Действующая модель невротика в натуральную величину
01.09.2014 в 23:05
Пишет fandom LoGH 2014:fandom LoGH 2014. 3 lvl, мини.
В верхней части заглушки Джессика Эдвардс, в нижней Аннерозе фон Грюневальд. до поры ничем не примечательная гражданка Альянса, вторая - фаворитка кайзера и сестра будущего императора.
Что же их объединяет?
Обеим суждено было потерять любимых людей. Джессике в буквальном смысле - в битве при Астарте погиб её жених. Аннерозе видела смерть матери, видела, как спивается отец. Потом по прихоти императора ей пришлось сменить родной дом на "золотую клетку", и долгих десять лет даже с братом - единственным родным человеком – встречаться исключительно с разрешения кайзера. Влюблённый в неё Зигфрид Кирхайс был убит во время мятежа старой аристократии. А через несколько лет умер от тяжелой болезни Райнхард, её брат.
Обе женщины оставили заметный след истории и политике своих стран, но обе не стремились к этому.
После смерти жениха Джессика занялась политикой, создала сильную антивоенную партию и победила с ней на выборах. Свобода Аннерозе стала целью для её брата, и под этим флагом он не только освободил сестру, но добыл себе императорскую корону и объединил Галактику.
Джессика погибла по время разгона антивоенного митинга, Аннерозе пережила брата, и, возможно, проживёт ещё долго после окончания войны. Но обе - это "трудные женские судьбы" нашей истории.
Список работ
Список работ
Чужие тут не ходят
Хорошо
Для голосования
#. fandom LoGH 2014 - "Чужие тут не ходят"
#. fandom LoGH 2014 - "Хорошо"
Чужие тут не ходят
Название: Чужие тут не ходят
Автор: fandom LoGH 2014
Бета: fandom LoGH 2014
Размер: 1429 слова
Пейринг/Персонажи: Франц Валлимот
/Тереза Вагнер
Категория: гет,
Жанр: драма, повседневность, дарк
Рейтинг: R
Предупреждения: насилие, мат, смерть персонажа
Краткое содержание: жизнь Терезы и Валлимота на его родине вовсе не так безоблачна.
Размещение: после деанона и с разрешения автора
Скачать: Яндекс Диск
Для голосования: #. fandom LoGH 2014 - "Чужие тут не ходят"
Миссис Валлимот услышала бодрый стук в дверь и пошла открывать.
— Я все купил, мама, — сказал Франц, входя в двери, нагруженный покупками. — Как там Тереза?
— Да никак, — миссис Валлимот пожала плечами. — Сегодня с утра мы с ней немного прибрались, потом она помогала мне готовить рагу и печь пирог. Проку от нее, правда сказать, мало, одни хлопоты. Сколько я уж ей говорю — не жалей приправ, не жалей сахара. А она все продолжает скряжничать, двадцать раз подумает, прикинет и все равно ничего не положит. Приходится за ней поправлять, а то питались бы мы, как в больнице.
— Наверное, она просто так привыкла, — заметил Франц, — беречь покупные продукты.
— Пора бы уже отвыкать, она не вчера сюда приехала, — заметила миссис Валлимот, подхватывая тяжелые пакеты.
— А что Тереза делает сейчас? Мама, не надо, я сам отнесу, — начал Франц, но миссис Валлимот решительно повернулась к нему спиной.
— Ничего, ничего, ты эти покупки с полмили тащил, давай я уж два шага пронесу. Твоя красавица отдыхает, я ее спровадила в спальню, так что сейчас она вроде бы спит. А может, и не спит, кто ее знает.
Миссис Валлимот опустила пакеты на пол и принялась разбирать продукты. Франц попытался ей помочь, взял пачку с яркой этикеткой и открыл дверцу холодильника.
— Ты что творишь, куда ты муку поставить хочешь! — тут же закричала миссис Валлимот. — Ох, мужчины, ничего вы не понимаете в хозяйстве. Давай сюда.
Она отняла у сына пачку муки и открыла шкафчик, высматривая для нее место поудобнее.
Франц стоял, как потерянный, переминаясь с ноги на ногу.
— Мама, я… — замялся он.
— Иди, конечно, иди, — немного сердито сказала миссис Валлимот. — Всё равно мне без тебя удобнее. Только смотри не буди ее, если она спит.
Франц тихонько приоткрыл дверь. Увидев, что Тереза не спит, а сидит у открытого окна, он вошел.
Услышав шаги Франца, Тереза вздрогнула, повернула голову и облегченно улыбнулась.
— Это ты? А я думала… — начала она с легким акцентом, но запнулась и тут же умолкла.
— Это я, — Франц тоже улыбнулся и подошел к молодой жене. — Как ты? Хорошо себя чувствуешь?
Тереза кивнула.
— Да, хорошо, всё в порядке.
— А на воздухе ты сегодня была? — спросил Франц, наклоняясь, чтобы поцеловать Терезу в белокурые волосы. Они теперь отросли и спускались ниже лопаток.
— На воздухе? — повторила Тереза.
Франц различил в ее словах особую интонацию, которая всегда появлялась в голосе Терезы, когда она слышала какое-нибудь мудреное выражение.
— Я имел в виду, ты сегодня гуляла?
Тереза покачала головой.
— Я не гуляла, мне было некогда, я и фрау Валлимот…
— Миссис, — поправил Франц, поглаживая пальцы Терезы.
— Миссис, — повторила Тереза. — Я и миссис Валлимот сегодня делали очень много полезного дела.
— Ну так давай сделаем что-нибудь приятное, — предложил Франц. — Пойдем погуляем вдвоем, хочешь?
Тереза вздрогнула.
— Надо ли это? — тихо спросила она, опуская глаза. — Я чувствую себя не очень хорошо.
Франц внимательно посмотрел на нее.
— Ты только что говорила, что с тобой все в порядке, а теперь — что тебе нехорошо.
Тереза вздохнула.
— Франц, я боюсь, — тихо сказала она. — Давай лучше не будем ходить гулять, я просто
буду выходить во дворик, сяду там и буду дышать свежим воздухом.
— Тереза, так не пойдет, — мягко пожурил Франц. — Я имею в виду, так нельзя. Помнишь, что тебе сказал доктор? Тебе нужен моцион, движение.
— Я много двигалась сегодня, — заявила Тереза. — Я ходила в доме, искала разные вещи, я много ходила. Мне не надо ходить еще.
— Обязательно надо, Терри. В доме — одно, а на воздухе совсем другое.
— Но сейчас вечер! — почти крикнула Тереза. — Нам придется возвращаться в темноте!
Франц тихо засмеялся и покрепче обнял Терезу.
— И ты боишься? — ласково спросил он. — Но ведь ты же будешь не одна. Я буду рядом, неужели ты думаешь, что я тебя брошу посреди улицы?
Тереза приоткрыла губы, но тут же плотно сжала их.
— Ну что, пойдем гулять?
— А пирог? — вспомнила Тереза. — Фр… миссис Валлимот и я сегодня пекли пирог. Он хороший, вкусный. Ты его попробуешь?
— Попробую, — пообещал Валлимонт. — Вот вернемся, я себе как раз аппетит нагуляю — и обязательно попробую. Так как, пошли?
— Пошли, — повторила Тереза. — Только выйди, я переоденусь пока.
Франц послушно вышел из комнаты и заглянул на кухню.
— Мама, что же ты ее не отпустила погулять? — заметил он. — Целый день в душной кухне — это же вредно.
Миссис Валлимот оторвалась от чайника — она как раз заваривала чай к ужину — и
сердито посмотрела на сына.
— Вот так новости! И я же еще ее не отпускала! Злюка свекровь у невестки пьет кровь, так, что ли? Я же ее чуть ли не гнала, — иди, говорю, прогуляйся, подыши, зеленая ведь вся. Нет, говорит, не хочу, забилась в комнату, как в нору, и сидит, носа не высовывает.
— Давай, мама, я ее выведу погулять, мы вместе подышим.
— Идите, давно пора, — улыбнулась миссис Валлимот. — Только не бродите слишком долго, — добавила она, глядя в окно на розовое небо, подернутое лиловым кантом.
— Я готова, — сказала Тереза. На ней было голубое платье из чистого хлопка, но со специальным эластичным поясом.
И хотя принято считать, что мужчины не разбираются в женских нарядах, Франц был убежден, что его жена в нем — просто красавица.
***
Тереза попыталась идти быстрее.
— Не спеши, — попросил Франц и сбавил собственный шаг. — Давай не будем торопиться.
— Уже совсем темно, — сказала Тереза, но послушалась и пошла своей тяжелой, колыхающейся походкой.
Они повернули назад и пошли к дому, вдыхая вечерний воздух, пронизанный ароматом цветов.
— Heimchen, — вдруг тихо сказала Тереза.
— Что? — не понял Франц.
— Heimchen, — повторила Тереза. — Он хорошо поет, да?
Франц прислушался и тоже уловил мелодичный стрекот.
— Это сверчок, — сказал он. — Да, он хорошо поет, уютно.
— Свер-чок, — с расстановкой повторила Тереза. — Хорошее слово. Мне нужно его запомнить.
Сверчок смолк. На смену нежному пению раздались голоса:
— Эй, вы, двое! Вы чего здесь забыли! тут чужие не ходят.
Из темноты один за другим выступали силуэты: высокие, но худощавые, по-юношески угловатые, которые ни секунды не были неподвижны, то шатаясь, то покачиваясь, то словно приплясывали. Слышались неприятные смешки и тяжелое дыхание.
Не пьяны ли они, с опаской подумал Франц.
Единственный фонарь светил в глаза, и невозможно было разглядеть ни одного лица.
Франц оценивал обстановку.
Он безоружен, а у них наверняка есть ножи или заточки. Врукопашную он с такой ордой не справится. И самое главное — с ним Тереза.
Значит, драться и злить их нельзя. Нужно пытаться улаживать дело миром, пусть даже ценой унижений.
— Мы случайно сюда забрели, извините нас, пожалуйста, — сказал Франц, сжимая дрожащую руку Терезы.
— Мы сейчас уйдем и не будем вам мешать.
— Э, нет! — услышал он. — От нас так просто не уходят. За проход по нашей улице деньги платят.
— С собой у нас ничего нет, — признался Франц. — Но завтра я могу принести сколько нужно.
— Что скажете, парни? — спросил тот, кто говорил с Францем: кажется, именно он был главным в этой стае. — Поверим ему на слово?
— Если обманет, мы его потом из-под земли достанем, — крикнули сзади.
— Достанем и снова закопаем.
Парни захохотали над злой шуткой.
Франц осторожно повернул голову: не взяли ли их в кольцо. Нет, кажется, не окружили, не догадались, если что, Тереза может побежать, тут недалеко оживленная улица, там свет, люди ходят.
— Я не обману вас, — сказал он. — Я честный человек.
А Терезе шепнул уголком губ:
— Как скомандую — беги!
— Парни, у него девка вон — пузатая, — визгливо, по-шакальи, заорали сбоку.
Тереза сдавленно вскрикнула.
—Вот будет номер, если она прямо тут родит, — продолжал шакал.
— Полегче, — прикрикнул главарь. — Короче, парень, вид у тебя приличный, на первый раз тебе поверим. Но имей в виду, если обманешь…
— Эй, вид приличный, да у него выправка военная! — хрипло перебил кто-то.
После этих слов ночные хулиганы нестройно и недобро загудели.
— Вояки, суки!
— Продали нас Рейху!
— Бить их надо!
— Я никого и никому не продавал, — выговорил Франц, собрав остатки гордости и мужества.
— Он никого не продавал! — вмешалась Тереза.
От страха в ее голосе прорезался ясный акцент.
— Да она из Рейха!
— Блядь имперская! А говоришь, не продавал!
Полукруг чужаков дрогнул и нахлынул на них.
— Беги, Тереза! — успел выдохнуть Франц.
И на него посыпались удары. Первые обожгли болью, во рту стало солоно, затем тело утратило чувствительность. Он видел, как его перекидывают и перебрасывают, как куклу, но уже почти не чувствовал новой боли, словно переполнившись ею до краев.
Туда, где кончаются ребра, вошло что-то горячее, как огонь. Последовал рывок, пламя охватило весь живот, земля подпрыгнула под ногами, словно палуба во время перебоев с гравитацией.
Свет фонаря, который ничего теперь не заслоняло, налился красным, стал черным и исчез, забрав с собой все, что его окружало.
Франц услышал истошный крик.
— Тереза! — догадался он. — Неужели…
И все потухло.
***
Когда люди прибежали на шум и крики, все, кто мог, уже разбежались.
На земле лежал молодой мужчина. Даже при скудном свете фонаря было видно, как разбито и изуродовано его лицо. Кровь еще вытекала из его тела, заливая разрезанную рубашку и лужей стекая на мостовую, но раненый уже не дышал.
Впрочем, на него мало кто обращал внимание. Взглянули, ужаснулись и забыли.
Гораздо важнее было помочь белокурой женщине, которая голосила рядом, обеими руками обнимая живот и прижимая к нему мокрое платье.
Хорошо
Название: Хорошо
Автор: fandom LoGH 2014
Бета:
Размер: 1361 слово
Пейринг/Персонажи: Юлиан Минц
/Катерозе фон Кройцер
Категория: гет
Жанр: романс, PWP
Рейтинг: R
Предупреждения: постканон
Краткое содержание: Юлиан и Карин встречаются в годовщину.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: после деанона и с разрешения автора
Скачать: Яндекс Диск
Для голосования: #. fandom LoGH 2014 - "Хорошо"
Юлиан разлил крепкий чай, заваренный до кофейной черноты.
— Кому бренди? — спросил он и осекся.
Раньше они собирались в этот день: и год назад, и два… Как «собрались» три года назад, вспоминать не хочется. А теперь — у Фредерики дела управления, у Дасти его статьи и интервью, розенриттеры и вовсе разлетелись кто куда. Впрочем, он бы, наверное, одобрил это, сказал бы, что живым надо не только скорбеть и поминать, но и жить или хотя бы делать те дела, что не успели докончить мертвые.
А про Поплана новостей не слышно, и Юлиан не уверен, что хочет их услышать. Пока о нем ничего не известно, можно надеяться, что имперцы его не поймали.
Карин, которая сидела рядом на старом диване, понимающе посмотрела на Юлиана и подняла свою кружку.
— Мне, пожалуйста, налей, — сказала она. — И себе, наверное, тоже.
Юлиан кивнул, налил в столовую ложку немного темно-золотой жидкости из бутылки темного стекла и вылил в чай Карин, потом сделал то же для себя.
— Он наливал прямо из горлышка и на глаз, — сказал Юлиан. — Иногда столько, что бренди было больше, чем чая, особенно если он задумывался. Я тогда отодвигал бутылку, а не мог ее найти. Он никогда не видел того, что у него под носом, только прошлое и будущее.
— Интересно, наше будущее он видел?
— Почему бы и нет? — Юлиан отпил глоток из своей кружки. Чай приятно согревал, а может быть, не чай, а бренди.
— Только он мог не поверить, — добавил он. — Подумал бы, что это слишком хорошо.
— Хорошо? — Карин прищурилась. — И что хорошего? — угрожающе спросила она.
Юлиан задумался.
— Ну… у нас есть наша автономия. Права на нее будут закреплены в Конституции, которую вот-вот примут. Дасти занимается журналистикой, издается, и никакой цензор над ним не стоит. Сейчас, наверное, готовится, к пресс-конференции у Фредерики. Кстати, когда у нас прошли выборы президента, Рейх не вмешивался.
— Это не хорошо, Юлиан, — сказала Карин, пряча губы за большой белой кружкой. — Это обыкновенно и само собой разумеется. А если ты считаешь, что это хорошо, значит, ждешь и боишься, что скоро станет плохо. Что конституцию отменят, не успев принять, что введут предварительную цензуру, а вместо выборов президента назначат губернатора. Как при Ройентале. Правда ведь?
— Правда, — кивнул Юлиан. — Но это еще не самое страшное.
— А что страшное? — Карин отставила кружку и, выжидающе глядя на Юлиана, заправила за ухо рыжий завиток.
— Не надо так, тебе не идет, — Юлиан покраснел.
Карин задумчиво посмотрела на него, но спросила только:
— Так что тогда страшно?
— Страшно — если люди не попытаются отстаивать свободу, а добровольно согласятся на любое угнетение, потому что это удобнее и проще, — сказал Юлиан, когда наконец собрался с мыслями.
— Так говорил он? — спросила Карин.
Юлиан кивнул.
— Он часто со мной говорил о серьезных вещах, — пояснил Юлиан.
— Воспитывал… — протянула Карин.
— Скорее учил, — поправил Юлиан.
Чай остыл, да и пить им не хотелось, и они отставили чашки в сторону.
— А меня он не воспитывал и не учил, — по тону Карин Юлиан понял, что девушка говорит о совсем другом «нем». — Хотя, возможно, если бы я сама не чуждалась его…
— Не думаю, что это бы что-то изменило, — сказал Юлиан. — У него не тот характер…
— Вот, — с горьким торжеством произнесла Карин. — Все его знают лучше, чем я. А я могла бы узнать, если бы захотела…
Она замолчала, плотно сжав губы. Злая, тяжелая тишина встала между ними, словно стена, и Юлиан не удержался, поднял руку, пробуя, нельзя ли ее разрушить.
Рука сама легла Карин на плечо, он провел по ее шее, коснулся пламенно-рыжих волос и снял с уха прядку.
— Тебе не идет, — он повторил то, что сказал несколько минут назад.
Карин грустно улыбнулась, но не отстранилась, хотя Юлиан по-прежнему касался ее головы, гораздо дольше, чем нужно для того, чтобы просто поправить прядку. Он все никак не мог оторвать ладонь от ее волос, плотных и шелковистых, и повел руку вниз: по виску, по скуле, по шее.
Карин вздохнула и протянула к нему свою ладонь, коснулась лица, прорисовывая пальцами его черты.
Юлиан наклонился, чтобы ей было удобнее, а она подняла голову и потянулась навстречу. Губы встретились с губами и раскрылись друг другу навстречу.
От губ Карин пахло чаем, бренди и еще чем-то душистым и сладким. У Юлиана от этого запаха закружилась голова, и в поисках опоры он обнял Карин. Должно быть, она почувствовала то же самое, потому что Юлиан ощутил ее руки на своей спине и
затылке.
— Карин! — выговорил Юлиан, наконец оторвавшись от ее губ. — Я не… нам необязательно…
— Ну что ты, — Карин тихонько засмеялась и снова потянулась к Юлиану.
Они неловко, но нежно целовались, пока хватало воздуха. Наконец Юлиан, немного отстранился, посмотрел Карин в глаза и спросил хриплым голосом:
— Пойдем?
— Пойдем, — тихо ответила Карин, и Юлиан подхватил ее на руки.
— Ты что? — вскричала она, хватая его за шею. — Уронишь ведь! Я же тяжелая!
— Не уроню... — ответил Юлиан, напрягая силы. — Ты совсем легкая... Как перышко.
Карин тихо засмеялась, своим дыханием защекотав Юлиану щеку, и прижалась головой к его плечу.
Медленно, делая осторожные шажки, Юлиан донес драгоценную ношу до спальни и опустил на кровать, прямо на тщательно заправленное покрывало.
Карин и Юлиан продолжали целоваться, обнимали друг друга, гладили по волосам, по коже, и одежда мешала все сильнее.
— Можно?
Юлиан осторожно дотронулся до нижней кромки свитера.
— Можно, можно, — Карин повторила его жест, взявшись за рубашку и коснувшись пальцами пуговиц.
— Не бойся, — зашептал Юлиан, скользя руками под ее свитером. — Не надо бояться, все будет хорошо, поверь мне.
— Верю, — тихонько ответила Карин.
Выпутываться из одежды было очень неудобно, все время что-нибудь за что-то цеплялось, а когда, кажется, шло на лад, отвлекались на поцелуй.
Наконец совершенно нагая Карин медленно легла на покрывало. Юлиан осторожно навис над ней, целуя в губы. Она обняла его за шею, привлекая ближе.
Губы соскользнули с губ, Юлиан поцелуем обвел линию подбородка, медленно опустился к ямке между ключицами, туда, где явственно чувствовался нежно-солоноватый, чистый аромат.
Карин слабо застонала, и под его губами затрепетала нежная кожа.
— Что-то не так? — спросил он, поднимая голову. — Тебе не нравится?
— Все хорошо, — отозвалась Карин, нежно сжимая его плечи.
Он спустился поцелуями ниже, прижался губами ложбинке меж маленьких крепких грудей, кончиками пальцев водя по телу Карин, пока она обнимала его, перебирая волосы и спускаясь ладонями на шею и плечи.
Вдруг Карин дернулась и жалобно хихикнула.
— Что? Что-то не так? — Юлиан приподнялся на руках, с жадной тревогой глядя на Карин.
— Я щекотки боюсь, — Карин смущенно спрятала лицо в ладонях.
— Ну что ты, что ты, — зашептал Юлиан, заставляя ее отнять руки от лица. — Извини, я же нечаянно, я только хотел, чтобы тебе было приятно, — продолжал он, касаясь губами ее пальцев и ладоней. — Вот так — лучше? — спросил он, проводя ладонями по ее груди и животу.
— Лучше, лучше. Юлиан, — Карин застонала, и Юлиан, теряя остатки самоконтроля, опустился на нее, но тут же очнулся от тихого вскрика.
— Больно? — в тревоге спросил он.
— Ничего, немножко, не страшно, — часто дыша, ответила Карин и приподнялась, прижимаясь ближе и крепче.
Юлиан старался двигаться медленнее и осторожнее, но уже не мог с собой совладать.
Тяжелое дыхание Карин, жар ее тела, собственное напряжение стирали мысли, оставляя только странное, новое, но безумно нужное чувство полной достаточности.
Когда все кончилось, Юлиан, лишенный сил, повалился на кровать Карин немного повозилась и придвинулась к нему, прижавшись щекой к груди.
— Как ты? — полушепотом спросил он. Много разговаривать не было сил.
— Хорошо, — так же ответила она. — А ты?
— И я, — тихо ответил Юлиан. — Прости меня, пожалуйста, я…
— Не хотел? — голос Карин неожиданно тверже и резче. — А я хотела. Я долго тебя ждала…
— Прости меня, пожалуйста… — повторил Юлиан, краснея.
— А у тебя нет одеяла? — быстро спросила Карин.
— Сейчас, подожди, — Юлиан встал с кровати и пошел к шкафу, достал плед, развернул его над Карин, подняв легкий ветерок и попытался ее укрыть. Но пальцы плохо слушались, как после долгого сна. Карин засмеялась, села и, потянув на себя плед, укрылась.
— Иди тоже сюда, — сказала она. — Ты тоже замерз, наверное.
— Наверное, — эхом отозвался Юлиан и скользнул под пушистый белый плед, поближе к Карин.
— Надо потом покрывало с кровати постирать, — вдруг сказал он и прикусил язык. Разве можно говорить такое после…
Но Карин не обиделась, только засмеялась.
— Какой же ты все-таки аккуратист, — сказала она, поймав его руку и переплетая пальцы.
— Это плохо? — спросил Юлиан, поднося ее руку к губам.
— Это хорошо. Это лучше всего, — Карин закрыла глаза. — Мы потом разберемся с твоим покрывалом. Только отдохнем немного.
— Обязательно, — отозвался Юлиан, которого тоже охватывала счастливая дремотная истома.
Баннеры
URL записиВ верхней части заглушки Джессика Эдвардс, в нижней Аннерозе фон Грюневальд. до поры ничем не примечательная гражданка Альянса, вторая - фаворитка кайзера и сестра будущего императора.
Что же их объединяет?
Обеим суждено было потерять любимых людей. Джессике в буквальном смысле - в битве при Астарте погиб её жених. Аннерозе видела смерть матери, видела, как спивается отец. Потом по прихоти императора ей пришлось сменить родной дом на "золотую клетку", и долгих десять лет даже с братом - единственным родным человеком – встречаться исключительно с разрешения кайзера. Влюблённый в неё Зигфрид Кирхайс был убит во время мятежа старой аристократии. А через несколько лет умер от тяжелой болезни Райнхард, её брат.
Обе женщины оставили заметный след истории и политике своих стран, но обе не стремились к этому.
После смерти жениха Джессика занялась политикой, создала сильную антивоенную партию и победила с ней на выборах. Свобода Аннерозе стала целью для её брата, и под этим флагом он не только освободил сестру, но добыл себе императорскую корону и объединил Галактику.
Джессика погибла по время разгона антивоенного митинга, Аннерозе пережила брата, и, возможно, проживёт ещё долго после окончания войны. Но обе - это "трудные женские судьбы" нашей истории.
Список работ
Список работ
Чужие тут не ходят
Хорошо
Для голосования
#. fandom LoGH 2014 - "Чужие тут не ходят"
#. fandom LoGH 2014 - "Хорошо"
Чужие тут не ходят
Название: Чужие тут не ходят
Автор: fandom LoGH 2014
Бета: fandom LoGH 2014
Размер: 1429 слова
Пейринг/Персонажи: Франц Валлимот
/Тереза ВагнерКатегория: гет,
Жанр: драма, повседневность, дарк
Рейтинг: R
Предупреждения: насилие, мат, смерть персонажа
Краткое содержание: жизнь Терезы и Валлимота на его родине вовсе не так безоблачна.
Размещение: после деанона и с разрешения автора
Скачать: Яндекс Диск
Для голосования: #. fandom LoGH 2014 - "Чужие тут не ходят"
читать
Миссис Валлимот услышала бодрый стук в дверь и пошла открывать.
— Я все купил, мама, — сказал Франц, входя в двери, нагруженный покупками. — Как там Тереза?
— Да никак, — миссис Валлимот пожала плечами. — Сегодня с утра мы с ней немного прибрались, потом она помогала мне готовить рагу и печь пирог. Проку от нее, правда сказать, мало, одни хлопоты. Сколько я уж ей говорю — не жалей приправ, не жалей сахара. А она все продолжает скряжничать, двадцать раз подумает, прикинет и все равно ничего не положит. Приходится за ней поправлять, а то питались бы мы, как в больнице.
— Наверное, она просто так привыкла, — заметил Франц, — беречь покупные продукты.
— Пора бы уже отвыкать, она не вчера сюда приехала, — заметила миссис Валлимот, подхватывая тяжелые пакеты.
— А что Тереза делает сейчас? Мама, не надо, я сам отнесу, — начал Франц, но миссис Валлимот решительно повернулась к нему спиной.
— Ничего, ничего, ты эти покупки с полмили тащил, давай я уж два шага пронесу. Твоя красавица отдыхает, я ее спровадила в спальню, так что сейчас она вроде бы спит. А может, и не спит, кто ее знает.
Миссис Валлимот опустила пакеты на пол и принялась разбирать продукты. Франц попытался ей помочь, взял пачку с яркой этикеткой и открыл дверцу холодильника.
— Ты что творишь, куда ты муку поставить хочешь! — тут же закричала миссис Валлимот. — Ох, мужчины, ничего вы не понимаете в хозяйстве. Давай сюда.
Она отняла у сына пачку муки и открыла шкафчик, высматривая для нее место поудобнее.
Франц стоял, как потерянный, переминаясь с ноги на ногу.
— Мама, я… — замялся он.
— Иди, конечно, иди, — немного сердито сказала миссис Валлимот. — Всё равно мне без тебя удобнее. Только смотри не буди ее, если она спит.
Франц тихонько приоткрыл дверь. Увидев, что Тереза не спит, а сидит у открытого окна, он вошел.
Услышав шаги Франца, Тереза вздрогнула, повернула голову и облегченно улыбнулась.
— Это ты? А я думала… — начала она с легким акцентом, но запнулась и тут же умолкла.
— Это я, — Франц тоже улыбнулся и подошел к молодой жене. — Как ты? Хорошо себя чувствуешь?
Тереза кивнула.
— Да, хорошо, всё в порядке.
— А на воздухе ты сегодня была? — спросил Франц, наклоняясь, чтобы поцеловать Терезу в белокурые волосы. Они теперь отросли и спускались ниже лопаток.
— На воздухе? — повторила Тереза.
Франц различил в ее словах особую интонацию, которая всегда появлялась в голосе Терезы, когда она слышала какое-нибудь мудреное выражение.
— Я имел в виду, ты сегодня гуляла?
Тереза покачала головой.
— Я не гуляла, мне было некогда, я и фрау Валлимот…
— Миссис, — поправил Франц, поглаживая пальцы Терезы.
— Миссис, — повторила Тереза. — Я и миссис Валлимот сегодня делали очень много полезного дела.
— Ну так давай сделаем что-нибудь приятное, — предложил Франц. — Пойдем погуляем вдвоем, хочешь?
Тереза вздрогнула.
— Надо ли это? — тихо спросила она, опуская глаза. — Я чувствую себя не очень хорошо.
Франц внимательно посмотрел на нее.
— Ты только что говорила, что с тобой все в порядке, а теперь — что тебе нехорошо.
Тереза вздохнула.
— Франц, я боюсь, — тихо сказала она. — Давай лучше не будем ходить гулять, я просто
буду выходить во дворик, сяду там и буду дышать свежим воздухом.
— Тереза, так не пойдет, — мягко пожурил Франц. — Я имею в виду, так нельзя. Помнишь, что тебе сказал доктор? Тебе нужен моцион, движение.
— Я много двигалась сегодня, — заявила Тереза. — Я ходила в доме, искала разные вещи, я много ходила. Мне не надо ходить еще.
— Обязательно надо, Терри. В доме — одно, а на воздухе совсем другое.
— Но сейчас вечер! — почти крикнула Тереза. — Нам придется возвращаться в темноте!
Франц тихо засмеялся и покрепче обнял Терезу.
— И ты боишься? — ласково спросил он. — Но ведь ты же будешь не одна. Я буду рядом, неужели ты думаешь, что я тебя брошу посреди улицы?
Тереза приоткрыла губы, но тут же плотно сжала их.
— Ну что, пойдем гулять?
— А пирог? — вспомнила Тереза. — Фр… миссис Валлимот и я сегодня пекли пирог. Он хороший, вкусный. Ты его попробуешь?
— Попробую, — пообещал Валлимонт. — Вот вернемся, я себе как раз аппетит нагуляю — и обязательно попробую. Так как, пошли?
— Пошли, — повторила Тереза. — Только выйди, я переоденусь пока.
Франц послушно вышел из комнаты и заглянул на кухню.
— Мама, что же ты ее не отпустила погулять? — заметил он. — Целый день в душной кухне — это же вредно.
Миссис Валлимот оторвалась от чайника — она как раз заваривала чай к ужину — и
сердито посмотрела на сына.
— Вот так новости! И я же еще ее не отпускала! Злюка свекровь у невестки пьет кровь, так, что ли? Я же ее чуть ли не гнала, — иди, говорю, прогуляйся, подыши, зеленая ведь вся. Нет, говорит, не хочу, забилась в комнату, как в нору, и сидит, носа не высовывает.
— Давай, мама, я ее выведу погулять, мы вместе подышим.
— Идите, давно пора, — улыбнулась миссис Валлимот. — Только не бродите слишком долго, — добавила она, глядя в окно на розовое небо, подернутое лиловым кантом.
— Я готова, — сказала Тереза. На ней было голубое платье из чистого хлопка, но со специальным эластичным поясом.
И хотя принято считать, что мужчины не разбираются в женских нарядах, Франц был убежден, что его жена в нем — просто красавица.
***
Тереза попыталась идти быстрее.
— Не спеши, — попросил Франц и сбавил собственный шаг. — Давай не будем торопиться.
— Уже совсем темно, — сказала Тереза, но послушалась и пошла своей тяжелой, колыхающейся походкой.
Они повернули назад и пошли к дому, вдыхая вечерний воздух, пронизанный ароматом цветов.
— Heimchen, — вдруг тихо сказала Тереза.
— Что? — не понял Франц.
— Heimchen, — повторила Тереза. — Он хорошо поет, да?
Франц прислушался и тоже уловил мелодичный стрекот.
— Это сверчок, — сказал он. — Да, он хорошо поет, уютно.
— Свер-чок, — с расстановкой повторила Тереза. — Хорошее слово. Мне нужно его запомнить.
Сверчок смолк. На смену нежному пению раздались голоса:
— Эй, вы, двое! Вы чего здесь забыли! тут чужие не ходят.
Из темноты один за другим выступали силуэты: высокие, но худощавые, по-юношески угловатые, которые ни секунды не были неподвижны, то шатаясь, то покачиваясь, то словно приплясывали. Слышались неприятные смешки и тяжелое дыхание.
Не пьяны ли они, с опаской подумал Франц.
Единственный фонарь светил в глаза, и невозможно было разглядеть ни одного лица.
Франц оценивал обстановку.
Он безоружен, а у них наверняка есть ножи или заточки. Врукопашную он с такой ордой не справится. И самое главное — с ним Тереза.
Значит, драться и злить их нельзя. Нужно пытаться улаживать дело миром, пусть даже ценой унижений.
— Мы случайно сюда забрели, извините нас, пожалуйста, — сказал Франц, сжимая дрожащую руку Терезы.
— Мы сейчас уйдем и не будем вам мешать.
— Э, нет! — услышал он. — От нас так просто не уходят. За проход по нашей улице деньги платят.
— С собой у нас ничего нет, — признался Франц. — Но завтра я могу принести сколько нужно.
— Что скажете, парни? — спросил тот, кто говорил с Францем: кажется, именно он был главным в этой стае. — Поверим ему на слово?
— Если обманет, мы его потом из-под земли достанем, — крикнули сзади.
— Достанем и снова закопаем.
Парни захохотали над злой шуткой.
Франц осторожно повернул голову: не взяли ли их в кольцо. Нет, кажется, не окружили, не догадались, если что, Тереза может побежать, тут недалеко оживленная улица, там свет, люди ходят.
— Я не обману вас, — сказал он. — Я честный человек.
А Терезе шепнул уголком губ:
— Как скомандую — беги!
— Парни, у него девка вон — пузатая, — визгливо, по-шакальи, заорали сбоку.
Тереза сдавленно вскрикнула.
—Вот будет номер, если она прямо тут родит, — продолжал шакал.
— Полегче, — прикрикнул главарь. — Короче, парень, вид у тебя приличный, на первый раз тебе поверим. Но имей в виду, если обманешь…
— Эй, вид приличный, да у него выправка военная! — хрипло перебил кто-то.
После этих слов ночные хулиганы нестройно и недобро загудели.
— Вояки, суки!
— Продали нас Рейху!
— Бить их надо!
— Я никого и никому не продавал, — выговорил Франц, собрав остатки гордости и мужества.
— Он никого не продавал! — вмешалась Тереза.
От страха в ее голосе прорезался ясный акцент.
— Да она из Рейха!
— Блядь имперская! А говоришь, не продавал!
Полукруг чужаков дрогнул и нахлынул на них.
— Беги, Тереза! — успел выдохнуть Франц.
И на него посыпались удары. Первые обожгли болью, во рту стало солоно, затем тело утратило чувствительность. Он видел, как его перекидывают и перебрасывают, как куклу, но уже почти не чувствовал новой боли, словно переполнившись ею до краев.
Туда, где кончаются ребра, вошло что-то горячее, как огонь. Последовал рывок, пламя охватило весь живот, земля подпрыгнула под ногами, словно палуба во время перебоев с гравитацией.
Свет фонаря, который ничего теперь не заслоняло, налился красным, стал черным и исчез, забрав с собой все, что его окружало.
Франц услышал истошный крик.
— Тереза! — догадался он. — Неужели…
И все потухло.
***
Когда люди прибежали на шум и крики, все, кто мог, уже разбежались.
На земле лежал молодой мужчина. Даже при скудном свете фонаря было видно, как разбито и изуродовано его лицо. Кровь еще вытекала из его тела, заливая разрезанную рубашку и лужей стекая на мостовую, но раненый уже не дышал.
Впрочем, на него мало кто обращал внимание. Взглянули, ужаснулись и забыли.
Гораздо важнее было помочь белокурой женщине, которая голосила рядом, обеими руками обнимая живот и прижимая к нему мокрое платье.
Хорошо
Название: Хорошо
Автор: fandom LoGH 2014
Бета:
Размер: 1361 слово
Пейринг/Персонажи: Юлиан Минц
/Катерозе фон КройцерКатегория: гет
Жанр: романс, PWP
Рейтинг: R
Предупреждения: постканон
Краткое содержание: Юлиан и Карин встречаются в годовщину.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: после деанона и с разрешения автора
Скачать: Яндекс Диск
Для голосования: #. fandom LoGH 2014 - "Хорошо"
читать
Юлиан разлил крепкий чай, заваренный до кофейной черноты.
— Кому бренди? — спросил он и осекся.
Раньше они собирались в этот день: и год назад, и два… Как «собрались» три года назад, вспоминать не хочется. А теперь — у Фредерики дела управления, у Дасти его статьи и интервью, розенриттеры и вовсе разлетелись кто куда. Впрочем, он бы, наверное, одобрил это, сказал бы, что живым надо не только скорбеть и поминать, но и жить или хотя бы делать те дела, что не успели докончить мертвые.
А про Поплана новостей не слышно, и Юлиан не уверен, что хочет их услышать. Пока о нем ничего не известно, можно надеяться, что имперцы его не поймали.
Карин, которая сидела рядом на старом диване, понимающе посмотрела на Юлиана и подняла свою кружку.
— Мне, пожалуйста, налей, — сказала она. — И себе, наверное, тоже.
Юлиан кивнул, налил в столовую ложку немного темно-золотой жидкости из бутылки темного стекла и вылил в чай Карин, потом сделал то же для себя.
— Он наливал прямо из горлышка и на глаз, — сказал Юлиан. — Иногда столько, что бренди было больше, чем чая, особенно если он задумывался. Я тогда отодвигал бутылку, а не мог ее найти. Он никогда не видел того, что у него под носом, только прошлое и будущее.
— Интересно, наше будущее он видел?
— Почему бы и нет? — Юлиан отпил глоток из своей кружки. Чай приятно согревал, а может быть, не чай, а бренди.
— Только он мог не поверить, — добавил он. — Подумал бы, что это слишком хорошо.
— Хорошо? — Карин прищурилась. — И что хорошего? — угрожающе спросила она.
Юлиан задумался.
— Ну… у нас есть наша автономия. Права на нее будут закреплены в Конституции, которую вот-вот примут. Дасти занимается журналистикой, издается, и никакой цензор над ним не стоит. Сейчас, наверное, готовится, к пресс-конференции у Фредерики. Кстати, когда у нас прошли выборы президента, Рейх не вмешивался.
— Это не хорошо, Юлиан, — сказала Карин, пряча губы за большой белой кружкой. — Это обыкновенно и само собой разумеется. А если ты считаешь, что это хорошо, значит, ждешь и боишься, что скоро станет плохо. Что конституцию отменят, не успев принять, что введут предварительную цензуру, а вместо выборов президента назначат губернатора. Как при Ройентале. Правда ведь?
— Правда, — кивнул Юлиан. — Но это еще не самое страшное.
— А что страшное? — Карин отставила кружку и, выжидающе глядя на Юлиана, заправила за ухо рыжий завиток.
— Не надо так, тебе не идет, — Юлиан покраснел.
Карин задумчиво посмотрела на него, но спросила только:
— Так что тогда страшно?
— Страшно — если люди не попытаются отстаивать свободу, а добровольно согласятся на любое угнетение, потому что это удобнее и проще, — сказал Юлиан, когда наконец собрался с мыслями.
— Так говорил он? — спросила Карин.
Юлиан кивнул.
— Он часто со мной говорил о серьезных вещах, — пояснил Юлиан.
— Воспитывал… — протянула Карин.
— Скорее учил, — поправил Юлиан.
Чай остыл, да и пить им не хотелось, и они отставили чашки в сторону.
— А меня он не воспитывал и не учил, — по тону Карин Юлиан понял, что девушка говорит о совсем другом «нем». — Хотя, возможно, если бы я сама не чуждалась его…
— Не думаю, что это бы что-то изменило, — сказал Юлиан. — У него не тот характер…
— Вот, — с горьким торжеством произнесла Карин. — Все его знают лучше, чем я. А я могла бы узнать, если бы захотела…
Она замолчала, плотно сжав губы. Злая, тяжелая тишина встала между ними, словно стена, и Юлиан не удержался, поднял руку, пробуя, нельзя ли ее разрушить.
Рука сама легла Карин на плечо, он провел по ее шее, коснулся пламенно-рыжих волос и снял с уха прядку.
— Тебе не идет, — он повторил то, что сказал несколько минут назад.
Карин грустно улыбнулась, но не отстранилась, хотя Юлиан по-прежнему касался ее головы, гораздо дольше, чем нужно для того, чтобы просто поправить прядку. Он все никак не мог оторвать ладонь от ее волос, плотных и шелковистых, и повел руку вниз: по виску, по скуле, по шее.
Карин вздохнула и протянула к нему свою ладонь, коснулась лица, прорисовывая пальцами его черты.
Юлиан наклонился, чтобы ей было удобнее, а она подняла голову и потянулась навстречу. Губы встретились с губами и раскрылись друг другу навстречу.
От губ Карин пахло чаем, бренди и еще чем-то душистым и сладким. У Юлиана от этого запаха закружилась голова, и в поисках опоры он обнял Карин. Должно быть, она почувствовала то же самое, потому что Юлиан ощутил ее руки на своей спине и
затылке.
— Карин! — выговорил Юлиан, наконец оторвавшись от ее губ. — Я не… нам необязательно…
— Ну что ты, — Карин тихонько засмеялась и снова потянулась к Юлиану.
Они неловко, но нежно целовались, пока хватало воздуха. Наконец Юлиан, немного отстранился, посмотрел Карин в глаза и спросил хриплым голосом:
— Пойдем?
— Пойдем, — тихо ответила Карин, и Юлиан подхватил ее на руки.
— Ты что? — вскричала она, хватая его за шею. — Уронишь ведь! Я же тяжелая!
— Не уроню... — ответил Юлиан, напрягая силы. — Ты совсем легкая... Как перышко.
Карин тихо засмеялась, своим дыханием защекотав Юлиану щеку, и прижалась головой к его плечу.
Медленно, делая осторожные шажки, Юлиан донес драгоценную ношу до спальни и опустил на кровать, прямо на тщательно заправленное покрывало.
Карин и Юлиан продолжали целоваться, обнимали друг друга, гладили по волосам, по коже, и одежда мешала все сильнее.
— Можно?
Юлиан осторожно дотронулся до нижней кромки свитера.
— Можно, можно, — Карин повторила его жест, взявшись за рубашку и коснувшись пальцами пуговиц.
— Не бойся, — зашептал Юлиан, скользя руками под ее свитером. — Не надо бояться, все будет хорошо, поверь мне.
— Верю, — тихонько ответила Карин.
Выпутываться из одежды было очень неудобно, все время что-нибудь за что-то цеплялось, а когда, кажется, шло на лад, отвлекались на поцелуй.
Наконец совершенно нагая Карин медленно легла на покрывало. Юлиан осторожно навис над ней, целуя в губы. Она обняла его за шею, привлекая ближе.
Губы соскользнули с губ, Юлиан поцелуем обвел линию подбородка, медленно опустился к ямке между ключицами, туда, где явственно чувствовался нежно-солоноватый, чистый аромат.
Карин слабо застонала, и под его губами затрепетала нежная кожа.
— Что-то не так? — спросил он, поднимая голову. — Тебе не нравится?
— Все хорошо, — отозвалась Карин, нежно сжимая его плечи.
Он спустился поцелуями ниже, прижался губами ложбинке меж маленьких крепких грудей, кончиками пальцев водя по телу Карин, пока она обнимала его, перебирая волосы и спускаясь ладонями на шею и плечи.
Вдруг Карин дернулась и жалобно хихикнула.
— Что? Что-то не так? — Юлиан приподнялся на руках, с жадной тревогой глядя на Карин.
— Я щекотки боюсь, — Карин смущенно спрятала лицо в ладонях.
— Ну что ты, что ты, — зашептал Юлиан, заставляя ее отнять руки от лица. — Извини, я же нечаянно, я только хотел, чтобы тебе было приятно, — продолжал он, касаясь губами ее пальцев и ладоней. — Вот так — лучше? — спросил он, проводя ладонями по ее груди и животу.
— Лучше, лучше. Юлиан, — Карин застонала, и Юлиан, теряя остатки самоконтроля, опустился на нее, но тут же очнулся от тихого вскрика.
— Больно? — в тревоге спросил он.
— Ничего, немножко, не страшно, — часто дыша, ответила Карин и приподнялась, прижимаясь ближе и крепче.
Юлиан старался двигаться медленнее и осторожнее, но уже не мог с собой совладать.
Тяжелое дыхание Карин, жар ее тела, собственное напряжение стирали мысли, оставляя только странное, новое, но безумно нужное чувство полной достаточности.
Когда все кончилось, Юлиан, лишенный сил, повалился на кровать Карин немного повозилась и придвинулась к нему, прижавшись щекой к груди.
— Как ты? — полушепотом спросил он. Много разговаривать не было сил.
— Хорошо, — так же ответила она. — А ты?
— И я, — тихо ответил Юлиан. — Прости меня, пожалуйста, я…
— Не хотел? — голос Карин неожиданно тверже и резче. — А я хотела. Я долго тебя ждала…
— Прости меня, пожалуйста… — повторил Юлиан, краснея.
— А у тебя нет одеяла? — быстро спросила Карин.
— Сейчас, подожди, — Юлиан встал с кровати и пошел к шкафу, достал плед, развернул его над Карин, подняв легкий ветерок и попытался ее укрыть. Но пальцы плохо слушались, как после долгого сна. Карин засмеялась, села и, потянув на себя плед, укрылась.
— Иди тоже сюда, — сказала она. — Ты тоже замерз, наверное.
— Наверное, — эхом отозвался Юлиан и скользнул под пушистый белый плед, поближе к Карин.
— Надо потом покрывало с кровати постирать, — вдруг сказал он и прикусил язык. Разве можно говорить такое после…
Но Карин не обиделась, только засмеялась.
— Какой же ты все-таки аккуратист, — сказала она, поймав его руку и переплетая пальцы.
— Это плохо? — спросил Юлиан, поднося ее руку к губам.
— Это хорошо. Это лучше всего, — Карин закрыла глаза. — Мы потом разберемся с твоим покрывалом. Только отдохнем немного.
— Обязательно, — отозвался Юлиан, которого тоже охватывала счастливая дремотная истома.
Баннеры
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн