Действующая модель невротика в натуральную величину
06.04.2016 в 21:51
Пишет Мэлис Крэш:Находка
Автор: Мэлис Крэш
Размер: мини
Рейтинг: PG
Жанр: оживлялка
Предупреждение: мистика, укур и никаких объяснений.
Краткое содержание: Райнхард решил посетить брошенную "Леду", а кто ж кайзеру запретит?
читать дальшеМаленький альянсовский корабль по сравнению с космосом, даже «переулком» вроде Изерлонского коридора – песчинка, не больше. Он попался кому-то на глаза случайно, и этот кто-то поднял переполох, не сразу поняв, что на экране – лишенная жизни металлическая скорлупа. Мусор, просто относительно целый. Подозрительно целый.
Когда удалось установить название – «Леда II», – докладом заинтересовались на флагмане. Поступил приказ – пришвартовать к «Брунгильде» корабль-призрак, включить системы, наполнить разгерметизированные коридоры воздухом. Кайзер желает лично посетить место гибели Яна Вэньли.
С приказами не спорят.
О том, что чувствует сам кайзер, тоже стараются не задумываться.
А кайзер и сам не понимает, зачем ему это. До первого июня – всего-то пять дней. Почти что годовщина. Еще одна дата, которая режет сердце тупым ножом.
Есть и третья – но Райнхард не уверен, что доживет до шестнадцатого декабря. С каждым днем он чувствует себя все хуже. Словно смерти Яна и Ройенталя вырвали из души Лоэнграмма, – без того уже давно не цельной, – что-то жизненно важное, оставив кровоточащие, незаживающие раны.
Словно он уже умер с каждым из этих людей. Как умирал вместе с Кирхайсом.
Райнхард каждый раз заставлял себя встать и двигаться дальше. Сражаться. Добиваться цели, уже не помня до конца, зачем начал бой. Ради других, да... только ради других. Сам он уже давно ничего не хочет. Захватить Изерлон, разгромив занявших его мятежников, необходимо с политической точки зрения.
А может быть, он просто не может не сражаться. В мирное время душа болит сильнее, привычное занятие помогает отвлечься. Райнхард пробовал думать о другом – о жене, о сыне, – но он слишком хорошо понимает, каждой из ран чувствует, что никакого будущего у него нет. Власть над Рейхом перейдет тому, кто достоин ее. Хильде? Наверное. И вполне возможно, что она воспитает себе хорошего преемника. Дети могут быть лучше родителей, это Райнхард знает по себе.
Значит, и незачем об этом думать.
Стоит выйти из шлюза, как в глаза бросаются следы выстрелов и пятна старой крови. Бойня. Здесь шакалы перестреляли овец, летевших на честные переговоры со львом. Райнхард не собирается задерживаться, поэтому быстро идет по коридорам, интуитивно выбирая повороты. Проходит мимо других ржавых пятен и останавливается там, где остался четкий след полусидевшего в луже крови человека. Наклоняется, почти опускаясь на колени, и касается пола голой рукой, собирая на пальцы ломкие темные хлопья.
Райнхард не думает в этот момент о будущем. Только о недавнем прошлом. О том, что так и не нашел сил взглянуть на тело Ройенталя. Что не побывал на Изерлоне и не отдал последние почести Яну. И что больше всего хотел бы, чтобы они оба были живы. Заклятый враг и оболганный подонками вассал.
Пол ускользает из-под ног, уходит куда-то в сторону, но дело не в поломке – просто сил не осталось вовсе. Даже на то, чтобы держать глаза открытыми.
Первое, что слышит Ян – грязное ругательство на языке противника, затем нечто помягче, примерно переводящееся как «какого хрена?». Голос незнакомый, а вот лицо... взглянув в разные глаза, Вэньли ненадолго теряет дар речи. Затем переводит взгляд вниз, и понимает, что внезапным необъяснимым явлением Оскара фон Ройенталя странность происходящего вокруг не исчерпывается.
Странно... вообще все, и лежащий ничком на полу человек, предположительно знакомый, – так, вишенка на торте из мертвой тишины. Ян, присев, переворачивает лежащего. Ройенталь давится очередным не совсем литературным вопросом, – в мягких формулировках, кажется, «почему вы живы и где мы вообще находимся?», – и шепчет что-то совсем неразборчивое.
На полу, там, где
«пролилась чья-то кровь, моя кровь, но почему она уже высохла?»
и в самом деле лежит кайзер. Его Императорское Величество и как там дальше Райнхард Первый. Живой, но в гроб кладут и краше.
–Адмирал Ройенталь, давайте потом разберемся, как вы сюда попали, – Ян не поднимает головы, он уверен, что его слышат и так. Не получается почему-то отвести взгляд от бледного лица, похожего на гипсовую маску. – Лоэнграмму нужна помощь.
–Да, конечно, – Ройенталь наклоняется, теперь видно, что он прикусил губу до крови и в целом выглядит так, будто свалился сюда прямиком с того света.
«Как будто я выгляжу не так», – Вэньли снова пронзает воспоминанием о том, как он умирал. Здесь, в этом проклятом коридоре.
Взяв себя в руки, он показывает Ройенталю дорогу. Почему-то в свою собственную каюту, а не в лазарет, но это несущественно. Кровать там есть, даже если все остальное и пропало вместе с телами людей, которые погибли здесь... Ян чувствует, что сейчас опять сорвется, поэтому пытается занять себя чем попало – снимает с Лоэнграмма китель, вызывая у Ройенталя очередной непереводимый возглас, роется в тумбочке, находя в основном пустоту, и в конце концов убегает-таки в лазарет. Там почему-то запасы практически нетронуты. Словно кому-то спешно оказывали первую помощь, а затем просто ушли.
В первую очередь Вэньли глотает успокоительное, запивая водой из крана – привкус металлический, застоявшийся, но пить можно. Затем смешивает нечто вроде коктейля из витаминов и стимуляторов, уже не для себя, стараясь не ошибиться в рецепте. Эту ядерную смесь он сам последний раз пил еще в академии, и хорошо запомнил, что через полчасика после приема даже совсем никакой студент способен осмысленно двигаться и отвечать на вопросы билета. От Лоэнграмма таких подвигов не требуется. Все, что нужно – чтобы он объяснил, что происходит. Если и он этого не знает, тогда надо что-то решать уже втроем.
Успокоительное действует: к себе Ян возвращается твердо уверенным в том, что проблема должна решиться. Он жив – это хорошо. Ни черта не помнит после того, как был ранен – плохо, но терпимо. Раны нет, даже форма не повреждена. И руки не трясутся... кстати, он уже себя ущипнул пару раз, так что это точно не сон.
Имперцы никуда не делись. Ройенталь застыл статуей в шаге от постели, только глаза живые – их взгляд ощущается кожей, как холод и тепло одновременно. Лоэнграмм мирно лежит на месте и, кажется, частично очнулся. Это тоже хорошо.
Сев на кровать, Вэньли приподнимает голову Райнхарда и подносит стакан к его губам. Кайзер полуосознанно глотает питье, – что неудивительно, на вкус оно вполне ничего. Допив, Лоэнграмм закрывает глаза, и Ян укладывает его обратно. Нужно немного подождать.
–Что вы ему дали? – наконец размораживается Ройенталь.
–Ничего вредного, – Вэньли, секунду подумав, накрывает императора одеялом. Дышать в одной рубашке, конечно, легче, но на корабле холодновато. Система жизнеобеспечения явно работает с косяками. Или ее совсем недавно включили.
А еще Яну немного... неловко. Под формой Лоэнграмм выглядит так, будто его год держали на хлебе и воде, заставляя работать на износ. Вэньли в этом, конечно, не виноват, и все равно – отчего-то стыдно за собственные мысли об этом человеке.
Вслед за стыдом приходит здравая мысль: что-то сильно изменилось. Прошло время. Причем много времени. И прошло определенно мимо.
–Так какого йотуна вы живы? – почти доброжелательным тоном спрашивает Ройенталь. – Или мы все на том свете? Вы поэтому здесь так хорошо ориентируетесь?
–Сердце у меня вроде бьется, – на всякий случай проверяет Ян, затем повторяет проверку с полусонным Лоэнграммом. Пульс нащупывается легко. – У вас тоже?
–Да, но мне раньше умирать не доводилось. Так где мы, по вашей версии?
–На «Леде», – кратко отвечает Вэньли, потому что подробности наотрез отказываются формулироваться. – А который сейчас год?
Вопрос ненадолго остается без ответа, потому что Райнхард наконец приходит в себя.
Это бред.
Нет, для бреда все слишком реально.
И одновременно слишком бредово для реальности.
Мысли бегают по замкнутому кругу, мешая найти в происходящем хоть какое-то подобие логики. Оскар отлично знает, что не может быть жив. И все-таки, что бы с ним ни творилось, оно не слишком сильно отличается от жизни. Ведь не может же мертвец чувствовать, верно?
Но он чувствует. Очень хорошо чувствует. Рана исчезла, как по волшебству, а боль никуда не делась, лишь переползла ниже и правее.
Поэтому Ройенталь и позволил Яну распоряжаться. Тот, кажется, хоть отчасти понимает, что делает. Сам же Оскар не может заставить себя сделать... да в принципе, ничего. Не хватает данных, чтобы осознать ситуацию. Не хватает смелости, чтобы самому прикоснуться к Лоэнграмму, не дожидаясь разрешения-приказа от врага. Непонятным образом воскресшего врага. Впрочем, сейчас они все трое в одной лодке. Кайзер и два мятежника. Один – мятежник поневоле, второй – мятежник, готовый сотрудничать. Во всяком случае, был готов, когда умирал, а сейчас... Или Ян вообще не умирал? Вполне похож на живого, в отличие от Лоэнграмма.
Оскар помнит, как выглядел Райнхард. Болезненно, конечно, и эти постоянные приступы... Но не настолько же плохо все было! Сейчас на него просто больно смотреть. И очень хочется уничтожить того, кто довел кайзера до такого состояния, благо вредитель известен.
Вот только вредителя под рукой нет. Есть адмирал Ян, который, похоже, изо всех сил пытается помочь. И это немного подозрительно. Не настолько, чтобы его останавливать, но не спросить нельзя.
Ройенталь спрашивает. И получает ответ. Что ж, по крайней мере, теперь стало известно, где они находятся. Да, как в том анекдоте с потерявшейся спасательной шлюпкой... но название корабля уже говорит о многом. И вопрос, который задает Ян, тоже.
А потом Райнхард наконец открывает глаза и пытается приподняться. Оскару кажется, будто к полу каюты подвели высокое напряжение. Даже волосы на загривке приподнимаются. Хочется одновременно кинуться к постели кайзера и сбежать прочь, но ощущение такое, словно любое движение закончится ударом тока.
–Ройенталь, – Лоэнграмм произносит это слабо, но отчетливо, – я все знаю. Вас оболгали. Я снял все обвинения и вернул вам звание.
Напряжение падает с каждым словом и наконец исчезает совсем. Становится настолько легко, что у Оскара срывается с языка:
–И вернули меня к жизни? Я не знал, что вам и это под силу...
Райнхард отвечает не сразу. Внимательно смотрит – сначала на него, потом на Яна, и снова на него.
–Я не знаю, как это произошло, – звучит странно, но лжи в его словах Ройенталь не чувствует. Лоэнграмм, опираясь на Яна, все же садится, и от его вида хочется прикусить язык. Что нужно делать с человеком, чтобы он выглядел так? Пленные в лагерях и то смотрятся здоровее. – Но не буду отрицать, что желал снова увидеть вас живыми.
Оскар с облегчением выдыхает, когда Райнхард надевает китель и цепляет на место плащ. Теперь кайзер кажется просто очень усталым. И можно почти спокойно думать над его словами.
«Желал, значит. И вселенная в который раз исполнила твое желание, хотя это физически невозможно. Так, получается?»
–И как долго вы этого желали? – Ян, похоже, не оставляет надежд услышать-таки ответ на свой вопрос.
–Почти год. Сегодня двадцать седьмое мая, – Лоэнграмм смотрит на часы. – Пойду прикажу, чтобы подождали меня еще немного. Этот корабль пристыкован к «Брунгильде», и если я надолго задержусь, то сюда примчится вся моя охрана.
Как только он вышел, Ройенталь переглянулся с Яном. Тот вздохнул и почесал в затылке. Да, не каждый день узнаешь, что ты уже год как покойник. И почему-то ничуть не легче тому, кто мертв всего полгода.
–Знаете, адмирал, мне вдруг захотелось отметить наше воскрешение, – несмотря на тривиальность, эта идея показалась Оскару гениальной.
–У вас здесь найдется что-нибудь выпить и закусить? – с усмешкой спросил он.
–Надеюсь, – Ян пожал плечами и наклонился к тумбочке. – Выпить точно есть.
Закуска тоже нашлась, на камбузе. На взгляд Ройенталя, недостойная коньяка, но есть это было можно, особенно с голодухи. Там же Вэньли позаимствовал два стакана, а Оскар прихватил третий. И теперь этот третий стакан немного нервировал, хотя, казалось бы, не вчерашнему покойнику переживать на этот счет...
–Давайте я его обратно отнесу, – не выдержал Ян. Лоэнграмм пока задерживался. – Императору все равно не стоит пить, он не в том состоянии.
–Это... не для него, – Ройенталь запнулся, увидев, что глаза собеседника слегка расширились. Понял. Тоже понял. – Я тут подумал – если мы пожелаем того же, может, ему будет легче.
Прозвучало совсем по-детски, но Оскар не жалел, что произнес это вслух. В конце концов, какое бы безумие вокруг ни творилось – это объективная действительность, и обращаться с ним нужно именно так. Давайте все сойдем с ума, если это принесет результат, а вернуться к нормальности можно будет и потом. Когда это «потом» наступит.
–Можно попробовать, – медленно, не очень уверенно отозвался Ян. – Только я не представляю, как...
–И я. Что с того? – тянет съязвить что-то вроде «кто из нас Волшебник?», но сейчас это неуместно. – Нами доказано, что знать принцип действия необязательно. Как необязательно знать принцип работы корабельного реактора, чтобы долететь отсюда до Хайнессена.
–Просто подумал, что это может быть опасно, – сделав паузу, Ян запил эти слова, затем разлил остатки. На троих. – Но оно того стоит. Вы правы.
–Тогда, – внезапная догадка пронзает голову, – давайте сначала найдем кайзера.
«Пока он не попробовал повторить опыт в одиночку и не добил себя».
В голову Яна приходит та же самая мысль, и он тоже держит ее при себе. Молча ведет Ройенталя на мостик, интуитивно полагая, что Лоэнграмм связался со своими оттуда. Кайзер действительно стоит там, держа руку у груди, но связь уже отключена. Он оглядывается через плечо. Тень падает на лицо, подчеркивая синяки под глазами.
Оскар ловит себя на малодушном порыве – отговорить, увести отсюда, – и снова прикусывает губу. Их вернули не для этого. И может быть, если оборвать все на середине, Райнхард уйдет отсюда один, полагая, что просто галлюцинировал. А вот этого Ройенталю совсем не хочется. Он еще не поговорил с Вольфом и не закончил другие, не менее важные дела. Поэтому Оскар подходит ближе, чем позволял себе в той жизни, и кладет руку прямо на эполет.
–Просто сделайте это, – говорит Ян. Он стоит чуть дальше, не касаясь, но Райнхард чувствует исходящее от него тепло. Поддержку, которую не могут дать призраки. Только живые люди. И волной накатывает уверенность в том, что он еще не истратил лимит на чудеса.
Лоэнграмм открывает медальон и проводит пальцами по рыжей пряди, заточенной в нем. А потом заваливается назад, падая прямо в руки Ройенталя. Ян неуклюже пытается помочь, и в итоге оба пропускают мгновение, когда на мостике что-то снова меняется.
–Что происходит? – спрашивает такой знакомый голос. Оскар поднимает голову и криво улыбается. Ему все еще больно, но это всего лишь боль от ранки на губе.
–Локи его знает, Кирхайс, – отвечает он. – Наверное, звезды в кои-то веки встали правильно.
URL записиАвтор: Мэлис Крэш
Размер: мини
Рейтинг: PG
Жанр: оживлялка
Предупреждение: мистика, укур и никаких объяснений.
Краткое содержание: Райнхард решил посетить брошенную "Леду", а кто ж кайзеру запретит?
читать дальшеМаленький альянсовский корабль по сравнению с космосом, даже «переулком» вроде Изерлонского коридора – песчинка, не больше. Он попался кому-то на глаза случайно, и этот кто-то поднял переполох, не сразу поняв, что на экране – лишенная жизни металлическая скорлупа. Мусор, просто относительно целый. Подозрительно целый.
Когда удалось установить название – «Леда II», – докладом заинтересовались на флагмане. Поступил приказ – пришвартовать к «Брунгильде» корабль-призрак, включить системы, наполнить разгерметизированные коридоры воздухом. Кайзер желает лично посетить место гибели Яна Вэньли.
С приказами не спорят.
О том, что чувствует сам кайзер, тоже стараются не задумываться.
А кайзер и сам не понимает, зачем ему это. До первого июня – всего-то пять дней. Почти что годовщина. Еще одна дата, которая режет сердце тупым ножом.
Есть и третья – но Райнхард не уверен, что доживет до шестнадцатого декабря. С каждым днем он чувствует себя все хуже. Словно смерти Яна и Ройенталя вырвали из души Лоэнграмма, – без того уже давно не цельной, – что-то жизненно важное, оставив кровоточащие, незаживающие раны.
Словно он уже умер с каждым из этих людей. Как умирал вместе с Кирхайсом.
Райнхард каждый раз заставлял себя встать и двигаться дальше. Сражаться. Добиваться цели, уже не помня до конца, зачем начал бой. Ради других, да... только ради других. Сам он уже давно ничего не хочет. Захватить Изерлон, разгромив занявших его мятежников, необходимо с политической точки зрения.
А может быть, он просто не может не сражаться. В мирное время душа болит сильнее, привычное занятие помогает отвлечься. Райнхард пробовал думать о другом – о жене, о сыне, – но он слишком хорошо понимает, каждой из ран чувствует, что никакого будущего у него нет. Власть над Рейхом перейдет тому, кто достоин ее. Хильде? Наверное. И вполне возможно, что она воспитает себе хорошего преемника. Дети могут быть лучше родителей, это Райнхард знает по себе.
Значит, и незачем об этом думать.
Стоит выйти из шлюза, как в глаза бросаются следы выстрелов и пятна старой крови. Бойня. Здесь шакалы перестреляли овец, летевших на честные переговоры со львом. Райнхард не собирается задерживаться, поэтому быстро идет по коридорам, интуитивно выбирая повороты. Проходит мимо других ржавых пятен и останавливается там, где остался четкий след полусидевшего в луже крови человека. Наклоняется, почти опускаясь на колени, и касается пола голой рукой, собирая на пальцы ломкие темные хлопья.
Райнхард не думает в этот момент о будущем. Только о недавнем прошлом. О том, что так и не нашел сил взглянуть на тело Ройенталя. Что не побывал на Изерлоне и не отдал последние почести Яну. И что больше всего хотел бы, чтобы они оба были живы. Заклятый враг и оболганный подонками вассал.
Пол ускользает из-под ног, уходит куда-то в сторону, но дело не в поломке – просто сил не осталось вовсе. Даже на то, чтобы держать глаза открытыми.
Первое, что слышит Ян – грязное ругательство на языке противника, затем нечто помягче, примерно переводящееся как «какого хрена?». Голос незнакомый, а вот лицо... взглянув в разные глаза, Вэньли ненадолго теряет дар речи. Затем переводит взгляд вниз, и понимает, что внезапным необъяснимым явлением Оскара фон Ройенталя странность происходящего вокруг не исчерпывается.
Странно... вообще все, и лежащий ничком на полу человек, предположительно знакомый, – так, вишенка на торте из мертвой тишины. Ян, присев, переворачивает лежащего. Ройенталь давится очередным не совсем литературным вопросом, – в мягких формулировках, кажется, «почему вы живы и где мы вообще находимся?», – и шепчет что-то совсем неразборчивое.
На полу, там, где
«пролилась чья-то кровь, моя кровь, но почему она уже высохла?»
и в самом деле лежит кайзер. Его Императорское Величество и как там дальше Райнхард Первый. Живой, но в гроб кладут и краше.
–Адмирал Ройенталь, давайте потом разберемся, как вы сюда попали, – Ян не поднимает головы, он уверен, что его слышат и так. Не получается почему-то отвести взгляд от бледного лица, похожего на гипсовую маску. – Лоэнграмму нужна помощь.
–Да, конечно, – Ройенталь наклоняется, теперь видно, что он прикусил губу до крови и в целом выглядит так, будто свалился сюда прямиком с того света.
«Как будто я выгляжу не так», – Вэньли снова пронзает воспоминанием о том, как он умирал. Здесь, в этом проклятом коридоре.
Взяв себя в руки, он показывает Ройенталю дорогу. Почему-то в свою собственную каюту, а не в лазарет, но это несущественно. Кровать там есть, даже если все остальное и пропало вместе с телами людей, которые погибли здесь... Ян чувствует, что сейчас опять сорвется, поэтому пытается занять себя чем попало – снимает с Лоэнграмма китель, вызывая у Ройенталя очередной непереводимый возглас, роется в тумбочке, находя в основном пустоту, и в конце концов убегает-таки в лазарет. Там почему-то запасы практически нетронуты. Словно кому-то спешно оказывали первую помощь, а затем просто ушли.
В первую очередь Вэньли глотает успокоительное, запивая водой из крана – привкус металлический, застоявшийся, но пить можно. Затем смешивает нечто вроде коктейля из витаминов и стимуляторов, уже не для себя, стараясь не ошибиться в рецепте. Эту ядерную смесь он сам последний раз пил еще в академии, и хорошо запомнил, что через полчасика после приема даже совсем никакой студент способен осмысленно двигаться и отвечать на вопросы билета. От Лоэнграмма таких подвигов не требуется. Все, что нужно – чтобы он объяснил, что происходит. Если и он этого не знает, тогда надо что-то решать уже втроем.
Успокоительное действует: к себе Ян возвращается твердо уверенным в том, что проблема должна решиться. Он жив – это хорошо. Ни черта не помнит после того, как был ранен – плохо, но терпимо. Раны нет, даже форма не повреждена. И руки не трясутся... кстати, он уже себя ущипнул пару раз, так что это точно не сон.
Имперцы никуда не делись. Ройенталь застыл статуей в шаге от постели, только глаза живые – их взгляд ощущается кожей, как холод и тепло одновременно. Лоэнграмм мирно лежит на месте и, кажется, частично очнулся. Это тоже хорошо.
Сев на кровать, Вэньли приподнимает голову Райнхарда и подносит стакан к его губам. Кайзер полуосознанно глотает питье, – что неудивительно, на вкус оно вполне ничего. Допив, Лоэнграмм закрывает глаза, и Ян укладывает его обратно. Нужно немного подождать.
–Что вы ему дали? – наконец размораживается Ройенталь.
–Ничего вредного, – Вэньли, секунду подумав, накрывает императора одеялом. Дышать в одной рубашке, конечно, легче, но на корабле холодновато. Система жизнеобеспечения явно работает с косяками. Или ее совсем недавно включили.
А еще Яну немного... неловко. Под формой Лоэнграмм выглядит так, будто его год держали на хлебе и воде, заставляя работать на износ. Вэньли в этом, конечно, не виноват, и все равно – отчего-то стыдно за собственные мысли об этом человеке.
Вслед за стыдом приходит здравая мысль: что-то сильно изменилось. Прошло время. Причем много времени. И прошло определенно мимо.
–Так какого йотуна вы живы? – почти доброжелательным тоном спрашивает Ройенталь. – Или мы все на том свете? Вы поэтому здесь так хорошо ориентируетесь?
–Сердце у меня вроде бьется, – на всякий случай проверяет Ян, затем повторяет проверку с полусонным Лоэнграммом. Пульс нащупывается легко. – У вас тоже?
–Да, но мне раньше умирать не доводилось. Так где мы, по вашей версии?
–На «Леде», – кратко отвечает Вэньли, потому что подробности наотрез отказываются формулироваться. – А который сейчас год?
Вопрос ненадолго остается без ответа, потому что Райнхард наконец приходит в себя.
Это бред.
Нет, для бреда все слишком реально.
И одновременно слишком бредово для реальности.
Мысли бегают по замкнутому кругу, мешая найти в происходящем хоть какое-то подобие логики. Оскар отлично знает, что не может быть жив. И все-таки, что бы с ним ни творилось, оно не слишком сильно отличается от жизни. Ведь не может же мертвец чувствовать, верно?
Но он чувствует. Очень хорошо чувствует. Рана исчезла, как по волшебству, а боль никуда не делась, лишь переползла ниже и правее.
Поэтому Ройенталь и позволил Яну распоряжаться. Тот, кажется, хоть отчасти понимает, что делает. Сам же Оскар не может заставить себя сделать... да в принципе, ничего. Не хватает данных, чтобы осознать ситуацию. Не хватает смелости, чтобы самому прикоснуться к Лоэнграмму, не дожидаясь разрешения-приказа от врага. Непонятным образом воскресшего врага. Впрочем, сейчас они все трое в одной лодке. Кайзер и два мятежника. Один – мятежник поневоле, второй – мятежник, готовый сотрудничать. Во всяком случае, был готов, когда умирал, а сейчас... Или Ян вообще не умирал? Вполне похож на живого, в отличие от Лоэнграмма.
Оскар помнит, как выглядел Райнхард. Болезненно, конечно, и эти постоянные приступы... Но не настолько же плохо все было! Сейчас на него просто больно смотреть. И очень хочется уничтожить того, кто довел кайзера до такого состояния, благо вредитель известен.
Вот только вредителя под рукой нет. Есть адмирал Ян, который, похоже, изо всех сил пытается помочь. И это немного подозрительно. Не настолько, чтобы его останавливать, но не спросить нельзя.
Ройенталь спрашивает. И получает ответ. Что ж, по крайней мере, теперь стало известно, где они находятся. Да, как в том анекдоте с потерявшейся спасательной шлюпкой... но название корабля уже говорит о многом. И вопрос, который задает Ян, тоже.
А потом Райнхард наконец открывает глаза и пытается приподняться. Оскару кажется, будто к полу каюты подвели высокое напряжение. Даже волосы на загривке приподнимаются. Хочется одновременно кинуться к постели кайзера и сбежать прочь, но ощущение такое, словно любое движение закончится ударом тока.
–Ройенталь, – Лоэнграмм произносит это слабо, но отчетливо, – я все знаю. Вас оболгали. Я снял все обвинения и вернул вам звание.
Напряжение падает с каждым словом и наконец исчезает совсем. Становится настолько легко, что у Оскара срывается с языка:
–И вернули меня к жизни? Я не знал, что вам и это под силу...
Райнхард отвечает не сразу. Внимательно смотрит – сначала на него, потом на Яна, и снова на него.
–Я не знаю, как это произошло, – звучит странно, но лжи в его словах Ройенталь не чувствует. Лоэнграмм, опираясь на Яна, все же садится, и от его вида хочется прикусить язык. Что нужно делать с человеком, чтобы он выглядел так? Пленные в лагерях и то смотрятся здоровее. – Но не буду отрицать, что желал снова увидеть вас живыми.
Оскар с облегчением выдыхает, когда Райнхард надевает китель и цепляет на место плащ. Теперь кайзер кажется просто очень усталым. И можно почти спокойно думать над его словами.
«Желал, значит. И вселенная в который раз исполнила твое желание, хотя это физически невозможно. Так, получается?»
–И как долго вы этого желали? – Ян, похоже, не оставляет надежд услышать-таки ответ на свой вопрос.
–Почти год. Сегодня двадцать седьмое мая, – Лоэнграмм смотрит на часы. – Пойду прикажу, чтобы подождали меня еще немного. Этот корабль пристыкован к «Брунгильде», и если я надолго задержусь, то сюда примчится вся моя охрана.
Как только он вышел, Ройенталь переглянулся с Яном. Тот вздохнул и почесал в затылке. Да, не каждый день узнаешь, что ты уже год как покойник. И почему-то ничуть не легче тому, кто мертв всего полгода.
–Знаете, адмирал, мне вдруг захотелось отметить наше воскрешение, – несмотря на тривиальность, эта идея показалась Оскару гениальной.
–У вас здесь найдется что-нибудь выпить и закусить? – с усмешкой спросил он.
–Надеюсь, – Ян пожал плечами и наклонился к тумбочке. – Выпить точно есть.
Закуска тоже нашлась, на камбузе. На взгляд Ройенталя, недостойная коньяка, но есть это было можно, особенно с голодухи. Там же Вэньли позаимствовал два стакана, а Оскар прихватил третий. И теперь этот третий стакан немного нервировал, хотя, казалось бы, не вчерашнему покойнику переживать на этот счет...
–Давайте я его обратно отнесу, – не выдержал Ян. Лоэнграмм пока задерживался. – Императору все равно не стоит пить, он не в том состоянии.
–Это... не для него, – Ройенталь запнулся, увидев, что глаза собеседника слегка расширились. Понял. Тоже понял. – Я тут подумал – если мы пожелаем того же, может, ему будет легче.
Прозвучало совсем по-детски, но Оскар не жалел, что произнес это вслух. В конце концов, какое бы безумие вокруг ни творилось – это объективная действительность, и обращаться с ним нужно именно так. Давайте все сойдем с ума, если это принесет результат, а вернуться к нормальности можно будет и потом. Когда это «потом» наступит.
–Можно попробовать, – медленно, не очень уверенно отозвался Ян. – Только я не представляю, как...
–И я. Что с того? – тянет съязвить что-то вроде «кто из нас Волшебник?», но сейчас это неуместно. – Нами доказано, что знать принцип действия необязательно. Как необязательно знать принцип работы корабельного реактора, чтобы долететь отсюда до Хайнессена.
–Просто подумал, что это может быть опасно, – сделав паузу, Ян запил эти слова, затем разлил остатки. На троих. – Но оно того стоит. Вы правы.
–Тогда, – внезапная догадка пронзает голову, – давайте сначала найдем кайзера.
«Пока он не попробовал повторить опыт в одиночку и не добил себя».
В голову Яна приходит та же самая мысль, и он тоже держит ее при себе. Молча ведет Ройенталя на мостик, интуитивно полагая, что Лоэнграмм связался со своими оттуда. Кайзер действительно стоит там, держа руку у груди, но связь уже отключена. Он оглядывается через плечо. Тень падает на лицо, подчеркивая синяки под глазами.
Оскар ловит себя на малодушном порыве – отговорить, увести отсюда, – и снова прикусывает губу. Их вернули не для этого. И может быть, если оборвать все на середине, Райнхард уйдет отсюда один, полагая, что просто галлюцинировал. А вот этого Ройенталю совсем не хочется. Он еще не поговорил с Вольфом и не закончил другие, не менее важные дела. Поэтому Оскар подходит ближе, чем позволял себе в той жизни, и кладет руку прямо на эполет.
–Просто сделайте это, – говорит Ян. Он стоит чуть дальше, не касаясь, но Райнхард чувствует исходящее от него тепло. Поддержку, которую не могут дать призраки. Только живые люди. И волной накатывает уверенность в том, что он еще не истратил лимит на чудеса.
Лоэнграмм открывает медальон и проводит пальцами по рыжей пряди, заточенной в нем. А потом заваливается назад, падая прямо в руки Ройенталя. Ян неуклюже пытается помочь, и в итоге оба пропускают мгновение, когда на мостике что-то снова меняется.
–Что происходит? – спрашивает такой знакомый голос. Оскар поднимает голову и криво улыбается. Ему все еще больно, но это всего лишь боль от ранки на губе.
–Локи его знает, Кирхайс, – отвечает он. – Наверное, звезды в кои-то веки встали правильно.
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ЛоГГонутое, фанпродакшн, блокнот
-
-
08.04.2016 в 21:24-
-
08.04.2016 в 22:21-
-
08.04.2016 в 22:36-
-
08.04.2016 в 23:47