, – Иван потёр глубокую царапину на носу, поморщился и рассовал котят по карманам. Встал.

– Ты куда?

– Надо зверей покормить. Как думаешь, они будут есть синтетического хека?

И он, не дожидаясь ответа, похромал по коридору, припадая на разутую ногу.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

07.02.2016 в 21:59

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Визуал

Название: Tender
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Зигфрид Кирхайс/Маргарета фон Херксхаймер
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Исходники: Audio: Cavendish Music - "Tender"; Video: "Legend of the Galactic Heroes", "Angelique", "Tytania"
Продолжительность и вес: 02:25; 53,2 Мб
Предупреждения: AU, кроссовер
Примечание: по мотивам заявок с Однострочников - раз и два
Размещение: после деанона, со ссылкой
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Tender"

Tender (Siegfried Kircheis & Margareta von Herxheimer) from LoGHAU2016 on Vimeo.

Название: Верни меня к жизни
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Нейхардт Мюллер/Фредерика Гринхилл-Ян
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Исходники: Audio: Katherine Jenkins - "Bring Me to Life" (Evanescence Cover); Video: "Legend of the Galactic Heroes", "Tytania"
Продолжительность и вес: 02:25; 66,5 Мб
Предупреждения: AU
Примечание: по заявке с Инсайда "А можно Мюллер/Фредерика? Уже после гибели Яна, конечно же... Должна же Фредерика быть счастлива..."
Размещение: после деанона, со ссылкой
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Верни меня к жизни"

Верни меня к жизни (Нейхардт Мюллер и Фредерика Гринхилл-Ян) from LoGHAU2016 on Vimeo.

Название: Как братья
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Райнхард/Хильда, Ян/Фредерика

спойлер

две дочери Яна
Категория: романс
Жанр: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Исходники: видео "Легенда о героях галактики" (основной сериал), аудио Scorpions "Wind of Change"
Продолжительность и вес: 2,33 мин и 21,29 МБ
Краткое содержание: Даже непримиримые противники могут договориться...
Примечание: АУ
Размещение: после деанона, пришлите автору ссылку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Как братья"

Как братья 12 е from LoGHAU2016 on Vimeo.

Название: Nackte Wahrheit
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм
Категория: джен
Жанр: портрет
Рейтинг: PG-13
Размер: 1000х1367 (открывается по клику в новой вкладке)
Примечание: глэм-рок-АУ! Обложка платинового альбома скандально известной рок-звезды Райнхарда фон Лоэнграмма - "Nackte Wahrheit" ("Голая правда" (рейхсшпр.))
Размещение: со ссылкой на командную выкладку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Nackte Wahrheit"

Название: Адмиралы Её Величества: Алый
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Эвангелина Миттермайер
Категория: джен
Жанр: портрет
Рейтинг: PG-13
Размер: 749х1000 (открывается по клику в новой вкладке)
Примечание: АУ: при императрице Хильдегарде высшие командные посты в армии также стали занимать женщины
Размещение: со ссылкой на командную выкладку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Адмиралы Её Величества: Алый"

Название: Адмиралы Её Величества: Синий
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Магдалена фон Вестфален
Категория: джен
Жанр: портрет
Рейтинг: PG-13
Размер: 790х1000 (открывается по клику в новой вкладке)
Примечание: АУ: при императрице Хильдегарде высшие командные посты в армии также стали занимать женщины
Размещение: со ссылкой на командную выкладку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Адмиралы Её Величества: Синий"

Название: Адмиралы Её Величества: Серый
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Аннерозе фон Грюнвальд
Категория: джен
Жанр: портрет
Рейтинг: PG-13
Размер: 733х1000 (открывается по клику в новой вкладке)
Примечание: АУ: при императрице Хильдегарде высшие командные посты в армии также стали занимать женщины
Размещение: со ссылкой на командную выкладку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Адмиралы Её Величества: Серый"

Название: Адмиралы Её Величества: Чёрный
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Марика фон Фейербах-Кесслер
Категория: джен
Жанр: портрет
Рейтинг: PG-13
Размер: 753х1000 (открывается по клику в новой вкладке)
Примечание: АУ: при императрице Хильдегарде высшие командные посты в армии также стали занимать женщины
Размещение: со ссылкой на командную выкладку
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Адмиралы Её Величества: Чёрный"

Название: Кракозябра
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: глюк из сна)
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 500х700пк, 92Кб
Примечание: иллюстрация к командному фику "Карин и Кракозябрик"
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Кракозябра"

Название: Боевые кони
Автор: WTF LoGH AU 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Брунгильда|Барбаросса
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 700х500пк, 160Кб.
Предупреждение: fantasy!AU, Horse!AU
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Боевые кони"

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

03.02.2016 в 18:31

Пишет  Siegfried Kiercheis:

01.02.2016 в 23:45

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Драбблы

Название: Легенда о жизни
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 384 слова
Форма: рифмованная проза
Пейринг/Персонажи: герои канона и сам канон
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Предупреждения: смерть персонажа
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Легенда о жизни"

Свет гаснет, но сцена ещё пуста. Тридцать секунд – и начнется легенда.

Дорогие зрители, займите места согласно не купленным вами билетам!

Легенда о крови, которой скрепляют от века и на века любовь и вражду. Легенда о жертвенности человека, который решил пересечь черту. «Асгриму» гореть при Ватерлоо. В ущелье под Мар-Адетте снова падут накануне сентябрьских ид старый маршал и царь Леонид. Не удивляйтесь, если когда-то кто-то докажет, что у солдата, первым ворвавшегося в Рейхстаг, на пилотке была роза, а не звезда. Верьте, это не поза, просто время порою сбивается – ах! – с бега на шаг.

Легенда о дружбе, что крепче страсти, перед которой пасует сталь… Но нынче и встарь сойдутся в бою Довыдов и Хвастов, Миттермайер и Ройенталь. Выть над Патроклом Ахиллу, неважно, у Трои или на Гайерсбурге, латать бездонные дыры в душе кровавой тризной по мёртвому другу. Завещать, чтоб в одной могиле. В небыли или в были.

Легенда о любви, что сильнее смерти. Сколько сказано, но слова каждый раз не те. Идут в монастырь Кончита и Анне. Долог путь: им годами любимых ждать в темноте. А вот миссис Бьюкок осталось чуть-чуть. Джессика и Маргарита покажут ей, где повернуть.

Легенда о притяженьи небес, о том, как первый аэроплан, соперничая с богами, поднимут над твердью бес, Люмьер и некто Оливер Поплан. О том, как не отпускают звёзды тех, кто хоть раз был с ними лицом к лицу. Правда, Иван? Подтверди, Оскар. Не понять подлецу, что за деньги не купишь звёзды.

Легенда о мире. О мудреце, целителе и поэте Яне Вэнь Ли, что жил на краю земли с двумя любимыми жёнами. Его на войну забрать не смогли, и он – между сном и чаем – открыл законы вечной жизни и вечного счастья. Отдал всем, даром, а сам, как всегда, налегке. За это отшельник старый научил его пить сакэ и приручать драконов. Жаль, что произошло по-другому.

Легенда и о войне, о той, что внутри и вовне. О людях войны, что способны творить миры. Без которых – гниль и застой. Цвета их – белый и золотой, их звери – орёл и лев, их берег – облачный неф, их небо – море огня, их участь – менять, менять… Гореть – так со всех сторон, шагнуть – из грязи на трон, галактики – под каблуки. И снова – с новой строки. Их жизнь – короче минут. Они никого не ждут.

Шорох кулис, и греческий хор вот-вот на подмостки брызнет.

Актёры, на сцену! Замри, режиссёр! Мы смотрим легенду о жизни!

Название: Желание
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016 и анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 534 слова
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм|Зигфрид Кирхайс
Категория: броманс
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Примечание: в Германии увидеть три падающих звезды подряд - несчастливая примета. А четыре - счастливая
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Желание"

"Ваше величество, вы неважно выглядите".

"Райнхард, вам надо обратиться к врачу".

"Райнхард, давай я вызову медика".

"Райнхард, я хотел поговорить с тобой".

"Райнхард..."

Зигфрид Кирхайс устал от самого себя. В голове десятки заготовок для разговора, но никак не удается выбрать подходящее время. Император занят, очень занят. Редкие свободные минуты он не собирается тратить на ерунду.

Кирхайс чувствует себя Кассандрой. В активности Райнхарда ему мерещится лихорадочная попытка успеть. Успеть что?.. Вернее, почему успеть?

Райнхард молод. За первую четверть жизни он добился больше, чем многие за всю жизнь, и все равно торопится так, будто его время, как вода, неумолимо просачивается через прохудившееся дно бочки.

Кирхайс всегда на полшага сзади. Он привык.

Ну и пусть, что его на пару месяцев вывели из строя покушением. Он вернулся и занял свое место. Не номер два — просто человек за правым плечом.

Двух месяцев на больничной койке достаточно, чтобы переосмыслить не только свою жизнь, но и чужую. Тогда Кирхайс впервые начал скучать по другу и по их общему детству. Как же не хватало теперь возможности вместе завалиться на диван, читая одну книгу на двоих.

"Ваше величество, вы стали быстрее уставать".

Уже в середине дня Зиг видит, как под глазами Райнхарда залегают глубокие тени и как замедляются его движения.

Усталость от не принятого решения накапливается, лишая Зигфрида возможности думать здраво. Есть только один способ вернуть себе спокойствие и крепкий ночной сон.

— Кирхайс? — Райнхард нахмурился и захлопнул папку с документами. — Кто этот человек?

— Это врач, ваше величество, — Зигфрид почтительно склонил голову перед другом. Огреть бы его подушкой по голове, но надо соблюдать этикет. — Вы не выйдете отсюда, пока он не возьмет все необходимые анализы.

Райнхард медленно поднялся и вышел на середину комнаты, пытаясь испепелить взглядом их обоих.

— Что ты себе позволяешь, Кирхайс! — в голосе стальными колокольчиками прозвучала ярость. Райнхард в гневе был прекрасен.

Быстро подойдя, Зигфрид наклонился и прошептал на ухо своему господину:

— Скажи спасибо, что я не позвал госпожу Аннерозе. Она не хуже меня помнит, что ты совсем не любишь лечиться. Если мои опасения напрасны, то тебе нечего бояться.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — так же тихо спросил Райнхард.

— Ты два года увиливаешь от медосмотра. Пожалуйста. Иначе мне придется просить о помощи госпожу Аннерозе.

— Это низко, Кирхайс. Тебе надо меньше общаться с Оберштайном. Это его стиль, но не твой.

Зигфрид едва сдержал улыбку — маленькая победа была одержана.

Отвернувшись к окну, чтобы не смущать Райнхарда, но и не дать ему возможности ускользнуть от медика, Кирхайс замер. Падающая звезда чиркнула по небу так быстро, что он не успел загадать желание. Потом еще и еще одна. Три падающих звезды прочертили ночное небо, вызвав у Зига тяжелое муторное предчувствие.

Гулко стукнула дверь, выпуская врача, а Кирхайс все еще смотрел в окно, надеясь на чудо.

— Смотри, звезда упала, — вдруг сказал Райнхард. — Ты успел загадать желание?

— Да, — ответил Кирхайс. — Конечно.

— Я тоже, — Райнхард улыбнулся и тряхнул головой. — Раз уж речь зашла о желаниях, проследи, чтобы я не забыл подстричься, а то оброс как непонятно кто.

— Да, ваше величество, — Кирхайс почтительно склонил голову.

Может, с прежним обликом к Райнхарду вернется былая детская легкость, и уйдет предчувствие беды, невидимым облаком нависшее над головой.

Название: Чужими глазами
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 520 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Ян Вэньли, Эмиль фон Зелле, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Примечание: по заявке "Райнхард во сне видит себя в теле того терраиста, который убил Яна. И не может позволить выстрелить"
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Чужими глазами"

Лихорадка туманила разум. Райнхарда клонило в сон, но заснуть при этом никак не получалось. Стоило закрыть глаза, как жар становился невыносимым. Промаявшись, по собственным ощущениям, где-то с час, Лоэнграмм все-таки проглотил таблетку и забылся тяжелым сном, не принесшим облегчения. Во сне он осознавал себя, но не мог шевельнуться по своей воле, точно его сознание запихнули в чужое тело.

К слову говоря, это тело вело себя очень странно. Оно, облаченное в имперскую форму, шло по коридорам корабля, судя по планировке и скудному оформлению, принадлежащего к флоту Изерлона. Стены местами покрывали красные пятна, в воздухе витал неуловимый металлический запах. «Он кого-то выслеживает», – подумал Райнхард. Мысли все еще повиновались ему, но в остальном он оставался безмолвным наблюдателем. Это кайзеру совсем не нравилось.

Сосредоточившись, он попытался вытеснить хозяина тела с руководящей позиции. Как сделать это правильно, Райнхард не знал, но полагал, что волевого импульса будет достаточно.

Владелец ослабил позиции лишь в тот момент, когда обнаружил цель: нескладную фигуру в форме все того же нерегулярного изерлонского флота. Поняв, кто перед ним, Лоэнграмм и сам чуть было не упустил шанс перехватить контроль. Это, несомненно, был Ян, и сон вдруг показался реальностью. Райнхард не столько осознал, сколько ощутил: он видит именно то, что происходит в данный момент. На долю секунды в голове мелькнула малодушная мысль – сейчас с этим невозможным человеком будет покончено. И больше ничего не будет: ни тяжелых переговоров, ни новых столкновений в бою, ни угрозы Новому Рейху...

Тело тем временем радостно заговорило, что убьет Яна Вэньли, и попыталось выстрелить. Райнхард изо всех сил рванулся к воображаемому пульту управления. Было невероятно сложно, сопротивление нарастало, и все же задумка удалась. Бластер выпал из руки, резко дернувшейся в сторону. Глаза Яна изумленно расширились, и это было последним, что разглядел Лоэнграмм. Он рухнул в темноту, теряя остатки сознания.

Первым же, что Райнхард увидел, придя в себя, были глаза Эмиля. Мальчик с облегчением выдохнул, и чуть сдвинулся в сторону. За его плечом маячила столь же обеспокоенная фройляйн Мариендорф.

– Я в порядке, – солгать было легко. Сложнее давались сами слова, – язык еле ворочался, точно ватный. – Сколько еще до прибытия изерлонской делегации?

– Возникли некоторые сложности, – Хильда отстранила Эмиля и села на стул у кровати. – На корабль напали...

– Ян Вэньли жив? – перебил ее Райнхард. Это казалось сейчас самым главным.

– Да, ваше величество, – она кивнула. – Погиб президент Эль-Фасиля и...

– Неважно, – Лоэнграмм прикрыл глаза. Голова кружилась, и температура, похоже, опять поднялась. – Фройляйн Мариендорф, передайте им, что я по-прежнему согласен на переговоры. Предложите усилить охрану Яна нашими людьми. Он должен прибыть на мой флагман целым и невредимым.

– Может быть, немного потянуть время? – Хильда отвела взгляд в сторону, но Райнхард понял причину ее неуверенности.

– Нет. Чем скорее я увижусь с Яном, тем лучше, – сказал он с той же уверенностью, с которой действовал во сне. – Лучше всего – завтра.

«У меня и так очень мало времени, – неожиданно пришло в голову. – Возможно, даже меньше, чем я думаю».

Лоэнграмм отпустил секретаря, решительно сдвинул одеяло и, подозвав ординарца, сел с его помощью, откинувшись на подушки. Усилие отозвалось звоном в ушах, но в целом состояние было терпимым. Свое тело подчинялось гораздо лучше чужого.

– Прикажете подавать завтрак? – робко спросил Эмиль. Райнхард не сдержал гримасы отвращения.

– Нет. Потом. Лучше позови врача. И объясни ему, что завтра я должен быть на ногах.

Название: Как болеет гриппом рейхсадмиралитет?
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 277 слов
Пейринг/Персонажи: кайзер и его адмиралы
Категория: джен
Жанр: стеб, АУ
Рейтинг: G-PG-13
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Как болеет гриппом рейхсадмиралитет?"

За Мюллером давно закреплена персональная койка. На ней он и отлёживается – естественно, предварительно погеройствовав и упав в обморок перед кайзером.

Собственно, это он всех и заразил, но без подтверждения рейхсрадио никто в это не верит. Зато верят Биттенфельду, который болеет у себя на мостике и в перерывах между громоподобным чиханием уверяет, что во всем виноват Оберштайн.

Тот, в свою очередь, уже давно болеет дома, тем самым доказывая, что обвинения в его адрес беспочвенны. Постельный режим не мешает ему работать, так как вирус на электронные глаза не действует, а верный Фернер постоянно на связи. Правда, тот постоянно заезжает вечером с документами и фруктами, поэтому Оберштайн опасается, что его зам сляжет до того, как он сам успеет встать на ноги.

Ройенталь и Миттермайер лечатся народными средствами, правда, разными. Вольфа, например, его жена способна уговорить и на те из них, которые не содержат спирта.

Айзенах сидит на орбите, так что непонятно, заразился он или нет. Скорее всего, нет, так как чихать жестами проблематично.

Фаренхайт, как и Мюллер, оставался на рабочем месте, пока не вынесли. Догеройствовал до осложнений.

Кесслер пьет убойные средства из спецаптечки и наводит своим видом еще больший ужас на подследственных.

Лютц выздоровел первым, благодаря своевременной помощи невесты. Теперь сидит в убитом виде возле комма и пытается расшифровать сообщение от сына Валена. Тот радостно сообщил, что папа уже остывает.

Семейные адмиралы в целом болеют по домам, включая Кирхайса. Он сильно переживает за Райнхарда, потому что тот остался один – а флот в данный момент представляет собой в основном биологическое оружие.

Лоэнграмм же в действительности ничем не заразился, потому что как раз проходил очередной курс лечения, и его усиленно пичкали иммуномодуляторами. Зато болеет его жена, что сильно усложняет процесс управления государством.

Название: Имперский десант
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 980 слов
Пейринг/Персонажи: кот Адмирал, Ян Вэньли, Иван Конев, Вальтер фон Шёнкопф
Категория: джен
Жанр: юмор, экшен
Рейтинг: G
Предупреждения: посторонние животные
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Имперский десант"

Генерал Вальтер фон Шёнкопф ещё разок помянул проклятые годы, старые раны и всё прочее, что положено поминать в меру самолюбивому мужчине после того, как нахальные юнцы намнут ему бока на тренировке. Нет, в результате он им показал, где розочки растут, но от этого рёбра ныли не меньше.

Вальтер запер дверь каюты. Вылез, кряхтя, из тяжёлых десантных ботинок и с блаженным вздохом всунул ноги в разношенные, уютнейшие тапочки. И блаженство на его лице медленно сменилось выражением жесточайшей обиды.

– Я убью этого вонючего кота!!! – разнёсся по крейсеру вопль оскорблённого генерала.

– Это не он! – отчаянно пищала Фредерика, уворачиваясь от разъярённого Шёнкопфа. – Он хороший и воспитанный!

– Я хоро-о-уший! – подвывал кот, вцепляясь в защитницу всеми лапами, хвостом и, кажется, даже толстым брюхом. – Я воспи… Мя-а-а-у!

По случаю маленькой заварушки в столовой «Гипериона» царило азартное оживление. Дасти Аттенборо уже принимал ставки на суммарную продолжительность девяти кошачьих жизней. Зрители свистели и улюлюкали, подбадривая участников.

– Дайте мне его! – рычал генерал, пытаясь выбить проштрафившееся животное из рук мисс Гринхилл так, чтобы не задеть даму. – Я ему покажу воспитание!

– У него алиби! – подоспел запыхавшийся Ян и наконец-то вклинился между своим адъютантом и Шёнкопфом. – Вальтер, я выпустил Адмирала пять минут назад, он был заперт в моей комнате с самого утра.

– А это, значит, я сам себе в тапок напрудил? – Шёнкопф потряс осквернённой обувью.

– Может, натекло откуда-нибудь, – неуверенно предположила Фредерика из-за спины котовладельца.

Пострадавший молча ткнул тапочек под нос Яну. Запах был красноречив.

– Имперская диверсия, – выдвинул свою версию Поплан. – На базе Рудмила подбросили. Специально обученные коты, гадящие в тапки исключительно генералам.

Дальше варианты посыпались как из мешка. Один причудливее другого. Вальтер плюнул и с досадой зашвырнул тапочек в утилизатор. Аттенборо подсчитывал в блокноте результаты тотализатора, отобрав у Конева карандаш.

Подсмеиваться над Шёнкопфом перестали очень быстро. И не благодаря грозной репутации розенриттера, а потому что десант всё-таки имел место быть. Полосатую тощую кошку и неопределённое (от двух до пяти) количество котят видели многие. Такой сюрприз пришёлся кстати, поскольку усатые диверсанты разряжали обстановку: ни для кого не было секретом, что ждёт Тринадцатый флот под Вермиллионом.

Мюраи приказал выловить вредоносную неучтённую живность, но это оказалось не так просто.

– Ян всегда знает, где находится дама его сердца, – выговаривал Шёнкопф коту Адмиралу, одновременно кокетничая с Фредерикой. – А ты привёл женщину с детьми и никому не показываешь. Прятать красоту – большой грех!

И он стрельнул в мисс Гринхилл одним из своих неотразимых взглядов. Будущая миссис Ян немедленно залилась краской, но за кота вступилась. Беспокойные пассажиры наверняка сами пробрались на корабль во время последней остановки, сказала она. И ещё объяснила Вальтеру, почему Адмирал не интересуется женщинами. Шёнкопф был потрясён. Нет, он был в шоке. На секунду даже показалось, что он сейчас погладит кота. Но непоправимого не случилось. Генерал только пообещал в компенсацию отдать несчастному животному свои новые тапки и ушёл, бормоча что-то про извергов и изуверов. «Лучше б я его тогда добил», – донеслось до Фредерики уже издалека.

За время пути шкодливое хвостатое семейство:

– приучило экипаж крейсера «Гиперион» прятать обувь;

– изодрало на лапшу бортжурнал в запертой рубке;

– вынудило организовать ночные вахты на камбузе, причём от желающих не было отбою, а продукты всё равно пропадали (даже ром для выпечки);

– довело Патричева до похудения, а Мюраи – до нервного тика.

На посулы «зайцы» не велись, ловушки игнорировали, а местонахождение их гнезда так и оставалось загадкой ровно до 24 апреля.

***

После удачной атаки Иван Конев вывел свою тройку на позицию и, пользуясь секундной передышкой, потянулся к тумблеру переключения экранов. Но вместо гладкой рукояти пальцы схватили что-то мягкое и пушистое.

– Ай!

Пушистое вцепилось в руку десятком игл раньше, чем майор понял, что произошло.

– И-и-и-и! – верещал фальшивый тумблер, терзая Ванину ладонь крохотными, но очень острыми коготками. Рыжий, как Поплан, котёнок смешно таращил глаза и дрался насмерть.

– Да прекрати ты! – рявкнул пилот, тщетно пытаясь стряхнуть с руки комок рыжего пуха. Но его действия привели только к тому, что откуда-то вылетели ещё две миниатюрные ракеты – бело-серая пятнистая и угольно-чёрная – и начали с воем носиться по пульту управления, снося к чертям все настройки. «Спартанца» повело.

– Эпплджек-второй, ты что делаешь? – ожил комм. – Конев, твою эскадрилью, ты что вытворяешь?!

– Это не я, это коты! – Ваня, оставив попытки избавиться от рыжего, свободной рукой схватил чёрного хулигана, который только что дал залп из малого калибра. – Они были здесь, на моём… Ай! Да что ж ты делаешь, скотина! Сейчас я…

– Эпплджек-второй, это бой, а не общество котолюбов!

Но Конев не ответил. Он зачарованно следил, как на пульт выбирается полосатая тигрица, чьих детёнышей только что обидел жалкий человечишка. Жилистая кошка, ветеран уличных баталий, издала низкое горловое рычание, выдвинула челюсть и прыгнула.

Оливер Поплан такого не видел никогда. Он даже не подозревал, что стандартный «спартанец» может выделывать такие номера, а уж он-то, казалось, знал всё об этих шустрых пташках. На экране визора эскадрилья Эпплджек сражалась под ураганным огнём превосходящих сил противника. Это был настоящий котёл, полный кипящей смолы, и в центре котла осатаневшей ложкой металась взбесившаяся машина Конева. Причину Оливер уже знал, а вот плакать по этому поводу или смеяться – ещё нет.

Радиоэфир взрывался невнятными возгласами, командиры подразделений с трудом удерживали некоторое подобие строя. Имперцы строй не удержали, для них бедлам был абсолютно непредсказуем. Залп с борта рейховского крейсера уничтожил больше своих, чем чужих, поэтому огонь прекратили.

Поплан направил истребитель в центр котла.

– Сбитые тобой корабли мы поделим на всех кошаков, – осклабился он. – Я выиграл в любом случае.

Приказ всем «спартанцам» возвращаться на базу прогремел в эфире ровно через минуту.

Ободранного Ваню Поплан нашёл в раздевалке. Тот сидел на низкой лавке, и на правой ноге у него красовался лётный сапог, а на левой – только носок. На коленях у Конева «клумбой» дрыхли мелкие пушистые паршивцы, все трое. Мамаша отсутствовала, зато Адмирал отирался поблизости, с любопытством вытягивая шею.

– Ну ты как, живой? – с деланным равнодушием поинтересовался Оливер. Он выиграл сегодня. Хрен с ним, со счётом, но он выиграл.

– Похоже на то, – Иван потёр глубокую царапину на носу, поморщился и рассовал котят по карманам. Встал.

– Ты куда?

– Надо зверей покормить. Как думаешь, они будут есть синтетического хека?

И он, не дожидаясь ответа, похромал по коридору, припадая на разутую ногу.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, натворень, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

03.02.2016 в 19:10

Пишет  Siegfried Kiercheis:

Ещё одна выкладка с ЗФБ

01.02.2016 в 23:43

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Мини, часть 1

Название: Пропажа
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, около 2250 слов
Пейринг/Персонажи: : Юлиан Минц, изерлонцы, Ян Вэньли, Райнхард фон Лоэнграмм
Категория: джен
Жанр: драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС, смерть персонажа
Краткое содержание: Не всё, что пропало, действительно пропало. 1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»…
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Пропажа"

1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»

Они обыскали всё. Не только машинное отделение, которое прикрывали собой до последнего патрона Блюмхарт и Патричев, но и вообще всю эту проклятую «Леду», ни дна ей, ни покрышки, перерыли сверху донизу. Проверили все пыльные углы, подсобные помещения и технические службы. Поплан даже в реакторный отсек лазил.

Ничего. Ни малейших следов адмирала Яна.

Даже земли здесь нет, чтоб сказать: «Как сквозь землю провалился».

Юлиан Минц по третьему кругу обходил машинное, выискивая хоть нитку, хоть пятно, которое можно было бы связать с пребыванием здесь приёмного отца, но находил только полумрак, пыль и запустенье. Прятавшегося там человека он почти проморгал – тот скрючился в такой щели, куда нормальный даже не протиснется. Весь фокус состоял в том, что этот человек нормальным не был. Сумасшедшим он был, полностью безумным, практически потерявшим человеческий облик.

– Стоять! – успел крикнуть Юлиан, вскидывая оружие.

Но безумец в чёрном имперском мундире летел на него, не тормозя и почему-то не стреляя, а только размахивая бластером. Он мчался молча, только гримасничал жутко, словно отнялся у него язык, а сказать что-то надо. В трёх шагах от юноши чёрная фигура нападавшего вдруг резко дёрнулась вбок, и Юлиан выстрелил. Почти не целясь, инстинктивно, но попал. Сумасшедший захрипел, сложился вдвое и сполз на титановые плиты перекрытия.

Первым делом Минц проверил чужой бластер. Батарея оказалась полной под завязку, её не использовали ни разу. Но, может, была ещё одна?

Юноша опустился на плиты рядом с убитым им человеком. Сегодня он научился убивать. Сразу – и навсегда. Это было отвратительно легко, и он почти ничего не почувствовал, лишая жизни хомо сапиенс. И то, что последний мертвец оказался именно Эндрю Форком, – а узнать его стало возможным только после того, как смерть разгладила искажённые безумием черты, – почти не имело значения.

Но просто сидеть, сложа руки, над бывшим беглым психом – недопустимая роскошь. В мистические явления военный сирота не верил ни капельки, поэтому адмирал Ян должен быть на корабле. И его нужно найти, живого или мёртвого.

Взволнованные и действительно раздосадованные имперцы утверждали, что не имеют отношения к этому дерзкому покушению и, напротив, намерены всемерно содействовать расследованию. Юлиан не знал, верить этому или нет, но отца надо найти до того, как крейсер Рейхсфлота войдёт в зону контакта.

– Юлиан, что у тебя? – звучный басок Шёнкопфа запрыгал шрапнелью, отскакивая от серых стен машинного отделения.

– Ещё один, – машинально крикнул Минц в ответ. И добавил совсем тихо: – Всего лишь.

Штаб поисковой группы в составе Юлиана, Шёнкопфа, Поплана и Машенго оккупировал каюту пропавшего адмирала Яна. Кровать была так ровно, без единой складочки, застелена серым покрывалом, что никто не решился сесть на неё. Вальтер пристроился на краешке стола, в то время как непоседливый лётчик расхаживал взад-вперёд, от стены до стены. Юлиан сидел на единственном стуле, ровно сложив руки на коленях, а Машенго закрепился прямо на полу, стараясь занимать как можно меньше места.

Три часа назад «Леду» взяли на абордаж.

– Так, – откашлялся Оливер. – Исходим из того, что с корабля ему деваться некуда.

Судя по выражению лица, Вальтер начинал серьёзно сомневаться в последней сентенции. Но никаких других зацепок всё равно не было. Если бы Фёдор или Райнер могли что-нибудь рассказать!.. Но в ближайшие дни они ничего не расскажут. И неизвестно, расскажут ли хоть когда-нибудь. Врач с «Улисса» только разводил руками.

– Давайте с самого начала, – предложил Машенго, убирая ногу с пути Поплана.

Юлиан тяжело вздохнул. В пятый раз – сначала. Но тем не менее покорно забубнил, перечисляя скудный перечень известных фактов. Запись переговоров «Леды» и фальшивого имперского корвета, положение тел расстрелянной делегации Ромски, выгоревшая рубка, Патричев на пороге машинного отделения, Блюмхарт…

– Подожди! – внезапно вскинулся Шёнкопф. – С этими уродами беседовал Ян?

– Нет, – покачал рыжей головой Оливер. – Он не участвовал.

– Тогда почему постель…

Юлиан подпрыгнул на сидении:

– Господин генерал, а ведь правда же! – глаза юноши широко распахнулись. – Если адмирал Ян спал, когда началось, то, поднятый по тревоге… Застилать постель – это последнее, что он стал бы делать! Он и так, без тревоги, не всегда…

– И что нам это даёт? – отрезвляюще заметил Машенго.

– Где он мог ночевать? И с кем? – Оливер считал этот вопрос первоочередным.

Но Шёнкопф пропустил его мимо ушей.

– Снотворное на тумбочке. И полупустой стакан с водой. Он был здесь.

Поплан в очередной раз распахнул створки встроенного шкафа, который явил товарищам всё те же пустые вешалки. Но Оливер не успокоился и продолжил планомерно обследовать мебель. Всю подряд. Скомканный офицерский мундир выпал из шкафчика над умывальником. Но обдумать находку не успели, поскольку сидевший под стеной чернокожий великан вдруг сполз на пол весь, протянул длинную руку и выдернул из-под кровати туго, но явно впопыхах свёрнутый узел какого-то тряпья. Все подались к нему.

– Увидел снизу, – пояснил он, садясь и нетерпеливо раздёргивая края простыни, служившей свёртку внешней оболочкой. – Сначала подумал, что сменная обувь, но присмотрелся – слишком большое.

– Т-т-твою!.. – только и смог сказать Шёнкопф, когда на колени Машенго посыпалась труха, куски поролона и боннелей, а Юлиан уже рвал серое покрывало с кровати.

Он был там. Можно было не сомневаться, что только могучие ручищи добряка Патричева могли выдрать с мясом из середины вспоротого матраса пружины и прочую начинку и заменить её бесчувственным телом адмирала Яна. Добротную начинку особого, высокого матраса, который шутники-розенриттеры откопали на изерлонском складе и приволокли специально для командующего. При других обстоятельствах полосатая пижама, усеянная клочьями набивки, смотрелась бы смешно.

Казалось, Ян спал, но неестественная бледность, липкая плёнка испарины на лбу и скулах и поверхностное, едва заметное дыхание говорили, что дело плохо. Шёнкопф выдернул Вэньли из этого «футляра» одним движением, как будто адмирал ничего не весил.

– Дверь! – рявкнул он, беря разгон.

Оливер спешно распахнул входную дверь и подался назад, пропуская розенриттера с ношей.

– Врача!..

***

12 июня 800 г. к.э. Флагман «Брунхильда»

Обмен официальными приветствиями окончился, к огромному облегчению Яна, довольно быстро. По сравнению с ослепительной бело-золотой фигурой кайзера он сам себе казался нелепым, неуклюжим клоуном. Ян старался прятать глаза от этого сияния. Но в плане самой процедуры переговоров, как оказалось, договаривающиеся стороны имели одинаковое мнение. Его Величество мановением руки удалил всех посторонних из зала. Абсолютно всех, включая охрану. Тёмно-рыжий Гюнтер Кисслинг повеление выполнил беспрекословно, только смерил напоследок сутулую фигуру изерлонца изучающим взором. Скорее всего, взвесил и нашёл эту самую фигуру лёгкой. То есть опасности для августейшей особы не представляющей. Ничего удивительного: за последнюю декаду Вэньли потерял фунтов десять своего далеко не избыточного веса.

– Присядем, адмирал, – мелодичный голос Райнхарда приказывал. Даже в такой ненавязчивой форме – всё равно приказывал. Сам он с места не тронулся, пропуская гостя.

– Охотно, – Ян независимо вздёрнул подбородок и прошёл к креслу. Сперва поглядывал на широкий и мягкий даже на вид диван под чьим-то портретом, но это уже было бы чересчур. Но сесть не успел.

– Адмирал, перед тем, как мы приступим к обсуждению серьёзных проблем, вы позволите личный вопрос?

Вэньли обернулся, невольно приподняв бровь.

Кайзер воспринял это как согласие.

– Скажите, адмирал Ян, как же всё-таки у вас получилось проспать покушение на себя самого?

Райнхард улыбался. Он действительно находил свой вопрос забавным.

Ян на миг потерял контроль над лицом, и его перекосило. Он не знал, каким образом просочилась вовне и как трансформировалась легенда о его спасении (друзья точно не распространялись), но этот вопрос ему задавали уже раз сто. И от кого бы другого, но от кайзера он такого не ожидал.

Да, врач объяснил, что та несчастная таблетка безобидного снотворного чуть не убила его. Непереносимость. Рассказал, что то был не сон, а глубокий обморок, почти кома, и что опоздай помощь хоть на час, он бы не проснулся никогда. Да, он не отдыхал тогда, он медленно переставал дышать, да, по сей день иногда накатывают приступы тошноты и слабости. Но он валялся в безопасности, как фарфоровая кукла в набитой ватой коробке, пока друзья подставлялись под пули, сбивая убийц со следа. Райнеру уже немного лучше, хотя и совсем чуть-чуть, а Фёдор до сих пор болтается между жизнью и смертью, и вся надежда только на здоровый, сильный организм.

Самым правильным было бы улыбнуться в ответ, но Ян просто не мог. Никакие дипломатические соображения не могли сейчас заставить его улыбнуться человеку, от воли которого зависела судьба всех близких Вэньли людей.

– Простите, – вдруг выдавил Райнхард. – Я… столько потерь… простите, примите соболезнования…

Улыбка поблекла и сползла с губ кайзера.

А Ян замер в изумлении.

Он понял. Райнхард понял. И смутился, как простой смертный.

И сразу же словно пелена с глаз упала. Ян увидел и лиловые тени под запавшими глазами своего собеседника, и нехорошую худобу. И движения – нарочито медленные, плавные. Он не позволяет себе быстро двигаться, хотя человеку с такими длинными нервными пальцами, наверное, очень трудно сдерживать естественные порывы. Да он же болен! И с места он тронуться боится, никакая это не учтивость. Взгляд размытый, голова, наверное, кружится. Не рассчитал сил.

И вчера изерлонцев принял не он, а разноглазый, безупречно корректный Ройенталь. Значит, вчера Райнхард не смог встать. А сегодня встал, хотя лучше бы отложил переговоры. Ну, подождали бы день-два. Ничего страшного, и так все сроки сместились. Какая бешеная гордыня… Неужели он считает, что его заподозрили бы из-за этого в неверности своему слову? Или какие ещё причины толкают этого совсем юного великого правителя на те поступки, которые он совершает, противореча порой самому себе? Какой огонь пылает под холодным, словно снежным плащом? Богам гореть в таком огне…

– На самом деле, – заговорил Ян, улыбнувшись естественно и непринуждённо, – на самом деле, Ваше Величество, проспать что-либо очень просто.

Он подошёл к кайзеру почти вплотную. Тот отшатнулся, потерял равновесие, он привык держать дистанцию, привык полагаться на окружающую его ледяную стену, но Ян только хмыкнул. Поддержал под локоть, пока Райнхард поймал устойчивое положение. Да и после не отпустил, не доверяя этой мнимой устойчивости.

– У меня в этом деле огромный опыт, Ваше Величество. Где я только не засыпал! Это совсем просто, я сейчас докажу на опыте.

Он потеснил оторопевшего кайзера к дивану, и тот подчинился. Ноги у величества слегка заплетались.

– Когда-то я заснул на офицерском собрании в полной парадной форме и, скажу я вам, в эполетах засыпать не рекомендуется. Они так врезаются в шею, что просто караул.

С этими словами Ян ловко открепил указанные детали мундира от плеч Райнхарда и стащил вместе с плащом.

– А… – неуверенно начал подопытный, но Вэньли уже шёл на кураже и перебить себя не позволил. Какая-то часть его сознания вопила о возможных последствиях, однако Ян чувствовал, что всё делает правильно.

– Стоя спать можно, у меня получалось. В набитом автобусе – шик. И держаться не нужно, со всех сторон опора. Но если опоры нет, лучше всё-таки лечь.

Он слегка подтолкнул Райнхарда, и тот плюхнулся на диван. Судя по лицу, он никак не мог поверить, что всё это происходит здесь, сейчас и непосредственно с ним. Вэньли наклонился, ухватил кайзера за щиколотки и развернул, заставляя принять горизонтальное положение. Не прерывая движения, снял с жертвы туфли, весело прокомментировав:

– Это на всякий случай. Ничем обувь на самом деле спать не мешает, но, может, аристократам мешает.

Взлетел парусом над распростёртым владыкой галактики белый плащ.

– Одеяло – уже роскошь, но почему бы и нет, йотун побери? Кайзер вы или не кайзер? А дальше нужно одновременно закрыть глаза и рот – и всё получится.

К Райнхарду, наконец, вернулся дар речи.

– Что вы вытворяете, герр адмирал? Это же возмутительно! – но царственного возмущения не получилось. Получилось, скорее, полусонное бормотание смертельно уставшего человека.

Вэньли понял, что угадал. И самостоятельно его величество достойно встать не сможет, а недостойно сползать – побрезгует. И ещё – Райнхарду действительно нужно было лечь, ему хорошо лежать, укрытому плащом.

Ян всё-таки сел в кресло, но не в то, в которое метил сначала, в другое, рядом с диваном.

– Возмутительно не спать, если надо отдохнуть, – возразил он. – Я подожду здесь. Лучше всего, конечно, положить сверху кота, или чтобы дождь шёл за окном, да тут такого нет. Но я могу вместо дождя вам что-нибудь нудное рассказать. Хотите?

– Но время…

– Время есть, Ваше Величество. Это в бою время не ждёт, оно измеряется в убитых. А сейчас перемирие, часы и минуты – всего лишь часы и минуты. Отдохните, я же вижу, вам нужно. А то договоримся до чего-нибудь, а вы потом скажете, что ничего не помните.

Последняя фраза была на грани фола, но кайзер шутку принял, раздвинул в улыбке бледные губы. Отяжелевшие его веки так и норовили опуститься.

– Я знал, что вы необычный человек, Ян. Но чтобы настолько… И вы не лжёте, вы такой и есть… От вас пахнет, как в библиотеке, если на улице жарко…

– Обычный-обычный, – заверил Вэньли, борясь с соблазном подобрать ноги на сидение. – Ведь обычным людям свойственно понимать, когда другим… надо передохнуть. Не нарушайте чистоту эксперимента, Ваше Величество.

Кайзер и не нарушал. Он сдался сну под рассказ своего врага о том, как оный враг чуть не проспал Тринадцатый флот.

Пик нервозности в кают-компании «Брунхильды» ознаменовало собой явление посланного в разведку (по специальности) адмирала Мюллера. Ведь как не переживать, если кайзер закрылся с Яном Вэньли в зале для приёмов, и третий час оттуда не доносится ни звука? Словно пропали.

Разведчик перешагнул порог и застыл, погружённый в какие-то собственные мысли.

– Докладывайте, – нарушил молчание самый нетерпеливый в помещении – гросс-адмирал фон Ройенталь.

Его лучший друг, Вольфганг Миттермайер по прозвищу Ураганный Волк, подался вперёд. От Изерлона присутствовали поспешно кооптированные Юлиан и Поплан. Аттенборо брать было нельзя по причине Биттенфельда (тот поклялся, что свернёт Дасти шею, если адмирал Фаренхайт умрёт в госпитале; Фаренхайт вроде бы шёл на поправку, но бережёного боги берегут), а Шёнкопфа – из-за Ройенталя (оба были совсем не против закончить один давний диспут о сравнительных достоинствах бластера и доспехов). Йотунова политика.

– Спят оба, – коротко доложил Мюллер. – Его Величество – на диване, его превосходительство – в кресле. Это что, гипноз какой-то?

Ни имперцам, ни изерлонцам не хотелось признавать вслух, что обоим их лидерам такой гипноз был бы весьма кстати.

– А вы уверены, что просто спят? – осмелился спросить Юлиан, по известным причинам подозрительный.

– Я проверил, – вздохнул Мюллер. – Точно. И, знаете, давайте не будем трогать…

– Будить начальство – себе дороже, – поддержал его Поплан. – Хоть весь день…

В дверь стукнуло, и между створок деликатно просунулась, алкая новостей, противная морда адмирала Грильпарцера.

– …и переговоры идут полным ходом, – чуть более громко и радостно, чем надо, возгласил Мюллер.

Ройенталь важно кивнул и одобрительно понюхал рюмочку коньяка.

Название: Тильда
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1040 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Аннерозе фон Грюнвальд, Себастьян фон Мюзель/ОЖП
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть канонических и неканонических персонажей
Краткое содержание: Себастьян фон Мюзель женился повторно.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тильда"

Есть вещи, которые происходят в Империи ежеминутно, если не чаще – например, пары вступают в брак. Есть вещи более редкие, и все же имеющие место – когда женщина-простолюдинка выходит замуж за небогатого рейхсриттера ради приставки «фон» перед фамилией. Титулованные особы не опускаются до таких мезальянсов, для них существует круг, за пределами которого пригодных для брака лиц нет. Магический круг, очерченный теми же тремя буквами, которыми некогда осыпал своих сторонников Рудольф Первый. Сколько бы денег ни было за душой у тех, кто лишен приставки. Состояние может заслонить отсутствие высокого титула, но только не букв.

И все же в границах круга остаются... к примеру, отягощенные детьми от первого брака вдовцы, склонные к алкоголизму. Не такая уж и плохая партия, особенно если присмотреться как следует и представить, что у потенциальной мачехи есть какой-никакой опыт, помогающий ладить с детьми. Семь лет жизни из двадцати пяти она проработала гувернанткой, со всеми вытекающими.

– Матильда-тильда, тильда-Матильда, – светловолосый мальчик лет семи катает на языке имя женщины, которую – вот еще, не заслужила! – никогда не назовет матерью. – Аннерозе, а что такое «тильда»?

– Тряпичная кукла, – твердо отвечает сестра. – На занятиях по домоводству нас учили, как их шить. Длинные такие, с ними спать можно.

Аннерозе всего двенадцать, но она очень умная, и другой мамы Райнхард представить себе не может. Вот только папа решил иначе, и непонятно, что с этим делать.

Матильда Беккер кажется куклой для папы – высокая, худая, темноволосая, с длинным лицом и таким подбородком, что порезаться можно. Почему папа не мог попросить Аннерозе сшить для него куклу, а нашел вот эту... Тильду?

Райнхард смотрит на сестру, но вопрос не задает, он уже большой мальчик и смутно чувствует, что в этих словах что-то не так. И вообще, с другой стороны, может, все не так плохо, как кажется. Вдруг Тильда будет ходить за покупками, готовить и убирать, хотя бы через раз, тогда сестре станет полегче.

– Как думаешь, папа и правда на ней женится? – почему-то получается сказать это только шепотом. Почти сразу же Райнхард вспоминает, что в сказках мачехи обычно злые. Но сказки – это же не настоящая жизнь. Там и принцы бывают благородными и красивыми, а одного взгляда на фотографии принца Людвига в газете достаточно, чтобы увидеть разницу.

Аннерозе вздыхает, похоже, она не знает, как ответить на этот вопрос. Если бы отец хоть объявил им все спьяну... но нет, последнее время он реже прикладывается к бутылке, и в этом может быть заслуга Матильды. Она появилась в их доме как-то неожиданно: пришла «по-соседски помочь», да так и зачастила, и всякий раз жужжала отцу на ухо, что одному с двумя детьми мужчине никак нельзя. Пару раз точно давала деньги, небольшие, но как раз тогда, когда отказаться было невозможно.

С тем, что Тильда прочно обосновалась в доме, вполне можно смириться. Она, конечно, не мама, но человек вроде неплохой. В основном она говорит с Аннерозе, учит ее, как правильно ведут себя девушки-дворянки. Это скучно, Райнхард редко слушает их беседы о том, как следует одеваться, как причесываться, как ходить и все такое. Он сам мачеху интересует куда слабее, ведь учится хорошо, а то, что мальчик дерется, по мнению Тильды нормально, дворянин должен уметь защищать свою честь. А еще мачеха не имеет ничего против друга, которого Райнхард находит после переезда.

Да, все бы ничего, но в один прекрасный день Тильда начинает толстеть, и это значит, что в семье должен появиться новый ребенок. Райнхард не знает, как к этому относиться. Но когда из больницы Тильда возвращается без обещанного братика, сильно расстраивается, жалеет мачеху с папой и злится на врачей. А потом случайно слышит, как все было на самом деле.

На следующий день он никак не может сосредоточиться, к счастью, учителя его не вызывают. Зато Кирхайс после уроков пристает с расспросами, он-то понимает, что случилось что-то ещё хуже.

Устроившись на дереве, где их никто не слышит, Райнхард шепотом раскрывает другу тайну. Они оба знают о том, что по закону некоторые дети считаются неполноценными и не должны рождаться, на уроках об этом говорили. Но иногда это выясняется только после рождения...

– И надо заплатить, чтобы ребенка убили и записали мертворожденным, – совсем неслышно произносит Райнхард. Глаза жжет от невыплаканных слез. – Если бы у нас было больше денег, хватило бы на операцию, и братик был бы живой и здоровый.

Кирхайс молча обнимает его за плечи и тихо ненавидит титулованных аристократов, которым, конечно же, не писаны эти жестокие законы. Он боится за друга, боится, что тот может сказать лишнего на людях, но Райнхард делится своими мыслями только с ним.

А потом боги посылают семье Мюзелей еще одну беду. И пусть грустная, еще не оправившаяся толком от потери ребенка Тильда пытается успокоить пасынка, убедить его, что для юной девушки подобное покровительство не так уж и плохо, что такова уж доля женщин, что в этом нет ничего зазорного, – Райнхард чувствует, что она врет. Так быть не должно. Это снова – несправедливость, и, хотя на сей раз их семье не просто заткнули рот, а дали денег, лучше не становится. Даже собственная мечта – поступить в военную академию – теперь кажется отравленной, ведь поступление оплачено этими деньгами.

Он должен сделать что-то, чтобы очистить свои мечты. Чтобы отмыть галактику от гольденбаумовской грязи, чтобы река слез, проливаемых простыми жителями Рейха, наконец пересохла.

Райнхард иногда возвращается домой. Когда наконец умирает отец, который после увоза дочери окончательно ушел в запой, несмотря на все старания жены это прекратить, – намного чаще. Тильда хотя бы не вызывает омерзения, с ней можно говорить, и эти беседы помогают лучше выстроить в голове планы на будущее. Мачеха совсем не разбирается в войне и политике, зато она знает, что нужно людям и отчего они не могут это иметь.

Когда у них с Кирхайсом появляется свое жилье, Райнхард просто забирает ее к себе. Тильда не возражает. Она порой присоединяется к их вечерним посиделкам, и это очень похоже на метод «проверки дилетантом», описанный в учебнике. Ее слова по-прежнему заставляют задуматься о многом, даже когда Райнхард уже совсем взрослый, носит гросс-адмиральский плащ и командует людьми, часть из которых значительно старше его мачехи, а остальные – почти ее ровесники.

Одного из последних он однажды приглашает к себе домой. Обсудить кое-что в конфиденциальной обстановке... и посмотреть на реакцию Тильды. Это похоже на шалость, и Райнхард невольно улыбается, когда представляет их друг другу – немного похожих внешне, словно дальние родственники.

И, увы, равно пострадавших от режима Гольденбаумов.

– Оберштайн, это Матильда фон Мюзель, – произносит он, чуть посерьезнев от давнего воспоминания. И с губ впервые за долгие годы срывается: – Моя приемная мать.

Название: Тайна
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016, анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1500 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь|Зигфрид Кирхайс
Категория: юст
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Краткое содержание: Ансбах попал, и так получилось, что в минуту слабости Кирхайса, рядом оказался Ройенталь.
Примечание: Аска со шведского означает ясень, который, в свою очередь, используется для полена в Йоль. Такое вино действительно есть.
Размещение: запрещено без разрешения автора»
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тайна"

«Только тайной мы живы, только тайной» (Ф.Г. Лорка)

Оскар хранил тайну, как дети хранят сокровище в коробке: иногда доставал, пересматривал, вспоминая, какая она на ощупь, а потом убирал обратно.

Тайна была бархатистой, цвета ночного корабля, и такой же черной. Шершавая поверхность пахла кровью, а если бы вдруг Оскару захотелось попробовать ее на вкус, то она была бы солоноватой и горькой. В нее можно было погрузить руку по локоть и не достать до дна. У нее не было дна, как не бывает его у настоящего животного отчаяния.

Тайна была теплой, она доверчиво прижималась, размазывая по щекам запретные слезы. Оскару постыдно хотелось бы испробовать ее еще, но он боялся прикасаться к ней лишний раз.

Тайна была не его. Он просто взял ее на хранение.

Иногда хотелось отдать ее обратно, иногда забыть. Но чаще всего Оскару казалось, что в ночь после смерти Райнхарда Кирхайс попросил присмотреть за своей душой и за всем человеческим, что в нем было.

Выстрел, вспышка, обрушившийся декор стены — и безобразная кровавая лужа, растекающаяся рядом с телом. Второго потом спасли, но кому было дело до него, когда первый... главный... остался лежать.

Слишком хорошо Оскару помнилась та пустая ночь, когда он бродил по коридорам, надеясь никого не встретить, а потом зашел попрощаться, в который раз надеясь, что Райнхард просто спит.

В каюте было темно, и Оскар не стал включать свет, решив, что ему хватит подсветки гроба. Правильно сделал, что не стал.

Угольная чернота пожирала еще одного человека: мальчика, который не успел. Кирхайс сидел, нелепо обхватив колени руками, и смотрел вглубь себя.

Сначала Оскар хотел уйти, чтобы оставить его наедине с одиночеством, а потом решил, что для одиночества у мальчика теперь будет целая жизнь.

Мальчик плакал совсем тихо, как плачут дети, не имеющие на это права. Оскар сел рядом и притянул его к себе, чтобы поделиться толикой тепла. Обычного. Человеческого. Чтобы попытаться разделить горе.

Он взял отчаяние в руки и бережно рассмотрел, не высмеивая, не поучая, не давая фальшивых уверений, что все будет хорошо, не соглашаясь с тем, что больше никогда не будет.

Он просто был рядом, отделяя мальчика от темных стен и от подсвеченного гроба. Утром оказалось, что мальчик не просто поделился с ним болью, он отдал ее, вместе с человечностью и умением сопереживать. Он отдал ее вместе с ушедшим детством.

Первые пару дней Оскар позорно радовался этому. С одной стороны, мелочное удовольствие, ведь у самого детства не было никогда, с другой — ощущение причастности и доверия, с третьей — азарт боя и пьянящая магия крови, которая поработила их всех. Лучший способ для мужчины выразить боль и ярость — утопить все в крови.

Потом дурман спал.

К празднованию нового года на Оскара накатила тоскливая маета. Тайна, столь бережно хранимая, жгла руки, но показать молодому премьеру, что помнишь о той ночи, было бы неверно. С каждым днем Оскару казалось, что Кирхайс все глубже погружается в одиночество, но любому одиночеству есть предел. Оскар понял это ровно тогда, когда встретил Миттермайера. Раньше казалось, что быть одному легко. Теперь — практически невозможно.

Им всем не хватало Солнечного короля, а Кирхайсу особенно.

Бороться с собой было страшно, но Оскар рискнул. Вместо традиционного полена — бутылка вина.

"Аска", — Кирхайс понимающе хмыкнул.

Оскар слишком хорошо помнил, как Зигфрид крутил в руках бутылку, такую темную, что она казалась выточенной из мрака. В ней была спрятана вся память мира, а вместе с ней и вся боль.

Если бы Оскар мог тогда забрать ее и, отставив в сторону, обнять Кирхайса! Просто дать немного своей человеческой теплоты, чтобы разделить его одиночество.

Но вино не принято греть в ладонях, поэтому, когда Кирхайс вдруг почти бросил бутылку на стол, чтобы принести штопор и бокалы, Оскар остался стоять каменным истуканом. Ладони чесались. Тело под формой бил озноб.

Только, когда ночь катилась к середине, а вино давно сменилось виски, Оскар разрешил себе снять китель.

Они произнесли не больше десятка фраз за вечер, отгораживаясь друг от друга молчанием. Иногда, когда, закрыв глаза, Оскар представлял, что Кирхайс подходит ближе, казалось, что они молчали вместе.

Шальные бредовые фантазии начали сменять одна другую, и Оскар встал, чтобы попрощаться.

Кирхайс посмотрел на него мутным взглядом, а потом подошел и порывисто обнял.

Вторая тайна камушком скатилась в ладони Оскара.

Она пахла вином, гвоздикой и яблоками. Она была коричневой, как тот кусочек дерева, который надобно сохранить до следующего года, а еще она листьями падуба резала ладони.

***

Глядя на солнце, золотом раскрасившее осенние листья, Оскар улыбнулся. В его голове давно смешались сезоны и часовые пояса,а лучшая погода создавалась климатической установкой на собственном флагмане. Всегда сухо, тепло и светло. Иногда Оскар раздумывал над модным среди адмиралов увлечением горными лыжами, но по-ребячески боялся встать на них в первый раз. Мальчишки же засмеют, а Оскар весьма отвык от того, чтобы над ним смеялись. Может теперь, когда генштаб надежно расположился на Феззане, все изменится.

Только спустя два года Оскар рискнул повторить тот совместный вечер.

Постучав в тяжелую на имперский манер резную дверь, Оскар не дождался ответа. Бронзовый лев скалил зубы и отказывался отдавать кольцо. Дверная ручка оказалась более сговорчивой, без скрипа пустив в святая святых — императорскую резиденцию.

Свет зажегся разом по всему холлу, бесстыдно выхватив из темноты скульптуры в нишах и самого хозяина дома, замершего на лестнице. Конечно, ему доложили о госте.

Оскар нервно сглотнул, почувствовав, как давит его к земле сухой воздух власти, который вился вокруг Кирхайса и, ластясь, заглядывал ему в глаза: казнить или миловать?

Миловать.

Кирхайс легко сбежал по ступеням вниз, чтобы стоять вровень со своим адмиралом.

— Мне кажется, теперь можно выпить за объединение галактики, — фраза была неуместной и пошлой.

Затасканное "завоюй Галактику для меня, Кирхайс", было привычной молитвой всех офицеров Рейха. Но они, в отличие от Зигфрида, уже точно знали, что идут на бой не для того, чтобы призрак мог воплотить свою мечту. Они давно шли за рыжим командиром через космос и через огонь.

Внимательный взгляд, а потом кивок вместо ответа.

Кирхайс вел его за собой, как проводник. Ступени казались Оскару бесконечными, только уходящими не в небо, а в толщу гор.

Комната выглядела бы пустой, если бы не вид из окна. Ветки дуба обрамляли пейзаж, впуская в комнату осень вместе с пряным запахом листвы и тревогой осыпающихся листьев.

— Когда вы планируете жениться, Кирхайс? — пробка сидела плотно, не желая поддаваться. Воюя с бутылкой, Оскар чувствовал себя нелепо.

— Никогда, — ответ сухой, четкий, бесстрастный, сказанный тем самым тоном, после которого у любого из подчиненных отпадало желание задавать вопросы.

Только не сегодня и только не у Оскара. Он пришел сегодня за другим. Он пришел вытащить на свет того мальчика, который плакал у него на плече два года назад. Цель достигнута, Кирхайс может становиться обратно человеком.

— Империи нужен наследник. Иначе после вашей смерти ее растащат на части, — говоря это, Оскар порадовался, что госпожа Аннерозе уединилась в горном шале. Она не подошла бы на роль императрицы, поскольку так и не родила бастарда Фридриху, а, значит, была бесплодна.

— Мне все равно, Ройенталь. Я не давал обещания сохранить объединенную империю. Только завоевать, — лицо Зигфрида исказила безумная улыбка. Сейчас, даже когда его спину не украшал императорский плащ, а шитье в сумраке комнаты было не разглядеть толком, он ни в коем случае не походил на тень за плечом своего друга, только и умевшую, что улыбаться и говорить: "Да, господин Райнхард".

Своенравная бутылка выскользнула из рук и, ударившись об пол, разлетелась осколками. Удушливый запах вина быстро выгнал из комнаты осень.

Сев на корточки, Оскар начал бездумно собирать стекло. Его не остановил даже резкий сухой окрик.

— Если ваш наследник не будет достойным, то его свергнут, — ничего страшного, — помедлив, сказал Оскар. — Почему вы не хотите семью, Кирхайс?

Стекло больно врезалось в палец. Пришлось его аккуратно вынуть и попытаться зажать ранку. Если бы рядом был Миттермайер, Оскар бы не задумываясь сунул палец себе в рот, чтобы облизать. Года три назад, он бы спокойно сделал так и при Кирхайсе. Сейчас кровь капала между пальцев, не желая останавливаться.

Слуга появился неслышно. Он принес аптечку и убрал осколки. Все это время Кирхайс стоял у окна, заложив руки за спину.

"Отличная мишень для снайпера", — некстати подумал Оскар. Трястись за свою шкуру Кирхайс не научился.

Самостоятельно прикрутить пластырь получалось плохо, но меньше всего Оскар ожидал, что император придет к нему на помощь.

Пластырь ложился, туго перетягивая палец.

— Мы были почти детьми и, кажется, пили вино во второй или третий раз. Игристые вина коварны, — Кирхайс запнулся. Его голос немного дрожал от воспоминаний. — Я задремал на диване, а когда проснулся, решил, что это госпожа Аннерозе. Он был тоже сонный и ласковый. Доверчиво прижался щекой к плечу. Когда я понял, что это Райнхард, то мне не хотелось останавливаться. Ему тоже. Я был неопытен и причинил боль. Сначала он испугался, а потом тут же разозлился на свою слабость. Он красив, Локи, как же он красив...

Кирхайс говорил сам с собой. Он погружался в воспоминание, как в трясину, чтобы исчезнуть в нем с головой. В его памяти Райнхард был жив. Он был рядом, ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Оскар мог поспорить, Кирхайс сейчас чувствовал тяжесть его головы на плече, запах шампуня и то, как волосы щекочут шею

Третья тайна клочком тумана опустилась в руки Оскара. Если постараться, то четвертой, сможет стать он сам.

Название: Спасти династию
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1565 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: юмор, АУ
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: иногда судьбы правящих домов зависят от таких мелочей...
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Спасти династию"

Октябрь 800 г. к.э. Феззан

Фройляйн Мариендорф возникла в кабинете гросс-адмирала фон Ройенталя без предупреждения. Бледная и решительная, невеста кайзера вошла через боковую дверь. О двери временный обитатель кабинета знал только, что она предназначена для эвакуации в случае пожара или наводнения. Но открыть её не получилось ни у кого, включая окончательно помешавшегося на безопасности шефа Бергенгрюна. И дверь просто оставили в покое, сочтя заваренной наглухо. Бородатый вице-адмирал, правда, попробовал устроить скандал, что начальству будет некуда спасаться в случае внештатных ситуаций, но Ройенталь попросил его не позорить десант. Окна, что ли, нет? Второй этаж, не о чем говорить. На том вопрос с замурованной дверью и затих.

Фройляйн смогла открыть неоткрываемое, значит, ей было надо больше всех.

Оскар поспешно убрал со стола ноги и стакан.

– Э-э-э?.. – вопросительно протянул он, не зная, с чего начать разговор. Они уже здоровались сегодня утром на совещании.

Он предложил даме сесть, но она, кажется, не заметила, так что пришлось стоять и самому.

– Я знаю, что нарушаю все возможные правила приличия, – заговорила фройляйн, с отчаяньем приговорённого к казни вздёргивая подбородок, – но у меня нет другого выхода.

– Чем могу?.. – Ройенталь терялся в догадках, но старался сохранять лицо.

– У меня свадьба через месяц, – мрачно сказала Хильдегарде.

Вот это новость так новость. Оскар с трудом удержался от ехидного комментария. О женитьбе Райнхарда давно знали даже в самых глухих медвежьих углах Рейха. И о личности невесты, разумеется, тоже. Да и самое присутствие на Феззане генерал-губернатора Новых Земель тоже было обусловлено именно этим знаменательным событием. Ройенталь предпочёл бы приехать попозже, но кайзер настоял, а с кайзером не поспоришь. Да и не сильно-то хотелось спорить: по уши в делах губернаторских, Оскар очень скучал по Вольфу, а здесь они почти не расставались. Мало того, Миттермайер в первый же день прилёта явился к нему на съёмную квартиру и вместе с чемоданами забрал к себе домой. Не дело, сказал, при живых друзьях околачивать казённые углы. Так что нынешнее своё положение Ройенталь расценивал, как отдых, вполне заслуженный после нервотрёпки на Урваши.

Оскар молча развёл руками, давая понять, что вот как раз с фактом Хильдиного бракосочетания он ничего поделать не может, хотя в целом сочувствует.

– Вы просто обязаны мне помочь! – воскликнула фройляйн, заламывая руки совершенно несвойственным ей жестом.

Ужасная мысль заставила Ройенталя покрыться холодным потом. Когда-то к нему явилась девица в предбрачном состоянии и попросила обучить всяким разным постельным премудростям, чтобы не разочаровать жениха. Обучение прошло благополучно и не без приятности, но… но это же КАЙЗЕР!!! Внезапно Оскар понял, что входная дверь не заперта, и сюда в любой момент может войти кто угодно, а как сюда попала Хильда, никто не видел и…

– Мне сегодня привезли платье, – будущая кайзерин перешла к делу, оставив патетический тон.

Ройенталь выдохнул. Он по-прежнему не представлял, чего от него хочет фройляйн, но в деловом ключе её было гораздо легче воспринимать. В конце концов, именно за деловые качества он её и уважал.

– Ну, и что в этом зловещего? – попробовал он прощупать почву. – Это же хорошо, что такой важный элемент церемонии прибыл не в последний момент.

Губы Хильдегарде задрожали, но она справилась.

– Я его примерила.

– Так ещё целый месяц, чтобы ушить или расставить…

– Оно шито по фигуре, – сказала она обречённо. – Только не по моей. Я в нём похожа на тумбочку, если эту тумбочку уронить в центр огромного кремового торта. Брыжи под подбородок, я как из мешка выглядываю. Не знаю даже, смогу ли открыть рот, чтобы сказать «да».

– И при чём здесь я? – брови Оскара взлетели выше края чёлки. – Скажите модистке, что вам не нравится, пусть переделывают…

– Я не знаю – как!.. – Хильда стиснула кулачки. – Они все твердят, что я в этой кремовой дряни чудо как хороша, что это последний писк моды, но я-то вижу, что враньё. И ни на грош в этом не разбираюсь. Герр Ройенталь, вы всегда одевали своих любовниц, как картинки, подчеркивая достоинства каждой, и так стильно, что глаз не оторвать. Помогите мне.

Поставленный в крайне щекотливое положение Ройенталь сделал ещё одну попытку отпереться.

– Но… фройляйн, неужели у вас нет никого, с кем можно посоветоваться? Я думаю, та же фрау Миттермайер охотно…

Хильда исподлобья зыркнула на него блестящими серыми глазами. Пожалуй, так бы она посмотрела, посоветуй Ройенталь кайзеру наступать дюзами вперёд.

– И я буду в розовых рюшиках поверх голубых оборок? – презрительно спросила она. – Или к Меклингеру обратиться, чтобы вообще никто не понял, что это было?

В принципе, Оскар был с ней согласен в оценке вкуса избранницы лучшего друга, но что делать сейчас?

– Герр Ройенталь, – хороший тактик, бывший начальник рейхсштаба, Хильда даже не думала давать ему передышку, тесня по всей линии фронта и заставляя беспорядочно отступать. – Вы спасли Райнхарда на Урваши, почему вы не хотите помочь мне?

Удар был коварным, в стиле Яна Вэньли. У гросс-адмирала моментально заныло вроде бы хорошо зажившее плечо.

– Там всё было иначе, – вяло запротестовал Оскар, уже понимая, что капитуляция неизбежна. – И я не портной, я бедный гросс-адмирал Рейхсфлота!

– Я не пойду замуж в этом, – на длинных ресницах фройляйн Мариендорф закачались слезинки. – Я сбегу из-под венца и нанесу ущерб царствующей династии. Я утоплюсь в пруду от позора, кайзер впадёт в депрессию, а виноваты будете вы.

Ройенталь издал придушенный звук, что было равнозначно выброшенному белому флагу. Гросс-адмирал действительно мог сделать то, чего добивалась настырная фройляйн. Он умел это делать, только считал, что хорошо скрывает своё необычное умение.

Он вынес на середину кабинета пуф, стоявший у стены. Хильда, вобрав слёзы каким-то особым, имеющимся у умных женщин физиологическим устройством, заперла дверь на задвижку, весьма обязав Оскара – сам бы он постеснялся.

Он поднял фройляйн подмышки и поставил на возвышение. Обошёл несколько раз по кругу, задумчиво теребя подбородок. Хильда, проникнувшись ответственностью момента, стояла неподвижно, по стойке смирно.

С этой точки зрения Ройенталь фройляйн Мариендорф не рассматривал. Нет, не снизу вверх, хотя и это тоже, а не рассматривал в качестве привлекательной девушки, которая в принципе тоже может носить платья. Хель, да она им командовала. Пусть недолго, но командовала. И скоро опять начнёт, когда станет кайзерин.

Невысокая, тоненькая, узкобёдрая… Как обстоят дела с плечами и бюстом вообще неясно из-за ватных подплечников и кружевного жабо.

– Фройляйн, не могли бы вы снять жакет?

Хильда серьёзно, как на плацу, кивнула и чёткими движениями стянула песочного цвета пиджак. Интересно, в постели она тоже так, по-военному? Или они ещё там не были, и Хильда всё-таки попросит пару уроков? Хотя бы для того, чтоб ввести в курс дела Его Величество…

С бюстом – полный провал, зато плечи под тонкой рубашкой без рукавов оказались неожиданно хороши: нежного и женственного рисунка, трогательно беззащитные. Длинная гибкая шея, созданная для поцелуев, а никак не для жесткого воротника мундира или, упаси Один, брыжей. Оскар залюбовался русыми завитками на открывшемся затылке Хильды. Спохватился, что мысли уползают куда-то в сторону от поставленной задачи, а для полководца подобное – позор.

– Учтите, – несколько напряжённым голосом сказала фройляйн со своего постамента, – через месяц я могу быть чуточку шире в талии. Это пока государственная тайна, если что.

Ройенталь молча кивнул, но слегка покраснел. Мнда, учить уже ничему не надо. Сами как-то разобрались, хотя кто бы мог подумать. Ну и хвала богам за это.

Он снял Хильду с пуфика, сел за стол и несколькими движениями набросал на листе бумаги эскиз платья. Дописал несколько строк, сложил бумагу уголком.

– Вот, фройляйн. Поедете на Седьмую Улицу, дом двадцать. Это ателье. Отдадите инструкцию хозяину, остальное они сделают сами.

– Боги, – глаза Хильды снова подозрительно блеснули, – как же с вами просто, герр Ройенталь. И надёжно. Спасибо вам огромное.

Она спрятала листок и влезла в поданный Ройенталем пиджак. Теперь Оскар понимал, как её уродует этот суконный панцирь.

Ни одна женщина не говорила ему, что с ним просто и надёжно. От этого он чувствовал себя неуютно.

– Право же, не за что, фройляйн. В конце концов, – он неожиданно даже для себя улыбнулся, – это мой долг перед династией. Хозяину ателье велите, чтобы счёт, как обычно, прислал мне. В качестве свадебного подарка.

Хильда молча влезла обратно на пуфик.

– Не надо, – очень серьёзно сказала она, глядя прямо в глаза слегка оторопевшему Ройенталю. – Это легко узнать. А если Райнхард узнает, Новые Земли покажутся вам близким светом. Ни за что в жизни не хочу вас подставить.

Так же деловито она слезла с пуфика, отнесла его к стеночке и удалилась тем же путём, что и пришла, сказав напоследок, что совещание завтра в десять.

Ройенталь ещё какое-то время моргал посреди комнаты, потом долго вспоминал, куда дел стакан, потом долго вспоминал, зачем его искал. А когда все неизвестные, наконец, сошлись, и этот несчастный коньяк всё-таки был выпит, в запертую дверь начал ломиться возмущённый Вольф, и додумать, чего же он, Оскар фон Ройенталь, Ромео-После-Шести, не знает о женщинах, так и не удалось.

Ноябрь 800 г. к.э. Феззан

Невеста кайзера Райнхарда на собственной свадьбе была сама юность и прелесть. Лёгкое шёлковое платье с открытыми плечами, шитое по лифу мелким жемчугом и тончайшей серебряной канителью, можно было назвать смелым для консервативного Рейха. Но Хильдегарде в нём была так хороша, что даже замшелые ханжи старой формации оставили комментарии на сей счёт при себе. О женихе и говорить нечего: он пожирал наречённую влюблёнными глазами, отчего имел непривычно глупый вид. Но для жениха это нормально. Слова о браке по расчёту застревали в глотках злобных сплетников при одном взгляде на эту пару.

Ройенталь наслаждался своей тайной причастностью к триумфу Хильды, и даже не мог разобраться, что именно доставляет ему большее удовольствие: хорошо сделанная работа или факт наличия тайны. Вольф посматривал на довольного приятеля подозрительно. Кажется, он один заметил, как во время ритуального целования руки кайзерин тонкие девичьи пальцы быстро пожали запястье Оскара. Но Вольф поймёт всё правильно, а мнение остальных Ройенталя волновало не больше стреляных гильз.

В конце концов, спасти династию – это вам не топором размахивать.

Но самым лучшим для себя в данной ситуации Оскар считал то, что Хайнессен находится очень далеко от столицы...

Название: В гостях у сказки
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1105 слов
Пейринг/Персонажи: Вольфганг Миттермайер, Оливер Поплан, Райнхард и Аннерозе фон Мюзель, розенриттеры, Оскар фон Ройенталь, Ян Вэньли, Алекс Кассельн, Антон Фернер и герои разных известных сказок
Категория: джен
Жанр: кроссовер, драма, стёб, крэк, АУ
Рейтинг: G –PG-13
Предупреждения: ООС, стёб
Краткое содержание: название говорит само за себя.
Примечание: использованы народные и авторские

***

(М. Успенский, А. де Сент-Экзепюри, С. Аксаков) сказки
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "В гостях у сказки"

***

Серый Волк выкусал колючку из подушечки левой задней лапы, встряхнулся и воззрился на тёмную глыбу замка. Он знал, что сейчас будет. Разумеется, этот идиот снова облажается, и его со свистом вышвырнут вон за ворота. С ещё более головоломным поручением в зубах. И Волку снова мчать через горы и леса с ураганной скоростью, чтобы царственнородный дурень успел совершить очередной, прости господи, подвиг.

Серый чутко наставил уши. О, орут уже возле самых ворот, на выходе. Быстро на этот раз. Сейчас, сейчас…

Конечно, обязанность сослужить целых три службы за один-единственный раз вызволить из ловушки – не очень честно, но это лучше, чем пожизненная присяга. И следующий выход – за конём, что ли? – последний из обязательных.

Но разве ж этого балбеса на четвёртый раз бросишь?.. Пропадёт ведь.

Истошный призывный вопль заставил Волка подскочить на месте. Он жизнерадостно вывалил язык и помчался сполнять долг.

***

– Ты будешь меня поливать? – спросила Роза.

Оливер Поплан впервые не знал, что ответить женщине.

– Поговори со мной, – сказала Роза просительно.

– Я… не знаю, о чём говорить с цветком, – выдавил он наконец. – О чём с тобой говорил тот, предыдущий лётчик?

Роза качнулась на лёгком ветру. Поплыл удивительный, дурманящий аромат.

– Он рассказывал о своих путешествиях и о своих друзьях. Он, как и ты, думал, что никогда не состарится и не умрёт. Ты будешь меня поливать?

Оливер зачарованно кивнул.

***

Сестрица сидела на крутом речном бережку, медленно плела толстую золотистую косу и причитала:

– Братец мой меньшенький, братец любименький, ну зачем ты меня не слушался, зачем пил водицу из козьего копытца? Ну что ты от этого выиграл, а? Жили бы тихо, как раньше, а тебе целый мир подавай… А теперь вот ножи точат булатные, хотят тебя зарезати, а меня в этой самой речке-вонючке и утопят.

Она горько вздохнула. Беленький, словно сошедший с пасхальной открытки козлик недобро оглядел водную гладь, отражавшую, как в зеркале, ближний хутор, и поточил о сосну маленькие, но очень острые рожки.

***

Странный это был лес. Странный и страшный. Да, даже прославленные розенриттеры умеют бояться. Особенно – когда невозможно засечь ни одного ориентира, потому что деревья движутся с места на место. Особенно – если Каспера затянуло целиком в схлопнувшееся дупло, только ботинки мелькнули. Особенно – если бродящие между деревьями-людоедами твари мерцают глазами-гнилушками, ни один комм не работает, а направление потеряно ещё вчера.

Поперёк заросшей бурьяном тропинки рухнул трухлявый ствол толщиной в два обхвата.

Вальтер фон Шёнкопф судорожно стиснул рукоять верной абордажной секиры взмокшими от страха ладонями.

– Подождите, генерал, – торопливо прошептал Райнер Блюмхарт, разворачивая своё оружие лезвием вниз. – Кажется, в этом лесу не любят людей с топорами.

– Хум-хум, – многозначительно сказало ближайшее дерево.

***

– Ты встань, пробудись, мой сердешный друг! – истово голосила красавица в изукрашенном жемчугами платье, падая грудью (благо, было – чем) на неподвижно лежащее чудовище, казавшееся сейчас просто грудой косматой шерсти. – Ну пожалуйста! Ну я же не хотела! Ну я больше не буду опаздывать… И швыряться тарелками не буду. Пожалуйста, только посмотри на меня – и я уберу кинжал из-под подушки… навсегда уберу, честно-честно!

Но чудовище признаков жизни не подавало. Красавица зарылась лицом и руками в густой мягкий мех и расплакалась по-настоящему, тихо и жалобно.

– Я же не могу без тебя, скотина бессердечная… – провсхлипывала она, не замечая, как тает уродливая шкура чудовища, освобождая молодого темноволосого мужчину в богатых чёрно-синих, шитых серебром одеждах. – Я же тебя…

И тут она, сообразив, что что-то изменилось, отпрянула.

– Так ты притворялся?! – зашипела красотка, спешно размазывая слёзы вперемешку с остатками макияжа.

– Ты не договорила, – напомнило бывшее чудовище, улыбаясь разноцветными глазами. – Ты меня – что?

– Убью своими руками! Ты…

Но расколдованный принц продолжения ждать не стал. Он отработанным приёмом подмял склочную красавицу под себя и заткнул ей рот поцелуем.

Обитатели волшебного поместья целомудренно разбрелись кто куда от места разборки. Зная своего господина и его возлюбленную, они догадывались, что поцелуями дело не ограничится.

***

Наверное, впервые в жизни Ян Вэньли радовался своему небольшому росту и узким плечам. Иначе ему пришлось бы очень туго в телефонной будке. А уходить оттуда не хотелось, да и некуда.

– Так и приехал, в ящике? – переспросил он у своего чудного собеседника. – С апельсинами?

– Я очень люблю апельсины, – застенчиво признался плюшевый ушастый зверёк, пододвигая Яну чашку с чаем. – А Гена очень кофе любит. Я-то не люблю, горький он, но из-за Гены пью, ему же будет скучно со мной апельсины жевать. И косточки у него между зубами застревают, потом надо выковыривать щепочкой.

– А я чай люблю, – Ян вдохнул горячий терпкий пар прежде, чем отпить. – Ты познакомишь меня со своими друзьями, Че… Чебурашка?

– Ну конечно. Только завтра, сегодня уже ночь. Ты им понравишься, я знаю.

– Мне они уже нравятся, – усмехнулся Ян. – Я могу работать учителем в школе. Или в музее каком-нибудь. И на стройке вашей буду работать, домик для друзей – это чудесно. Хоть улицы мести, всё лучше, чем…

Он замолчал, прислушиваясь. Ему показалось, что за тонкими жестяными стенками телефонной будки его ищут и зовут по имени. Ян высунулся, но за дверью был по-прежнему не машинный отсек «Леды», а тихий ночной проспект неизвестного города. Мокрый после летнего дождя асфальт бликовал в свете фонарей.

Вэньли захлопнул дверцу поплотнее. Чебурашка уже спал, обняв лапками большой глянцевый апельсин. Ян как мог осторожно обернулся вокруг доброго зверька калачиком. Тот не проснулся, только промурчал что-то счастливо и спокойно.

***

– Сам ты «не знаю что»! – рявкнул Алекс Кассельн, спуская на ярус ниже по крутой лестнице очередного соискателя. – И здесь – Изерлон, а не «не знаю куда»! И сам доставай «не знаю что, не знаю где»!

Странно одетый человек растворился в кондиционированном воздухе крепости. Алекс встряхнулся, как мокрый кот.

– Достали, – буркнул он в пространство. – Но хорошо, что их, кроме меня, никто не видит. Представляю, что сказала бы Ортанс…

***

Крупный твёрдый клубень пропахал рыхлую почву в шаге от Антона Фернера.

– Антошка, Антошка!.. – верещали мелкие паршивцы, обстреливая его плодами щедрой здешней земли. – Идём копать картошку!..

Шестеро мерзавцев, один другого рыжее, залегли за плетёным из лозы забором. Достать их оттуда и как следует отстегать по филейным частям в данных обстоятельствах возможным не представлялось: любая попытка приблизиться каралась градом картофелин. Пятеро пацанов (старшему едва ли больше восьми) и совсем мелкая девчонка. Нарочно их подбирали, что ли?!

– Послушайте, – в десятый, наверное, раз воззвал Фернер, уворачиваясь от следующего баллистического снаряда. – Я не убивал дедушку лопатой. Ай!.. Я никогда не видел своего дедушку, он погиб до моего рождения! И… Чтоб тебя!.. не от лопаты. У меня нет дедушки! У меня только начальник есть!

– Рыжий-рыжий, конопатый! – заливались за забором. – Тили-тили, трали-вали!

Фернер не выдержал:

– Это кто здесь рыжий?! – заорал он, быстро подобрав и швырнув в сторону плетня несколько клубней. – Нигде от вас спасения нет!

И замер, тяжело дыша. Обляпанный грязью и картофельным соком, нелепый в своём контр-адмиральском мундире посреди перекопанного огорода.

Внезапно стало тихо. Фернер напрягся, ожидая неведомых гадостей, но паршивцы просто вышли из своего укрытия. Все шестеро. Обмирая, Антон рассматривал предводителя шкодливой малышни, красно-огненно-рыжего, кудрявого, смотревшего снизу вверх васильковыми глазищами.

– Есть будешь? – спросил предводитель, протягивая Фернеру лист лопуха, на котором дымились разломами три печёные картофелины.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, натворень, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

03.02.2016 в 20:36

Пишет  Siegfried Kiercheis:

Ещё одна забавная Аушка

01.02.2016 в 23:31

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: миди "Стратегия и практика"

Название: Стратегия и практика
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: миди, 8800 слов
Пейринг/Персонажи: Пауль фон Оберштайн, Ян Вэньли, Райнхард фон Мюзель и др.
Категория: джен
Жанр: экшен
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС
Краткое содержание: Пятнадцать лет мира в галактике не гарантируют спокойствия. А судьба иногда любит пошутить…
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Стратегия и практика"

Пятнадцать лет шаткого мира, больше похожего на необъявленную войну, между Альянсом Свободных Планет и Галактическим Рейхом.

Пятнадцать лет странной неопределённости, безрадостной для обеих сторон, мелких и не очень мелких вооружённых стычек, отрицаемых обеими же сторонами.

Бурный расцвет интернациональной преступности, рождавший время от времени синдикаты, связываться с которыми боялись даже регулярные войска.

Насквозь ржавая от коррупции государственная машина Альянса и сорвавшаяся со всех тормозов аристократия Рейха вкупе с призраком некогда могущественной династии Гольденбаумов мало контролировали ситуацию.

Закономерный спад экономики, безработица, резкое расслоение общества по обе стороны Изерлонского коридора. Страх перед будущим висел грозовым облаком, от которого было негде спрятаться.

Именно так обстояли дела в Галактике на 5 мая 794 года космической эры.

Дверь трактира «Космическая каракатица» хряпнула об стену и повисла на одной петле. Немногочисленные посетители, недовольно морщась, повернули головы на шум. «Каракатица» по праву считалась заведением скромным, но приличным. В этот уютный подвальчик обычно ходили конкретно поесть и пропустить пару кружек пива. Хозяин – сумрачный дядька в неизменном коричневом шлафроке – даже танцев по субботам не устраивал, предлагая клиентам в качестве культурной программы осмотр голографий якобы выловленных некогда им, хозяином, рыб. Рыбы были красивые и висели по стенам молча, что всех устраивало.

Обязанности вышибалы исполнял сам хозяин, но, разглядев буяна, в картинной позе застывшего в дверях, только вздохнул. Карл фон Брауншвейг, двоюродный брат Отто фон Брауншвейга, вышибанию не подлежал даже вместе с оравой галдящих дружков. Тем более – с оравой. Золотая молодёжь, чтоб их. Больше дюжины дармоедов. Трое клиентов зазывно замахали руками, требуя срочного расчёта. Они были в курсе, и трактирщик их винить не мог. Он прикинул убытки. Не особо много, но всё равно досадно. Оставались: герр Оберштайн, обедавший сегодня в обществе бывшего сослуживца, мирная компания альянсовских не то туристов, не то торговцев, и капраз космодесанта, методично и меланхолично набиравшийся за стойкой. Остальные быстро сматывали удочки, предпочитая чёрный ход. У трактирщика даже мелькнула надежда, что всё обойдётся, авось его светлость сочтёт, что здесь слишком скучно, но надежды рухнули уже через минуту.

Герр Брауншвейг со товарищи ввалились в зал. Они уже были изрядно навеселе. Грохот и шум. Они заняли лучшие столики, смахивая по дороге всё, что мешало двигаться по прямой. Трактирщик сделал знак официантке Лайзе, чтобы она даже не высовывалась из кухни. Господа аристократы наперебой требовали лучшего вина в больших количествах, и пришлось выкатывать бочонок, за который тоже едва ли кто заплатит. Но дармовой выпивки компании показалось мало. Налитые кровью и алкоголем свинячьи глазки кузена императорского зятя быстро обшарили зал в поисках предполагаемых объектов потехи. Взыскующий сиятельный взор остановился сперва на альянсовских торгашах, но юркий, похожий на хорька барон Флегель шепнул предводителю пару слов, и фокус сместился на герра Оберштайна. Трактирщик чуть не плюнул с досады. Постоянный клиент, отставной военный, несмотря на увечье, вызывал у хозяина «Каракатицы» глубокое уважение тихим достоинством, педантичностью и пунктуальностью. Придрался бы лучше к альянсникам, как и собирался. Этих-то недоумков он видел в первый и в последний раз.

– Тю, – удивился его сиятельство, демонстрируя высокую культуру речи. – С каких это пор слеподырых стали пускать в приличные кабаки?

Герр Оберштайн невозмутимо пригубил бокал с тёмным вином, напрочь игнорируя высокородного хама. Его сотрапезник оказался менее хладнокровен, он покраснел до корней пепельных волос, но ладонь Оберштайна безошибочно легла на его рукав, призывая к спокойствию. Молодой человек смолчал. Трескучие, как сороки, альянсники тоже затихли. До них, наконец, начало доходить, что они уже пропустили свой шанс смыться. Капитан опрокинул в себя очередную рюмку. Всё, выходящее за стенки этой самой рюмки, было ему до свечки.

– Я к тебе обращаюсь, калика перехожий, – Брауншвейг навалился на столик избранной жертвы могучим брюхом – признаком породы. – Что-то ты невежливо на меня молчишь. Раз тебе дозволено вообще портить воздух, порть его где-нибудь на фронтире, а не в столичной ресторации.

Тут уже ничего не помогло.

– Господин фон Оберштайн, – сделав упор на «фон», дрожащим от гнева голосом заговорил его сероволосый коллега, – коммандер Рейхсфлота, пострадал в вооружённом конфликте при Тиамат. И по какому праву…

Мясистая пятерня пихнула молодого человека в лоб так, что он качнулся вместе со стулом.

– А с тобой, сопляк, я вообще-то не разговаривал. Я с тобой попозже поговорю. О правах. Так что ты мне скажешь, герр Унтерштайн?

Калека неспешно промокнул губы салфеткой.

– Мы уже уходим, – бесцветным голосом сказал он. – Антон?

Трясущийся от злости Антон подал ему тонкую резную трость. Но просто так отпускать их не собирались. Ухмыляющаяся стая приблизилась к главному шакалу. Львом его назвать не получилось даже у непринципиального трактирщика.

Герр Карл сгрёб китель Антона и подтянул к себе вместе с хозяином.

– Так что я хотел тебе о правах, – дыша перегаром, протянул он. – У тебя их нет, безродная шавка. А у меня – есть.

И ударил по лицу.

Кто-то из альянсников вскрикнул. Герр Оберштайн сделал шаг вперёд. Золотая молодёжь весело загалдела, выстраиваясь полукругом. Но Антон их разочаровал. Или наоборот, это как посмотреть. Легче своего противника вдвое, он крутнулся ужом, сбивая захват, блеснуло и взвизгнуло, выскакивая из рукояти, узкое хищное лезвие навахи – оружия черни, – и у Карла фон Брауншвейга появилась вторая улыбка. Немного ниже второго подбородка, но очень широкая и куда более искренняя, чем та, что находилась на положенном природой месте.

Казалось, время остановилось для всех, кроме человека со вспоротым горлом. Он хрипел, корчился и выбулькивал, казалось, галлоны яркой крови, а все вокруг окаменели, бездвижные и беззвучные, не зная, что им делать. Бросаться на убийцу? Пытаться помочь умирающему? Звать полицию? Разбегаться без оглядки?

Убийца аристократа тупо рассматривал окровавленный нож в своей руке и к дальнейшему сопротивлению был явно неспособен. Понял, верно, чем порыв обернётся не только для него самого, но и для всех, к нему имеющих хоть какое-то касательство. Герр Оберштайн сдавленно охнул, сведя услышанное в единую картину.

– Хозяин, повторить!

Все вздрогнули. Пьяный десантник выполз из-за стойки, потрясая пустой бутылкой. Но почему-то не остался ждать заказа, а поплёлся через зал, прямо к строю золотой молодёжи, ориентируясь на неподвижную тушу предводителя, как на бакен. Наверное, ему привиделось, что хозяин с вожделенной выпивкой находится у противоположной стены, хотя там висело всего лишь зеркало. Вообще-то, если говорить об аристократической внешности, нетрезвый капитан подходил под это определение куда больше покойного родича герцога Брауншвейга. Высокий брюнет, он двигался легко и только слегка шатался, хотя бутылка виски без закуски кого хочешь укатает в лёжку.

– Держи его! – заверещал кто-то из опомнившихся клевретов герра Карла, бросаясь на Антона. Клацнул вдогон затвор пистолета, но капитан уже добрался и рухнул, перецепившись через коврик, на стрелка. Размахивая руками в попытках поймать равновесие. Бутылка вылетела из нетвёрдых пальцев, угодив толстым донышком прямо в лоб второму энтузиасту, тянувшему из кармана бластер. Снова стало шумно.

Идиоты-альянсовцы вместо того, чтобы залезть под стол и переждать бурю, повели себя как… идиоты-альянсовцы. Высокий худощавый парень, чей нос и щёки усеивали стада наглых веснушек, схватил остолбеневшего Антона подмышки и потащил к выходу, выводя из-под кулаков авангарда. То же самое, но с герром Оберштайном, проделал чернявый растрёпа, произведший на трактирщика хорошее впечатление изысканной вежливостью и отсутствием акцента. Третий же идиот, по виду старше своих спутников, с воплем: «Простите! Пропустите! Опаздываю!» врубился в толпу озверевшей аристократии, расталкивая её локтями и громоздким, с окованными латунью углами, портфелем. Капитан мигом сориентировался и падал уже с учётом нового фактора. Беспорядочная пальба и грохот ломающейся мебели. Ор и ругань. Кажется, у входа начали собираться охочие до драк проходимцы. Наконец-то случайный выстрел разбил лампочку. В подвальном сумраке высунувшийся на миг из-за стойки трактирщик рассмотрел только, как разлетаются в стороны с воплями «хозяева жизни», освобождая дорогу слепому отставнику и его другу, который не захотел терпеть оскорбления и издевательства даже от знатного и влиятельного Брауншвейга.

И, несмотря на грядущие долгие разбирательства с полицией и ремонт помещения, хозяин «Космической каракатицы» довольно улыбался в усы. Дай боги всем этим идиотам удрать подальше и не попасться. Жаль, что у Антона нет шансов: Брауншвейги достанут даже из-под земли.

Но всё-таки есть на ЭТИХ управа, есть. Не всё ИМ можно, есть предел. Сколько крови этот дохлый породистый брюхан попортил кабатчикам – не сосчитать. Вот и свою всю в кабаке вылил. Хотя девочки из борделя могут обидеться: с ними он вообще не сказать что вытворял, может, и справедливее было бы, чтоб там зарезали. Но уж как вышло, они и такому подарочку порадуются. Эх, ещё бы Флегеля кто…

На следствии, разумеется, трактирщик собирался говорить правду и ничего кроме правды. Именно так, выпучив глаза и притворяясь наитупейшей деревенщиной. «Сидели тихо-мирно, его светлости захотелось по обыкновению избить простолюдина, а у того крышу снесло, герр Оберштайн вообще ничего не видел, у него глаз нетути, бухой десант упал, поскольку на ногах не держался, оне бутылку в полчаса выкушамши, а альянсники запаниковали и помчались, сломя голову, напролом, а дальше вырубился свет. Нет, ваша честь, лиц не запомнил, кроме герра Оберштайна, он тут каждый день столуется, а остальных в первый раз видел, сколько их туточки толчётся, всех, что ли, на память фотографировать? Если найдёте, передайте им счета, пожалуйста. Спасибо».

Трактирщик ухмыльнулся ещё раз и прислушался. В зале уже стихло, в отличие от улицы. Там творилось ётун знает что, но его это уже не касалось. Надо найти лампу-переноску и вызывать полицию. И спрятать бочонок, там ещё на две трети, а служители, мать его, закона, выжрут до донышка и скажут, что так и было.

***

За последние несколько минут Алекс Кассельн успел пожалеть о двух обстоятельствах. Первое касалось места, выбранного для трапезы и отдыха. Нет, не то чтобы именно этот кабак был хуже остальных, просто надо было не слушать безответственную и легкомысленную молодёжь и вести всех в космопорт, на «Непокорного». Там бы и поели, и отдохнули. Второе обстоятельство – неудачное время суток. Сейчас они сбились в кучу, Кассельн в арьергарде. А по темноте можно было бы легко кинуться врассыпную, затеряться в толпе и встретиться на том же космодроме. И убраться, убраться поскорее и подальше, оставив вытащенных из «Каракатицы» бунтарей на попечение каперанга, и предоставив имперцам самим решать свои имперские проблемы. К чести второго партнёра солидной торговой фирмы «Ян, Кассельн и Ян» мысль о том, что вмешиваться не стоило вообще, его не посетила ни разу.

Но времени на сожаления у Алекса практически не было. Сзади сквозь толпу ротозеев, случайных прохожих, воров, забияк и прочих непременных участников любой уличной заварухи прорывались разъярённые дружки покойного негодяя, а справа уже проталкивался усиленный наряд полиции. Собственно, толпа ещё не определилась, кого топтать, но маленький отряд, увязая в ней всё глубже, практически был обречён. Дома Кассельн без раздумий бы заорал: «Люди добрые, калеку бьют!», и спокойно улепётывал по открывшемуся коридору, но здесь эффект мог быть обратным. Вот бы… Алекс рассеянно сплющил портфелем чей-то слишком навязчивый нос и оглянулся на товарищей по несчастью. Черноволосый десантник молча работал на прорыв, к счастью, в нужном направлении. За его широкой спиной продвигались Вэньли с герром Оберштайном. Антон уже слегка очухался и прикрывал спину Дасти, но здраво мыслить вряд ли ещё мог.

Вэньли поймал взгляд старшего партнёра и попытался что-то сказать, но кулак какого-то пьяного громилы заставил его отшатнуться. Правда, кулак цели не достиг: тонкая резная трость в полкасания отвела удар.

– Триста золотых за каждого! – взвился над толпой пронзительный клич. – За серого – тысяча!

Такой подлости Кассельн не ожидал. У них всего пара секунд, пока поймают направление…

– Вон они! Держи! Хватай! Я их вижу!!! – звонкий юный голос и залихватский свист.

И… людское море качнулось единой волной прочь от них, куда-то влево. Уверенность и, пожалуй, привычка повелевать, звучавшая в этом ликующем приказе, оказала на толпу магическое воздействие.

Кассельн перестал что-либо понимать, но не использовать такой шанс было бы преступлением. Остальные тоже подналегли, а навстречу им уже пробивалась группка людей, которых узнал их неупиваемый капитан. Он обернулся к ведомым и ободряюще оскалился.

Размах безобразия нарастал, и где-то на периферии уже били стёкла и витрины. Кажется, кого-то хватали и с кого-то требовали триста золотых. Кажется, безуспешно.

Кассельн по-прежнему прикрывал тылы, поэтому разглядывать подмогу в процессе движения ему было крайне неудобно, хотя и крайне любопытно. Но наконец-то толпа поредела, стало возможным развернуться.

– Сюда! – не очень громко, но чётко скомандовали слева, и Алекс свернул в узкий переулок, где уже переводили дух участники шоу. Ну, не все, конечно, но вся инициативная группа. Теперь она расширила состав. Рыжий детина в косо застёгнутом форменном кителе без лишних церемоний облизывал разбитые костяшки на правом кулаке. Кулак впечатлял. Стройный белокурый паренёк, которого Кассельн грешным делом принял сперва за девушку (уж больно нежный румянец цвёл на фарфоровом личике) тревожно оглядывался, словно кого-то ждал. Холодные светло-голубые глаза юноши убеждали, что с выводами о характере их обладателя спешить не стоит. И чёрная форма с контр-адмиральскими оплечьями – тоже. Интересно, как он пробился в штабные чины в своём цветущем возрасте, ведь ему на вид больше семнадцати не дашь? Третий же участник комиссии по встрече – широкоплечий блондин – вообще имел вид если не комический, то уж точно занятный. Рубашка в полосочку, шарф на шее, домашние брюки и… тапочки. Распухший красный нос картошкой, слезящиеся глаза и очень плохое настроение. Пока все пыхтели и соображали, что это было, и куда дальше, красноносый плотно взял в оборот «их» каперанга. То есть буквально взял, за грудки. И грозный десантник, расшвыривавший, как кегли, превосходящие силы противника, имея внутри себя бутылку виски, молча терпел. И даже виновато прятал глаза.

– Эххх..с..ссс… – засипел, багровея, красноносый. На его лбу от напряжения вздулась жила, но звук не только не прибавился, а и вовсе заглох. Губы вусмерть простуженного человека шевелились вхолостую.

– Мы где договорились встретиться? – с выражением, достойным конкурса декламаторов, проводимого в младшей школе, синхронно с блондином заговорил Вэньли. Капраз вздрогнул и обернулся. Только сейчас Алекс рассмотрел, что у жертвы воспитательной работы разноцветные глаза: ярко-голубой и тёмно-карий. Ян, извинившись, сказал, что умеет читать по губам и вот подумал… Судя по кислому выражению физиономии, капитан такой помощи был не очень рад, зато оживился простуженный и мимикой попросил Яна продолжать. Имперцы тоже оживились, перестав, наконец, пялиться на альянсовцев, из чего Алекс сделал вывод, что событие как минимум нетривиальное.

– Я решил, что ты уже не придёшь, – буркнул разноглазый, догадавшись, что от него не отстанут.

– Я послал ординарца чтобы он тебя на квартиру у меня ангина с температурой а ты пошёл в турне по кабакам он еле нашёл но вернулся сказать что там побоище и куда ж оно без тебя я вниз за Фрицем а адмирал Мюзель… – Вэньли переводил без пауз, стараясь успеть, но, кажется, всё же что-то терялось по пути. Очевидным оставалось только то, что выпитая капитаном у них на глазах бутылка была не первой. Мистика какая-то.

Каперанг по-прежнему не выдирался из цепких рук, хотя эти самые руки встряхивали его каждые несколько секунд. И тем более странно было наблюдать, как расправляется и светлеет нахмуренное лицо десантника, и разворачиваются кверху уголки губ.

– Господа, – очень сухо вмешался в выяснение отношений герр Оберштайн, – мне кажется, что вам стоило быть более осмотрительными. И разойтись как можно скорее, забыв, что встречались.

Идея была на редкость здравой, хотя Кассельн ждал хотя бы пары слов благодарности. Но если объективно – слепой отставник был прав на все возможные проценты. Они и так застоялись в этом переулке. Слишком близко к эпицентру, чтобы чувствовать себя в безопасности. И недостаточно близко, чтобы не попытаться разобраться в происходящем. В конце концов, честным торговцам надо знать, во что они вляпались, поскольку дело явно выходило за пределы кабацкой драки, пусть и с летальным исходом. Такие деньжищи сулят за поимку! И как вспыхнуло-то, будто пересохший хворост.

– А что, собственно… – начал Фриц, но сформулировать вопрос ему не дали.

В переулок ворвался огонь. Огонь пылал на голове молодого человека в щегольском зелёном камзоле. Уж на что рыжим показался с первого взгляда Фриц, а этот и вовсе красный, хоть прикуривай.

– Что там, Кирхайс?! – звонкий голос фарфорового контр-адмирала не оставил сомнений в том, кто именно манипулировал толпой несколько минут назад.

– Бегом! – заорал названный Кирхайсом, не сбавляя скорости.

Нарастающий шум со стороны улицы добавил команде убедительности, и больше никто ничего не спрашивал. И дважды повторять не пришлось. Только герр Оберштайн сделал попытку потеряться, но Антон бдел.

– Надо разделяться! – на бегу крикнул Ян. – Толпой не уйдём!

Все согласились, но разделяться было некуда. Переулок оказался длинным и извилистым, но развилок не давал. Ни арок, ни подворотен. Просто полутораметровый зазор между глухими стенами. Даже окна сюда не выходили, – что толку таращиться на ряды кирпичей?

Кассельн ожидал, что они потеряют время из-за Оберштайна, но тот бежал легко и уверенно, Антон только направлял его, придерживая за запястье. Клубы пыли, вспухавшие над немощёной дорогой, лезли в глаза и в горло. Алекс рискнул обернуться. Шум погони слышен отлично, но у беглецов есть фора, по крайней мере, в один поворот. И если они успеют проскочить эту щель и выбежать на людную улицу, то есть неплохие шансы рассыпаться веером…

– Ай!

Кирхайс сидел на дороге, схватившись за щиколотку. Подвернул? Вывихнул?

– Бегите! Не останавливайтесь!

– Ага, – поддакнул разноглазый капитан, вернулся и одним рывком зашвырнул рыжего себе на плечо. – Побежали.

И побежал. Как ни в чём не бывало. Рыжик, конечно, изящный парень, но отнюдь не хрупкий, чтобы вот так…

– Ройенталь, вы же пили! – завопил фарфоровый Мюзель, пытаясь на ходу как-то подстраховать болтающегося в беспомощном положении друга.

– Не за рулём! – с достоинством отрезал капитан. Его добыча извернулась, ухватилась за ремень носильщика сзади, чтобы не так отчаянно трястись на каждом ухабе.

– Всё нор-р-р… мал-л-ль… – угроза прикусить язык заставил Кирхайса замолчать.

Фриц заржал:

– Ройенталь, бросайте мне, я трезвый!

– А вам и пить не надо, Биттенфельд! – ещё больше возмутился юный контр-адмирал. – Не вздумайте!

Особенности имперских взаимоотношений – дело, конечно, интересное, но даже нескольких секунд задержки хватило, чтобы разрыв между преследователями и беглецами сократился до критического значения. В боку у Алекса уже резало так, что вдохнуть трудно, перед глазами расплывались белые круги. Остальным – вряд ли лучше, даже Ройенталь начал сдавать. И если этот поворот не последний…

Не последний. И до следующего – далеко.

Дасти выругался. Очень грязно, как никогда не ругался. Биттенфельд покосился на него с уважением.

– Им нужен только я, – прохрипел Антон, притормаживая, и попытался передать руку своего подопечного Яну. – За вами не погонятся…

– Фернер, не позорьтесь, – удивительно, как герру Оберштайну удалось сохранить презрительно-спокойный тон с таким тяжёлым дыханием. – Если вы будете продолжать пафосные речи, я сделаю вид, что мы не знакомы.

Но вернуть прежний темп так и не получилось.

Наверное, в начале пробежки кто-нибудь из них заметил бы это сам. Даже наверняка. Однако сейчас они были способны смотреть только себе под ноги, но никак не по сторонам. Поэтому открывшаяся в стене переулка дверь чуть не треснула бегущего впереди Дасти по носу. Из-за двери высунулся молодой человек в халате поверх рубашки и без лишних слов потащил авангард внутрь. Под глазом у спасителя пунцовел свежий синяк. Довериться абсолютно незнакомому человеку – безрассудство, но ждать охочую до наград толпу – безрассудство куда большее. Внутри, у неширокой сумрачной лестницы, их встречал ещё один, в офицерской форме Рейха. Он жестом предложил следовать за собой и помчался вверх, перескакивая через ступеньку.

Кассельн вбегал в здание последним, и поэтому увидел, как молодой человек в халате подобрал несколько камушков у стены и швырнул их так, чтобы поднять пыль у поворота и создать иллюзию, что беглецы успели туда свернуть.

***

За порогом чердака, который в объявлениях по сдаче жилья наверняка фигурировал как мансарда, Ройенталь аккуратно передал свой активно возражающий груз Биттенфельду и торжественно рухнул плашмя. Его безголосый приятель оказался единственным, кто отреагировал на падение спокойно. Он через переводчика объяснил, что после двух или трёх бутылок крепкого его друг кажется абсолютно трезвым, но в какой-то непредсказуемый момент просто выключается. И хвала богам, что сегодня завода хватило так надолго. А пока его надо откатить в тихое место, чем-нибудь прикрыть и не трогать пару часиков.

Пока откатывали, прикрывали и жадно хлебали по очереди воду из-под крана, наспех перезнакомились. Расселись кто куда, большинство просто на пол.

Простуженного блондина звали Вольфгангом Миттермайером, и он был каперангом десантных войск ВКС, как и его лучший друг, Оскар фон Ройенталь, почивающий нынче на пожилом диване. На момент начала событий Миттермайер со вкусом болел дома, отправив жену проведать родителей. Фриц Йозеф Биттенфельд из знаменитого полка Чёрных Улан хорошо знал обоих приятелей, отставал от них на одну ступеньку служебной лестницы и снимал квартиру по соседству с Миттермайерами. Подраться он любил, на безмолвный призыв Вольфганга откликнулся охотно и сильно огорчался, что не успел к началу. По его словам выходило, что Ройенталь всегда выбирал самые первостатейные драки.

Контр-адмирал Райнхард фон Мюзель в компании коммандера Зигфрида Кирхайса встретились им по дороге. Бросить коллег по Рейхсфлоту в затруднительном положении они, разумеется, не могли. Закадычными друзьями они десантников не считали, но отношения поддерживали неплохие. Кирхайс был в увольнительной по поводу ранения ноги (тут адмирал сделался туманен, но все и так знали о недавней заварушке в районе Марр-Адетте), поэтому ему велели не вмешиваться, только наблюдать. Наблюдал рыжий коммандер добросовестно и с огромным удовольствием поведал, как науськанная Райнхардом и раззадоренная обещаниями поживы толпа набросилась непосредственно на зачинщиков шума. Эти титулованные шишки вели себя крайне вызывающе, орали и угрожали страшными карами, но им основательно натолкли бока, прежде чем недоразумение разъяснилось. Век бы смотрел, но какая-то не в меру глазастая зараза указала дорогу полиции и помятым аристократам, так что Кирхайсу пришлось мчаться на обгон, чтобы успеть предупредить компанию вовремя. Жаль, недолеченная нога так некстати подвела, но обошлось, спасибо добрым людям.

Хозяин чердачной квартирки представился старшим лейтенантом Нейдхардом Мюллером. В присутствии такого количества старших офицеров он чувствовал себя немного неловко, но всё же объяснил и синяк, и своё, мягко говоря, нетривиальное поведение. Как оказалось, драка в «Каракатице» имела мгновенный и огромный резонанс в городе. Буквально через несколько минут после того, как по улицам пронёсся истерический вопль: «Брауншвейг убит!», беспорядки можно было смело называть массовыми. Самые невероятные слухи множились и озвучивались прямо на улицах, в районе Кайзерштрассе уже мастерили баррикаду. Самый упорный слух – что за голову светловолосого и худощавого офицера Рейхсфлота дают несметную кучу золота. Вот и хватали всех более или менее подходящих под это расплывчатое описание. Контр-адмирал Адальберт фон Фаренхайт подходил вполне. И худощав, и блондинист до чрезвычайности, и погоны при нём. Последний, переводя задумчивый взор с Райнхарда на Антона, сказал, что вмешательство лейтенанта Мюллера было исключительно своевременным. Иначе – Фаренхайт поморщился, непроизвольно дотронувшись до бока – трещинами в рёбрах он бы вряд ли отделался. Кое-как выдравшись из толпы, нахватавшие по пути синяков и ободранные, офицеры добрались до квартиры Нейдхарда. Не успел лейтенант снять порванный китель и набросить халат, как его гость заметил в окне (благо, чердачное, полгорода как на ладони) ещё одну погоню и оценил шансы убегающих невысоко. Решение мчаться на перехват созрело моментально, тем более что Фаренхайт имел честь узреть пару смутно знакомых лиц.

Представились и остальные. Антон Фернер, сотрудник военного министерства, старлей. Коммандер в отставке Пауль фон Оберштайн. Алекс Кассельн и Ян Вэньли, торговцы с Хайнессена. Дастиан Аттенборо, контр-адмирал флота Альянса в отпуске, друг Яна, напросившийся в путешествие из чистого любопытства.

– Мне очень неловко стеснять любезного хозяина, – подытожил Фаренхайт, вежливо качнув платиновой чёлкой, – но, похоже, всем нам лучше пересидеть здесь. Даже нашим гостям из Альянса Свободных Планет. До темноты, а может, и до утра. – Ещё один выразительный взгляд фиалковых очей на тело Ройенталя: – Хотя бы в силу того, что не все транспортабельны.

Мюллер заверил, что никакого стеснения ему никто не причиняет, и он всемерно рад. Повисла неловкая пауза, которой долго висеть не позволил Фриц Йозеф Биттенфельд.

– Но всё-таки, – сказал он, перезастёгивая пуговицы кителя в правильном порядке, – что произошло в том распроклятом кабаке?

Этот вопрос вертелся на языке у каждого, кто не являлся непосредственным свидетелем, но только рыжего улана не волновали сопутствующие проблемы такта и прочие условности.

Свидетели замялись.

Оберштайн предостерегающе сжал плечо Антона, но Ян Вэньли, доброжелательно улыбаясь, покачал головой.

– Расскажите, Антон, – сказал черноглазый альянсовец. – Я понимаю, что дело очень скверное, и, наверное, не знать проще…

– Прекрасно сказано, – перебил его герр Пауль. – Поверьте, господа, вам действительно было бы лучше ничего не знать. И на следствии так и говорить: ничего не знаю.

Но Яна, несмотря на застенчивые манеры, оказалось не так просто перебить.

– …но так будет нечестно. Расскажите, Антон. Каждый, кто попал в этот гостеприимный дом, – лёгкий поклон в сторону Мюллера, – первым делом бросился на помощь тому, кто в ней нуждался, а потом уже выяснял, что к чему. Вы не считаете это убедительной рекомендацией, герр Оберштайн?

Герр Оберштайн считал, что в первую очередь непорядочно впутывать приличных людей в дело, от которого откровенно несёт виселицей. О чём и сообщил. Но на этот раз ему возразил адмирал Мюзель:

– Мы всё равно уже втянуты. И завтра будем знать все детали. Но до завтра каждому хорошо бы решить, что с этой информацией делать, как себя вести. Это каждый выбирает для себя. Но лучше, конечно, договориться. Так что говорите, герр Фернер.

И Антон рассказал всё. Без лишних эмоций, сухо и сжато, по порядку, строго придерживаясь фактов. Рассказ вышел коротким.

Биттенфельд присвистнул.

– Да вы просто образчик терпения, Фернер! – грохнул улан кулаком по полу. – Я бы продержался пару фраз, не дольше, а потом вколотил этого хряка в землю!

Миттермайер подёргал Яна за рукав, привлекая внимание, и зашевелил губами.

– А вы, случайно, не прирезали по дороге барона Флегеля? – старательно перевёл Вэньли. – По принципу «семь бед – один ответ»?

Антон виновато развёл руками.

– Жаль, – огорчился Миттермайер голосом Яна. – Воздух стал бы ещё чище.

– Брауншвейг, – задумчиво повторил Алекс Кассельн, теребя застёжку своего портфеля. – Пусть и не Отто… Не боги весть какой я знаток рейховской иерархии, но сдаётся мне, что это дело не будет иметь срока давности…

– Не будет, – согласился Кирхайс. – Так что документы надо делать такие, чтоб сразу – и насовсем. Надёжные. Причём обоим.

– Хорошо бы ещё внешность поменять, – сощурился Райнхард, что-то прикидывая, – но на это нет ни времени, ни денег. Но что-нибудь мы придумаем.

Герр Оберштайн очень корректно осведомился, в своём ли уме ораторы. По его мнению люди, не окончательно потерявшие разум, должны держаться от трупа Карла фон Брауншвейга как можно дальше.

– Кроме как вам с Фернером, никому ничего не угрожает, – нетерпеливо махнул рукой Мюзель и повернулся к альянсовцам. – Господа, у вас ещё много дел на Одине?

– Нет, – Кассельн полез в портфель, – завтра утром запланирован вылет. Спасибо, что напомнили об одной вещи…

Он вытащил из портфеля компактный комм последней модели.

– Прошу прощения, господа, – и, уже в комм: – Вальтер, приём. Да. В порядке. Знаю. Утром будем, – пауза. – Но если доберутся раньше – мы всё время были на корабле. Во избежание. Предъявляй кого хочешь, хоть кота. Сегодня тщательной проверки не будет, а завтра не будет уже нас. Нет, не надо бежать выручать. Точно. Отбой. Да, – он спрятал аккуратный приборчик под завистливыми взглядами имперцев, – адмирал Мюзель абсолютно прав. Всем остальным можно легко выкрутиться, тем более что до утра в городе вряд ли успокоится, и кто кого и где видел, будет трудно доказать. Хорошо бы, конечно, для надёжности какую-нибудь протекцию…

Кассельн не понял, почему так сильно покраснел Райнхард. Он озадаченно прокрутил свои слова в памяти, но ничего обидного для имперского контр-адмирала не нашёл. Миттермайер смотрел сочувственно, даже хотел что-то сказать, но зашёлся кашлем. Выглядел он отвратительно.

– А вот не надо с ангиной пить холодную воду. Прямо как эти лоботря… как мои подопечные, – назидательно сказал Кассельн и снова полез в портфель. На этот раз из обширного тиснёного чрева на свет показалась солидная аптечка. Биттенфельд даже рот открыл. Кажется, он ожидал голубей или белого кролика. Алекс посмотрел на Мюллера: – Молоко есть?

Оно было. Больше в мюллерском холодильнике ничего не было, только где-то в недрах приглушённо рыдала мышь, но гордый сосуд с молоком украшал собой пустую полку. Миттермайер страдальчески сморщился, замотал головой и попытался нырнуть за диван. Перевод не требовался. Но сила была на стороне большинства, а единственный человек, который поддержал бы сопливого Волка в любых обстоятельствах, сейчас годился разве что на постройку фортификаций. Вяло отбрыкивающийся Миттермайер был выколупан из щели, накормлен какими-то таблетками из запасов Кассельна, напоен горячим молоком, завёрнут в плед и усажен в единственное кресло – потеть. Чтобы несчастному каперангу было не так тоскливо, за компанию с ним выпили Фриц и Кирхайс. Оба рыжих очень любили горячее молоко с пенками. Зигфриду, к слову, из аптечки тоже перепало – обезболивающее и противовоспалительное. Он проглотил лекарства безропотно, а когда они начали действовать, Райнхард перемотал ему фиксирующую повязку на ноге.

Дасти намекнул, что за знакомство не грех чего-нибудь и покрепче, но Мюллер мог предложить только чай. Предложение выкрутить Ройенталя с целью добычи спирта поддержки не нашло, и Нейдхард отправился заваривать чай. Покрепче. Ян укоризненно посмотрел на старшего товарища. Алекс обречённо вздохнул и щёлкнул застёжками портфеля. На этот раз даже сдержанный Фаренхайт задрал белые брови. Плоскую, но вместительную бутыль поприветствовали аплодисментами.

Только герр Оберштайн сидел у стола ровно, словно аршин проглотил, и по его длинному лицу нельзя было понять абсолютно ничего.

– В следующий раз, – смеясь, сказал Мюзель, – когда вы прилетите на Один, мы будем готовы лучше, и гостям не придётся угощать хозяев.

– Боюсь, это будет нескоро, – виновато развёл руками Ян. Он обладал удивительной способностью не занимать места: в зазор между ногами Ройенталя и подлокотником дивана, казалось, нельзя втиснуть и книгу, но скромный альянсовец разместился прекрасно.

– Дела плохо идут? – посочувствовал Мюллер, занося чайник из кухни и лавируя между гостями, чтобы достать чашки. У него оказался целый, нетронутый сервиз в коробке. На двенадцать персон. Не то подарок от тётушки, не то – для тётушки. Или всё разом. О рюмках даже не спрашивали. Бутыль стояла нетронутой, как символ недоступных желаний.

– Нет, – Вэньли наивно похлопал ресницами. – Дела идут прекрасно. Но ведь война же начинается, какие разъезды?

Райнхард поперхнулся чаем. Это была государственная тайна, лишь вчера озвученная ему по секрету главнокомандующим Лихтеланде. Сам юный контр-адмирал пришёл к аналогичным выводам ещё зимой, но у него был доступ к нужной информации, а тут какой-то торговец! Но… что-то всё же беспокоило, тревожило память. Ян и Кассельн… что-то такое…

Мюзель замер, боясь поверить своему счастью. Кирхайс встревоженно тронул его за рукав, но получил в ответ что-то невнятное вроде: «Позже».

– Так она же и не прекращалась до конца, – с любопытством повернулся к Яну Фаренхайт. – Форма хроническая, вялотекущая. До сих пор разве не мешала?

– Мешала, но терпимо. Но будет острая, и не позднее конца июля. Со знамёнами и всеми прочими пряниками.

Почему – пряниками, никто не знал, но все задумались. А Ян соскользнул с дивана, вытащил из-за пазухи блокнот и ручку, и за десять минут расписал четырнадцать фактов, делающих открытый конфликт неизбежным.

– …сворачивание филиалов Феззанского кораблестроительного концерна и их перенос их от Изерлонского коридора вглубь обжитого сектора, – Вэньли всё больше увлекался, – чуть ли не самое надёжное свидетельство скорого конфликта в этом районе. Пожалуй, ещё серьёзное значение имеет вздорожание акций военно-промышленного комплекса на двенадцать процентов, а также продажа Бойлем текстильного синдиката…

Заметив ошарашенные лица имперцев, докладчик смешался и выпалил:

– Но, по большому счёту, главное в том, что наше, равно как и ваше, драгоценное правительство наконец-то украло всё, что могло. Только ваше драгоценное просто и безыскусно грабит своё население, а наше драгоценное прикрывается при этом демократическими ценностями. Первое – страшнее, второе – противнее. Результат один: чтобы продержаться у власти ещё немного – а вдруг ещё не всё украдено, – они развяжут войну в ближайший месяц или два. Скорее, начнут ваши, хотя и не факт. Процентов семьдесят.

В том, что сказал Вэньли, секретных сведений не содержалось. Возможно, чуть-чуть, но не более того, и в рамках сугубо коммерческих, не военных. Райнхард и Фаренхайт, как штабные офицеры, могли бы внести в список фактов ещё парочку. Однако сведённая лохматым альянсовцем картина была настолько простой, чёткой и очевидной, что оставалось только удивляться, как это могло не прийти в голову любому встречному-поперечному.

– На заборах и в информатории об этом пока не пишут, – внёс коррективы Кассельн. – Это у нас Вэньли – гений. Только его стратегия позволяет нашей компании держаться на плаву в условиях налоговой политики Альянса. Ему надо лишь не мешать думать и время от времени выгребать мусор из его квартиры, иначе он там потеряется навсегда.

Под незлые смешки Ян отчаянно покраснел.

– И именно поэтому, – упрямо завершил он, – мы забираем на Хайнессен герра Пауля и Антона.

Связь вывода с предыдущей речью сразу увидел только Мюзель.

– Не будет действовать закон об экстрадиции, – жёстко сказал контр-адмирал. – Брауншвейги останутся с носом. Но вы уверены, что готовы вмешиваться дальше?

От Кассельна – наиболее здравомыслящего и опытного члена альянсовской общины – ждали возражений, даже Ян как-то опасливо покосился в его сторону, но Алекс подтвердил:

– Уверены. Я немного разбираюсь в людях, и уверен, что талантам герра Оберштайна и герра Фернера найдётся достойное применение в Альянсе. Мы поможем им обжиться. Вы увидите, господа, у нас совершенно другое отношение к людям с ограниченными возможностями.

– А таможня? – поинтересовался Мюллер. – Не иголка ведь…

Алекс переплёл пальцы и с напускной кротостью воззрился на старлея.

– Охо-хонюшки, – пропел он. – Торговля – такое разнообразное занятие… А на таможне тоже люди работают.

Шутка понравилась.

Антон лихорадочно кусал губы, разрываемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, выход был не худший. Во всяком случае, он перестанет представлять угрозу для всех принявших участие в его судьбе и не будет загнанной крысой метаться по задворкам империи, ежедневно ожидая провала. И господину Оберштайну негоже прятаться по подвалам, а так Антон сумеет о нём позаботиться. Но это же альянсники… Зачем им ненужный риск?! И какая выгода?

Оберштайн даже не пошевелился. Нейдхард поставил перед ним чашку с чаем, а Фернер машинально закрепил пальцы слепого на её витой ручке.

– Хель! – вдруг взорвался Фаренхайт. – Почему всё должно быть так… наоборот?! И почему с этим ничего нельзя сделать?.. – добавил он уныло.

– Но вы же сделали, – тихо сказал Вэньли. – Когда побежали выручать посторонних вам людей, едва выбравшись из передряги. Это немало.

– Это – ничто, – отмахнулся Адальберт. – Я промолчал год назад, после Тиамат.

Пауль слегка развернул голову в сторону говорившего.

– Да, – кивнул Фаренхайт, от которого не ускользнуло это движение. – Я знаю, как было на самом деле. И я знаю, герр Оберштайн, что это именно вы перехватили командование флагманом, когда у идиота Флегеля случилась истерика от собственной бездарности. И только благодаря вашим действиям я смог перестроить свою флотилию, не дожидаясь приказа сверху…

– Я помню, – голос Оберштайна не стал громче или выразительнее. – Левый фланг закрыл брешь в построении. Отличный манёвр, контр-адмирал.

– И фамилия фон Оберштайна не прозвучала ни в одном рапорте, – добавил Райнхард. – Я не участвовал, но прорабатывал потом материалы по стычке при Тиамат. И ещё удивлялся, как резко сменилась в лучшую сторону тактика прямо посреди боя.

– Конечно, не прозвучала, – яду, вложенного Фаренхайтом в эту фразу, хватило бы на выводок гремучих змей. – Тогда пришлось бы признать Флегеля ничтожеством, который не провалил операцию только благодаря уму и решительности слепца. Как он вас раскрыл, герр Оберштайн?

– ЭМИ, – ответил за старшего Фернер. – Защитное поле было повреждено, и «Германа» накрыло после взрыва реактора «Гиперона». Всё оборудование, работавшее в определённом интервале частот, вышло из строя. В том числе и глазные протезы.

– Ого, – невольно вырвалось у Кассельна. – Так это не результат ранения… Я думал, скрывать такое в Рейхсфлоте невозможно в принципе.

– Как видите, – криво усмехнулся Фаренхайт. – Теперь – точно невозможно. Когда я узнал, что коммандера фон Оберштайна списали в запас даже без повышения в звании, то пошёл к Флегелю…

Он умолк, явно переживая в памяти нечто до крайности неприятное.

– Ну и? – поторопил его Биттенфельд.

– А? Да, конечно. Когда я вышел из-под ареста, меня ждал приказ на досрочное присвоение контр-адмирала. И я решил, что плетью обуха не перешибёшь. И остальные, кто был в курсе, тоже так решили. Остался только стыд.

– Это было очень здравым решением, Фаренхайт, – ровно одобрил Оберштайн. – Если бы вы продолжили в том же духе, я бы остался как минимум без пенсии. Как максимум – под трибуналом за обман медицинской комиссии. Это, если хотите, моя плата за молчание.

Он помешал чай ложечкой, отложил её на край блюдца.

Обмен взглядами между Мюллером и Аттенборо был мгновенным. А дальше Дасти уронил книгу с полки, а Нейдхард мягким движением профессионального фокусника заменил чашку Оберштайна такой же точно своей. Это случилось буквально за секунду, пока Пауль с подчёркнутой аккуратностью нацеливался нащупать ручку фарфоровой ёмкости.

Кирхайс хотел объяснений столь странным действиям новых знакомцев, но Райнхард предупредительно прижал палец к губам. Остальные и сами догадались промолчать, а Биттенфельд, по счастью, был занят: ругался на неуклюжего Аттенборо. Толстый том упал рыжему улану на ногу.

– А протезы сохранились? – как ни в чём не бывало, спросил Ян. – Испорченные – сохранились?

Пауль отставил пустую чашку и неопределённо повёл плечом.

– Да, – интерпретировал жест Фернер. Он, кажется, понял в пантомиме больше остальных, и голос у него дрогнул. – У меня с собой. Я постоянно пытаюсь пристроить их в ремонт, но либо денег не хватает, либо мастерские не берут. Вот и сегодня…

– Фернер, – брезгливо молвил Оберштайн, – я же просил вас перестать тратить время на подобную ерунду. Но это в любом случае уже не имеет значения.

– Имеет-имеет, – весело уверил Алекс. – У меня есть знакомый мастер, Сун Хо, он починит, что угодно. Так что одной проблемой, считайте, меньше.

Лицо Оберштайна постепенно приобретало исключительно вдумчивое выражение, свойственное людям, которые прислушиваются ко внутренним ощущениям.

– Имеет, – повторил за Кассельном Антон. – Я очень хотел сделать вам подарок ко дню рождения…

Биттенфельд не выдержал. Он и так долго терпел. Он помянул всех известных ётунов, отца богов, мать богов, боевое построение тупым углом через молот Тора, а потом сказал, что если сию же минуту не откроют бутылку и не выпьют за здоровье именинника, то он, Фриц Йозеф, за себя не ручается. А потом, добавил он, ему объяснят, что за танцы здесь происходят.

Мюллер демонстративно выплеснул оберштайнский чай в раковину.

Дасти молча откупорил и пустил бутылку по кругу.

– Чашку хорошо вымойте, – изволил отверзнуть уста Пауль.

Мюллера заставили вымыть чашку, руки после чашки и мыло после рук и чашки. В движениях хозяина чердака сквозило крайнее раздражение. Мало того, что этот сухопарый даймон собирался подбросить ему свой труп в качестве благодарности за приют, так ещё и «чашку вымойте». Хорошо, что они с альянсником заметили, как из узкой ладони ссыпались в чай несколько белых гранул. Повезло: Оберштайн в основном прятался от Антона, а сторонних наблюдателей не учёл. Травился бы уже в Альянсе, сколько хотел.

– С днём рождения, – сказал Нейдхард хмуро, отхлёбывая из бутылки.

Вольф засипел.

– Ройенталь тоже не любит свой день рождения, – озвучил Ян. – Но такую идею вы ему не подбрасывайте, когда он проспится.

Наконец-то атмосфера разрядилась.

Задумчивый Райнхард спросил у Мюллера, по какой специальности тот окончил Академию. Нейдхард застенчиво признался, что по кафедре военной юриспруденции. Имперцы повеселились, альянсовцы не поняли. Кирхайс потихоньку просветил их, что именно так в высшем армейском учебном заведении Рейха называют отделение внешней разведки.

К часу ночи, когда Ройенталь вышел из алкогольного обморока, всё более или менее пришло к равновесию. Тянулась занятная беседа, где частые «а у нас» перемежались байками и анекдотами разной степени приличности. Вольф уже пытался разговаривать, настолько ему полегчало. Райнхард фон Мюзель был рассеян, часто отвечал невпопад и периодически задавал Яну вопросы, никак не связанные с темой общей беседы. Вопросы были, мягко говоря, нестандартные, но Вэньли принимал этот бред, как должное, и давал ответы столь же малопонятные. Райнхард удовлетворённо кивал или хмурился.

Герра Оберштайна оставили в покое. Спрашивать: «Почему вы хотели это сделать?» или что-то в этом роде, глупо и противно. Антон безучастно молчал, вежливо улыбаясь, если с ним заговаривали, а потом и не улыбался, потому что заговаривать перестали.

Ройенталь рывком сел и мутно огляделся. Упёрся глазами в Вольфа, который перебрался к нему на диван, вытеснив Вэньли.

– Успел дойти? – поинтересовался он, мучительно пытаясь идентифицировать присутствующих.

Миттермайер кивнул и протянул приятелю заготовленный стакан подсоленной воды и порошок из волшебного портфеля Кассельна.

Опухший с похмелья, всклокоченный Ройенталь и красноносый, с волосами, слипшимися от высохшего пота в сосульки, Волк вместе смотрелись потрясающе.

– Прям двойная звезда, – вполголоса оценил Аттенборо, но кому надо – услышали. На счастье языкатого альянсника, друзья-десантники в эти «кому надо» не вошли.

Минут через десять Оскар слегка прояснился, признал альянсовское снадобье забористым и потребовал пропущенных им эпизодов. Последнее, что Оскар хорошо помнил, было явление Кирхайса. Подробности ему охотно поведали, попутно представив всех, кто оказался замешан в этом чудном деле. И чем дальше, тем больше сомнений отражалось на мятой физиономии каперанга.

– Кирхайса? Вот так вот взял и понёс? Бегом?

– Как мешок с опилками, – подтвердил Зигфрид.

Ройенталь недоверчиво пощупал поясницу. Как у почти всех высоких людей, это место у него чутко реагировало на переноску тяжестей. К определённым выводам не пришёл, а на предложение проверить экспериментально – досадливо отмахнулся. Но Фриц Йозеф не успокоился и начал доказывать, что это очень даже возможно. На хромой ноге Кирхайс далеко сбежать не мог, поэтому проверка приобрела широкий размах.

Ян, воспользовавшись суетой, выскользнул на кухню. За собой он увлёк Фернера и герра Пауля. Оберштайн не возражал перебраться в более спокойную обстановку, а Антону было всё равно.

– Вы ведь не сегодня решили, – сказал Вэньли, закрывая дверь-ширму. – Судя по рассказу Фаренхайта, вы прекрасно умеете действовать по обстоятельствам. Сегодня обстоятельства изменились. Ваше решение – нет. Чего вы боитесь, герр Оберштайн?

Он не рассчитывал на ответ. И ошибся.

– Это не страх, господин Ян. Я дал себе год после Тиамат, за этот год для меня не изменилось ничего. Следовательно, причин менять решение тоже не было.

– Вы никому не в тягость, герр Оберштайн, – тихо произнёс Антон. – Я вам сто раз говорил…

– А я вам сто раз говорил, что это не имеет значения, – слегка поморщился Пауль. – И что вы мне ничего не должны и не можете быть должны.

Ян постарался временно слиться со скудной мюллерской меблировкой.

– Вы вытащили меня из грязи, из приюта, буквально подобрали, как щенка, а теперь говорите, что я ничего не должен?!

– Ничего. То, что я делал, я делал исключительно по эгоистическим соображениям. У меня были большие планы, и нужны были люди, преданные исключительно мне.

Яну показалось, что голос Пауля изменил тональность. Он повернулся к Фернеру, который в этом вопросе разбирался гораздо лучше, и понял, что угадал. Улыбка сделала лицо Антона почти красивым.

– Значит, у вас получилось, – он дотронулся до руки слепого. – И остальное тоже получится, вот увидите. Просто на это уйдёт чуть больше времени.

Оберштайн хмыкнул.

– У вас слишком много иллюзий, Фернер. Моя недоработка. Мы никогда не вернёмся в Рейх, а в Альянсе… в Альянсе моим планам просто нет места. Слишком многое я хотел изменить…

– Не зарекайтесь, Оберштайн.

Златокудрый контр-адмирал появился на кухне бесшумно. Нет, какой-то шум он, конечно, произвёл, двигая ширмой, но на фоне происходящего в соседней комнате эти звуки потерялись.

– Не зарекайтесь, – повторил Райнхард, подсаживаясь к столу. – Возможно, перемены, произошедшие в вашей жизни, глубже, чем вы можете вообразить. К примеру, моя сегодня изменилась очень сильно. И мои планы перестали быть мечтами юнца, у которого молоко на губах не обсохло. У меня появились союзники, которым можно доверять и – будьте покойны – никто не останется не у дел. С такой поддержкой я выверну этот гнилой мирок наизнанку. Война – это зло, но это мой шанс. И я его не упущу.

– Вы уверены, что не сделаете хуже, Райнхард? – в отличие от Фернера, Ян сразу отнёсся к его словам серьёзно.

– Да. Я должен быть уверен, иначе никто не поверит мне. Вы ведь тоже знаете, что без больших перемен не обойтись.

– Яре-яре, – вздохнул Вэньли, запуская руки в лохматую шапку чёрных волос. – А те, кого вы выбрали в союзники, знают, что вы их уже присвоили, втянули в заговор против правящей династии и пятисотлетних порядков и приставили к работе?

– Ещё нет, – скромно сказал будущий реформатор. – Но скоро узнают. И никуда не денутся. Я тоже разбираюсь в людях, а эти – клад. И, что немаловажно, все повязаны общим делом, как справедливо выразился Оберштайн, здорово воняющим виселицей.

От такой холодного, совершенно не свойственного порывистой юности цинизма Вэньли покоробило, но он постарался обернуть всё в шутку:

– Даже несмотря на то, что они сейчас наперегонки таскают на закорках вашего друга Зигфрида и Мюллера, которому не повезло быть в той же весовой категории и младшим по званию?

– Пусть, – Райнхард принял шутливый тон, но глаза не смеялись, только блестели азартом. – Маневрирование в ограниченном пространстве – полезный навык. Я бы и сам поучаствовал, но мне слишком нужно было поговорить с вами троими. А дурачества не имеют отношения к умственным способностям.

– Я бы сказал, наоборот, – Ян поставил локти на стол и мечтательно добавил: – Но чтобы вдрызг пьяному вывести кого надо и куда надо, не подставившись… я восхищён. И я согласен с вами в оценке присутствующих. Хотя просто с ними не будет.

– Не «с ними», а «с нами», Ян. Вы тоже включены, учтите. Да и я сам не отношусь к тем, с кем просто. Оберштайн, если вы согласитесь дать себе ещё пару лет и принять участие в наших общих планах, вы благополучно вернётесь в Рейх. И Антон вернётся вместе с вами.

Оберштайн пожевал узкими губами. Фернер затаил дыхание. От напора потоков уверенности и силы, исходивших от молодого человека абсолютно кукольной наружности, ему стало не по себе. И от мрачных перспектив участия в мятеже – тоже. Антон не понял, почему альянсовец сделал именно такие выводы о планах златовласого адмирала, но тот не опроверг, значит, угадано верно. Впрочем, Антону терять нечего. А вот если Мюзель уговорит… Фернер был уверен, что человек, решивший покончить с собой, так или иначе своего добьётся. Тем более такой последовательный и упорный, как его наставник. Вот только если убедить, доказать…

– Графиня фон Грюневальд – ваша сестра? – спокойно спросил Пауль.

Имя фаворитки кайзера Фридриха, последнего и необычно продолжительного увлечения престарелого монарха, Ян, разумеется, знал. Но с фамилией Мюзеля оно не ассоциировалось никак. Он даже не задумывался, есть ли у этой женщины вообще какая-то родня. Оказывается, есть. И этот факт многое объяснял.

Герр Оберштайн должен был знать это наверняка. И знал наверняка, и теперь ждал реакции.

Юноша вспыхнул, но сдержался, обронив единственное «да». Даже не спросил: «А что?». И не стал выступать, что контр-адмиральские погоны в восемнадцать лет – дело обычное. Не стал перечислять свои заслуги. Хотя по ровному, уважительному отношению к нему остальных офицеров Ян понял, что заслуги есть, и немалые. Контингент здесь подобрался не такой, что будет заискивать перед просто сопляком, чья сестра раздвинула ноги для императора. Да и с законопослушностью у них так, не очень.

– Располагайте мной, адмирал, – склонил голову слепой коммандер. – И всем, что у меня есть.

Тонкая кисть, лежавшая на столе, сжалась в кулак. До белых костяшек. Будто Пауль сдавил всю свою боль и ненависть, весь кошмарный последний год недожизни в один небольшой сгусток.

Райнхард накрыл этот страшный комок ладонью, словно принимая некую странную присягу.

– Я многого потребую, Оберштайн. Но отдам ещё больше. Клянусь. Ради того, чтобы моя сестра перестала быть покупкой старого извращенца, ради того, чтобы честь не определялась фамилией, чтобы закон был един… – он задохнулся и яростно оскалился. – Я пойду на всё.

За стенкой кто-то таки прочесал макушкой скошенный чердачный потолок. И судя по кучерявой ругани, этот кто-то был Биттенфельд.

– Но я-то вряд ли буду вам полезен, Райнхард.

Ян не улыбался. Но и страха в чёрных глазах не было. «Отмерено, взвешено, взвешено», – почему-то вспомнилось Антону.

– Зря вы так думаете, Ян.

Лицо Мюзеля приобрело неприятное выражение.

– Я буду откровенен, потому что с вами иначе нельзя. Конечно, установление в галактике единого режима сняло бы многие вопросы, но ни у Рейха, ни у Альянса не хватит на это сил. И придётся договариваться. Не так, как сейчас, по-настоящему.

Ян чуть склонил голову набок и вежливо раздвинул губы на полдюйма.

– Какое отношение к этому имеет скромный торговец?

– Такое же, – невозмутимо ответил Райнхард, – какое торговый дом «Ян, Кассельн и Ян» имеет к тому, что Феззан не скупил половину Альянса. И такое же, какое неприметный пожилой человек с короткой фамилией имеет к обвальной инфляции, которая в прошлом году началась по ту сторону Коридора, но почему-то против всех законов экономики остановилась и даже попятилась. Я слыхал, что этот пожилой человек с односложной фамилией во всём слушается советов своих младших компаньонов, один из которых приходится ему сыном.

– И текстильное предприятие Бойля этот человек тоже приобрёл, несомненно, по их совету, – прошелестел Оберштайн. – Хотя лично прибывать на Один, чтобы убедиться в критическом состоянии Рейха – неумно и неосмотрительно, герр Ян. Вполне хватило бы сводок.

Свистнул чайник, и Ян разлил всем ещё по чашечке чаю.

– Сложно с вами, господа, – вздохнул он, безнадёжно поискав сахар. – Но, пожалуй, интересно. Чего конкретно вы добиваетесь от меня и моих коллег?

Мюзель, не чинясь, объяснил. Ян присвистнул не хуже чайника.

– Всего-то, – ухмыльнулся он. – Обеспечить военное равновесие в галактической войне, пара пустяков. Равновесие-то установится само собой, если ни одна сторона не сделает очевидной глупости вроде массированного вторжения без прикрытых тылов.

Для мирного торговца он слишком хорошо разбирался в военной стратегии.

– План Лихтеланде ещё глупее, – приподнял бровь Райнхард. Вероятно, ему это казалось забавным. – Но пока он не провалится, я не смогу проявить себя и взять дело в свои руки. И ваша задача – не попадаться мне на пути. Возможно, даже содействие не понадобится. Но после вам предстоит собрать адекватное правительство, с которым можно будет разговаривать о мире. Учтите, Ян: если Альянс окажется слаб, когда я наберу силу, Альянса не будет. Придётся вам выйти из уютной тени, господа… торговцы.

– А если Рейх окажется слабее? – тихо спросил Вэньли, но от интонации Фернера пробил озноб. – Если все ваши сверкающие планы накроются не менее сверкающим медным тазом, и вы дестабилизируете обстановку выше критического уровня? Вы понимаете значение факта, что у старшего лейтенанта Рейхсфлота через неделю после получки в холодильнике ветер свищет? И на клиента игорных притонов старлей Мюллер не похож…

Вэньли залпом допил остывший чай.

– Что-нибудь менее радикальное, а? – с надеждой поднял он глаза.

Оберштайн медленно покачал головой.

– Я сам не люблю радикальных мер, герр Ян. Но боюсь, что время для постепенных реформ упущено. Для Рейха – лет пятнадцать тому назад. Теперь эту косность можно проломить только силой. И я согласен рискнуть, потому что почувствовал необходимую силу за адмиралом Мюзелем.

– Если не получится, – добавил Райнхард сердито и даже обиженно, – Альянс получит такой нарыв под боком, что ни о каком процветании речь не пойдёт ещё долгие, очень долгие годы. Столетия, Ян.

Прозвучало слегка ребячески, но, кажется, было чистой правдой. Ян, во всяком случае, скривился.

– Да, – рассеянно признал он, – мы тоже пришли к подобным выводам. Как чуднО всё устроено, господа, не находите?

– Нет, – отрезал Мюзель. – Случается то, что случается. И тогда, когда ему случиться необходимо.

– Вы фаталист, адмирал, – в устах Оберштайна безобидное слово прозвучало ругательством.

– Почти, – лукаво усмехнулся Райнхард. – Фатализм с материальным обеспечением не так и плох. Герр Ян, что вы решили?

– Я? – очень удивился Вэньли. – Ничего не решил, разумеется. Но я думаю. И заставлю думать остальных. Тех, кому обидно на вопрос: «Как дела в Альянсе?» отвечать: «Воруют». Единственная гарантия, которую я позволю себе дать, это та, что я отнёсся к вашему предложению с полной серьёзностью. А я мало к чему отношусь с полной серьёзностью. Кстати, связь надо хорошую. Коммуникации – это наше всё.

Судя по довольному лицу, Райнхард рассчитывал на меньшее:

– Мы заставим этот мир вертеться в нужную сторону. Вот теперь точно – с днём рождения, Оберштайн.

За окном орали и где-то внизу били стёкла. Постреливали. Новый день намекал серой небесной мутью на скорый свой приход.

Ян украдкой зевал и думал о причудах судьбы. Проделать огромный путь через всю галактику ради единственного шанса избежать войны и потерять этот шанс в неравной борьбе с тупостью и жадностью аристократической верхушки Рейха. Пойти, чтобы надраться с горя, в первый попавшийся кабак почище; упустить и эту возможность. Ввязаться в уголовщину с привкусом государственной измены, убегать, как зайцам, от погони, решать чужие проблемы, лечить от ангины имперский десант… А после всего этого получить нетривиальное решение основной проблемы на нищей кухне старшего лейтенанта Мюллера!

Капризная она, судьба. Но кто посмеет сказать, что у этой ветреной девки нет чувства юмора?

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн, блокнот

---

03.02.2016 в 20:14

Пишет  Siegfried Kiercheis:

01.02.2016 в 23:36

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Мини, часть 2

Название: Преодоление
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1317 слов
Пейринг/Персонажи: Александр-Зигфрид фон Лоэнграмм/Джессика Ян
Категория: гет
Жанр: романтика
Рейтинг: G
Предупреждения: AU, постканон
Краткое содержание: неофициальная встреча во время официального визита республиканцев в Империю
Примечание: по заявке с Однострочников "Выросшие принц Алек и дочь Яна и Фредерики: первое свидание".
Размещение: после деанона, со ссылкой
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Преодоление"

[center

]

День не задался с самого утра. Алек проспал, хотя вчера пообещал себе встать пораньше. Надо было подготовиться, настроиться, а на это теперь не было времени. Он хотел выйти из дворца улыбаясь, в хорошем расположении духа, чтобы слуги шептались, думая-гадая, что произошло с принцем. Да, гадать-то они будут, после того как он нагрубил слуге, толкнул дворецкого и так хлопнул дверцей машины, что шофер и садовник изумленно переглянулись.

Неприятности продолжились в дороге. По радио сообщили, что авария в южном квартале спровоцировала трехкилометровую пробку. От досады Алек прикусил губу. Оставался план Б.

– Возвращайтесь во дворец, Ганс. Я пройдусь пешком.

– Ваше высочество!

Алек выудил из-под сиденья шляпу и широкий плащ, достал из кармана очки и с актерской ловкостью перевоплотился в обычного горожанина.

– Забудьте о высочестве. Никому ни слова, – строго сказал он, поправив очки на переносице.

До кафе было четыре квартала, до встречи – десять минут. Когда нога Алека угодила в лужу и на пару секунд увязла, он запоздало вспомнил, что спешить надо медленно. «Неудачник, – думал он, очищая брюки от грязи. – И выгляжу, как идиот». Но он был сыном Райнхарда Непобедимого и не мог повернуть назад.

***

Все шло из рук вон плохо. Как бы старательно Джессика ни завивала волосы, они никак не хотели ложиться прядь к пряди. Смалодушничать, набрать номер Алека и назначить другой день ей не позволяла совесть. Официальный визит не продлится долго, а встретиться они хотели вдали от любопытных глаз.

Девушка отбросила щипцы, несколько раз провела расческой по волосам и встряхнула ими. Лучше легкая небрежность, чем полная безвкусица.

Джессика взяла такси и уже через пять минут пожалела об этом. Пробка тянулась по улице, насколько хватало глаз.

– Едем дворами, я доплачу.

Хорошо, что в Империи по примеру Баалата перешли на такси с голосовым управлением. Никаких водителей, никакого праздного любопытства и косых взглядов на растрепанную прическу.

Девушка старалась думать о предстоящей встрече и прокручивала в голове варианты вопросов-ответов. В сети она больше трех месяцев общалась с Алеком, но ведь личная встреча – это другое. Все должно пройти идеально.

Необходимо было сосредоточиться, однако постоянно что-то мешало: то нервные сигналящие автомобилисты, то некстати сменяющиеся цвета светофора, то голоса во дворах.

Наконец Джессика прибыла к кафе. Когда она выходила из машины, затекшая в дороге нога подвернулась сама собой. Шпилька хрустнула и сломалась. Девушка пару секунд помедлила, переводя дыхание, а потом сняла туфлю с другой ноги и решительно сломала вторую шпильку. День начинался не лучшим образом, но Джессика была дочерью Яна-Чудотворца и не могла отступить.

***

Она знала, что он выберет столик в глубине, и быстро нашла юношу взглядом. Они поздоровались одновременно, впервые обменявшись рукопожатием.

– Ты долго ждал?

– Нет, только сейчас подошел.

Алек беспокоился, что она заметит грязь на его брючине, но внимание Джессики привлекла другая деталь.

– Чýдная шляпа, – прокомментировала она головной убор на вешалке.

Алек улыбнулся.

– На улице даже принцу реально быть незаметным. Главное – правильная маскировка.

– И часто тебе приходится так маскироваться?

– Не приходится. Я люблю это.

– Точно. Ты ведь обожаешь театр.

Мысленно Джессика четвертовала себя за промах, но внешне всего лишь коснулась волос. Вспомнила, что они и без того не в лучшем состоянии, и немедленно опустила руку.

Алеку в это же время хотелось застрелиться. Мало того, что не успел подготовиться и чуть не опоздал на свидание, так еще и смутил девушку неосторожным словом.

Выход нашелся спонтанно.

– В этом кафе очень разнообразное меню. Оценишь?

От волнения у Джессики сводило живот, и она не была уверена, что сможет что-то проглотить, но меню и правда оказалось разнообразным и привлекательным. «А вкусы у нас абсолютно противоположные», – подумала Джессика, когда они заказывали еду.

– Коктейль «Мадам де Помпадур»? – она усмехнулась. – В честь той самой?

Джессика спохватилась, не сказала ли она опять что-то не то, но Алек смотрел заинтересованно.

– Ты любишь историю, верно? – спросил он после ухода официанта.

– О да, – темные глаза девушки блеснули в свете лампы. – И историческую литературу, и фильмы. Мама говорит, что это у меня от отца.

– А мой отец почти не интересовался искусством. Разве что искусством войны.

– Зато в нем он был гением.

– Твой отец тоже.

– Да, они оба.

На этот раз пауза не была неловкой. Юноша и девушка улыбались друг другу. Джессика отметила, что и она, и Алек говорят «отец», а не «папа». Конечно. Трудно считать близкими недосягаемых героев войны прошлого.

– Слушай, Джессика, следующий год у нас объявлен годом театра и откроется как раз оперой на историческую тему. Это будет в январе, и ты приглашена.

– Предлагаешь прогулять учебу? – спросила девушка, сощурившись.

Алек торжественно поднял указательный палец.

– Предлагаю организовать дипломатическую миссию с целью укрепления дружеских контактов.

Это прозвучало так напыщенно, что оба рассмеялись.

На самом деле год театра предполагали открыть балетом, но Алек решил, что убедит господина Меклингера изменить планы. Алек обязательно должен был увидеться с Джессикой как можно скорее. Будет здорово, если у нее получится.

– Я согласна, – кивнула она. – Постараюсь уговорить маму. Ничего страшного не случится, если пару недель я позанимаюсь дистанционно.

Алек просиял, а Джессика продолжала:

– Надо подать нашим идею тоже устраивать тематические годы. Например, год интеллектуальных игр. Кстати, как ты относишься к шахматам?

– Не силен, – честно признался Алек. – Мне больше нравятся стратегии.

Теперь просияла Джессика: еще одна общая тема была найдена.

Они говорили не переставая обо всем на свете, и к вечеру Алек начал покашливать, а Джессика заказала медовую воду, чтобы успокоить связки. Оба поняли, что на сегодня наговорились.

– Завтра увидимся.

– Да, но уже во дворце и как наследники лидеров государств.

Джессика кивнула. Ей было понятно отношение друга к дворцовой жизни. Девушку саму мутило от строгих правил и официоза, и перед отъездом она еле уговорила Юлиана не посылать с ней отдельный эскорт. «Я ведь с мамой, ее охраны будет достаточно», – убеждала брата Джессика. И от не своих охранников легче сбежать, но об этом она благоразумно промолчала.

– Разыграем завтра представление? – она подмигнула. – Как будто мы впервые видим друг друга.

Алек тут же подхватил:

– И как будто мы друг другу не нравимся.

– Может, я даже демонстративно отойду в сторону.

– А я переключу внимание на какую-нибудь фрейлину.

Он сказал это просто так, но ревнивый огонек во взгляде девушки заставил сердце Алека подскочить.

– Нет, пожалуй, не на фрейлину, а на кого-то из вашей делегации. Нужно вникать в государственные дела.

– Мне тоже. Пообщаюсь с кем-нибудь из ваших. Я слышала, баронесса фон Вестфален – весьма прогрессивная дама.

***

Они сделали так, как договорились. На следующий день все на приеме заметили холодность, с которой будущий император поприветствовал иноземную гостью. Гостья в долгу не осталась и не приняла от принца бокал пунша. Впрочем, этим все ограничилось: наследники держав не могли себе позволить публичного обмена колкостями.

Джессика украдкой наблюдала за Алеком и отмечала то, на что не обратила внимания накануне. Тогда в кафе перед ней был ровесник, юноша младше ее на три месяца. А сегодня она видела аристократа со сдержанной походкой, который учтиво кивал придворным и больше слушал, склонив голову набок, чем говорил. Он изучал и присматривался, но будто бы не с интересом, а по необходимости. Джессика всю жизнь думала, что подобные люди никогда не привлекут ее, но это был Алек, и он ей нравился даже в образе холодного принца.

Алек то и дело посматривал на Джессику, когда она не видела, и понимал, что здесь, на приеме, ей неспокойно. Помпезность давила на нее и сковывала движения, но из упрямства или из принципа девушка поддерживала разговор. Правда, только с женщинами, мужчин она словно не замечала. Алеку вдруг захотелось подойти к ней и увести от всех этих людей. Спуститься с ней в парк, накрыть плащом и просто молча стоять рядом. И когда их глаза впервые за долгое время встретились, Алек не стал отводить взгляд.

***

У графа Мариендорфа был богатый жизненный опыт, а чин церемониймейстера обязывал внимательно следить за всем. Для такого человека никак не мог остаться незамеченным маленький спектакль двух актеров. Оба были неопытны. Принц держался увереннее, но вряд ли смог бы так на чужой территории. Девушка делала вид, что прием ей по душе, однако старому графу было абсолютно ясно, почему она еще не сбежала.

Такие спектакли не длятся долго, особенно если актерам по семнадцать, и граф снисходительно улыбнулся, когда принц Алек направился к гостье. Граф отошел в сторону. Он увидел достаточно. Какой бы спектакль теперь ни затеяли эти двое, в зрителях они точно не нуждались.

Название: Коты стыда не ведают
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1017 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь/Адальберт фон Фаренхайт
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Примечание: Фаренхайт был спасен с корабля, довольно успешно прошел реабилитацию, но на службу не вернулся.
Размещение: запрещено без разрешения автора»
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Коты стыда не ведают"

— Меня сюда, — Оскар загадочно подмигнул, выложил на стол бумажку с адресом, придавил сверху ключом и отключился.

Миттермайер укоризненно посмотрел на друга, потом пальцем подманил официанта и выдал ему уже две бумажки с адресами и номером такси. Приятно быть постоянным клиентом в баре с понятливым персоналом.

Дорога пролетела незаметно, хотя Вольф с трудом представлял, в какую часть города их привезла машина. Одна радость, что вариантов с домом быть не могло — адрес был написан на табличке так крупно, что даже в кондиции Вольф смог его разобрать. С подъездом просто повезло, а наличие лифта в четырехэтажном здании Вольф счел божественным промыслом.

Обычно для одноразовых встреч Оскар выбирал другие квартиры. Почти во всех были красивые винтовые лестницы, не иначе, чтобы романтично целоваться на ступенях. Вольф с Оскаром целоваться не собирался, а волочить тело на какой-то-там этаж без лифта было сущим проклятьем.

Обычно дверь распахивалась по звонку, Оскара принимали ласковые женские объятия, и дружеский долг можно было считать отданным. Главным было не оказаться тоже втянутым в недра любовного гнездышка.

На этот раз был ключ, чтобы открыть самому, и пустая квартира. Путь через прихожую обещал быть длинным, но таксист подождет, не впервой.

Преодолев бесконечный десяток шагов до гостиной, Вольф волевым усилием допер бесчувственного друга до дивана и сгрузил его там.

На лестнице послышались шаги, а потом приветственное:

— Ты уже дома?

Миттермайер обернулся, испытав огромное желание оказаться где-нибудь в другом месте. Адальберт фон Фаренхайт, стоявший в прихожей, выглядел не менее озадаченным.

— Добрый вечер, — Вольф старательно выговаривал слова, так как язык слушался плохо. — Прошу прощения, я туда его принес?

— Смотря куда он хотел попасть, — Адальберт поставил пакеты, которые все это время держал в руках, а потом, улыбнувшись, добавил. — Ключ же подошел?

— Да, — ответил Миттермайер и, похвалив себя за сообразительность, добавил: — Иначе бы дверь не открылась. Я пойду? — спросил он, будто это Фаренхайт был старшим по званию.

Хозяин квартиры кивнул, и Вольф с огромным удовольствием ушел домой, к родной и теплой жене.

— Ты злишься? — спросил Оскар, не открывая глаз.

— Ты вывалил ему ворох табличек с адресами?

Несмотря на суровость тона, Адальберт сел рядом и помог Оскару стянуть сначала ботинки, а потом китель.

— Только один, — улыбнувшись, Оскар тяжелым движением привлек Адальберта к себе.

Тот сначала упирался, но потом разулся и, смирившись с неизбежным, постарался устроиться рядом.

— А знаешь, почему один?

Вопрос был задан таким многозначительным тоном, что Фаренхайт не удержался от колкости.

— Спи и избавь меня от пьяных признаний.

— Нет, я тебе расскажу. Ты красивый, как женщина.

— Сомнительный комплимент для офицера, — Адальберт сделал попытку отодвинуться, но Оскар прижал его теснее и фыркнул на ухо.

— Очень красивый, — с нажимом повторил Оскар.

— Да, я понял. Увидев меня в гражданской одежде, ты на следующее утро уже проснулся в моей постели.

— И я до сих пор в ней, а все потому, что тебе можно доверять. Женщинам доверять нельзя. Они все— продажные твари. А тебе — можно.

Адальберт хотел было еще съязвить, но от тела, на котором он лежал, начало доноситься мелодичное посвистывание. Трезвым Ройенталь не храпел, а пьяного хотелось удавить или выкинуть из окна.

Выждав минуту для верности, Адальберт завозился, но слишком энергично.

— Не уходи, я люблю тебя, — отчетливо пробормотал Оскар и повернулся на бок, чтобы занимать меньше места.

Адальберт перестал шевелиться на некоторое время, а потом, убедившись, что Оскар заснул окончательно, встал и пошел разбирать покупки. Холодильник был пуст, Оскар пропадал неизвестно где, поэтому пришлось идти самому и вечером.

"Не уходи", — стараясь не шуршать пакетами, Адальберт закусил губу.

"Я люблю тебя".

Пьяным признаниям грош цена. Сколько их было в жизни этого горе-любовника? Десятки. А сколько еще будет? Когда ему надоест приходить в эту квартиру, помогать с готовкой и мытьем посуды? Однажды он взбрыкнет, сказав, что не собирается быть домработницей и драить полы, а на прислугу Адальберту жаль денег. Когда они разойдутся во взглядах на армию, войну, политику, музыку или кино? Адальберт любит читать по вечерам, Оскара все время тянет на прогулки. Адальберт терпеть не может рыбу — после нее пахнет вся квартира. Оскар в ресторанах заказывает только ее и каждый раз говорит, что домашняя кухня лучше.

Адальберт выпивает бокал вина в субботний ужин, Оскар допивает бутылку. Рано или поздно он уйдет, а Адальберт снова окажется один в квартире, со своей военной пенсией и выпиской из медкарты на десяток страниц. Не читал даже. Жить будет — и ладно.

— Я тебя тоже люблю, — прошептал Адальберт в окно. — Мне будет больно, когда ты уйдешь.

***

Выйдя на кухню, Оскар попытался причесать волосы рукой. Вышло плохо.

Адальберт сидел, отгородившись газетой, и пил кофе.

— Я вчера перебрал немного, извини, — натужно сказал Оскар и забрал у Адальберта газету. Она зашуршала, вызвав желание ее для верности сжечь.

— Я должен быть благодарен, чтоб ты выбрал именно мой дом для ночевки? — съязвил Фаренхайт и пододвинул Оскару его любимую чашку из толстой глины и с отломавшейся ручкой.

— Ты лучший человек на свете, — в теплый благодарный голос можно было завернуться, как в клетчатый плед.

Несколько минут они посидели в тишине, пока Оскар не спросил тихо:

— Я вчера много лишнего наговорил?

Адальберт смерил его взглядом и постарался не засмеяться в голос: Оскар походил на нашкодившего кота, а коты, как известно, стыда не ведают. То есть, он, конечно, признавал свою вину, но не так, чтобы в это можно было поверить.

— Ты сравнивал меня с женщинами, но сравнение хотя бы было в мою пользу.

Оскар задумался, переваривая новую информацию.

— Хочешь, на следующей неделе куда-нибудь сходим. Компанией. Возьмем Миттермайера, а то он даже не знает, что мы с тобой... что я живу тут.

Адальберт закашлялся и срочно сделал вид, что просто кофе попал не в то горло. Конечно, Миттермайер и не догадывается. Просто у Оскара есть ключ от этой квартиры, а так — никаких проблем.

— Миттермайер может удивиться столь необычному знакомству. И, пьяный, ты наверняка начнешь приставать. У тебя будут неприятности.

— Приставать к тебе я могу и прямо сейчас, а он поймет. Он не может не понять, — с нажимом закончил Оскар.

Допивая кофе, Адальберт подумал, что эти слова вполне могли сойти за признание. Как и его ответ: "Давай рискнем".

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

03.02.2016 в 19:34

Пишет  Siegfried Kiercheis:

Потащил забавный фанфик)))

01.02.2016 в 23:37

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: миди "Карин и Кракозябрик"

Название: Карин и Кракозябрик
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: миди, 7460 слов
Пейринг/Персонажи: Катерозе фон Кройцер, Нейдхард Мюллер, Фриц Йозеф Биттенфельд, Дастиан Аттенборо, Зигфрид Кирхайс, Ян Вэньли, Кракозябрик и др.
Категория: джен
Жанр: юмор, крэк, флафф
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС, крэк, мистические существа, смерть персонажа
Краткое содержание: сказка о снах
Примечание: Авторским произволом Катерозе фон Кройцер старше на три года себя-канонной!
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Карин и Кракозябрик"

Очередной заспанный человек привычно округлил глаза и рот. Но вместо традиционного вопля ужаса он радостно выдохнул:

– Кракозябра!..

Кракозябрик заинтересованно развернулся и принялся обнюхивать пришельца в два носа. Но и это ожидаемого эффекта не произвело. Пришелец лез гладить широкие лбы и только хихикнул, когда хвостовая морда проехалась ему по спине.

Карин присмотрелась внимательнее. Храбрый сновидец был молод и недурён собой. Чуть выше среднего роста, подтянутый, с выправкой, скорее, военной, хотя под мешковатой пижамой трудно определить. Пепельно-русая чёлка и большие серые глаза.

– Привет, – сказала Карин, инстинктивно поправляя причёску.

Молодой человек всё-таки подпрыгнул от неожиданности, но быстро сориентировался.

– Привет, – он продемонстрировал белозубую улыбку и рейховский выговор. – Твой?

– Свой собственный, – уклончиво ответила девушка. – Приснился вот как-то, и мы подружились. Он классный. Только не позволяй ему вылизывать волосы, с утра будет ётун знает что на голове.

Широкий лопатообразный язык передней головы Кракозябрика немедленно проехался по макушке молодого человека, поставив неровными сталагмитами доселе аккуратную стрижку.

– Упс, – без особого огорчения вздохнул причёсанный. – Поздно.

Он нравился Карин всё больше. Она расправила оборки ночной сорочки.

– Меня зовут Катерозе, можно Карин.

– Нейдхард. Рад знакомству. Даже жалко, что это сон.

Кракозябрик хотел бегать и играть, поэтому объяснения Карин оставила на потом. В конце концов, и сам поймёт, что сюда можно возвращаться во сне, когда захочешь. Просто надо вспомнить об этом, засыпая.

А пока они залезли на широкую и мягкую, укрытую тёмно-розовым мехом спину Кракозябрика и понеслись по холмам и равнинам. Шесть лап выколачивали землю, как старый коврик, и вверх летели мелкие цветочки и недовольно жужжащие шмели. Наездники, чтобы не навернуться с трёхметровой высоты, с весёлыми воплями вцеплялись в длинную шерсть Зябрика, в редкие роговые пластины, хаотично разбросанные по его спине, друг в друга… Впереди уже маячила река, и Карин предвкушала, как полетит в прогретую солнцем воду, кувыркнувшись через меховую холку. Да, неплохо бы предупредить Нейдхарда. Вроде он не из трусливых, но всё-таки…

– Ты купаться лю-у-у-убишь?..

– А?..

– Уже нева-а-а-ажно!..

Кракозябрик резко стопорнул на крутом бережке, и пассажиры с криками обрушились вниз, разбрызгав водяное зеркало миллионами капель-осколков. Следом, победно протрубив, прыгнул огромный, двухголовый, шестилапый, розовый и совершенно нигде, кроме снов, не возможный зверь.

***

Откуда он появился, по какому принципу выбирал себе друзей – так и осталось загадкой, хотя споры на этот счёт могли продолжаться ночь напролёт. Из того, что удалось вычислить, несомненным оставалось только то, что прибывший соискатель не должен испугаться и проснуться. И оставшиеся всегда знали, что Кракозябрика зовут Кракозябриком. А всё остальное – как попало.

Нейдхард провёл наяву эксперимент, рассказав якобы в шутку свой сон нескольким сослуживцам. Вроде бы подействовало, хотя не факт. Той ночью появились сразу четверо, но остался один. Зато какой! Кракозябрик кинулся на него хвостовой – которая хищная – башкой вперёд, выставив клыки и ужасно рыча. Карин даже стало неловко за такое его безобразное поведение. Однако прибывший зарычал в ответ ничуть не хуже и сделал весьма приличную попытку завязать узлом кракозябричью шею. Но был повален и коварно облизан передней – которая травоядная – головой. Они ещё довольно долго носились и дрались, восторженным рёвом оповещая окрестности об особо удачных кульбитах.

Нейдхард и Карин созерцали битву тигра с драконом с пригорочка, комментировали и хрустели засахаренным миндалём. Оба очень любили орешки, и Карин охотно снила их в больших количествах. У Нейдхарда из еды почему-то получались только сгущёнка и тушёнка.

А когда Зябрику надоело, пришелец ещё разок потрепал его по боку, поддёрнул сатиновые, до колен, трусы и вразвалочку подошёл к зрителям. Без вопросов запустил здоровенную лапищу в кулёк с орешками.

– Я когда набегаюсь, – доверительно сообщил он, даже не думая закрывать рот во время жевания, – всегда жутко жрать хочу. А мясо тут готовят?

Карин, чтоб мало не было, сообразила цельного жареного кабана. Кракозябрик радостно загукал и начал лопать первым. Так оно как-то и наладилось.

Вообще Фриц оказался мировым мужиком: честным, шумным и всегда готовым что-нибудь затеять. А ещё он был рыжий, почти как сама Карин.

Дасти пришёл от Кракозябрика в полнейший восторг, долго восхищался бочковитостью рёбер и комковатостью лап, теребя зверя за что попало. Он требовал от присутствующих подтверждения необыкновенных зябриковых качеств до тех пор, пока самого новенького, не сговариваясь, не уронили в реку. Но, плюхнувшись в воду, он исхитрился облить всех с ног до головы, и пришлось лезть купаться, а то какое удовольствие ходить мокрым просто так?

Дасти прекрасно влился в коллектив, у него оказалась неистощимая фантазия и лёгкий характер. Он беззлобно поддразнивал Фрица и на пару с Нейдхардом сочинял смешные стишки обо всём на свете. Карин определила в нём альянсовца, и это тоже было здорово, хотя здесь не имело ни малейшего значения.

С Зигом вышло труднее. Его нашёл Кракозябрик на берегу, в тени плакучей ивы. Парень сидел, обхватив собственные колени, и смотрел на воду. Его лицо, руки и огненную шевелюру покрывал толстый слой пушистого инея. Он, в отличие от остальных, был одет в чёрные брюки и белую рубашку. Наверное, заснул на работе. Или так устал, что не сумел раздеться. Розовую клыкастую морду, подсунувшуюся ему под руку, он рассеянно погладил, пробормотав при этом что-то невнятное. Зябрик повернулся к компании и нажаловался, что ему не нравится, когда такие холодные руки. Пришлось греть.

Развели костёр до неба (Фриц занимался, у него всегда с размахом), замотали заиндевевшую статую в одеяла, отпаивали каким-то жутким варевом, которое готовил Дасти. От варева за милю разило бренди, но Зигу помогло. Оттаял. Начал спрашивать. Нейдхард насочинял с три короба, Дасти добавил, Фриц возмутился, что всё не так, а Карин потихоньку сказала, чтобы Зиг их всех не слушал, а смотрел сам, так интереснее. И подсунула пирожок с капустой, чтобы закусить горючую жидкость.

Ей показалось, что синеглазый мечтатель больше не придёт сюда, но она ошиблась. Спокойный, открытый и тихий Зигфрид стал полноценным членом их снулого сообщества.

А Вэньли Зябрик вообще откуда-то принёс. За шиворот. Будь дело наяву, Вэньли наверняка передавило бы горло пижамным воротником, но за линией сна он просто свисал из зубастой пасти мешком, скрестив руки на груди. И бурчал, что нигде покоя нет.

Эхо от приветственных воплей ещё долго гуляло по реке.

Вообще у Карин создалось впечатление, что, кроме неё, все здесь друг друга так или иначе знают. И альянсовцы, и имперцы. У неё и у самой иногда бывало ощущение, что она вот-вот сможет сказать, где видела кое-кого из них не во сне. Но память упорно подводила, да и было слишком здорово, чтобы всерьёз об этом думать. Возможно, память была не при чём, а просто копошился червячком страх всё испортить. И ей не хотелось знать, кто все эти люди в реальной жизни, и есть ли у них эта самая реальная жизнь.

Здесь они были командой. Наверное, здесь просто обстановка такая, что нельзя врать, делать кому-то гадости и портить жизнь окружающим ещё каким-либо из многочисленных способов. Или людей Кракозябрик таких выбирал? Непакостных?

Вэньли вот как раз таким и был. Смешной, рассеянный, добрый. Он один из всех умел спать во сне, привалившись к тёплому брюху Зябрика. Спать ему, конечно, не давали, но он не обижался, кажется, воспринимая это как часть игры. Карин быстро поняла, что если днём было особенно паршиво, надо сесть рядом с Вэньли, рассказать ему о плохом, можно даже не вслух, и беды станут маленькими-маленькими, бесцветными и безвкусными.

После того, как появился Вэньли, вопящие от ужаса фигуры в ночных одеждах возникать перестали. Наверное, Зябрик решил, что достаточно. Или Карин решила, что хватит. Она так и не смогла до конца определиться с вопросом, кто из них кому снится.

***

Со временем Карин окончательно поверила, что её друзья из снов где-то существуют на самом деле. Поначалу отношения в команде были странноватые, хотя и явно под знаком взаимной уважительной симпатии. Но некая напряжённость нет-нет да и проскакивала. Чему, собственно, удивляться, если половина – альянсовцы, а половина – имперцы. И все – военные, как на подбор. Но это же наяву! А во сне – совсем другое дело! И когда они немного попривыкли друг к другу, в беседах иногда стали всплывать проблемы из того, другого мира. Именно то, с какой опаской сообщники говорили о явных делах, убедило Карин, что всё взаправду.

– У тебя почти всегда ледяные руки, когда ты приходишь сюда, – сказала она как-то Зигу (они первыми явились в сон, больше пока никого не было; к слову, вшестером они собирались далеко не всегда). – А сегодня так прямо в корке, как рыба из морозильника. Ты живёшь на какой-нибудь промороженной планете?

Обычно синеглазый на такие вопросы прямо не отвечал, отшучивался или отмалчивался, неопределённо улыбаясь. Но в этот раз, видно, было слишком плохо.

– Я становлюсь ненужным лучшему другу, – тихо произнёс Зиг. – Он всё реже понимает, что я ему говорю, мне с каждым днём всё труднее… дозваться его. Это он как будто покрывается льдом, а я… Я не знаю, что делать.

Карин замотала его посиневшие от холода кисти в полу своей пижамной куртки и начала интенсивно растирать.

– Я бы в первую очередь задумалась, а нужен ли мне такой друг, – проворчала она сердито.

Зигфрид даже задохнулся от негодования.

– Что ты говоришь такое! – он попробовал выдернуть руки, но Карин не отпустила, а второй раз он дёргаться не стал, наоборот, придвинулся ближе. – Он мне всякий нужен. Это же… он! Мёрзну вот только. Зато здесь согреваюсь…

– А ты ему рассказывал, что когда-нибудь можешь заснуть глыбой льда, такой, что и Кракозябрик не отогреет, даже если сверху сядет?

– Он… очень занятой человек. И ему некогда болтать о ерунде. К тому же он так устаёт, что… у меня не хватает духу его расстраивать в редкие минуты отдыха.

Карин только вздохнула. Она критически осмотрела результат своих трудов и нашла его сносным. Но на всякий случай ещё разок подышала в большие изящные ладони Зигфрида, ещё разок растёрла их фланелью и только после этого оставила в покое.

– Если он действительно твой друг, то выслушает тебя даже сильно уставший. И найдёт для этого пятиминутный перерыв в делах. Ты же наверняка виду не подаёшь, улыбаешься как обычно.

Зиг улыбнулся. Как обычно. Потом фыркнул, засмеялся.

– Ты права. Надо поговорить. Там, наяву, кажется, что одной преданности будет достаточно. А здесь понимаю, что мне этого мало. Не забыть бы, что я так решил…

Карин выдернула из радуги синий цвет, свернула в карандаш, послюнила и нарисовала на запястье Зигфрида жирный крестик.

– Посмотришь – вспомнишь. Я всегда так делаю.

Она не очень-то поняла суть сложноподчинённой дружбы, но списала на причуды имперского менталитета. Зиг ей нравился без привязки к месту жительства, и она заочно злилась на того чёрствого дурака, из-за которого он так мучился.

Возможно, они поговорили бы об этом ещё, но обвалом явились остальные и примчался Зябрик. Нашлись другие темы.

Карин показалось, что с той ночи Зиг стал немного меньше мёрзнуть. Спрашивать напрямую она не решилась, однако инея на нём больше не замечала.

***

То, что на Кракозябрике можно въезжать в чужие сны, обнаружили случайно. Разумеется, – неугомонный Дасти, когда гонял зверя хвостовой головой вперёд. Зачем он это делал – он и сам не знал, но открытие вышло эпохальным. Можно было въезжать в чужие сны, если только кто-нибудь из подсматривающих знал объект визита лично.

Вэньли рассердился и сказал, что подсматривать некрасиво и, вообще, – порочная практика. Зиг горячо его поддержал. Все смутились (кроме Кракозябрика), а Нейдхард предложил компромисс. Он заявил, что Вэньли, безусловно, прав. И без повода шататься по чужим подсознаниям – недостойно. Но если повод будет? Например, кто-то загадает такой фант, выиграв в карты?

Вэньли сдался. Зиг махнул рукой. Ну интересно же, ёлки! И во сне ведь, понарошку…

Чтобы не злоупотреблять, выбрали долгоиграющий преферанс. Чаще всего за карты садились Фриц, Дасти и Нейдхард. Четвёртым был либо Зиг, либо Карин. Ян не играл, он не умел. Зато он бегал вокруг стола, заглядывал в расклады и переживал за всех сразу.

Самые занятные фанты придумывал Фриц, и все старались проиграть ему. Тоже тонкое искусство, поскольку взятки считать Фриц не любил, лез напролом, снося подпорки из-под тузов и марьяжей и заказывая мизера с дырами. А если рыжий замечал, что ему поддаются, гремел скандал и переигрывали. И приходилось потеть, делать наивные лица и с тузом на руках захаживать валетом под второго короля.

Однажды Дасти и Нейдхард так увлеклись, проигрывая Фрицу, что нечаянно выиграл Зиг. Он удивился больше всех, ещё раз пересчитал, всё было верно. Сначала синеглазый от фанта отнекивался, однако его растормошили, и он, заикаясь и краснея, озвучил своё желание. Теперь отнекивались проигравшие. Потому что Зиг хотел не просто посмотреть чужой сон, он хотел его создать. При активном участии картёжников. Последние не знали, с чего начать, но идеей загорелась Карин, и, как ни странно, Вэньли. Они вдвоём быстро набросали сценарий и раздали роли. Стоны и скулёж («Я не могу это сказать на полном серьёзе! Я буду ржать, как конь!» «Это не моё амплуа! Боги, я сейчас проснусь!» «Это ужасно, дайте мне ведро для соп… слёз!») пресекались на корню. «За пулей следить надо», – безжалостно тыкала Карин в преферансный расчёт. Зиг бродил тенью, лез с бестолковыми советами и изодрал в хлам букет ромашек.

На территории общего сна они могли быть только собой и только в той одежде, в которой легли спать. Зато в чужих снах они могли быть кем угодно, и это здорово упрощало масштабную постановку, в которой были разбойники, чудовища, волшебные сады, спасённая дева и рыцарь на белом коне. Коня вызывался играть Фриц, но ему не доверили, припахав Зябрика.

И прошло как по маслу. Златовласая красавица – хозяйка сна – была благополучно спасена от всех напастей прекрасным рыцарем, увезена им в замок на берегу моря и ответила «да» на взволнованное и робкое признание. Поскольку Зиг внешности не менял, Карин сильно подозревала, что красавица кинулась бы ему на шею во сне или наяву и безо всяких режиссёрских ухищрений. Но так, безусловно, интереснее.

***

Явь не радовала. И даже во сне приходилось тратить всё больше времени, чтобы выкинуть из головы дрянные вести. Рейх и Альянс ввязались, кажется, во все войны, в которые только можно. Человеческие страдания ежедневно грозили перейти из количества в качество, и этот хаос Карин представить себе даже не могла.

Из утешительного оставались сны. И Нейдхард. Нейд.

– Боги, как же здесь хорошо.

Нейдхард рухнул в траву, вплотную к Карин, которая сидела и задумчиво жевала стебелёк какого-то дикорастущего злака.

Вэньли сегодня отсутствовал, он вообще в последнее время не то редко спал, не то предпочитал тёмный сон, который без сновидений. Зиг, кажется, опять поскакал к своей принцессе, а Дасти и Фриц гоняли мяч по пляжу, воткнув в песок две ветки вместо ворот.

Карин кивнула и не глядя растрепала мягкие густые волосы собеседника. Тот мурлыкнул и потёрся щекой о её ладонь.

– Я бы, наверное, с ума сошёл, не будь нашей компании. Прямо чувствую, как тупею днём от всей этой бессмыслицы…

– Здесь – только сон, – напомнила Карин, растягиваясь рядом с ним.

– Ну и что? – с неожиданной горячностью возразил Нейдхард. – Я же знаю, что вы все – есть. Значит, всё не так паршиво, есть, для чего стараться. И что ты – есть. Ты не представляешь, как мне стало важно, что ты – есть. И что я могу взять тебя за руку, – тут он спохватился и сбавил тон: – И ты не отпрянешь с жеманным визгом, и не будешь шушукаться у меня за спиной, как это принято у рейховских барышень благочинного воспитания. Хель, я даже поцеловать тебя могу!

И он немедленно привёл угрозу в исполнение. Попал, правда, немного не туда, куда хотел.

– Ай! – Карин зажала звенящее ухо. – Мазила. На стрельбах, наверное, даже в молоко не попадал!

– Ну я, конечно, не так лихо стреляю, как Корнелиус, но задних на полигоне тоже не пас, – сконфуженно начал оправдываться Нейдхард.

– Тогда – вторая попытка.

Она развернулась к нему и подставила губы.

– Ты серьёзно? – опешил он.

– Вполне. Не волнуйся, шестнадцать мне есть. Всегда хотела попробовать целоваться по-взрослому, но наяву кандидаты… не устраивали. А с тобой мне уютно, что ли. Со всех сторон. И говорить, и молчать, и прикасаться нравится, понимаешь? К тебе. С тобой. Здесь – сон, здесь мы можем быть собой и ничего не бояться. Давай, пока я не передумала.

Больше приглашать не пришлось. Недостаток опыта они компенсировали избытком энтузиазма.

***

Однажды Вэньли явился чернее тучи и сходу затребовал колоду. Оживившиеся имперцы быстро заняли места за игровым столом. Почему-то они уже давно приставали к Вэньли, чтобы тот садился играть, хотя если человек не умеет – чего зря приставать? Вот научился – сам предложил.

Умел он или не умел раньше, но через полтора часа Зиг, Нейдхард и Фриц сидели на такой высокой «горе», что с неё должно было быть видно и Один, и Хайнессен.

– Мне нужно вправить мозги одному человеку, – без привычных вежливых раскланиваний сказал Вэньли, бросив карты на стол.

Имперцы сидели бледные, как только что вымазанная извёсткой стена. Карин страшно не понравился страх в синих глазах Зигфрида. Да и Нейд явно подозревал, какому именно человеку надо будет вправлять мозги ночными кошмарами, и ему было не по себе.

Вэньли имперских страданий не заметил. Он назвал имя, и все трое проигравших облегчённо выдохнули.

– Согласен, – кивнул Зиг, расслабляясь. – А эта затея с переворотом сама по себе мне никогда не нравилась. Только составь опорную инструкцию, в какую сторону и что крутить. Я догадываюсь, но тебе виднее.

– Мог бы и так попросить, – проворчал Фриц. – Дело-то нужное. Воевать должны солдаты, а не гражданские.

– Никто воевать не должен, – вздохнул Вэньли, запуская пятерню в чёрные лохмы на затылке. – Дурное это занятие.

Инструкция у него уже была готова. Достаточно подробная. Карин в политике понимала мало, но в целом ей идея понравилась. Зиг предложил ещё пару пунктов, Вэньли согласился.

Процесс пошёл, работа закипела. Одним сеансом не обошлись, но было интересно.

Газету с заголовком «Глава КНС Дуайт Гринхилл предложил союз и сотрудничество оппозиционной партии Джессики Эдвардс» Катерозе увидела через две недели. Наяву.

И убеждать себя, будто она не знает, кто такой Ян Вэньли, Карин больше не могла. Найти остальных по справочному разделу информатория было вопросом получаса.

***

Она устроила истерику. Недостойную не то что без пяти минут выпускницы лётного училища, а и просто нормальной девушки. Позорную. С визгом и топаньем ногами. Они впятером столпились вокруг неё, не зная, как это прекратить, а Кракозябрик вообще забежал боги знают куда. Карин была бы и сама рада прекратить, но стоп-кран сорвало с резьбы напрочь. Она верещала, зачем надо было это всё, если завтра они все друг друга поубивают. Она выбулькивала, что её здесь обманывали, когда все всё знали, а она одна как дура. От того, что обвинения были несправедливы, она заводилась ещё больше. Она уже подвывала, что ненавидит их всех. Ненавидит. Нена…

Застиранная футболка Нейдхарда Мюллера, адмирала Рейхсфлота, в которой он сегодня лёг спать, вдруг оказалась прижата к её лицу, а под футболкой отчаянно колотилось:

– Всё будет хорошо, маленькая. Всё будет хорошо…

Внезапно потемнело и стало тесно. Нет, безмятежный солнечный день сна никуда не делся, просто вернувшийся Кракозябрик обернулся вокруг них всех меховой непрошибаемой стеной, сбивая в единое целое, отсекая от войны, страха и безнадёги. Он пах, как домашний кот.

– Мы что-нибудь придумаем, – хрипло сказал Ян Вэньли, Волшебник Ян, герой Эль-Фасиля.

– Война закончится скоро, – пообещал адмирал Зигфрид Кирхайс, чей флагман был краснее его волос.

– Раз – плюнем, два – разотрём, – залихватски выдал Дастиан Аттенборо, контр-адмирал АСП.

– Не реви, малая, ты же рыжая, – добавил Фриц Йозеф Биттенфельд, командир Чёрных Улан.

Кракозябрик просительно тыкался обеими мордами во всех подряд.

***

От стыда за тот срыв Карин не появлялась в общем сне больше недели. Но спасаться бегством не к лицу будущей лётчице, и она всё-таки явилась. Тихо-тихо, как собственный призрак. Не влетела, как обычно, с воплем: «Есть кто живой?», а беззвучно подкралась, повторяя про себя, что ничего она не крадётся, а просто тихо идёт. Не доходя до их любимой полянки заслышала голоса и остановилась якобы ненароком в тени леденцового дерева.

Компания собралась полностью, а вид у них был, словно кто-то пропустил их пару раз через мясорубку. Они сидели, привалившись спинами к огромному, нагретому несуществующим солнцем валуну, вялые и вымотанные. И можно было поверить цифрам из инфо-сети, утверждавшим, что Нейд старше её не на три года, как она считала раньше, а на все десять.

– Не надо было всё-таки тащить сюда проблемы оттуда, – Ян взъерошил и без того растрёпанную чёлку. – Моя вина. Но так соблазнительно… и вышло неплохо, действительно неплохо! Я даже начинаю верить, что гринхиллский Комитет действительно что-нибудь спасёт. Или хотя бы не очень нагадит. Вы бы видели, ребята, как ожила Фредерика, когда он вышел на связь с Тринадцатым флотом и со вполне разумными предложениями. И Джессика рядом с ним…

Тут он вздохнул так душераздирающе, что даже валун прослезился. Но не Дасти.

– Ян, когда ты сводишь в экстремальной ситуации интересного мужчину в расцвете лет и молодую темпераментную женщину, то трудно ожидать чего-то иного, – безжалостно припечатал он. И добавил после паузы: – С-с-стратег.

– Возможно, так будет лучше для всех, – Ян вздохнул ещё горше. – Но всё равно…

– Вэньли, – перебил Зиг, поднимая вверх небесно-синие глаза, – перестань. Сто раз переговорено. От яви негде спрятаться, хотя поначалу я тоже думал, что можно. Сон, мара, сладкие мечты… До сих пор не верю, что объяснился Анне. Кстати, если с этой точки посмотреть, то первым был именно я.

Нейдхард устало потёр лицо ладонями.

– Чем бы вы ещё померились, – протянул он. – Главное, что мы наконец-то нашли компромисс… И это работает.

– Работает, – хихикнул Дасти. – Ой, как вспомню Трунихта…

Фриц оглушительно захохотал.

– Я ещё сам к нему схожу разок-другой, – рокотнул он, отсмеявшись. – Мне понравилось, а этому слизняку лишним не будет… А вот что нам с этим делать – ума не приложу. Ничего его, заразу, не берёт.

– Легранжа тоже не берёт, он безумен, – вздохнул Вэньли. – Стычки с Одиннадцатым не избежать, хотя мы тянули время сколько могли.

– Может, помочь? – неуверенно предложил Биттенфельд.

Ян положил ему руку на плечо, благодаря, но отрицательно покачал головой:

– Фриц, невелика честь и невелик труд разбить флот под командованием сумасшедшего, обуянного честолюбием, но… он заберёт с собой на тот свет сотни жизней… Тысяч я постараюсь не допустить, даже за те недели, что мы увиливали от боя, от этого психа сбежали два десятка кораблей. Но и сотни – слишком большая цена. А Оберштайн – не Легранж. Он отнюдь не сумасшедший.

– Есть и другой подход, – вкрадчиво пропел Дасти. – И вы все знаете, какой.

– Нет! – вскинулся Зиг. – Я не позволю. Его нельзя трогать. Он должен сам.

– Сам так сам, – успокаивающе замахал руками Вэньли. – Ты лучше знаешь. Будем пробовать дальше…

Карин подслушивала бы и дальше, но тут откуда-то из-за её спины вынырнул Кракозябрик, загукал, засвистал, заревел, задней головой подцепил её за шиворот и забросил на шею передней головы и, косолапя нещадно, поскакал хвастаться добычей перед остальными. Он соскучился.

И Карин соскучилась по ним всем. Очень. Даже не подозревала, что настолько.

Она не успокоилась, пока дорогие лица не расцвели своеобычными открытыми улыбками. Она чувствовала себя виноватой донельзя, трещала о всякой ерунде. Но они, разумеется, одурачить себя не дали. Не переживай, сказали, мы бы и сами до всего дошли. Это наш прямой долг, напомнили.

Карин снила самое вкусное, что только могла себе вообразить. Всякие побочные продукты вроде сливочного торта, утыканного маринованными огурцами, с аппетитом подъедал Зябрик. Если, конечно, успевал раньше Биттенфельда.

А потом они разговаривали. Только сейчас Карин до конца поняла, кого ей Кракозябрик принёс. Даже заробела, отодвинулась от Нейдхарда, которого привычно обнимала. Но тот возмутился и восстановил статус-кво под подколки компании. Масштаб задумки от этого не уменьшился, зато она сумела уловить смысл текущего затруднения.

– И что, совсем-совсем ничего не действует на этого вашего?..

– Всё, до чего мы додумались, – не действует, – развёл руками Дасти. – Наверное, фантазия у нас бедная.

Карин пришла в голову идея. Она выкрутилась из ласковых лап Нейда и навела на себя приблизительную иллюзию.

Ян поперхнулся. Фриц присвистнул.

Остальные созерцали ботфорты выше колен, кожаное бельё и семихвостую плётку молча. Только цвета меняли.

– А если так? – деловито спросила Карин. – Я такое видела в журнале у одного сокурсника. Знаете, есть такие журнальчики с фотографиями, которые мальчишки в газеты оборачивают, – зачем-то объяснила она пятерым взрослым мужикам. – По-моему, очень страшно.

Реакции не дождалась и свистнула Зябрику.

От лоэнграммовского начштаба реакции она тоже не дождалась, хотя очень старалась.

***

Теперь Карин просматривала вдвое больше военных сводок.

Тринадцатый флот разбил сумасшедшего Легранжа при Дории в середине июня. С минимальными потерями. Адмирал Ян возвращался на Хайнессен. Дасти, разумеется, вместе с ним. В сообщении для прессы Дуайт Гринхилл заявил, что Альянс укрепляет рубежи. Далее он сказал, что новое правительство не одобряет агрессии предшественников в отношении Рейха и намерено решать создавшийся конфликт мирными путями.

Молодой главком вооружённых сил Рейха Лоэнграмм набирал всё большую популярность в народе. Его войска успешно громили сторонников Липпштадского заговора. Адмирал Кирхайс одержал молниеносную победу над Лихтенхеймом и успел вернуться к битве за крепость Гайерсбург. К сожалению (Карин сама удивилась, что действительно жалеет абсолютно безразличных ей ранее имперцев), там потерь было много. Катерозе по три раза перечитывала списки погибших офицеров, немного страшась, что сны могут лгать.

Им становилось всё легче чувствовать друг друга. Удобрять почву начал Зиг, которому не давал покоя синий крестик. Тот самый, который нарисовала Карин у него на запястье во сне. Синеглазый уверял, что по пробуждении памятная метка осталась на месте, отмылась только с мылом. На предложение Дасти ставить перед кроватью тазик с водой рассердился. Сказал, что лунатизмом не страдает, а если кто-то не хочет признавать очевидные факты, то это не его, Кирхайса, проблемы.

Повторить долго не удавалось, пока Карин не надёргала у Кракозябрика шерсти, не сплела верёвочку и не навязала Нейдхарду на запястье. Не только он, но и Зиг, и Фриц видели этот грязно-розовый жгутик наяву. Они даже демонстрировали кому-то из сослуживцев, чтобы исключить всякие галлюцинации.

В бою при Дории Ян сумел дозваться Дасти, когда связь отказала. Для этого он на три минутки вздремнул в командирском кресле, повергнув свой штаб в прострацию (благо, имидж Спящего Адмирала позволял; этот случай тоже вошёл в легенду). Аттенборо сказал, что во время этого странного сеанса у него вдруг закружилась голова, и потемнело в глазах. В таком состоянии, среднем между сном и обмороком, он провёл несколько всего несколько секунд, а окружающие почти ничего не заметили. Ну, подумаешь, привалился человек к стеночке. Не упал ведь, даже глаз не закрывал. Задумался командир, понимать надо.

Этих секунд хватило, чтобы скорректировать действия флота и избежать глупых потерь.

Эх, будь у них чуть больше времени… Но события в яви закручивались всё стремительней и туже, часов сна оставалось всё меньше. Даже Карин доставали ночными учебными тревогами чуть ли не каждую вторую ночь, что там говорить об адмиралах. Во сне тоже кипела бурная деятельность, и зачастую с такими же непредсказуемыми результатами. В диапазоне от полного успеха до полного провала.

Из обрывков бессистемных экспериментов удалось сложить, что Фриц может доораться до любого из них, но с оглушающим эффектом. То есть тот, кого он звал из сна, наяву терял сознание без видимых со стороны причин. Нейдхард на него жутко злился, потому что его скосило вызовом прямо во время очередных лоэнграммовских бдений, в присутствии изрядного количества свидетелей. «Вот только репутации неврастеника мне не хватало!» – ругался он на рыжего. Биттенфельд пожимал плечами. «Друг, я не виноват, что у меня такой голос, – заявил он без тени смущения. – А главком и сам не дурак грохнуться в обморок».

Яна всегда хорошо слышали Зиг и Дасти, остальные – по случаю. У Карин и Нейдхарда эта способность проявлялась слабо и хаотически. Кирхайс почему-то отказывался даже пробовать.

– Надо доводить связь до ума, – обмолвился как-то Нейдхард, когда им с Карин удалось недолго побыть наедине. – Без неё не выкрутимся. Нам и так неимоверно везёт.

– В чём же? – она пока не видела особого везения в их пробах и ошибках, в вечной усталости и в том, что начали путаться сон и явь.

– В том, что Альянс и Рейх по уши заняты внутренними раздорами. Проклятый Гайерсбург… Зато нас ещё не послали воевать друг с другом. Дай нам боги успеть свести всё к переговорам, пока есть время. Мне ведь тоже не хочется под трибунал за дезертирство.

Она провела носом ему от кадыка до ямки между ключицами.

***

Такого безоговорочно счастливого Зигфрида Карин не видела никогда. Тот просто светился, как ёлочный фонарик. У Вэньли, вокруг которого скакал Кирхайс, вид был слегка огорошенный. Больше никого во сне не было.

– В честь чего иллюминация? – поинтересовалась Карин, приходя в хорошее настроение. Всё-таки чужая радость заразительна, а Зиг просто фонтанировал ею. Она обратила внимание, что Кирхайс снова спит в форме.

– Успели, успели! – пропел он, подхватил девушку и заскакал уже вместе с нею.

Только после трёх кругов его удалось затормозить и выжать из него суть дела. Оказалось, что съехавший с катушек Брауншвейг приказал начать ядерную бомбардировку мятежной планеты Вестерланд. Узнать об этом удалось в последний момент, и начштаба Оберштайн советовал Райнхарду не мешать, чтобы использовать вопиющее злодеяние в целях пропаганды. Райнхард ушёл думать, но думать он ушёл к Кирхайсу, поскольку после случая с синим крестиком и последующего откровенного разговора обещал делиться с ним всем, что накипело на душе. Зиг, разумеется, высказался однозначно, но сомнений друга не развеял. И пока лорд фон Лоэнграмм колебался в одиночестве, Кирхайс нарушил все возможные правила, приказав флоту Айзенаха идти на перехват кораблям-убийцам. От имени Райнхарда.

Молчаливый адмирал успел вовремя. Вестерланд уцелел.

– Речь шла о минутах, – развёл руками Зиг. – Я понимаю, что это трибунал, но лучше пусть меня расстреляют, чем на совесть Райнхарда легли бы два миллиона невинных жизней. И, – он снова засиял широченной улыбкой, – он сам отдал точно такой же приказ! Только на полчаса позже меня.

– И узнал, что перехватчики уже в пути, – закончил Ян. – Что он сделал с тобой?

– Что положено. Я в карцере сплю. Но это такая ерунда, Вэньли!

И он наладился ещё на тур кадрили.

Помрачневший Ян свистнул сквозь зубы. Кракозябрик примчался через пару секунд. Он безошибочно различал, когда его зовут по делу, а когда так, баловства ради. Сейчас он моментально почуял, что нужно делать, и очень аккуратно взял Кирхайса зубами передней головы за шиворот и придержал на месте.

– Эй! – Зиг попытался отмахнуться, но это был явно не тот случай.

Карин, в отличие от шестилапого приятеля, не совсем поняла причину суеты. Но мнение Яна Вэньли для неё было неоспоримо. Она топнула, и вьющиеся стебли душистого горошка стремительно оплели синеглазого до плеч густой сетью. А Вэньли уже неуклюже карабкался на Зябрика, который отпустил обслюнявленный китель.

– Не вздумай! – заорал Кирхайс, тщетно пытаясь вырваться из цепких зелёных объятий.

Ян, уже с высоты, торжественно воздел правую руку ладонью вперёд.

– Клянусь. Ни полслова об Альянсе. Никаких кошмаров. Ровно две минуты.

И разогнал зверя задом наперёд.

– Йотунов демократ! – рявкнул ему вслед коварно пленённый имперец. – Вы же обещали, – добавил он растерянно.

– Мы обещали не пытаться ничего внушать, – Карин успокаивающе погладила его по плечу. – А пара слов – это не внушение. Ты же сам видел, что просто поговорить с твоим Райнхардом гораздо лучше, чем на него давить. Ян же такой умный, он не напортит.

Кирхайс ещё какое-то время возмущённо фыркал, но потом сдался обстоятельствам. Всерьёз он не верил, что Ян может сделать подлость. И Кракозябрик, и вьюнок ни за что не стали бы помогать затеявшему дурное. Чуткое растение тихонько сползло обратно к земле, а Карин быстро приснила любимый чай Зигфрида. С мятой и с лимоном.

– А всё-таки он сам решил, – с непередаваемой интонацией сказал Зиг, принимая чашку и прилагающийся к ней пряник. – Сам.

***

Сон сморил Райнхарда фон Лоэнграмма прямо в кресле, где он накачивался вином и паранойей после того, как перебил несколько бокалов. Он был крайне возбуждён и заснуть этой ночью не надеялся вообще. Двойственность ситуации разрывала надвое его самого. Кирхайс спас Вестерланд и доброе имя Райнхарда, но он присвоил себе чужие полномочия. Это можно рассматривать как мятеж и предательство. «Что он прикажет в следующий раз от вашего имени?» – небрежно обронил Оберштайн, показательно воздерживаясь от советов.

Как спать с такими мыслями?

Но глаза закрылись сами собой. И сразу же перед внутренним взором главнокомандующего предстал Ян Вэньли в полосатой пижаме. Почему-то Райнхарда особенно потрясло, что к босым ногам посетителя прилипли комки земли и зелёненькие травинки. Стратегический гений Альянса решительно приблизился к своему юному противнику, взял его за грудки и крепко встряхнул.

– Раз в жизни такие друзья попадаются, – сверля Лоэнграмма пронзительными чёрными глазами, прошипел он. – И второго такого не будет, хоть галактику выверни. А ты только что фактически дал добро на его смерть. Всем понятно, что расстрельного приказа не будет, но ты объявил Кирхайса преступником, отказался от него, лишил защиты. Из-за того, что он посягнул на самое святое – на власть. На ТВОЮ власть. Так, во всяком случае, выглядит со стороны. А исполнители найдутся. Во благо империи или из желания выслужиться перед тобой. Завтра скажут, к примеру, что он повесился в камере от угрызений совести. Но ты не верь. Даже если предъявят записку, не отличимую от настоящей. Ты, конечно, покараешь всех, до кого дотянешься, но Зига это не вернёт. Потом тебе докажут, что это был оптимальный выход. Возможно, ты даже поверишь. Ты хочешь этого?

Райнхард открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов вырвался вопль ужаса. От собственного крика он и проснулся. И сорвался с места, сбив со стола бутылку и последний бокал. Он влетел в карцер, как самум, переполошив охрану и самого арестанта.

Друзья просидели и проговорили в камере до утра. Утром Лоэнграмм объявил, что приказ был отдан, и что произошло явное недоразумение со сроками исполнения. Но Зиг отныне занял место среди штабных офицеров достаточно далеко от начала строя.

– Мы так решили, – рассказывал Зиг следующей ночью, вырвавшись ненадолго в общий сон. – Чтобы моя личность пореже мелькала перед недовольными. Мне всё равно, вот честно. Вэньли, я не знаю, что ты сделал, но больше так не делай. Ты бы видел, какие у него глаза были…

Ян заверил, что видел и очень доволен увиденным.

– Это же очень важно знать, – пояснил он, – что у человека, который скоро возьмёт высшую власть в Рейхе, помимо прочего есть совесть, порядочность и верные представления о дружбе. С Брауншвейгом договориться нереально, а здесь ещё не всё потеряно.

– И ты больше не говори, что не нужен ему, – вставила свои пять пфеннигов Карин.

Зигфрид зарделся и запустил в неё пучком травы. Остальные поддержали идею, и серьёзный разговор закончился. Жаль, что на баловство с беготнёй, скачками на звере и швырянием грязью осталось так мало времени.

Только наутро Карин сообразила, что Вэньли заставил заснуть человека, который никогда не видел Кракозябрика. Явь и сон впервые проникли друг в друга. Она ещё не представляла, как далеко это может зайти.

***

9 сентября для Карин начиналось, как обычный день. Занятия, тренировки, мелкие проблемы замкнутого коллектива, в котором у неё так и не завелось друзей. И учебный вылет после обеда – вполне обычный, каких было уже вагон с тележкой. И только выполнив учебное задание и развернув «спартанца» в сторону базы, она почувствовала странную слабость, сменившуюся плавно глубокими сумерками…

***

***

Господа адмиралы не то чтобы нервничали, но некое томление явственно ощущалось в регенерированном, тройной очистки воздухе взятой крепости Гайерсбург. Причин для томления, пожалуй, хватало. Сами по себе триумфы гражданских войн изначально имеют гниловатый душок, и вид Фаренхайта в наручниках вызвал у победителей не законное торжество, а неловкость. Каждый понимал, что мог оказаться на его месте, поддавшись сентиментальности или ещё какому-нибудь глупому порыву. И факт принятия белоголового в ряды большинство восприняло с облегчением. Ещё пустовало в строю место Мюллера, но адъютант доложил, что с молодым адмиралом снова случился обморок, и он госпитализирован. Вроде волноваться не о чем. Никто не заметил, как переглянулись Кирхайс и Биттенфельд, и рыжий улан чуть заметно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Зигфрида.

Непроходящую тревогу офицеры списывали на усталость, прекрасно уже понимая, что тошнит их заранее от грядущей заключительной части триумфа. Специфический дар Ансбаха, заключённый в реанимакапсулу, ничего, кроме гадливости, не вызывал. Должно быть, свирепый дух асов изрядно повыветрился из их потомков за века цивилизации. Но традиции – святы. Интересно, какими словами на это отреагирует Лоэнграмм?

Но слова не прозвучали. Возражать вербально штурмовому бластеру, извлечённому из трупа Брауншвейга, – как-то непрактично. Мгновенно отреагировали Оберштайн и Кирхайс. Оберштайн заслонил собой главнокомандующего, а Кирхайс бросился на подлого и двуличного мерзавца. Завязалась нешуточная драка. Оружия у Кирхайса, само собой, не было. Как и у любого в зале.

А потом – секунда! – началось такое, что уже почти стронувшиеся с мест офицеры снова замерли соляными столбами. Позже они очень неохотно рассказывали (не всем, далеко не всем, только следственным органам и, возможно, парочке надёжных друзей), что как будто бы провалились в сон. Именно такое ощущение: смотришь, видишь, понимаешь, а шевельнуться не можешь. И начинаешь признавать, что это всё не по-настоящему, потому что такого в жизни просто не бывает, и, значит, нечего зря дёргаться. Тупая такая давящая одурь родом из кошмарных снов.

А как ещё понимать громадное, ярко-розовое, двухголовое, волосатое чудовище, возникшее из пустоты и с рёвом пронесшееся по проходу на шести кривых лапах?! И, – чтобы мало не было, – как изволите разъяснить восседавшую на холке чудовища рыжеволосую, яростно верещащую валькирию в лётном комбинезоне ВКС АСП? Талию девы по-хозяйски обнимал адмирал Мюллер в одних больничных штанах. Как раз в Мюллере, равно как и в полосатых портках с растянутой резинкой (это всем известно, в госпитале с нормальной резинкой никогда не дадут, будь ты хоть сам кайзер) ничего удивительного не содержалось, но остального хватало с лихвой.

Ансбах пребывал в амоке и на шум не развернулся, хотя капсула с трупом его бывшего господина перевернулась очень громко. Примерно в ту секунду, когда хвостовая голова кошмарного зверя вырвалась вперёд и схватила предателя поперёк туловища острейшими зубами, с места сорвался Биттенфельд.

Зверь по инерции не сразу затормозил, он снёс и подмял под себя Кирхайса, не удержав равновесия. Наездники полетели вниз, довольно ловко группируясь в полёте. Чувствовался солидный опыт. Биттенфельд добежал, и с высоты как раз шлёпнулись две половинки Ансбаха.

– Плюнь каку! – строго скомандовала прелестная фройляйн, ныряя зверю под брюхо. Мюллер и Биттенфельд последовали её примеру, и слегка оглушённого Кирхайса извлекли на свет в шесть рук. Вторая голова монстра обеспокоенно вилась вокруг них, пока первая что-то дожёвывала с виноватым видом.

Оцепеневшие зрители стояли непоколебимо в две шеренги. Райнхард застыл в кресле. Оберштайн не сводил полных ужаса глаз с рыжекудрой валькирии, а на мертвенно-бледном его лице медленно проступили бурые пятна (именно это явление, а вовсе не потусторонний монстр, впоследствии для многих присутствующих стало решающим доказательством того, что всё увиденное было коллективной галлюцинацией).

– Живой? – деловито спросил Мюллер, отряхивая мундир извлечённого сослуживца от розовой шерсти.

– Вроде бы, – не очень уверенно ответил Кирхайс и провёл рукой по шее. На ладони расцвело алое пятно. – У него был лазер в перстне…

Девушка быстро расстегнула ему ворот кителя.

– Ожог и кожа содрана, – доложила по итогам осмотра. – Не смертельно.

– Так ты не в лазарете? – Кирхайс отмахнулся от диагноза. – Что с тобой произошло, Нейдхард, и как вообще… Карин? И?.. – он хлопнул чудовище по гулкому боку. Просветлел лицом: – А, так это мне такая пакость приснилась!

Биттенфельд покосился на багрового Оберштайна и согласился, что определённо кому-то это всё снится. А девушка, проследив его взгляд, громко сказала, что всё-таки оно сработало, хотя и с опозданием. Что – сработало, осталось неизвестным.

Кирхайс помрачнел, нахмурился и сказал, что здесь что-то не так.

Никто из них не обратил внимания, как заторможенно, шаг за шагом, словно сквозь воду, приблизился с тыла к двухголовой твари адмирал Фаренхайт. Кошмарная башка, только что перекусившая Ансбаха пополам, по-змеиному стремительно развернулась к белоголовому, но тот не отпрянул. Напротив, он протянул руку и коснулся широкого плоского лба зверя. «Зябрик», – едва слышно шепнул он (так, во всяком случае, утверждал, Штайнмец, случившийся ближе всех), а тварь быстро лизнула раздвоенным языком его запястье, на котором ещё была видна красная полоска от наручника.

– Я-то точно сплю, – хмыкнул Мюллер. – А всё насморк! Где я его подхватил – ётун знает, но не хлюпать же носом в строю. Зашёл в медотсек попросить таблетку или капли какие-нибудь, а там несознательные люди как раз фаршируют герра Брауншвейга, – он кивнул в сторону капсулы, – лазерным оружием. Я вступил в дискуссию по поводу целесообразности проводимых мероприятий. Сначала вроде шло неплохо, но негодяев оказалось на одного больше, чем я думал. И мне под лопатку воткнули шприц. Не нож или скальпель, а снотворное. Избавиться от моего трупа им было бы слишком сложно, да и времени в обрез… А благодаря кое-кому, – он выразительно посмотрел на Биттенфельда, – моё слабое здоровье ни у кого не вызвало сомнения, и внезапный обморок – тоже.

– А у меня, представьте, учебный полёт, а тут Нейд на всю галактику орёт, что вот сей секунд покусятся на Лоэнграмма, – подхватила очень довольная девица, по всей видимости – Карин. – Мы больше никого не дозвались и решили напролом…

Однако её довольства никто не разделил.

– Как – полёт?! Ты же сказала, что в казарме… – ахнул Мюллер. – Кто же ведёт «спартанца»?!

Биттенфельд помянул Фригг, Торову мать. Девушка испуганно зажала рот ладонью.

А Кирхайс, резко побледнев, скомандовал нечто несусветное:

– Фриц, давай, – и показал на свою челюсть, – а потом – быстро в лазарет. И все лишние – вон отсюда! Это реальность!

Фриц без промедления отвесил требуемый апперкот, от которого Кирхайс рухнул, как подкошенный. В тот же миг чудовище, Мюллер и девушка растворились в воздухе, а зрители обрели возможность двигаться. Естественно, они этой возможностью воспользовались. Началось светопреставление. Биттенфельд был схвачен, невзирая на негодующий рёв и интенсивное сопротивление, и доставлен в карцер как буйнопомешанный.

Фаренхайт в побоище участия не принял. Он выскользнул из свалки и помчался в госпиталь, потому что Биттенфельд туда в ближайшее время явно не попадёт, а из слов Кирхайса он понял, что попасть очень надо. И верно, в боксе адмирала Мюллера творилось неладное. На прикроватной тумбочке лежал бластер, а громила в форме санитара собирался что-то вколоть беспамятному пациенту. Без лишних разговоров, исключительно на адреналине, Адальберт вышвырнул мордоворота, весившего килограмм на двадцать больше его самого, вон из бокса и заперся изнутри. На следующий час Фаренхайт окопался на занятой территории и методично палил из бластера в дверь, стоило к ней приблизиться хоть кому-нибудь. И вряд ли его можно было упрекнуть в отсутствии настойчивости. Пост он сдал только Кирхайсу, убедившему адмирала-перебежчика, что уже всё в порядке.

Разумеется, Фаренхайт вернулся в камеру, из которой вышел всего-то пару часов назад, но на этот раз его там ждала неунывающая рыжая компания в лице Биттенфельда. Скучать или предаваться горестным раздумьям в его обществе было невозможно ни практически, ни теоретически. И это было неплохо, поскольку мысли о собственной вменяемости одолевали Адальберта всё сильнее. Он теперь и сам не вполне понимал, почему поступил именно так, а не иначе. Откуда знал, что чудовища не надо бояться, а надо погладить, и что розовый кошмар зовут Кракозябриком? Почему не вызвало у него удивления раздвоение Нейдхарда Мюллера и прочие чудеса? Он только чувствовал, что делает правильно, но – почему?..

Биттенфельд моментально перешёл на ты и заставил прибывшего расписаться на стене, где уже значилось: «Здесь был Зиг. Кирх., … августа 797, гос. измен.» и «9 сент. 797, Ф.Й. Биттенфельд, за драку в присутствии». Поговорить толком о деле не успели, явился Кирхайс, которому Норны на сегодня уготовили незавидную роль затычки во всех бочках. Несмотря на перевязанную шею, распухшую челюсть и подкопченный лазером китель, пребывал он в самом радужном настроении. Он бесцеремонно, словно старинных и близких друзей, вытолкал арестантов из камеры и рассказал, что выбитый Фаренхайтом и чудом не разбившийся шприц тщательно исследовали. Там оказалось обычное снотворное, но в такой дозе, что шансов проснуться после неё у Мюллера не было бы. А так – будет в норме через пару-тройку часов. Действия Фарехайта признаны целиком оправданными, Фриц Йозеф тоже прав по всем статьям, но должен извиниться перед пострадавшими сослуживцами. Биттенфельд с несвойственной ему уступчивостью согласился извиняться хоть оптом, хоть в розницу. Но если ещё полезут, добавил, то снова получат.

Кирхайс тоже сходу перешёл на ты, хотя Фаренхайт, как ни напрягал память, никаких брудершафтов припомнить не мог. Потом махнул рукой и тоже начал тыкать. Видно, день такой.

Главнокомандующий, продолжил Кирхайс, приведя мысли в подобие порядка, навёл это самое подобие и в окружающей среде. Он приказным тоном объявил инцидент на мероприятии рядовым покушением, которое не завершилось успехом благодаря решительным действиям адмиралов Кирхайса и Биттенфельда, которых, в свою очередь, заблаговременно предупредил Мюллер. Как Мюллер сумел это сделать из госпиталя, имея в крови солидную дозу барбитуратов, гросс-адмирала не заботило абсолютно. Хоть азбукой Морзе через вакуум. Также гросс-адмирала Лоэнграмма не волновало ни в малейшей степени коллективное видение розового монстра, а Ансбаха, оказывается, разорвало мини-гранатой, которую бросил Биттенфельд. «Хорошо хоть не зубами порвал», – оптимистически заметил Зигфрид, подмигивая герою дня. Фриц Йозеф попросил рассказать на всякий случай, как выглядела та самая мини-граната, и каким попущением богов он угадал грядущее. Вежливый Кирхайс ответил, что его это враньё волнует даже меньше, чем его превосходительство. Если что, сказал он, вали всё на Мюллера. Или на Яна Вэньли, который являлся во сне, сверкая, как поверхность Изерлона, и прорицал. А ещё, добавил беззаботно, его абсолютно не беспокоит, как некая фройляйн Катерозе будет объясняться со своим начальством. А начальство всенепременно поинтересуется, почему при выходе из аварийной ситуации её «спартанец» разговаривал по рации мужским голосом с имперским акцентом. А Мюллер пусть на будущее сам упражняется в пилотировании, потому что челюсть болит.

Прибитый потоком неудобопонятной информации Фаренхайт оставил даже мысли о том, чтобы задавать вопросы. Оба рыжих обращались к нему так, словно он должен быть полностью в курсе всех намёков. Его влекли к каюте Лоэнграмма на рапорт, а он понятия не имел, как надо себя там вести и что говорить. Адальберт уже понял, что влип по уши в тёмное дело, но было не тоскливо, а весело. Этакий кураж, как перед боем, когда оружие проверено, тылы прикрыты, а соратники полны задора.

– Ну, – уже перед самой дверью выдал Кирхайс инструкцию, – ничего не скрываем, а там – что спросит. Это Райнхард.

Сказать, чтобы прояснилось – так и не скажешь.

– Вывози, кривая, – ухмыльнулся Биттенфельд и по-свойски пихнул Адальберта локтем в бок.

И Фаренхайт понял, что, куда бы кривая ни вывезла, всё будет хорошо. Потому что теперь даже в самом худшем случае за ним всегда прискачут верхом на Кракозябрике сумасшедшие, принявшие его в свои сны.

***

22 июня 799 года состоялась коронация Райнхарда фон Лоэнграмма. Галактический Рейх приветствовал нового императора.

Путь к трону не был усеян розами, один бунт терраистов чего стоил, не говоря уже о предательстве Феззана, но после Вестерланда все симпатии будущих подданных были на его стороне. Избранное по полной процедуре правительство Альянса Свободных Планет во главе с президентом Эдвардс сдержало неофициальное обещание по поводу строгого нейтралитета и невмешательства. Это позволило обеим сторонам избежать больших кровопролитий.

Мирный договор с АСП был первым документом, подписанным Лоэнграммом в новом качестве. Вторым шло соглашение о создании единого галактического штаба по борьбе с терраизмом.

Ещё сразу же после подписания договора кайзер торжественно отдал руку своей сестры Аннерозе гросс-адмиралу Зигфриду Кирхайсу, и свадьба принцессы стала истинным украшением радостного дня. Джессика Эдвардс, Ян Вэньли с супругой и Дуайт Гринхилл принесли молодым самые искренние поздравления.

Бракосочетание генерал-адмирала Мюллера и лейтенанта Катерозе фон Кройцер прошла несколько позже и куда скромнее, хотя и очень весело.

Но кое-кто из тех, кто был на обеих свадьбах, отмечали, что после шестого тоста и в том, и в другом случае они видели огромного розового зверя, который дружелюбно ухмылялся гостям в две пасти и таскал угощение со столов.

Но что вы хотели после шестого тоста?..

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

03.02.2016 в 19:10

Пишет  Siegfried Kiercheis:

Ещё одна выкладка с ЗФБ

01.02.2016 в 23:43

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Мини, часть 1

Название: Пропажа
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, около 2250 слов
Пейринг/Персонажи: : Юлиан Минц, изерлонцы, Ян Вэньли, Райнхард фон Лоэнграмм
Категория: джен
Жанр: драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС, смерть персонажа
Краткое содержание: Не всё, что пропало, действительно пропало. 1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»…
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Пропажа"

1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»

Они обыскали всё. Не только машинное отделение, которое прикрывали собой до последнего патрона Блюмхарт и Патричев, но и вообще всю эту проклятую «Леду», ни дна ей, ни покрышки, перерыли сверху донизу. Проверили все пыльные углы, подсобные помещения и технические службы. Поплан даже в реакторный отсек лазил.

Ничего. Ни малейших следов адмирала Яна.

Даже земли здесь нет, чтоб сказать: «Как сквозь землю провалился».

Юлиан Минц по третьему кругу обходил машинное, выискивая хоть нитку, хоть пятно, которое можно было бы связать с пребыванием здесь приёмного отца, но находил только полумрак, пыль и запустенье. Прятавшегося там человека он почти проморгал – тот скрючился в такой щели, куда нормальный даже не протиснется. Весь фокус состоял в том, что этот человек нормальным не был. Сумасшедшим он был, полностью безумным, практически потерявшим человеческий облик.

– Стоять! – успел крикнуть Юлиан, вскидывая оружие.

Но безумец в чёрном имперском мундире летел на него, не тормозя и почему-то не стреляя, а только размахивая бластером. Он мчался молча, только гримасничал жутко, словно отнялся у него язык, а сказать что-то надо. В трёх шагах от юноши чёрная фигура нападавшего вдруг резко дёрнулась вбок, и Юлиан выстрелил. Почти не целясь, инстинктивно, но попал. Сумасшедший захрипел, сложился вдвое и сполз на титановые плиты перекрытия.

Первым делом Минц проверил чужой бластер. Батарея оказалась полной под завязку, её не использовали ни разу. Но, может, была ещё одна?

Юноша опустился на плиты рядом с убитым им человеком. Сегодня он научился убивать. Сразу – и навсегда. Это было отвратительно легко, и он почти ничего не почувствовал, лишая жизни хомо сапиенс. И то, что последний мертвец оказался именно Эндрю Форком, – а узнать его стало возможным только после того, как смерть разгладила искажённые безумием черты, – почти не имело значения.

Но просто сидеть, сложа руки, над бывшим беглым психом – недопустимая роскошь. В мистические явления военный сирота не верил ни капельки, поэтому адмирал Ян должен быть на корабле. И его нужно найти, живого или мёртвого.

Взволнованные и действительно раздосадованные имперцы утверждали, что не имеют отношения к этому дерзкому покушению и, напротив, намерены всемерно содействовать расследованию. Юлиан не знал, верить этому или нет, но отца надо найти до того, как крейсер Рейхсфлота войдёт в зону контакта.

– Юлиан, что у тебя? – звучный басок Шёнкопфа запрыгал шрапнелью, отскакивая от серых стен машинного отделения.

– Ещё один, – машинально крикнул Минц в ответ. И добавил совсем тихо: – Всего лишь.

Штаб поисковой группы в составе Юлиана, Шёнкопфа, Поплана и Машенго оккупировал каюту пропавшего адмирала Яна. Кровать была так ровно, без единой складочки, застелена серым покрывалом, что никто не решился сесть на неё. Вальтер пристроился на краешке стола, в то время как непоседливый лётчик расхаживал взад-вперёд, от стены до стены. Юлиан сидел на единственном стуле, ровно сложив руки на коленях, а Машенго закрепился прямо на полу, стараясь занимать как можно меньше места.

Три часа назад «Леду» взяли на абордаж.

– Так, – откашлялся Оливер. – Исходим из того, что с корабля ему деваться некуда.

Судя по выражению лица, Вальтер начинал серьёзно сомневаться в последней сентенции. Но никаких других зацепок всё равно не было. Если бы Фёдор или Райнер могли что-нибудь рассказать!.. Но в ближайшие дни они ничего не расскажут. И неизвестно, расскажут ли хоть когда-нибудь. Врач с «Улисса» только разводил руками.

– Давайте с самого начала, – предложил Машенго, убирая ногу с пути Поплана.

Юлиан тяжело вздохнул. В пятый раз – сначала. Но тем не менее покорно забубнил, перечисляя скудный перечень известных фактов. Запись переговоров «Леды» и фальшивого имперского корвета, положение тел расстрелянной делегации Ромски, выгоревшая рубка, Патричев на пороге машинного отделения, Блюмхарт…

– Подожди! – внезапно вскинулся Шёнкопф. – С этими уродами беседовал Ян?

– Нет, – покачал рыжей головой Оливер. – Он не участвовал.

– Тогда почему постель…

Юлиан подпрыгнул на сидении:

– Господин генерал, а ведь правда же! – глаза юноши широко распахнулись. – Если адмирал Ян спал, когда началось, то, поднятый по тревоге… Застилать постель – это последнее, что он стал бы делать! Он и так, без тревоги, не всегда…

– И что нам это даёт? – отрезвляюще заметил Машенго.

– Где он мог ночевать? И с кем? – Оливер считал этот вопрос первоочередным.

Но Шёнкопф пропустил его мимо ушей.

– Снотворное на тумбочке. И полупустой стакан с водой. Он был здесь.

Поплан в очередной раз распахнул створки встроенного шкафа, который явил товарищам всё те же пустые вешалки. Но Оливер не успокоился и продолжил планомерно обследовать мебель. Всю подряд. Скомканный офицерский мундир выпал из шкафчика над умывальником. Но обдумать находку не успели, поскольку сидевший под стеной чернокожий великан вдруг сполз на пол весь, протянул длинную руку и выдернул из-под кровати туго, но явно впопыхах свёрнутый узел какого-то тряпья. Все подались к нему.

– Увидел снизу, – пояснил он, садясь и нетерпеливо раздёргивая края простыни, служившей свёртку внешней оболочкой. – Сначала подумал, что сменная обувь, но присмотрелся – слишком большое.

– Т-т-твою!.. – только и смог сказать Шёнкопф, когда на колени Машенго посыпалась труха, куски поролона и боннелей, а Юлиан уже рвал серое покрывало с кровати.

Он был там. Можно было не сомневаться, что только могучие ручищи добряка Патричева могли выдрать с мясом из середины вспоротого матраса пружины и прочую начинку и заменить её бесчувственным телом адмирала Яна. Добротную начинку особого, высокого матраса, который шутники-розенриттеры откопали на изерлонском складе и приволокли специально для командующего. При других обстоятельствах полосатая пижама, усеянная клочьями набивки, смотрелась бы смешно.

Казалось, Ян спал, но неестественная бледность, липкая плёнка испарины на лбу и скулах и поверхностное, едва заметное дыхание говорили, что дело плохо. Шёнкопф выдернул Вэньли из этого «футляра» одним движением, как будто адмирал ничего не весил.

– Дверь! – рявкнул он, беря разгон.

Оливер спешно распахнул входную дверь и подался назад, пропуская розенриттера с ношей.

– Врача!..

***

12 июня 800 г. к.э. Флагман «Брунхильда»

Обмен официальными приветствиями окончился, к огромному облегчению Яна, довольно быстро. По сравнению с ослепительной бело-золотой фигурой кайзера он сам себе казался нелепым, неуклюжим клоуном. Ян старался прятать глаза от этого сияния. Но в плане самой процедуры переговоров, как оказалось, договаривающиеся стороны имели одинаковое мнение. Его Величество мановением руки удалил всех посторонних из зала. Абсолютно всех, включая охрану. Тёмно-рыжий Гюнтер Кисслинг повеление выполнил беспрекословно, только смерил напоследок сутулую фигуру изерлонца изучающим взором. Скорее всего, взвесил и нашёл эту самую фигуру лёгкой. То есть опасности для августейшей особы не представляющей. Ничего удивительного: за последнюю декаду Вэньли потерял фунтов десять своего далеко не избыточного веса.

– Присядем, адмирал, – мелодичный голос Райнхарда приказывал. Даже в такой ненавязчивой форме – всё равно приказывал. Сам он с места не тронулся, пропуская гостя.

– Охотно, – Ян независимо вздёрнул подбородок и прошёл к креслу. Сперва поглядывал на широкий и мягкий даже на вид диван под чьим-то портретом, но это уже было бы чересчур. Но сесть не успел.

– Адмирал, перед тем, как мы приступим к обсуждению серьёзных проблем, вы позволите личный вопрос?

Вэньли обернулся, невольно приподняв бровь.

Кайзер воспринял это как согласие.

– Скажите, адмирал Ян, как же всё-таки у вас получилось проспать покушение на себя самого?

Райнхард улыбался. Он действительно находил свой вопрос забавным.

Ян на миг потерял контроль над лицом, и его перекосило. Он не знал, каким образом просочилась вовне и как трансформировалась легенда о его спасении (друзья точно не распространялись), но этот вопрос ему задавали уже раз сто. И от кого бы другого, но от кайзера он такого не ожидал.

Да, врач объяснил, что та несчастная таблетка безобидного снотворного чуть не убила его. Непереносимость. Рассказал, что то был не сон, а глубокий обморок, почти кома, и что опоздай помощь хоть на час, он бы не проснулся никогда. Да, он не отдыхал тогда, он медленно переставал дышать, да, по сей день иногда накатывают приступы тошноты и слабости. Но он валялся в безопасности, как фарфоровая кукла в набитой ватой коробке, пока друзья подставлялись под пули, сбивая убийц со следа. Райнеру уже немного лучше, хотя и совсем чуть-чуть, а Фёдор до сих пор болтается между жизнью и смертью, и вся надежда только на здоровый, сильный организм.

Самым правильным было бы улыбнуться в ответ, но Ян просто не мог. Никакие дипломатические соображения не могли сейчас заставить его улыбнуться человеку, от воли которого зависела судьба всех близких Вэньли людей.

– Простите, – вдруг выдавил Райнхард. – Я… столько потерь… простите, примите соболезнования…

Улыбка поблекла и сползла с губ кайзера.

А Ян замер в изумлении.

Он понял. Райнхард понял. И смутился, как простой смертный.

И сразу же словно пелена с глаз упала. Ян увидел и лиловые тени под запавшими глазами своего собеседника, и нехорошую худобу. И движения – нарочито медленные, плавные. Он не позволяет себе быстро двигаться, хотя человеку с такими длинными нервными пальцами, наверное, очень трудно сдерживать естественные порывы. Да он же болен! И с места он тронуться боится, никакая это не учтивость. Взгляд размытый, голова, наверное, кружится. Не рассчитал сил.

И вчера изерлонцев принял не он, а разноглазый, безупречно корректный Ройенталь. Значит, вчера Райнхард не смог встать. А сегодня встал, хотя лучше бы отложил переговоры. Ну, подождали бы день-два. Ничего страшного, и так все сроки сместились. Какая бешеная гордыня… Неужели он считает, что его заподозрили бы из-за этого в неверности своему слову? Или какие ещё причины толкают этого совсем юного великого правителя на те поступки, которые он совершает, противореча порой самому себе? Какой огонь пылает под холодным, словно снежным плащом? Богам гореть в таком огне…

– На самом деле, – заговорил Ян, улыбнувшись естественно и непринуждённо, – на самом деле, Ваше Величество, проспать что-либо очень просто.

Он подошёл к кайзеру почти вплотную. Тот отшатнулся, потерял равновесие, он привык держать дистанцию, привык полагаться на окружающую его ледяную стену, но Ян только хмыкнул. Поддержал под локоть, пока Райнхард поймал устойчивое положение. Да и после не отпустил, не доверяя этой мнимой устойчивости.

– У меня в этом деле огромный опыт, Ваше Величество. Где я только не засыпал! Это совсем просто, я сейчас докажу на опыте.

Он потеснил оторопевшего кайзера к дивану, и тот подчинился. Ноги у величества слегка заплетались.

– Когда-то я заснул на офицерском собрании в полной парадной форме и, скажу я вам, в эполетах засыпать не рекомендуется. Они так врезаются в шею, что просто караул.

С этими словами Ян ловко открепил указанные детали мундира от плеч Райнхарда и стащил вместе с плащом.

– А… – неуверенно начал подопытный, но Вэньли уже шёл на кураже и перебить себя не позволил. Какая-то часть его сознания вопила о возможных последствиях, однако Ян чувствовал, что всё делает правильно.

– Стоя спать можно, у меня получалось. В набитом автобусе – шик. И держаться не нужно, со всех сторон опора. Но если опоры нет, лучше всё-таки лечь.

Он слегка подтолкнул Райнхарда, и тот плюхнулся на диван. Судя по лицу, он никак не мог поверить, что всё это происходит здесь, сейчас и непосредственно с ним. Вэньли наклонился, ухватил кайзера за щиколотки и развернул, заставляя принять горизонтальное положение. Не прерывая движения, снял с жертвы туфли, весело прокомментировав:

– Это на всякий случай. Ничем обувь на самом деле спать не мешает, но, может, аристократам мешает.

Взлетел парусом над распростёртым владыкой галактики белый плащ.

– Одеяло – уже роскошь, но почему бы и нет, йотун побери? Кайзер вы или не кайзер? А дальше нужно одновременно закрыть глаза и рот – и всё получится.

К Райнхарду, наконец, вернулся дар речи.

– Что вы вытворяете, герр адмирал? Это же возмутительно! – но царственного возмущения не получилось. Получилось, скорее, полусонное бормотание смертельно уставшего человека.

Вэньли понял, что угадал. И самостоятельно его величество достойно встать не сможет, а недостойно сползать – побрезгует. И ещё – Райнхарду действительно нужно было лечь, ему хорошо лежать, укрытому плащом.

Ян всё-таки сел в кресло, но не в то, в которое метил сначала, в другое, рядом с диваном.

– Возмутительно не спать, если надо отдохнуть, – возразил он. – Я подожду здесь. Лучше всего, конечно, положить сверху кота, или чтобы дождь шёл за окном, да тут такого нет. Но я могу вместо дождя вам что-нибудь нудное рассказать. Хотите?

– Но время…

– Время есть, Ваше Величество. Это в бою время не ждёт, оно измеряется в убитых. А сейчас перемирие, часы и минуты – всего лишь часы и минуты. Отдохните, я же вижу, вам нужно. А то договоримся до чего-нибудь, а вы потом скажете, что ничего не помните.

Последняя фраза была на грани фола, но кайзер шутку принял, раздвинул в улыбке бледные губы. Отяжелевшие его веки так и норовили опуститься.

– Я знал, что вы необычный человек, Ян. Но чтобы настолько… И вы не лжёте, вы такой и есть… От вас пахнет, как в библиотеке, если на улице жарко…

– Обычный-обычный, – заверил Вэньли, борясь с соблазном подобрать ноги на сидение. – Ведь обычным людям свойственно понимать, когда другим… надо передохнуть. Не нарушайте чистоту эксперимента, Ваше Величество.

Кайзер и не нарушал. Он сдался сну под рассказ своего врага о том, как оный враг чуть не проспал Тринадцатый флот.

Пик нервозности в кают-компании «Брунхильды» ознаменовало собой явление посланного в разведку (по специальности) адмирала Мюллера. Ведь как не переживать, если кайзер закрылся с Яном Вэньли в зале для приёмов, и третий час оттуда не доносится ни звука? Словно пропали.

Разведчик перешагнул порог и застыл, погружённый в какие-то собственные мысли.

– Докладывайте, – нарушил молчание самый нетерпеливый в помещении – гросс-адмирал фон Ройенталь.

Его лучший друг, Вольфганг Миттермайер по прозвищу Ураганный Волк, подался вперёд. От Изерлона присутствовали поспешно кооптированные Юлиан и Поплан. Аттенборо брать было нельзя по причине Биттенфельда (тот поклялся, что свернёт Дасти шею, если адмирал Фаренхайт умрёт в госпитале; Фаренхайт вроде бы шёл на поправку, но бережёного боги берегут), а Шёнкопфа – из-за Ройенталя (оба были совсем не против закончить один давний диспут о сравнительных достоинствах бластера и доспехов). Йотунова политика.

– Спят оба, – коротко доложил Мюллер. – Его Величество – на диване, его превосходительство – в кресле. Это что, гипноз какой-то?

Ни имперцам, ни изерлонцам не хотелось признавать вслух, что обоим их лидерам такой гипноз был бы весьма кстати.

– А вы уверены, что просто спят? – осмелился спросить Юлиан, по известным причинам подозрительный.

– Я проверил, – вздохнул Мюллер. – Точно. И, знаете, давайте не будем трогать…

– Будить начальство – себе дороже, – поддержал его Поплан. – Хоть весь день…

В дверь стукнуло, и между створок деликатно просунулась, алкая новостей, противная морда адмирала Грильпарцера.

– …и переговоры идут полным ходом, – чуть более громко и радостно, чем надо, возгласил Мюллер.

Ройенталь важно кивнул и одобрительно понюхал рюмочку коньяка.

Название: Тильда
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1040 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Аннерозе фон Грюнвальд, Себастьян фон Мюзель/ОЖП
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть канонических и неканонических персонажей
Краткое содержание: Себастьян фон Мюзель женился повторно.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тильда"

Есть вещи, которые происходят в Империи ежеминутно, если не чаще – например, пары вступают в брак. Есть вещи более редкие, и все же имеющие место – когда женщина-простолюдинка выходит замуж за небогатого рейхсриттера ради приставки «фон» перед фамилией. Титулованные особы не опускаются до таких мезальянсов, для них существует круг, за пределами которого пригодных для брака лиц нет. Магический круг, очерченный теми же тремя буквами, которыми некогда осыпал своих сторонников Рудольф Первый. Сколько бы денег ни было за душой у тех, кто лишен приставки. Состояние может заслонить отсутствие высокого титула, но только не букв.

И все же в границах круга остаются... к примеру, отягощенные детьми от первого брака вдовцы, склонные к алкоголизму. Не такая уж и плохая партия, особенно если присмотреться как следует и представить, что у потенциальной мачехи есть какой-никакой опыт, помогающий ладить с детьми. Семь лет жизни из двадцати пяти она проработала гувернанткой, со всеми вытекающими.

– Матильда-тильда, тильда-Матильда, – светловолосый мальчик лет семи катает на языке имя женщины, которую – вот еще, не заслужила! – никогда не назовет матерью. – Аннерозе, а что такое «тильда»?

– Тряпичная кукла, – твердо отвечает сестра. – На занятиях по домоводству нас учили, как их шить. Длинные такие, с ними спать можно.

Аннерозе всего двенадцать, но она очень умная, и другой мамы Райнхард представить себе не может. Вот только папа решил иначе, и непонятно, что с этим делать.

Матильда Беккер кажется куклой для папы – высокая, худая, темноволосая, с длинным лицом и таким подбородком, что порезаться можно. Почему папа не мог попросить Аннерозе сшить для него куклу, а нашел вот эту... Тильду?

Райнхард смотрит на сестру, но вопрос не задает, он уже большой мальчик и смутно чувствует, что в этих словах что-то не так. И вообще, с другой стороны, может, все не так плохо, как кажется. Вдруг Тильда будет ходить за покупками, готовить и убирать, хотя бы через раз, тогда сестре станет полегче.

– Как думаешь, папа и правда на ней женится? – почему-то получается сказать это только шепотом. Почти сразу же Райнхард вспоминает, что в сказках мачехи обычно злые. Но сказки – это же не настоящая жизнь. Там и принцы бывают благородными и красивыми, а одного взгляда на фотографии принца Людвига в газете достаточно, чтобы увидеть разницу.

Аннерозе вздыхает, похоже, она не знает, как ответить на этот вопрос. Если бы отец хоть объявил им все спьяну... но нет, последнее время он реже прикладывается к бутылке, и в этом может быть заслуга Матильды. Она появилась в их доме как-то неожиданно: пришла «по-соседски помочь», да так и зачастила, и всякий раз жужжала отцу на ухо, что одному с двумя детьми мужчине никак нельзя. Пару раз точно давала деньги, небольшие, но как раз тогда, когда отказаться было невозможно.

С тем, что Тильда прочно обосновалась в доме, вполне можно смириться. Она, конечно, не мама, но человек вроде неплохой. В основном она говорит с Аннерозе, учит ее, как правильно ведут себя девушки-дворянки. Это скучно, Райнхард редко слушает их беседы о том, как следует одеваться, как причесываться, как ходить и все такое. Он сам мачеху интересует куда слабее, ведь учится хорошо, а то, что мальчик дерется, по мнению Тильды нормально, дворянин должен уметь защищать свою честь. А еще мачеха не имеет ничего против друга, которого Райнхард находит после переезда.

Да, все бы ничего, но в один прекрасный день Тильда начинает толстеть, и это значит, что в семье должен появиться новый ребенок. Райнхард не знает, как к этому относиться. Но когда из больницы Тильда возвращается без обещанного братика, сильно расстраивается, жалеет мачеху с папой и злится на врачей. А потом случайно слышит, как все было на самом деле.

На следующий день он никак не может сосредоточиться, к счастью, учителя его не вызывают. Зато Кирхайс после уроков пристает с расспросами, он-то понимает, что случилось что-то ещё хуже.

Устроившись на дереве, где их никто не слышит, Райнхард шепотом раскрывает другу тайну. Они оба знают о том, что по закону некоторые дети считаются неполноценными и не должны рождаться, на уроках об этом говорили. Но иногда это выясняется только после рождения...

– И надо заплатить, чтобы ребенка убили и записали мертворожденным, – совсем неслышно произносит Райнхард. Глаза жжет от невыплаканных слез. – Если бы у нас было больше денег, хватило бы на операцию, и братик был бы живой и здоровый.

Кирхайс молча обнимает его за плечи и тихо ненавидит титулованных аристократов, которым, конечно же, не писаны эти жестокие законы. Он боится за друга, боится, что тот может сказать лишнего на людях, но Райнхард делится своими мыслями только с ним.

А потом боги посылают семье Мюзелей еще одну беду. И пусть грустная, еще не оправившаяся толком от потери ребенка Тильда пытается успокоить пасынка, убедить его, что для юной девушки подобное покровительство не так уж и плохо, что такова уж доля женщин, что в этом нет ничего зазорного, – Райнхард чувствует, что она врет. Так быть не должно. Это снова – несправедливость, и, хотя на сей раз их семье не просто заткнули рот, а дали денег, лучше не становится. Даже собственная мечта – поступить в военную академию – теперь кажется отравленной, ведь поступление оплачено этими деньгами.

Он должен сделать что-то, чтобы очистить свои мечты. Чтобы отмыть галактику от гольденбаумовской грязи, чтобы река слез, проливаемых простыми жителями Рейха, наконец пересохла.

Райнхард иногда возвращается домой. Когда наконец умирает отец, который после увоза дочери окончательно ушел в запой, несмотря на все старания жены это прекратить, – намного чаще. Тильда хотя бы не вызывает омерзения, с ней можно говорить, и эти беседы помогают лучше выстроить в голове планы на будущее. Мачеха совсем не разбирается в войне и политике, зато она знает, что нужно людям и отчего они не могут это иметь.

Когда у них с Кирхайсом появляется свое жилье, Райнхард просто забирает ее к себе. Тильда не возражает. Она порой присоединяется к их вечерним посиделкам, и это очень похоже на метод «проверки дилетантом», описанный в учебнике. Ее слова по-прежнему заставляют задуматься о многом, даже когда Райнхард уже совсем взрослый, носит гросс-адмиральский плащ и командует людьми, часть из которых значительно старше его мачехи, а остальные – почти ее ровесники.

Одного из последних он однажды приглашает к себе домой. Обсудить кое-что в конфиденциальной обстановке... и посмотреть на реакцию Тильды. Это похоже на шалость, и Райнхард невольно улыбается, когда представляет их друг другу – немного похожих внешне, словно дальние родственники.

И, увы, равно пострадавших от режима Гольденбаумов.

– Оберштайн, это Матильда фон Мюзель, – произносит он, чуть посерьезнев от давнего воспоминания. И с губ впервые за долгие годы срывается: – Моя приемная мать.

Название: Тайна
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016, анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1500 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь|Зигфрид Кирхайс
Категория: юст
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Краткое содержание: Ансбах попал, и так получилось, что в минуту слабости Кирхайса, рядом оказался Ройенталь.
Примечание: Аска со шведского означает ясень, который, в свою очередь, используется для полена в Йоль. Такое вино действительно есть.
Размещение: запрещено без разрешения автора»
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тайна"

«Только тайной мы живы, только тайной» (Ф.Г. Лорка)

Оскар хранил тайну, как дети хранят сокровище в коробке: иногда доставал, пересматривал, вспоминая, какая она на ощупь, а потом убирал обратно.

Тайна была бархатистой, цвета ночного корабля, и такой же черной. Шершавая поверхность пахла кровью, а если бы вдруг Оскару захотелось попробовать ее на вкус, то она была бы солоноватой и горькой. В нее можно было погрузить руку по локоть и не достать до дна. У нее не было дна, как не бывает его у настоящего животного отчаяния.

Тайна была теплой, она доверчиво прижималась, размазывая по щекам запретные слезы. Оскару постыдно хотелось бы испробовать ее еще, но он боялся прикасаться к ней лишний раз.

Тайна была не его. Он просто взял ее на хранение.

Иногда хотелось отдать ее обратно, иногда забыть. Но чаще всего Оскару казалось, что в ночь после смерти Райнхарда Кирхайс попросил присмотреть за своей душой и за всем человеческим, что в нем было.

Выстрел, вспышка, обрушившийся декор стены — и безобразная кровавая лужа, растекающаяся рядом с телом. Второго потом спасли, но кому было дело до него, когда первый... главный... остался лежать.

Слишком хорошо Оскару помнилась та пустая ночь, когда он бродил по коридорам, надеясь никого не встретить, а потом зашел попрощаться, в который раз надеясь, что Райнхард просто спит.

В каюте было темно, и Оскар не стал включать свет, решив, что ему хватит подсветки гроба. Правильно сделал, что не стал.

Угольная чернота пожирала еще одного человека: мальчика, который не успел. Кирхайс сидел, нелепо обхватив колени руками, и смотрел вглубь себя.

Сначала Оскар хотел уйти, чтобы оставить его наедине с одиночеством, а потом решил, что для одиночества у мальчика теперь будет целая жизнь.

Мальчик плакал совсем тихо, как плачут дети, не имеющие на это права. Оскар сел рядом и притянул его к себе, чтобы поделиться толикой тепла. Обычного. Человеческого. Чтобы попытаться разделить горе.

Он взял отчаяние в руки и бережно рассмотрел, не высмеивая, не поучая, не давая фальшивых уверений, что все будет хорошо, не соглашаясь с тем, что больше никогда не будет.

Он просто был рядом, отделяя мальчика от темных стен и от подсвеченного гроба. Утром оказалось, что мальчик не просто поделился с ним болью, он отдал ее, вместе с человечностью и умением сопереживать. Он отдал ее вместе с ушедшим детством.

Первые пару дней Оскар позорно радовался этому. С одной стороны, мелочное удовольствие, ведь у самого детства не было никогда, с другой — ощущение причастности и доверия, с третьей — азарт боя и пьянящая магия крови, которая поработила их всех. Лучший способ для мужчины выразить боль и ярость — утопить все в крови.

Потом дурман спал.

К празднованию нового года на Оскара накатила тоскливая маета. Тайна, столь бережно хранимая, жгла руки, но показать молодому премьеру, что помнишь о той ночи, было бы неверно. С каждым днем Оскару казалось, что Кирхайс все глубже погружается в одиночество, но любому одиночеству есть предел. Оскар понял это ровно тогда, когда встретил Миттермайера. Раньше казалось, что быть одному легко. Теперь — практически невозможно.

Им всем не хватало Солнечного короля, а Кирхайсу особенно.

Бороться с собой было страшно, но Оскар рискнул. Вместо традиционного полена — бутылка вина.

"Аска", — Кирхайс понимающе хмыкнул.

Оскар слишком хорошо помнил, как Зигфрид крутил в руках бутылку, такую темную, что она казалась выточенной из мрака. В ней была спрятана вся память мира, а вместе с ней и вся боль.

Если бы Оскар мог тогда забрать ее и, отставив в сторону, обнять Кирхайса! Просто дать немного своей человеческой теплоты, чтобы разделить его одиночество.

Но вино не принято греть в ладонях, поэтому, когда Кирхайс вдруг почти бросил бутылку на стол, чтобы принести штопор и бокалы, Оскар остался стоять каменным истуканом. Ладони чесались. Тело под формой бил озноб.

Только, когда ночь катилась к середине, а вино давно сменилось виски, Оскар разрешил себе снять китель.

Они произнесли не больше десятка фраз за вечер, отгораживаясь друг от друга молчанием. Иногда, когда, закрыв глаза, Оскар представлял, что Кирхайс подходит ближе, казалось, что они молчали вместе.

Шальные бредовые фантазии начали сменять одна другую, и Оскар встал, чтобы попрощаться.

Кирхайс посмотрел на него мутным взглядом, а потом подошел и порывисто обнял.

Вторая тайна камушком скатилась в ладони Оскара.

Она пахла вином, гвоздикой и яблоками. Она была коричневой, как тот кусочек дерева, который надобно сохранить до следующего года, а еще она листьями падуба резала ладони.

***

Глядя на солнце, золотом раскрасившее осенние листья, Оскар улыбнулся. В его голове давно смешались сезоны и часовые пояса,а лучшая погода создавалась климатической установкой на собственном флагмане. Всегда сухо, тепло и светло. Иногда Оскар раздумывал над модным среди адмиралов увлечением горными лыжами, но по-ребячески боялся встать на них в первый раз. Мальчишки же засмеют, а Оскар весьма отвык от того, чтобы над ним смеялись. Может теперь, когда генштаб надежно расположился на Феззане, все изменится.

Только спустя два года Оскар рискнул повторить тот совместный вечер.

Постучав в тяжелую на имперский манер резную дверь, Оскар не дождался ответа. Бронзовый лев скалил зубы и отказывался отдавать кольцо. Дверная ручка оказалась более сговорчивой, без скрипа пустив в святая святых — императорскую резиденцию.

Свет зажегся разом по всему холлу, бесстыдно выхватив из темноты скульптуры в нишах и самого хозяина дома, замершего на лестнице. Конечно, ему доложили о госте.

Оскар нервно сглотнул, почувствовав, как давит его к земле сухой воздух власти, который вился вокруг Кирхайса и, ластясь, заглядывал ему в глаза: казнить или миловать?

Миловать.

Кирхайс легко сбежал по ступеням вниз, чтобы стоять вровень со своим адмиралом.

— Мне кажется, теперь можно выпить за объединение галактики, — фраза была неуместной и пошлой.

Затасканное "завоюй Галактику для меня, Кирхайс", было привычной молитвой всех офицеров Рейха. Но они, в отличие от Зигфрида, уже точно знали, что идут на бой не для того, чтобы призрак мог воплотить свою мечту. Они давно шли за рыжим командиром через космос и через огонь.

Внимательный взгляд, а потом кивок вместо ответа.

Кирхайс вел его за собой, как проводник. Ступени казались Оскару бесконечными, только уходящими не в небо, а в толщу гор.

Комната выглядела бы пустой, если бы не вид из окна. Ветки дуба обрамляли пейзаж, впуская в комнату осень вместе с пряным запахом листвы и тревогой осыпающихся листьев.

— Когда вы планируете жениться, Кирхайс? — пробка сидела плотно, не желая поддаваться. Воюя с бутылкой, Оскар чувствовал себя нелепо.

— Никогда, — ответ сухой, четкий, бесстрастный, сказанный тем самым тоном, после которого у любого из подчиненных отпадало желание задавать вопросы.

Только не сегодня и только не у Оскара. Он пришел сегодня за другим. Он пришел вытащить на свет того мальчика, который плакал у него на плече два года назад. Цель достигнута, Кирхайс может становиться обратно человеком.

— Империи нужен наследник. Иначе после вашей смерти ее растащат на части, — говоря это, Оскар порадовался, что госпожа Аннерозе уединилась в горном шале. Она не подошла бы на роль императрицы, поскольку так и не родила бастарда Фридриху, а, значит, была бесплодна.

— Мне все равно, Ройенталь. Я не давал обещания сохранить объединенную империю. Только завоевать, — лицо Зигфрида исказила безумная улыбка. Сейчас, даже когда его спину не украшал императорский плащ, а шитье в сумраке комнаты было не разглядеть толком, он ни в коем случае не походил на тень за плечом своего друга, только и умевшую, что улыбаться и говорить: "Да, господин Райнхард".

Своенравная бутылка выскользнула из рук и, ударившись об пол, разлетелась осколками. Удушливый запах вина быстро выгнал из комнаты осень.

Сев на корточки, Оскар начал бездумно собирать стекло. Его не остановил даже резкий сухой окрик.

— Если ваш наследник не будет достойным, то его свергнут, — ничего страшного, — помедлив, сказал Оскар. — Почему вы не хотите семью, Кирхайс?

Стекло больно врезалось в палец. Пришлось его аккуратно вынуть и попытаться зажать ранку. Если бы рядом был Миттермайер, Оскар бы не задумываясь сунул палец себе в рот, чтобы облизать. Года три назад, он бы спокойно сделал так и при Кирхайсе. Сейчас кровь капала между пальцев, не желая останавливаться.

Слуга появился неслышно. Он принес аптечку и убрал осколки. Все это время Кирхайс стоял у окна, заложив руки за спину.

"Отличная мишень для снайпера", — некстати подумал Оскар. Трястись за свою шкуру Кирхайс не научился.

Самостоятельно прикрутить пластырь получалось плохо, но меньше всего Оскар ожидал, что император придет к нему на помощь.

Пластырь ложился, туго перетягивая палец.

— Мы были почти детьми и, кажется, пили вино во второй или третий раз. Игристые вина коварны, — Кирхайс запнулся. Его голос немного дрожал от воспоминаний. — Я задремал на диване, а когда проснулся, решил, что это госпожа Аннерозе. Он был тоже сонный и ласковый. Доверчиво прижался щекой к плечу. Когда я понял, что это Райнхард, то мне не хотелось останавливаться. Ему тоже. Я был неопытен и причинил боль. Сначала он испугался, а потом тут же разозлился на свою слабость. Он красив, Локи, как же он красив...

Кирхайс говорил сам с собой. Он погружался в воспоминание, как в трясину, чтобы исчезнуть в нем с головой. В его памяти Райнхард был жив. Он был рядом, ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Оскар мог поспорить, Кирхайс сейчас чувствовал тяжесть его головы на плече, запах шампуня и то, как волосы щекочут шею

Третья тайна клочком тумана опустилась в руки Оскара. Если постараться, то четвертой, сможет стать он сам.

Название: Спасти династию
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1565 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: юмор, АУ
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: иногда судьбы правящих домов зависят от таких мелочей...
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Спасти династию"

Октябрь 800 г. к.э. Феззан

Фройляйн Мариендорф возникла в кабинете гросс-адмирала фон Ройенталя без предупреждения. Бледная и решительная, невеста кайзера вошла через боковую дверь. О двери временный обитатель кабинета знал только, что она предназначена для эвакуации в случае пожара или наводнения. Но открыть её не получилось ни у кого, включая окончательно помешавшегося на безопасности шефа Бергенгрюна. И дверь просто оставили в покое, сочтя заваренной наглухо. Бородатый вице-адмирал, правда, попробовал устроить скандал, что начальству будет некуда спасаться в случае внештатных ситуаций, но Ройенталь попросил его не позорить десант. Окна, что ли, нет? Второй этаж, не о чем говорить. На том вопрос с замурованной дверью и затих.

Фройляйн смогла открыть неоткрываемое, значит, ей было надо больше всех.

Оскар поспешно убрал со стола ноги и стакан.

– Э-э-э?.. – вопросительно протянул он, не зная, с чего начать разговор. Они уже здоровались сегодня утром на совещании.

Он предложил даме сесть, но она, кажется, не заметила, так что пришлось стоять и самому.

– Я знаю, что нарушаю все возможные правила приличия, – заговорила фройляйн, с отчаяньем приговорённого к казни вздёргивая подбородок, – но у меня нет другого выхода.

– Чем могу?.. – Ройенталь терялся в догадках, но старался сохранять лицо.

– У меня свадьба через месяц, – мрачно сказала Хильдегарде.

Вот это новость так новость. Оскар с трудом удержался от ехидного комментария. О женитьбе Райнхарда давно знали даже в самых глухих медвежьих углах Рейха. И о личности невесты, разумеется, тоже. Да и самое присутствие на Феззане генерал-губернатора Новых Земель тоже было обусловлено именно этим знаменательным событием. Ройенталь предпочёл бы приехать попозже, но кайзер настоял, а с кайзером не поспоришь. Да и не сильно-то хотелось спорить: по уши в делах губернаторских, Оскар очень скучал по Вольфу, а здесь они почти не расставались. Мало того, Миттермайер в первый же день прилёта явился к нему на съёмную квартиру и вместе с чемоданами забрал к себе домой. Не дело, сказал, при живых друзьях околачивать казённые углы. Так что нынешнее своё положение Ройенталь расценивал, как отдых, вполне заслуженный после нервотрёпки на Урваши.

Оскар молча развёл руками, давая понять, что вот как раз с фактом Хильдиного бракосочетания он ничего поделать не может, хотя в целом сочувствует.

– Вы просто обязаны мне помочь! – воскликнула фройляйн, заламывая руки совершенно несвойственным ей жестом.

Ужасная мысль заставила Ройенталя покрыться холодным потом. Когда-то к нему явилась девица в предбрачном состоянии и попросила обучить всяким разным постельным премудростям, чтобы не разочаровать жениха. Обучение прошло благополучно и не без приятности, но… но это же КАЙЗЕР!!! Внезапно Оскар понял, что входная дверь не заперта, и сюда в любой момент может войти кто угодно, а как сюда попала Хильда, никто не видел и…

– Мне сегодня привезли платье, – будущая кайзерин перешла к делу, оставив патетический тон.

Ройенталь выдохнул. Он по-прежнему не представлял, чего от него хочет фройляйн, но в деловом ключе её было гораздо легче воспринимать. В конце концов, именно за деловые качества он её и уважал.

– Ну, и что в этом зловещего? – попробовал он прощупать почву. – Это же хорошо, что такой важный элемент церемонии прибыл не в последний момент.

Губы Хильдегарде задрожали, но она справилась.

– Я его примерила.

– Так ещё целый месяц, чтобы ушить или расставить…

– Оно шито по фигуре, – сказала она обречённо. – Только не по моей. Я в нём похожа на тумбочку, если эту тумбочку уронить в центр огромного кремового торта. Брыжи под подбородок, я как из мешка выглядываю. Не знаю даже, смогу ли открыть рот, чтобы сказать «да».

– И при чём здесь я? – брови Оскара взлетели выше края чёлки. – Скажите модистке, что вам не нравится, пусть переделывают…

– Я не знаю – как!.. – Хильда стиснула кулачки. – Они все твердят, что я в этой кремовой дряни чудо как хороша, что это последний писк моды, но я-то вижу, что враньё. И ни на грош в этом не разбираюсь. Герр Ройенталь, вы всегда одевали своих любовниц, как картинки, подчеркивая достоинства каждой, и так стильно, что глаз не оторвать. Помогите мне.

Поставленный в крайне щекотливое положение Ройенталь сделал ещё одну попытку отпереться.

– Но… фройляйн, неужели у вас нет никого, с кем можно посоветоваться? Я думаю, та же фрау Миттермайер охотно…

Хильда исподлобья зыркнула на него блестящими серыми глазами. Пожалуй, так бы она посмотрела, посоветуй Ройенталь кайзеру наступать дюзами вперёд.

– И я буду в розовых рюшиках поверх голубых оборок? – презрительно спросила она. – Или к Меклингеру обратиться, чтобы вообще никто не понял, что это было?

В принципе, Оскар был с ней согласен в оценке вкуса избранницы лучшего друга, но что делать сейчас?

– Герр Ройенталь, – хороший тактик, бывший начальник рейхсштаба, Хильда даже не думала давать ему передышку, тесня по всей линии фронта и заставляя беспорядочно отступать. – Вы спасли Райнхарда на Урваши, почему вы не хотите помочь мне?

Удар был коварным, в стиле Яна Вэньли. У гросс-адмирала моментально заныло вроде бы хорошо зажившее плечо.

– Там всё было иначе, – вяло запротестовал Оскар, уже понимая, что капитуляция неизбежна. – И я не портной, я бедный гросс-адмирал Рейхсфлота!

– Я не пойду замуж в этом, – на длинных ресницах фройляйн Мариендорф закачались слезинки. – Я сбегу из-под венца и нанесу ущерб царствующей династии. Я утоплюсь в пруду от позора, кайзер впадёт в депрессию, а виноваты будете вы.

Ройенталь издал придушенный звук, что было равнозначно выброшенному белому флагу. Гросс-адмирал действительно мог сделать то, чего добивалась настырная фройляйн. Он умел это делать, только считал, что хорошо скрывает своё необычное умение.

Он вынес на середину кабинета пуф, стоявший у стены. Хильда, вобрав слёзы каким-то особым, имеющимся у умных женщин физиологическим устройством, заперла дверь на задвижку, весьма обязав Оскара – сам бы он постеснялся.

Он поднял фройляйн подмышки и поставил на возвышение. Обошёл несколько раз по кругу, задумчиво теребя подбородок. Хильда, проникнувшись ответственностью момента, стояла неподвижно, по стойке смирно.

С этой точки зрения Ройенталь фройляйн Мариендорф не рассматривал. Нет, не снизу вверх, хотя и это тоже, а не рассматривал в качестве привлекательной девушки, которая в принципе тоже может носить платья. Хель, да она им командовала. Пусть недолго, но командовала. И скоро опять начнёт, когда станет кайзерин.

Невысокая, тоненькая, узкобёдрая… Как обстоят дела с плечами и бюстом вообще неясно из-за ватных подплечников и кружевного жабо.

– Фройляйн, не могли бы вы снять жакет?

Хильда серьёзно, как на плацу, кивнула и чёткими движениями стянула песочного цвета пиджак. Интересно, в постели она тоже так, по-военному? Или они ещё там не были, и Хильда всё-таки попросит пару уроков? Хотя бы для того, чтоб ввести в курс дела Его Величество…

С бюстом – полный провал, зато плечи под тонкой рубашкой без рукавов оказались неожиданно хороши: нежного и женственного рисунка, трогательно беззащитные. Длинная гибкая шея, созданная для поцелуев, а никак не для жесткого воротника мундира или, упаси Один, брыжей. Оскар залюбовался русыми завитками на открывшемся затылке Хильды. Спохватился, что мысли уползают куда-то в сторону от поставленной задачи, а для полководца подобное – позор.

– Учтите, – несколько напряжённым голосом сказала фройляйн со своего постамента, – через месяц я могу быть чуточку шире в талии. Это пока государственная тайна, если что.

Ройенталь молча кивнул, но слегка покраснел. Мнда, учить уже ничему не надо. Сами как-то разобрались, хотя кто бы мог подумать. Ну и хвала богам за это.

Он снял Хильду с пуфика, сел за стол и несколькими движениями набросал на листе бумаги эскиз платья. Дописал несколько строк, сложил бумагу уголком.

– Вот, фройляйн. Поедете на Седьмую Улицу, дом двадцать. Это ателье. Отдадите инструкцию хозяину, остальное они сделают сами.

– Боги, – глаза Хильды снова подозрительно блеснули, – как же с вами просто, герр Ройенталь. И надёжно. Спасибо вам огромное.

Она спрятала листок и влезла в поданный Ройенталем пиджак. Теперь Оскар понимал, как её уродует этот суконный панцирь.

Ни одна женщина не говорила ему, что с ним просто и надёжно. От этого он чувствовал себя неуютно.

– Право же, не за что, фройляйн. В конце концов, – он неожиданно даже для себя улыбнулся, – это мой долг перед династией. Хозяину ателье велите, чтобы счёт, как обычно, прислал мне. В качестве свадебного подарка.

Хильда молча влезла обратно на пуфик.

– Не надо, – очень серьёзно сказала она, глядя прямо в глаза слегка оторопевшему Ройенталю. – Это легко узнать. А если Райнхард узнает, Новые Земли покажутся вам близким светом. Ни за что в жизни не хочу вас подставить.

Так же деловито она слезла с пуфика, отнесла его к стеночке и удалилась тем же путём, что и пришла, сказав напоследок, что совещание завтра в десять.

Ройенталь ещё какое-то время моргал посреди комнаты, потом долго вспоминал, куда дел стакан, потом долго вспоминал, зачем его искал. А когда все неизвестные, наконец, сошлись, и этот несчастный коньяк всё-таки был выпит, в запертую дверь начал ломиться возмущённый Вольф, и додумать, чего же он, Оскар фон Ройенталь, Ромео-После-Шести, не знает о женщинах, так и не удалось.

Ноябрь 800 г. к.э. Феззан

Невеста кайзера Райнхарда на собственной свадьбе была сама юность и прелесть. Лёгкое шёлковое платье с открытыми плечами, шитое по лифу мелким жемчугом и тончайшей серебряной канителью, можно было назвать смелым для консервативного Рейха. Но Хильдегарде в нём была так хороша, что даже замшелые ханжи старой формации оставили комментарии на сей счёт при себе. О женихе и говорить нечего: он пожирал наречённую влюблёнными глазами, отчего имел непривычно глупый вид. Но для жениха это нормально. Слова о браке по расчёту застревали в глотках злобных сплетников при одном взгляде на эту пару.

Ройенталь наслаждался своей тайной причастностью к триумфу Хильды, и даже не мог разобраться, что именно доставляет ему большее удовольствие: хорошо сделанная работа или факт наличия тайны. Вольф посматривал на довольного приятеля подозрительно. Кажется, он один заметил, как во время ритуального целования руки кайзерин тонкие девичьи пальцы быстро пожали запястье Оскара. Но Вольф поймёт всё правильно, а мнение остальных Ройенталя волновало не больше стреляных гильз.

В конце концов, спасти династию – это вам не топором размахивать.

Но самым лучшим для себя в данной ситуации Оскар считал то, что Хайнессен находится очень далеко от столицы...

Название: В гостях у сказки
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1105 слов
Пейринг/Персонажи: Вольфганг Миттермайер, Оливер Поплан, Райнхард и Аннерозе фон Мюзель, розенриттеры, Оскар фон Ройенталь, Ян Вэньли, Алекс Кассельн, Антон Фернер и герои разных известных сказок
Категория: джен
Жанр: кроссовер, драма, стёб, крэк, АУ
Рейтинг: G –PG-13
Предупреждения: ООС, стёб
Краткое содержание: название говорит само за себя.
Примечание: использованы народные и авторские

***

(М. Успенский, А. де Сент-Экзепюри, С. Аксаков) сказки
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "В гостях у сказки"

***

Серый Волк выкусал колючку из подушечки левой задней лапы, встряхнулся и воззрился на тёмную глыбу замка. Он знал, что сейчас будет. Разумеется, этот идиот снова облажается, и его со свистом вышвырнут вон за ворота. С ещё более головоломным поручением в зубах. И Волку снова мчать через горы и леса с ураганной скоростью, чтобы царственнородный дурень успел совершить очередной, прости господи, подвиг.

Серый чутко наставил уши. О, орут уже возле самых ворот, на выходе. Быстро на этот раз. Сейчас, сейчас…

Конечно, обязанность сослужить целых три службы за один-единственный раз вызволить из ловушки – не очень честно, но это лучше, чем пожизненная присяга. И следующий выход – за конём, что ли? – последний из обязательных.

Но разве ж этого балбеса на четвёртый раз бросишь?.. Пропадёт ведь.

Истошный призывный вопль заставил Волка подскочить на месте. Он жизнерадостно вывалил язык и помчался сполнять долг.

***

– Ты будешь меня поливать? – спросила Роза.

Оливер Поплан впервые не знал, что ответить женщине.

– Поговори со мной, – сказала Роза просительно.

– Я… не знаю, о чём говорить с цветком, – выдавил он наконец. – О чём с тобой говорил тот, предыдущий лётчик?

Роза качнулась на лёгком ветру. Поплыл удивительный, дурманящий аромат.

– Он рассказывал о своих путешествиях и о своих друзьях. Он, как и ты, думал, что никогда не состарится и не умрёт. Ты будешь меня поливать?

Оливер зачарованно кивнул.

***

Сестрица сидела на крутом речном бережку, медленно плела толстую золотистую косу и причитала:

– Братец мой меньшенький, братец любименький, ну зачем ты меня не слушался, зачем пил водицу из козьего копытца? Ну что ты от этого выиграл, а? Жили бы тихо, как раньше, а тебе целый мир подавай… А теперь вот ножи точат булатные, хотят тебя зарезати, а меня в этой самой речке-вонючке и утопят.

Она горько вздохнула. Беленький, словно сошедший с пасхальной открытки козлик недобро оглядел водную гладь, отражавшую, как в зеркале, ближний хутор, и поточил о сосну маленькие, но очень острые рожки.

***

Странный это был лес. Странный и страшный. Да, даже прославленные розенриттеры умеют бояться. Особенно – когда невозможно засечь ни одного ориентира, потому что деревья движутся с места на место. Особенно – если Каспера затянуло целиком в схлопнувшееся дупло, только ботинки мелькнули. Особенно – если бродящие между деревьями-людоедами твари мерцают глазами-гнилушками, ни один комм не работает, а направление потеряно ещё вчера.

Поперёк заросшей бурьяном тропинки рухнул трухлявый ствол толщиной в два обхвата.

Вальтер фон Шёнкопф судорожно стиснул рукоять верной абордажной секиры взмокшими от страха ладонями.

– Подождите, генерал, – торопливо прошептал Райнер Блюмхарт, разворачивая своё оружие лезвием вниз. – Кажется, в этом лесу не любят людей с топорами.

– Хум-хум, – многозначительно сказало ближайшее дерево.

***

– Ты встань, пробудись, мой сердешный друг! – истово голосила красавица в изукрашенном жемчугами платье, падая грудью (благо, было – чем) на неподвижно лежащее чудовище, казавшееся сейчас просто грудой косматой шерсти. – Ну пожалуйста! Ну я же не хотела! Ну я больше не буду опаздывать… И швыряться тарелками не буду. Пожалуйста, только посмотри на меня – и я уберу кинжал из-под подушки… навсегда уберу, честно-честно!

Но чудовище признаков жизни не подавало. Красавица зарылась лицом и руками в густой мягкий мех и расплакалась по-настоящему, тихо и жалобно.

– Я же не могу без тебя, скотина бессердечная… – провсхлипывала она, не замечая, как тает уродливая шкура чудовища, освобождая молодого темноволосого мужчину в богатых чёрно-синих, шитых серебром одеждах. – Я же тебя…

И тут она, сообразив, что что-то изменилось, отпрянула.

– Так ты притворялся?! – зашипела красотка, спешно размазывая слёзы вперемешку с остатками макияжа.

– Ты не договорила, – напомнило бывшее чудовище, улыбаясь разноцветными глазами. – Ты меня – что?

– Убью своими руками! Ты…

Но расколдованный принц продолжения ждать не стал. Он отработанным приёмом подмял склочную красавицу под себя и заткнул ей рот поцелуем.

Обитатели волшебного поместья целомудренно разбрелись кто куда от места разборки. Зная своего господина и его возлюбленную, они догадывались, что поцелуями дело не ограничится.

***

Наверное, впервые в жизни Ян Вэньли радовался своему небольшому росту и узким плечам. Иначе ему пришлось бы очень туго в телефонной будке. А уходить оттуда не хотелось, да и некуда.

– Так и приехал, в ящике? – переспросил он у своего чудного собеседника. – С апельсинами?

– Я очень люблю апельсины, – застенчиво признался плюшевый ушастый зверёк, пододвигая Яну чашку с чаем. – А Гена очень кофе любит. Я-то не люблю, горький он, но из-за Гены пью, ему же будет скучно со мной апельсины жевать. И косточки у него между зубами застревают, потом надо выковыривать щепочкой.

– А я чай люблю, – Ян вдохнул горячий терпкий пар прежде, чем отпить. – Ты познакомишь меня со своими друзьями, Че… Чебурашка?

– Ну конечно. Только завтра, сегодня уже ночь. Ты им понравишься, я знаю.

– Мне они уже нравятся, – усмехнулся Ян. – Я могу работать учителем в школе. Или в музее каком-нибудь. И на стройке вашей буду работать, домик для друзей – это чудесно. Хоть улицы мести, всё лучше, чем…

Он замолчал, прислушиваясь. Ему показалось, что за тонкими жестяными стенками телефонной будки его ищут и зовут по имени. Ян высунулся, но за дверью был по-прежнему не машинный отсек «Леды», а тихий ночной проспект неизвестного города. Мокрый после летнего дождя асфальт бликовал в свете фонарей.

Вэньли захлопнул дверцу поплотнее. Чебурашка уже спал, обняв лапками большой глянцевый апельсин. Ян как мог осторожно обернулся вокруг доброго зверька калачиком. Тот не проснулся, только промурчал что-то счастливо и спокойно.

***

– Сам ты «не знаю что»! – рявкнул Алекс Кассельн, спуская на ярус ниже по крутой лестнице очередного соискателя. – И здесь – Изерлон, а не «не знаю куда»! И сам доставай «не знаю что, не знаю где»!

Странно одетый человек растворился в кондиционированном воздухе крепости. Алекс встряхнулся, как мокрый кот.

– Достали, – буркнул он в пространство. – Но хорошо, что их, кроме меня, никто не видит. Представляю, что сказала бы Ортанс…

***

Крупный твёрдый клубень пропахал рыхлую почву в шаге от Антона Фернера.

– Антошка, Антошка!.. – верещали мелкие паршивцы, обстреливая его плодами щедрой здешней земли. – Идём копать картошку!..

Шестеро мерзавцев, один другого рыжее, залегли за плетёным из лозы забором. Достать их оттуда и как следует отстегать по филейным частям в данных обстоятельствах возможным не представлялось: любая попытка приблизиться каралась градом картофелин. Пятеро пацанов (старшему едва ли больше восьми) и совсем мелкая девчонка. Нарочно их подбирали, что ли?!

– Послушайте, – в десятый, наверное, раз воззвал Фернер, уворачиваясь от следующего баллистического снаряда. – Я не убивал дедушку лопатой. Ай!.. Я никогда не видел своего дедушку, он погиб до моего рождения! И… Чтоб тебя!.. не от лопаты. У меня нет дедушки! У меня только начальник есть!

– Рыжий-рыжий, конопатый! – заливались за забором. – Тили-тили, трали-вали!

Фернер не выдержал:

– Это кто здесь рыжий?! – заорал он, быстро подобрав и швырнув в сторону плетня несколько клубней. – Нигде от вас спасения нет!

И замер, тяжело дыша. Обляпанный грязью и картофельным соком, нелепый в своём контр-адмиральском мундире посреди перекопанного огорода.

Внезапно стало тихо. Фернер напрягся, ожидая неведомых гадостей, но паршивцы просто вышли из своего укрытия. Все шестеро. Обмирая, Антон рассматривал предводителя шкодливой малышни, красно-огненно-рыжего, кудрявого, смотревшего снизу вверх васильковыми глазищами.

– Есть будешь? – спросил предводитель, протягивая Фернеру лист лопуха, на котором дымились разломами три печёные картофелины.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн, блокнот

---

03.02.2016 в 18:48

Пишет  Siegfried Kiercheis:

03.02.2016 в 18:24

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Мини и драбблы. Внеконкурс

Название: Не туда
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1310 слов
Пейринг/Персонажи: Фриц-Йозеф Биттенфельд|Адальберт фон Фаренхайт и другие
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Предупреждения: АУ всего, что только можно, таймлайн условный. На момент перемещения Гайерсбурга Райнхард уже кайзер и женат на Хильде. Кроссовер со Star Wars, Battlestar Galactica, Last Exile. Смерть персонажа.
Краткое содержание: Атаковать Изерлон назначили Биттенфельда и Фаренхайта...
Примечание: по заявке с инсайда "А можно попросить АУ по атаке на Изерлон Гайерсбургом? Изменится ли что нибудь, если назначат не Кемпфа с Мюллером, а других адмиралов? Фаренхайта, Биттенфельда, Ройенталя, Айзенаха, Меклингера? (не всех сразу, конечно : ) Можно юмор, а можно и серьезно".
Размещение: после деанона, пришлите автору ссылку

[center

]

На Феззане...

Ответственными за операцию по перемещению крепости Гайерсбург и последующей атаке на Изерлон кайзер Райнхард назначил адмиралов Фрица-Йозефа Биттенфельда и Адальберта фон Фаренхайта. Оберштайн, конечно, нашёптывал Его Величеству, что это плохая идея, и что лучше бы послать Мюллера с Кемпфом, однако настоять на своём не сумел. Райнхард сам не смог бы объяснить, почему сделал такой выбор, хотя и чувствовал, что принял правильное решение. Как ни странно, кайзерин поддержала его, заявив, что адмиралы Биттенфельд и Фаренхайт — стопроцентно преданные ему люди и хорошие командиры, а значит, не подведут.

Тем не менее, крепость не вышла на связь после того, как должна была покинуть гиперпространство. В расчётной точке её также не оказалось. Флот Мюллера отправился по её маршруту — и вернулся ни с чем. Крепость словно растворилась в вакууме, не оставив после себя даже космической пыли. Среди солдат немедленно распространились слухи, что Биттенфельд и Фаренхайт сбежали на Гайерсбурге к изерлонским мятежникам. Райнхард был в бешенстве, кайзерин старалась успокоить его, убеждая, что ещё рано делать выводы, а Оберштайн предлагал назначить комиссию по расследованию этого инцидента.

В конце концов у кайзера от подобной нервотрёпки поднялась температура, и ему стало не до пропавшей крепости. Медики обкололи его жаропонижающими и уложили в постель, и Хильде пришлось сосредоточиться на уходе за ним. Райнхард подозревал, что Оберштайн так просто не оставит исчезновение Гайерсбурга, но в данный момент был не в силах ему помешать.

Незадолго до этого, на Гайерсбурге…

— И куда же это мы залетели? — Биттенфельд, жуя очередной шоколадный батончик, снова и снова вглядывался в экран. Никакого Изерлона на нём было. Зато было нечто шарообразное, серое, также, вероятно, искусственно созданное, но почти в три раза превосходящее в размерах крепость, которую они должны были атаковать.

На поверхности неизвестной штуковины что-то полыхнуло, и Гайерсбург содрогнулся. «Они стреляют в нас», — догадался Биттенфельд.

— Заглушить двигатели! Изменить курс! Приготовить пушки! Цель — неизвестный объект предположительно рукотворного происхождения! Стреляйте по нему из всех наших орудий! Огонь!

На мостик ворвался Фаренхайт, командующий станционным флотом:

— Столкновения не избежать, — мрачно заявил он, — мы не успеваем завершить манёвр. Стрелять бесполезно — объект неуязвим для наших пушек, — и он передал приказ, от которого Биттенфельда бросило одновременно и в жар и в холод:

— Всем! Срочная эвакуация!

Они приземлились на ближайшей планете, где их корабли и спасательные капсулы немедленно окружили вооружённые люди. Выяснилось, что это — республиканцы, воюющие против узурпатора Палпатина. Биттенфельд и Фаренхайт решили присоединиться к ним со своими флотами.

За несколько минут до столкновения Гайерсбурга со Звездой Смерти…

— В час нашего триумфа, который станет уроком для всех мятежников… — начал Гранд Мофф Таркин, обращаясь к Вейдеру. Тот кивнул, признавая его правоту. Они стояли перед пультом в комнате управления Звездой Смерти. — Отныне никто не посмеет бунтовать против императора… Что это? — прервал он сам себя.

Уверенность Вейдера в близящейся победе над повстанцами развеялась, как утренний туман под жаркими солнечными лучами. Но он не успел ничего сказать. К тому же, Таркин всё равно не поверил бы.

В комнату управления вбежал связист со срочным докладом:

— К нам приближается неизвестный объект.

— Мятежники построили свою крепость?! — изумился Таркин. — Не может быть!

— Они собираются столкнуться с нами, — заявил Вейдер, когда дежурный офицер вывел изображение на большой экран. — Эвакуируемся! — и он тяжело затопал к выходу.

...Люк с раскрытым ртом наблюдал из кабины своего истребителя за обломками двух крепостей, плывущими в безвоздушном пространстве. Шарик, казавшийся крошечным по сравнению с имперским гигантом, всего несколько минут назад вынырнул из чёрной глубины космоса и уничтожил Звезду Смерти.

В поле зрения Люка попал вражеский истребитель, который завис в пространстве. Что он здесь делал, почему не улетел вместе с остальными имперцами? Протянув к нему ниточку Силы, Люк обнаружил слабые отголоски жизни. Значит, пилот просто потерял сознание. С помощью Р2Д2 Люк закрепил трос на истребителе и привёл его на базу.

Вражеским пилотом, которого пленил юный Скайвокер, оказался сам Дарт Вейдер. Очнувшись, он признался, что является его отцом. Ради Люка он отрёкся от Тьмы в пользу Света, и вдвоём они уничтожили Палпатина. Флоты Биттенфельда и Фаренхайта оказали помощь в стабилизации обстановки на территории бывшей империи.

После этого Энакин вернул себе прежнее имя и с головой окунулся в решение различных технических задач, прежде всего — занялся разработкой значительно более удобной системы жизнеобеспечения, чем его собственная. Энакин сотрудничал со специалистами из Рейха. Благодаря улучшениям, сделанным совместно в сфере протезирования, стало возможным спасти адмирала Ройенталя, пострадавшего в результате аварии на «Тристане», а также Оберштайна, заманившего терраистов в ловушку и подставившегося под их удар. Сам же Райнхард, оказавшийся восприимчивым к Силе, выучился у джедаев искусству медитаций — это укрепило его здоровье и продлило ему жизнь на долгие годы. Но всё это случилось позже, а пока что флотам Биттенфельда и Фаренхайта следовало вернуться на Феззан.

По пути на Феззан…

— И всё-таки Его Величество будет в ярости, — поник головой Биттенфельд, когда корабли императора Райнхарда, нагруженные благодарственными письмами от лидеров Республики, выстроились для прыжка сквозь пространство. — Я возьму всю вину на себя.

— Нет. За потерю крепости отвечать перед кайзером будем мы оба, — возразил Фаренхайт. Он также хотел добавить, что готов проложить обратный курс. Но Биттенфельд выглядел таким несчастным, что Фаренхайт решил дать ему шанс исправить оплошность, из-за которой они оказались возле планеты Явин вместо Изерлона.

Когда имперский флот вышел из гиперпрыжка, то Фаренхайт понял: Биттенфельд опять промахнулся. Пока они выясняли своё местонахождение, связисты засекли передачу:

«"Пегас", это Старбак! Как слышите, приём! У нас на хвосте целая сотня рейдеров! Будем прорываться к вам!»

— Похоже, мы опять оказались в гуще сражения, — усмехнулся Биттенфельд. — Ещё бы понять, чью сторону выбрать.

— За нас уже всё решили, — Фаренхайт изящным жестом указал на радар: несколько десятков рейдеров, как их назвала неведомая Старбак, отделились от основной группы и резво полетели к имперским кораблям. — Дерёмся с ними.

На Феззане…

Попетляв по необъятным космическим просторам, объединённые флоты Биттенфельда и Фаренхайта вернулись-таки на Феззан. С тяжёлым сердцем оба адмирала направились к кайзеру. Да, они открыли для империи Лоэнграмма новые миры и наладили сотрудничество с их лидерами, однако при этом провалили свою основную миссию. Изерлон остался оплотом мятежников, а слава Яна выросла: тот автоматически оказался победителем в сражении, на которое противник даже не явился!

— …уничтожили космическую станцию, называемую «Звездой Смерти». Её мощности хватило бы, чтобы разрушить целую планету. Этим вы заслужили благодарность от ныне законного правительства Республики из Далёкой, Далёкой Галактики. Также вы уничтожили около четырёх десятков рейдеров и защитили звёздный крейсер «Пегас», — Лоэнграмм заслуги обоих адмиралов. — Вы и ваши люди заслужили награду.

— Значит, мы по-прежнему служим вам? — Биттенфельд не мог поверить своему счастью. — Это лучшая награда для нас! Но, Ваше Величество! Мы ведь так и не выполнили задание! — воскликнул он со свойственной ему прямотой. — Не уничтожили Изерлон! Мы даже не добрались до него!

— Забудьте про Изерлон, — отмахнулся Райнхард. — Я понял, что мне никогда не победить Яна. Поэтому я принял решение заключить мир и направить его таланты в другое русло. В русло сотрудничества. Но и вам не придётся скучать, обещаю. Война с ситхами и с сайлонами — это гораздо более перспективно, чем бесконечная дуэль с Яном...

Райнхард говорил что-то ещё, но Биттенфельд уже не слушал. В голове стучало: «Мы снова в деле! Да здравствует кайзер Райнхард, ура!!!»

На Престеле…

— Слушай, тебе не кажется, что нас опять занесло не туда, куда надо? — Биттенфельд нахмурился. — Координаты, которые выдал компьютер, существенно отличаются от тех, которые задавал ты.

— Ты прав, — согласился Фаренхайт, кинув беглый взгляд на обзорный экран, на котором маячило небесное тело в форме песочных часов. — Как же так получилось?

— Смотри! Здесь тоже идёт война! — воскликнул Биттенфельд, приблизив изображение.

Корабли, похожие на старинные терранские парусники из детских книжек, обменялись чередой выстрелов и разошлись.

— Похоже, без нас справились, — разочарованно протянул Биттенфельд.

— Наверняка это у них не последняя заварушка, — утешил друга Фаренхайт. — Где будем садиться?

На Изерлоне…

— Кайзер Райнхард предложил мир, а также — присоединиться к его экспедициям, которые будут направлены в неизвестные нам ранее районы Галактики, — сообщил Ян свои соратникам, когда те собрались за круглым столом. — Он утверждает, что там идут активные боевые действия, и приглашает нас поучаствовать.

— А это не ловушка? — спросил осторожный Мюраи.

— Не думаю. Кайзер Райнхард не из тех, кто разменивается на дешёвые уловки. Кто за?

Последним поднял руку Алекс Кассельн. Ему, конечно, хотелось спокойной жизни, но разве он мог бросить Яна и его команду?

Название: Новые времена
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 860 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь/Эльфрида фон Кольрауш
Категория: гет, джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Предупреждения: АУ сюжета аниме, ООС персонажей
Краткое содержание: Покушение Эльфриды не удалось...
Примечание: Автор вдохновлялся заявкой с инсайда: Ройенталю пришла в голову следующая мысль: "Я не хочу поступать так, как от меня ждут. Пусть это будет моей формой бунта. Если все ждут от меня измены, я назло им буду самым честным и верным".
Размещение: после деанона, пришлите автору ссылку

***

— Посидишь пока тут, — заявил Оскар, вталкивая Эльфриду в одну из гостевых спален и запирая замок снаружи. — Сейчас вызову такси и отвезу тебя к родным.

Изнутри донеслись рыдания. Оскар поморщился. Досчитал до десяти, глубоко вздохнул и громко сказал:

— Сейчас не времена Гольденбаумов. Я не воспользуюсь тем, что ты слабее меня.

Рыдания стихли. Ройенталь повернулся, чтобы пойти к телефону, как вдруг из-за двери донеслось:

— Не надо к родным! Я их опозорила!

— Я не сообщу в полицию, — холодно пообещал Оскар.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула Эльфрида. — Они убьют меня, когда увидят, что у меня ничего не получилось!

— Если не к родным, то куда тебя отвезти?

— Никуда, — печально вздохнули из-за двери. — Мне больше некуда пойти.

Оскар задумался и вдруг неожиданно для себя выпалил:

— Завтра утром пойдём регистрировать наш брак. У меня как раз выходной.

Судя по шуму, Эльфрида отшатнулась от двери и обо что-то ударилась. Наверное, о шкаф — кровать стояла дальше от входа.

Оскар был удивлён не меньше — предложение руки и сердца вылетело раньше, чем он понял, что именно говорит. Но отступать было уже поздно.

— Постарайся не плакать и выспись, — сказал он, стараясь, чтобы голос прозвучал мягко. — Если ты будешь плохо выглядеть, это вызовет подозрения. Чистое постельное бельё в шкафу, о который ты только что стукнулась.

Они позавтракали в ближайшем к дому кафе, затем заехали в магазин, где выбрали Эльфриде свадебное платье и туфли. Их расписали быстро — чиновники предпочли не связываться с шефом адмиралтейства и закрыли глаза на то, что заявление на брак, вообще-то, следовало подавать заранее. Свидетелями стала чета Миттермайеров, которым, оказывается, Ройенталь позвонил накануне вечером.

Событие отметили в уютном ресторанчике, а после Оскар повёз жену по магазинам — закупаться всем необходимым, так как из вещей у неё было только то, в чём она ворвалась к нему перед покушением. Ройенталь действовал решительно и быстро, будто находился в гуще сражения, а Эльфрида, наоборот, оцепенела и покорно принимала всё, что он ей выбирал, включая зубную щётку и нижнее бельё.

— Завтра перед службой отвезу тебя к Миттемайерам, — заявил Оскар по дороге домой. — Эва будет учить тебя вести хозяйство. Раз уж мы с тобой официально женаты, и мне придётся тебя содержать, то сэкономим на услугах горничной и повара. Тебе это тоже пойдёт на пользу — не будешь скучать, и в голову не будут лезть всякие глупости. Кстати, — добавил он тише, — вступать в интимную близость нам вовсе не обязательно. В доме достаточно свободных комнат, чтобы мы могли жить не мешая друг другу.

***

Когда Райнхард назначил Ройенталя на пост генерал-губернатора Новых земель, тот поблагодарил за честь, пообещал служить верой и правдой и попросил отпустить с ним Миттермайера.

— Вы считаете, что один не справитесь? — нахмурился кайзер.

— Да, — заявил Ройенталь, глядя монарху прямо в глаза. — Регион слишком проблемный, поэтому лучше подстраховаться сейчас, чем иметь неприятности в будущем.

— А как же мятежники? — нахмурился Райнхард. — Сможем ли мы взять Изерлон без Миттермайера?

— Ваше Величество, — Ройенталь так и не отвёл взгляд, — вы завоевали почти всю Галактику. Если вы сейчас предложите прекратить кровопролитие, то это станет величайшим событием в истории. Наши солдаты смогут вернуться домой живыми. К тому же, обстановка в Галактике далека от спокойной. Если мы объединимся с Яном Вэньли, то наша борьба с терраистами и пиратами пойдёт успешнее. Предлагаю использовать его таланты на благо империи, а не во вред ей.

Райнхард признал доводы разумными и согласился.

— Почему ты предложил перемирие? — удивился Миттермайер, когда связался с Ройенталем, чтобы обсудить своё назначение вице-губернатором Новых земель.

— У меня родился сын, — просто ответил тот. — Я не хочу, чтобы он видел, как я ухожу на войну. И сам не хочу видеть, как он отправится воевать.

***

— Я слышал, ты назначил Грильпальцера на должность начальника тюрьмы на одной из самых захолустных планет? — поинтересовался Миттермайер у друга, когда они сидели на скамейке в общественном парке Хайнессена. Рядом в коляске мирно спал Феликс, сын четы Ройенталей.

Оскар кивнул:

— Этот мерзавец заявился к моей жене в моё отсутствие. Я решил избавиться от него раньше, прежде чем он сделает это снова!

Видя, как у друга сузились глаза от злости, Миттермайер не рискнул спросить, уж не ревнует ли тот, и поспешил сменить тему:

— Я рад, что ты обзавёлся семьёй.

Оскар склонился над коляской и принялся осторожно поправлять одеяло у ребёнка.

— Я тоже. Знаешь, с тех пор, как я женился, не могу смотреть на других женщин. Как отрезало. А с Эльфридой мы нашли общий язык. Она полюбила меня таким, какой я есть. А я — ну как я могу остаться равнодушным к красивой женщине? К тому же, к той, которая наконец-то научилась готовить и содержать дом в чистоте. Правда, с бытовой техникой Альянса это делать совсем не сложно, — Ройенталь в силу привычки постарался свести дело к шутке, но Миттермайер почувствовал, что тот говорит серьёзно. — У моего сына будет всё, чего я был лишён в детстве, в том числе — любящие родители, которые не ссорятся и не изменяют друг другу… Кстати, ты слышал о законе Тревиса? Благодаря ему Юлиан Минц оказался в доме Яна Вэньли. Война закончилась, но я хочу распространить действие этого закона и на мирное время. Вы с женой вполне могли бы взять на воспитание какого-нибудь сироту, — заключил он.

Лицо Миттермайера просияло:

— Блестящая идея, уверен, что Эва согласится! Она будет так счастлива! А у Феликса появится надёжный друг. Кроме того, это привлечёт население бывшего Альянса на нашу сторону.

— Ты говоришь как политик, — изумился Ройенталь.

— Время военных ушло, настало время дипломатии.

Скачать тексты

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн

---

03.02.2016 в 18:31

Пишет  Siegfried Kiercheis:

01.02.2016 в 23:45

Пишет  WTF LoGH AU 2016:

WTF LoGH AU 2016: 2lvl. Драбблы

Название: Легенда о жизни
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 384 слова
Форма: рифмованная проза
Пейринг/Персонажи: герои канона и сам канон
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Предупреждения: смерть персонажа
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Легенда о жизни"

Свет гаснет, но сцена ещё пуста. Тридцать секунд – и начнется легенда.

Дорогие зрители, займите места согласно не купленным вами билетам!

Легенда о крови, которой скрепляют от века и на века любовь и вражду. Легенда о жертвенности человека, который решил пересечь черту. «Асгриму» гореть при Ватерлоо. В ущелье под Мар-Адетте снова падут накануне сентябрьских ид старый маршал и царь Леонид. Не удивляйтесь, если когда-то кто-то докажет, что у солдата, первым ворвавшегося в Рейхстаг, на пилотке была роза, а не звезда. Верьте, это не поза, просто время порою сбивается – ах! – с бега на шаг.

Легенда о дружбе, что крепче страсти, перед которой пасует сталь… Но нынче и встарь сойдутся в бою Довыдов и Хвастов, Миттермайер и Ройенталь. Выть над Патроклом Ахиллу, неважно, у Трои или на Гайерсбурге, латать бездонные дыры в душе кровавой тризной по мёртвому другу. Завещать, чтоб в одной могиле. В небыли или в были.

Легенда о любви, что сильнее смерти. Сколько сказано, но слова каждый раз не те. Идут в монастырь Кончита и Анне. Долог путь: им годами любимых ждать в темноте. А вот миссис Бьюкок осталось чуть-чуть. Джессика и Маргарита покажут ей, где повернуть.

Легенда о притяженьи небес, о том, как первый аэроплан, соперничая с богами, поднимут над твердью бес, Люмьер и некто Оливер Поплан. О том, как не отпускают звёзды тех, кто хоть раз был с ними лицом к лицу. Правда, Иван? Подтверди, Оскар. Не понять подлецу, что за деньги не купишь звёзды.

Легенда о мире. О мудреце, целителе и поэте Яне Вэнь Ли, что жил на краю земли с двумя любимыми жёнами. Его на войну забрать не смогли, и он – между сном и чаем – открыл законы вечной жизни и вечного счастья. Отдал всем, даром, а сам, как всегда, налегке. За это отшельник старый научил его пить сакэ и приручать драконов. Жаль, что произошло по-другому.

Легенда и о войне, о той, что внутри и вовне. О людях войны, что способны творить миры. Без которых – гниль и застой. Цвета их – белый и золотой, их звери – орёл и лев, их берег – облачный неф, их небо – море огня, их участь – менять, менять… Гореть – так со всех сторон, шагнуть – из грязи на трон, галактики – под каблуки. И снова – с новой строки. Их жизнь – короче минут. Они никого не ждут.

Шорох кулис, и греческий хор вот-вот на подмостки брызнет.

Актёры, на сцену! Замри, режиссёр! Мы смотрим легенду о жизни!

Название: Желание
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016 и анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 534 слова
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм|Зигфрид Кирхайс
Категория: броманс
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Примечание: в Германии увидеть три падающих звезды подряд - несчастливая примета. А четыре - счастливая
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Желание"

"Ваше величество, вы неважно выглядите".

"Райнхард, вам надо обратиться к врачу".

"Райнхард, давай я вызову медика".

"Райнхард, я хотел поговорить с тобой".

"Райнхард..."

Зигфрид Кирхайс устал от самого себя. В голове десятки заготовок для разговора, но никак не удается выбрать подходящее время. Император занят, очень занят. Редкие свободные минуты он не собирается тратить на ерунду.

Кирхайс чувствует себя Кассандрой. В активности Райнхарда ему мерещится лихорадочная попытка успеть. Успеть что?.. Вернее, почему успеть?

Райнхард молод. За первую четверть жизни он добился больше, чем многие за всю жизнь, и все равно торопится так, будто его время, как вода, неумолимо просачивается через прохудившееся дно бочки.

Кирхайс всегда на полшага сзади. Он привык.

Ну и пусть, что его на пару месяцев вывели из строя покушением. Он вернулся и занял свое место. Не номер два — просто человек за правым плечом.

Двух месяцев на больничной койке достаточно, чтобы переосмыслить не только свою жизнь, но и чужую. Тогда Кирхайс впервые начал скучать по другу и по их общему детству. Как же не хватало теперь возможности вместе завалиться на диван, читая одну книгу на двоих.

"Ваше величество, вы стали быстрее уставать".

Уже в середине дня Зиг видит, как под глазами Райнхарда залегают глубокие тени и как замедляются его движения.

Усталость от не принятого решения накапливается, лишая Зигфрида возможности думать здраво. Есть только один способ вернуть себе спокойствие и крепкий ночной сон.

— Кирхайс? — Райнхард нахмурился и захлопнул папку с документами. — Кто этот человек?

— Это врач, ваше величество, — Зигфрид почтительно склонил голову перед другом. Огреть бы его подушкой по голове, но надо соблюдать этикет. — Вы не выйдете отсюда, пока он не возьмет все необходимые анализы.

Райнхард медленно поднялся и вышел на середину комнаты, пытаясь испепелить взглядом их обоих.

— Что ты себе позволяешь, Кирхайс! — в голосе стальными колокольчиками прозвучала ярость. Райнхард в гневе был прекрасен.

Быстро подойдя, Зигфрид наклонился и прошептал на ухо своему господину:

— Скажи спасибо, что я не позвал госпожу Аннерозе. Она не хуже меня помнит, что ты совсем не любишь лечиться. Если мои опасения напрасны, то тебе нечего бояться.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — так же тихо спросил Райнхард.

— Ты два года увиливаешь от медосмотра. Пожалуйста. Иначе мне придется просить о помощи госпожу Аннерозе.

— Это низко, Кирхайс. Тебе надо меньше общаться с Оберштайном. Это его стиль, но не твой.

Зигфрид едва сдержал улыбку — маленькая победа была одержана.

Отвернувшись к окну, чтобы не смущать Райнхарда, но и не дать ему возможности ускользнуть от медика, Кирхайс замер. Падающая звезда чиркнула по небу так быстро, что он не успел загадать желание. Потом еще и еще одна. Три падающих звезды прочертили ночное небо, вызвав у Зига тяжелое муторное предчувствие.

Гулко стукнула дверь, выпуская врача, а Кирхайс все еще смотрел в окно, надеясь на чудо.

— Смотри, звезда упала, — вдруг сказал Райнхард. — Ты успел загадать желание?

— Да, — ответил Кирхайс. — Конечно.

— Я тоже, — Райнхард улыбнулся и тряхнул головой. — Раз уж речь зашла о желаниях, проследи, чтобы я не забыл подстричься, а то оброс как непонятно кто.

— Да, ваше величество, — Кирхайс почтительно склонил голову.

Может, с прежним обликом к Райнхарду вернется былая детская легкость, и уйдет предчувствие беды, невидимым облаком нависшее над головой.

Название: Чужими глазами
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 520 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Ян Вэньли, Эмиль фон Зелле, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Примечание: по заявке "Райнхард во сне видит себя в теле того терраиста, который убил Яна. И не может позволить выстрелить"
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Чужими глазами"

Лихорадка туманила разум. Райнхарда клонило в сон, но заснуть при этом никак не получалось. Стоило закрыть глаза, как жар становился невыносимым. Промаявшись, по собственным ощущениям, где-то с час, Лоэнграмм все-таки проглотил таблетку и забылся тяжелым сном, не принесшим облегчения. Во сне он осознавал себя, но не мог шевельнуться по своей воле, точно его сознание запихнули в чужое тело.

К слову говоря, это тело вело себя очень странно. Оно, облаченное в имперскую форму, шло по коридорам корабля, судя по планировке и скудному оформлению, принадлежащего к флоту Изерлона. Стены местами покрывали красные пятна, в воздухе витал неуловимый металлический запах. «Он кого-то выслеживает», – подумал Райнхард. Мысли все еще повиновались ему, но в остальном он оставался безмолвным наблюдателем. Это кайзеру совсем не нравилось.

Сосредоточившись, он попытался вытеснить хозяина тела с руководящей позиции. Как сделать это правильно, Райнхард не знал, но полагал, что волевого импульса будет достаточно.

Владелец ослабил позиции лишь в тот момент, когда обнаружил цель: нескладную фигуру в форме все того же нерегулярного изерлонского флота. Поняв, кто перед ним, Лоэнграмм и сам чуть было не упустил шанс перехватить контроль. Это, несомненно, был Ян, и сон вдруг показался реальностью. Райнхард не столько осознал, сколько ощутил: он видит именно то, что происходит в данный момент. На долю секунды в голове мелькнула малодушная мысль – сейчас с этим невозможным человеком будет покончено. И больше ничего не будет: ни тяжелых переговоров, ни новых столкновений в бою, ни угрозы Новому Рейху...

Тело тем временем радостно заговорило, что убьет Яна Вэньли, и попыталось выстрелить. Райнхард изо всех сил рванулся к воображаемому пульту управления. Было невероятно сложно, сопротивление нарастало, и все же задумка удалась. Бластер выпал из руки, резко дернувшейся в сторону. Глаза Яна изумленно расширились, и это было последним, что разглядел Лоэнграмм. Он рухнул в темноту, теряя остатки сознания.

Первым же, что Райнхард увидел, придя в себя, были глаза Эмиля. Мальчик с облегчением выдохнул, и чуть сдвинулся в сторону. За его плечом маячила столь же обеспокоенная фройляйн Мариендорф.

– Я в порядке, – солгать было легко. Сложнее давались сами слова, – язык еле ворочался, точно ватный. – Сколько еще до прибытия изерлонской делегации?

– Возникли некоторые сложности, – Хильда отстранила Эмиля и села на стул у кровати. – На корабль напали...

– Ян Вэньли жив? – перебил ее Райнхард. Это казалось сейчас самым главным.

– Да, ваше величество, – она кивнула. – Погиб президент Эль-Фасиля и...

– Неважно, – Лоэнграмм прикрыл глаза. Голова кружилась, и температура, похоже, опять поднялась. – Фройляйн Мариендорф, передайте им, что я по-прежнему согласен на переговоры. Предложите усилить охрану Яна нашими людьми. Он должен прибыть на мой флагман целым и невредимым.

– Может быть, немного потянуть время? – Хильда отвела взгляд в сторону, но Райнхард понял причину ее неуверенности.

– Нет. Чем скорее я увижусь с Яном, тем лучше, – сказал он с той же уверенностью, с которой действовал во сне. – Лучше всего – завтра.

«У меня и так очень мало времени, – неожиданно пришло в голову. – Возможно, даже меньше, чем я думаю».

Лоэнграмм отпустил секретаря, решительно сдвинул одеяло и, подозвав ординарца, сел с его помощью, откинувшись на подушки. Усилие отозвалось звоном в ушах, но в целом состояние было терпимым. Свое тело подчинялось гораздо лучше чужого.

– Прикажете подавать завтрак? – робко спросил Эмиль. Райнхард не сдержал гримасы отвращения.

– Нет. Потом. Лучше позови врача. И объясни ему, что завтра я должен быть на ногах.

Название: Как болеет гриппом рейхсадмиралитет?
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 277 слов
Пейринг/Персонажи: кайзер и его адмиралы
Категория: джен
Жанр: стеб, АУ
Рейтинг: G-PG-13
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Как болеет гриппом рейхсадмиралитет?"

За Мюллером давно закреплена персональная койка. На ней он и отлёживается – естественно, предварительно погеройствовав и упав в обморок перед кайзером.

Собственно, это он всех и заразил, но без подтверждения рейхсрадио никто в это не верит. Зато верят Биттенфельду, который болеет у себя на мостике и в перерывах между громоподобным чиханием уверяет, что во всем виноват Оберштайн.

Тот, в свою очередь, уже давно болеет дома, тем самым доказывая, что обвинения в его адрес беспочвенны. Постельный режим не мешает ему работать, так как вирус на электронные глаза не действует, а верный Фернер постоянно на связи. Правда, тот постоянно заезжает вечером с документами и фруктами, поэтому Оберштайн опасается, что его зам сляжет до того, как он сам успеет встать на ноги.

Ройенталь и Миттермайер лечатся народными средствами, правда, разными. Вольфа, например, его жена способна уговорить и на те из них, которые не содержат спирта.

Айзенах сидит на орбите, так что непонятно, заразился он или нет. Скорее всего, нет, так как чихать жестами проблематично.

Фаренхайт, как и Мюллер, оставался на рабочем месте, пока не вынесли. Догеройствовал до осложнений.

Кесслер пьет убойные средства из спецаптечки и наводит своим видом еще больший ужас на подследственных.

Лютц выздоровел первым, благодаря своевременной помощи невесты. Теперь сидит в убитом виде возле комма и пытается расшифровать сообщение от сына Валена. Тот радостно сообщил, что папа уже остывает.

Семейные адмиралы в целом болеют по домам, включая Кирхайса. Он сильно переживает за Райнхарда, потому что тот остался один – а флот в данный момент представляет собой в основном биологическое оружие.

Лоэнграмм же в действительности ничем не заразился, потому что как раз проходил очередной курс лечения, и его усиленно пичкали иммуномодуляторами. Зато болеет его жена, что сильно усложняет процесс управления государством.

Название: Имперский десант
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: драббл, 980 слов
Пейринг/Персонажи: кот Адмирал, Ян Вэньли, Иван Конев, Вальтер фон Шёнкопф
Категория: джен
Жанр: юмор, экшен
Рейтинг: G
Предупреждения: посторонние животные
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Имперский десант"

Генерал Вальтер фон Шёнкопф ещё разок помянул проклятые годы, старые раны и всё прочее, что положено поминать в меру самолюбивому мужчине после того, как нахальные юнцы намнут ему бока на тренировке. Нет, в результате он им показал, где розочки растут, но от этого рёбра ныли не меньше.

Вальтер запер дверь каюты. Вылез, кряхтя, из тяжёлых десантных ботинок и с блаженным вздохом всунул ноги в разношенные, уютнейшие тапочки. И блаженство на его лице медленно сменилось выражением жесточайшей обиды.

– Я убью этого вонючего кота!!! – разнёсся по крейсеру вопль оскорблённого генерала.

– Это не он! – отчаянно пищала Фредерика, уворачиваясь от разъярённого Шёнкопфа. – Он хороший и воспитанный!

– Я хоро-о-уший! – подвывал кот, вцепляясь в защитницу всеми лапами, хвостом и, кажется, даже толстым брюхом. – Я воспи… Мя-а-а-у!

По случаю маленькой заварушки в столовой «Гипериона» царило азартное оживление. Дасти Аттенборо уже принимал ставки на суммарную продолжительность девяти кошачьих жизней. Зрители свистели и улюлюкали, подбадривая участников.

– Дайте мне его! – рычал генерал, пытаясь выбить проштрафившееся животное из рук мисс Гринхилл так, чтобы не задеть даму. – Я ему покажу воспитание!

– У него алиби! – подоспел запыхавшийся Ян и наконец-то вклинился между своим адъютантом и Шёнкопфом. – Вальтер, я выпустил Адмирала пять минут назад, он был заперт в моей комнате с самого утра.

– А это, значит, я сам себе в тапок напрудил? – Шёнкопф потряс осквернённой обувью.

– Может, натекло откуда-нибудь, – неуверенно предположила Фредерика из-за спины котовладельца.

Пострадавший молча ткнул тапочек под нос Яну. Запах был красноречив.

– Имперская диверсия, – выдвинул свою версию Поплан. – На базе Рудмила подбросили. Специально обученные коты, гадящие в тапки исключительно генералам.

Дальше варианты посыпались как из мешка. Один причудливее другого. Вальтер плюнул и с досадой зашвырнул тапочек в утилизатор. Аттенборо подсчитывал в блокноте результаты тотализатора, отобрав у Конева карандаш.

Подсмеиваться над Шёнкопфом перестали очень быстро. И не благодаря грозной репутации розенриттера, а потому что десант всё-таки имел место быть. Полосатую тощую кошку и неопределённое (от двух до пяти) количество котят видели многие. Такой сюрприз пришёлся кстати, поскольку усатые диверсанты разряжали обстановку: ни для кого не было секретом, что ждёт Тринадцатый флот под Вермиллионом.

Мюраи приказал выловить вредоносную неучтённую живность, но это оказалось не так просто.

– Ян всегда знает, где находится дама его сердца, – выговаривал Шёнкопф коту Адмиралу, одновременно кокетничая с Фредерикой. – А ты привёл женщину с детьми и никому не показываешь. Прятать красоту – большой грех!

И он стрельнул в мисс Гринхилл одним из своих неотразимых взглядов. Будущая миссис Ян немедленно залилась краской, но за кота вступилась. Беспокойные пассажиры наверняка сами пробрались на корабль во время последней остановки, сказала она. И ещё объяснила Вальтеру, почему Адмирал не интересуется женщинами. Шёнкопф был потрясён. Нет, он был в шоке. На секунду даже показалось, что он сейчас погладит кота. Но непоправимого не случилось. Генерал только пообещал в компенсацию отдать несчастному животному свои новые тапки и ушёл, бормоча что-то про извергов и изуверов. «Лучше б я его тогда добил», – донеслось до Фредерики уже издалека.

За время пути шкодливое хвостатое семейство:

– приучило экипаж крейсера «Гиперион» прятать обувь;

– изодрало на лапшу бортжурнал в запертой рубке;

– вынудило организовать ночные вахты на камбузе, причём от желающих не было отбою, а продукты всё равно пропадали (даже ром для выпечки);

– довело Патричева до похудения, а Мюраи – до нервного тика.

На посулы «зайцы» не велись, ловушки игнорировали, а местонахождение их гнезда так и оставалось загадкой ровно до 24 апреля.

***

После удачной атаки Иван Конев вывел свою тройку на позицию и, пользуясь секундной передышкой, потянулся к тумблеру переключения экранов. Но вместо гладкой рукояти пальцы схватили что-то мягкое и пушистое.

– Ай!

Пушистое вцепилось в руку десятком игл раньше, чем майор понял, что произошло.

– И-и-и-и! – верещал фальшивый тумблер, терзая Ванину ладонь крохотными, но очень острыми коготками. Рыжий, как Поплан, котёнок смешно таращил глаза и дрался насмерть.

– Да прекрати ты! – рявкнул пилот, тщетно пытаясь стряхнуть с руки комок рыжего пуха. Но его действия привели только к тому, что откуда-то вылетели ещё две миниатюрные ракеты – бело-серая пятнистая и угольно-чёрная – и начали с воем носиться по пульту управления, снося к чертям все настройки. «Спартанца» повело.

– Эпплджек-второй, ты что делаешь? – ожил комм. – Конев, твою эскадрилью, ты что вытворяешь?!

– Это не я, это коты! – Ваня, оставив попытки избавиться от рыжего, свободной рукой схватил чёрного хулигана, который только что дал залп из малого калибра. – Они были здесь, на моём… Ай! Да что ж ты делаешь, скотина! Сейчас я…

– Эпплджек-второй, это бой, а не общество котолюбов!

Но Конев не ответил. Он зачарованно следил, как на пульт выбирается полосатая тигрица, чьих детёнышей только что обидел жалкий человечишка. Жилистая кошка, ветеран уличных баталий, издала низкое горловое рычание, выдвинула челюсть и прыгнула.

Оливер Поплан такого не видел никогда. Он даже не подозревал, что стандартный «спартанец» может выделывать такие номера, а уж он-то, казалось, знал всё об этих шустрых пташках. На экране визора эскадрилья Эпплджек сражалась под ураганным огнём превосходящих сил противника. Это был настоящий котёл, полный кипящей смолы, и в центре котла осатаневшей ложкой металась взбесившаяся машина Конева. Причину Оливер уже знал, а вот плакать по этому поводу или смеяться – ещё нет.

Радиоэфир взрывался невнятными возгласами, командиры подразделений с трудом удерживали некоторое подобие строя. Имперцы строй не удержали, для них бедлам был абсолютно непредсказуем. Залп с борта рейховского крейсера уничтожил больше своих, чем чужих, поэтому огонь прекратили.

Поплан направил истребитель в центр котла.

– Сбитые тобой корабли мы поделим на всех кошаков, – осклабился он. – Я выиграл в любом случае.

Приказ всем «спартанцам» возвращаться на базу прогремел в эфире ровно через минуту.

Ободранного Ваню Поплан нашёл в раздевалке. Тот сидел на низкой лавке, и на правой ноге у него красовался лётный сапог, а на левой – только носок. На коленях у Конева «клумбой» дрыхли мелкие пушистые паршивцы, все трое. Мамаша отсутствовала, зато Адмирал отирался поблизости, с любопытством вытягивая шею.

– Ну ты как, живой? – с деланным равнодушием поинтересовался Оливер. Он выиграл сегодня. Хрен с ним, со счётом, но он выиграл.

– Похоже на то, – Иван потёр глубокую царапину на носу, поморщился и рассовал котят по карманам. Встал.

– Ты куда?

– Надо зверей покормить. Как думаешь, они будут есть синтетического хека?

И он, не дожидаясь ответа, похромал по коридору, припадая на разутую ногу.

Открыть все MORE

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн