Действующая модель невротика в натуральную величину
Внимание!
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 3
URL записи |
Задание: Медиа Название: Адмиралтейская стенгазета Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм  , Двойная Звезда , Фриц-Йозеф Биттенфельд , Адальберт фон Фаренхайт , Корнелиус Лютц , Август-Самуэль Вален , Нейдхарт Мюллер , Ульрих Кесслер , Антон Фернер , Эрнест Меклингер Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Исходники: текстура Размер: 756х1006 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Адмиралтейская стенгазета"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Адмиралтейская стенгазета"  Задание: Медиа Название: Реклама шампуня Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Доминик Сен-Пьер  , Адриан Рубинский за кадромКатегория: джен Жанр: сомнительный юмор Рейтинг: G Размер: 555х800 px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Реклама шампуня"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Реклама шампуня" Задание: Медиа Название: Осторожно: колонны! Автор: WTF LoGH 2014 Форма: газетная страница Пейринг/Персонажи: адмиралы Рейха Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: PG Исходники: скриншоты из сериала Размер: текст ~470 слов; лист формата А4 (1,3 МБ в pdf) Краткое содержание: Срочно в номер! Вся правда о колоннах на мостике! Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Осторожно: колонны!"  Читать текстОсторожно — колонны! «Колонны на мостике и их влияние на здоровье командного состава» — таким докладом открылась сегодня на Феззане межпланетная конференция, посвящённая улучшению условий труда офицеров и рядовых солдат имперской армии. Феззанские учёные сравнили статистические данные по тяжести ранений и смертности на кораблях, оснащённых колоннами на мостике, и кораблях Альянса Свободных Планет, на которых колонны отсутствуют. Полученные данные ошеломили исследователей: наличие колонн на мостике почти втрое повышает вероятность получения личным составом травм при возникновении аварийной ситуации и вдвое увеличивает тяжесть полученных повреждений. Что же касается смертности, то эти данные до окончания эксперимента решено было засекретить. Возможно, говорят учёные, эта ужасающая статистика связана с высоким риском обрушения колонн при повреждении корабля. Мы попросили прокомментировать этот доклад нескольких экспертов. Нейдхарт Мюллер, генерал-адмирал: Результаты выглядят пугающе, но нельзя сказать, чтобы они являлись научным прорывом. Мы и раньше предполагали возможную зависимость между обрушением колонн и возрастанием потерь среди личного состава на мостике, однако у нас не было достоверного подтверждения этой гипотезы. Август Самуэль Вален, генерал-адмирал: Да, это действительно так — колонны имеют свойство падать под действием искусственной гравитации на корабле. Возможно, отключение или ослабление индивидуального магнитного поля корабля в районе мостика во время боя могло бы решить эту проблему. Я сам неоднократно увёртывался от падающих колонн... Нет, руку я всё же потерял при других обстоятельствах. Фриц-Йозеф Биттенфельд, генерал-адмирал: Я считаю, что с тех пор, как Оберштайн перестал злоупотреблять пребыванием на мостике, колонны, которые теперь не могут упасть на него, просто утратили смысл своего существования! Вольфганг Миттермайер, гросс-адмирал: Безусловно, колонны — важный фактор риска в случае прямого попадания в область тактических отсеков корабля. Но конструкция мостика предусматривает столько деталей, способных при этом упасть офицерам на голову, что колонны едва ли имеют здесь первостепенное значение. Эрнест Меклингер, генерал-адмирал: Я категорически возражаю против высказанной здесь идеи ликвидации колонн с мостика! Колонны — часть многовековой истории нашего флота, нашей культуры, создававшейся поколениями. Относиться к ним с пренебрежением — значит не уважать традиции нашего флота. Мы должны смотреть в будущее, не забывая о своём прошлом. Следует пересмотреть материалы и технологии изготовления колонн, чтобы они не падали или хотя бы не крошились при падении, что составляет половину их поражающего свойства. Я уверен, что нам удастся найти решение, позволяющее повысить безопасность труда, не внося изменений в устоявшийся интерьер мостика. Эстетика окружающего пространства крайне важна для людей, вынужденных по долгу службы много времени проводить в космосе. Антон Фернер, контр-адмирал: В настоящий момент мы работаем над этим вопросом. Если результаты исследования подтвердятся после более тщательного анализа данных, проблема будет решена в самое короткое возможное время. Пока же в качестве превентивной меры разрабатывается проект обязательного ношения офицерами на мостике защитных шлемов и касок. Следующая тема, которая будет затронута на конференции завтра — рассмотрение вопроса о возможности допущения женщин к службе в имперской армии. По этому поводу в район проведения конференции уже введены несколько отрядов тяжёлой пехоты, а во всём городе усилены наряды полиции. Сведений о беспорядках пока не поступало. Задание: Медиа Название: "Журнал галактической истории": анонс специального номера ежемесячного издания Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: текст 397 слов, лист формата А4 (370 КБ в pdf) Форма: журнальная страница Рейтинг: G Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "«Журнал галактической истории»: анонс специального номера ежемесячного издания"  Читать текст «Журнал галактической истории» В следующем номере — специальный выпуск к 75-летию коронации кайзера Райнхарда I фон Лоэнграмма Читайте: Круглый стол на тему «Значение политических достижений Райнхарда I в современном мире». Участники: Вице-адмирал Уильям Крейтон (отст.), глава кафедры военной истории, университет Одина Д-р Бентон Фрейзер, профессор кафедры политической истории им. Яна Вэньли Баалатского университета Джульетта Аттенборо, главный редактор «Журнала галактической истории» Д-р Ли Вэй, университет Феззана, председатель редколлегии издательской серии «Из архивов торговой палаты Феззана» Александр Конев, независимый историк А также: Наследники: политика регентства кайзерин Хильдегарде Статья д-ра Мартина Бендлинга ставит вопросы, которым до сих пор уделялось мало внимания при изучении современной галактической истории. Кто на самом деле определял направление политики в первые месяцы после смерти Райнхарда I? В какой мере политика регентства продолжала идеи покойного кайзера и насколько решения кайзерин можно приписывать внешнему воздействию? Д-р Бендлинг, не один год исследовавший документы имперских архивов, был также допущен в частный архив семьи фон Лоэнграмм и неоднократно беседовал с д-ром Феликсом Миттермайером. Перед падением: взгляд на общественные настроения Хайнессенополиса в последний период существования Альянса на материалах архивов местной прессы Д-р Кристоф фон Мюкенбергер, один из крупнейших авторитетов по истории Альянса Свободных Планет, использует материалы прессы Хайнессенополиса в последний период существования Альянса для пристального рассмотрения роли общественности в демократическом режиме кризисного периода и реалистичной оценки ее влияния на действия властей. Легенда о волшебнике: новый взгляд на место Яна Вэньли в военной и политической истории Прошло уже почти тридцать лет с выхода новаторской и противоречивой работы Дж. П. Турецки «Разоблачение волшебника». Д-р Салли Фредерик из университета Хайнессена, одна из ведущих представителей школы пост-идеологизма, в своей статье предлагает новый взгляд на обвинения, предъявленные адмиралу Яну в книге Турецки, и очерчивает дальнейшие пути осмысления наследия Яна и его роли в современном обществе. В разделе рецензий на этот раз рассматриваются следующие издания: «Вестерланд: документальная хроника», А. Сен-Жан «Вместо воспоминаний», д-р Ф. Миттермайер «Розенриттеры», под ред. Ю. Минца, 5-е изд. с дополненными комментариями «Земля без терраизма: аргументы в пользу новой колонизации», под ред. М. К. Эмвей «Моя жизнь», Д. Аттенборо, переиздание с предисловием Дж. Аттенборо «Свободная торговля до и после Феззана», А. Конев «Тактика операций объединенных флотов в навигационных коридорах в войнах с Альянсом», коллектив кафедры военной истории университета Одина «В тени истории: воспоминания об Аннерозе фон Грюневальд», М. фон Вестфален, 2-е издание «Документальные материалы к истории Изерлонской республики», расширенное и дополненное издание со включением биографии Ю. Минца, под ред. д-ра Б. Фрейзера Задание: Медиа Название: Заголовки Автор: WTF LoGH 2014 Форма: коллаж Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм , Зигфрид Кирхайс , Вольфганг Миттермайер , Оскар фон Ройенталь , Пауль фон Оберштайн , Эрнст фон Айзенах и другие.Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Исходники: изображения старых газет, собранные на просторах Интернета Размер: 800х600 Предупреждения: издевательство над бесстрашными представителями журналистской профессии, которые раскрывают нам глаза на тайны сильных мира сего Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Заголовки"  Задание: Медиа Название: Изерлонская газета Автор: WTF LoGH 2014 Форма: газетный разворот Пейринг/Персонажи: канонические Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: PG Размер: лист формата А3 (6,8 МБ в pdf) Краткое содержание: всё, что может поднять боевой дух - анекдоты, частушки, карикатуры Примечание: если команда ЛоГГа не придёт на деанон - знайте, до неё добрался Аттенборо, у которого спёрли сначала блокнот, а теперь ещё и газету. P.S. Для просмотра в полном размере необходимо скачать файл. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Остальные шапкиЗадание: Медиа Название: Дасти Аттенборо Автор: WTF LoGH 2014 Форма: сет карикатур Количество: 3 Пейринг/Персонажи: Дасти Аттенборо Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 284x221px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Ян Вэньли Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Ян Вэньли Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 250x257px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Военная академия Альянса Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: ректор, преподаватель и курсанты академии Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 180x257px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Анекдоты Автор: WTF LoGH 2014 Форма: сет анекдотов Количество: 31 Пейринг/Персонажи: канонные Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G - PG13, R - NC17 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Частушки Автор: WTF LoGH 2014 Форма: сет частушек Количество: 9 Пейринг/Персонажи: канонные Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: R - NC17 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета"  Смотреть в jpg Задание: Медиа Название: Изерлонская кухня Автор: WTF LoGH 2014 Форма: журнальная обложка Пейринг/Персонажи: изерлонцы Категория: джен Рейтинг: PG Исходники: фото из сети, трава из огорода Размер: 648х800 px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская кухня"  |
 |
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 2
URL записи |
Задание: Медиа Название: Сыновья Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, ~6200 слов Пейринг/Персонажи: Вальтер фон Шёнкопф  , Дасти Аттенборо , Каспер Линц и массовка.Категория: джен Жанр: военная драма, повседневность Рейтинг: R Предупреждения: Модерн-AU Краткое содержание: Июнь 2006 года, Ближний Восток. Десантное подразделение "Хекенрозе" получает приказ освободить группу журналистов, попавшую в плен к боевикам. Примечание: По заявкам с Инсайда "Шентенбора, модерн-АУ или постканон-АУ", и "Шентенбора, херт/комфорт, комфортить нижнего". Неполное соответствие заявке. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Сыновья"  К своим тридцати семи полковник Шёнкопф мог точно сказать — врут. Температура воздуха в пустыне бывала двух типов — «адское пекло» и «собачий холод». А разнообразие животных видов сводилось к короткому перечню ядовитых тварей, норовивших заползти в палатку или в помещение. Особенно фаланги и прочая дрянь любили укромные уголки на первых этажах и с наступлением ночи высыпали оттуда, как горох из дырявого мешка. Одну такую фалангу, здоровенную, сантиметров двадцать, Вальтер выловил из собственной постели буквально на днях. Зато днем все видовое разнообразие, включая людей, пряталось от палящего зноя, заполняющего легкие и греющего изнутри и снаружи. Воздух становился тягучим, вдыхался неохотно, а любое движение начинало требовать ощутимых усилий. Одним словом, если бы Вальтера спросили, как, по его мнению, выглядит преисподняя, он бы так и описал ее: жара, палящее солнце на идеально чистом небе, и песок до самого горизонта. Обманчивая пустота, где глазу зацепиться не за что, и ядовитые твари, кишащие под ногами в якобы ровном песке. Городок Байджи раскинулся — если это слово применимо к такой дыре — на самом берегу Тигра, но близость реки не приносила ничего, кроме стай надоедливой мошкары, налетающей с заходом солнца. В ночной темноте, особенно в безлунные ночи, казалось, что городок вымирал, но стоило надеть прибор ночного видения, как сразу становилось заметно, что воздух кишит насекомыми. Где-то там, далеко, в совсем другом мире, современном, демократическом, уже и забыли, что в жарких пустынях Ближнего Востока идет война. Политики распинались с экранов о том, что Штаты — могучая и непобедимая страна, несущая свет демократии в забытые уголки Земли, что они блестяще выиграли войну практически в одиночку, истребив иракских боевиков на корню, а остальной мир и вовсе потерял к затянувшейся партизанской войне всякий интерес. Мир следил за тем, как отстаивают честь своих стран спортсмены, мир запускал в космос шаттлы, мир делил нефть и газ, и ему не было дела до копошения американцев в песках Сирийской пустыни. Иногда начинало казаться, что их просто бросили там умирать. Легкой и яркой победы не получилось — война открытая быстро переросла в войну партизанскую, нудную и утомительную. Ирак загудел, зашевелился, как разворошенный муравейник, и вместо описываемой властями свободы и демократии утонул в хаосе и гражданской войне. Из темных углов, как фаланги по ночам, вылезли бандитские группировки, принявшиеся грызться друг с другом за теплое местечко. За адски жаркое местечко. Война вышла на новый виток, и Вальтеру начинало казаться, что это такой персональный ад, сумасшедшая игра, где сначала осаливаешь ты, затем тебя — бесконечная выматывающая война, сначала против иракцев, затем за одних иракцев против других иракцев… Как будто кто-то сверху отобрал неугодных ему людей и выпустил в пустыню, понаблюдать, как они будут убивать друг друга, подобно древнеримским гладиаторам, проливающим кровь на такой же горячий песок. Политики говорили про успешные военные кампании, сверкали улыбками в камеру и поднимали себе рейтинг, а солдаты барахтались в раскаленном песке в условиях нехватки людей и боеприпасов, в тщетной попытке докричаться туда, наверх, о реальном положении дел. Что ж, собачью работу тоже должен кто-то делать. Да и, если так вдуматься, кому-то еще повезло. Команда, набранная Вальтером еще во время военных операций в Афганистане, была одной из лучших, поэтому с недостатками характеров командира полка морской пехоты «Хекенрозе» и его подчиненных командованию приходилось мириться. В свою очередь, командование не упускало случая заткнуть «хекенрозерами» очередную дыру в надежде, что однажды навязший в зубах полк героически поляжет всем составом. Пока что, впрочем, «Хекенрозе» разместился на окраине Байджи и бдительно следил за порядком. После последней стычки тряпичноголовые притихли, но ожидать в любой момент удара было много хуже. Пустыня с каждым днем раскалялась все больше, ветер улегся, и казалось, будто бы скупая иракская природа мстит потревожившим ее покой и пролившим кровь ее детей. Если бы в один прекрасный день пережаренная земля треснула и открылись бы ворота в ад — Вальтер бы вряд ли удивился. Снаружи было жарко, и полудохлый кондиционер загребал горячий воздух, не успевая его охлаждать, но разбавляя, по крайней мере, адский зной, висящий на улицах. Вальтер черкал карандашом по потрепанной карте, сверяя ее с другой — неумело нарисованной от руки. Захваченный в плен во время последней стычки боевик старательно изображал все мало-мальски важные объекты, сопровождая их надписями на своем дурацком языке, и разбирать путаную арабскую вязь, написанную дрожащей рукой, было довольно проблематично. Шиит, разочаровавшийся в своей вере — редкое зрелище, не сказать — и вовсе невозможное, и Вальтер был очень удивлен, когда узнал, что пленник надумал сотрудничать. Захваченные боевики предпочитали молчать, стоически вынося все методы допросов, а сыворотки правды под рукой не было. По правде говоря, не то что сыворотки — обычных-то медикаментов не хватало. Пленные либо молчали, либо геройски кончали с собой, а этот почему-то решил заговорить, в надежде, что «несущие свободу и демократию» американцы дадут ему политубежище и помогут вывезти семью. Что ж, «Хекенрозе» свою задачу выполнил — Байджи был зачищен от напавших на него бандитов, прикрывающихся лозунгами об освобождении иракской земли от иностранной интервенции; а обеспечение пленным политубежища — уже не его проблема. Пленный шиит об этом то ли не знал, то ли надеялся, что суровый полковник замолвит за него словечко, и старательно обрисовал путь до одного из бандитски укрытий среди барханов. Укрытие, описанное пленным, отлично иллюстрировало поговорку «свято место пусто не бывает». Во времена Второй мировой там, среди песков, пользуясь относительной близостью к реке и к Багдаду, немецкие войска начали строить подземную базу. Затем переброшенные в спешном порядке американские войска вышибли немцев с Ближнего Востока, а база осталась недостроенной и была забыта. А теперь, значит, ее снова начали использовать по назначению… Задумавшись над картами, Вальтер не сразу расслышал, как в дверь постучали. — Войдите! — откликнулся он, не поднимая головы. — Барон, тебе привет из штаба, — доложил заглянувший в импровизированный кабинет подполковник Каспер Линц. На «ты» они с Вальтером перешли давно, в одном из афганских окопов, будучи уверенными, что жить осталось минут двадцать, пока боеприпасы не кончились. — Скажи мне, что они расщедрились и решили снабдить нас медикаментами, — проговорил Вальтер, отвлекаясь от карт. — Хотел бы, — развел руками Каспер, — но не скажу. Обещают подогнать к десятому числу. — К десятому числу они нам действительно понадобятся, — мрачно кивнул Вальтер. — Потому что к десятому числу мы уже пойдем на противника с одними ножами, и потерь будет действительно много. — Боеприпасы тоже обещают к десятому... — Они не уточнили — к десятому числу какого месяца и какого года? — невесело усмехнулся Вальтер. — Не уточнили, — Каспер покачал головой и, выдержав паузу, добавил: — Зато тебе привет от Мэттиса лично. Пока неофициальный. — Надо же, — повел плечом Вальтер. Генерала — тогда еще генерал-майора — Мэттиса он помнил отлично. Да и тот его отлично запомнил, надо полагать. Когда за оставшимися на поле боя бойцами пришел вертолет, то выяснилось, что только что побратавшиеся Вальтер и Каспер — последние, кто остался в живых. И все эти двадцать минут, пока боеприпасы не кончились, парни вдвоем отстреливались, как целый отряд. Генерал-майор Мэттис лично вручал обоим наградные листы, да и потом несколько раз вспоминал. Может быть, именно его стараниями «Хекенрозе» имел свой кусок хлеба и обходился без лишних взысканий. А тут генерал лично передал привет. Значит, точно какое-то дерьмо случилось. — Рассказывай, — Вальтер отложил карты и сосредоточил все внимание на заместителе. — Рассказываю, — согласно кивнул Каспер и по-простому пристроился на краешке стола. — К нашему командованию обратились за помощью британские власти. Съемочная группа одного из британских каналов работала в Багдаде и на днях перестала выходить на связь. Последнее, что о них было известно до недавнего момента — это то, что они поехали на съемки сюда, в Байджи, описывать текущую ситуацию, после того, как мы тут все зачистили. Утром выехали, а к вечеру не доехали. А потом британские власти получили видео-обращение. — С требованием выкупа? — Хуже, — Каспер нахмурился. — С протестом против иностранных оккупантов, осквернивших священную землю. Грязь с ботинок чужаков должна быть смыта их кровью, и все такое. — Религиозные фанатики, — угрюмо заключил Вальтер, — то есть цивилизованная дискуссия маловероятна. — Я бы сказал, не вероятна вовсе, — кивнул Каспер, — обращался с экрана Ханджар Аль-Мунтаким. Может быть, ты его помнишь. — Я был уверен, что его убили еще в две тысячи первом, — качнул головой Вальтер. — Мэттис тоже. Поэтому он и решил связаться с тобой. Он видео переслал, не хочешь глянуть? — Каспер указал подбородком на лежащий рядом с картами ноутбук. Вальтер нехотя подтащил его поближе и открыл потрепанную крышку. Смахнул налипшую на экран пыль, включил и, дождавшись, пока ноутбук и орбитальный спутник вспомнят о существовании друг друга, щелкнул по высветившемуся на экране уведомлению. За все время службы в Ираке Вальтер насмотрелся этих видео-обращений на всю оставшуюся жизнь. Однотипные угрозы, однотипные убийства, однотипные мольбы пленников. Глаза вот только разные каждый раз. У кого-то в них плещется ужас, кто-то зажмуривается, кто-то еще не верит до конца, а кто-то обреченно ждет смерти, отчаявшись дождаться помощи. Вот только все глаза потом стекленеют одинаково. Присланное генералом Мэттисом видео долго загружалось, зато возникшую на экране рожу Ханджара, перечеркнутую шрамом, Вальтер узнал сразу. Пленных журналистов, стоящих на коленях или лицом к стене, было шестеро. Молодые ребята в основном, и одна светловолосая девушка. Ей, пожалуй, больше всех не повезло, подумалось Вальтеру. Но пока что девушка стояла так же, как и остальные — лицом к стене, правда, так и норовила обернуться. Помимо шестерых пленных в кадре было пятеро боевиков, но сколько их было за кадром, оставалось неизвестным. Речь Ханджара закончилась пафосными угрозами, и запись оборвалась. Каспер коснулся пальцем клавиши, оттаскивая ползунок плеера в начало, и поставил видео на паузу, постучав пальцем по экрану. — На ребятах, которые держат на прицеле заложников, перчатки. А спецы, смотревшие видео, — ткнул он пальцем повыше, — говорят, что они обдолбаны. Значит, скорее всего, кого-то из заложников уже убили, когда камеру выключили. А теперь самое неприятное — британцы рвут и мечут и требуют вернуть всех заложников живыми. А им уже успели сказать, что именитое десантное подразделение «Хекенрозе» находится в Байджи, ближе всех к предполагаемому месту удерживания заложников. То есть задание изначально гнилое, и шишки посыплются на нас. — И Мэттис хочет, чтобы мы попытались уничтожить Ханджара? — невесело усмехнулся Вальтер. — Наоборот, — ответил Каспер, заставив его округлить глаза. — Он хочет, чтобы мы его не трогали. Ханджар вознамерился провернуть ту же фишку, которую он проворачивал лет десять назад. Тогда то же самое было — и заложники, и видео. И их тогда убили всех, но не знающий этого спасательный отряд искал их до последнего, в то время как Ханджар удрал. Сейчас у командования есть план, а мы будем играть роль глупого охотника при умных собаках. Ханджар должен видеть, что мы ему поверили и занялись поисками заложников, попытается сбежать и угодит в лапы к спецслужбам. По крайней мере, Мэттис утверждает, что они наготове. Ну а если мы сможем спасти хоть кого-нибудь из съемочной группы, — добавил Каспер, помолчав, — то генерал за нас замолвит словечко кому надо, чтобы нам спустили гибель остальных и вписали в список причастных к поимке Ханджара. — …если его поймают, — мрачно закончил за него Вальтер. — Кстати говоря, наш шиитский друг, готовый сотрудничать — возможно, он знает что-нибудь ценное о Ханджаре? — Возможно, — хмыкнул Каспер. — Прикажешь расспросить как следует? — Прикажу, — кивнул Вальтер. — Официальный приказ командования о начале спасательной операции еще не пришел? — Должен придти вот-вот, — откликнулся Каспер, слезая со стола. — Тогда допросите пока нашего шиитского друга, — нехорошо улыбнулся Вальтер. — А как только появится приказ и более точная информация — разрабатываем план и выдвигаемся. Время между окончанием допроса и приходом официального приказа считать свободным для всего личного состава. — Есть, сэр, — Каспер шутливо козырнул и направился к дверям. Конечная цель двухчасового пути, крупный город Киркук, нефтяной центр, за который долгое время шла ожесточенная грызня, лежал в ста двадцати километрах к северо-востоку от Байджи. Два часа однообразного пути по пустыне, даже и не думающей остывать, несмотря на то, что солнце уже почти коснулось линии горизонта, выматывали, говорить не хотелось, оставалось только поглядывать на часы и в очередной раз рассматривать карту. Согласившийся сотрудничать шиит про Ханджара ничего не знал. Ну, или очень убедительно изобразил удивление, узнав, что знаменитый «Кинжал Аллаха» находился так близко. Но то, что боевиков в Киркуке осталось мало, подтверждал и пленный шиит, и официальные данные, пришедшие от командования. Ознакомившись с присланными сводками, Вальтер объявил полную боевую готовность, и в Киркук, вооруженный до зубов, направился весь «Хекенрозе». Приказано пострелять из пушки по воробьям — значит, будем стрелять. Ханджар должен видеть, что «вся королевская рать» ловит его в другом месте. Не то чтобы к «Кинжалу» у Вальтера было что-то личное — негативное отношение к Ханджару было сродни неодобрению действий одного вожака другим. Аль-Мунтаким еще со времен Афганистана славился своей беспринципностью и использованием любых, даже самых грязных методов. Он накачивал наркотиками своих людей и легко разбрасывался ими при любом удобном случае. Он без колебаний подставлял своих же соратников и плевал на законы собственной страны. Ханджар был заочно приговорен к смертной казни даже в ряде мусульманских стран, но все равно находились те, кто преданно шел за ним. Вальтера это удивляло. Его люди шли за ним, зная, что командир костьми ляжет за любого члена полка. Разница в менталитете? Впрочем, даже когда грузовики «Хекенрозе» въехали в Киркук, разрезая светом фар стремительно сгущающиеся пустынные сумерки, «пострелять по воробьям» не пришлось. Стрелять вообще не пришлось — машины проехали притихший город беспрепятственно, разве что пару раз задернулись шторы в тех окнах, где все еще горел свет. Дорога снова выскочила в пустыню, свернув в сторону Сулеймании, лежащей где-то далеко за барханами, а машины, перегородив дорогу, отрезали как минимум один путь отступления из города. Оставив большую часть отряда у машин, Вальтер отобрал двадцать человек и вместе с ними направился на север, в пески. Обведенные на карте красным маркером постройки прятались в песках, окруженные на снимке со спутника прямоугольной рамкой рельефа — остатками крепостной стены древнего поселения. Арки да обломки стен, кое-где неряшливо достроенные до сарайчиков, можно было рассмотреть в матовом свете встающей над пустыней луны. Вальтер опустил на глаза прибор ночного видения, и темная пустыня тут же ожила и зашевелилась кружащей в воздухе мошкарой, пробежавшим вдалеке шакалом, порскающими из-под ног ящерицами. Вальтер перевел прибор в инфракрасный режим и огляделся. Шакал далеко не убежал, замерев и выжидая. Среди тонущих в темноте построек никого не было. Проскользнув тенями к руинам, десантники слаженно рассредоточились по периметру и, дождавшись команды, одновременно вошли внутрь. Шагнув под арку, Вальтер едва успел прижаться к стене, замирая в тени — из-за угла сначала показался луч фонарика, а затем вышел вооруженный автоматом человек. Полоса света мазнула совсем рядом с Вальтером, но прошла мимо. Где-то с другого края руин грохнул выстрел, человек обернулся, и бросившийся вперед Вальтер огрел его прикладом винтовки по затылку. Мужчина рухнул на землю и затих. Наскоро обыскав его, Вальтер вытащил у него автомат и нож и, убедившись, что ничего больше нет, поудобнее перехватил голову противника и резко повернул набок. В шее что-то хрустнуло, мужчина дернулся и обмяк. Где-то там, внутри, в руинах, могут быть заложники. Возможно, еще живые. Если боевики сообразят, что отступать некуда, то, скорее всего, перебьют всех оставшихся в живых. А значит, надо работать по возможности тихо. — Барон, — тихо шепнул динамик рации, — тут один из боевиков стрелял в шакала. Нас не обнаружили. — Вас понял, — откликнулся Вальтер, возвращаясь в тень. — Осталось выяснить, чего они по зверью палят. Либо Ханджар в своей излюбленной манере накачал их какой-нибудь дрянью, либо они знают или догадываются, что лидер их бросил на съедение нам, и нервничают, ожидая атаки превосходящих сил. Либо и то, и другое. Работаем тихо, иначе они заложников перестреляют. — Есть работать тихо, — хмыкнул динамик и умолк. Еще один боевик, показавшийся из-за угла, действовал аккуратнее. Фонарика у него не было, и разглядеть человека в черном, неслышно крадущегося в ночной темноте, без приборов было невозможно. Но прибор ночного зрения у Вальтера был. И полковник тоже умел двигаться тихо. Оттащив оглушенное тело к предыдущему, Вальтер точно так же вывел его из игры и, крадучись, заскользил вдоль стены. За углом дожидался Каспер, сопровождаемый двумя бойцами. И еще два тела, припрятанные между обломками колонны. — Осталось двое, около основного уцелевшего здания, — доложил Каспер, — и еще пятеро отправились к северной части руин, на выстрел. Там парни встретят. — Итого — четверо нас и двое охранников, — раздумчиво проговорил Вальтер, оглядываясь, — и неизвестно, сколько внутри, или где они там держат заложников. — Нас четверо, — хмыкнул Каспер, — этого достаточно? — Более чем, — усмехнулся в ответ Вальтер, и десантники, пригнувшись, направились к квадратной каменной постройке — единственной сохранившейся целиком. Одновременно вырубив обоих охранников, Вальтер и Каспер оставили вторую часть работы напарникам и, перезарядив винтовки, подошли к дверному проему. Рассохшаяся деревянная дверь на новеньких блестящих петлях была заперта на кривой засов, сделанный неумелым мастером, и на заржавленный висячий замок. Видимо, ее установили совсем недавно и наспех, сорвав откуда-то еще. Вальтер огляделся, вытащил пистолет и, одним выстрелом разбив замок, рванул дверь на себя, отскакивая в сторону. Однако изнутри никто не выскочил. В ноздри ударил теплый и спертый воздух, мешающийся с запахом пота и крови. Вальтер вытащил фонарик и осторожно заглянул внутрь. — Здесь есть кто-нибудь? — позвал он. — Есть, — откликнулись из темноты. Вальтер наобум осветил противоположную стену, и сидящий около нее человек прикрыл глаза рукой. — Скажите нам, что вы пришли нас спасти, — добавил второй голос из темноты. — Ну или пристрелите из соображений гуманизма. Сил нет сидеть в этой духовке. Вальтер посмотрел по сторонам, обшаривая фонариком постройку. Ни окон, ни щелей, кроме тех, что в деревянной двери. Днем тут наверняка вообще свариться можно. Стало светлее — разобравшиеся с боевиками товарищи подошли ближе, и теперь помещение освещалось сразу четырьмя фонариками. Заложники сидели около стен — двое молодых людей и та светловолосая девушка, которую Вальтер видел на записи. — Сколько вас тут? — уточнил он. — Трое, — откликнулся один из парней и спокойно добавил: — Остальных убили. Вальтер подошел к стене и помог говорившему подняться. Парень щурился от яркого света, случайно попадающего в глаза, но держался спокойно, только вздохнул глубоко, вдыхая свежий и прохладный воздух, когда Вальтер вывел его наружу. Руки заложников связаны не были — боевики справедливо полагали, что далеко они не убегут, — но после заключения в душном каменном мешке все трое выглядели скверно, даже в неверном свете фонариков. — Барон, — позвал динамик рации Вальтера, — у нас чисто. Уложили пятерых, потерь с нашей стороны нет. — У нас тоже чисто, — ответил полковник, касаясь клавиши передатчика. — Трое заложников найдены. Сбор у южной стены на точке входа. — Есть, — откликнулся динамик и умолк. — Идти сможете? — поинтересовался Вальтер, обращаясь к пленным. — Тут около двух километров к югу до дороги, там наши машины. — Постараемся, — усмехнулся освобожденный Вальтером парень. Девушку все-таки пришлось взять на закорки, хотя первые пять минут она старательно шла по песку, несмотря на то, что ее заметно шатало. Парни держались, но по тяжелому дыханию чувствовалось, что держатся они из последних сил. Один все-таки упал, уже перед самыми машинами, и оказавшиеся рядом десантники кинулись помогать. А второй вытерпел до самого конца, и даже сам забрался в грузовик, и тщетно пытался подремать, пока машины тряслись по дороге до Байджи. К тому моменту, когда полк вместе с освобожденными пленниками добрался до временной базы, небо начало светлеть. Солнце еще пряталось за горным хребтом, едва заметным где-то далеко на горизонте, но темнота ночи уже уступила место предрассветным сумеркам. Байджи еще спал, и въехавшие в город грузовики спугнули разве что ящерицу, устроившуюся на прохладной стене. Меж тем с востока натягивало темные тучи, изредка разрезаемые розовыми всполохами. — Неужели ливанет? — спросила девушка, пока Вальтер помогал ей выбраться из грузовика. — Не сезон, — покачал головой полковник. — Погремит, пока пыльная буря не уляжется, и все. Надо успеть с командованием связаться, пока она не началась. Девушка вылезла из кузова и, приземлившись на ноги, оказалась к Вальтеру практически вплотную. — Меня зовут Нора, — смутившись, сообщила девушка, убирая за ухо пыльную прядку. — Очень приятно, Нора, — усмехнулся Вальтер. — А теперь идите под крышу, сейчас на улицах будет очень пыльно. — Скажите, а здесь где-нибудь умыться можно? — Нора провела пальцами по щеке, испачканной потекшей тушью для ресниц. — Спросите у ребят, осталась ли вода, — Вальтер махнул рукой в сторону зданий. — Но с теплым душем, извините, напряженка. Девушка смущенно улыбнулась и удалилась в указанном направлении. Ветер быстро усиливался, и связаться с командованием и доложить об относительно успешном выполнении миссии не удалось. Грозовой фронт, поднявший стену песка, подступал на глазах, и до здания, в котором располагался импровизированный рабочий кабинет, Вальтер добирался уже практически вслепую, прикрываясь рукой от летящего песка, даром что дома стояли почти вплотную друг к другу. Стоило Вальтеру войти в холл, как где-то за спиной сверкнуло, и почти сразу же последовал оглушительный раскат грома. Что ж, быстро налетела — быстро пройдет. Потерев глаза, в которые все-таки попал песок, Вальтер огляделся и заметил сидящего в углу на лавке парня — как раз того самого, который отвечал на вопросы, и которого полковнику довелось вытащить из руин. Сказать по правде, Вальтер приметил его еще на записи, обратив внимание, насколько тот спокоен. Он и тогда держался весьма уверенно, и потом, когда его группу нашли в развалинах, и до самого конца дороги продержался без помощи, выбравшись из грузовика самостоятельно. Видимо, руководитель группы, хоть и молодой такой, вот и старается оправдать доверие. А теперь, когда все позади, его отпустило, как это часто бывает, навалилась слабость, вот он и грустит теперь на лавке… Вальтер прищурился, рассматривая освобожденного им журналиста. То, что на видео было списано на «шум» из-за низкого качества изображения, на деле оказалось веснушками, усеивающими лицо и шею парня. На вид ему было около двадцати, не больше, несмотря на пробивающуюся на щеках щетину, визуально добавляющую пару лет к истинному возрасту. Чего его сюда понесло? Конечно, после выступлений политиков, вещавших о военных успехах и легких победах американской армии, многим мальчишкам захотелось романтики. Вальтер видел таких — измученных жарой и перепуганных, прижимающих к себе автомат и явно не желающих верить, что на деле война оказалась далеко не такой красивой, как мнилось на экранах кинотеатров. Но этот-то? Вроде бы не похож на дурачка, поведшегося на красивые речи о войне. А с другой стороны — и такое бывает, когда хорошие домашние мальчики в нужный момент умеют проявлять стойкость и брать инициативу в свои руки. Выглядел парень и правда скверно, и на хорошего домашнего мальчика ничуть не был похож — помимо щетины и залегших под глазами теней от усталости, неопрятности облику «бравого журналиста» добавляли торчащие в разные стороны русые волосы, явно из тех, что не признают расчески и не желают лежать, как положено. Однако, несмотря на усталость и стресс, парень ни на что не жаловался, и проявленная им сила воли невольно вызывала уважение. Вальтеру доводилось видеть и куда более взрослых людей, ломавшихся при попадании в плен. Подойдя ближе, Вальтер снял с набедренного крепления фляжку с водой, помедлил, но просьбы так и не дождался. — Держи, — протянул он фляжку парню. Тот благодарно кивнул и сделал насколько глотков. — Буря скоро кончится, — Вальтер указал глазами на накрепко закрытое окно. — Свяжемся с командованием и отвезем вас в Багдад. Молодой человек снова кивнул и, завинтив крышку фляжки, протянул ее обратно Вальтеру. — Ты хорошо себя чувствуешь? — вопросительно нахмурился тот, забирая фляжку. — Все в порядке, — хрипло ответил парень и потер ладонями лицо. — Просто устал. Как вы нас нашли? — поднял он глаза. — Нам дали информацию из штаба, — развел руками Вальтер, — пойти туда-то и туда-то, вытащить тех-то. Наше дело маленькое, — добавил он с усмешкой. — Маленькое, но сложное и грязное, — откликнулся парень. — Вы перебили охрану или забрали в плен? — Не забивай себе этим голову, — отмахнулся Вальтер. — Все уже позади. Теперь осталось дождаться, когда гроза пройдет, а завтра ты уже будешь в гостинице или где вы там остановились. Отдыхай, — он хлопнул парня по плечу, и тот зашипел и поморщился. — Что? — Вальтер отдернул руку и, дождавшись, пока молодой человек отдышится, бесцеремонно оттянул и без того рваный ворот рубашки, разглядывая синяк на плече. — Ну-ка расстегни рубашку. Парень раздраженно вздохнул, но послушно расстегнул несколько верхних пуговиц. Вальтер заглянул ему за шиворот и присвистнул. — Давай-ка ко мне наверх, — велел он и подал руку, предлагая помощь, но парень демонстративно встал сам. — Я не умираю, — негромко огрызнулся он и первым направился к лестнице. Наверху, в кабинете, было душно и темно, и потолочные лампы долго мигали, не желая зажигаться. Хорошо хоть вообще зажглись, потому что бушующая за окнами пыльная буря могла обесточить весь Байджи. Не в первый раз. — Раздевайся и садись на койку, — махнул рукой Вальтер и принялся копаться в вещмешке, брошенном на стол. — Какие вы, военные, быстрые, — усмехнулся парень, — толком не знакомы, а уже «раздевайся и на койку». — Полковник Вальтер Шёнкопф, десантный полк «Хекенрозе», морская пехота ВС США, — привычной скороговоркой проговорил Вальтер без тени иронии и протянул руку за плечо. Ее тут же коротко и по-деловому пожали. — Можно просто Дасти, — кивнул парень, отходя к койке, и уселся на нее, стаскивая рубашку. Обернувшийся Вальтер нахмурился, рассмотрев наконец как следует темнеющие по всей спине синяки, подошел ближе и, опустившись около койки на колени, вытащил из-под нее бутылку. — Водка? — принюхавшись, удивился Дасти, когда Вальтер вытащил пробку. — Где вы ее взяли? — Бери выше — чистый спирт, — ухмыльнулся тот. — Где взял, там уже нет, но, поверь мне, процесс добычи был долгим и тяжелым. Для самых крайних случаев берег, — с сожалением добавил Вальтер, глядя на бутылку без этикетки. — Извини, с медикаментами у нас тут туго, а ссадины надо продезинфицировать. Будет щипать, так что не стесняйся и ори. — Я постараюсь не орать, — хмыкнул Дасти и судорожно вдохнул, когда смоченный в спирте платок прошелся по спине. Но, надо отдать должное, орать не начал. — За что они тебя так? — спросил Вальтер, чтобы его отвлечь. — За Нору, — сквозь зубы откликнулся Дасти. — Они ее изнасиловать хотели, а я вот… вступился. Откровенно говоря, — добавил он, выдохнув, — у меня сложилось впечатление, что они вообще в какой-то момент перестали понимать, что с нами делать. Если сначала они еще посматривали за нами, то потом и вовсе потеряли всякий интерес, перестали кормить, поить и даже заглядывать к нам. — Надо сказать, ты недалек от истины, — ответил Вальтер, смачивая платок еще раз. — Их бросил их собственный лидер. Нам на растерзание, — разъяснил он с усмешкой и, сняв с бедра фляжку, протянул ее Дасти. — Можешь допить, сколько там осталось. Долго они вас держали там, в руинах? — Сутки с половиной, — глотнув из фляжки, ответил Дасти. — День, ночь, потом еще день, а следующей ночью уже пришли вы. У нас группа была — шесть человек, — продолжил он после паузы, — у троих ребят оружие было, и, когда на нас напали, они попытались отбиться. Их уложили, нас взяли. Еще неизвестно, кому повезло, — пожал он голыми плечами, усеянными веснушками. — Почему вы без охраны поехали? — поднял глаза Вальтер. — Знали же, что тут не курорт. — Знали, — кивнул Дасти, — но Багдад и пригород патрулируются армией, в Байджи, как нам сказали, располагается ваш полк, до Эль-Джудейля нас сопровождал военный отряд, направляющийся по той же дороге. Мы думали, что два часа пути до Тикрита сможем преодолеть, тем более, что там охранный пункт и патрули на дороге, а там уже и до Байджи не так далеко… Но до Тикрита мы уже не доехали. Дасти договорил и осекся, зашипев — видимо, спирт попал на крупную ссадину. — Странно, — проговорил Вальтер, проводя платком вдоль выпирающих позвонков, — ты не производишь впечатления глупого человека, и, тем не менее, продумать маршрут для своей группы и озаботиться ее охраной не сообразил. Жара не способствует активной умственной деятельности? — с наигранным сочувствием добавил он. — Это не моя группа, — просто ответил Дасти. — Я так, сбоку прибился. Узнал, что знакомые собираются в Ирак, быстро сделал документы и едва успел присоединиться к ним. А так я, можно сказать, независимый журналист. И не надо относиться ко мне как к глупому домашнему мальчику, — добавил он злее, — я отдавал себе отчет, куда лезу. Нам просто не повезло. — Троих потеряли, еще троих пришлось спасать военным. И впрямь не повезло, — саркастично согласился Вальтер и, не дав Дасти разозлиться по-настоящему, спросил: — Тебе лет-то сколько, «независимый журналист»? — Двадцать семь, — ровно ответил тот. Вальтер удивленно поднял бровь. Двадцать семь? Да он бы сам не дал Дасти больше двадцати пяти, и то — с поправкой на усталый вид и щетину. Костлявый, по-мальчишески нескладный и конопатый, как зараза, Дасти выглядел как первокурсник, утащивший студенческий билет старшего брата. — Что-то не так? — обернулся Дасти. Глаза у него оказались совсем взрослые, жесткие и насмешливые, мало вяжущиеся с юношеской внешностью. — Все в порядке, — покачал головой Вальтер. — У тебя еще где-нибудь синяки есть? — Могут быть, — не стал спорить Дасти. — Я не уследил. — Тогда раздевайся и давай смотреть, — не выдержал Вальтер, — и прекрати себя вести, как школьница у гинеколога. Я и не такое видел, так что можешь не стесняться. — Я не стесняюсь, — обиженно возразил Дасти и невольно покраснел под скептическим взглядом полковника. — Как-то не вяжется твой показной героизм с твоим нежеланием раздеваться, — ухмыльнулся Вальтер и встал с койки. — Но, так уж и быть, я отвернусь. Он и вправду отвернулся, принявшись что-то искать в вещмешке, и Дасти, фыркнув, стащил рваные джинсы и вытянулся на койке. Синяки обнаружились и на ногах, и с боков, и Вальтер невольно уважительно хмыкнул. Досталось парню прилично, и как его еще хватало плеваться ядом, было не совсем понятно. Вальтер плеснул еще спирта на платок и стал протирать алеющие ссадины. Дасти дернулся, но промолчал, и дальше уже не шевелился, только стискивал сильнее покрывало. Глядя на него, Вальтеру было смешно. То, что парень схватился за случайно представившуюся возможность удрать в горячую точку, красноречиво свидетельствовало о том, что сделано это было явно назло кому-то. Да еще этот показательный героизм, в маске которого Дасти явно чувствует себя неуютно… Вальтеру невольно вспомнилось, как он сам удрал в армию, чтобы доказать всем и все, и зрелище того, как это выглядело со стороны, оказалось действительно забавным. — Чего тебя сюда понесло? — спросил он, придерживая дернувшуюся ногу и протирая синяк на щиколотке. — Сюда, в смысле, в Ирак? — уточнил Дасти, тоже, видимо, решивший не лелеять случайную обиду. — Я уже сказал, я журналист. — А то здесь журналистов не хватает. — Хватает. Но в моем случае это скорее вопрос профессиональной этики, — Дасти приподнялся, почесывая засвербевший от пыли нос. — Решил выяснить, что скрывается за красивыми речами политиков? — Вальтер плеснул на платок еще спирта и заткнул бутылку пробкой. — Так это тоже не новости. Таких «журналистских расследований» тут по нескольку штук в месяц. А потом по возвращении им дают большую сумму денег за молчание, и на этом все заканчивается. Дасти не ответил, и Вальтеру показалось, что он угадал. Неужто парень и в самом деле сюда приехал, чтобы потом стрясти денег с государства? — Наоборот, — наконец покачал головой Дасти. — Моя фамилия — Аттенборо, если вам это о чем-то говорит. О чем-то это Вальтеру безусловно говорило, но вспомнить с наскока, где он слышал заковыристую фамилию, похожую на название какого-то провинциального английского городка, не удалось. — А, подожди, — спохватился Вальтер, убирая руку, — скандал двухгодичной давности по поводу растрат средств, выделенных на модернизацию оружия британской армии, верно? — И не только он, — невесело улыбнулся Дасти. — Мне казалось, тот журналист был старше, нет? — Старше. Это мой отец, — Дасти повернулся на бок, подпирая голову рукой. — Он сделал себе имя на антивоенных статьях. Он считает, что борется за мир и развенчивает романтические мифы о военной службе. Но у него своеобразные понятия о борьбе за мир. Военные скандалы, грязная правда, журналистские расследования… Мы несколько раз переезжали с места на место, потому что папаше начинали напрямую угрожать. Я с детства мечтал, что вырасту и стану журналистом, но не таким, как отец. Хорошим. И что я буду писать только хорошее. Исключительно хорошее писать не получается, — он усмехнулся, — но я не хочу прожить все свою жизнь с репутацией сына известного скандалиста и умереть с ней же. С отцом мы разругались, и я сейчас ему назло пишу о военных героях. У него недавно вышла книга о войне в Ираке и напрасной трате средств на нее. Естественно, поднялся большой шум. — И ты решил отмыть репутацию армии, запачканную твоим отцом, — поднял бровь Вальтер. — Красиво, безусловно… — …и очень глупо, — закончил за него Дасти, согласно кивнув. — Можете ничего не говорить, полковник, я сам прекрасно понимаю, что со стороны это выглядит как глупый спор обиженного подростка со своим отцом. Но мне совесть не позволяет смотреть на «подвиги» папаши сложа руки. Я всю жизнь прожил с репутацией сына своего отца и согласен на все, чтобы отмыться от нее. Он своими антимилитаристскими статьями перечеркнул мою мечту, а я согласен за нее бороться. Как бы глупо это не звучало, — добавил он со смущенной улыбкой и нахмурился, когда Вальтер в открытую расхохотался. — Я понимаю, это действительно смешно, — хмуро проговорил Дасти, глядя, как он смеется. — Ничуть, — покачал головой Вальтер, все еще посмеиваясь, — напротив. — Но вы смеетесь. — Смеюсь. Потому что отлично тебя понимаю, — Вальтер потер руки и взял со стола вытащенный из вещмешка тюбик. — Я сам в свое время удрал в армию, чтобы доказать папаше, что на что-то гожусь. И чем больше успехов я делал, — он выдавил на пальцы мазь, — тем больше он на меня злился. Потерпи немного, я сейчас буду смазывать твои синяки. Дасти послушно повернулся на живот, подставляя спину, и поморщился, когда пальцы Вальтера принялись ее растирать. Но мазь тут же начала холодить, и боль отступила. — Полковник, — позвал Дасти, — а почему вас называют «бароном»? — Потому что я и есть барон, — ответил Вальтер, размазывая по веснушчатой коже мазь. — И вообще-то я фон Шёнкопф. Младший сын из семьи немецких баронов. У папаши на меня были планы, так что можешь представить себе, как он разозлился, когда я ушел в армию. — Тем не менее, насколько я слышал, «Хекенрозе» участвовал во многих крупных операциях, разве нет? — спросил Дасти. — Неужели ваш отец об этом не знал? — Знал. — И как? — И в конечном итоге лишил меня наследства, — весело закончил Вальтер и выдавил еще мази на пальцы, принимаясь обрабатывать синяки на ногах. — Так что в твоем возрасте мои чувства к отцу были примерно схожими. — Надо же, — усмехнулся Дасти. — Я приехал сюда, чтобы написать очерк о службе «Хекенрозе», но не думал, что мне доведется настолько близко познакомиться с его командиром. Растирающий его ноги Вальтер фыркнул, но ничего не сказал. — Получится, что своим очерком я сразу двоим отцам докажу, что их дети на что-то годятся, — продолжил Дасти. — Вы же позволите мне написать про вас, полковник? — Вот вернусь героем, тогда и напишешь, — откликнулся Вальтер, растирая в руках остатки мази. — Не то чтобы я был суеверен, просто не люблю похвал за недоделанную работу. Полегче стало? — Да, вполне, — ответил Дасти, пошевелив на пробу плечами, и осторожно добавил: — Я помню ваши слова о том, что со снабжением у вас проблемы, но, если у вас найдется какая-нибудь еда, я буду очень благодарен. — Сухпаек еще остался, — помолчав, проговорил Вальтер, — но мне кажется, что тебе пыток на сегодня уже хватит. — Я согласен пережить еще одну, — устало улыбнулся Дасти, — я так голоден, что готов съесть скорпиона. — Что там в этом скорпионе есть — сплошной хитин, никакого мяса, — ответил Вальтер, вставая на ноги. — Сейчас принесу тебе паек, одевайся. Дождавшись утвердительного кивка, Вальтер скрылся за дверью. Буря все еще выла за закрытыми окнами, но уже тише, словно утомившись, гром если и рокотал еще где-то далеко, то за гулом ветра его почти не было слышно. Вальтер наскоро распотрошил один из оставшихся в ящике пайков, привел содержимое пакета в съедобный вид и снова поднялся наверх. В общей сложности он отсутствовал не дольше двадцати минут, но к тому моменту, когда он вернулся в кабинет, Дасти дремал, устроившись на койке. Вальтер пристроил паек на столе и потянулся было встряхнуть Дасти за плечо. Тот только вздохнул во сне, поджимая ноги, и Вальтер убрал руку. Ладно, спи уж. «Независимый журналист», тоже мне… Тихо выйдя из кабинета, Вальтер спустился вниз, и, усевшись на ящике, вытащил из пакета вилку и принялся есть оставшийся бесхозным паек. К следующему утру буря улеглась, и освобожденных журналистов отвезли в британское посольство в Багдаде. А через полторы недели Вальтер встретился с Дасти снова — на этот раз уже в аэропорту Багдада, куда бойцы «Хекенрозе» приехали для встречи полномочных представителей американского правительства и ООН, прибывших в Ирак на переговоры. Ходили слухи, что Ханджара Аль-Мунтакима все-таки удалось арестовать, и генерал Мэттис все-таки замолвил за полк словечко, выхлопотав ему долгожданную увольнительную. Сначала Вальтер заметил издали светлые волосы Норы, сидящей на чемодане, а потом уже стоящих рядом с ней Дасти и его товарища. — Привет, — усмехнулся Вальтер, подходя ближе и протягивая руку. — Добрый день! — обрадованно улыбнулся ему Дасти, отвечая на рукопожатие. — Приехали нас проводить? — Честно говоря, нет, — сознался Вальтер, — мы тут по другому делу. Но я в любом случае рад вас видеть живыми и невредимыми. Гладко выбритый и причесанный, Дасти выглядел еще моложе, только глаза остались все такие же — усталые и насмешливые. Залегшие под ними тени посветлели, но все еще были заметны. — Материала на очерк, я полагаю, не набралось? — спросил Вальтер, насмешливо прищурившись. — Ну почему же, — хмыкнул Дасти. — Его набралось достаточно для небольшой заметки. Да, кстати… — он вытащил из кармана фотоаппарат, и, сграбастав Вальтера за шею, сфотографировался с ним с вытянутой руки. — Должна же у меня быть фотография к материалу. Я непременно пришлю вам текст для согласования. — Не надо, я верю тебе на слово, — отмахнулся Вальтер. — К тому же, мне, скорее всего, придется приехать еще раз, так как сделать длинный и подробный репортаж о «Хекенрозе» я не успел, — с напускным равнодушием сообщил Дасти и улыбнулся уголком рта, заметив, как Вальтер нахмурился. — В этом тоже нет нужды, — покачал головой полковник. — Мы возвращаемся домой, самое позднее — через два месяца, в зависимости от того, как пройдут переговоры с правительством Ирака. — Вы возвращаетесь? — Дасти изо всех сил постарался сохранить спокойствие, но глаза, выдававшие возраст, выдали теперь и тщательно скрываемые эмоции. — Возвращаемся, да, — повторил Вальтер. — Тогда… — Дасти суетливо зашарил по карманам и, наконец, выудил из кармана помятую визитку. — Тогда свяжитесь со мной, когда вернетесь. А я все эти два месяца буду искать материалы, и мы напишем книгу, да, книгу о вашем полке! Я ведь… — смутился он, — …даже и не отблагодарил вас толком. — Не парься по этому поводу, это моя служба и мне за нее платят, и, в общем-то, платят неплохо, — ответил Вальтер. — А мне платят за написание очерков, так что не думайте, что я так просто от вас отстану, — коварно улыбнулся Дасти. Ответить Вальтер не успел — под потолком курлыкнул динамик, и мужской голос по-арабски объявил о прибытии самолета, следующего рейсом Багдад-Анкара. — Это наш, — Дасти обернулся. — Значит, пора идти. Удачи вам, полковник. — И тебе, — кивнул Вальтер и протянул руку. Дасти наскоро пожал ее и, вернувшись к товарищам, подхватил чемодан и первым направился к стойке регистрации. Вальтер перевел взгляд на карточку, которую все еще держал в руке. Простой белый прямоугольничек из плотной бумаги с отпечатанными черными буквами. Так просто не отстанет, значит? Что ж, пожалуй, бойцам полка «Хекенрозе» найдется что рассказать. Представив себя героем документальной книги о полке в тридцать семь лет, Вальтер ощутил себя неимоверно старым. Такие вещи надо писать лет эдак в семьдесят. Впрочем, впереди еще много времени, может быть, этот неугомонный журналист отвлечется на что-нибудь другое. А сейчас, пока до прилета шишек еще есть время, надо бы выпить кофе. Нормального, молотого и сваренного, а не растворимого, из шуршащего пакета в коробке с сухпайком. Вальтер сунул визитку в карман и зашагал в сторону бара.  |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 1
URL записи |
Задание: Медиа Название: Крупицы информации Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, ~2100 слов Пейринг/Персонажи: Нейдхарт Мюллер , Эрнест Меклингер, Райнхард фон Лоэнграмм и другиеКатегория: джен Жанр: юмор, стёб Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: кайзера посещает идея, Меклингер открывает в себе талант учителя, а Мюллер работает журналистом. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Крупицы информации" Потом он трижды пожалел об этом, но было уже поздно. Император загорелся идеей, как нефтяная скважина от брошенного окурка. А пожар на нефтяных скважинах тем похож на скуку монарха, что тоже ни к чему хорошему не приводит. А пострадали, как обычно, наименее защищённые от императорского произвола члены общества. И вовсе не какие-нибудь там рабочие и крестьяне. До простого сельского жителя аграрной планеты императору с его креативными идеями два дня лёту на «Брунгильде». Зато адмиралы — вот они, рядышком. Им даже бежать некуда, потому как придворный этикет и военная дисциплина сигать из окон во время совещания не позволяют. — Газета? — недоверчиво переспросил Миттермайер, сперва расценивший заявление его величества как странную шутку. — Именно, — подтвердил Райнхард. — Выпустите небольшую газету для внутреннего пользования. Ради укрепления командных взаимоотношений, поднятия боевого духа, и просто чтоб не скучно было. Адмиралы переглянулись. Свежая идея императора их не то чтобы пугала — храбрым воинам, претендующим на койку в Вальгалле после смерти, не пристало бояться идей — но как-то морально дестабилизировала. — И кто должен заняться реализацией этого... — внутренняя цензура Фаренхайта не пропустила слова «идиотизм», — проекта? Райнхард окинул своих подчинённых изучающим взглядом. Генштаб присутствовал пусть не в полном составе, но в достаточном, чтобы развернуться. — Скажем, главным редактором пусть будет Меклингер, — решил император. — Он поэт, художник и вообще натура творческая. Журналистом пусть будет Мюллер, он разведчик, значит, умеет добывать информацию... А дальше сами как-нибудь распределитесь. На самом деле, дальше познания императора в журналистике не простирались, но адмиралам об этом знать не полагалось. Очень довольный тем, что нашёл своим людям интересное занятие в скучное мирное время, Райнхард покинул зал, оставив подчинённых в полном смятении чувств. Адмиралы пока ещё не знали точно, что именно придётся делать, но уже прекрасно понимали, что очень этого не хотят. Первым план побега привёл в исполнение Миттермайер, заявивший, что обещал жене заняться выбором новых занавесок вот буквально через полчаса, и если он не сдержит слова, то будет месяц питаться варёной капустой. Вслед за ним со словами «Я тебя подвезу!» умчался Ройенталь. Вален затравленно огляделся по сторонам, нашёл взглядом часы и звучно хлопнул себя по лбу. — Я ж Мелкого обещал забрать из бассейна! Извините, господа, в другой раз. Кесслер заглянул под крышку органайзера и категорично заявил: — У меня брифинг через час. Встретил загоревшийся нехорошим огнём взгляд Меклингера и поспешно добавил: — На другом конце столицы. Фаренхайт изобразил на лице крайнее огорчение. — К сожалению, мне нужно срочно согласовать с инженерным отделом поставки систем автоматического ведения огня. Очень жаль, но я не смогу принять участия в первом собрании вашего издательского кружка. — Точно! — встрепенулся Биттенфельд. — Я совсем забыл, мне тоже нужны автоматические системы! И удрал вслед за Фаренхайтом в сторону, прямо противоположную заявленной. Айзенах ушёл молча. От него, впрочем, никто и не ждал развесистых объяснений. Всё-таки у него была и жена, и дети, и, возможно, даже несогласованные поставки, так что присутствующие могли сами додумать причину его исчезновения. — Министр обороны, а вы-то куда? — вскинулся Мюллер, когда из-за стола поднялся Оберштайн. — Работать, — сообщил тот. — Его величество поручил этот проект вам. Займитесь им, а я буду заниматься делами, которые поручены мне. Когда за последним беглецом закрылась дверь, Меклингер и Мюллер остались в полном одиночестве. — Ну что ж, — жизнерадостно констатировал Меклингер, — придётся нам с вами работать вдвоём. Наш долг — оправдать ожидания его величества! — Но я же не журналист, — вздохнул Мюллер. — Я за всю жизнь ничего кроме рапортов не писал. — Зато вы любите добывать информацию. А ещё больше вы любите ею делиться, — непреклонно возразил адмирал-художник. — Это самое главное! А писать я вас научу. Собирать информацию Мюллер действительно умел. Правда, некоторые неискушённые в деле информационной войны лица называли это коллекционированием сплетен, но Мюллер не обижался. Однако никогда раньше перед ним не вставали извечные вопросы «Что писать?», «О чём писать» и «Что писать, когда писать не о чем?». На другой день после злополучного совещания он перевесил текущие дела на помощников, вооружился блокнотиком, карандашом и диктофоном, и, снаряженный таким образом, отправился на поиски разведданных. То есть, конечно, материала для первой в жизни статьи. — А о чём писать? — на всякий случай спросил он Меклингера. — О чём угодно! — ответил тот. — Потренируйтесь на кошках. С кошками в генштабе было туго, если не считать ночевавшего в вентиляционной шахте главного адмиралтейства вольного кота Тойфеля, которого, ввиду беспросветно чёрной шкуры и специфического места жительства, офицеры называли исключительно «его превосходительство г-н адмирал фон Тойфель». Мюллер рассудил, что кот, имеющий столь высокий для представителя своего семейства ранг, достоин упоминания в прессе. — Легенда гласит, — охотно заливал Миттермайер навострившему диктофон журналисту, — что г-н фон Тойфель получил своё имя при уникальном стечении обстоятельств. Это было первое слово, произнесённое гросс-адмиралом фон Мюкенбергером в тот момент, когда он запнулся о тогда ещё безымянного кота. — Очень интересно, — кивнул Мюллер, наливая всем ещё по стакану. — Но легенда врёт, — продолжил вместо Миттермайера Ройенталь. — На самом деле Мюкенбергер произнёс другое слово. Но, поскольку оно было женского рода, что не совпадало с полом кота, его нарекли близким по духу выражением. — Когда генерал-адмирал Лоэнграмм узнал об этом инциденте, он сказал, что кота следовало бы повысить в звании за верную службу отечеству, — усмехнулся Миттермайер. — В общем, мы его поймали и торжественно возвели в адмиральский чин, потому что только адмиралы имеют право путаться под ногами у главнокомандующего. — Потом мы предлагали ввести Тойфеля в триумвират вместо Оберштайна. Правда, несмотря на опыт партизанской войны, он никогда не командовал войсками в открытом бою. Но, поскольку Оберштайн тоже этого не делал, Тойфель со всей очевидностью был вариантом выбора, — хмыкнул Ройенталь. — Но его величеству почему-то не понравилась эта идея. — Однако он обещал, что, если Тойфель геройски погибнет, исполняя свой долг, он станет гросс-адмиралом посмертно, — добавил Миттермайер. — Поскольку его заслуги очевидны. Он трижды попадался под ноги Мюкенбергеру, однажды даже вызвав его позорное падение носом в мрамор, при чём присутствовали остальные члены тогдашнего триумвирата, два генерал-адмирала, пять адъютантов и ещё десяток неустановленных лиц. После этого за котом по всему адмиралтейству гонялись два отряда тяжёлой пехоты, но не поймали его. В другой раз он приземлился главкому на голову, решив, что это хорошая посадочная площадка, если десантируешься из вентиляции. — Тойфеля пытались застрелить, отравить, поймать и утопить, даже прикончить электрошокером. Однако он всегда ускользал из рук недоброжелателей, нанося им значительный ущерб. В конечном итоге тогдашнее командование рассудило, что такая череда позорных поражений не украшает имперский флот, и признало права кота на жизнь в шахтах. — В первый и последний раз, когда Оберштайн привёл свою псину в адмиралтейство, та решила обойтись с Тойфелем как с обычным котом, не учтя его боевого опыта. В конце дня пришлось поднимать диван, чтобы достать из-под него собаку, которая отказывалась выходить добровольно. — После этого Биттенфельд в самых изысканных выражениях составил прошение о представлении Тойфеля к ордену. Но Лоэнграмм отказал ему на том основании, что орден слишком тяжёл для кота... Первая статья Мюллера носила название «Подвиги неизвестного героя» и в вольной форме излагала ту причудливую смесь правды с вымыслом, которую Двойная Звезда охотно вывалила на него за бутылкой виски. Меклингер остался доволен работой, сказав, что это отличное начало и у Мюллера есть задатки журналиста, но... — Но статье не хватает огня, — заключил адмирал-художник. — Это же публицистика, а не сухая военная хроника! Публицистическому стилю нужно больше треска. Каждую крупицу информации вы должны умножать на два. Если кому-то на голову упал кирпич — пишите, что он погиб в результате обрушения здания. А для заголовка новость нужно возвести в квадрат. А то и в куб! Старательный, но пока неопытный Мюллер принял это к сведению и подошёл к работе со всей ответственностью. Следующий вариант статьи назывался «Адмирал фон Тойфель — боец невидимого фронта». Статья повествовала о приключениях кота, который неоднократно вступал в спор с Мюкенбергером и в последний момент спасал имперский флот от сокрушительного поражения, сражался в изерлонском коридоре, был ранен, представлен к награде, сослан, реабилитирован, возвращён в строй, сражался рядом с адмиралом тогда-ещё-фон-Мюзелем и дал ему несколько ценных тактических советов, первым присягнул только что коронованному императору Райнхарду и по причине врождённой скромности отказался от места в триумвирате. — Да, — сказал потрясённый Меклингер, — это было действительно сильно! Я должен написать оду в честь этого героя. Впрочем, нет, я посвящу ему один из своих маршей... А вы пока можете написать о вещах более обыденных. В окно светило солнце, снаружи щебетали птички, в общем, царила летняя идиллия. Кесслер устало поправил фуражку и посмотрел на Мюллера, который, поигрывая диктофоном, устроился по другую сторону стола. — И что ты хочешь от меня услышать? — резонно вопросил шеф военной полиции. — За последнее время никаких вспышек недовольства не зафиксировано, покушений не совершено, особых должностных преступлений тоже не наблюдается. А у меня ещё много дел. — Много дел, но рассказать тебе нечего? — прищурился Мюллер. Кесслер тяжело вздохнул. — Это скучные рутинные дела, для статьи они точно не годятся, — сообщил он. — Извини, ничем не могу тебе помочь. Даже от моей фуражки толку будет больше. — Отличная идея! — встрепенулся Мюллер. — Давай, я возьму интервью у неё. Кесслер посмотрел на него с недоверием, потом хмыкнул, снял фуражку и положил её на стол. — Вот, бери. Если она приврёт — имей в виду, я не несу за это ответственности. — А примерить можно? — Попробуй, — пожал плечами Кесслер и потянулся к стопке бумаг на углу стола. Мюллер немедленно напялил фуражку и гордо вскинул голову. Фуражка свалилась ему на нос. Пойманная в коридоре Двойная Звезда на сей раз не стремилась к сотрудничеству. Мюллер с тоской понял, что эти двое дают интервью только под виски. — Ничем не могу тебе помочь, у меня никаких новостей, — развёл руками Миттермайер. — Обратись лучше вон к Ройенталю, он ближе к журналистике. — Каким образом? — насторожился Мюллер. — Он спит с журналисткой. — Миттермайер, ты отстаёшь от жизни! — фыркнул Ройенталь. — Я спал с ней неделю назад. — Погоди, но вы же только десять дней как познакомились?.. На лице Ромео-после-шести отразилось страдание. — Волк, у женщин есть нечто общее с носками, — изрёк он тоном бродячего философа. — Как бы хороши и красивы они ни были, их следует регулярно менять. Миттермайер, не говоря ни слова, накинул другу на голову его собственный плащ. Обычно Айзенах играл в шахматы сам с собой, но в этот раз компанию ему решили составить Вален и Биттенфельд. Вернее, играть сел Вален, а Биттенфельд только ходил вокруг и мешал, считая, что помогает. Айзенах молчал, следовательно, был согласен. — Новости? — отозвался Биттенфельд в ответ на вопрос вооружённого блокнотом Мюллера. — Какие, в Хель, новости! Вот у кого-то сейчас конь на альфа-е4 полетит, вот это будет новость. — Не полетит, — отмахнулся Вален. Мюллер бегло оценил ситуацию на поле боя. — Или конь, или ладья, — констатировал он. — Запланированные потери?.. — Отвянь, — пробурчал Вален и уставился на фигуры. Айзенах выразительно постучал ногтем по часам на доске. — Ты хотел новостей? — поинтересовался Вален, не отрывая взгляда от шахмат. — Я могу тебе дать новость. Лютц, добрая душа, прислал с Изерлона подарочек. Компьютерный вирус. — Диверсия? — насторожился Мюллер. — Если бы! Простая человеческая глупость и уверенность, что если эта штука не стреляет, то она безобидна. Этот вирус не ищет системные файлы, не запрашивает доступ, не блокирует связь, он ничего не делает. В итоге наши системы защиты его просто не считают угрозой! А эта дрянь прописала себя в каждый файл и развлекается теперь как хочет. Мюллер сделал пометку в блокноте. — А что он делает? — Он после каждого слова ставит «блин»! — взорвался Биттенфельд. — И теперь, блин, мы, блин, сидим, блин, играем, блин, в шахматы, блин, пока, блин, эти, блин, техники, блин, ищут, блин, как, блин, выпилить, блин, из всех, блин, документов, блин, этот, блин, блин, блин! — И прекрати ржать, — добавил Вален, глядя на согнувшегося от смеха Мюллера. После чего решительно взялся за ладью и увёл её на другую плоскость. Айзенах пожал плечами и забрал чёрного коня. — Системы автоматического ведения огня вам сгодятся в качестве новости? — спросил Фаренхайт, не поднимая глаз от бумаг, которыми был завален стол. — Честно говоря, у меня это самая актуальная тема за последние пять дней. Мюллер оглядел впечатляющие башни из папок, подшивок, стопок бумаг и разрозненных листков в кабинете и поверил Фаренхайту на слово. Доказательства его правдивости были слишком красноречивы. Если бы какой-нибудь член движения за спасение девственных лесов Пандоры увидел эту инсталляцию, то скончался бы на месте. — И что не так с этими системами? — полюбопытствовал новоявленный журналист, включая диктофон. — А, с ними как раз всё в порядке. Плохо с их количеством — оно радикально не совпадает с количеством кораблей, нуждающихся в перевооружении... — начал Фаренхайт, но тут же вынужден был отвлечься на возникшего сбоку адъютанта. — Что там ещё? — Министр обороны хочет, чтобы вы согласовали поставки с... — Как я его люблю, кто бы знал! — процедил Фаренхайт сквозь зубы, забирая у адъютанта бумаги. Мюллер записал это в блокнот. Через неделю император Райнхард I изучал макет газеты, представленный ему генерал-адмиралом Меклингером. «Фуражка начальника военной полиции обладает разумом! Эксклюзивное интервью». «Гросс-адмирал Ройенталь относится к женщинам как к носкам. «Чем чаще их меняешь, тем лучше», — говорит он». «Компьютерный вирус заставил всё адмиралтейство писать рапорты на своём разговорном языке». «Фаренхайт признаётся в любви министру обороны». «Адмирал Тойфель, герой войны, открывает правду о себе»... Дойдя до стихов Меклингера, император свернул газету, уронил её на стол и отодвинул подальше. — Фройляйн, — сказал он Хильдегарде, которая украдкой наблюдала за его реакцией на публицистическое творчество адмиралов, — думаю, нужно поскорее заняться переносом столицы на Феззан. Это будет менее разрушительно, чем поручать Меклингеру и Мюллеру выпуск газеты! Задание: Медиа Название: Луна для Феззана Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, 3130 слов Пейринг/Персонажи: канонные и оригинальные герои Категория: джен Жанр: драма, повседневность Рейтинг: G Предупреждения: постканон Краткое содержание: в день совершеннолетия кайзера Александра-Зигфрида в небесах над Феззаном появляется луна... Примечание: министерство Контроля - так в Новом Рейхе было названо министерство внутренних дел; министерство Порядка - новое название военного министерства. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Луна для Феззана" Совершеннолетие императора было ознаменовано событием, которому нет аналогов в истории человечества, — появлением над столичной планетой искусственного ночного светила, названного Луной в честь спутника Старой Земли. Еще два года назад в системе Марр-Адетта обнаружили подходящий крупный астероид почти правильной геоидной формы; инженерами военного ведомства были специально разработаны гиперпространственные двигатели для транспортировки будущего спутника к Феззану. Как заявил сегодня на пресс-конференции заместитель министра экономического развития Герман Кемпф, проект осуществлен на личные средства императорской семьи и сэкономленные министерством двора за прошедшие восемнадцать лет суммы, удачно вложенные в акции различных предприятий. Имели место и личные пожертвования «друзей семьи», как обтекаемо выразился чиновник — к слову, старший сын адмирала Карла Густава Кемпфа, погибшего в 489 году Ст. Р. в ходе неудачной попытки взять Изерлон при помощи другой космической крепости — Гайерсбурга, оснащенной гипердвигателями, тогда еще недостаточно проверенной новинкой. Орбита нового спутника вокруг планеты рассчитана в соответствии с массой и объемами обоих небесных тел, длиной феззанского астрономического года… …Ожидается, что Луна станет местом массового спортивного туризма, — астероид усеян множеством пещер, анфиладами уходящих на много километров вглубь, к давно остывшему ядру, которое уже снабжено искусственной атмосферой. В дальнейшем планируется сделать эту мини-«планету» недорогим курортом, предназначенным в том числе и для семейного отдыха феззанцев, и построить вдобавок к уже возведенному там Розенштадту несколько городков, оснащенных парками аттракционов и другими развлечениями…» Шлёп! Кусочек политой кетчупом копченой курицы откуда-то из недр многоэтажного бутерброда упал как раз на слово «Луна». Главный редактор «Баалатского обозревателя» хмыкнул и отправил заляпанную распечатку в корзину. Плохая привычка — есть за работой, но древней истины «время — деньги» еще никто не отменял. Новый стажер с Феззана справился очень даже неплохо - текст вышел в меру ироничным, в меру серьезным, под конец даже сдобренным надеждой на демократизацию Империи при новом кайзере. Пойдет в номер, и даже завлекательный пассаж про искусственную луну тут к месту – вот уж не на что деньги тратить очередному кабинету Миттермайера! К тому же он видел статью и с другого ракурса. Она станет частью обязательного контента в честь отмечаемого по всей Галактике совершеннолетия кайзера и в то же время оттенит сенсационную информацию о спутнике столичной планеты, которую ему посчастливилось добыть. Не имей сто динаров, а имей сто друзей, как говорили когда-то в Альянсе… Критиковать и вообще обсуждать имперское правительство в средствах массовой информации единственной автономии Рейха разрешалось, но в определенных рамках. К примеру, существовала устная договоренность с правительством Баалата не трогать личную жизнь императорской семьи. Но народ всегда жаждет скандалов, интриг и расследований, поэтому всю информацию, которая попадала в его комм, главный редактор отправлял на пару принадлежащих ему — через цепочку посредников, разумеется — сайтов галактической сети, которую в автономии кратко называли «нетом». В рекламодателях у этих ресурсов не было недостатка, потому процветал и «Обозреватель», считавшийся надежным в плане информации, но весьма элитарным и даже скучноватым изданием. Правда, одного правила он придерживался неукоснительно и на своих «подводных лодках» — не задевал никого из немногочисленного семейства Лоэнграммов. Невелика честь — копаться в белье двух женщин, которых он знал и уважал с первых послевоенных лет, и мальчишки, у которого пресловутой личной жизни пока и не наблюдалось. Возможно, поэтому судебные процессы, затеваемые против его сайтов чуть ли не каждые полгода, были не слишком разорительными, порой дело ограничивалось всего лишь устным внушением. Как после прошлогоднего скандала, когда сайт «Абсолютно секретно» раскрыл махинации с поставками на фронтир старых, подкрашенных и отремонтированных мега-тракторов вместо заказанных департаментом терраформирования новых. Поставщика не спасло даже то, что его сын за неделю до этих разоблачений женился на дочери флот-адмирала Айзенаха. Ладно, о давнем и не очень прошлом он подумает и напишет дома, где ждут постоянно дополняемые мемуары, а пока работа. Осталось отправить в номер статью о коронации и переслать на «Абсолютно секретно» материалы о тайной подоплеке лунной программы. Редактор, всё еще сомневаясь, стоит ли рисковать, решил еще раз просмотреть скандальные файлы, пришедшие пару часов назад, почти одновременно со статьей для «Обозревателя». Будущая луна напоминала гигантский кусок пемзы — близкий к шару серо-коричневый эллипсоид, испятнанный множеством отверстий — круглых, овальных, похожих на кляксы самой причудливой формы. Покатые скалы, возвышавшиеся над ними на поверхности — точнее, огромные холмы, — скрывали лабиринты пещер, тоннелей, узких расщелин и крутых обрывов, порой уходящих глубоко вниз, в пустоту, окружавшую ядро этого гигантского ореха. Когда уже выбирали место для постройки Розенштадта, обнаружилось, что ядро снабжено дышащими на ладан атмосферными установками и довольно плотно заселено. Главный редактор рассматривал снимки домов, построенных или скорее, собранных на скорую руку из самых разных материалов — от металлических контейнеров до пластиковых, деревянных и даже картонных ящиков, забитых в качестве утеплителя всяким хламом. Встречались и настоящие «дворцы» из искусственного пенокамня. Всего на поверхности внутреннего ядра существовало четыре поселка, основанных около двух десятилетий назад, с более чем активным населением — завидев подлетающие корабли инженеров-проектировщиков, их обитатели начали отстреливаться из лазерных пушек, снятых с кораблей чуть ли не времен второй битвы при Тиамат… Во время расследования, проводившегося имперской службой безопасности, выяснилось, что проверка астероида, порученная министерству Контроля — ведомству Ульриха Кесслера, одного из легендарной когорты адмиралов минувшей войны, — была весьма неглубокой во всех смыслах слова. Даже поверхность будущего спутника столичной планеты не была обследована и просканирована как следует, а ведь в трех пещерах впоследствии были обнаружены ангары с чинеными-перечинеными «торговцами»! На, а точнее — в якобы необитаемом астероиде жили беглецы, причем беглецы агрессивные. Объявленные в розыск по всей Галактике преступники-рецидивисты, с которыми начал бороться еще покойный кайзер Райнхард и продолжила императрица-регент — от наркоторговцев, пиратов, «ночных хозяев» крупных городов и целых планет до охвостья терраистского подполья. Многие бежали туда с семьями, кое-кто из больших шишек теневого бизнеса — с подручными и прихлебателями. Призванные на помощь Инженерному корпусу имперского флота Черные Уланы обнаружили даже десятка полтора аристократов, бежавших еще из Старого Рейха после смерти Фридриха IV, во время войны Лоэнграмма с Липпштадтским союзом. Связь с внешним миром у беглецов не прерывалась – часть населения нанималась на корабли устроивших свои склады в пещерах контрабандистов, — тоже разыскиваемых, курсировавших в основном по фронтиру Новых земель. Многие работали на гидропонных фермах и обработке их продукции, или в крошечной сфере услуг; кто-то выживал, как мог, кормясь крошками со стола счастливчиков, имевших дела во внешнем мире, или проедая последние золотые слитки и драгоценности. Редактор устало потёр наполовину седые виски, переходя к фотографиям и видеозаписям штурма одного из пенокаменных «дворцов». Спецподразделения Улан в доспехах нового образца – из облегченного титанопластика, огнеупорных и водонепроницаемых, с режимом экзоскелета — почти не реагировали на сбрасываемую прямо на головы мебель, сантехнику, куски тут же разбираемой крыши. Но обороняющиеся держались до последнего, отстреливаясь из затухающих на глазах лазерных винтовок, а потом — пытаясь врукопашную отбиться прикладами тех же винтовок. «Что слону дробина», — иронично прокомментировал Конев, лично доставивший позавчера на Хайнессен заманчивые, но крайне опасные материалы о феззанской луне. Всё это слишком походило на бои в катакомбах Терры, о которых рассказывал Юлиан. Неужели если и не всё население, то, по крайней мере, большинство бойцов было под сайоксином? И сколько еще в Галактике таких «лун», если на одну из них натолкнулись совершенно случайно? Скорее всего, дело обстояло до крайности просто - за неимением внешнего врага Империя расслабилась и успокоилась, несмотря на то, что феззанское правительство почти сразу же после окончания траура по почившему кайзеру официально объявило войну космическим пиратам, контрабандистам, организованной преступности. Послевоенная безработица многих выдавила на фронтир, но тяжкий труд земледельцев-колонистов на терраформирумых планетах или вахтовая работа в шахтах привлекали не всех. Немало было решивших половить рыбку в мутной воде - быстро и легко разбогатеть, сколачивая состояния на более или менее нелегальных занятиях. С ними боролись жестко, решительно, но как видно, что-то недоучли… Снова терраистский фактор? Он в сердцах обозвал себя старым дураком. Информации не хватало даже для гипотез, нет бы начать собирать ее пораньше! Хотя на самый верх не пробиться даже ему, с его связями, тянущимися еще с конца войны. За прошедшие восемнадцать лет разногласия между императрицей и «уютным кабинетом» Миттермайера если и имели место, то не выходили за пределы зала совещаний. Секретность была настолько непроницаемой, фигуры сподвижников Райнхарда, словно осиянные отблесками его света, — настолько неприкасаемыми… что постепенно все привыкли к такому положению дел. В любом случае, Борис категорически заявил, что не будет соваться в околоминистерские круги, чтобы узнать, как ведется наверняка уже начатое внутреннее расследование, — слишком важные фигуры могут быть затронуты. Хотя, справедливости ради — в автономии дела обстояли в чем-то похоже. Чего стоил скандал с первым Президентом миссис Гринхилл-Ян почти сразу после переизбрания ее на второй срок. Пресс-служба автономии тогда заявила, что госпожа Президент ушла в отставку по состоянию здоровья. Фредерика и сейчас чувствовала себя прекрасно — как и Аксель, ее второй муж, и обе дочки-двойняшки. Но всё тайное стало явным раньше, чем рассчитывали бывшие тыловые крысы, окопавшиеся в этой самой пресс-службе. Уже через полгода стало широко известно, что вдова адмирала Яна вышла замуж, да еще за имперца, да еще и за министра по делам автономии, по долгу службы постоянно курсировавшего между Хайнессеном и Феззаном. Что тогда началось! Ее соратников бульварная пресса сразу же окрестила «кликой предательницы», и на последовавших за отставкой выборах преемник Фредерики на посту председателя партии «Демократический выбор» потерпел сокрушительное поражение. Правда, через четыре года Юлиан Минц всё же занял кресло Президента и уверенно сидел в нем до сих пор… А бутерброд был отвратительным. Может, оттого, что пролежал у него на столе больше трёх часов и соус, да и салат уже не заслуживали своих гордых имён? — Проще похоронить, — в плотной, почти осязаемой тишине собственный голос показался ему громким, но не слишком энергичным. Неудивительно — половина десятого вечера, наверняка во всей офисной многоэтажке кроме него остались только вахтер и охранник в подземном гараже. «Попал, надо же», — главный редактор удовлетворенно вздохнул, когда остатки курицы, булки, салатных листьев и соленого огурца обрели покой на дне мусорной корзины. Он наконец решился разместить опасные материалы на «Абсолютно секретно» и заодно написать статью «Подлунный мир — исключение или правило?» для своего второго сайта «Эхо Галактики» — не столь популярного, как первый, но тоже весьма известного — по крайней мере, в Новых Землях. «Эхо» создавалось как ресурс немногочисленной легальной демократической оппозиции, начавшей консолидироваться за пределами Баалата сразу после подписания императрицей «Феззанского пакета» подробных соглашений о статусе автономии. — Доченька, нам надо серьезно поговорить. «Опа, третий раз». Первый раз родители пришли к ней в комнату вдвоем, немного смущаясь, за полгода до рождения Магды. Ульрика тогда почувствовала себя почти взрослой — как же, ей первой говорят о том, что скоро у нее будет еще одна сестричка. Вдобавок к двум имеющимся и паре удивительных (если прилично выражаться) братьев-близнецов, которые ухитрялись орать, бегать и падать одновременно везде — от подвала до крыши и от калитки на улицу до небольшого садика за домом. Не прошло и года, и мама с отцом снова пришли к ней чинно, словно в гости, на этот раз даже постучавшись — и на полминуты она почувствовала себя совсем взрослой. Предложила им сесть на кровать, а сама отвернулась от безобидного ресурса «Мода для девушек из высшего общества», демонстративно не сворачивая страничку с весьма откровенными купальниками. Пока отец не заявил своим обычным ровным, спокойным голосом, четко интонируя каждое слово: — Ульрика, мы ничего не имеем против твоих друзей, но вам еще рано ходить на вечеринки в «Черный крейсер». Пригласи их в дневное кафе, а лучше к нам домой. Мама молча разглаживала и без того безупречно отпаренные горничной складки красивого домашнего платья. — Хорошо, отец, — она стиснула зубы и решила, что пусть будет дневное, то есть детское, кафе. Она сама заработает достаточно денег, чтобы снять часа на три целиком приличное заведение, где не будет визгливой, перемазанной мороженым мелкоты – ее и дома хватает! И за дополнительную плату можно будет попросить официантов повесить плотные шторы и уменьшить освещение. Можно и в пятнадцать лет неплохо зарабатывать в галасети, особенно с ее знанием аллиансиш, до сих пор распространенного в Новых Землях. Главное — как следует подготовиться, и посоветоваться с Куртом Грёбнером из девятого Б, как сделать так, чтобы никто не узнал… Похоже, старший брат Курта её сдал. Или сам Курт, или их слава крутых серферов галасети ничего не стоила. Теперь начала мама. — Дочка, нам всё известно. И не только нам. Зачем тебе нужны были эти деньги? У папы теперь серьезные неприятности… Отец молчал. Ульрика поймала себя на мысли, насколько же сейчас заметно, что он намного старше матери — впрочем, и мама выглядела неважно. Ну что ж, отвечать всё равно придется. — Просто хотела сама зарабатывать… и тратить деньги так, как я хочу! И что тут такого? Да, я писала статьи в баалатскую прессу, но они мало чем отличаются от того, что печатают в наших газетах. Им нужен был корреспондент в столице, имеющий выход на придворные круги… я же не маленькая, понимаю, о чём писать не стоит! Отец не стал садиться за ее комм, просто отодвинул кресло и, свернув коротенькую заметку о весеннем фестивале цветов в Императорском парке, стоя набрал незнакомый адрес на аллиансиш. — Это не я, — через пару минут прошептала Ульрика, — вот это да, бои на Луне… я и не знала. Папа, ну откуда бы такое у меня взялось? И у Курта с Мартином. Они осуществляли техническую поддержку, чтобы никто не проследил, что статьи в хайнессенскую газету идут с моего адреса, и ничего больше. — Ты живешь в моем доме и теоретически имеешь доступ к этой информации. Кстати, Мартин Грёбнер сейчас уже у Фернера. Ты и Курт — несовершеннолетние, но закон о государственной тайне предусматривает изъятие у вас всех носителей информации. Ты сейчас же кладешь на стол все свои дискеты и компакт-диски. Оперативная группа у входа — они согласились подождать в холле, пока ты не оденешься и не выйдешь. — Я не раздета, — девушка демонстративно застегнула до подбородка молнию на флисовой куртке и загремела ящиками стола. Каждый его доклад императрице продумывался и правился неоднократно — до предлога, до запятой. В первый год он слегка нервничал, — вдруг что-то не так, вдруг кайзерин или кто-то из адмиралов будет недоволен словами, интонацией, чересчур подробным или наоборот, кратким изложением фактов, - но потом ему всё больше нравилась эта тихая, спокойная работа — практически отдых! В звукоизолированный кабинет главы имперской Службы Безопасности в это время никто не допускался, телефон переключался на секретариат. Теперь ему предстоял первый закрытый доклад императору Александру — после коронации глава СБ даже мысленно не называл его принцем Алеком. «Закрытый доклад» не означал отчета главе государства наедине. Присутствовать мог кто угодно, но чаще всего состав «гостей» был предсказуемым — за овальным столом располагались те члены Малого Государственного совета, чьи интересы и позиции затрагивались в докладе, копии которого заблаговременно рассылались собственной канцелярией Его Величества всем приглашенным. Генерал-адмирал Фернер был готов увидеть здесь Кесслера, Биттенфельда, возможно, Мюллера, которого по привычке всё еще называли военным министром, хотя ведомство давно сменило название на министерство Порядка. Ничего подобного — юный кайзер и его мать были вдвоем. Разумно для первого доклада, своеобразной тренировки на взаимодействие. Через неделю предстоит уже открытый доклад главы СБ перед четко регламентированным составом Малого совета, а пока ему нужно завоевать доверие этого упорного и упрямого вундеркинда. который, казалось, поставил себе целью стать самым образованным правителем в истории Галактики. Закончив год назад с отличием столичную Академию Рейхсфлота, тогда еще принц Александр-Зигфрид поступил на заочное отделение сразу по двум специальностям факультета государственного управления Феззанского университета — экономике и юриспруденции. Некоторые дисциплины в учебных планах пересекались, но всё равно нагрузка была значительной, а теперь юному императору придется сочетать теорию с практикой. «Он словно чувствует на своих плечах груз не только ответственности за всю обитаемую Вселенную — и славы отца, и тех ожиданий, что на него возлагают. Может, оно и к лучшему, — думал Фернер, раскланиваясь с Александром и вдовствующей императрицей, проходя на свое привычное место, включая один из встроенных в огромный овальный стол комм-проекторов, - лишь бы здоровье кайзера было по-прежнему крепким». …— В ходе проведенного за двое суток расследования выяснилось, что Мартин Грёбнер, студент факультета компьютерных наук Первого Императорского Политехникума, Курт Грёбнер, ученик 9 класса гимназии имени Зигфрида Кирхайса, и его одноклассница Ульрика Кесслер… — Ни в чем не виновны, само собой, — прервал его юный император, — Ульрика всегда казалась немного застенчивой, мы с Феликсом думали, что она сама любит сидеть дома, возиться с младшими… Оказывается, строгий отец никуда не отпускал. Сегодня же лично извинюсь и позову ее во дворец на прием по случаю 22 июня. Фернер, пометьте у себя — братьев Грёбнер я тоже приглашаю на годовщину коронации отца. Хоть какая-то компенсация за неудобства. — Алек, — до сих пор молчавшая Хильдегарде ободряюще улыбнулась сыну, — я поеду с тобой, Марике очень нужна поддержка. Но чтобы успеть заехать к Кесслерам сегодня, нужно поторопиться сейчас. — Конечно, мама, — вздохнул кайзер — я не собираюсь откладывать решение до завтра. — Продолжайте, Фернер. «Закругляйтесь, Фернер, — иронично «перевел» глава СБ, — мальчик, конечно, не будет таким, как его отец. Он станет другим, и нам за ним придется успевать… тем из нас, кто будет на это способен». — Результаты расследования в целом. На сайт «Абсолютно секретно» были выложены текстовые, фото- и видеофайлы, относящиеся к ликвидации на объекте «Луна-1» колонии преступников-рецидивистов, скрывающихся от имперского правосудия. Одновременно на сайте «Эхо Галактики» появилась статья известного сетевого колумниста Т.Д., в которой он утверждает, что правительство империи несет ответственность за подобные рассадники организованной преступности, наркоторговли и хуже того — идеологии терраизма. Настоящим владельцем обоих сайтов, зарегистрированных на подставных лиц, как и автором вышеупомянутой статьи является контр-адмирал Альянса Свободных Планет, впоследствии — Республики Изерлон Дасти Аттенборо, после подписания Феззанского пакета занимающийся политической журналистикой. Сейчас он является главным редактором «Баалатского обозревателя». Нельзя не признать правоту некоторых его умозаключений. Вместе с тем все виновные в утечке информации, вся цепочка, будут найдены и примерно наказаны. Работа по борьбе с организованной преступностью должна быть не только всемерно усилена, но и переведена на качественно новый уровень. — Хорошо. То же самое вы можете повторить перед Малым советом, — резюмировал Александр, — а я предложу адмиралам и министрам принять отставку Ульриха Кесслера, допустившего не только утечку, но и проморгавшего появление таких… анклавов в нашей Галактике. Дасти давно уже так не смеялся, читая первые полосы имперских газет в нете. Этот мальчик, то есть второй император династии Лоэнграммов, далеко пойдет. Судя по сведениям, поступавшим от переехавшего на Один Бориса Конева, — этот хитрюга считал, что там его не будут искать! — все инициативы последних месяцев исходили именно от него. Музей освоения Луны, постоянно пополняющийся экспонатами. Объявление материалов, выложенных на «Абсолютно секретно», искусной рекламой одной из туристических компаний, — специально размещенной на ресурсе, известном своей оппозиционной, демократической направленностью. Строительство «по материалам этого шедевра черного пиара» полигона для страйкбола и павильонов для съемок фильма «Шпион, который свалился с Луны». И главное — недавние передовицы в столичном официозе «Феззанские новости» и глянцевом еженедельнике «Зеркало», на все лады расхваливавшие «ядовитую, но полезную статью Т.Д., выражающую настроения самых разных слоев общества по всей Галактике — покончить наконец с наследием послевоенного кризиса — преступностью и остатками терраистских банд». Хотя он ничего не имел против того, что император и правительство вняли таки его призывам. Министр Контроля Ульрих Кесслер подал в отставку и занял должность декана факультета правоведения столичного университета, а его старшая дочь оказалась тем самым новым феззанским стажером "Обозревателя" и собиралась после поступления на факультет журналистики год-полтора поучиться по обмену в Баалатском университете имени Яна Вэньли. Но ему предстояло еще раньше увидеться с этой талантливой девочкой — только что пришло неофициальное приглашение от императрицы-матери на торжественное открытие второго лунного города — Небельринга, с заранее разрекламированными пещерами ужасов и замком Костей и Терний. Задание: Медиа Название: Очень наглядная агитация Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, ~1700 слов Пейринг/Персонажи: Вальтер фон Шёнкопф , Дасти Аттенборо, Каспер Линц, Оливер Поплан , Катерозе фон Кройцер , Юлиан Минц Категория: джен, намеки на слэш и гет Жанр: стёб Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: стенгазета в космической крепости — явление, ничем не уступающее дискетам там же. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Очень наглядная агитация" Разумеется, Кассельн сразу же заглянул на огонёк — постоять над столом тенью статуи командора и посетовать на то, как нерационально и расточительно расходуются материальные средства. А бумага, между прочим, стоит тем дороже, что собственного производства её на Изерлоне нет и не планируется, потому что не из табуреток же целлюлозу цедить. А со снабжением в мятежной крепости и так негусто. И... — И стенгазета — это средство наглядной агитации! И точка! — заявил Дасти. — Мы будем расходовать материальные средства умеренно. Кстати, где маркеры? — Вот вам три, и больше без прямого приказа не получите, — непривычным менторским тоном изрёк Кассельн, выложил на стол «мат. средства» и удалился с нечитаемым выражением лица. — По-моему, он считает нас идиотами, — озабоченно заметил Блюмхарт. — По-моему, его кто-то крепко достал с утра, — хмыкнул Поплан. — Ну и как мы должны рисовать газету тремя цветами? Маркеры были чёрного, синего и красного цвета. — Линц нарисует, — уверил всех Шёнкопф. Линц пожал плечами, взял тарелку, положил её на ватман кверху дном и обвёл маркером. — Это что? — Изерлон, — пояснил доморощенный художник. — Ладно, я рисую заголовок. — А я что-нибудь напишу! — пообещал Дасти, вздевая к потолку карандаш. В дверь, которую Кассельн не потрудился закрыть, просунулась рыжая голова. — А мне что делать? — полюбопытствовала Катерозе. — Капрал, иди сюда! — Поплан хлопнул по столу рядом с собой. — Будешь меня вдохновлять. — На что это она будет тебя вдохновлять, интересно? — нехорошо прищурился Вальтер. — На что-нибудь. Я тоже творческая личность! — провозгласил Оливер. — Хоть я и высшее существо, ничто человеческое мне не чуждо. — Напиши стихи, раз ты такой творческий, — фыркнул Дасти. — Нам для стенгазеты нужны стихи. Патриотические, для поднятия боевого духа. Типа, «мы рождены, чтоб сказку сделать былью, построить из обломков новый мир»... — Нам разум дал стальные руки-крылья, от времени протёртые до дыр, — закончил Вальтер. — Что? — спросил он не без вызова, весело разглядывая вытянувшиеся лица вокруг. — Мало ли, кто здесь творческая личность. Аттенборо вытащил блокнот. — Я запишу это, — сообщил он. — Для мемуаров. — Лучше запиши это для газеты, — посоветовал Оливер. — Если там будет стоять подпись, то можно не волноваться — никто не рискнёт сказать розенриттеру, что он сочиняет плохие стихи! Дасти в ответ ткнул его карандашом. — А ты что угодно сделаешь, лишь бы ничего не делать. — Попрошу без намёков! — оскорбилось «высшее существо». На пороге соткался Юлиан. Вид он имел скорбный, а в руках держал фотокамеру, чем неуловимо напоминал отставшего от экскурсии туриста. — Что случилось? — насторожился Шёнкопф. — Какая красавица усомнилась в твоём мастерстве фотографа? Юлиан бочком просочился в зал, на всякий случай отслеживая краем глаза действия Катерозе, которую слова о красавице заставили навострить уши. — Адмирал Ян отказался фотографироваться для первой полосы, — пожаловался он. — Предложил вместо себя кота. — Мы не можем украсить стенгазету фотографией кота! — возмутился Аттенборо. — Хотя, конечно, это бы неплохо характеризовало всё наше предприятие… — И Мураи бы тебя убил, — подсказал Поплан. — Это была бы героическая смерть! — огрызнулся Дасти. — Ты стихи написал уже? — О твоей героической смерти? А ты уже умер? — Я близок к этому, — страдальчески вздохнул Дасти. — Если так пойдёт дальше, эта газета станет моим некрологом! Первой и последней работой Дастина Аттенборо, адмирала и журналиста. — Человека и парохода! — фыркнул Поплан. — Кого-кого? — сделал «журналист» стойку на новое слово. — Понятия не имею, — отмахнулся Поплан. — Просто так корабль назывался, на котором моя бабушка летала. — У тебя была бабушка? — Нет! Я появился на свет из яйца, отложенного великим драконом в незапамятные времена. Про запас. — А ну прекратили базар! — рявкнул Шёнкопф. Все, кроме привычного Линца, по команде захлопнули рты. Юлиан, до этого наблюдавший за словесной дуэлью двух мастеров устного слова, наконец-то вышел из кататонического ступора. — Извиняюсь, привычка, — хмыкнул Шёнкопф, довольный произведённым эффектом. — Может быть, кто-нибудь наконец займётся делом? — Мы занимаемся делом! — возразил Поплан. — Мы ищем свою музу! Черпаем вдохновение из воздуха, можно сказать, совсем не затрачивая материальных ресурсов, как завещал наш интендант. — Я сочиняю текст для стенгазеты, — сообщил Дасти, загородившись блокнотиком. — А я уже букву «К» нарисовал, — отчитался Линц. Шёнкопф возвёл очи горе и воздел руки к потолку. — Доколе? — спросил он у потолка. — Каспер! Газета называется «Время Изерлона». Покажи мне там хоть одну букву «К»! — Да? — искренне удивился Линц. — Странно. Я же помню, была буква «К»… — Делай, что хочешь, но чтоб этой буквы там не было, — приказал Шёнкопф тоном, которым отдаётся приказ не отступать и не сдаваться. — Юлиан, возьми бренди и отправляйся уговаривать адмирала. Если надо, подожди, пока он заснёт. — Меня же Фредерика пристрелит… — усомнился молодой человек в разумности приказа. — Убегай зигзагом. В крайнем случае, погибнешь за благое дело, — не смутился Шёнкопф. — Дасти, а ты напиши пока что-нибудь актуальное. — Проблема нехватки бумаги на Изерлоне может считаться актуальной? — Может, — подал голос Поплан, — но на фоне нехватки женщин она так мала, что почти незаметна. Аттенборо поднял вверх карандаш. — Нехватка женщин в крепости. Изерлон погибает без любви! — Не уверен, что это будет способствовать подъёму боевого духа, — заметил Юлиан. — И вообще, где это вы нашли нехватку? — строго поинтересовалась капрал фон Кройцер. — Я, между прочим, ещё здесь! — Но посмотри, сколько нас, — трагически зашептал Поплан, — а ты всего одна!.. Катерозе прищурилась. — А вам бы хотелось, чтобы меня было две? Все покосились на Шёнкопфа и дружно промолчали. При всех талантах Карин, пожелать другу ещё одно такое счастье не рискнул никто. Работа понемногу сдвинулась с мертвой точки. Линц пытался переделать букву «К» в стилизованную «В». За время переделывания он успел покрасить Изерлон и подрисовать ему тень. Дасти старался найти актуальную тему, которая не роняла бы боевой дух личного состава — личный состав, в свою очередь, ухитрялся найти повод для падения боевого духа буквально во всём. Поплан выполнял очень важную часть работы — он сидел на ватмане. Юлиан ушёл и вскоре вернулся с большой фотографией, ещё сохранявшей аромат краски. На фотографии был запечатлён кот, свернувшийся на чьих-то коленях. Идентифицировать принадлежность коленей не представлялось возможным, поскольку ничем, кроме белых форменных штанов, они примечательны не были. — Это единственный ракурс, на который адмирал согласился, — скорбно вздохнул фотограф. — Сколько бренди ты ему выпоил? — подозрительно прищурился Аттенборо. — Сколько было. — Может быть, Каспер его просто нарисует? — предложил Поплан. Линц оторвался от малевания заголовка и осведомился, каким цветом ему следует нарисовать адмирала: чёрным, синим или красным? — Контур — черным, волосы — синим, — напутствовал его Шёнкопф. — А мундир — красным? — иронично поинтересовался художник. — А мундир нарисуем зеленкой! — оживился Дасти. — Отличная идея, — одобрил Шёнкопф. — Юлиан, беги за зелёнкой. А кота оставь, мы его тоже куда-нибудь приклеим. Юлиан убежал, а Дасти задумчиво посмотрел на Шёнкопфа. — Слушай, — сказал он, — а я тут подумал… Почему это ты один ничего не делаешь? — Потому что я — главный редактор, — пояснил тот. — Редактировать будешь? — Главенствовать. — И какая нам от тебя польза? — От меня очень большая польза, — наставительно произнёс Шёнкопф. — Я дырку административную загораживаю. Придёт Кассельн, чтобы вставить всем по первое число за нецелевое использование зеленки, спросит: кто главный? И вы все покажете на меня. А ты давай не отвлекайся, журналист. Аттенборо демонстративно пролистнул блокнотик. — Итак, проблема: численность женского населения Изерлона уступает численности мужского. Предлагаемые варианты решения… Смена пола? — Инициатива наказуема! — хмыкнул Линц, не отрываясь от рисования. — Ну уж нет, — открестился Дасти. — Я не хочу пополнять численность прекрасного пола в крепости за счёт своих личных ресурсов. — Существует старый способ викингов — захватить девушку в бою как трофей, — предложил Шёнкопф. — А девушек викинги спрашивали? — вскинулась Катерозе. — То было суровое время. И суровые девушки, — туманно ответил Шёнкопф. Поплан вздохнул, и в этом вздохе была вся его скорбь по доставшимся викингам трофеям. — Нам некого взять в бою, — констатировал он. — В имперской армии всего одна блондинка, да и та — кайзер… — Кайзер — не девушка, — строго заметил Шёнкопф. — Майор, а ну отставить непатриотичные мысли. — Девушка или нет — он всё равно не в моём вкусе, — надулся Поплан. Катерозе ткнула командира пальцем в бок. Тот издал звук, средний между визгом и писком, изогнулся дугой и обиженно сдулся. — Вариант третий, — продолжил Дасти. — Переход мужской части населения на гомосексуальные отношения в целях сохранности психики и здоровья в… э-э… половой сфере. — Тогда я не понимаю, какая разница, девушка кайзер или нет, — обронил Поплан. — Майор, вам нравятся блондинки? — поинтересовалась Катерозе. — Цвет волос в женщине не главное! — Я думаю, — ехидно заметил Аттенборо, — в переходе на гомосексуальные отношения первый шаг сделал генерал фон Шёнкопф, который до сих пор не может забыть прекрасных глаз вражеского адмирала. — Я думаю, — в тон ему ответил Вальтер, — что вице-адмирал Аттенборо, ревнующий вышеозначенное лицо, сделал второй шаг. — А третий шаг сделал майор Поплан, сознавшийся в своей любви к блондинам, — хихикнула Карин. — Это серьёзно, — нахмурился Шёнкопф. — Каспер, ты стоишь к нему спиной. Беги, я прикрою. Дасти оторвался от блокнота и окинул взглядом диспозицию. Поплан сидел на углу стола. Линц, наклонившийся над этим столом, действительно был обращён к нему тылом. — По-моему, это не спина, — сказал Дасти. — Тем хуже. Каспер, ты в опасности. И, что самое страшное, ты не сможешь даже встретить эту опасность лицом к лицу… — Тема! — провозгласил Аттенборо. — Развитие гомосексуальных отношений в крепости как составляющая нравственного воспитания настоящего демократа. Отличительная черта свободных людей и вызов Империи… — он обвёл взглядом присутствующих: — Как поживает боевой дух? — Ну, это лучше, чем стоны Кассельна о нехватке ресурсов, — благосклонно кивнул Поплан. — Пропагандируйте это. Пусть все женщины на Изерлоне достанутся мне! Юлиан, ввалившийся в зал для совещаний, так и не понял, над чем все смеются и почему за истекшее время Линц нарисовал только половину заголовка. — Принёс зелёнку? — спросил его Шёнкопф. В ответ Юлиан выложил на стол коробку восковых мелков. — У Шарлотты взял, — пояснил он. — Изыскание внутренних резервов это называется. — Из тебя получится отличный интендант! — возвестил Поплан. — Иди сюда, я хочу пожать твою мужественную руку. Сам бы встал, да ватман поедет. Дасти бешено строчил в блокноте, изредка прерываясь, чтобы укусить карандаш. — Эта стенгазета дорого нам обойдётся, — сказал он в одну из таких пауз. — Меня убьёт Мураи, Юлиана прикончит Кассельн, Поплан сам умрёт от переутомления, если все женщины будут принадлежать ему... — А я умру от скуки, — закончила за него Катерозе. — Полковник, можно, я тоже что-нибудь нарисую? Рамку, например. Линц молча подвинул ей коробку мелков. — Эй, здесь нельзя рисовать рамку! — возмутился Поплан. — Здесь я сижу! — Белые штаны, белая бумага — какая разница? — Карин! — А сюда мы приклеим кота, — продолжила Катерозе, не обращая внимания на протестующие вопли командира. — Газета должна поднимать боевой дух, кот адмирала здесь будет самое то. — У нас появился зам главного редактора, — пожаловался Поплан. — И я, признаться, его боюсь. Мне до конца рисования газеты тут сидеть, а по мне уже мелком провели. — У тебя в перспективе все женщины Изерлона, — усмехнулся Шёнкопф. — Терпи! — Я не уверен, что готов на такие жертвы! Аттенборо вынырнул из блокнотика, оглядел творящийся на ватмане беспредел и вздохнул. — У меня осталась лишь одна надежда, — признался он. — Что Ян, увидев эту газету, запретит показывать её людям. Если только имперцам и только для устрашения. |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
четверг, 27 февраля 2014
Действующая модель невротика в натуральную величину
| История рассказана, песнь допета. Твоя книга - это Стимпанк. |
| Мир, выписанный в неповторимом стимпанк-стиле. Причудливые союзы магов и алхимиков, синтез магии и науки. Драконы, волшебники, корабли… и в противовес им – Дирижабли, ученые и субмарины. Да, это магия и наука, но… это уже не та магия, и все еще не та наука. Этот мир необычен, но на удивление органичен. Паровые машины мирно уживаются с Сокровенными Знаниями. Твоя книга займет достойное место в библиотеке фантастики рядом с «Темными Началами» Филиппа Пулмана, как книга о паровых машинах в мире фэнтези. |
| Пройти тест |
@темы: Вся такая внезапная Я, блокнот
среда, 26 февраля 2014
Действующая модель невротика в натуральную величину
Не могу понять, что именно я пересмотрела. То ли Торчвуд, то ли ЛоГГ...
Приснилось мне сегодня, что в Кардифф попал ни кто иной, как наш любимый бешеный Тигряш!!!
Боже, мордобой с Джеком был великолепен!
А знаменитые прыжки Тигры через столы и прочие преграды!... Мням!!!
Попытка разозлённого Тигры достать птеродактиля вообще вне конкуренции...
А адаптировать нашего Йосю на время ожидания активации разлома пришлось бедненькому скромненькому Янто!
Их первый поход в бар — это было нечто! Вы можете соотнести дозу алкоголя необходимую для тихони Янто и адмирала Биттенфельда? Вот и у них не получилось. Когда Янто отрубился, Йося, припомнив инструкции, заказал бутылку коньяка и позвонил Джеку.
Капитан Харкнесс успел как раз к началу драки Биттенфельда с четырьмя нетрезвыми шкафами, в которую, конечно же, сам с радостью ввязался...
Две бутылки коньяка спустя парочка Джек-Йося оказались в ночном клубе... Ну почему нет фотоаппаратов для съёмки во сне???!!! Мордашка Тигры была такая уморительно-умильная!
Приснилось мне сегодня, что в Кардифф попал ни кто иной, как наш любимый бешеный Тигряш!!!
Боже, мордобой с Джеком был великолепен!
А знаменитые прыжки Тигры через столы и прочие преграды!... Мням!!!Попытка разозлённого Тигры достать птеродактиля вообще вне конкуренции...
А адаптировать нашего Йосю на время ожидания активации разлома пришлось бедненькому скромненькому Янто!
Их первый поход в бар — это было нечто! Вы можете соотнести дозу алкоголя необходимую для тихони Янто и адмирала Биттенфельда? Вот и у них не получилось. Когда Янто отрубился, Йося, припомнив инструкции, заказал бутылку коньяка и позвонил Джеку.
Капитан Харкнесс успел как раз к началу драки Биттенфельда с четырьмя нетрезвыми шкафами, в которую, конечно же, сам с радостью ввязался...
Две бутылки коньяка спустя парочка Джек-Йося оказались в ночном клубе... Ну почему нет фотоаппаратов для съёмки во сне???!!! Мордашка Тигры была такая уморительно-умильная!
@темы: обсуждалка, Шоб було!, Мы то, что нам снится, ЛоГГонутое, Рыжий тигряш, Мои мысли, мои скакуны... Где у вас тормоз включается?!
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 4
URL записи |
 Список работ WTF LoGH 2014 "Адмиралтейская стенгазета" арт "Реклама шампуня" арт "Осторожно: колонны!" аналитика до 2000 слов ""Журнал галактической истории": анонс специального номера ежемесячного издания" аналитика до 2000 слов "Заголовки" коллаж "Изерлонская газета" арт, сет частушек, сет анекдотов, сет карикатур "Изерлонская кухня" коллаж "Александр Македонский. Банк "Империал" клип "Час Диснея на LoGH-TV. Утиные Истории" клип "Час Диснея на LoGH-TV. Чип и Дейл" клип "Реклама на канале Галактика" клип "Крупицы информации" мини "Луна для Феззана" мини "Очень наглядная агитация" мини "Сыновья" миди Задание: Медиа Название: Александр Македонский. Банк "Империал" Форма: клип Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм и его адмиралыКатегория: джен Рейтинг: PG Исходники: видео - "Легенда о Героях Галактики", реклама банка "Империал"; аудио - реклама банка "Империал" Продолжительность и вес: 0:53, 13,2 Мб Примечание: для кого-то самое главное сокровище - бутылка виски Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Александр Македонский. Банк "Империал"  Задание: Медиа Название: Час Диснея на LoGH-TV. Утиные Истории Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: канонические Категория: джен Жанр: юмор, кроссовер Рейтинг: PG Исходники: Legend of the Galactic Heroes (OVA), Disney's Duck Tales Opening Theme (русский дубляж в исполнениии М. Насырова), заставка передачи "Волшебный мир Диснея". Продолжительность и вес: 1:13 (11.9 МБ) Примечание: Заставка телепередачи "Волшебный мир Диснея". Кроссовер с командой WTF Disney 2014 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Час Диснея на LoGH-TV. Утиные Истории" Задание: Медиа Название: Час Диснея на LoGH-TV. Чип и Дейл Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: канонические Категория: джен Жанр: юмор, кроссовер Рейтинг: PG Исходники: Legend of the Galactic Heroes (OVA), Disney's Chip&Dale Opening Theme (русский дубляж в исполнениии В. Панкова), заставка передачи "Волшебный мир Диснея". Продолжительность и вес: 1:11 (11.4 МБ) Примечание: Заставка телепередачи "Волшебный мир Диснея". Кроссовер с командой WTF Disney 2014 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Час Диснея на LoGH-TV. Чип и Дейл" Задание: Медиа Название: Реклама на канале Галактика Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: разные канонические Категория: джен, гет, намеки на слэш Жанр: юмор, пародия Рейтинг: PG-13 Исходники: видео - "Легенда о Героях Галактики", аудио - телереклама разной степени давности Продолжительность и вес: 1:07, 13,1 Мб Примечание: ни одна мамба не пострадала Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Реклама на канале Галактика"  Александр Македонский. Банк "Империал" Час Диснея на LoGH-TV. Утиные Истории Час Диснея на LoGH-TV. Чип и Дейл Реклама на канале Галактика |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 3
URL записи |
Задание: Медиа Название: Адмиралтейская стенгазета Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм , Двойная Звезда, Фриц-Йозеф Биттенфельд, Адальберт фон Фаренхайт, Корнелиус Лютц, Август-Самуэль Вален, Нейдхарт Мюллер, Ульрих Кесслер, Антон Фернер, Эрнест МеклингерКатегория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Исходники: текстура Размер: 756х1006 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Адмиралтейская стенгазета" Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Адмиралтейская стенгазета" Задание: Медиа Название: Реклама шампуня Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Доминик Сен-Пьер , Адриан Рубинский за кадромКатегория: джен Жанр: сомнительный юмор Рейтинг: G Размер: 555х800 px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Реклама шампуня" Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Реклама шампуня" Задание: Медиа Название: Осторожно: колонны! Автор: WTF LoGH 2014 Форма: газетная страница Пейринг/Персонажи: адмиралы Рейха Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: PG Исходники: скриншоты из сериала Размер: текст ~470 слов; лист формата А4 (1,3 МБ в pdf) Краткое содержание: Срочно в номер! Вся правда о колоннах на мостике! Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Осторожно: колонны!" Читать текстОсторожно — колонны! «Колонны на мостике и их влияние на здоровье командного состава» — таким докладом открылась сегодня на Феззане межпланетная конференция, посвящённая улучшению условий труда офицеров и рядовых солдат имперской армии. Феззанские учёные сравнили статистические данные по тяжести ранений и смертности на кораблях, оснащённых колоннами на мостике, и кораблях Альянса Свободных Планет, на которых колонны отсутствуют. Полученные данные ошеломили исследователей: наличие колонн на мостике почти втрое повышает вероятность получения личным составом травм при возникновении аварийной ситуации и вдвое увеличивает тяжесть полученных повреждений. Что же касается смертности, то эти данные до окончания эксперимента решено было засекретить. Возможно, говорят учёные, эта ужасающая статистика связана с высоким риском обрушения колонн при повреждении корабля. Мы попросили прокомментировать этот доклад нескольких экспертов. Нейдхарт Мюллер, генерал-адмирал: Результаты выглядят пугающе, но нельзя сказать, чтобы они являлись научным прорывом. Мы и раньше предполагали возможную зависимость между обрушением колонн и возрастанием потерь среди личного состава на мостике, однако у нас не было достоверного подтверждения этой гипотезы. Август Самуэль Вален, генерал-адмирал: Да, это действительно так — колонны имеют свойство падать под действием искусственной гравитации на корабле. Возможно, отключение или ослабление индивидуального магнитного поля корабля в районе мостика во время боя могло бы решить эту проблему. Я сам неоднократно увёртывался от падающих колонн... Нет, руку я всё же потерял при других обстоятельствах. Фриц-Йозеф Биттенфельд, генерал-адмирал: Я считаю, что с тех пор, как Оберштайн перестал злоупотреблять пребыванием на мостике, колонны, которые теперь не могут упасть на него, просто утратили смысл своего существования! Вольфганг Миттермайер, гросс-адмирал: Безусловно, колонны — важный фактор риска в случае прямого попадания в область тактических отсеков корабля. Но конструкция мостика предусматривает столько деталей, способных при этом упасть офицерам на голову, что колонны едва ли имеют здесь первостепенное значение. Эрнест Меклингер, генерал-адмирал: Я категорически возражаю против высказанной здесь идеи ликвидации колонн с мостика! Колонны — часть многовековой истории нашего флота, нашей культуры, создававшейся поколениями. Относиться к ним с пренебрежением — значит не уважать традиции нашего флота. Мы должны смотреть в будущее, не забывая о своём прошлом. Следует пересмотреть материалы и технологии изготовления колонн, чтобы они не падали или хотя бы не крошились при падении, что составляет половину их поражающего свойства. Я уверен, что нам удастся найти решение, позволяющее повысить безопасность труда, не внося изменений в устоявшийся интерьер мостика. Эстетика окружающего пространства крайне важна для людей, вынужденных по долгу службы много времени проводить в космосе. Антон Фернер, контр-адмирал: В настоящий момент мы работаем над этим вопросом. Если результаты исследования подтвердятся после более тщательного анализа данных, проблема будет решена в самое короткое возможное время. Пока же в качестве превентивной меры разрабатывается проект обязательного ношения офицерами на мостике защитных шлемов и касок. Следующая тема, которая будет затронута на конференции завтра — рассмотрение вопроса о возможности допущения женщин к службе в имперской армии. По этому поводу в район проведения конференции уже введены несколько отрядов тяжёлой пехоты, а во всём городе усилены наряды полиции. Сведений о беспорядках пока не поступало. Задание: Медиа Название: "Журнал галактической истории": анонс специального номера ежемесячного издания Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: текст 397 слов, лист формата А4 (370 КБ в pdf) Форма: журнальная страница Рейтинг: G Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "«Журнал галактической истории»: анонс специального номера ежемесячного издания" Читать текст «Журнал галактической истории» В следующем номере — специальный выпуск к 75-летию коронации кайзера Райнхарда I фон Лоэнграмма Читайте: Круглый стол на тему «Значение политических достижений Райнхарда I в современном мире». Участники: Вице-адмирал Уильям Крейтон (отст.), глава кафедры военной истории, университет Одина Д-р Бентон Фрейзер, профессор кафедры политической истории им. Яна Вэньли Баалатского университета Джульетта Аттенборо, главный редактор «Журнала галактической истории» Д-р Ли Вэй, университет Феззана, председатель редколлегии издательской серии «Из архивов торговой палаты Феззана» Александр Конев, независимый историк А также: Наследники: политика регентства кайзерин Хильдегарде Статья д-ра Мартина Бендлинга ставит вопросы, которым до сих пор уделялось мало внимания при изучении современной галактической истории. Кто на самом деле определял направление политики в первые месяцы после смерти Райнхарда I? В какой мере политика регентства продолжала идеи покойного кайзера и насколько решения кайзерин можно приписывать внешнему воздействию? Д-р Бендлинг, не один год исследовавший документы имперских архивов, был также допущен в частный архив семьи фон Лоэнграмм и неоднократно беседовал с д-ром Феликсом Миттермайером. Перед падением: взгляд на общественные настроения Хайнессенополиса в последний период существования Альянса на материалах архивов местной прессы Д-р Кристоф фон Мюкенбергер, один из крупнейших авторитетов по истории Альянса Свободных Планет, использует материалы прессы Хайнессенополиса в последний период существования Альянса для пристального рассмотрения роли общественности в демократическом режиме кризисного периода и реалистичной оценки ее влияния на действия властей. Легенда о волшебнике: новый взгляд на место Яна Вэньли в военной и политической истории Прошло уже почти тридцать лет с выхода новаторской и противоречивой работы Дж. П. Турецки «Разоблачение волшебника». Д-р Салли Фредерик из университета Хайнессена, одна из ведущих представителей школы пост-идеологизма, в своей статье предлагает новый взгляд на обвинения, предъявленные адмиралу Яну в книге Турецки, и очерчивает дальнейшие пути осмысления наследия Яна и его роли в современном обществе. В разделе рецензий на этот раз рассматриваются следующие издания: «Вестерланд: документальная хроника», А. Сен-Жан «Вместо воспоминаний», д-р Ф. Миттермайер «Розенриттеры», под ред. Ю. Минца, 5-е изд. с дополненными комментариями «Земля без терраизма: аргументы в пользу новой колонизации», под ред. М. К. Эмвей «Моя жизнь», Д. Аттенборо, переиздание с предисловием Дж. Аттенборо «Свободная торговля до и после Феззана», А. Конев «Тактика операций объединенных флотов в навигационных коридорах в войнах с Альянсом», коллектив кафедры военной истории университета Одина «В тени истории: воспоминания об Аннерозе фон Грюневальд», М. фон Вестфален, 2-е издание «Документальные материалы к истории Изерлонской республики», расширенное и дополненное издание со включением биографии Ю. Минца, под ред. д-ра Б. Фрейзера Задание: Медиа Название: Заголовки Автор: WTF LoGH 2014 Форма: коллаж Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм , Зигфрид Кирхайс, Вольфганг Миттермайер, Оскар фон Ройенталь, Пауль фон Оберштайн, Эрнст фон Айзенах и другие.Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Исходники: изображения старых газет, собранные на просторах Интернета Размер: 800х600 Предупреждения: издевательство над бесстрашными представителями журналистской профессии, которые раскрывают нам глаза на тайны сильных мира сего Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Заголовки" Задание: Медиа Название: Изерлонская газета Автор: WTF LoGH 2014 Форма: газетный разворот Пейринг/Персонажи: канонические Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: PG Размер: лист формата А3 (6,8 МБ в pdf) Краткое содержание: всё, что может поднять боевой дух - анекдоты, частушки, карикатуры Примечание: если команда ЛоГГа не придёт на деанон - знайте, до неё добрался Аттенборо, у которого спёрли сначала блокнот, а теперь ещё и газету. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Остальные шапкиЗадание: Медиа Название: Дасти Аттенборо Автор: WTF LoGH 2014 Форма: сет карикатур Количество: 3 Пейринг/Персонажи: Дасти Аттенборо Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 284x221px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Ян Вэньли Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Ян Вэньли Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 250x257px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Военная академия Альянса Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: ректор, преподаватель и курсанты академии Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 180x257px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Анекдоты Автор: WTF LoGH 2014 Форма: сет анекдотов Количество: 31 Пейринг/Персонажи: канонные Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G - PG13, R - NC17 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Задание: Медиа Название: Частушки Автор: WTF LoGH 2014 Форма: сет частушек Количество: 9 Пейринг/Персонажи: канонные Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: R - NC17 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская газета" Смотреть в jpg Задание: Медиа Название: Изерлонская кухня Автор: WTF LoGH 2014 Форма: журнальная обложка Пейринг/Персонажи: изерлонцы Категория: джен Рейтинг: PG Исходники: фото из сети, трава из огорода Размер: 648х800 px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Изерлонская кухня" |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 2
URL записи |
Задание: Медиа Название: Сыновья Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, ~6200 слов Пейринг/Персонажи: Вальтер фон Шёнкопф , Дасти Аттенборо, Каспер Линц и массовка.Категория: джен Жанр: военная драма, повседневность Рейтинг: R Предупреждения: Модерн-AU Краткое содержание: Июнь 2006 года, Ближний Восток. Десантное подразделение "Хекенрозе" получает приказ освободить группу журналистов, попавшую в плен к боевикам. Примечание: По заявкам с Инсайда "Шентенбора, модерн-АУ или постканон-АУ", и "Шентенбора, херт/комфорт, комфортить нижнего". Неполное соответствие заявке. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Сыновья" К своим тридцати семи полковник Шёнкопф мог точно сказать — врут. Температура воздуха в пустыне бывала двух типов — «адское пекло» и «собачий холод». А разнообразие животных видов сводилось к короткому перечню ядовитых тварей, норовивших заползти в палатку или в помещение. Особенно фаланги и прочая дрянь любили укромные уголки на первых этажах и с наступлением ночи высыпали оттуда, как горох из дырявого мешка. Одну такую фалангу, здоровенную, сантиметров двадцать, Вальтер выловил из собственной постели буквально на днях. Зато днем все видовое разнообразие, включая людей, пряталось от палящего зноя, заполняющего легкие и греющего изнутри и снаружи. Воздух становился тягучим, вдыхался неохотно, а любое движение начинало требовать ощутимых усилий. Одним словом, если бы Вальтера спросили, как, по его мнению, выглядит преисподняя, он бы так и описал ее: жара, палящее солнце на идеально чистом небе, и песок до самого горизонта. Обманчивая пустота, где глазу зацепиться не за что, и ядовитые твари, кишащие под ногами в якобы ровном песке. Городок Байджи раскинулся — если это слово применимо к такой дыре — на самом берегу Тигра, но близость реки не приносила ничего, кроме стай надоедливой мошкары, налетающей с заходом солнца. В ночной темноте, особенно в безлунные ночи, казалось, что городок вымирал, но стоило надеть прибор ночного видения, как сразу становилось заметно, что воздух кишит насекомыми. Где-то там, далеко, в совсем другом мире, современном, демократическом, уже и забыли, что в жарких пустынях Ближнего Востока идет война. Политики распинались с экранов о том, что Штаты — могучая и непобедимая страна, несущая свет демократии в забытые уголки Земли, что они блестяще выиграли войну практически в одиночку, истребив иракских боевиков на корню, а остальной мир и вовсе потерял к затянувшейся партизанской войне всякий интерес. Мир следил за тем, как отстаивают честь своих стран спортсмены, мир запускал в космос шаттлы, мир делил нефть и газ, и ему не было дела до копошения американцев в песках Сирийской пустыни. Иногда начинало казаться, что их просто бросили там умирать. Легкой и яркой победы не получилось — война открытая быстро переросла в войну партизанскую, нудную и утомительную. Ирак загудел, зашевелился, как разворошенный муравейник, и вместо описываемой властями свободы и демократии утонул в хаосе и гражданской войне. Из темных углов, как фаланги по ночам, вылезли бандитские группировки, принявшиеся грызться друг с другом за теплое местечко. За адски жаркое местечко. Война вышла на новый виток, и Вальтеру начинало казаться, что это такой персональный ад, сумасшедшая игра, где сначала осаливаешь ты, затем тебя — бесконечная выматывающая война, сначала против иракцев, затем за одних иракцев против других иракцев… Как будто кто-то сверху отобрал неугодных ему людей и выпустил в пустыню, понаблюдать, как они будут убивать друг друга, подобно древнеримским гладиаторам, проливающим кровь на такой же горячий песок. Политики говорили про успешные военные кампании, сверкали улыбками в камеру и поднимали себе рейтинг, а солдаты барахтались в раскаленном песке в условиях нехватки людей и боеприпасов, в тщетной попытке докричаться туда, наверх, о реальном положении дел. Что ж, собачью работу тоже должен кто-то делать. Да и, если так вдуматься, кому-то еще повезло. Команда, набранная Вальтером еще во время военных операций в Афганистане, была одной из лучших, поэтому с недостатками характеров командира полка морской пехоты «Хекенрозе» и его подчиненных командованию приходилось мириться. В свою очередь, командование не упускало случая заткнуть «хекенрозерами» очередную дыру в надежде, что однажды навязший в зубах полк героически поляжет всем составом. Пока что, впрочем, «Хекенрозе» разместился на окраине Байджи и бдительно следил за порядком. После последней стычки тряпичноголовые притихли, но ожидать в любой момент удара было много хуже. Пустыня с каждым днем раскалялась все больше, ветер улегся, и казалось, будто бы скупая иракская природа мстит потревожившим ее покой и пролившим кровь ее детей. Если бы в один прекрасный день пережаренная земля треснула и открылись бы ворота в ад — Вальтер бы вряд ли удивился. Снаружи было жарко, и полудохлый кондиционер загребал горячий воздух, не успевая его охлаждать, но разбавляя, по крайней мере, адский зной, висящий на улицах. Вальтер черкал карандашом по потрепанной карте, сверяя ее с другой — неумело нарисованной от руки. Захваченный в плен во время последней стычки боевик старательно изображал все мало-мальски важные объекты, сопровождая их надписями на своем дурацком языке, и разбирать путаную арабскую вязь, написанную дрожащей рукой, было довольно проблематично. Шиит, разочаровавшийся в своей вере — редкое зрелище, не сказать — и вовсе невозможное, и Вальтер был очень удивлен, когда узнал, что пленник надумал сотрудничать. Захваченные боевики предпочитали молчать, стоически вынося все методы допросов, а сыворотки правды под рукой не было. По правде говоря, не то что сыворотки — обычных-то медикаментов не хватало. Пленные либо молчали, либо геройски кончали с собой, а этот почему-то решил заговорить, в надежде, что «несущие свободу и демократию» американцы дадут ему политубежище и помогут вывезти семью. Что ж, «Хекенрозе» свою задачу выполнил — Байджи был зачищен от напавших на него бандитов, прикрывающихся лозунгами об освобождении иракской земли от иностранной интервенции; а обеспечение пленным политубежища — уже не его проблема. Пленный шиит об этом то ли не знал, то ли надеялся, что суровый полковник замолвит за него словечко, и старательно обрисовал путь до одного из бандитски укрытий среди барханов. Укрытие, описанное пленным, отлично иллюстрировало поговорку «свято место пусто не бывает». Во времена Второй мировой там, среди песков, пользуясь относительной близостью к реке и к Багдаду, немецкие войска начали строить подземную базу. Затем переброшенные в спешном порядке американские войска вышибли немцев с Ближнего Востока, а база осталась недостроенной и была забыта. А теперь, значит, ее снова начали использовать по назначению… Задумавшись над картами, Вальтер не сразу расслышал, как в дверь постучали. — Войдите! — откликнулся он, не поднимая головы. — Барон, тебе привет из штаба, — доложил заглянувший в импровизированный кабинет подполковник Каспер Линц. На «ты» они с Вальтером перешли давно, в одном из афганских окопов, будучи уверенными, что жить осталось минут двадцать, пока боеприпасы не кончились. — Скажи мне, что они расщедрились и решили снабдить нас медикаментами, — проговорил Вальтер, отвлекаясь от карт. — Хотел бы, — развел руками Каспер, — но не скажу. Обещают подогнать к десятому числу. — К десятому числу они нам действительно понадобятся, — мрачно кивнул Вальтер. — Потому что к десятому числу мы уже пойдем на противника с одними ножами, и потерь будет действительно много. — Боеприпасы тоже обещают к десятому... — Они не уточнили — к десятому числу какого месяца и какого года? — невесело усмехнулся Вальтер. — Не уточнили, — Каспер покачал головой и, выдержав паузу, добавил: — Зато тебе привет от Мэттиса лично. Пока неофициальный. — Надо же, — повел плечом Вальтер. Генерала — тогда еще генерал-майора — Мэттиса он помнил отлично. Да и тот его отлично запомнил, надо полагать. Когда за оставшимися на поле боя бойцами пришел вертолет, то выяснилось, что только что побратавшиеся Вальтер и Каспер — последние, кто остался в живых. И все эти двадцать минут, пока боеприпасы не кончились, парни вдвоем отстреливались, как целый отряд. Генерал-майор Мэттис лично вручал обоим наградные листы, да и потом несколько раз вспоминал. Может быть, именно его стараниями «Хекенрозе» имел свой кусок хлеба и обходился без лишних взысканий. А тут генерал лично передал привет. Значит, точно какое-то дерьмо случилось. — Рассказывай, — Вальтер отложил карты и сосредоточил все внимание на заместителе. — Рассказываю, — согласно кивнул Каспер и по-простому пристроился на краешке стола. — К нашему командованию обратились за помощью британские власти. Съемочная группа одного из британских каналов работала в Багдаде и на днях перестала выходить на связь. Последнее, что о них было известно до недавнего момента — это то, что они поехали на съемки сюда, в Байджи, описывать текущую ситуацию, после того, как мы тут все зачистили. Утром выехали, а к вечеру не доехали. А потом британские власти получили видео-обращение. — С требованием выкупа? — Хуже, — Каспер нахмурился. — С протестом против иностранных оккупантов, осквернивших священную землю. Грязь с ботинок чужаков должна быть смыта их кровью, и все такое. — Религиозные фанатики, — угрюмо заключил Вальтер, — то есть цивилизованная дискуссия маловероятна. — Я бы сказал, не вероятна вовсе, — кивнул Каспер, — обращался с экрана Ханджар Аль-Мунтаким. Может быть, ты его помнишь. — Я был уверен, что его убили еще в две тысячи первом, — качнул головой Вальтер. — Мэттис тоже. Поэтому он и решил связаться с тобой. Он видео переслал, не хочешь глянуть? — Каспер указал подбородком на лежащий рядом с картами ноутбук. Вальтер нехотя подтащил его поближе и открыл потрепанную крышку. Смахнул налипшую на экран пыль, включил и, дождавшись, пока ноутбук и орбитальный спутник вспомнят о существовании друг друга, щелкнул по высветившемуся на экране уведомлению. За все время службы в Ираке Вальтер насмотрелся этих видео-обращений на всю оставшуюся жизнь. Однотипные угрозы, однотипные убийства, однотипные мольбы пленников. Глаза вот только разные каждый раз. У кого-то в них плещется ужас, кто-то зажмуривается, кто-то еще не верит до конца, а кто-то обреченно ждет смерти, отчаявшись дождаться помощи. Вот только все глаза потом стекленеют одинаково. Присланное генералом Мэттисом видео долго загружалось, зато возникшую на экране рожу Ханджара, перечеркнутую шрамом, Вальтер узнал сразу. Пленных журналистов, стоящих на коленях или лицом к стене, было шестеро. Молодые ребята в основном, и одна светловолосая девушка. Ей, пожалуй, больше всех не повезло, подумалось Вальтеру. Но пока что девушка стояла так же, как и остальные — лицом к стене, правда, так и норовила обернуться. Помимо шестерых пленных в кадре было пятеро боевиков, но сколько их было за кадром, оставалось неизвестным. Речь Ханджара закончилась пафосными угрозами, и запись оборвалась. Каспер коснулся пальцем клавиши, оттаскивая ползунок плеера в начало, и поставил видео на паузу, постучав пальцем по экрану. — На ребятах, которые держат на прицеле заложников, перчатки. А спецы, смотревшие видео, — ткнул он пальцем повыше, — говорят, что они обдолбаны. Значит, скорее всего, кого-то из заложников уже убили, когда камеру выключили. А теперь самое неприятное — британцы рвут и мечут и требуют вернуть всех заложников живыми. А им уже успели сказать, что именитое десантное подразделение «Хекенрозе» находится в Байджи, ближе всех к предполагаемому месту удерживания заложников. То есть задание изначально гнилое, и шишки посыплются на нас. — И Мэттис хочет, чтобы мы попытались уничтожить Ханджара? — невесело усмехнулся Вальтер. — Наоборот, — ответил Каспер, заставив его округлить глаза. — Он хочет, чтобы мы его не трогали. Ханджар вознамерился провернуть ту же фишку, которую он проворачивал лет десять назад. Тогда то же самое было — и заложники, и видео. И их тогда убили всех, но не знающий этого спасательный отряд искал их до последнего, в то время как Ханджар удрал. Сейчас у командования есть план, а мы будем играть роль глупого охотника при умных собаках. Ханджар должен видеть, что мы ему поверили и занялись поисками заложников, попытается сбежать и угодит в лапы к спецслужбам. По крайней мере, Мэттис утверждает, что они наготове. Ну а если мы сможем спасти хоть кого-нибудь из съемочной группы, — добавил Каспер, помолчав, — то генерал за нас замолвит словечко кому надо, чтобы нам спустили гибель остальных и вписали в список причастных к поимке Ханджара. — …если его поймают, — мрачно закончил за него Вальтер. — Кстати говоря, наш шиитский друг, готовый сотрудничать — возможно, он знает что-нибудь ценное о Ханджаре? — Возможно, — хмыкнул Каспер. — Прикажешь расспросить как следует? — Прикажу, — кивнул Вальтер. — Официальный приказ командования о начале спасательной операции еще не пришел? — Должен придти вот-вот, — откликнулся Каспер, слезая со стола. — Тогда допросите пока нашего шиитского друга, — нехорошо улыбнулся Вальтер. — А как только появится приказ и более точная информация — разрабатываем план и выдвигаемся. Время между окончанием допроса и приходом официального приказа считать свободным для всего личного состава. — Есть, сэр, — Каспер шутливо козырнул и направился к дверям. Конечная цель двухчасового пути, крупный город Киркук, нефтяной центр, за который долгое время шла ожесточенная грызня, лежал в ста двадцати километрах к северо-востоку от Байджи. Два часа однообразного пути по пустыне, даже и не думающей остывать, несмотря на то, что солнце уже почти коснулось линии горизонта, выматывали, говорить не хотелось, оставалось только поглядывать на часы и в очередной раз рассматривать карту. Согласившийся сотрудничать шиит про Ханджара ничего не знал. Ну, или очень убедительно изобразил удивление, узнав, что знаменитый «Кинжал Аллаха» находился так близко. Но то, что боевиков в Киркуке осталось мало, подтверждал и пленный шиит, и официальные данные, пришедшие от командования. Ознакомившись с присланными сводками, Вальтер объявил полную боевую готовность, и в Киркук, вооруженный до зубов, направился весь «Хекенрозе». Приказано пострелять из пушки по воробьям — значит, будем стрелять. Ханджар должен видеть, что «вся королевская рать» ловит его в другом месте. Не то чтобы к «Кинжалу» у Вальтера было что-то личное — негативное отношение к Ханджару было сродни неодобрению действий одного вожака другим. Аль-Мунтаким еще со времен Афганистана славился своей беспринципностью и использованием любых, даже самых грязных методов. Он накачивал наркотиками своих людей и легко разбрасывался ими при любом удобном случае. Он без колебаний подставлял своих же соратников и плевал на законы собственной страны. Ханджар был заочно приговорен к смертной казни даже в ряде мусульманских стран, но все равно находились те, кто преданно шел за ним. Вальтера это удивляло. Его люди шли за ним, зная, что командир костьми ляжет за любого члена полка. Разница в менталитете? Впрочем, даже когда грузовики «Хекенрозе» въехали в Киркук, разрезая светом фар стремительно сгущающиеся пустынные сумерки, «пострелять по воробьям» не пришлось. Стрелять вообще не пришлось — машины проехали притихший город беспрепятственно, разве что пару раз задернулись шторы в тех окнах, где все еще горел свет. Дорога снова выскочила в пустыню, свернув в сторону Сулеймании, лежащей где-то далеко за барханами, а машины, перегородив дорогу, отрезали как минимум один путь отступления из города. Оставив большую часть отряда у машин, Вальтер отобрал двадцать человек и вместе с ними направился на север, в пески. Обведенные на карте красным маркером постройки прятались в песках, окруженные на снимке со спутника прямоугольной рамкой рельефа — остатками крепостной стены древнего поселения. Арки да обломки стен, кое-где неряшливо достроенные до сарайчиков, можно было рассмотреть в матовом свете встающей над пустыней луны. Вальтер опустил на глаза прибор ночного видения, и темная пустыня тут же ожила и зашевелилась кружащей в воздухе мошкарой, пробежавшим вдалеке шакалом, порскающими из-под ног ящерицами. Вальтер перевел прибор в инфракрасный режим и огляделся. Шакал далеко не убежал, замерев и выжидая. Среди тонущих в темноте построек никого не было. Проскользнув тенями к руинам, десантники слаженно рассредоточились по периметру и, дождавшись команды, одновременно вошли внутрь. Шагнув под арку, Вальтер едва успел прижаться к стене, замирая в тени — из-за угла сначала показался луч фонарика, а затем вышел вооруженный автоматом человек. Полоса света мазнула совсем рядом с Вальтером, но прошла мимо. Где-то с другого края руин грохнул выстрел, человек обернулся, и бросившийся вперед Вальтер огрел его прикладом винтовки по затылку. Мужчина рухнул на землю и затих. Наскоро обыскав его, Вальтер вытащил у него автомат и нож и, убедившись, что ничего больше нет, поудобнее перехватил голову противника и резко повернул набок. В шее что-то хрустнуло, мужчина дернулся и обмяк. Где-то там, внутри, в руинах, могут быть заложники. Возможно, еще живые. Если боевики сообразят, что отступать некуда, то, скорее всего, перебьют всех оставшихся в живых. А значит, надо работать по возможности тихо. — Барон, — тихо шепнул динамик рации, — тут один из боевиков стрелял в шакала. Нас не обнаружили. — Вас понял, — откликнулся Вальтер, возвращаясь в тень. — Осталось выяснить, чего они по зверью палят. Либо Ханджар в своей излюбленной манере накачал их какой-нибудь дрянью, либо они знают или догадываются, что лидер их бросил на съедение нам, и нервничают, ожидая атаки превосходящих сил. Либо и то, и другое. Работаем тихо, иначе они заложников перестреляют. — Есть работать тихо, — хмыкнул динамик и умолк. Еще один боевик, показавшийся из-за угла, действовал аккуратнее. Фонарика у него не было, и разглядеть человека в черном, неслышно крадущегося в ночной темноте, без приборов было невозможно. Но прибор ночного зрения у Вальтера был. И полковник тоже умел двигаться тихо. Оттащив оглушенное тело к предыдущему, Вальтер точно так же вывел его из игры и, крадучись, заскользил вдоль стены. За углом дожидался Каспер, сопровождаемый двумя бойцами. И еще два тела, припрятанные между обломками колонны. — Осталось двое, около основного уцелевшего здания, — доложил Каспер, — и еще пятеро отправились к северной части руин, на выстрел. Там парни встретят. — Итого — четверо нас и двое охранников, — раздумчиво проговорил Вальтер, оглядываясь, — и неизвестно, сколько внутри, или где они там держат заложников. — Нас четверо, — хмыкнул Каспер, — этого достаточно? — Более чем, — усмехнулся в ответ Вальтер, и десантники, пригнувшись, направились к квадратной каменной постройке — единственной сохранившейся целиком. Одновременно вырубив обоих охранников, Вальтер и Каспер оставили вторую часть работы напарникам и, перезарядив винтовки, подошли к дверному проему. Рассохшаяся деревянная дверь на новеньких блестящих петлях была заперта на кривой засов, сделанный неумелым мастером, и на заржавленный висячий замок. Видимо, ее установили совсем недавно и наспех, сорвав откуда-то еще. Вальтер огляделся, вытащил пистолет и, одним выстрелом разбив замок, рванул дверь на себя, отскакивая в сторону. Однако изнутри никто не выскочил. В ноздри ударил теплый и спертый воздух, мешающийся с запахом пота и крови. Вальтер вытащил фонарик и осторожно заглянул внутрь. — Здесь есть кто-нибудь? — позвал он. — Есть, — откликнулись из темноты. Вальтер наобум осветил противоположную стену, и сидящий около нее человек прикрыл глаза рукой. — Скажите нам, что вы пришли нас спасти, — добавил второй голос из темноты. — Ну или пристрелите из соображений гуманизма. Сил нет сидеть в этой духовке. Вальтер посмотрел по сторонам, обшаривая фонариком постройку. Ни окон, ни щелей, кроме тех, что в деревянной двери. Днем тут наверняка вообще свариться можно. Стало светлее — разобравшиеся с боевиками товарищи подошли ближе, и теперь помещение освещалось сразу четырьмя фонариками. Заложники сидели около стен — двое молодых людей и та светловолосая девушка, которую Вальтер видел на записи. — Сколько вас тут? — уточнил он. — Трое, — откликнулся один из парней и спокойно добавил: — Остальных убили. Вальтер подошел к стене и помог говорившему подняться. Парень щурился от яркого света, случайно попадающего в глаза, но держался спокойно, только вздохнул глубоко, вдыхая свежий и прохладный воздух, когда Вальтер вывел его наружу. Руки заложников связаны не были — боевики справедливо полагали, что далеко они не убегут, — но после заключения в душном каменном мешке все трое выглядели скверно, даже в неверном свете фонариков. — Барон, — позвал динамик рации Вальтера, — у нас чисто. Уложили пятерых, потерь с нашей стороны нет. — У нас тоже чисто, — ответил полковник, касаясь клавиши передатчика. — Трое заложников найдены. Сбор у южной стены на точке входа. — Есть, — откликнулся динамик и умолк. — Идти сможете? — поинтересовался Вальтер, обращаясь к пленным. — Тут около двух километров к югу до дороги, там наши машины. — Постараемся, — усмехнулся освобожденный Вальтером парень. Девушку все-таки пришлось взять на закорки, хотя первые пять минут она старательно шла по песку, несмотря на то, что ее заметно шатало. Парни держались, но по тяжелому дыханию чувствовалось, что держатся они из последних сил. Один все-таки упал, уже перед самыми машинами, и оказавшиеся рядом десантники кинулись помогать. А второй вытерпел до самого конца, и даже сам забрался в грузовик, и тщетно пытался подремать, пока машины тряслись по дороге до Байджи. К тому моменту, когда полк вместе с освобожденными пленниками добрался до временной базы, небо начало светлеть. Солнце еще пряталось за горным хребтом, едва заметным где-то далеко на горизонте, но темнота ночи уже уступила место предрассветным сумеркам. Байджи еще спал, и въехавшие в город грузовики спугнули разве что ящерицу, устроившуюся на прохладной стене. Меж тем с востока натягивало темные тучи, изредка разрезаемые розовыми всполохами. — Неужели ливанет? — спросила девушка, пока Вальтер помогал ей выбраться из грузовика. — Не сезон, — покачал головой полковник. — Погремит, пока пыльная буря не уляжется, и все. Надо успеть с командованием связаться, пока она не началась. Девушка вылезла из кузова и, приземлившись на ноги, оказалась к Вальтеру практически вплотную. — Меня зовут Нора, — смутившись, сообщила девушка, убирая за ухо пыльную прядку. — Очень приятно, Нора, — усмехнулся Вальтер. — А теперь идите под крышу, сейчас на улицах будет очень пыльно. — Скажите, а здесь где-нибудь умыться можно? — Нора провела пальцами по щеке, испачканной потекшей тушью для ресниц. — Спросите у ребят, осталась ли вода, — Вальтер махнул рукой в сторону зданий. — Но с теплым душем, извините, напряженка. Девушка смущенно улыбнулась и удалилась в указанном направлении. Ветер быстро усиливался, и связаться с командованием и доложить об относительно успешном выполнении миссии не удалось. Грозовой фронт, поднявший стену песка, подступал на глазах, и до здания, в котором располагался импровизированный рабочий кабинет, Вальтер добирался уже практически вслепую, прикрываясь рукой от летящего песка, даром что дома стояли почти вплотную друг к другу. Стоило Вальтеру войти в холл, как где-то за спиной сверкнуло, и почти сразу же последовал оглушительный раскат грома. Что ж, быстро налетела — быстро пройдет. Потерев глаза, в которые все-таки попал песок, Вальтер огляделся и заметил сидящего в углу на лавке парня — как раз того самого, который отвечал на вопросы, и которого полковнику довелось вытащить из руин. Сказать по правде, Вальтер приметил его еще на записи, обратив внимание, насколько тот спокоен. Он и тогда держался весьма уверенно, и потом, когда его группу нашли в развалинах, и до самого конца дороги продержался без помощи, выбравшись из грузовика самостоятельно. Видимо, руководитель группы, хоть и молодой такой, вот и старается оправдать доверие. А теперь, когда все позади, его отпустило, как это часто бывает, навалилась слабость, вот он и грустит теперь на лавке… Вальтер прищурился, рассматривая освобожденного им журналиста. То, что на видео было списано на «шум» из-за низкого качества изображения, на деле оказалось веснушками, усеивающими лицо и шею парня. На вид ему было около двадцати, не больше, несмотря на пробивающуюся на щеках щетину, визуально добавляющую пару лет к истинному возрасту. Чего его сюда понесло? Конечно, после выступлений политиков, вещавших о военных успехах и легких победах американской армии, многим мальчишкам захотелось романтики. Вальтер видел таких — измученных жарой и перепуганных, прижимающих к себе автомат и явно не желающих верить, что на деле война оказалась далеко не такой красивой, как мнилось на экранах кинотеатров. Но этот-то? Вроде бы не похож на дурачка, поведшегося на красивые речи о войне. А с другой стороны — и такое бывает, когда хорошие домашние мальчики в нужный момент умеют проявлять стойкость и брать инициативу в свои руки. Выглядел парень и правда скверно, и на хорошего домашнего мальчика ничуть не был похож — помимо щетины и залегших под глазами теней от усталости, неопрятности облику «бравого журналиста» добавляли торчащие в разные стороны русые волосы, явно из тех, что не признают расчески и не желают лежать, как положено. Однако, несмотря на усталость и стресс, парень ни на что не жаловался, и проявленная им сила воли невольно вызывала уважение. Вальтеру доводилось видеть и куда более взрослых людей, ломавшихся при попадании в плен. Подойдя ближе, Вальтер снял с набедренного крепления фляжку с водой, помедлил, но просьбы так и не дождался. — Держи, — протянул он фляжку парню. Тот благодарно кивнул и сделал насколько глотков. — Буря скоро кончится, — Вальтер указал глазами на накрепко закрытое окно. — Свяжемся с командованием и отвезем вас в Багдад. Молодой человек снова кивнул и, завинтив крышку фляжки, протянул ее обратно Вальтеру. — Ты хорошо себя чувствуешь? — вопросительно нахмурился тот, забирая фляжку. — Все в порядке, — хрипло ответил парень и потер ладонями лицо. — Просто устал. Как вы нас нашли? — поднял он глаза. — Нам дали информацию из штаба, — развел руками Вальтер, — пойти туда-то и туда-то, вытащить тех-то. Наше дело маленькое, — добавил он с усмешкой. — Маленькое, но сложное и грязное, — откликнулся парень. — Вы перебили охрану или забрали в плен? — Не забивай себе этим голову, — отмахнулся Вальтер. — Все уже позади. Теперь осталось дождаться, когда гроза пройдет, а завтра ты уже будешь в гостинице или где вы там остановились. Отдыхай, — он хлопнул парня по плечу, и тот зашипел и поморщился. — Что? — Вальтер отдернул руку и, дождавшись, пока молодой человек отдышится, бесцеремонно оттянул и без того рваный ворот рубашки, разглядывая синяк на плече. — Ну-ка расстегни рубашку. Парень раздраженно вздохнул, но послушно расстегнул несколько верхних пуговиц. Вальтер заглянул ему за шиворот и присвистнул. — Давай-ка ко мне наверх, — велел он и подал руку, предлагая помощь, но парень демонстративно встал сам. — Я не умираю, — негромко огрызнулся он и первым направился к лестнице. Наверху, в кабинете, было душно и темно, и потолочные лампы долго мигали, не желая зажигаться. Хорошо хоть вообще зажглись, потому что бушующая за окнами пыльная буря могла обесточить весь Байджи. Не в первый раз. — Раздевайся и садись на койку, — махнул рукой Вальтер и принялся копаться в вещмешке, брошенном на стол. — Какие вы, военные, быстрые, — усмехнулся парень, — толком не знакомы, а уже «раздевайся и на койку». — Полковник Вальтер Шёнкопф, десантный полк «Хекенрозе», морская пехота ВС США, — привычной скороговоркой проговорил Вальтер без тени иронии и протянул руку за плечо. Ее тут же коротко и по-деловому пожали. — Можно просто Дасти, — кивнул парень, отходя к койке, и уселся на нее, стаскивая рубашку. Обернувшийся Вальтер нахмурился, рассмотрев наконец как следует темнеющие по всей спине синяки, подошел ближе и, опустившись около койки на колени, вытащил из-под нее бутылку. — Водка? — принюхавшись, удивился Дасти, когда Вальтер вытащил пробку. — Где вы ее взяли? — Бери выше — чистый спирт, — ухмыльнулся тот. — Где взял, там уже нет, но, поверь мне, процесс добычи был долгим и тяжелым. Для самых крайних случаев берег, — с сожалением добавил Вальтер, глядя на бутылку без этикетки. — Извини, с медикаментами у нас тут туго, а ссадины надо продезинфицировать. Будет щипать, так что не стесняйся и ори. — Я постараюсь не орать, — хмыкнул Дасти и судорожно вдохнул, когда смоченный в спирте платок прошелся по спине. Но, надо отдать должное, орать не начал. — За что они тебя так? — спросил Вальтер, чтобы его отвлечь. — За Нору, — сквозь зубы откликнулся Дасти. — Они ее изнасиловать хотели, а я вот… вступился. Откровенно говоря, — добавил он, выдохнув, — у меня сложилось впечатление, что они вообще в какой-то момент перестали понимать, что с нами делать. Если сначала они еще посматривали за нами, то потом и вовсе потеряли всякий интерес, перестали кормить, поить и даже заглядывать к нам. — Надо сказать, ты недалек от истины, — ответил Вальтер, смачивая платок еще раз. — Их бросил их собственный лидер. Нам на растерзание, — разъяснил он с усмешкой и, сняв с бедра фляжку, протянул ее Дасти. — Можешь допить, сколько там осталось. Долго они вас держали там, в руинах? — Сутки с половиной, — глотнув из фляжки, ответил Дасти. — День, ночь, потом еще день, а следующей ночью уже пришли вы. У нас группа была — шесть человек, — продолжил он после паузы, — у троих ребят оружие было, и, когда на нас напали, они попытались отбиться. Их уложили, нас взяли. Еще неизвестно, кому повезло, — пожал он голыми плечами, усеянными веснушками. — Почему вы без охраны поехали? — поднял глаза Вальтер. — Знали же, что тут не курорт. — Знали, — кивнул Дасти, — но Багдад и пригород патрулируются армией, в Байджи, как нам сказали, располагается ваш полк, до Эль-Джудейля нас сопровождал военный отряд, направляющийся по той же дороге. Мы думали, что два часа пути до Тикрита сможем преодолеть, тем более, что там охранный пункт и патрули на дороге, а там уже и до Байджи не так далеко… Но до Тикрита мы уже не доехали. Дасти договорил и осекся, зашипев — видимо, спирт попал на крупную ссадину. — Странно, — проговорил Вальтер, проводя платком вдоль выпирающих позвонков, — ты не производишь впечатления глупого человека, и, тем не менее, продумать маршрут для своей группы и озаботиться ее охраной не сообразил. Жара не способствует активной умственной деятельности? — с наигранным сочувствием добавил он. — Это не моя группа, — просто ответил Дасти. — Я так, сбоку прибился. Узнал, что знакомые собираются в Ирак, быстро сделал документы и едва успел присоединиться к ним. А так я, можно сказать, независимый журналист. И не надо относиться ко мне как к глупому домашнему мальчику, — добавил он злее, — я отдавал себе отчет, куда лезу. Нам просто не повезло. — Троих потеряли, еще троих пришлось спасать военным. И впрямь не повезло, — саркастично согласился Вальтер и, не дав Дасти разозлиться по-настоящему, спросил: — Тебе лет-то сколько, «независимый журналист»? — Двадцать семь, — ровно ответил тот. Вальтер удивленно поднял бровь. Двадцать семь? Да он бы сам не дал Дасти больше двадцати пяти, и то — с поправкой на усталый вид и щетину. Костлявый, по-мальчишески нескладный и конопатый, как зараза, Дасти выглядел как первокурсник, утащивший студенческий билет старшего брата. — Что-то не так? — обернулся Дасти. Глаза у него оказались совсем взрослые, жесткие и насмешливые, мало вяжущиеся с юношеской внешностью. — Все в порядке, — покачал головой Вальтер. — У тебя еще где-нибудь синяки есть? — Могут быть, — не стал спорить Дасти. — Я не уследил. — Тогда раздевайся и давай смотреть, — не выдержал Вальтер, — и прекрати себя вести, как школьница у гинеколога. Я и не такое видел, так что можешь не стесняться. — Я не стесняюсь, — обиженно возразил Дасти и невольно покраснел под скептическим взглядом полковника. — Как-то не вяжется твой показной героизм с твоим нежеланием раздеваться, — ухмыльнулся Вальтер и встал с койки. — Но, так уж и быть, я отвернусь. Он и вправду отвернулся, принявшись что-то искать в вещмешке, и Дасти, фыркнув, стащил рваные джинсы и вытянулся на койке. Синяки обнаружились и на ногах, и с боков, и Вальтер невольно уважительно хмыкнул. Досталось парню прилично, и как его еще хватало плеваться ядом, было не совсем понятно. Вальтер плеснул еще спирта на платок и стал протирать алеющие ссадины. Дасти дернулся, но промолчал, и дальше уже не шевелился, только стискивал сильнее покрывало. Глядя на него, Вальтеру было смешно. То, что парень схватился за случайно представившуюся возможность удрать в горячую точку, красноречиво свидетельствовало о том, что сделано это было явно назло кому-то. Да еще этот показательный героизм, в маске которого Дасти явно чувствует себя неуютно… Вальтеру невольно вспомнилось, как он сам удрал в армию, чтобы доказать всем и все, и зрелище того, как это выглядело со стороны, оказалось действительно забавным. — Чего тебя сюда понесло? — спросил он, придерживая дернувшуюся ногу и протирая синяк на щиколотке. — Сюда, в смысле, в Ирак? — уточнил Дасти, тоже, видимо, решивший не лелеять случайную обиду. — Я уже сказал, я журналист. — А то здесь журналистов не хватает. — Хватает. Но в моем случае это скорее вопрос профессиональной этики, — Дасти приподнялся, почесывая засвербевший от пыли нос. — Решил выяснить, что скрывается за красивыми речами политиков? — Вальтер плеснул на платок еще спирта и заткнул бутылку пробкой. — Так это тоже не новости. Таких «журналистских расследований» тут по нескольку штук в месяц. А потом по возвращении им дают большую сумму денег за молчание, и на этом все заканчивается. Дасти не ответил, и Вальтеру показалось, что он угадал. Неужто парень и в самом деле сюда приехал, чтобы потом стрясти денег с государства? — Наоборот, — наконец покачал головой Дасти. — Моя фамилия — Аттенборо, если вам это о чем-то говорит. О чем-то это Вальтеру безусловно говорило, но вспомнить с наскока, где он слышал заковыристую фамилию, похожую на название какого-то провинциального английского городка, не удалось. — А, подожди, — спохватился Вальтер, убирая руку, — скандал двухгодичной давности по поводу растрат средств, выделенных на модернизацию оружия британской армии, верно? — И не только он, — невесело улыбнулся Дасти. — Мне казалось, тот журналист был старше, нет? — Старше. Это мой отец, — Дасти повернулся на бок, подпирая голову рукой. — Он сделал себе имя на антивоенных статьях. Он считает, что борется за мир и развенчивает романтические мифы о военной службе. Но у него своеобразные понятия о борьбе за мир. Военные скандалы, грязная правда, журналистские расследования… Мы несколько раз переезжали с места на место, потому что папаше начинали напрямую угрожать. Я с детства мечтал, что вырасту и стану журналистом, но не таким, как отец. Хорошим. И что я буду писать только хорошее. Исключительно хорошее писать не получается, — он усмехнулся, — но я не хочу прожить все свою жизнь с репутацией сына известного скандалиста и умереть с ней же. С отцом мы разругались, и я сейчас ему назло пишу о военных героях. У него недавно вышла книга о войне в Ираке и напрасной трате средств на нее. Естественно, поднялся большой шум. — И ты решил отмыть репутацию армии, запачканную твоим отцом, — поднял бровь Вальтер. — Красиво, безусловно… — …и очень глупо, — закончил за него Дасти, согласно кивнув. — Можете ничего не говорить, полковник, я сам прекрасно понимаю, что со стороны это выглядит как глупый спор обиженного подростка со своим отцом. Но мне совесть не позволяет смотреть на «подвиги» папаши сложа руки. Я всю жизнь прожил с репутацией сына своего отца и согласен на все, чтобы отмыться от нее. Он своими антимилитаристскими статьями перечеркнул мою мечту, а я согласен за нее бороться. Как бы глупо это не звучало, — добавил он со смущенной улыбкой и нахмурился, когда Вальтер в открытую расхохотался. — Я понимаю, это действительно смешно, — хмуро проговорил Дасти, глядя, как он смеется. — Ничуть, — покачал головой Вальтер, все еще посмеиваясь, — напротив. — Но вы смеетесь. — Смеюсь. Потому что отлично тебя понимаю, — Вальтер потер руки и взял со стола вытащенный из вещмешка тюбик. — Я сам в свое время удрал в армию, чтобы доказать папаше, что на что-то гожусь. И чем больше успехов я делал, — он выдавил на пальцы мазь, — тем больше он на меня злился. Потерпи немного, я сейчас буду смазывать твои синяки. Дасти послушно повернулся на живот, подставляя спину, и поморщился, когда пальцы Вальтера принялись ее растирать. Но мазь тут же начала холодить, и боль отступила. — Полковник, — позвал Дасти, — а почему вас называют «бароном»? — Потому что я и есть барон, — ответил Вальтер, размазывая по веснушчатой коже мазь. — И вообще-то я фон Шёнкопф. Младший сын из семьи немецких баронов. У папаши на меня были планы, так что можешь представить себе, как он разозлился, когда я ушел в армию. — Тем не менее, насколько я слышал, «Хекенрозе» участвовал во многих крупных операциях, разве нет? — спросил Дасти. — Неужели ваш отец об этом не знал? — Знал. — И как? — И в конечном итоге лишил меня наследства, — весело закончил Вальтер и выдавил еще мази на пальцы, принимаясь обрабатывать синяки на ногах. — Так что в твоем возрасте мои чувства к отцу были примерно схожими. — Надо же, — усмехнулся Дасти. — Я приехал сюда, чтобы написать очерк о службе «Хекенрозе», но не думал, что мне доведется настолько близко познакомиться с его командиром. Растирающий его ноги Вальтер фыркнул, но ничего не сказал. — Получится, что своим очерком я сразу двоим отцам докажу, что их дети на что-то годятся, — продолжил Дасти. — Вы же позволите мне написать про вас, полковник? — Вот вернусь героем, тогда и напишешь, — откликнулся Вальтер, растирая в руках остатки мази. — Не то чтобы я был суеверен, просто не люблю похвал за недоделанную работу. Полегче стало? — Да, вполне, — ответил Дасти, пошевелив на пробу плечами, и осторожно добавил: — Я помню ваши слова о том, что со снабжением у вас проблемы, но, если у вас найдется какая-нибудь еда, я буду очень благодарен. — Сухпаек еще остался, — помолчав, проговорил Вальтер, — но мне кажется, что тебе пыток на сегодня уже хватит. — Я согласен пережить еще одну, — устало улыбнулся Дасти, — я так голоден, что готов съесть скорпиона. — Что там в этом скорпионе есть — сплошной хитин, никакого мяса, — ответил Вальтер, вставая на ноги. — Сейчас принесу тебе паек, одевайся. Дождавшись утвердительного кивка, Вальтер скрылся за дверью. Буря все еще выла за закрытыми окнами, но уже тише, словно утомившись, гром если и рокотал еще где-то далеко, то за гулом ветра его почти не было слышно. Вальтер наскоро распотрошил один из оставшихся в ящике пайков, привел содержимое пакета в съедобный вид и снова поднялся наверх. В общей сложности он отсутствовал не дольше двадцати минут, но к тому моменту, когда он вернулся в кабинет, Дасти дремал, устроившись на койке. Вальтер пристроил паек на столе и потянулся было встряхнуть Дасти за плечо. Тот только вздохнул во сне, поджимая ноги, и Вальтер убрал руку. Ладно, спи уж. «Независимый журналист», тоже мне… Тихо выйдя из кабинета, Вальтер спустился вниз, и, усевшись на ящике, вытащил из пакета вилку и принялся есть оставшийся бесхозным паек. К следующему утру буря улеглась, и освобожденных журналистов отвезли в британское посольство в Багдаде. А через полторы недели Вальтер встретился с Дасти снова — на этот раз уже в аэропорту Багдада, куда бойцы «Хекенрозе» приехали для встречи полномочных представителей американского правительства и ООН, прибывших в Ирак на переговоры. Ходили слухи, что Ханджара Аль-Мунтакима все-таки удалось арестовать, и генерал Мэттис все-таки замолвил за полк словечко, выхлопотав ему долгожданную увольнительную. Сначала Вальтер заметил издали светлые волосы Норы, сидящей на чемодане, а потом уже стоящих рядом с ней Дасти и его товарища. — Привет, — усмехнулся Вальтер, подходя ближе и протягивая руку. — Добрый день! — обрадованно улыбнулся ему Дасти, отвечая на рукопожатие. — Приехали нас проводить? — Честно говоря, нет, — сознался Вальтер, — мы тут по другому делу. Но я в любом случае рад вас видеть живыми и невредимыми. Гладко выбритый и причесанный, Дасти выглядел еще моложе, только глаза остались все такие же — усталые и насмешливые. Залегшие под ними тени посветлели, но все еще были заметны. — Материала на очерк, я полагаю, не набралось? — спросил Вальтер, насмешливо прищурившись. — Ну почему же, — хмыкнул Дасти. — Его набралось достаточно для небольшой заметки. Да, кстати… — он вытащил из кармана фотоаппарат, и, сграбастав Вальтера за шею, сфотографировался с ним с вытянутой руки. — Должна же у меня быть фотография к материалу. Я непременно пришлю вам текст для согласования. — Не надо, я верю тебе на слово, — отмахнулся Вальтер. — К тому же, мне, скорее всего, придется приехать еще раз, так как сделать длинный и подробный репортаж о «Хекенрозе» я не успел, — с напускным равнодушием сообщил Дасти и улыбнулся уголком рта, заметив, как Вальтер нахмурился. — В этом тоже нет нужды, — покачал головой полковник. — Мы возвращаемся домой, самое позднее — через два месяца, в зависимости от того, как пройдут переговоры с правительством Ирака. — Вы возвращаетесь? — Дасти изо всех сил постарался сохранить спокойствие, но глаза, выдававшие возраст, выдали теперь и тщательно скрываемые эмоции. — Возвращаемся, да, — повторил Вальтер. — Тогда… — Дасти суетливо зашарил по карманам и, наконец, выудил из кармана помятую визитку. — Тогда свяжитесь со мной, когда вернетесь. А я все эти два месяца буду искать материалы, и мы напишем книгу, да, книгу о вашем полке! Я ведь… — смутился он, — …даже и не отблагодарил вас толком. — Не парься по этому поводу, это моя служба и мне за нее платят, и, в общем-то, платят неплохо, — ответил Вальтер. — А мне платят за написание очерков, так что не думайте, что я так просто от вас отстану, — коварно улыбнулся Дасти. Ответить Вальтер не успел — под потолком курлыкнул динамик, и мужской голос по-арабски объявил о прибытии самолета, следующего рейсом Багдад-Анкара. — Это наш, — Дасти обернулся. — Значит, пора идти. Удачи вам, полковник. — И тебе, — кивнул Вальтер и протянул руку. Дасти наскоро пожал ее и, вернувшись к товарищам, подхватил чемодан и первым направился к стойке регистрации. Вальтер перевел взгляд на карточку, которую все еще держал в руке. Простой белый прямоугольничек из плотной бумаги с отпечатанными черными буквами. Так просто не отстанет, значит? Что ж, пожалуй, бойцам полка «Хекенрозе» найдется что рассказать. Представив себя героем документальной книги о полке в тридцать семь лет, Вальтер ощутил себя неимоверно старым. Такие вещи надо писать лет эдак в семьдесят. Впрочем, впереди еще много времени, может быть, этот неугомонный журналист отвлечется на что-нибудь другое. А сейчас, пока до прилета шишек еще есть время, надо бы выпить кофе. Нормального, молотого и сваренного, а не растворимого, из шуршащего пакета в коробке с сухпайком. Вальтер сунул визитку в карман и зашагал в сторону бара. |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
26.02.2014 в 00:00
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Спецквест. Часть 1
URL записи |
Задание: Медиа Название: Крупицы информации Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, ~2100 слов Пейринг/Персонажи: Нейдхарт Мюллер , Эрнест Меклингер, Райнхард фон Лоэнграмм и другиеКатегория: джен Жанр: юмор, стёб Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: кайзера посещает идея, Меклингер открывает в себе талант учителя, а Мюллер работает журналистом. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Крупицы информации" Потом он трижды пожалел об этом, но было уже поздно. Император загорелся идеей, как нефтяная скважина от брошенного окурка. А пожар на нефтяных скважинах тем похож на скуку монарха, что тоже ни к чему хорошему не приводит. А пострадали, как обычно, наименее защищённые от императорского произвола члены общества. И вовсе не какие-нибудь там рабочие и крестьяне. До простого сельского жителя аграрной планеты императору с его креативными идеями два дня лёту на «Брунгильде». Зато адмиралы — вот они, рядышком. Им даже бежать некуда, потому как придворный этикет и военная дисциплина сигать из окон во время совещания не позволяют. — Газета? — недоверчиво переспросил Миттермайер, сперва расценивший заявление его величества как странную шутку. — Именно, — подтвердил Райнхард. — Выпустите небольшую газету для внутреннего пользования. Ради укрепления командных взаимоотношений, поднятия боевого духа, и просто чтоб не скучно было. Адмиралы переглянулись. Свежая идея императора их не то чтобы пугала — храбрым воинам, претендующим на койку в Вальгалле после смерти, не пристало бояться идей — но как-то морально дестабилизировала. — И кто должен заняться реализацией этого... — внутренняя цензура Фаренхайта не пропустила слова «идиотизм», — проекта? Райнхард окинул своих подчинённых изучающим взглядом. Генштаб присутствовал пусть не в полном составе, но в достаточном, чтобы развернуться. — Скажем, главным редактором пусть будет Меклингер, — решил император. — Он поэт, художник и вообще натура творческая. Журналистом пусть будет Мюллер, он разведчик, значит, умеет добывать информацию... А дальше сами как-нибудь распределитесь. На самом деле, дальше познания императора в журналистике не простирались, но адмиралам об этом знать не полагалось. Очень довольный тем, что нашёл своим людям интересное занятие в скучное мирное время, Райнхард покинул зал, оставив подчинённых в полном смятении чувств. Адмиралы пока ещё не знали точно, что именно придётся делать, но уже прекрасно понимали, что очень этого не хотят. Первым план побега привёл в исполнение Миттермайер, заявивший, что обещал жене заняться выбором новых занавесок вот буквально через полчаса, и если он не сдержит слова, то будет месяц питаться варёной капустой. Вслед за ним со словами «Я тебя подвезу!» умчался Ройенталь. Вален затравленно огляделся по сторонам, нашёл взглядом часы и звучно хлопнул себя по лбу. — Я ж Мелкого обещал забрать из бассейна! Извините, господа, в другой раз. Кесслер заглянул под крышку органайзера и категорично заявил: — У меня брифинг через час. Встретил загоревшийся нехорошим огнём взгляд Меклингера и поспешно добавил: — На другом конце столицы. Фаренхайт изобразил на лице крайнее огорчение. — К сожалению, мне нужно срочно согласовать с инженерным отделом поставки систем автоматического ведения огня. Очень жаль, но я не смогу принять участия в первом собрании вашего издательского кружка. — Точно! — встрепенулся Биттенфельд. — Я совсем забыл, мне тоже нужны автоматические системы! И удрал вслед за Фаренхайтом в сторону, прямо противоположную заявленной. Айзенах ушёл молча. От него, впрочем, никто и не ждал развесистых объяснений. Всё-таки у него была и жена, и дети, и, возможно, даже несогласованные поставки, так что присутствующие могли сами додумать причину его исчезновения. — Министр обороны, а вы-то куда? — вскинулся Мюллер, когда из-за стола поднялся Оберштайн. — Работать, — сообщил тот. — Его величество поручил этот проект вам. Займитесь им, а я буду заниматься делами, которые поручены мне. Когда за последним беглецом закрылась дверь, Меклингер и Мюллер остались в полном одиночестве. — Ну что ж, — жизнерадостно констатировал Меклингер, — придётся нам с вами работать вдвоём. Наш долг — оправдать ожидания его величества! — Но я же не журналист, — вздохнул Мюллер. — Я за всю жизнь ничего кроме рапортов не писал. — Зато вы любите добывать информацию. А ещё больше вы любите ею делиться, — непреклонно возразил адмирал-художник. — Это самое главное! А писать я вас научу. Собирать информацию Мюллер действительно умел. Правда, некоторые неискушённые в деле информационной войны лица называли это коллекционированием сплетен, но Мюллер не обижался. Однако никогда раньше перед ним не вставали извечные вопросы «Что писать?», «О чём писать» и «Что писать, когда писать не о чем?». На другой день после злополучного совещания он перевесил текущие дела на помощников, вооружился блокнотиком, карандашом и диктофоном, и, снаряженный таким образом, отправился на поиски разведданных. То есть, конечно, материала для первой в жизни статьи. — А о чём писать? — на всякий случай спросил он Меклингера. — О чём угодно! — ответил тот. — Потренируйтесь на кошках. С кошками в генштабе было туго, если не считать ночевавшего в вентиляционной шахте главного адмиралтейства вольного кота Тойфеля, которого, ввиду беспросветно чёрной шкуры и специфического места жительства, офицеры называли исключительно «его превосходительство г-н адмирал фон Тойфель». Мюллер рассудил, что кот, имеющий столь высокий для представителя своего семейства ранг, достоин упоминания в прессе. — Легенда гласит, — охотно заливал Миттермайер навострившему диктофон журналисту, — что г-н фон Тойфель получил своё имя при уникальном стечении обстоятельств. Это было первое слово, произнесённое гросс-адмиралом фон Мюкенбергером в тот момент, когда он запнулся о тогда ещё безымянного кота. — Очень интересно, — кивнул Мюллер, наливая всем ещё по стакану. — Но легенда врёт, — продолжил вместо Миттермайера Ройенталь. — На самом деле Мюкенбергер произнёс другое слово. Но, поскольку оно было женского рода, что не совпадало с полом кота, его нарекли близким по духу выражением. — Когда генерал-адмирал Лоэнграмм узнал об этом инциденте, он сказал, что кота следовало бы повысить в звании за верную службу отечеству, — усмехнулся Миттермайер. — В общем, мы его поймали и торжественно возвели в адмиральский чин, потому что только адмиралы имеют право путаться под ногами у главнокомандующего. — Потом мы предлагали ввести Тойфеля в триумвират вместо Оберштайна. Правда, несмотря на опыт партизанской войны, он никогда не командовал войсками в открытом бою. Но, поскольку Оберштайн тоже этого не делал, Тойфель со всей очевидностью был вариантом выбора, — хмыкнул Ройенталь. — Но его величеству почему-то не понравилась эта идея. — Однако он обещал, что, если Тойфель геройски погибнет, исполняя свой долг, он станет гросс-адмиралом посмертно, — добавил Миттермайер. — Поскольку его заслуги очевидны. Он трижды попадался под ноги Мюкенбергеру, однажды даже вызвав его позорное падение носом в мрамор, при чём присутствовали остальные члены тогдашнего триумвирата, два генерал-адмирала, пять адъютантов и ещё десяток неустановленных лиц. После этого за котом по всему адмиралтейству гонялись два отряда тяжёлой пехоты, но не поймали его. В другой раз он приземлился главкому на голову, решив, что это хорошая посадочная площадка, если десантируешься из вентиляции. — Тойфеля пытались застрелить, отравить, поймать и утопить, даже прикончить электрошокером. Однако он всегда ускользал из рук недоброжелателей, нанося им значительный ущерб. В конечном итоге тогдашнее командование рассудило, что такая череда позорных поражений не украшает имперский флот, и признало права кота на жизнь в шахтах. — В первый и последний раз, когда Оберштайн привёл свою псину в адмиралтейство, та решила обойтись с Тойфелем как с обычным котом, не учтя его боевого опыта. В конце дня пришлось поднимать диван, чтобы достать из-под него собаку, которая отказывалась выходить добровольно. — После этого Биттенфельд в самых изысканных выражениях составил прошение о представлении Тойфеля к ордену. Но Лоэнграмм отказал ему на том основании, что орден слишком тяжёл для кота... Первая статья Мюллера носила название «Подвиги неизвестного героя» и в вольной форме излагала ту причудливую смесь правды с вымыслом, которую Двойная Звезда охотно вывалила на него за бутылкой виски. Меклингер остался доволен работой, сказав, что это отличное начало и у Мюллера есть задатки журналиста, но... — Но статье не хватает огня, — заключил адмирал-художник. — Это же публицистика, а не сухая военная хроника! Публицистическому стилю нужно больше треска. Каждую крупицу информации вы должны умножать на два. Если кому-то на голову упал кирпич — пишите, что он погиб в результате обрушения здания. А для заголовка новость нужно возвести в квадрат. А то и в куб! Старательный, но пока неопытный Мюллер принял это к сведению и подошёл к работе со всей ответственностью. Следующий вариант статьи назывался «Адмирал фон Тойфель — боец невидимого фронта». Статья повествовала о приключениях кота, который неоднократно вступал в спор с Мюкенбергером и в последний момент спасал имперский флот от сокрушительного поражения, сражался в изерлонском коридоре, был ранен, представлен к награде, сослан, реабилитирован, возвращён в строй, сражался рядом с адмиралом тогда-ещё-фон-Мюзелем и дал ему несколько ценных тактических советов, первым присягнул только что коронованному императору Райнхарду и по причине врождённой скромности отказался от места в триумвирате. — Да, — сказал потрясённый Меклингер, — это было действительно сильно! Я должен написать оду в честь этого героя. Впрочем, нет, я посвящу ему один из своих маршей... А вы пока можете написать о вещах более обыденных. В окно светило солнце, снаружи щебетали птички, в общем, царила летняя идиллия. Кесслер устало поправил фуражку и посмотрел на Мюллера, который, поигрывая диктофоном, устроился по другую сторону стола. — И что ты хочешь от меня услышать? — резонно вопросил шеф военной полиции. — За последнее время никаких вспышек недовольства не зафиксировано, покушений не совершено, особых должностных преступлений тоже не наблюдается. А у меня ещё много дел. — Много дел, но рассказать тебе нечего? — прищурился Мюллер. Кесслер тяжело вздохнул. — Это скучные рутинные дела, для статьи они точно не годятся, — сообщил он. — Извини, ничем не могу тебе помочь. Даже от моей фуражки толку будет больше. — Отличная идея! — встрепенулся Мюллер. — Давай, я возьму интервью у неё. Кесслер посмотрел на него с недоверием, потом хмыкнул, снял фуражку и положил её на стол. — Вот, бери. Если она приврёт — имей в виду, я не несу за это ответственности. — А примерить можно? — Попробуй, — пожал плечами Кесслер и потянулся к стопке бумаг на углу стола. Мюллер немедленно напялил фуражку и гордо вскинул голову. Фуражка свалилась ему на нос. Пойманная в коридоре Двойная Звезда на сей раз не стремилась к сотрудничеству. Мюллер с тоской понял, что эти двое дают интервью только под виски. — Ничем не могу тебе помочь, у меня никаких новостей, — развёл руками Миттермайер. — Обратись лучше вон к Ройенталю, он ближе к журналистике. — Каким образом? — насторожился Мюллер. — Он спит с журналисткой. — Миттермайер, ты отстаёшь от жизни! — фыркнул Ройенталь. — Я спал с ней неделю назад. — Погоди, но вы же только десять дней как познакомились?.. На лице Ромео-после-шести отразилось страдание. — Волк, у женщин есть нечто общее с носками, — изрёк он тоном бродячего философа. — Как бы хороши и красивы они ни были, их следует регулярно менять. Миттермайер, не говоря ни слова, накинул другу на голову его собственный плащ. Обычно Айзенах играл в шахматы сам с собой, но в этот раз компанию ему решили составить Вален и Биттенфельд. Вернее, играть сел Вален, а Биттенфельд только ходил вокруг и мешал, считая, что помогает. Айзенах молчал, следовательно, был согласен. — Новости? — отозвался Биттенфельд в ответ на вопрос вооружённого блокнотом Мюллера. — Какие, в Хель, новости! Вот у кого-то сейчас конь на альфа-е4 полетит, вот это будет новость. — Не полетит, — отмахнулся Вален. Мюллер бегло оценил ситуацию на поле боя. — Или конь, или ладья, — констатировал он. — Запланированные потери?.. — Отвянь, — пробурчал Вален и уставился на фигуры. Айзенах выразительно постучал ногтем по часам на доске. — Ты хотел новостей? — поинтересовался Вален, не отрывая взгляда от шахмат. — Я могу тебе дать новость. Лютц, добрая душа, прислал с Изерлона подарочек. Компьютерный вирус. — Диверсия? — насторожился Мюллер. — Если бы! Простая человеческая глупость и уверенность, что если эта штука не стреляет, то она безобидна. Этот вирус не ищет системные файлы, не запрашивает доступ, не блокирует связь, он ничего не делает. В итоге наши системы защиты его просто не считают угрозой! А эта дрянь прописала себя в каждый файл и развлекается теперь как хочет. Мюллер сделал пометку в блокноте. — А что он делает? — Он после каждого слова ставит «блин»! — взорвался Биттенфельд. — И теперь, блин, мы, блин, сидим, блин, играем, блин, в шахматы, блин, пока, блин, эти, блин, техники, блин, ищут, блин, как, блин, выпилить, блин, из всех, блин, документов, блин, этот, блин, блин, блин! — И прекрати ржать, — добавил Вален, глядя на согнувшегося от смеха Мюллера. После чего решительно взялся за ладью и увёл её на другую плоскость. Айзенах пожал плечами и забрал чёрного коня. — Системы автоматического ведения огня вам сгодятся в качестве новости? — спросил Фаренхайт, не поднимая глаз от бумаг, которыми был завален стол. — Честно говоря, у меня это самая актуальная тема за последние пять дней. Мюллер оглядел впечатляющие башни из папок, подшивок, стопок бумаг и разрозненных листков в кабинете и поверил Фаренхайту на слово. Доказательства его правдивости были слишком красноречивы. Если бы какой-нибудь член движения за спасение девственных лесов Пандоры увидел эту инсталляцию, то скончался бы на месте. — И что не так с этими системами? — полюбопытствовал новоявленный журналист, включая диктофон. — А, с ними как раз всё в порядке. Плохо с их количеством — оно радикально не совпадает с количеством кораблей, нуждающихся в перевооружении... — начал Фаренхайт, но тут же вынужден был отвлечься на возникшего сбоку адъютанта. — Что там ещё? — Министр обороны хочет, чтобы вы согласовали поставки с... — Как я его люблю, кто бы знал! — процедил Фаренхайт сквозь зубы, забирая у адъютанта бумаги. Мюллер записал это в блокнот. Через неделю император Райнхард I изучал макет газеты, представленный ему генерал-адмиралом Меклингером. «Фуражка начальника военной полиции обладает разумом! Эксклюзивное интервью». «Гросс-адмирал Ройенталь относится к женщинам как к носкам. «Чем чаще их меняешь, тем лучше», — говорит он». «Компьютерный вирус заставил всё адмиралтейство писать рапорты на своём разговорном языке». «Фаренхайт признаётся в любви министру обороны». «Адмирал Тойфель, герой войны, открывает правду о себе»... Дойдя до стихов Меклингера, император свернул газету, уронил её на стол и отодвинул подальше. — Фройляйн, — сказал он Хильдегарде, которая украдкой наблюдала за его реакцией на публицистическое творчество адмиралов, — думаю, нужно поскорее заняться переносом столицы на Феззан. Это будет менее разрушительно, чем поручать Меклингеру и Мюллеру выпуск газеты! Задание: Медиа Название: Луна для Феззана Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, 3130 слов Пейринг/Персонажи: канонные и оригинальные герои Категория: джен Жанр: драма, повседневность Рейтинг: G Предупреждения: постканон Краткое содержание: в день совершеннолетия кайзера Александра-Зигфрида в небесах над Феззаном появляется луна... Примечание: министерство Контроля - так в Новом Рейхе было названо министерство внутренних дел; министерство Порядка - новое название военного министерства. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Луна для Феззана" Совершеннолетие императора было ознаменовано событием, которому нет аналогов в истории человечества, — появлением над столичной планетой искусственного ночного светила, названного Луной в честь спутника Старой Земли. Еще два года назад в системе Марр-Адетта обнаружили подходящий крупный астероид почти правильной геоидной формы; инженерами военного ведомства были специально разработаны гиперпространственные двигатели для транспортировки будущего спутника к Феззану. Как заявил сегодня на пресс-конференции заместитель министра экономического развития Герман Кемпф, проект осуществлен на личные средства императорской семьи и сэкономленные министерством двора за прошедшие восемнадцать лет суммы, удачно вложенные в акции различных предприятий. Имели место и личные пожертвования «друзей семьи», как обтекаемо выразился чиновник — к слову, старший сын адмирала Карла Густава Кемпфа, погибшего в 489 году Ст. Р. в ходе неудачной попытки взять Изерлон при помощи другой космической крепости — Гайерсбурга, оснащенной гипердвигателями, тогда еще недостаточно проверенной новинкой. Орбита нового спутника вокруг планеты рассчитана в соответствии с массой и объемами обоих небесных тел, длиной феззанского астрономического года… …Ожидается, что Луна станет местом массового спортивного туризма, — астероид усеян множеством пещер, анфиладами уходящих на много километров вглубь, к давно остывшему ядру, которое уже снабжено искусственной атмосферой. В дальнейшем планируется сделать эту мини-«планету» недорогим курортом, предназначенным в том числе и для семейного отдыха феззанцев, и построить вдобавок к уже возведенному там Розенштадту несколько городков, оснащенных парками аттракционов и другими развлечениями…» Шлёп! Кусочек политой кетчупом копченой курицы откуда-то из недр многоэтажного бутерброда упал как раз на слово «Луна». Главный редактор «Баалатского обозревателя» хмыкнул и отправил заляпанную распечатку в корзину. Плохая привычка — есть за работой, но древней истины «время — деньги» еще никто не отменял. Новый стажер с Феззана справился очень даже неплохо - текст вышел в меру ироничным, в меру серьезным, под конец даже сдобренным надеждой на демократизацию Империи при новом кайзере. Пойдет в номер, и даже завлекательный пассаж про искусственную луну тут к месту – вот уж не на что деньги тратить очередному кабинету Миттермайера! К тому же он видел статью и с другого ракурса. Она станет частью обязательного контента в честь отмечаемого по всей Галактике совершеннолетия кайзера и в то же время оттенит сенсационную информацию о спутнике столичной планеты, которую ему посчастливилось добыть. Не имей сто динаров, а имей сто друзей, как говорили когда-то в Альянсе… Критиковать и вообще обсуждать имперское правительство в средствах массовой информации единственной автономии Рейха разрешалось, но в определенных рамках. К примеру, существовала устная договоренность с правительством Баалата не трогать личную жизнь императорской семьи. Но народ всегда жаждет скандалов, интриг и расследований, поэтому всю информацию, которая попадала в его комм, главный редактор отправлял на пару принадлежащих ему — через цепочку посредников, разумеется — сайтов галактической сети, которую в автономии кратко называли «нетом». В рекламодателях у этих ресурсов не было недостатка, потому процветал и «Обозреватель», считавшийся надежным в плане информации, но весьма элитарным и даже скучноватым изданием. Правда, одного правила он придерживался неукоснительно и на своих «подводных лодках» — не задевал никого из немногочисленного семейства Лоэнграммов. Невелика честь — копаться в белье двух женщин, которых он знал и уважал с первых послевоенных лет, и мальчишки, у которого пресловутой личной жизни пока и не наблюдалось. Возможно, поэтому судебные процессы, затеваемые против его сайтов чуть ли не каждые полгода, были не слишком разорительными, порой дело ограничивалось всего лишь устным внушением. Как после прошлогоднего скандала, когда сайт «Абсолютно секретно» раскрыл махинации с поставками на фронтир старых, подкрашенных и отремонтированных мега-тракторов вместо заказанных департаментом терраформирования новых. Поставщика не спасло даже то, что его сын за неделю до этих разоблачений женился на дочери флот-адмирала Айзенаха. Ладно, о давнем и не очень прошлом он подумает и напишет дома, где ждут постоянно дополняемые мемуары, а пока работа. Осталось отправить в номер статью о коронации и переслать на «Абсолютно секретно» материалы о тайной подоплеке лунной программы. Редактор, всё еще сомневаясь, стоит ли рисковать, решил еще раз просмотреть скандальные файлы, пришедшие пару часов назад, почти одновременно со статьей для «Обозревателя». Будущая луна напоминала гигантский кусок пемзы — близкий к шару серо-коричневый эллипсоид, испятнанный множеством отверстий — круглых, овальных, похожих на кляксы самой причудливой формы. Покатые скалы, возвышавшиеся над ними на поверхности — точнее, огромные холмы, — скрывали лабиринты пещер, тоннелей, узких расщелин и крутых обрывов, порой уходящих глубоко вниз, в пустоту, окружавшую ядро этого гигантского ореха. Когда уже выбирали место для постройки Розенштадта, обнаружилось, что ядро снабжено дышащими на ладан атмосферными установками и довольно плотно заселено. Главный редактор рассматривал снимки домов, построенных или скорее, собранных на скорую руку из самых разных материалов — от металлических контейнеров до пластиковых, деревянных и даже картонных ящиков, забитых в качестве утеплителя всяким хламом. Встречались и настоящие «дворцы» из искусственного пенокамня. Всего на поверхности внутреннего ядра существовало четыре поселка, основанных около двух десятилетий назад, с более чем активным населением — завидев подлетающие корабли инженеров-проектировщиков, их обитатели начали отстреливаться из лазерных пушек, снятых с кораблей чуть ли не времен второй битвы при Тиамат… Во время расследования, проводившегося имперской службой безопасности, выяснилось, что проверка астероида, порученная министерству Контроля — ведомству Ульриха Кесслера, одного из легендарной когорты адмиралов минувшей войны, — была весьма неглубокой во всех смыслах слова. Даже поверхность будущего спутника столичной планеты не была обследована и просканирована как следует, а ведь в трех пещерах впоследствии были обнаружены ангары с чинеными-перечинеными «торговцами»! На, а точнее — в якобы необитаемом астероиде жили беглецы, причем беглецы агрессивные. Объявленные в розыск по всей Галактике преступники-рецидивисты, с которыми начал бороться еще покойный кайзер Райнхард и продолжила императрица-регент — от наркоторговцев, пиратов, «ночных хозяев» крупных городов и целых планет до охвостья терраистского подполья. Многие бежали туда с семьями, кое-кто из больших шишек теневого бизнеса — с подручными и прихлебателями. Призванные на помощь Инженерному корпусу имперского флота Черные Уланы обнаружили даже десятка полтора аристократов, бежавших еще из Старого Рейха после смерти Фридриха IV, во время войны Лоэнграмма с Липпштадтским союзом. Связь с внешним миром у беглецов не прерывалась – часть населения нанималась на корабли устроивших свои склады в пещерах контрабандистов, — тоже разыскиваемых, курсировавших в основном по фронтиру Новых земель. Многие работали на гидропонных фермах и обработке их продукции, или в крошечной сфере услуг; кто-то выживал, как мог, кормясь крошками со стола счастливчиков, имевших дела во внешнем мире, или проедая последние золотые слитки и драгоценности. Редактор устало потёр наполовину седые виски, переходя к фотографиям и видеозаписям штурма одного из пенокаменных «дворцов». Спецподразделения Улан в доспехах нового образца – из облегченного титанопластика, огнеупорных и водонепроницаемых, с режимом экзоскелета — почти не реагировали на сбрасываемую прямо на головы мебель, сантехнику, куски тут же разбираемой крыши. Но обороняющиеся держались до последнего, отстреливаясь из затухающих на глазах лазерных винтовок, а потом — пытаясь врукопашную отбиться прикладами тех же винтовок. «Что слону дробина», — иронично прокомментировал Конев, лично доставивший позавчера на Хайнессен заманчивые, но крайне опасные материалы о феззанской луне. Всё это слишком походило на бои в катакомбах Терры, о которых рассказывал Юлиан. Неужели если и не всё население, то, по крайней мере, большинство бойцов было под сайоксином? И сколько еще в Галактике таких «лун», если на одну из них натолкнулись совершенно случайно? Скорее всего, дело обстояло до крайности просто - за неимением внешнего врага Империя расслабилась и успокоилась, несмотря на то, что феззанское правительство почти сразу же после окончания траура по почившему кайзеру официально объявило войну космическим пиратам, контрабандистам, организованной преступности. Послевоенная безработица многих выдавила на фронтир, но тяжкий труд земледельцев-колонистов на терраформирумых планетах или вахтовая работа в шахтах привлекали не всех. Немало было решивших половить рыбку в мутной воде - быстро и легко разбогатеть, сколачивая состояния на более или менее нелегальных занятиях. С ними боролись жестко, решительно, но как видно, что-то недоучли… Снова терраистский фактор? Он в сердцах обозвал себя старым дураком. Информации не хватало даже для гипотез, нет бы начать собирать ее пораньше! Хотя на самый верх не пробиться даже ему, с его связями, тянущимися еще с конца войны. За прошедшие восемнадцать лет разногласия между императрицей и «уютным кабинетом» Миттермайера если и имели место, то не выходили за пределы зала совещаний. Секретность была настолько непроницаемой, фигуры сподвижников Райнхарда, словно осиянные отблесками его света, — настолько неприкасаемыми… что постепенно все привыкли к такому положению дел. В любом случае, Борис категорически заявил, что не будет соваться в околоминистерские круги, чтобы узнать, как ведется наверняка уже начатое внутреннее расследование, — слишком важные фигуры могут быть затронуты. Хотя, справедливости ради — в автономии дела обстояли в чем-то похоже. Чего стоил скандал с первым Президентом миссис Гринхилл-Ян почти сразу после переизбрания ее на второй срок. Пресс-служба автономии тогда заявила, что госпожа Президент ушла в отставку по состоянию здоровья. Фредерика и сейчас чувствовала себя прекрасно — как и Аксель, ее второй муж, и обе дочки-двойняшки. Но всё тайное стало явным раньше, чем рассчитывали бывшие тыловые крысы, окопавшиеся в этой самой пресс-службе. Уже через полгода стало широко известно, что вдова адмирала Яна вышла замуж, да еще за имперца, да еще и за министра по делам автономии, по долгу службы постоянно курсировавшего между Хайнессеном и Феззаном. Что тогда началось! Ее соратников бульварная пресса сразу же окрестила «кликой предательницы», и на последовавших за отставкой выборах преемник Фредерики на посту председателя партии «Демократический выбор» потерпел сокрушительное поражение. Правда, через четыре года Юлиан Минц всё же занял кресло Президента и уверенно сидел в нем до сих пор… А бутерброд был отвратительным. Может, оттого, что пролежал у него на столе больше трёх часов и соус, да и салат уже не заслуживали своих гордых имён? — Проще похоронить, — в плотной, почти осязаемой тишине собственный голос показался ему громким, но не слишком энергичным. Неудивительно — половина десятого вечера, наверняка во всей офисной многоэтажке кроме него остались только вахтер и охранник в подземном гараже. «Попал, надо же», — главный редактор удовлетворенно вздохнул, когда остатки курицы, булки, салатных листьев и соленого огурца обрели покой на дне мусорной корзины. Он наконец решился разместить опасные материалы на «Абсолютно секретно» и заодно написать статью «Подлунный мир — исключение или правило?» для своего второго сайта «Эхо Галактики» — не столь популярного, как первый, но тоже весьма известного — по крайней мере, в Новых Землях. «Эхо» создавалось как ресурс немногочисленной легальной демократической оппозиции, начавшей консолидироваться за пределами Баалата сразу после подписания императрицей «Феззанского пакета» подробных соглашений о статусе автономии. — Доченька, нам надо серьезно поговорить. «Опа, третий раз». Первый раз родители пришли к ней в комнату вдвоем, немного смущаясь, за полгода до рождения Магды. Ульрика тогда почувствовала себя почти взрослой — как же, ей первой говорят о том, что скоро у нее будет еще одна сестричка. Вдобавок к двум имеющимся и паре удивительных (если прилично выражаться) братьев-близнецов, которые ухитрялись орать, бегать и падать одновременно везде — от подвала до крыши и от калитки на улицу до небольшого садика за домом. Не прошло и года, и мама с отцом снова пришли к ней чинно, словно в гости, на этот раз даже постучавшись — и на полминуты она почувствовала себя совсем взрослой. Предложила им сесть на кровать, а сама отвернулась от безобидного ресурса «Мода для девушек из высшего общества», демонстративно не сворачивая страничку с весьма откровенными купальниками. Пока отец не заявил своим обычным ровным, спокойным голосом, четко интонируя каждое слово: — Ульрика, мы ничего не имеем против твоих друзей, но вам еще рано ходить на вечеринки в «Черный крейсер». Пригласи их в дневное кафе, а лучше к нам домой. Мама молча разглаживала и без того безупречно отпаренные горничной складки красивого домашнего платья. — Хорошо, отец, — она стиснула зубы и решила, что пусть будет дневное, то есть детское, кафе. Она сама заработает достаточно денег, чтобы снять часа на три целиком приличное заведение, где не будет визгливой, перемазанной мороженым мелкоты – ее и дома хватает! И за дополнительную плату можно будет попросить официантов повесить плотные шторы и уменьшить освещение. Можно и в пятнадцать лет неплохо зарабатывать в галасети, особенно с ее знанием аллиансиш, до сих пор распространенного в Новых Землях. Главное — как следует подготовиться, и посоветоваться с Куртом Грёбнером из девятого Б, как сделать так, чтобы никто не узнал… Похоже, старший брат Курта её сдал. Или сам Курт, или их слава крутых серферов галасети ничего не стоила. Теперь начала мама. — Дочка, нам всё известно. И не только нам. Зачем тебе нужны были эти деньги? У папы теперь серьезные неприятности… Отец молчал. Ульрика поймала себя на мысли, насколько же сейчас заметно, что он намного старше матери — впрочем, и мама выглядела неважно. Ну что ж, отвечать всё равно придется. — Просто хотела сама зарабатывать… и тратить деньги так, как я хочу! И что тут такого? Да, я писала статьи в баалатскую прессу, но они мало чем отличаются от того, что печатают в наших газетах. Им нужен был корреспондент в столице, имеющий выход на придворные круги… я же не маленькая, понимаю, о чём писать не стоит! Отец не стал садиться за ее комм, просто отодвинул кресло и, свернув коротенькую заметку о весеннем фестивале цветов в Императорском парке, стоя набрал незнакомый адрес на аллиансиш. — Это не я, — через пару минут прошептала Ульрика, — вот это да, бои на Луне… я и не знала. Папа, ну откуда бы такое у меня взялось? И у Курта с Мартином. Они осуществляли техническую поддержку, чтобы никто не проследил, что статьи в хайнессенскую газету идут с моего адреса, и ничего больше. — Ты живешь в моем доме и теоретически имеешь доступ к этой информации. Кстати, Мартин Грёбнер сейчас уже у Фернера. Ты и Курт — несовершеннолетние, но закон о государственной тайне предусматривает изъятие у вас всех носителей информации. Ты сейчас же кладешь на стол все свои дискеты и компакт-диски. Оперативная группа у входа — они согласились подождать в холле, пока ты не оденешься и не выйдешь. — Я не раздета, — девушка демонстративно застегнула до подбородка молнию на флисовой куртке и загремела ящиками стола. Каждый его доклад императрице продумывался и правился неоднократно — до предлога, до запятой. В первый год он слегка нервничал, — вдруг что-то не так, вдруг кайзерин или кто-то из адмиралов будет недоволен словами, интонацией, чересчур подробным или наоборот, кратким изложением фактов, - но потом ему всё больше нравилась эта тихая, спокойная работа — практически отдых! В звукоизолированный кабинет главы имперской Службы Безопасности в это время никто не допускался, телефон переключался на секретариат. Теперь ему предстоял первый закрытый доклад императору Александру — после коронации глава СБ даже мысленно не называл его принцем Алеком. «Закрытый доклад» не означал отчета главе государства наедине. Присутствовать мог кто угодно, но чаще всего состав «гостей» был предсказуемым — за овальным столом располагались те члены Малого Государственного совета, чьи интересы и позиции затрагивались в докладе, копии которого заблаговременно рассылались собственной канцелярией Его Величества всем приглашенным. Генерал-адмирал Фернер был готов увидеть здесь Кесслера, Биттенфельда, возможно, Мюллера, которого по привычке всё еще называли военным министром, хотя ведомство давно сменило название на министерство Порядка. Ничего подобного — юный кайзер и его мать были вдвоем. Разумно для первого доклада, своеобразной тренировки на взаимодействие. Через неделю предстоит уже открытый доклад главы СБ перед четко регламентированным составом Малого совета, а пока ему нужно завоевать доверие этого упорного и упрямого вундеркинда. который, казалось, поставил себе целью стать самым образованным правителем в истории Галактики. Закончив год назад с отличием столичную Академию Рейхсфлота, тогда еще принц Александр-Зигфрид поступил на заочное отделение сразу по двум специальностям факультета государственного управления Феззанского университета — экономике и юриспруденции. Некоторые дисциплины в учебных планах пересекались, но всё равно нагрузка была значительной, а теперь юному императору придется сочетать теорию с практикой. «Он словно чувствует на своих плечах груз не только ответственности за всю обитаемую Вселенную — и славы отца, и тех ожиданий, что на него возлагают. Может, оно и к лучшему, — думал Фернер, раскланиваясь с Александром и вдовствующей императрицей, проходя на свое привычное место, включая один из встроенных в огромный овальный стол комм-проекторов, - лишь бы здоровье кайзера было по-прежнему крепким». …— В ходе проведенного за двое суток расследования выяснилось, что Мартин Грёбнер, студент факультета компьютерных наук Первого Императорского Политехникума, Курт Грёбнер, ученик 9 класса гимназии имени Зигфрида Кирхайса, и его одноклассница Ульрика Кесслер… — Ни в чем не виновны, само собой, — прервал его юный император, — Ульрика всегда казалась немного застенчивой, мы с Феликсом думали, что она сама любит сидеть дома, возиться с младшими… Оказывается, строгий отец никуда не отпускал. Сегодня же лично извинюсь и позову ее во дворец на прием по случаю 22 июня. Фернер, пометьте у себя — братьев Грёбнер я тоже приглашаю на годовщину коронации отца. Хоть какая-то компенсация за неудобства. — Алек, — до сих пор молчавшая Хильдегарде ободряюще улыбнулась сыну, — я поеду с тобой, Марике очень нужна поддержка. Но чтобы успеть заехать к Кесслерам сегодня, нужно поторопиться сейчас. — Конечно, мама, — вздохнул кайзер — я не собираюсь откладывать решение до завтра. — Продолжайте, Фернер. «Закругляйтесь, Фернер, — иронично «перевел» глава СБ, — мальчик, конечно, не будет таким, как его отец. Он станет другим, и нам за ним придется успевать… тем из нас, кто будет на это способен». — Результаты расследования в целом. На сайт «Абсолютно секретно» были выложены текстовые, фото- и видеофайлы, относящиеся к ликвидации на объекте «Луна-1» колонии преступников-рецидивистов, скрывающихся от имперского правосудия. Одновременно на сайте «Эхо Галактики» появилась статья известного сетевого колумниста Т.Д., в которой он утверждает, что правительство империи несет ответственность за подобные рассадники организованной преступности, наркоторговли и хуже того — идеологии терраизма. Настоящим владельцем обоих сайтов, зарегистрированных на подставных лиц, как и автором вышеупомянутой статьи является контр-адмирал Альянса Свободных Планет, впоследствии — Республики Изерлон Дасти Аттенборо, после подписания Феззанского пакета занимающийся политической журналистикой. Сейчас он является главным редактором «Баалатского обозревателя». Нельзя не признать правоту некоторых его умозаключений. Вместе с тем все виновные в утечке информации, вся цепочка, будут найдены и примерно наказаны. Работа по борьбе с организованной преступностью должна быть не только всемерно усилена, но и переведена на качественно новый уровень. — Хорошо. То же самое вы можете повторить перед Малым советом, — резюмировал Александр, — а я предложу адмиралам и министрам принять отставку Ульриха Кесслера, допустившего не только утечку, но и проморгавшего появление таких… анклавов в нашей Галактике. Дасти давно уже так не смеялся, читая первые полосы имперских газет в нете. Этот мальчик, то есть второй император династии Лоэнграммов, далеко пойдет. Судя по сведениям, поступавшим от переехавшего на Один Бориса Конева, — этот хитрюга считал, что там его не будут искать! — все инициативы последних месяцев исходили именно от него. Музей освоения Луны, постоянно пополняющийся экспонатами. Объявление материалов, выложенных на «Абсолютно секретно», искусной рекламой одной из туристических компаний, — специально размещенной на ресурсе, известном своей оппозиционной, демократической направленностью. Строительство «по материалам этого шедевра черного пиара» полигона для страйкбола и павильонов для съемок фильма «Шпион, который свалился с Луны». И главное — недавние передовицы в столичном официозе «Феззанские новости» и глянцевом еженедельнике «Зеркало», на все лады расхваливавшие «ядовитую, но полезную статью Т.Д., выражающую настроения самых разных слоев общества по всей Галактике — покончить наконец с наследием послевоенного кризиса — преступностью и остатками терраистских банд». Хотя он ничего не имел против того, что император и правительство вняли таки его призывам. Министр Контроля Ульрих Кесслер подал в отставку и занял должность декана факультета правоведения столичного университета, а его старшая дочь оказалась тем самым новым феззанским стажером "Обозревателя" и собиралась после поступления на факультет журналистики год-полтора поучиться по обмену в Баалатском университете имени Яна Вэньли. Но ему предстояло еще раньше увидеться с этой талантливой девочкой — только что пришло неофициальное приглашение от императрицы-матери на торжественное открытие второго лунного города — Небельринга, с заранее разрекламированными пещерами ужасов и замком Костей и Терний. Задание: Медиа Название: Очень наглядная агитация Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, ~1700 слов Пейринг/Персонажи: Вальтер фон Шёнкопф , Дасти Аттенборо, Каспер Линц, Оливер Поплан, Катерозе фон Кройцер, Юлиан МинцКатегория: джен, намеки на слэш и гет Жанр: стёб Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: стенгазета в космической крепости — явление, ничем не уступающее дискетам там же. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Очень наглядная агитация" Разумеется, Кассельн сразу же заглянул на огонёк — постоять над столом тенью статуи командора и посетовать на то, как нерационально и расточительно расходуются материальные средства. А бумага, между прочим, стоит тем дороже, что собственного производства её на Изерлоне нет и не планируется, потому что не из табуреток же целлюлозу цедить. А со снабжением в мятежной крепости и так негусто. И... — И стенгазета — это средство наглядной агитации! И точка! — заявил Дасти. — Мы будем расходовать материальные средства умеренно. Кстати, где маркеры? — Вот вам три, и больше без прямого приказа не получите, — непривычным менторским тоном изрёк Кассельн, выложил на стол «мат. средства» и удалился с нечитаемым выражением лица. — По-моему, он считает нас идиотами, — озабоченно заметил Блюмхарт. — По-моему, его кто-то крепко достал с утра, — хмыкнул Поплан. — Ну и как мы должны рисовать газету тремя цветами? Маркеры были чёрного, синего и красного цвета. — Линц нарисует, — уверил всех Шёнкопф. Линц пожал плечами, взял тарелку, положил её на ватман кверху дном и обвёл маркером. — Это что? — Изерлон, — пояснил доморощенный художник. — Ладно, я рисую заголовок. — А я что-нибудь напишу! — пообещал Дасти, вздевая к потолку карандаш. В дверь, которую Кассельн не потрудился закрыть, просунулась рыжая голова. — А мне что делать? — полюбопытствовала Катерозе. — Капрал, иди сюда! — Поплан хлопнул по столу рядом с собой. — Будешь меня вдохновлять. — На что это она будет тебя вдохновлять, интересно? — нехорошо прищурился Вальтер. — На что-нибудь. Я тоже творческая личность! — провозгласил Оливер. — Хоть я и высшее существо, ничто человеческое мне не чуждо. — Напиши стихи, раз ты такой творческий, — фыркнул Дасти. — Нам для стенгазеты нужны стихи. Патриотические, для поднятия боевого духа. Типа, «мы рождены, чтоб сказку сделать былью, построить из обломков новый мир»... — Нам разум дал стальные руки-крылья, от времени протёртые до дыр, — закончил Вальтер. — Что? — спросил он не без вызова, весело разглядывая вытянувшиеся лица вокруг. — Мало ли, кто здесь творческая личность. Аттенборо вытащил блокнот. — Я запишу это, — сообщил он. — Для мемуаров. — Лучше запиши это для газеты, — посоветовал Оливер. — Если там будет стоять подпись, то можно не волноваться — никто не рискнёт сказать розенриттеру, что он сочиняет плохие стихи! Дасти в ответ ткнул его карандашом. — А ты что угодно сделаешь, лишь бы ничего не делать. — Попрошу без намёков! — оскорбилось «высшее существо». На пороге соткался Юлиан. Вид он имел скорбный, а в руках держал фотокамеру, чем неуловимо напоминал отставшего от экскурсии туриста. — Что случилось? — насторожился Шёнкопф. — Какая красавица усомнилась в твоём мастерстве фотографа? Юлиан бочком просочился в зал, на всякий случай отслеживая краем глаза действия Катерозе, которую слова о красавице заставили навострить уши. — Адмирал Ян отказался фотографироваться для первой полосы, — пожаловался он. — Предложил вместо себя кота. — Мы не можем украсить стенгазету фотографией кота! — возмутился Аттенборо. — Хотя, конечно, это бы неплохо характеризовало всё наше предприятие… — И Мураи бы тебя убил, — подсказал Поплан. — Это была бы героическая смерть! — огрызнулся Дасти. — Ты стихи написал уже? — О твоей героической смерти? А ты уже умер? — Я близок к этому, — страдальчески вздохнул Дасти. — Если так пойдёт дальше, эта газета станет моим некрологом! Первой и последней работой Дастина Аттенборо, адмирала и журналиста. — Человека и парохода! — фыркнул Поплан. — Кого-кого? — сделал «журналист» стойку на новое слово. — Понятия не имею, — отмахнулся Поплан. — Просто так корабль назывался, на котором моя бабушка летала. — У тебя была бабушка? — Нет! Я появился на свет из яйца, отложенного великим драконом в незапамятные времена. Про запас. — А ну прекратили базар! — рявкнул Шёнкопф. Все, кроме привычного Линца, по команде захлопнули рты. Юлиан, до этого наблюдавший за словесной дуэлью двух мастеров устного слова, наконец-то вышел из кататонического ступора. — Извиняюсь, привычка, — хмыкнул Шёнкопф, довольный произведённым эффектом. — Может быть, кто-нибудь наконец займётся делом? — Мы занимаемся делом! — возразил Поплан. — Мы ищем свою музу! Черпаем вдохновение из воздуха, можно сказать, совсем не затрачивая материальных ресурсов, как завещал наш интендант. — Я сочиняю текст для стенгазеты, — сообщил Дасти, загородившись блокнотиком. — А я уже букву «К» нарисовал, — отчитался Линц. Шёнкопф возвёл очи горе и воздел руки к потолку. — Доколе? — спросил он у потолка. — Каспер! Газета называется «Время Изерлона». Покажи мне там хоть одну букву «К»! — Да? — искренне удивился Линц. — Странно. Я же помню, была буква «К»… — Делай, что хочешь, но чтоб этой буквы там не было, — приказал Шёнкопф тоном, которым отдаётся приказ не отступать и не сдаваться. — Юлиан, возьми бренди и отправляйся уговаривать адмирала. Если надо, подожди, пока он заснёт. — Меня же Фредерика пристрелит… — усомнился молодой человек в разумности приказа. — Убегай зигзагом. В крайнем случае, погибнешь за благое дело, — не смутился Шёнкопф. — Дасти, а ты напиши пока что-нибудь актуальное. — Проблема нехватки бумаги на Изерлоне может считаться актуальной? — Может, — подал голос Поплан, — но на фоне нехватки женщин она так мала, что почти незаметна. Аттенборо поднял вверх карандаш. — Нехватка женщин в крепости. Изерлон погибает без любви! — Не уверен, что это будет способствовать подъёму боевого духа, — заметил Юлиан. — И вообще, где это вы нашли нехватку? — строго поинтересовалась капрал фон Кройцер. — Я, между прочим, ещё здесь! — Но посмотри, сколько нас, — трагически зашептал Поплан, — а ты всего одна!.. Катерозе прищурилась. — А вам бы хотелось, чтобы меня было две? Все покосились на Шёнкопфа и дружно промолчали. При всех талантах Карин, пожелать другу ещё одно такое счастье не рискнул никто. Работа понемногу сдвинулась с мертвой точки. Линц пытался переделать букву «К» в стилизованную «В». За время переделывания он успел покрасить Изерлон и подрисовать ему тень. Дасти старался найти актуальную тему, которая не роняла бы боевой дух личного состава — личный состав, в свою очередь, ухитрялся найти повод для падения боевого духа буквально во всём. Поплан выполнял очень важную часть работы — он сидел на ватмане. Юлиан ушёл и вскоре вернулся с большой фотографией, ещё сохранявшей аромат краски. На фотографии был запечатлён кот, свернувшийся на чьих-то коленях. Идентифицировать принадлежность коленей не представлялось возможным, поскольку ничем, кроме белых форменных штанов, они примечательны не были. — Это единственный ракурс, на который адмирал согласился, — скорбно вздохнул фотограф. — Сколько бренди ты ему выпоил? — подозрительно прищурился Аттенборо. — Сколько было. — Может быть, Каспер его просто нарисует? — предложил Поплан. Линц оторвался от малевания заголовка и осведомился, каким цветом ему следует нарисовать адмирала: чёрным, синим или красным? — Контур — черным, волосы — синим, — напутствовал его Шёнкопф. — А мундир — красным? — иронично поинтересовался художник. — А мундир нарисуем зеленкой! — оживился Дасти. — Отличная идея, — одобрил Шёнкопф. — Юлиан, беги за зелёнкой. А кота оставь, мы его тоже куда-нибудь приклеим. Юлиан убежал, а Дасти задумчиво посмотрел на Шёнкопфа. — Слушай, — сказал он, — а я тут подумал… Почему это ты один ничего не делаешь? — Потому что я — главный редактор, — пояснил тот. — Редактировать будешь? — Главенствовать. — И какая нам от тебя польза? — От меня очень большая польза, — наставительно произнёс Шёнкопф. — Я дырку административную загораживаю. Придёт Кассельн, чтобы вставить всем по первое число за нецелевое использование зеленки, спросит: кто главный? И вы все покажете на меня. А ты давай не отвлекайся, журналист. Аттенборо демонстративно пролистнул блокнотик. — Итак, проблема: численность женского населения Изерлона уступает численности мужского. Предлагаемые варианты решения… Смена пола? — Инициатива наказуема! — хмыкнул Линц, не отрываясь от рисования. — Ну уж нет, — открестился Дасти. — Я не хочу пополнять численность прекрасного пола в крепости за счёт своих личных ресурсов. — Существует старый способ викингов — захватить девушку в бою как трофей, — предложил Шёнкопф. — А девушек викинги спрашивали? — вскинулась Катерозе. — То было суровое время. И суровые девушки, — туманно ответил Шёнкопф. Поплан вздохнул, и в этом вздохе была вся его скорбь по доставшимся викингам трофеям. — Нам некого взять в бою, — констатировал он. — В имперской армии всего одна блондинка, да и та — кайзер… — Кайзер — не девушка, — строго заметил Шёнкопф. — Майор, а ну отставить непатриотичные мысли. — Девушка или нет — он всё равно не в моём вкусе, — надулся Поплан. Катерозе ткнула командира пальцем в бок. Тот издал звук, средний между визгом и писком, изогнулся дугой и обиженно сдулся. — Вариант третий, — продолжил Дасти. — Переход мужской части населения на гомосексуальные отношения в целях сохранности психики и здоровья в… э-э… половой сфере. — Тогда я не понимаю, какая разница, девушка кайзер или нет, — обронил Поплан. — Майор, вам нравятся блондинки? — поинтересовалась Катерозе. — Цвет волос в женщине не главное! — Я думаю, — ехидно заметил Аттенборо, — в переходе на гомосексуальные отношения первый шаг сделал генерал фон Шёнкопф, который до сих пор не может забыть прекрасных глаз вражеского адмирала. — Я думаю, — в тон ему ответил Вальтер, — что вице-адмирал Аттенборо, ревнующий вышеозначенное лицо, сделал второй шаг. — А третий шаг сделал майор Поплан, сознавшийся в своей любви к блондинам, — хихикнула Карин. — Это серьёзно, — нахмурился Шёнкопф. — Каспер, ты стоишь к нему спиной. Беги, я прикрою. Дасти оторвался от блокнота и окинул взглядом диспозицию. Поплан сидел на углу стола. Линц, наклонившийся над этим столом, действительно был обращён к нему тылом. — По-моему, это не спина, — сказал Дасти. — Тем хуже. Каспер, ты в опасности. И, что самое страшное, ты не сможешь даже встретить эту опасность лицом к лицу… — Тема! — провозгласил Аттенборо. — Развитие гомосексуальных отношений в крепости как составляющая нравственного воспитания настоящего демократа. Отличительная черта свободных людей и вызов Империи… — он обвёл взглядом присутствующих: — Как поживает боевой дух? — Ну, это лучше, чем стоны Кассельна о нехватке ресурсов, — благосклонно кивнул Поплан. — Пропагандируйте это. Пусть все женщины на Изерлоне достанутся мне! Юлиан, ввалившийся в зал для совещаний, так и не понял, над чем все смеются и почему за истекшее время Линц нарисовал только половину заголовка. — Принёс зелёнку? — спросил его Шёнкопф. В ответ Юлиан выложил на стол коробку восковых мелков. — У Шарлотты взял, — пояснил он. — Изыскание внутренних резервов это называется. — Из тебя получится отличный интендант! — возвестил Поплан. — Иди сюда, я хочу пожать твою мужественную руку. Сам бы встал, да ватман поедет. Дасти бешено строчил в блокноте, изредка прерываясь, чтобы укусить карандаш. — Эта стенгазета дорого нам обойдётся, — сказал он в одну из таких пауз. — Меня убьёт Мураи, Юлиана прикончит Кассельн, Поплан сам умрёт от переутомления, если все женщины будут принадлежать ему... — А я умру от скуки, — закончила за него Катерозе. — Полковник, можно, я тоже что-нибудь нарисую? Рамку, например. Линц молча подвинул ей коробку мелков. — Эй, здесь нельзя рисовать рамку! — возмутился Поплан. — Здесь я сижу! — Белые штаны, белая бумага — какая разница? — Карин! — А сюда мы приклеим кота, — продолжила Катерозе, не обращая внимания на протестующие вопли командира. — Газета должна поднимать боевой дух, кот адмирала здесь будет самое то. — У нас появился зам главного редактора, — пожаловался Поплан. — И я, признаться, его боюсь. Мне до конца рисования газеты тут сидеть, а по мне уже мелком провели. — У тебя в перспективе все женщины Изерлона, — усмехнулся Шёнкопф. — Терпи! — Я не уверен, что готов на такие жертвы! Аттенборо вынырнул из блокнотика, оглядел творящийся на ватмане беспредел и вздохнул. — У меня осталась лишь одна надежда, — признался он. — Что Ян, увидев эту газету, запретит показывать её людям. Если только имперцам и только для устрашения. |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
суббота, 22 февраля 2014
Действующая модель невротика в натуральную величину
Визитка
1. WTF LoGH 2014
2. WTF Strange Kingdom 2014
3. WTF SAO 2014
4. WTF Tolkien-PJ-team 2014
5. WTF Sword of Truth 2014
Тексты
1. WTF LoGH 2014 - работа "Портрет художника"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Скромные секреты великих магистров"
3. WTF Makai Ouji 2014 - работа "Родственников не выбирают"
4. WTF SAO 2014 - работа "Во всем виноват Кирито"
Визуал
1. WTF LoGH 2014 - работа "Танчики"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Грустная песня Ольги"
3. WTF Makai Ouji 2014 - работа "Да провались ты"
4. WTF SAO 2014 - работа "Simply the game?"
Челендж
1. WTF LoGH 2014 - работа "ФармакоЛоГГия"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Путешествие по Дельте"
3. WTF Makai Ouji 2014 - работа "Тоска"
4. WTF SAO 2014 - работа "Песнь об Айнкраде"
5. WTF Sword of Truth 2014 - работа "Карта"
Текст R - NC-21
1. WTF LoGH 2014 - работа "Двойные звёзды не горят поодиночке"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Вернуть музыку"
3. WTF Captain Jack Harkness 2014 - работа "Даже через тысячу лет"
4. WTF Gromyko 2014 - работа "Охота пуще неволи"
5. WTF SAO 2014 - работа "Искаженное предвидение"
6. WTF Sword of Truth 2014 - работа "Против правил: Грайхгерин"
Теперь можно бить
1. WTF LoGH 2014
2. WTF Strange Kingdom 2014
3. WTF SAO 2014
4. WTF Tolkien-PJ-team 2014
5. WTF Sword of Truth 2014
Тексты
1. WTF LoGH 2014 - работа "Портрет художника"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Скромные секреты великих магистров"
3. WTF Makai Ouji 2014 - работа "Родственников не выбирают"
4. WTF SAO 2014 - работа "Во всем виноват Кирито"
Визуал
1. WTF LoGH 2014 - работа "Танчики"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Грустная песня Ольги"
3. WTF Makai Ouji 2014 - работа "Да провались ты"
4. WTF SAO 2014 - работа "Simply the game?"
Челендж
1. WTF LoGH 2014 - работа "ФармакоЛоГГия"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Путешествие по Дельте"
3. WTF Makai Ouji 2014 - работа "Тоска"
4. WTF SAO 2014 - работа "Песнь об Айнкраде"
5. WTF Sword of Truth 2014 - работа "Карта"
Текст R - NC-21
1. WTF LoGH 2014 - работа "Двойные звёзды не горят поодиночке"
2. WTF Strange Kingdom 2014 - работа "Вернуть музыку"
3. WTF Captain Jack Harkness 2014 - работа "Даже через тысячу лет"
4. WTF Gromyko 2014 - работа "Охота пуще неволи"
5. WTF SAO 2014 - работа "Искаженное предвидение"
6. WTF Sword of Truth 2014 - работа "Против правил: Грайхгерин"
Теперь можно бить
@темы: Шоб було!, ФБ-2014, фанпродакшн, блокнот
пятница, 21 февраля 2014
Действующая модель невротика в натуральную величину
21.02.2014 в 00:05
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Визуальная выкладка R — NC-21. Часть 2 (клипы)
URL записи |
 Список работ WTF LoGH 2014 "Лучшие яблоки Олларии" арт "Купание" арт "Кошки" арт "Siegfried" арт "Растерзанная" арт "17 минут перерыва" арт "Le Roi Soleil" арт "Lady Marmalade" арт "Мой собственный тигр" арт "Сопутствующие потери" арт "Персональный ад" арт "Галактика подождет" арт "Now We've Met Again" арт "Натурщик. Предчувствие бойни" арт "Votan med oss!" арт "Double Red" арт "Как подавить мятеж" арт "Министр сбрасывает покровы" арт "Апокалипсис" клип "We are the heroes" клип "Гимн маньяку" клип "Не спеши" клип "Ядерная война" клип "Kidz" клип Название: Апокалипсис Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Персонажи: Артур Линч, Адриан Рубинский , Гейдрих Ланг, епископ де Вилье , безымянные солдаты и гражданскиеКатегория: джен Жанр: AU, хоррор, мистика Рейтинг: NC-17 Исходники: видео: "Легенда о Героях Галактики", "Сейлор Мун", аудио: Globus - "Doomsday" Продолжительность и вес: 02:05, 26 Мб Предупреждения: верующим смотреть с осторожностью Примечание: будь ты предателем, изменившим родине, политиком-интриганом, завистником или убийцей, - Конец Света придет для всех. "И подымутся моря, и всколыхнутся горы". Текст песни - oomsday" style="color:#92383a;" target=_blank>здесь. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Апокалипсис"   Название: Kidz Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: канонические Категория: джен Жанр: драма, экшн Рейтинг: R Исходники: Legend on the Galactic Heroes (OVA), Take That - "Kidz" Продолжительность и вес: 4:00 (26 МБ) Предупреждения: жестокость, массовые убийства, аналогии Примечание: Текст и перевод песни на сайте Амальгама-лаб. Читать перевод здесьКороли, королевы, президенты И главы правительств, Добро пожаловать в будущее вашего мира. Благодаря ораторам (дословно - "говорящие головы"), забравшим свободу, Обезьяны научились создавать машины, Они думают, что попадут в рай через вселенную. Они не говорят ничего, отрицают всё И выдвигают встречные обвинения. Мои друзья, близкие, любовь, мой Бог... Проблемы начнутся, когда появятся дети - Им придётся об очень многом рассказать. Проблемы начнутся, когда появятся дети. Когда появятся дети. Когда появятся дети. Эй, эй, эй, эй, эй, на что уставился? Эй, эй, эй, эй, тоже хочешь немножко? Проблемы начнутся, когда появятся дети. Когда появятся дети. Когда появятся дети. Зеркало, зеркало на стене, Кто из них честнее всех? Хороший, плохой, отвратительный или прекрасный? Против течения и ветра – Никто не даст нам прорваться, Оставь свои мысли и спасай себя, глупец! Научные изыскания превращаются в жестокость, Мы не уверены, где разразится буря, Но все мы знаем... Проблемы начнутся, когда появятся дети - Им придётся об очень многом рассказать. Проблемы начнутся, когда появятся дети. Им придётся об очень многом рассказать. Проблемы начнутся, когда появятся дети. Когда появятся дети. Когда появятся дети. Сегодня ночью на улицах Они прекращают войну, Они творят мир. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Kidz" Название: Гимн маньяку Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: Овлессер Категория: джен Жанр: мясорубка Рейтинг: R Исходники: видео Легенда о героях Галактики, музыка Тэм Гринхилл "Гимн маньяку" Продолжительность и вес: 1:42 (20,8 Мб) Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Гимн маньяку" Название: We are the heroes Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: Вальтер фон Шёнкопф и другие розенриттерыКатегория: джен Жанр: драма, экшн Рейтинг: NC-17 Исходники: Legend of the Galactic Heroes (OVA), Litesound - "We are the heroes" (Eurovision-2012, Belarus) Продолжительность и вес: 02:59, 30,1 МБ Примечание: Текст и перевод песни, использованной в клипе. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "We are the heroes" Название: Не спеши Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: Вольфганг Миттермайер /Оскар фон РойентальКатегория: слэш Рейтинг: R — NC-17 Исходники: видео — "Легенда о героях Галактики"; музыка — Муслим Магомаев, "Не спеши" Продолжительность и вес: 3:24 (21,8 Мб) Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Не спеши" Название: Ядерная война Автор: WTF LoGH 2014 Форма: клип Пейринг/Персонажи: маленькая девочка Маргарита  , её мишка Зигфрид и гора труповКатегория: джен Жанр: стёб Рейтинг: R — NC-17 Исходники: "Легенда о героях Галактики" - основной сериал, гайден "Перехватчик", музыка: Арина - "Ядерная война" Продолжительность и вес: 3:12, 39 Мб Предупреждения: кровь, жестокость, чёрный юмор Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Ядерная война"  АпокалипсисKidz We are the heroes Гимн маньяку Не спеши Ядерная война |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
21.02.2014 в 00:04
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Визуальная выкладка R — NC-21. Часть 1 (арты)
URL записи |
Название: Лучшие яблоки Олларии Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Рокэ Алва/Аннерозе фон Грюневальд Категория: гет Рейтинг: R Размер: 561 x 800 рх Примечание: кроссовер с Отблесками Этерны Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Лучшие яблоки Олларии"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Лучшие яблоки Олларии" Название: Купание Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Магдалена фон Вестфален  /Хильдегарде фон Мариендорф Категория: фемслэш Рейтинг: R Размер: 547x800 px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Купание"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Купание" Название: Кошки Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Магдалена фон Вестфален /Аннерозе фон ГрюневальдКатегория: фемслэш Рейтинг: R Размер: 800 x 559 рх Примечание: по заявке с инсайда: "Хочу Аннерозе и Магдалену, Аннерозе и Хильду, Фредерику и Хильду". Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Кошки"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Кошки" Название: Siegfried Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Зигфрид Кирхайс Категория: джен Рейтинг: NC-17 Размер: 451 x 800 рх Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Siegfried"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Siegfried" Название: Растерзанная Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Доминик Сен-Пьер , некий кавалерКатегория: гет Жанр: драма, портрет Рейтинг: Rкинк! Размер: 559 x 800 рх Предупреждения: садизм Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Растерзанная"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Растерзанная" Название: 17 минут перерыва Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг: Пауль фон Оберштайн /Антон ФернерКатегория: слэш Жанр: романс Рейтинг: R-NC 17 Исходники: текстура Размер: 800х800 Примечание: Оберштайн знал, что через двадцать минут его позовет кайзер. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "17 минут перерыва"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "17 минут перерыва" Название: Le Roi Soleil Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм Категория: джен Рейтинг: R Размер: 557 x 800 рх Примечание: кроссовер с командой WTF Francophonie 2014 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Le Roi Soleil"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Le Roi Soleil" Название: Lady Marmalade Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Аннерозе фон Грюневальд , Магдалена фон ВестфаленКатегория: джен Жанр: скетч Рейтинг: R Размер: 562 x 800 рх Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Lady Marmalade"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Lady Marmalade" Название: Мой собственный тигр Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Фриц-Йозеф Биттенфельд /Адальберт фон ФаренхайтКатегория: слэш Жанр: романс Рейтинг: R-NC 17 Исходники: текстура Размер: 585х900 Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Мой собственный тигр"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Мой собственный тигр" Название: Сопутствующие потери Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Пауль фон Оберштайн Категория: джен Жанр: ? Рейтинг: R Размер: 567x800 px Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Сопутствующие потери"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Сопутствующие потери" Название: Персональный ад Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Ведьмы/Вальтер фон Шёнкопф Категория: гет Жанр: фэнтези, сюр, эротика Рейтинг: R - NC17!kink Размер: 597х838рх Материалы: Маркеры Copic Ciao, простой карандаш Faber Castell B2-B8, бумага LETRASET Comic Marker Pad A4, линер Copic 0,5, Photoshop CS5 Предупреждения: спойлер к последним сериям Примечание: По мотивам цитаты из последних серий: читать дальше "Полагаю, я больше не могу позволить себе умереть. Как подумаю, что, когда я отправлюсь в ад, там внизу будет бесстыдный Вальтер фон Шёнкопф в компании ведьм... У меня нет ни малейшего желания туда попасть." (С)Оливер Поплан Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Персональный ад"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Персональный ад" Название: Галактика подождет Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Зигфрид Кирхайс /Райнхард фон ЛоэнграммКатегория: слэш Жанр: романс Рейтинг: R-NC 17 Исходники: текстура, кисти для фотошопа Размер: 541х804 Примечание: AU. Если бы Кирхайс был жив... Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Галактика подождет"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Галактика подождет" Название: Now We've Met Again Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг: Двойная Звезда Категория: слэш Жанр: романс Рейтинг: R-NC 17 Исходники: текстура Размер: 595x900 Примечание: Двойная звезда среди звезд одиноких Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Now We've Met Again"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Now We've Met Again" Название: Натурщик. Предчувствие бойни Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Каспер Линц, Вальтер фон Шёнкопф Категория: джен Рейтинг: R - NC17 - NC21 Размер: 1571 x 1000 рх Предупреждения: сюрреализм, разврат и содомия Примечание: автор этим творением хотел показать, что бывает, когда реальность и холст сливаются в одно. Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Натурщик. Предчувствие бойни"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Натурщик. Предчувствие бойни" Название: Votan med oss! Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь , Один, РататоскКатегория: джен Жанр: мифология Рейтинг: R Размер: 1147 x 2000 рх Предупреждения: смерть персонажа Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Votan med oss!"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Votan med oss!" Название: Double Red Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Пейринг/Персонажи: Оливер Поплан /Катерозе фон КройцерКатегория: гет Жанр: эротика Рейтинг: R Исходники: офарты в качестве референса Размер: 583х800 px Примечание: Пост-канон, все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Double Red"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Double Red" Название: Как подавить мятеж Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм , Оскар фон Ройенталь/Вольфганг Миттермайер, Ханс Эдуард Бергегрюн Категория: слэш Жанр: юмор Рейтинг: R Размер: 700x2552 Примечание: AU Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Как подавить мятеж"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Как подавить мятеж" Название: Министр сбрасывает покровы Автор: WTF LoGH 2014 Форма: арт Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм ,Пауль фон Оберштайн, Оскар фон Ройенталь, Вольфганг Миттермайер, Адальберт фон Фаренхайт, Фриц-Йозеф Биттенфельд, Корнелиус Лютц, Август-Самуэль Вален, Ульрих Кесслер, Эрнест Меклингер, Нейдхарт Мюллер, Антон ФернерКатегория: джен, слэш Жанр: юмор Рейтинг: R Исходники: текстура Размер: 1000х1279 Примечание: AU Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Министр сбрасывает покровы"  Альтернативная ссылка, если картинку не видно: "Министр сбрасывает покровы"  |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
вторник, 18 февраля 2014
Действующая модель невротика в натуральную величину
Вторую ночь снится ЛоГГ+Торчвуд...
Из ЛоГГа присутствует Каспер Линц (я даже научилась писать его имя на манер Альянса!) и моя героиня ему в пару. Остальные — чистый Торчвуд...
Тихо охреневаю от собственных записей... Но пока ничего не могу показать — сплошные диалоги.
Последнее "охренение": Каспера и Ольгу занесло на маленький обитаемый астероид, в деревню, где их чуть не принесли в жертву...
Из ЛоГГа присутствует Каспер Линц (я даже научилась писать его имя на манер Альянса!) и моя героиня ему в пару. Остальные — чистый Торчвуд...
Тихо охреневаю от собственных записей... Но пока ничего не могу показать — сплошные диалоги.
Последнее "охренение": Каспера и Ольгу занесло на маленький обитаемый астероид, в деревню, где их чуть не принесли в жертву...
@темы: обсуждалка, Шоб було!, натворень, Мы то, что нам снится, Мои мысли, мои скакуны... Где у вас тормоз включается?!, блокнот
Действующая модель невротика в натуральную величину
- Кошку не видела... Хомяка не ела.... И вообще я - сова!
Да-да, это не совсем мой Князь. Но выглядел он точно так же, только не на дереве, а между монитором и колонкой.
А всё потому, что котЭ за 15 минут успел спереть брикет масла и сожрать!!!!
Да-да, это не совсем мой Князь. Но выглядел он точно так же, только не на дереве, а между монитором и колонкой.
А всё потому, что котЭ за 15 минут успел спереть брикет масла и сожрать!!!!
@темы: Домашний ужастик, зверьё, ё-моё, блокнот
воскресенье, 16 февраля 2014
Действующая модель невротика в натуральную величину
16.02.2014 в 00:02
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Тексты R – NC-21. Часть 9
URL записи |
 Список работ WTF LoGH 2014 "Как стать Двойной Звездой" драббл "Радужный мост" драббл "Прощай, далекая ночь" драббл "Подарок" драббл "Мы никогда не были любовниками" драббл "Что вы знаете о боли?" драббл "Вивисекция" драббл "Научи меня плохому" драббл "На абордаж" мини "Что-то новое" мини "300 приседаний" мини "День во смерти" мини "Сделать шаг" мини "Перья, шпаги, всё такое" мини "Двойные звёзды не горят поодиночке" мини "Жемчуг" мини "К-9" миди "В своем праве" миди "Снег" миди "Темнота" миди "Рука" миди Название: Рука Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, ~4200 слов Пейринг/Персонажи: Рука Валена  , Вальтер фон Шёнкопф, Оливер Поплан, Дасти Аттенборо, Ян Вэньли , остальные изерлонцы, Август-Самуэль ВаленКатегория: джен Жанр: трэш, стеб, и немного эротики Рейтинг: R Предупреждения: мастурбация чужой рукой. Краткое содержание: Завелась как-то на Изерлоне... рука. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Рука"  Тренировочный зал, тут же снова оккупированный розенриттерами, тоже был родным и привычным — имперцы, отвоевав его, даже не удосужились поменять напольное покрытие, и можно было увидеть на нем царапины и с улыбкой вспомнить, кто их оставил. Кран в общем душе рядом с тренировочным залом привычно заедал, и Блюмхарт улыбнулся — надо же, везет ему на этот душ, в прошлый раз тоже довелось с ним повозиться. Молодой человек даже вспомнил, как надо потянуть, чтобы заевшая рукоять со щелчком встала на место и начала работать как надо. Теперь, главное, сильно не крутить, иначе опять заклинит. Ну, право слово, неужели бравые имперские вояки не сообразили поменять этот кран? Так были заняты, что им оказалось некогда? Райнер прикрыл глаза, подставляя лицо теплым струям воды, и принялся смывать с волос шампунь. Тот приятно пах морем и травами, и задумавшийся Райнер, почувствовав легкую щекотку на ноге, счел ее сползшей мыльной пеной. Но щекотка поползла выше, прошлась по ягодице и переползла вперед, к промежности. А потом член совершенно недвусмысленно обхватила чья-то рука. Блюмхарт вздрогнул, но удержал себя в руках — полк всегда отличался странноватым чувством юмора, особенно доставалось новичкам. Поэтому вопить и вырываться было бессмысленно: единственное, чего можно было добиться таким образом — это дружный хохот остальных товарищей и не злые, но обидные подколки на целую неделю. Но рука не отцеплялась, напротив, начала добиваться реакции, и, надо отметить, весьма успешно — от поглаживаний и массирования член затвердел и поднялся. Райнер открыл глаза и обернулся, убирая с лица мокрые волосы. Сзади никого не было, но ощущение поглаживающей руки никуда не делось. Молодой человек опустил глаза, рассматривая ласкающую руку, и проследил взглядом ее длину, пытаясь понять, кому она принадлежит. И заорал. — Я прошу прощения, генерал, я правильно вас понял? — Ян отставил чашку с чаем и сосредоточил все внимание на стоящем перед ним Шёнкопфе. — Вы хотите сказать, что на Блюмхарта напала… ничейная рука? — Именно, — мокрый и рассерженный, Вальтер напоминал упавшего в ведро дворового кота — вроде бы две минуты назад был королем всей помойки, но один неудачный шаг заставил его свалиться с крыши и рухнуть прямо в воду, мигом растеряв весь гонор. Влажные волосы розенриттера топорщились, завиваясь в колечки, роняя вниз капли, заставляя его фыркать и вытирать нос. Трогательное полотенце на бедрах скорее подчеркивало, чем скрывало, и доливающая супругу чай Фредерика старательно отводила глаза. Вальтер скрестил руки на груди и переступил на месте босыми ногами, занывшими от долгой неподвижности. Ян снова взял чашку, отхлебнул чая и поднял глаза на генерала. — То есть, вы хотите сказать, что теперь у вас в душе бегает… или ползает?.. ничейная рука? Отдельно от хозяина? — Черт ее знает, где она ползает, — с чувством ответил Вальтер. — Парни весь душ перевернули, всю раздевалку осмотрели, весь тренировочный зал обошли — нет её там. Видимо, спугнули. Мы пытались ее поймать, но это оказалось довольно проблематично — почти сотня десантников загорелась охотничьим азартом, к тому же от работающих душей валил пар, пол был скользким, кто-то поскользнулся на мыле, и найти в такой толкотне одну руку было совершенно невозможно. Тут свои бы руки-ноги унести целыми… Мне удалось всех успокоить и заставить работать более слаженно, но, к сожалению, момент отступления противника был уже упущен, — Вальтер развел руками, и полотенце, ослабившее намотку от движения, сочло момент подходящим для падения. Реакция у генерала оказалась хорошая, Фредерика не успела испуганно охнуть, как полотенце было поймано и возвращено на законное место. — Я вас понял, генерал Шёнкопф, постараюсь что-нибудь придумать, — кивнул Ян. — Вы можете быть свободны. Вальтер, придерживая полотенце, козырнул и с достоинством удалился, шлепая босыми пятками по полу. — Генерал Шёнкопф! — возмущенно окликнул его встретившийся в коридоре вице-адмирал Мураи. — Вы что, получили контузию в последнем бою при штурме крепости? Какой пример вы подаете молодежи? Сначала розенриттеры фланируют по коридорам в полотенце, а потом? — Я подаю положительный пример, — ровно ответил Вальтер, — я наглядно показываю, что надо поддерживать хорошую форму, чтобы не стыдно было пройтись в одном полотенце в случае форс-мажорных обстоятельств! В конце концов, у меня была уважительная причина — я должен был срочно сообщить адмиралу Яну, что в крепости ему может угрожать опасность. Только что на моего второго заместителя было совершено нападение в общем душе. — И кто же на него напал? — скептически поинтересовался Мураи. — Рука, — вздохнул в ответ Вальтер. — Рука? — Рука, — повторил Вальтер и поправил сползающее полотенце. — Если я не путаю, левая. — Кому она принадлежала, если не секрет? — поднял бровь Мураи. — Вот это нам и предстоит выяснить. С вашего позволения, вице-адмирал, — Вальтер шагнул вперед, и Мураи посторонился, провожая генерала недовольным взглядом. Вальтер шагал по коридору, как ледокол, заставляя всех встречающихся ему расступаться, а девушек — еще и восторженно оборачиваться. Мураи вздохнул и, покачав головой, пошел в противоположную сторону, бурча себе под нос что-то про нравы современной молодежи. Все «спартанцы» благополучно вернулись в доки, и Оливер, заглушив двигатели своего истребителя, коснулся клавиши открытия верхнего щита. Пока пилот возился с заклинившим фиксатором шлема, его кто-то аккуратно погладил по плечу, словно пытаясь привлечь внимание. — Сейчас, — буркнул Поплан, наконец-то совладав со шлемом, и машинально обернулся, только потом уже вспомнив, что пассажиров в «спартанце» не было. Там вообще никого не было, кроме самого Оливера. Стоило ему об этом подумать, как его похлопали по второму плечу. Оливер повернулся, рассматривая лежащую на плече руку. Рука, видимо, отчаявшись дождаться реакции, спустилась ниже, к приборной панели, и деловито защелкала переключателями. Щит снова опустился, а засветившаяся приборная панель внесла в сумрак кабины нотку интимной романтики. Оливер, вжавшись в кресло, лихорадочно соображал, откуда тут взялась эта конечность, — может быть, прищемило щитком какого-нибудь техника? — пока та вдумчиво отскребала ногтем грязь с экрана топливного датчика. — Ты… это… — наконец, хрипло начал Поплан и, кашлянув, продолжил: — Слышь, выпусти меня отсюда, а? Рука красноречиво показала кукиш и щелкнула переключателем блокировки. Затем подползла ближе и, прыгнув к Оливеру на грудь, потянула вниз молнию скафандра. — Эй, эй, ты чего делаешь?! — завопил пилот, когда рука — холодная, между прочим! — юркнула под скафандр. Погладив по животу, она спустилась ниже, и Оливер от неожиданности с воплем подпрыгнул с места, стукнувшись головой об крышу. — Караул… — тихо позвал Поплан, оглядываясь, словно надеясь, что кто-то услышит его сквозь герметичные щиты. — Спасите… На меня напала рука… Рука в ответ успокаивающе погладила — ну что ты, мол, кто на тебя нападает, — и продолжила свое занятие. Поплан сжал зубы, чтобы не застонать, и вцепился в подлокотники так, что пальцы побелели, и попытался сообразить, что делать дальше. Рука свое дело знала отлично, видимо, пилот у нее был далеко не первым, поэтому мысли в голове путались, а затем их и вовсе смыло нахлынувшей волной разрядки. Дождавшись, пока рука выберется из скафандра, Оливер глубоко вдохнул и выдохнул, и резко прижал ее к приборной панели. — Вот что, подруга, — хрипло проговорил он. — Это все было очень здорово, конечно, но теперь моя очередь проявлять инициативу. Прижимая судорожно шевелящую пальцами руку, он дотянулся до блокиратора верхнего щита и, успев нажать его еще раз, выпрыгнул из «спартанца», пренебрегая трапом. Если рука и стучалась изнутри — броня глушила звуки. Оливер смерил ее взглядом, убеждаясь, что щиты герметично закрылись до конца, и со всех ног понесся к выходу. Ян сидел в конференц-зале, в компании генерала Шёнкопфа и двух чашек чая с бренди, когда двери едва успели открыться, пропуская запыхавшегося Поплана. — У меня там рука в «спартанце»!! — завопил он. — Рука? — Вальтер тут же подскочил на ноги. — Где она? Ты ее запер в кабине? Заблокировал? — Вроде да… — Оливер наклонился, упираясь руками в колени и пытаясь отдышаться. — Я надеюсь, она не причинила вам вреда, майор? — обеспокоенно спросил Ян. — Вреда — нет, — мрачно ответил Поплан и, выпрямившись, поспешил вслед за выбежавшим из зала Шёнкопфом. Стоящий в ангаре «спартанец» номер сто семьдесят встретил их гостеприимно открытыми щитами и пустой кабиной. — Сообразила-таки, куда нажать, зараза, — с сожалением протянул Оливер и вскарабкался по трапу вверх. — Может, она там где-нибудь затаилась? — с надеждой поинтересовался Вальтер. — Вроде нет… — Поплан внимательно исследовал кабину, заглядывая под кресло и в бардачок. — Вот где ее теперь искать, а? — Вальтер раздосадованно хлопнул себя по бедру. — А я вот думаю, где она была все это время, — Оливер поежился и нервно застегнул молнию скафандра повыше. — Как представлю, что она со мной, возможно, провела учебный вылет… Могла и нажать что-нибудь не вовремя! Хорошо, что ей хватило мозгов — или чем она там думает… — Локтем? — предположил Вальтер, разводя руками, и сам же засмеялся первым. *** Следующие несколько дней прошли в обстановке напряжения и всеобщей паранойи. Рука объявлялась то там, то здесь, однажды даже вылетела вместе с капралом Катерозе фон Кройцер на тренировку и помогала ей нажимать переключатели. Карин сначала чуть не выпрыгнула с визгом из «спартанца» в открытый космос, и даже уже нажала на кнопку открытия щитов, но рука переключила их обратно, погрозила девушке пальцем и устроилась на приборной панели. — Кройцер, что у тебя там? — нахмурился возникший на экране Оливер, услышав по общей связи истошный вопль. — У меня тут рука… Ничья… — жалобно протянула Карин, и устроившаяся на приборной панели рука отмахнулась, мол, не боись, прорвемся. Затем подползла ближе и приветственно помахала майору в окно видеосвязи. — Не бойся, она безвредная, — проговорил Поплан. — Я сообщу диспетчерам, ее поймают по прилете. Карин со вздохом кивнула и плотнее сжала штурвал. Рука в учебном бою помогала, вовремя нажимая на нужные кнопки и переключатели, а по прилете по-отечески похлопала Карин по плечу и нырнула куда-то под сидение. То ли Карин показалось, то ли рука и правда ухватила ее за ногу, и девушка с визгом выпрыгнула из «спартанца», пробежалась по его носу и соскочила вниз. Аккурат на руки стоящему наизготовку отцу. Пока Вальтер осторожно опускал вцепившуюся в него с перепугу Катерозе на пол, розенриттеры уже копались в кабине, но рука успела куда-то удрать. — Ну как? — позвал генерал, и поднявший голову Линц развел руками. Вальтер сплюнул и тихо выругался. Следующей жертвой — если можно так выразиться — пала Фредерика. Вернее, она в очередной раз попыталась научиться готовить, но, поставив на плиту сотейник, отвлеклась на уборку носков супруга. Так бы и кануло в небытие очередное блюдо, если бы миссис Ян кто-то не потрогал за ногу. Фредерика ойкнула, отдергивая ногу, а оказавшаяся рядом рука красноречиво потыкала пальцем в сторону кухни. Спохватившаяся Фредерика кинулась на кухню и успела спасти и сотейник, и его содержимое. Кто-то аккуратно постучал по столу, и Фредерика, обернувшись, увидела руку. Миссис Ян осторожно шагнула назад, дотянулась до скалки и поудобнее ее перехватила. — Имей в виду, я нервная! — дрожащим голосом проговорила Фредерика. Рука покачала пальцем, затем указала им на лежащую на столе чайную ложечку, на коробочку с молотыми травами, на сотейник, и показала два пальца. Фредерика, не сводя глаз с руки и держа на всякий случай скалку наготове, боком подошла к столу, дотянулась до ложки и насыпала в сотейник указанное количество трав. На мгновение отвернулась, чтобы размешать, а когда повернулась, руки уже не было. Фредерика окинула взглядом кухню, вздрогнула, когда зашелестел съехавший набок пакет с хлопьями, и тихонько подкралась к нему. Замахнувшись, она резко отбросила пакет в сторону, но руки под ним не оказалось. Фредерика сунула скалку под мышку и, пожав плечами, зачерпнула из пакета хлопьев и отправила их в рот, затем снова принялась размешивать варево. Получившийся суп одобрила даже миссис Кассельн. — У тебя отличный глазомер, дорогая, — заявила она. — Даже у меня не получается сыпать специи настолько в меру. — Мне посоветовали насыпать две ложки, — скромно опустила глаза Фредерика и вздрогнула, когда ногу кто-то задел, но это оказался всего лишь кот, выклянчивающий что-нибудь вкусное. Следующим, кто увидел руку однажды утром, оказался сам адмирал Ян — рука гладила развалившегося на диване кота. Тот вытянул лапы и раскатисто урчал, пока рука почесывала ему мохнатый живот. Напоследок потрепав кота по ушам, рука деловито направилась прочь. Она так целеустремленно двигалась к дверям, перебирая пальцами, что Ян сначала машинально отдернул ногу, пропуская руку, прежде чем сообразил позвать остальных. Но, увы, руке снова удалось уйти. Далее со следами ее пребывания столкнулся Кассельн, обнаруживший на распечатке сметы на детали для «спартанцев» всякие веселые картинки, снабженные не менее веселыми подписями. Кассельн искренне надеялся, что это рука, потому что его дочери в силу возраста не могли знать таких слов. Да и вряд ли видели то, что так качественно нарисовали. Тот, кто рисовал, явно знал, как это выглядит, и пошел дальше традиционного овала с двумя кружочками. Терпение командования лопнуло, когда стая преследователей руки сбила с ног вице-адмирала Мураи. Тот нес на подпись Яну стопку документов, разлетевшихся красивым облачком, когда сначала он обо что-то запнулся и растянулся на полу. Затем мимо него, поминая недобрым словом имперских протезистов, пробежал генерал Шёнкопф, затем Каспер Линц и Райнер Блюмхарт, привычно держащиеся за плечами командира, следом за ними Оливер Поплан в летном скафандре, прижимающий к себе шлем, и Юлиан Минц, почему-то по пояс раздетый, зато с топором. — Стой, паскуда! — орал Оливер. — Стой, кому говорят! Рука, и без того довольно резвая, от этих воплей только поддавала скорости. Шёнкопф легко перепрыгнул через ноги вжавшегося в стену Мураи и с рычанием ускорил бег. Бежавший последним Юлиан притормозил и вежливо помог вице-адмиралу Мураи подняться, заботливо отряхнув ему штаны. — С вами все в порядке, вице-адмирал? — осведомился он и, дождавшись растерянного кивка, продолжил погоню. Рука добежала до перекрестка двух коридоров и метнулась куда-то в сторону. Вальтер резко затормозил, Каспер и Райнер успели среагировать, а налетевший сзади Поплан с трудом удержал равновесие. — Где эта зараза? — Вальтер хищно огляделся, готовый броситься вперед на малейшее движение. Руки нигде не было видно. Через пару мгновений группу преследователей нагнал Юлиан. — Рука куда-то смылась, — сообщил ему озирающийся Поплан. Минц машинально огляделся по сторонам и тут же указал куда-то пальцем: — Да вот же она! Рука тихо пробиралась вдоль стеночки. Поняв, что обнаружена, она на секунду замерла и бросилась под ноги преследователей. Те замешкались, пытаясь поймать, и рука сама запуталась среди ног. Отчаявшись, она прыгнула вверх, вскарабкалась на плечо Поплана и, когда Каспер кинулся ее поймать, вцепилась ему в нос. Кажется, потом она отцепилась и упала, в получившейся каше с трудом можно было отличить чужие руки от собственных. Спустя пару минут, когда куча-мала расползлась и все остыли и успокоились, Вальтер первым уселся на пол, мрачно глядя в сторону коридора. — Упустили, — констатировал он. — Но мы ее почти догнали, — Юлиан зябко повел голыми плечами. — Может быть, в следующий раз… — И так и будем ее ловить годами, — фыркнул Оливер, потирая ушибленный кем-то в свалке подбородок. — Изерлон большой, на два поколения развлечений хватит. — Поймаем, — пообещал Вальтер, устало проводя рукой по лицу. — Никуда она не денется. Изерлон большой, но круглый, к тому же кругом космос. Ей некуда деваться. *** Почувствовав, как по плечу похлопали, Вальтер резко развернулся, заламывая нахальную руку. — Айиии! Пусти, сломаешь же! — согнувшийся Аттенборо поморщился от боли, но брыкаться не стал. — Ох, извини, пожалуйста, — генерал тут же разжал руки, выпуская. — Рефлекс. Я подумал, что это опять… эта. — Да я понял, — Дасти потер ноющее плечо. — Сам себе дурак, надо было тебя окликнуть сначала. — Ты что-то хотел? — виновато спросил Вальтер. — Хотел, — кивнул Дасти. — У меня есть план, как поймать эту блудную конечность. Яну я изложил уже, он вроде одобрил. — Пойдем в бар, там расскажешь. Угощу тебя кофе, как безвинно пострадавшего от розенриттерского произвола. — Если ты всегда так извиняешься, то я понимаю, что в тебе находят твои женщины, — усмехнулся Аттенборо. — Короче, план простой, — заявил Дасти, болтая ложкой в чашке и гоняя там плавающее кофейное зернышко в шоколаде. — Рука, как выяснилось, имеет склонность приходить на помощь. Уж не знаю, чему ее там учил владелец, если он был, но она все время кому-нибудь помогает — то Карин, то Фредерике. Ну или… — он запнулся и, едва заметно покраснев, глотнул кофе, — …доставляет удовольствие. Если вдуматься, она ведь не нагадила никому по-крупному. — Еще не хватало, — покачал головой Вальтер. — И что ты предлагаешь? Ловить ее на живца? — Верно, — кивнул в ответ Дасти, воодушевленно салютуя чашкой. — Берем кого-нибудь, помещаем в ситуацию, в которой требуется помощь, а сами сидим в засаде. — Есть кандидаты? Или варианты? — Вариантов много. Например, можно посадить человека, связать ему руки и поставить стакан бренди. Он будет всеми силами изображать похмелье, руку это должно пронять, особенно если ее забыл кто-то из имперского командования. — Мне нравится этот вариант, — Вальтер задумчиво потер подбородок. — Бренди — это больная тема с обеих сторон Коридора, рука не должна, кхм, пройти мимо. Кого будем связывать? — Кого-нибудь ненужного, кто не будет гоняться за рукой, — развел руками Дасти. — Розенриттеры вместе со мной будут ловить, — принялся загибать пальцы генерал. — Оливер с его физической подготовкой тоже может пригодиться во время ловли, к тому же он летчик и у него хорошая реакция. Юлиана я натаскивал лично, в бою он неплох. Рисковать адмиралом нельзя, на наших дам у меня не поднимется рука, Кассельн слишком полезен, равно как и Фишер, на Патричева не хватит веревки. Вальтер посмотрел на последний не загнутый палец и поднял глаза на Дасти. — Ну и что ты на меня так смотришь? — подозрительно поинтересовался тот. Веревка оказалась длинной — Дасти подумалось, что Вальтер приврал, на Патричева ее бы вполне хватило. Увы, то, что она действительно длинная, Аттенборо понял только тогда, когда его накрепко примотали к стулу, не просить же отматывать обратно… Вальтер напоследок проверил узлы и одобряюще похлопал Дасти по плечу. — Если что — кричи. Мы рядом. — Угу, — откликнулся конопатый вице-адмирал безо всякого энтузиазма и угрюмо уставился на стоящий перед ним на столе стакан. Тот на треть был полон бренди, и Дасти вздохнул. Не то чтобы при взгляде на стакан во рту, как водится, мгновенно пересохло, но Дасти слишком поздно сообразил, на что подписался. За временем он не следил, оглядываясь по сторонам. Тишина звенела в ушах — затаившиеся в засаде розенриттеры не издавали никаких звуков, а больше в конференц-зале никого не было. Только Дасти, стол, стул и стакан. И веревка — единственная дама в сугубо мужской компании. По законам жанра сначала чешется нос, но у Дасти почему-то зачесалась щека. Он неловко потер ее об плечо, как получилось, но тут некстати напомнил о себе желудок, недовольно пробурчав, что сэндвич и две чашки кофе за целых полдня — это несерьезно. Дасти тоскливо смотрел, как медленно тают льдинки в стакане с бренди, и мечтал о тарелке хрустящей картошки, отбивной и миске салата. Руки не было. Может быть, она сейчас бродит где-то на кухне. Может быть, подсыпает в куриный суп, которые варит Ортанс, какие-нибудь душистые специи… Дасти помотал головой, отгоняя наваждение. Если рука не появится в ближайшее время, он рискует заработать себе язву. Во рту все-таки пересохло, и Дасти машинально потянулся, пытаясь наклониться к стакану. Не получилось. Дасти спохватился, что за мечтами о сытном обеде совсем забыл о том, что надо прикидываться беспомощным, и снова принялся старательно тянуться к стакану, едва не опрокидываясь вместе со стулом. — Ой, как бренди хочется… — выразительно пожаловался Дасти, услышав где-то рядом шорох. — А сам не достану… У меня очень жестокое похмелье! — добавил он громче. — Я так ужасно вчера напился! Мантра помогла — зашуршало отчетливее, а затем Дасти почувствовал, как по спине что-то карабкается. Рука взобралась на плечо, спустилась на колени и перебралась на стол, взяла стакан и великодушно поднесла его Аттенборо. — Спасибо тебе, добрая рука! — Дасти наклонился, осторожно касаясь губами краешка стакана. Бросив короткий взгляд поверх стакана, вице-адмирал увидел крадущегося к столу Вальтера и постарался пить помедленнее. Рука, не чуя подвоха, поддерживала стакан. Дасти как раз успел отхлебнуть еще раз и отстраниться, когда Вальтер в одном тигрином прыжке бросился вперед, сграбастал в полете руку, все еще державшую стакан, и, перекатившись по столу, рухнул куда-то за него. Выскочившие следом Каспер с Райнером принялись отвязывать Аттенборо. — У вас все в порядке, командир? — позвал Блюмхарт, и Вальтер показался из-за стола, сжимая руку, норовящую ухватить его за нос или отвесить оплеуху. — Брыкается, — усмехнулся генерал, уворачиваясь. — Да, у меня все в порядке. — В таком случае, с тебя еще одна чашка кофе, — мрачно заявил Дасти, безуспешно пытаясь оттереть облитые бренди белые брюки. *** — Я думаю, как мы ее будем возвращать, — вздохнул Ян и подставил чашку с чаем. Рука понятливо долила туда бренди и, опустив бутылку на стол, показала большой палец. Ян благодарно кивнул и отхлебнул из чашки. Рука пристроилась на подлокотнике дивана, не предпринимая попыток к бегству. Все равно кабинет был закрыт, и бежать было некуда. — А что вас не устраивает, адмирал? — насмешливо поинтересовался Вальтер. — Пришлем ее в коробке, можно даже с ленточкой. — Имперцы решат, что там бомба, — фыркнул Дасти, — и разберут ее на запчасти. Рука испуганно сжала пальцы и спряталась под китель Яна. Тот невозмутимо отпил еще чаю и покачал головой. — Насколько я помню командный состав Рейха, протез руки только у адмирала Августа Самуэля Валена. Рука тут же выпрыгнула из-под кителя, постучала пальцем по столу и принялась тыкать пальцем то в Яна, то в стоящий на столе комм. — Я понимаю, что надо с ним связаться, — кивнул адмирал. — Но как вы это себе представляете? Нас вся армия Рейха на смех поднимет, если мы официально свяжемся с кайзером и заявим, что нашли руку адмирала Валена. Я уж молчу, что будет с репутацией самого адмирала. — А, то есть, адмиралу было совершенно все равно, что о нем подумают демократы, обнаружившие руку? — засмеялся Дасти. — Это была диверсия, — заявил Вальтер. — Он специально ее оставил. — Если бы это была диверсия, она бы кого-нибудь придушила или отключила бы что-то важное, — возразил Ян. — Почему бы ей не деактивировать Торсхаммер или не открыть путь для кораблей Рейха? Откровенно говоря, от нее было больше пользы, чем вреда. — Поплан бы с тобой не согласился, — негромко проговорил Дасти и глотнул чая. — Зато, наверное, теперь среди летчиков будет ходить страшилка про руку в кабине «спартанца», — добавил Вальтер. — Ну… — смутился Ян. — Полагаю, она хотела как лучше. Она же ничего не оторвала и не сломала… Дасти прыснул в кулак, Вальтер в открытую расхохотался. Рука показала знак «виктория». — Возможно, она просто делала то, чему ее научил владелец, — пожал плечами Ян, вызвав у товарищей новый приступ хохота. — Допустим, адмирал Вален умеет готовить, — кивнул Дасти, посмеиваясь. — Но остальное-то… — Адмирал тоже человек, — ровно ответил Ян. Возразить Аттенборо не успел — в дверь постучали, и в кабинет осторожно заглянул Юлиан. Рука приветственно помахала — мол, не беспокойся, я тут. — Адмирал, — позвал Юлиан, — там имперцы на связи. Адмирал Вален, если точнее. Хочет с вами поговорить по личному делу. — Спохватился, — резюмировал Шёнкопф. — Что-то долго он, — хохотнул Дасти. Ян кивнул и встал. — Будьте добры, последите за рукой, — попросил он и скрылся за дверями. Вальтер и Дасти почти синхронно уставились на руку, показавшую в ответ «козу». Смотрящий на Яна с экрана видеосвязи адмирал Вален был заметно смущен. Казалось, что он вот-вот покраснеет. — Добрый вечер, адмирал, для меня большая честь видеть вас, — козырнул он. — Я прошу прощения за беспокойство, у меня к вам несколько неожиданное дело личного характера. — Добрый вечер, адмирал, — козырнул в ответ Ян. — Да, мы нашли вашу руку. Вален смутился еще сильнее, но все-таки облегченно выдохнул. — Я очень вам благодарен, адмирал Ян, — улыбнулся он. — Надеюсь, она у вас там не очень… нахулиганила? — Вовсе нет, — так же вежливо улыбнулся Ян, тактично опуская описание похождений руки и погоню по пересеченной местности. — Вероятно, мой вопрос покажется нескромным, но все-таки я хотел бы знать, как она оказалась в крепости совсем одна? — Это долгая история. Как вы знаете, адмирал, после неудачного покушения я, к сожалению, лишился руки и теперь вынужден носить протез. Феззанская разработка, известная как «умная рука», несомненно, хороша, но, увы, с ней также возможен ряд трудностей. Иногда она… — он посмотрел на новый протез, пошевелил пальцами и кашлянул, — …слишком умная. Конечно, это делает ее удобной в быту, она прекрасно справляется сама, но, как вы понимаете… — Понимаю, — кивнул Ян. — Так вот, — продолжил Вален, — я как раз демонстрировал прилетевшему меня навестить адмиралу Лютцу возможности, так сказать, автономной работы моей руки, как тут нас застала ваша, кхм, маленькая хитрость с приказами от кайзера. Признаться, мы немного перебрали бренди, и, когда пришел приказ кайзера покинуть крепость, мы оказались несколько не готовы. Вылетая в суматохе, я, к сожалению, умудрился забыть руку в крепости. Я приношу вам еще раз свои извинения за этот небольшой инцидент. Если вы не возражаете, я бы хотел получить протез обратно и, если можно, сохранить это между нами. — Не переживайте, адмирал, ваша рука будет отправлена к вам при первой же возможности, — заверил его Ян. — В обмен на услугу я бы хотел услугу, — добавил он, помолчав. — Попробуйте уговорить его величество на переговоры, я полагаю, у нас найдется что ему предложить. — Я приложу все усилия, — с чувством кивнул Вален. — Благодарю вас. Всего доброго, адмирал. — Всего доброго, — Ян козырнул, Вален козырнул в ответ и экран погас. Обратно в кабинет адмирал Ян возвращался в приподнятом настроении — быть может, удастся убедить кайзера выделить системе Баалат статус автономии в обмен на диск, вытащенный Юлианом от терраистов. Надо же, подумалось Яну, как иногда просто решить дело миром между двумя воюющими сторонами. Нужно только протянуть руку.  doc | fb2 |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
16.02.2014 в 00:02
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Тексты R – NC-21. Часть 8
URL записи |
Название: Темнота Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, 6621 слово Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь /Пауль фон Оберштайн, ОЖПКатегория: слэш Жанр: драма, херт/комфорт Рейтинг: R Предупреждения: AU, OOC Краткое содержание: В результате теракта на Феззане Оберштайн был ранен и похищен терраистами, но сумел сбежать. В итоге он пропал без вести. Через некоторое время Оскар фон Ройенталь был назначен генерал-губернатором Новых Земель... Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Темнота" Ройенталь никогда не думал, что должность генерал-губернатора окажется такой выматывающей. Трудно не было, просто сил хватало только прийти домой, вяло посмотреть на телевизор и рухнуть спать. Одному. Одиночество было не обидным, скорее — неприятным. С другой стороны, мысли о том, что нужно идти после работы на какое-то свидание, с кем-то знакомиться, встречаться, соблазнять, уламывать... наводили тоску и желание перевернуться на спину, малодушно ограничившись правой рукой. Оскар был слишком измучен, чтобы желать чего-то, похожего на ухаживание. Скорее хотелось встряхнуться и расслабиться. Не думать ни о чем и тем более не тратить бессмысленно время на уговоры. Он наугад выбрал в справочнике, услужливо положенном в номер, бордель с пристойной рекламой и вызвал такси. *** — Чего бы вы хотели? — у хозяйки был низкий грудной голос. Если бы она состояла только из голоса, Оскар, не сомневаясь, назвал бы ее красивой. Но ее наряд оказался слишком кричащим, а прелести вызывали отторжение своей искусственностью. Помедлив, Ройенталь ответил: — Экзотики. Длинный мундштук описал замысловатую дугу, и мадам стряхнула сигаретку в пепельницу, по форме напоминавшую выпотрошенную черепаху. Оскар не смог сдержаться и передернул плечами. — Могу предложить одного... мужчину. Он неразговорчив, много внимания не требует. Хорош. Темнота добавит пикантности. — Почему вы так уверены, что я хочу мужчину? — Оскар откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Запах курева выводил из равновесия, дышать становилось сложно. Не зря в империи табак был запрещен. Только от того, что Оскар дышал рассеянным дымом, начинала чуть кружиться голова. Организм измучился и хотел покоя. Разум требовал расслабиться и встряхнуться. Голос хозяйки обволакивал, погружая в легкий транс. — Женщины требуют усилий, ваше превосходительство. А вы устали. Видно, что вы утомлены. Мужчины, опытные мужчины привыкли отдавать, но не брать. Она чуть картавила, мурлыкающими звуками заполняя пространство. Возможно, это хороший вариант. Лежать в темноте и чувствовать чужие прикосновения. Не задумываясь ни о чем. — У вас забавная логика, — на предположение хозяйки стоило ответить колкостью. Все же имперца оно должно оскорбить. — Только, я надеюсь, его тело… "натурально"? Рассмеявшись, хозяйка грациозно поднялась из кресла. — Возможно, даже слишком. Но я надеюсь, что в следующий раз вы заглянете к нам не настолько измотанным, чтобы и мои девочки смогли показать себя во всей красе. Шутки Ройенталь не поддержал, просто встал и чуть повел рукой, галантно пропуская хозяйку вперед. *** В следующий раз Оскар действительно пришел отдохнувшим. Потом прошло еще несколько встреч. На кончике языка часто оставался привкус табачного дыма, который окружал хозяйку. Он сопровождал ее таинственным духом, вился вокруг шеи и ласкал плечи. Хозяйка не нравилась Оскару. Но приходилось улыбаться. Довольно непросто получить в личное пользование служащего борделя, даже если у тебя есть и деньги, и власть. Но Ройенталь умел добиваться желаемого. На данный момент он хотел, чтобы обслуживающий его мужчина был "чистым" и не усталым. Они не разговаривали. Оскар просто заходил в комнату со скудной обстановкой. И сопровождающий почтительно выключал свет. Оскар каждый раз прислушивался, но все равно пропускал момент, когда человек подходил близко и уверенно перехватывал руки, не давая раздеваться самому. Быстро расстегнутый китель сразу же отправлялся в сторону, к плащу. Оскару даже казалось, что форменная одежда раздражала его вынужденного любовника, но тот всегда молчал. Потом ладони очерчивали грудь, ласкали плечи. Рука на шее заставляла чуть откинуть голову, а когда по губам проводили пальцем, Оскар уже был готов застонать. Его завораживал танец рук в полной темноте. Запах приходящего человека непонятен — просто аромат цветочного шампуня. Дарящий удовольствие — безлик. У него почти нет голоса, разве что иногда — глубокий вдох. Оскару не разрешено его ласкать, не разрешено прикасаться. Нет, не запрет. Просто генерал-губернатор приходит отдыхать, поэтому... тут все будет для него. И поцелуи в шею, и укусы, и прикосновения к груди, животу, бедрам. Прикосновения пальцев и языка, когда Оскар, будто юнец, трется ноющим членом о чужую ладонь. Мог бы не подчиняться настойчивым ласкам, но в который раз проиграл, обещая себе в будущем быть настойчивей. Возможно, сбивала с толку бархатистая обволакивающая темнота, навязчиво пробуждавшая. Его проводник ведет сквозь нее уверенно. Сначала — помогая раздеться. Затем — вычерчивая заново тело, прикасаясь к нему. Этот человек не ведает стыда. В первый раз Оскару показалось, что не осталось ни одного необласканного участка кожи. Но в партнере не было раболепного унижения. Скорее мягкие, уверенные приказы. Пальцы — тонкие, горячие. А прикосновения губ и языка сменяются возбуждающей прохладой. Оскар позволяет себя раздевать, позволяет проводить до постели, но когда, чуть придерживая за плечи, ему помогают опуститься на кровать, понимает, что теряется в этих прикосновениях, которые поддерживают, когда сердце вместе с телом ухает вниз. Загадка, которую, по правилам игры, Оскару не положено разгадывать. Тайна, которая будоражит и манит не меньше, чем желание открыться. Довериться тому, чего нет. Чтобы этот человек, эта ожившая темнота проникла внутрь, заполнила собой. Заниматься сексом с ним оказалось почти так же, как отдаться во власть мрака и ночи. Оскар приходит снова и снова, приводя в порядок рабочий день, перераспределяя ответственность, организуя время так, чтобы освободиться раньше. Иногда просто для того, чтобы лежать рядом с Мраком. Довольно тихого приказа, когда собственный голос кажется неуместным и грубым, чтобы Мрак спрятал ладони и не касался больше. Чтобы они, вдвоем, прошли к постели и просто легли рядом. Тогда Мрак распадается не на касания, а на звуки: на шорох от движения, на дыхание, на попытку угадать, что сейчас сделает Темнота. Она может прижаться, доверчиво положив голову на плечо. И, напрасно попытавшись сдержать резкий вздох, Оскар обнимет ее. Иногда Оскару кажется, что в постели он один. Тогда приходится отправиться в бесконечный путь по комнате, не зная, ни где у нее начало, ни где конец. Чтобы искать и почти всегда находить. После чего уже очередь Оскара упираться лбом в плечо и, когда, смилостивившись, Темнота обнимет его, чуть ерзать щекой, царапая тонкую кожу отросшей за день щетиной. И Темнота поежится. Ей не очень нравятся такие прикосновения, но она терпит. Просыпается Оскар почти всегда в светлой комнате и в полном одиночестве. Приезжать спать в бордель — что может быть смешнее, но Оскару все равно. Он утонул в этом мраке и бесконечности не-ожидания. Наверно, можно было приказать, но выигрывать интереснее честно. Оскар тогда перехватил пальцы, пытающиеся его раздеть, обнял, проводя ладонями по спине. Его Темнота худа, и можно пересчитать позвонки. А еще — шрамы на правом боку и плече. Такие шрамы бывают у солдат, побывавших рядом со взрывом. Оскар ласкает Мрак, вызывая у того хриплый, болезненный стон. Прикасается ладонями, губами к коже, чтобы понять, найти отметины, которые, возможно, не искал никто до него. Почти забавно — старый шрам под коленом — из детства? А эти, чуть выше подвздошной кости, — болезненны. Но если только чуть провести языком, то в ответ будет слышен не судорожный вздох, а стон. Его Темнота музыкальна. Когда она разрешает, то можно творить музыку из стонов и криков. Можно добиться того, что вцепятся в волосы, приказывая, прося, умоляя продолжить. Можно прикусывать сосок на левой груди, а потом проводить языком по шраму чуть левее. Он маленький, почти незаметный. Но Оскар собирает эти шрамы, как другие собирали бы звезды с чернильного ночного неба. Заснуть вместе просто потому, что не хочется размыкать руки. Контракт заключен, а Оскар и так почти перебрался сюда жить. Идиотизм? Глупость? Прихоть? Трусость? Ройенталь бы хотел посмотреть на человека, с которым проводит ночи, надеясь, что реальность изменит морок, сделает его простым и непривлекательным. Оскар знает, что лжет себе. Наутро после той ночи, когда Мрак впустил его в себя, дал раствориться, стать одним целым, Оскар проснулся в темноте, чувствуя рядом мерно спящего человека. Было нечто интригующее в попытке одеться на ощупь и потом так же, стараясь не шуметь, выбраться из комнаты. Хозяйка перехватила в коридоре и гортанно рассмеялась, увидев, как криво застегнут китель. А ведь Оскару казалось, что он сможет одеться и с закрытыми глазами. Она все еще смеялась, когда Оскар высказал свое пожелание. Пожелание столь высокого гостя — почти приказ, даже если плащ болтается на руке грязной тряпкой. Хозяйка замерла, не донеся до губ свой мундштук, а потом сказала, что ничего не может обещать. Такого ответа Ройенталю было достаточно. Он знал, что такие обещания — самые надежные. Ответ был передан с курьером примерно через неделю. Сумма неустойки заставила Оскара усмехнуться, а дополнительно указанная сумма — присвистнуть. Похоже, что его Темнота знала себе цену и не собиралась продешевить. *** Оскар утопал в колоссальном кресле, вяло прикидывая, как будет выбираться из него, не теряя чести и достоинства. Мадам, как птичка, примостила свои необъятные телеса на барном табурете. Неизменная сигарета тлела, наполняя комнату столь раздражающим Ройенталя ароматом. Исход встречи был ясен, Оскар решил для себя все давно. Если он проиграет, то поможет сделать своей Темноте документы и даст достаточно денег, чтобы тому хватило на... на что-нибудь. Если выиграет, то тогда его личная Темнота будет жить в его личном особняке, встречая его по вечерам, обволакивая, давая погрузиться в себя. Или, наоборот, проникая внутрь и заполняя пустоту самого Оскара. Темнота — странное прозвище для мужчины. Для человека, которого хочешь видеть рядом с собой — или хотя бы просто увидеть, чтобы наваждение рассеялось. Оскар больше не может жить рядом с этим волшебством, он по сути своей более приземлен, и тайна бередит душу, изматывая. Ему надоело, и он принял решение. Двойной хлопок в ладони прерывает размышления. Хозяйка замерла, наблюдая за своим спектаклем. Оскар уверен, что она получит долю удовольствия, наблюдая за этой встречей. Переуступка собственности от одного хозяина другому. Фактически — сделка купли-продажи плюс ощутимый бонус для самого товара. Зачем ему потребовалась столь крупная сумма, Оскар спросит позже. Если, конечно же, его Темнота соизволит ответить. Звук от хлопка сменяется звуком открывающейся двери. Оскар хотел бы растянуть удовольствие, но, как мальчишка, вскакивает и подается вперед, чтобы сразу рассмотреть гостя. Мозг отстраненно фиксирует детали: худоба, о которой Ройенталь знал, идеальная осанка, длинные пальцы, запястья, перехваченные манжетами белоснежной рубашки, узкое лицо с тонкими чертами, гордо вздернутый подбородок, обильная седина в волосах и две снежно-белые пряди, спускающиеся вдоль висков. Веки чуть впадают, искажая довольно правильные черты. Мужчина немолод, но морщин почти нет. Пауль фон Оберштайн, пропавший во время теракта несколько лет назад, никогда не отличался излишней эмоциональностью. Оскар это помнит так же отчетливо, как расположение шрамов на его коже. В публичном доме Хайнессенополиса генерал-губернатор новых земель Оскар фон Ройенталь только что приобрел в собственность господина военного министра Нового Рейха. Оскар отстраненно крутит в руках бокал, и хозяйка чуть улыбается. Она наверняка считает, что Оскар поражен видом урода, которого только что приобрел за довольно крупную сумму. А сам Ройенталь напрасно пытается унять дрожь в пальцах. Потому что он не собирается отказываться от сделки, потому что хочет убить хозяйку заведения, которая молчала. Хочет удавить самого Оберштайна, хочет по-женски взять его лицо в ладони, заклиная, что все будет хорошо, потому что, даже если в прошлой жизни они были почти врагами, то сейчас они почти любовники. Вино слишком кислое на взыскательный вкус гранд-адмирала флота. Он отставляет бокал. — Назовите ваше имя. — Я не помню свое имя. Оно не имеет значения. Ровный голос, который Ройенталь уже почти забыл. Надменный, холодный, ставящий на место. Оскар старается сдержаться и не встряхнуть Оберштайна, не применить силу к тому, кого только что купил, как раба на рынке, как вещь. Вещь, которая говорит с ним голосом памяти, привычно вытянув руки вдоль тела и не опуская подбородок. — Я буду называть вас Пауль. Мне так удобно. Руки чуть сжались в кулаки и разжались снова. — Мне все равно. — Последний вопрос, и мы пойдем, — Оскар чувствует неловкость. Вопрос кажется очень личным. — Вы запросили довольно большую сумму. Есть планы, как ее потратить? Оберштайн молчит. Кажется, что он вот-вот развернется, резко поправив полу плаща, или сложит руки за спиной, или просто уйдет по своим делам — и обязательно должен появиться Фернер. Обязан. Но происходящее не укладывается у Оскара в голове, путая картинки того, что должно быть, и того, что есть. — Как вы видите, у меня нет глазных яблок. Но осталась система крепления протезов. Значит, такие существуют. Я бы хотел восстановить зрение, так как по косвенным признакам могу судить, что оно у меня было. Но изготовление протезов — довольно дорогостоящая операция, тем более что базовая система образца протезирования сделана еще в старом Рейхе. Это несколько усложняет дело, — по лицу скользит тень улыбки. В голосе больше яда, чем самоиронии. — Я ответил на ваш вопрос? — Безусловно, — чуть кивает Оскар. Ему придется привыкнуть к тому, что Оберштайн будет жить рядом. К тому, что он слеп. К тому, что придется совершить невозможное, заказав с Одина глазные протезы покойного Пауля фон Оберштайна, при этом не вдаваясь в подробности. К тому, что надо помочь вспомнить, к тому, что невозможно отпустить. От места, которое стал называть домом, до борделя — довольно близко. Хорошо, что хоть заранее озаботился о покупке подходящего особняка. Не очень большого, на окраине, с хорошим парком. Даже есть пруд. Удобно добираться как до административного центра, так и до космопорта. Удобно всё, кроме одного. Лестницы. Спальни — на втором этаже, кухня — на первом. Спутник чуть шевелит губами, считая ступени, и от этого Оскару горько. Не рассчитал, не подумал. Но ведь совсем скоро это перестанет иметь значение, если, конечно, план удастся. Не выдержав, все же прижимает к стене, целуя в плотно сомкнутые губы, в виски, шепча в шею "сорок" и стараясь, чтобы тон не был извиняющимся. Человек, продавший свое тело, молчит. Ему, быть может, неловко от понимания, что его видят при ярком свете и что они сейчас не на равных. Он даже не поднимает рук, чтобы обнять. Только тихо поправляет: "Сорок три. Еще три перед главным входом". Не равны. Оскар всё время забывает об этом. Он не привык, чтобы Оберштайн не видел. Он не привык к тому, чтобы тот был настолько худым, не привык видеть его неловким, растерянным. Не привык, что на нем нет кителя и плаща. Он забывает. Он выпускает руку, потому что... это же его превосходительство военный министр, и прикосновения были бы расценены странно. Он спохватывается, оглядываясь, когда Оберштайн стоит внизу лестницы, почти посередине огромного холла, и, чуть протянув вперед руку, мучительно размышляет, в какую сторону ему надо идти, чтобы проследовать за своим новым хозяином. Оскар почти бегом, кляня себя за суету и неловкость, подходит и берет за руку, хотя с большим удовольствием взял бы на руки. Он счастлив, что в доме почти нет мебели, они могут исследовать его вместе, ведя пальцами по стене. Дом становится необъятно огромным, и Оскару хочется вернуться в спасительную темноту комнатушки борделя, чтобы дать уверенность и спокойствие. Оберштайн много молчит, односложно отвечая на вопросы. Он изучает. Он боится. Он ждет. Оскар разбивает день на минуты. Обед. Оберштайн ест совсем мало, пусть и говорит, что вкусно, но не отвечает на вопрос о том, какую еду любит. А Оскар не помнит, что любил господин военный министр, — хоть сейчас наводи справки и ищи: кто прислуживал Оберштайну? Были ли у него слуги? Живы ли? Но и говорить об этом нельзя. Минуты, чтобы сварить кофе. Оберштайн поводит носом, и может показаться, что почти улыбается. В этот момент Оскар отчетливо осознаёт, что его раздражает одежда Пауля — с чужого плеча, странных цветов. Оскар уверен, что сам Оберштайн такую никогда бы не выбрал. Минуты, чтобы подняться по лестнице, чтобы в ворохе своих вещей найти подходящее, чтобы связаться и вызвать портного. Оберштайн не реагирует. Он подчиняется прихотям своего нового хозяина. Его волнуют только протезы, но о них Оскар пообещал поговорить позже. Он сдержит свое обещание, но не сегодня. Сегодня будет суета. Минуты, чтобы, обняв за талию, вывести в парк. Там Оберштайну становится почти плохо, и Оскар, не удержавшись, целует, но старается не извиняться при этом. Просто они возвращаются обратно в дом. Слишком много впечатлений: прогулка по парку оказалась не отдыхом, как думал Ройенталь, а новым испытанием. Минуты, проведенные в звенящей тишине, когда на предложение побыть в комнате одному Пауль ответил почти благодарным согласием. Минуты складываются в часы. Через три оборота короткой стрелки Оскар появляется в комнате Оберштайна. Тот лежит на постели, прямой и напряженный даже во сне. Просыпается, будто почувствовав кого-то рядом. Чуть поворачивает голову, и Оскар, спохватившись, спрашивает, как Оберштайн себя чувствует. Чувствует лучше. Снова путь вниз, в столовую. Снова еда, на этот раз чай с пирожным. Оно красивое, воздушное, солнечно-желтого цвета, украшенное причудливым шоколадным орнаментом. Оберштайн отламывает очень маленькие кусочки, будто боясь, что оно сейчас закончится. Оскар делает глоток чая, пытаясь привести себя в чувство, избавившись от несвойственной ему суетливости. Просто начинает говорить. Сначала описывает это пресловутое пирожное, потом — чашки, шторы, паркет. Все, что видит. Его не перебивают, и непонятно — нужна эта информация или нет? Эта или другая? Оскар не знает, что нужно слепому, точнее, знает наверняка, — протезы. Но Миттермайер сможет выйти на связь только завтра. Он единственный, кому можно доверить эту тайну сейчас. — Спасибо, было очень вкусно. Оскар вздрагивает. Сейчас снова — бесконечное путешествие наверх, и там он предложит Паулю вымыться. Для Оскара это — неразрешимая дилемма. Остаться или уйти, смотреть или отвернуться? Честь требует одного, совесть — другого, тело — вымыть самому. Когда Пауль уже разделся, то Оскар сглотнул, отворачиваясь. — Я буду здесь на случай, если потребуется помощь, но отвернусь. Звук, раздавшийся в ответ, больше всего походил на тихий смешок. *** Год — это не очень большой срок. Наверное. Сложно судить, когда помнишь себя не дольше года. Сейчас, нанося на тело нежную пену, он перебирает воспоминания. Все, которые есть. Их немного. Первое — как пришел в себя в больнице. Ему сказали, что в больнице. Ему сказали, что подобрали на улице слепого бродягу с воспалением легких. Это чужое воспоминание. Ему можно верить, а можно не верить. Он слеп, это факт. Врач сказал, что слепота давняя. Возможно, врожденная патология. Это полуфакт. Он помнит себя зрячим. Наверное. Ему кажется: если бы он всегда был слеп, то реагировал бы по-другому. Сейчас ему не очень удобно. Нет. Об этом нельзя думать. Иначе можно запутаться в том, что он помнит, что кажется воспоминанием, а о чём воспоминаний нет. Нужны только факты. У него были протезы — это факт, протезы, сделанные в Рейхе. Слова «Рейх» и «Альянс» не пугают. Он их помнит, он почти помнит историю. Диссоциированная амнезия — сказал врач. Или не помнит. Никто не будет его учить, достаточно того, что есть бытовые навыки. Это факт. Довольно дорогое протезирование, сделанное в Рейхе. Повторить возможно, если найдутся деньги. Это — самый главный факт. То, что может оказаться беглецом из империи, — домысел, больше не имеющий значения. Документов все равно нет. Нет денег, документов, работы, жилья, зрения, памяти. Он даже не помнит, чем занимался. До сих пор не помнит. Зато сейчас есть воспоминание о том, как лежал в больнице, с ужасом понимая, что скоро его выпишут, прямо на улицу. Предложение санитара пойти работать в салон к Мадам оказалось спасением. Тогда не было выбора. Но появилось жилье, работа и небольшой набор медикаментов. Мадам не любила, когда ее мальчики были не в форме. Потом были люди. Разные, когда много, когда не очень. Иногда по одному, иногда нет. Но они приближали к цели. К возможности видеть. Потом пришел странный человек. "Очень влиятельный господин", — шепнула на ухо Мадам. В первую встречу запомнил только, как просто было его раздеть. Застежки, крепления — сами ложились под пальцы. Его было приятно и удобно раздевать. Детали одежды не казались странными. Еще запомнилось сожаление, что, пугаясь собственной реакции, ушел, не спросив, кто портной. Это могла быть ниточка, чтобы вспомнить. Потом влиятельный господин пришел снова. Потом — перестали приходить другие. Он не был против — тем более, с этим человеком оказалось хорошо. Он не был груб или зол. Скорее казался усталым. Когда постоянно окружает темнота, то пытаешься собирать крохи информации. Этого человека звали Оскар. Высокий, статный, с красивыми бровями и низким голосом. Этот человек предложил сделку. Этот человек бередил сны. До встречи с ним — не видел снов. А после того, как Мадам рассказала о сделке, то по ночам начинало приходить то, что могло быть памятью. Картинки, доказывающие, что долго был зряч. Он знал, что люди живут не на одной планете, знал, что есть космические корабли, большие и маленькие. Видел себя сначала на большом, среди других людей, а потом — на маленьком. Он летел на этом маленьком корабле и не мог добраться до цели. От разноцветных образов просыпался в черноту реальности. Правильно поступил, согласившись, или нет? Вернее, отказать бы все равно не смог, Мадам это ясно дала понять, следовательно, был ли выбор? Только глупое дополнение, что в течение года его не изуродуют и не убьют. Мадам не смогла сдержать смешок, вписывая этот пункт в договор. Действительно, труп, предъявляющий претензии, — это забавно. Но если бы он отказался, заставили бы силком. Нет. Думать о том, чего не стало, — нельзя. Сейчас нельзя. Эти страхи остались в том ожидании. Сейчас — рабство на год и сумма в банковской ячейке, достаточная, чтобы оплатить неторопливое изготовление протезов. И непонятно, что потом. И будет ли вообще это «потом». Если плохо отрабатывать контракт, то не будет. Если... если это слепое доверие станет больше, чем контрактом, то через год снова не будет ничего. Всегда уходил первым, чтобы посетитель мог спокойно одеться при свете, ведь темнота — условие игры. Хотя он не знает, соблюдалось ли оно. Просто хочется верить. Хочется снова чувствовать, как берут за руку, проводя по особняку. Понимать, что Оскар тоже считает ступени, повторять про себя имя, которое придумал этот человек. Пауль. Странное имя, на манер Рейха, не кажется чужим. Пусть себя и сложно называть таким именем. Надо быть хорошим... рабом. На год. Хорошие рабы не влюбляются в своих хозяев, особенно когда шкура исполосована прошлым. Нет, не раб. Прислуга. Лучше думать о себе как о прислуге. Это правильнее. Главное, не начать мечтать о большем. Важна только одна цель — зрение. Остальное не важно. Надо занимать голову текущими проблемами. О том, где найти полотенце, чтобы вытереться. Странно... знает, что не стоит демонстрировать тело. Почему так уверен в собственной нескладности? Ведь Оскар выбрал именно его. Снова не думать, отвлечься от ненужных, пустых мыслей. Хватаясь за найденный поручень, выйти из душевой кабинки и тут же попасть в махровый плен. Полотенце в руках хозяина дома. Это — уютно. Как и шепот на ухо: «Справа от двери — крючки на стене. Полотенца – там». *** Оберштайн, завернутый в ярко-оранжевое полотенце, представляет из себя забавное зрелище, насколько вообще может быть забавной сложившаяся ситуация. Оскар вполне рационально доказал себе, что бросаться на слепого человека со словами: "Знаете, а вы входили в тройку самых влиятельных людей Галактики. Правда, здорово?" – нельзя. Особенную прелесть эта информация обретет, когда Оберштайн вспомнит, чем он занимался в борделе. Сам Ройенталь старается об этом не думать. Мысль о том, что человек, с которым они сидели за одним столом вместе с Райнхардом, вставал на колени и раздвигал ноги, предлагая себя случайным, чужим людям, причем не вполне добровольно, доводит Оскара до красной пелены перед глазами. Что необычно, до красной же пелены его доводит сама мысль о том, что, может, господин военный министр и до этого не брезговал случайными связями, как знать. В любом случае, сейчас, пока Оберштайн в его объятиях, лучше не называть его по фамилии и неплохо бы увести из ванной — кафель все же холодный, а Оберштайн бос, и у него мокрые волосы. Оскар постоит так еще совсем немного, и они пойдут пить виски. Бутылка не Хель знает чего, а из личных запасов генерал-губернатора. Но сначала — идиотская просьба: — Пауль, я бы хотел, чтобы вы спали вместе со мной. Мысль, сформулированная и озвученная, кажется маразматичной. Ведь именно для этого "выкупал". — До этого вы всегда обращались на "ты". Иногда Оскар вспоминает не только о том, что они вместе приветствовали Райнхарда, но и что частенько на совещаниях ему хотелось удавить его превосходительство. Сейчас это желание можно преобразовать во что-то более продуктивное и приятное. — Вам два кубика льда или три? — Это?.. — Виски. Вам понравится. Еще бы. То, что Оберштайн пил виски, Оскар помнит прекрасно. Это один из немногих фактов о личной жизни его превосходительства, который он знает. Невольный гость сидит на постели, завернувшись в одеяло. Пауль фон Оберштайн сидит на постели, завернувшись в одеяло, и, крепко закрыв веки, принюхивается к виски. От Оскара требуется чудовищная выдержка, чтобы не опрокинуть его на спину в прыжке, не попробовать, насколько вкуснее будет терпкий напиток, если пить его с чужих губ. Приходится сделать ровный глубокий вдох. Грудь щемит, а виски с первого глотка ударяет в голову, разливая по телу пьяное тепло. Оторвавшись от созерцания человека рядом, Оскар встает, выключает свет, а потом крепко зашторивает окна. Ткань портьер очень тяжелая и темная, ни один фонарь не проберется в эту спальню. Теперь Оскар тоже слеп. Слеп и беспомощен. Можно полагаться только на слух, который, оказывается, очень любит обманывать. Если шорох одеял Ройенталь еще слышит, то присутствие рядом ощущает, только когда на нем начинают расстегивать рубашку. Оберштайн снова быстро справляется с перламутром пуговиц. Снова ладони скользят по груди, изучая. Оскар забывает дышать, забывает поставить стакан, да и не знает, куда его ставить. Он беспомощен, послушен человеку, которого купил за деньги. Оберштайн забирает стакан из руки, и вместо чутких теплых пальцев грудь Оскара прожигает ледяное стекло, вырывая крик. Ройенталь полностью открыт, как если бы он пришел в салон, чтобы расслабиться. Он — полностью расслаблен и спокоен, доверился другому в собственной спальне, признал такие условия игры и получает от них невозможное наслаждение. От собственной беспомощности, от уверенности человека рядом, от того, как он... нет, не отрабатывает, изучает. И даже когда с губ срывается хриплое: "Оберштайн", — не успевает накрыть стыдом. Заминка Пауля почти не чувствуется. Но сил объяснить: "Оберштайн — это ты. Это твое родовое имя. Я знаю тебя", — нет. Оскар забывает эту оплошность, теряясь в размеренных движениях. В том, как Оберштайн замирает на вытянутых руках, чтобы потом с силой опуститься вниз, проникая глубже, вызывая новый крик. Потом Оберштайн спросит "Чего бы вам хотелось?" А Ройенталь ответит: “Чтобы, когда вы снова сможете видеть, я смог бы вас рассмотреть. Заниматься сексом при свете". В ответ раздастся неопределенное хмыканье. Конечно, Паулю, который не помнит, непонятны терзания человека, который его выкупил и, если соблюдать договор, не может разве что уродовать слишком сильно. Потом Оскар старается не погружаться в сон как можно дольше. Потому что, вернув зрение, Пауль вспомнит. Вспомнив... не будет больше по ночам устраивать голову на плече, засыпая. И от этого Оскару хочется сделать так, чтобы протезы никогда не нашлись. На следующий день, дождавшись, когда на Феззане наступит приличное время суток, Оскар набрал номер личного комма премьер-министра. Миттермайер был задерган, взлохмачен и, судя по выражению лица, отчаянно завидовал одетому в домашнюю одежду Ройенталю. Оскар позволил себе улыбнуться, после чего сразу потребовал: — Миттермайер, мне нужны глазные протезы Оберштайна. Друг устало потер виски, вложив в этот жест очень длинный и нецензурный ответ, после чего поинтересовался: — А рука Валена или зубы Меклингера тебе не нужны? — Нет, мне даже не нужен ничей член. Мне нужны только глазные протезы. Рабочие глазные протезы. Ты можешь достать, не афишируя? — Не афишируя? — Миттермайер натянуто рассмеялся. — Поверь, я не заинтересован лично распространять счастливую новость о твоем сумасшествии. — Видишь ли, в чем дело... — Оскар откашлялся и бросил в сторону запертой двери: — Зайди, пожалуйста, — после чего, оскалившись в довольной улыбке, начал наблюдать. Миттермайер сначала снисходительно улыбнулся в ответ, а потом, когда Оберштайн подошел и положил руку Оскару на плечо, попав в поле зрения комма, Вольфганг спал с лица. — Вы не хотите ничего мне объяснить? — поинтересовался он елейным голосом. — Не сейчас. Сейчас нужны протезы, и чем быстрее, тем лучше, — ответил Оскар. Миттермайер молчал, видимо, ожидая, когда Оберштайн заговорит, но тот ничего не произнес. — Хорошо, я достану протезы. Но если меня комиссуют за психическую неполноценность, то увольняться будем оба, ты меня понял? — Как можно быстрее, Миттермайер. Я обещал. — Понял, Ройенталь, не рычи. На последних фразах Оскар почувствовал, как сильнее сжал его плечо Оберштайн. Его так взволновали протезы — или вспомнил знакомые фамилии? Оскар не стал спрашивать. И так о потере памяти знал только от мадам, а стоило поговорить об этом с самим Оберштайном. Ведь он мог просто притвориться... Глядя в погасший экран комма, Оскар накрывает пальцы на своем плече ладонью. — Ваш человек был удивлен просьбой? — голос Оберштайна как всегда ровен, но, спохватившись, Ройенталь встает, чтобы быть ближе. — Можно сказать и так, — отвечает Оскар, увлекая Пауля за собой к бару. — Виски, вино, бренди? — Я бы предпочел кофе, Оскар. Если, конечно, это возможно, — заканчивает Оберштайн скороговоркой. У Ройенталя прихватывает скулы и чуть немеют пальцы. Про горлу проходит спазм. Оскар. Ему нравится, как этот человек произносит его имя. Он хочет слышать, как его называют так, — чаще. — Пойдемте за чаем. — За кофе, если можно, — терпеливо повторяет Оберштайн. — Да, конечно же, за кофе. Они медленно спускаются по лестнице, и Оскар задает столь мучивший его вопрос. — Вам ничто не показалось знакомым, может быть, имена? — Нет, к сожалению, я помню в лучшем случае последний год. Хотите сказать, что мы были знакомы? — Боюсь, что так... — выдавливает из себя Ройенталь и опирается свободной рукой о стену. Пол норовит уйти из-под ног. — Надеюсь, это не отменяет нашей договоренности? — спрашивает Оберштайн, когда они уже дошли до кухни. — Нет, не отменяет... — зажмурившись, Оскар делает глубокий вдох, — Понимаете, отсутствие глазных яблок — довольно редкий дефект, Об... — С молоком, если возможно, — прерывает Пауль речь Оскара. Потом запрокидывает голову, открывает и закрывает веки. Ройенталь старается не смотреть в пустые глазницы. Они наводят ужас, подчеркивая слепоту. — Вы легко могли обознаться. Выскажите свои предположения, когда протезы подойдут или нет. И настройки наверняка индивидуальные, и можно будет однозначно подтвердить или опровергнуть ваше предположение. Оскару нет смысла прятать ухмылку. Его веселит само предположение, что он мог ошибиться. Нет, не мог. Но, если Оберштайн согласен принадлежать ему то время, которое потребуется, чтобы найти и доставить протезы, то Оскар с удовольствием будет рядом. *** Они проводят вместе дни или ночи. Или и дни, и ночи. Уезжая утром на службу, Оскар старается возвращаться как можно раньше. Там уже судачат, но хотя бы в его отсутствие. Иногда по дороге он заезжает в магазин, покупая особенную еду. Разнообразие, которое не пугает слепца. Пауль реагирует, когда его называют Оберштайном, вздрагивая каждый раз, но предпочитает, чтобы его называли Паулем. Деньги способны на многое. И дорожки в парке приведены в порядок. Оскара сейчас не волнует ни форма кустов, ни клумбы. Просто чтобы можно было ходить и не спотыкаться. Оберштайн любит выходить днем. Он садится на скамейку и подставляет лицо солнцу. “Мне нравится солнечный свет”. Оскару нечего возразить, но от этих слов становится горько. Он стоит рядом, в тени, опираясь спиной о ствол. Солнца больше нет. Оберштайн не поймет, почему Оскар молчит. Он, быть может, чувствует тень памяти, но не знает, как вытянуть ее на поверхность. А говорить о том, кого больше нет, — странно. Оторвавшись от дерева, Ройенталь садится рядом на скамейку, а потом и вовсе вытягивается, устроив голову у Оберштайна на коленях. — Оскар, вы видите солнце. Какое оно? Ройенталь заслоняет лицо ладонью, смотрит на светило сквозь пальцы. Они подсвечены кровавым багрянцем. Набрав в грудь воздуха, Оскар начинает говорить. Давным-давно, далеко-далеко отсюда, на другом конце мира, жили брат и сестра. Однажды сестру похитил злой дракон, и брат поклялся вызволить ее из плена. “Мальчик, верхом на белоснежной лошади, в сопровождении единственного друга”, — так говорили книги. По пути мальчик собрал армию, но до того, как они успели подойти к пещере, друг умер. И дракон, только дождавшись рыцаря, который смог бы его победить, умер от старости. Мальчик со своей армией пошел войной на другую сторону света. И победил. Только эта победа была ему уже не нужна. Мальчик умер, и сказка закончилась. — Мне кажется, я мог слышать эту сказку… — говорит Пауль после долгого молчания. — Вы могли ее рассказывать… — шепотом отвечает Ройенталь. Они продолжают сидеть, пока небо не затягивают тучи и Оберштайн, поежившись, не предлагает: — Пойдемте в дом. Становится холодно. — Да, возможно, будет гроза. Курьер прибудет через три дня, так что сегодня у Оскара в планах безобразно напиться самому и споить Пауля. Следующего шанса может не быть. *** Его превосходительство гранд-адмирал флота ни разу не помогал одеваться его превосходительству военному министру. Сейчас Оскар помогает правильно застегнуть крючки. Только плащ, подумав, решил пока не надевать. Форму прислал Миттермайер, она добралась на пару дней раньше протезов. Сейчас курьер уже в пути и будет с минуты на минуту. Оберштайн справился с одеждой почти самостоятельно. В общем, Оскар мог бы и не помогать, ему просто нравилось стряхивать отсутствующие пылинки и перестегивать крючки. Пауль молчит, не выказывая недовольства. Наверно, его тоже немного будоражит предстоящее, хотя Оскар и не знает — хочет ли Оберштайн вспоминать. В любом случае, в гостиной лежит стопка фотографий и подборка газет с наиболее значимыми событиями. Ройенталь уже с минуту разглаживает складку у ворота. Ту, которой нет. Просто одежда сейчас чуть свободнее, чем нужно. Оберштайн сильно похудел. Звонок в дверь вырывает Оскара из полутранса. С курьером он проводит не больше минуты — о чем им говорить? Обернувшись, Ройенталь видит, как Пауль спускается в холл. Прямой как палка, напряженный — это видно по тому, как он стискивает перила. — Все в порядке? — вопрос звучит сухо. Будто Оберштайну все равно. — Да, можно… примерить. Они проходят в гостиную, и Оскару требуется совершить над собой нечеловеческое усилие, чтобы передать небольшую шкатулку. Они держат ее вдвоем чуть дольше, чем положено, — и Ройенталь отчаянно жалеет, что при этом не касаются пальцами, — но он всё же разжимает руку. Оберштайн не торопится. Проводит по ребрам, очерчивает пальцами замок и резьбу на крышке. Оскар завороженно всматривается в движения, в этот сундучок из сказки, в котором прячется магия. Темное полированное дерево, причудливый узор. Шкатулка вычурна, если всматриваться, и предельно лаконична, если только на первый взгляд. Никакой лакировки, никакого искусственного блеска. Только свечение и узор самой древесины. Оскар закрывает глаза. Щелчок — открыта крышка. Стук — шкатулка поставлена на стол. Два глухих щелчка — протезы встали на место. Оскар открывает глаза. Перед ним стоит Пауль фон Оберштайн. Тот, каким он должен быть, не хватает разве что папки с документами и плаща. Пауль смотрит на отражение в зеркале, потом — прямо на Оскара. — Мы одеты… Оберштайн запинается на середине фразы, потом делает шаг назад. Руки дрожат, он подносит их к глазам, снова смотрит в зеркало на себя. Еще шаг назад — и он упирается в стол, втянув воздух через плотно сжатые зубы, опирается о столешницу ладонями, едва не сбрасывает шкатулку. — … одеты… одинаково, — Оберштайн замолкает, стоя в изломанной позе: туловище наклонено вперед, лицо дергается, как маска, руки до белизны вцепились в край стола. — Я хотел бы побыть один. “Один”, — повторяет про себя Оскар. — Конечно, — произносит он вслух и, развернувшись на каблуках, идет прочь. Дом необъятно большой, громадный. Он давит огромными дверьми, высоченными потолками и люстрой посреди холла с немыслимым количеством хрустальных подвесок. Ноги не гнутся, в груди моток колючей проволоки, который мешает дышать. Ройенталь скинул плащ еще на лестнице, китель отправляется в угол спальни, как только он переступает порог. Оскар не может пить, потому что тогда напьется в хлам сразу. Голова пуста. Он не может радоваться за Оберштайна, к которому вернулось зрение. Он ненавидит и презирает себя за ненависть и злость, за пустоту внутри, за то, что повалился лицом на постель, бессильно сминая покрывало. Что не может разделить чужое счастье и не может отпустить. Что не может забыть прикосновения своей Тени, смириться с тем, что она ушла, что больше ее не будет. Терять то, к чему привык, — всегда больно. Только эта боль не становится обыденной или знакомой. Каждый раз избивает, выламывая кости, и каждый раз с ней не совладать. Терять живых еще хуже, чем терять мертвых. Оскар проваливается в беспамятство и снова выплывает на поверхность, перебирая воспоминания, о которых надо рассказать. Газеты изложат общие факты, но Оберштайну будет нужна информация. Много. А еще надо решить, что рассказать Ее Величеству про то, как они встретились. Пусть это будет улица, пусть бродяга. Всё, что угодно, только оставить прикосновения в темноте, неосторожные стоны, эти невидимые шрамы, которые до сих пор сводят с ума, — принадлежащими только им. Или хотя бы только ему. Он не готов делиться ни с кем прикосновениями, которые не-могли-бы-быть, и теми, которые никогда уже не случатся. Ройенталь своими руками разрушил покой и гармонию, которые возвращали его в дом. Которые сделали из старого, по-имперски помпезного особняка уютное жилище, где на кухне можно сидеть и пить кофе из больших, неправильных кружек, потому что они устойчивее. Где можно смотреть, что свитер Паулю великоват и ладони скрыты до середины, как митенками, что делает неприступного гордого человека по-домашнему уютным. Где можно не замечать его слепоту, потому что в кромешной темноте спальни они равны, и Оскар чаще сдается первым, захлебываясь собственным криком. Дом, хранивший эти маленькие, мелочные тайны того, что можно назвать семьей, стал огромным и чужим. Потолки стали еще выше, двери — еще больше. Картины на стенах смотрят провалами глаз, осуждая. Оскару не придется отводить взгляд, он сделал всё, что мог, как можно быстрее. Нет его вины в том, что до окончательной смерти потребовалось так много дней. Время потребуется Оберштайну, чтобы рассортировать новую-старую память. Время потребуется Оскару, чтобы смириться с тем, что память останется только памятью. Но времени всегда недостаточно. Ройенталь не успевает привести себя в порядок и все еще лежит, уткнувшись в подушку, когда его легко гладят по голове. Мерный голос, заклинающий время, подчиняющий Оскара своей воле: — Вы все еще хотите меня рассмотреть? *** Если бы его сейчас спросили, как он себя видит, то ответил бы, что сидящим на полу и опершимся о стену. На самом же деле он просто бездумно смотрит в окно, провожая взглядом птиц. Их много, слишком много. Они суетливо хлопают крыльями, разрезают хаотичным мельтешением голубое небо. Хочется перестать видеть. Тогда, во время теракта, люди мельтешили так же, как птицы. Вален — спасся чудом, Сильверберг — погиб, Оберштайн… Оберштайн встал и ушел. Думали, что за помощью, а потом, восстановив записи с камер, поняли, что это оказался просто шок от травмы. Только фрагмент был очень короткий. Документы отдали в ведомство Кесслеру и… забыли. Оскар, по крайней мере, точно забыл. Сейчас, наблюдая за тем, как птицы лениво машут крыльями, он помнит свое почти облегчение от сухого замечания Кесслера, что все же выяснили случившееся дальше, узнали, что бот поднялся в космос, а потом — только обломки, никого живого, искореженные тела… Сам Ройенталь тогда не стал вчитываться в отчет и спокойно утвердил резолюцию “пропал без вести”. Даже есть оправдание: был ослеплен солнцем. Не думал, не надеялся, не ждал. Сейчас от собственной недальновидности хочется выть. Но все осталось в прошлом. Обычно чувствуешь, как время с шорохом осыпается за спиной, когда идешь. Стоит замереть — и сам будешь проглочен небытием. Сейчас Оскар стоит, понимая, что бездна прошлого в любой момент может его поглотить и он перестанет существовать, оставшись в омуте памяти. Просто потому, что ему хочется ловить в парке закатные солнечные лучи, — или потом, в темноте спальни, седые пряди своего случайного любовника. Некоторые вещи нельзя спланировать, как ни пытайся. Когда Оберштайн все же выходит из кабинета императрицы, Оскар изо всех сил сдерживает неуместную улыбку. Лестничные ступени под ногами, как последний отсчет перед стартом. — Как вы находите Ее Величество? — Ройенталь говорит ровно, не допуская в голос ни разочарования, ни яда, ни злости. Просто ленивый интерес светской беседы. — Она изменилась, но я бы решил, что материнство изменит ее больше, — подумав, отвечает Оберштайн. Они спускаются по широкой лестнице, садятся в машину. Правительственный седан огромен, они едут, не касаясь друг друга. Оскар ждет, заставляя себя расслабиться, ждет, стараясь выкинуть из головы упорно лезущие в нее мысли. Каждая минута кажется последней. Вот сейчас Оберштайн попросит остановить машину, вот сейчас, дождавшись, пока Оскар выйдет, поедет дальше. Даже когда они заходят в дом, Ройенталь уверен, что Пауль сухо откланяется и исчезнет. Или закончится срок, отведенный генерал-губернатору для пребывания на Феззане, и он уедет. А Оберштайн останется. В любом случае один уедет, другой останется, и выхода из этого заколдованного круга нет. Чувствовать, что каждый вздох может быть последним, даже забавно. Ройенталь сжимает и разжимает кулаки, гоняя кровь по немеющим рукам. Резкий поворот, и Оберштайн прижат к стене. — Я не рассмотрел вас. — Что вы имеете в виду? Оберштайн спокоен так, будто ему предложили выбрать между чаем и кофе, а не впечатали в стену. — Вы обещали, что дадите рассмотреть себя. — И? Хотите сказать, что не выполнил обещание? — губы Пауля чуть дрожат в подобии улыбки. — Недостаточно. Вместо того чтобы придумывать оправдания или подбирать слова, Оскар принимает самое мужественное из решений: целует, прижимая к стене. В брови, виски, прикрытые веки, в самые уголки губ, в которых иногда прячется улыбка. В шею, в ямочку между ключиц. Расстегивает одежду ровно настолько, чтобы прикасаться губами не к ткани, а к коже. Не давая Оберштайну сдвинуться с места, целует шрамы, проводит языком по тому, который почти посередине груди, и тем, что на животе. Поднимает лицо, показывая, что веки крепко сомкнуты. — Недостаточно. Он не будет смотреть сейчас, боясь, что, подглядывая, израсходует свое последнее право прикоснуться. Как если когда-нибудь мог насмотреться. Встает на колени, упираясь лбом в живот, — руки цепко держат за бедра. Это — не форма, молнию можно расстегнуть зубами, окунаясь, захлебываясь знакомым запахом. Ему нравится стоять на коленях прямо в холле, лаская Оберштайна. Обманывать его, провоцируя, вырывать стон. Все просто, достаточно ритмично двигать головой, чувствуя на волосах чужую дрожащую ладонь. Не давать себе сбиться с ритма, не давать другому диктовать ритм. А потом поднять глаза, чтобы увидеть, как пристально смотрит Оберштайн и как он приоткрывает рот, выталкивая из себя хриплое: “Оскар”. Они кончают одновременно. Оберштайн — с широко открытыми глазами и перекошенным от страсти лицом. Оскар — на коленях, стискивая через одежду собственный член. — Понимаете, — Ройенталь пытается справиться с лицом и эмоциями, выровнять дыхание, — понимаете, я недостаточно рассмотрел. Оберштайн, все так же опираясь спиной о стену, запускает ему пальцы в волосы и чуть дергает, призывая встать. — Понимаете, Оскар, по договору у вас есть как минимум год, чтобы рассмотреть все, что заблагорассудится. Я не привык нарушать данное слово. — Через год я придумаю еще что-нибудь. Правда, — отвечает Ройенталь, поправляя на Оберштайне одежду, и только после этого встает с колен. doc | fb2 |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
16.02.2014 в 00:02
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Тексты R – NC-21. Часть 7
URL записи |
Название: Снег Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, ~6000 слов Пейринг/Персонажи: Вальтер фон Шёнкопф , Каспер Линц, Райнер Блюмхарт , ОМП, массовка.Категория: джен Жанр: армейская байка, драма, легкий налет экшна Рейтинг: R Краткое содержание: Во время пребывания на отдаленной базе розенриттеры получают задание освободить военнопленных. Но изначальный план оказался не так хорош. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Снег" Временная база, развернутая Альянсом, сияла белым — белые стены, белые крыши, белый защитный тент… И собачий холод внутри. Впрочем, из-за падающего снега ВБ-33-38 — так проходило это местечко по документам — тонула в сугробах, достающих едва ли не до крыш ангаров, и низшие чины шутили, что скоро никаких защитных тентов не понадобится. Командование шмыгало носом, лакало глинт, — судя по виду и вкусу, из талого снега и ракетного топлива, — и гоняло подчиненных убирать снег. — По крайней мере, здесь бывает весна, — вздыхал полковник фон Шёнкопф, орудуя лопатой, — хотя бы календарная. — Что не мешает Борею быть филиалом Капче-Ланки, — угрюмо добавил Блюмхарт. — Ну, зато натренируешься здесь как следует, — негромко заметил Каспер Линц, помогая командиру одолеть смерзшийся сугроб, — и, если тебя все-таки отправят на Капче-Ланку снег убирать, будешь показывать достойные результаты. Блюмхарт шмыгнул носом и ничего не ответил, с удвоенным раздражением врезая лопату в податливый свежий снег. — Я только одного не понимаю, — буркнул Вальтер, ни к кому конкретно не обращаясь, — с какого ж хрена мы это руками делаем? — Доставка снегоуборочной техники требует затрат времени и ресурсов, — ответил Каспер. — По крайней мере, так говорит командование. Вроде как в перечне внештатных ситуаций при развертывании временной базы сказано, что последствия незначительных осадков в виде снега расчищаются силами личного состава… Вальтер покосился на сугроб у ангара, по которому техники с утра забирались на крышу, и выразительно промолчал. — Сегодня техники из ангаров ругались с командованием, — подал голос Блюмхарт, — как раз по поводу расчистки снега. Комендант сказал, что рев снегоуборочной техники может привлечь ненужное внимание и выдать местоположение базы. — Можно подумать, — Вальтер размахнулся и с гхэканьем всадил лопату в сугроб, отсекая кусок слежавшегося снега, — наши матюки никто не услышит… Да чтоб тебя..! — вырвалось у него, когда всаженная с замаха в сугроб лопата на что-то наткнулась, и инерция отдалась в руку. После еще пары ударов из-под снега показался угол чего-то явно металлического. После небольшого подкопа удалось извлечь средних размеров ящик с маркировкой ВС Альянса. — Я тебя поздравляю, Шёнкопф, ты клад нашел, — усмехнулся Линц. — Техники этот ящик с инструментами уже неделю ищут. При развертывании базы, говорят, посеяли… — Ну вот, по весне пророс, — развел руками Вальтер. — По законам Альянса я имею право на десять процентов от стоимости клада, так что надо у техников разводной ключ на двести пятьдесят забрать, а то парни вчера наш убили, когда ось подтягивали. Линц улыбнулся уголком рта, Райнер откровенно прыснул, прикрываясь варежкой. Из-за технических проблем с кораблем отобранная из полка Рыцарей Розы рота прибыла на Борей неделей позже, чем основной отряд. К тому моменту разведка местности и развертывание базы уже были произведены, бои около планеты закончились, и розенриттеры по прибытии занимались тем, что пили «ракетный» глинт, разгребали снег, шугали белок и вязли в сугробах вместе с техникой. Вчерашний день был ознаменован тем, что новобранцы умудрились утопить в сугробе бронетранспортер. Как назло, после нескольких дней снегопада распогодилось и даже потеплело, снег отсырел и порыхлел, и разболтавшаяся ось в конечном итоге не выдержала, сообщив об этом треском и надломом. Проникновенная речь, сказанная по этому поводу полковником фон Шёнкопфом, вспугнула стаю птиц, клевавших ягоды на соседней рябине. Суть этой речи, снабженной подробными указаниями и перечислениями, сводилась к описанию мест и поз, в которых полковнику доводилось иметь половые сношения с транспортником, планетой, базой, инженерами и командованием, а также их ближней и относительно дальней родней до седьмого колена включительно. Избранные места этой речи полковник повторил на бис, когда комендант базы попытался сделать выговор за выведенную из строя технику. Пострадавший транспортник из сугроба извлекли, и даже подкрутили ось до такого состояния, что машина докатилась до базы сама. На взъезде в ангар ось доходчиво пояснила, что дальше сотрудничать не намерена, и показательно треснула пополам. Очевидцы позже уверяли, что полковник ругался так, что транспортник проехал еще метра два, прежде чем ось развалилась окончательно. Поэтому на следующий день новобранцы, не дожидаясь команды, похватали лопаты и отправились разгребать нападавший за ночь снег. Вальтер послонялся без дела, похлебал чая, потом плюнул и присоединился — размахивание лопатой спасало от околачивающегося поблизости коменданта, дожидающегося возможности закатить скандал по поводу напрасного перевода продуктов на розенриттеров. Под горячую руку полковника, да еще вооруженного лопатой, комендант соваться не рискнул, но выразительно прохаживался туда-сюда, от ангаров к столовой, от столовой к жилому блоку, словно инспектируя результаты работы. Когда комендант прошел мимо в очередной раз, не выдержавший Вальтер красноречиво перехватил лопату поудобнее, и комендант резко вспомнил о недописанных отчетах, которые полагалось дописать немедленно, и тут же скрылся в дверях жилого блока командования. Бездействие злило, опоздание к концу боевых действий злило вдвойне. Согласно данным разведки, где-то за лесом, в сугробах пряталась перевалочная база Рейха. Демократы в вылазки не спешили, чтобы не выдавать свое присутствие, и терпеливо ждали, пока к Борею подойдут имперские корабли снабжения. Согласно плану командования, корабли должны были сгрузить провиант и боеприпасы на базу, сообщить, что задание выполнено без проблем, и уже на обратном пути их должен был встретить флот Альянса. Предполагалось, что при таком раскладе за судьбу доставленных ресурсов командование Рейха беспокоиться не станет. Затем провиант должен будет сыграть роль приманки, за которой подойдет имперский флот, потрепанный в ближайшем бою. Расправившийся с кораблями снабжения флот Альянса собирался подкараулить флот противника и добить его. Одновременно с этим наземные войска должны были разобраться с базой. На бумаге план был хорош, но на практике вылился в томительное ожидание среди сугробов с сырым холодом по ночам. Временную базу старались построить как можно меньше и незаметнее, сократив до минимума радиопереговоры, которые мог перехватить противник, и количество генераторов и техники. Из-за этого розенриттеры были вынуждены махать лопатами едва ли не каждый день, а разведка местности заканчивалась вытаскиванием транспорта из сугробов. Ночью генераторы работали в две трети мощности, а внешнее освещение выключалось совсем, так как в ясные ночи Зет и Калаид, спутники Борея, все равно успешно заменяли любые фонари. Люди кутались в казенные одеяла, а то и ложились спать кучей, экономя тепло и стараясь не вставать без нужды. Розенриттеры шутили, что придется ночевать в доспехах, благо система жизнеобеспечения бронескафандра поддерживала комфортную температуру, и устраивались рядом в спальных мешках. Дежурные быстро перебрались в медблок — туда, согласно инструкции, давались все сто процентов тепла, к тому же с момента развертывания базы он практически все время пустовал, не считая одного из техников с простудой и одного из новобранцев из роты розенриттеров, на спор лизнувшего на морозе металлический бампер бронетранспортера. Обороты, которыми пестрел выговор, сделанный парню полковником, по силе и красоте мало уступали его речи по поводу сломавшейся оси. Несколько раз Вальтер уговаривал коменданта дать разрешение на разведку — розенриттеров надо было чем-то занять, пока они не начали дурить и драться со скуки промеж собой. — Расчищайте снег, — услужливо разрешил комендант. — Вам каждый день есть чем заняться, полковник. — Такими темпами мы прокопаем прямой тоннель к базе противника, — угрюмо ответил Вальтер. — Так это же отлично, — поддержал шутку комендант, — когда придет приказ об атаке, вы сможете легко и быстро добраться до цели, не топя технику в сугробах. — Как скажете, сэр, — процедил Вальтер, козыряя. — Разрешите идти? — Идите, — кивнул комендант. Через пару дней припоздавшая климатическая весна догнала календарную, морозы ночами сменились капелью и шорохами сползающего с крыш ангаров снега, но приказа от командования о начале какой-либо деятельности так и не поступало, и Вальтеру начало казаться, что про них забыли. Может быть, и правда, забыли? Одним махом убрать целую роту мозолящих глаза розенриттеров вместе с командиром, чтобы потом легко добить остальной полк, обезглавленный и деморализованный? Или планы резко поменялись из-за форс-мажоров, и сообщить об этом людям, ждущим на базе, некогда? Скука и неизвестность угнетали. Напиться на базе было нечем, потому что даже алкоголь шел под расчет, начистить физиономию некому, а девушек на базе было всего пять — две связистки и три работницы столовой. Не бог весть какие красавицы, но привередничать не приходилось. Вальтер на правах командира выбрал самую симпатичную, — та не возражала, видимо, решив, что если уж выбирать из ста пятидесяти человек, то пусть это лучше будет статный полковник, — и постарался забыться в ее объятиях. Вроде бы даже получалось — хотя бы на полчаса из головы удавалось прогнать невеселые мысли о возможных причинах задержки приказа и сосредоточиться на удовольствии девушки и своем собственном, на ее волосах, пахнущих цветущей яблоней — странным весенним запахом, не вяжущимся со снегом за окном, на горячей коже, солоноватой от пота, на длинных стройных ногах, которые можно было закинуть себе на бедра. А потом выгнуться, судорожно двигаясь последние несколько мгновений, цепляясь за уходящую волну удовольствия, перевалившую свой пик, и несколько восхитительно долгих минут не думать вообще ни о чем. Может быть, убеждал себя Вальтер, все проще. Может быть, имперцы просто осторожничают после последнего боя и не спешат сунуться в этот сектор? Или выслали серьезное сопровождение кораблям снабжения, и им удалось разбить флот демократов? К тому моменту, когда еще одна отвратительно длинная неделя ожидания подошла к концу, у Вальтера накопился добрый десяток причин для задержки приказа. Поэтому, когда к нему в столовой подошел заместитель коменданта временной базы и сообщил, что комендант хочет его увидеть, Вальтер не обрадовался. Напротив — внутри зашевелилось дурное предчувствие. Зато комендант, напротив, улыбался так гостеприимно, что дурные предчувствия Вальтера переросли в уверенность. — Присаживайтесь, полковник, — махнул он рукой в сторону свободного стула и, дождавшись, когда Шёнкопф сядет, дружелюбно поинтересовался: — Помнится, вы жаловались на скуку из-за вынужденного бездействия? — Допустим, — ровно ответил Вальтер. — У меня для вас хорошие новости — пришел приказ на проведение десантной операции. У вас есть отличный шанс размяться и, быть может, даже отличиться. — Смотря как разминаться будем, — пожал плечами Вальтер. — Ближе к делу, пожалуйста. Комендант укоризненно покачал головой и, сцепив пальцы в замок и удобнее устроив их на столе, заговорил: — С утра мне пришло сообщение от командования флота. Им, в свою очередь, пришло сообщение от нашей разведки. План, разработанный командованием, провалился, имперцы не стали лезть на рожон и перевели базу на Борее в статус запасной. Они отошли к краю сектора, к более крупной базе, расположенной на Клисифере. Клисифера имеет стратегическое значение из-за своего расположения на границе сектора, там сейчас стоит флот и скоро подтянется еще один, поэтому уничтожить базу, чтобы вынудить имперцев вернуться на Борей, так просто не выйдет. Поэтому нашу временную базу можно сворачивать, за нами скоро придут корабли. — И где предполагается наша разминка? — уточнил Вальтер. — Слушайте дальше, полковник, я как раз собрался перейти к распоряжениям относительно вас. Имперцы по-прежнему полагают этот сектор безопасным, поэтому намерены воспользоваться и запасной базой тоже. Сюда должны привезти военнопленных, захваченных во время одного из последних боев, потому что, если верить разведке, на базу должен прибыть контр-адмирал Карл Хаберландт, заместитель начальника отдела внутренней безопасности в армии Рейха. Планируется, что он допросит пленных и решит их дальнейшую судьбу. А ваша задача, — комендант улыбнулся, — освободить их. Сектор считается относительно безопасным, о наличии на Борее базы Альянса, пусть даже и временной, противник не знает, поэтому там вряд ли будет много охраны. Даже если пленники попытаются бежать — здесь, по мнению имперского командования, прятаться негде, единственный способ удрать с планеты — только на имперском корабле. По крайней мере, так они думают. Вам следует воспользоваться ослаблением бдительности противника и отбить пленных. Во всяком случае, попытаться. — Приказ так и звучал, сэр? — поинтересовался Вальтер. — Примерно, — кивнул комендант. — Я могу взглянуть? — Да, конечно, — комендант с готовностью вытащил из ящика стола распечатку и протянул ее Шёнкопфу. Тот пробежал глазами неярко пропечатанные строчки, но те рассказывали о том же, о чем только что сказал комендант. — У вас есть еще вопросы, полковник? — спросил комендант, когда пауза затянулась. — Два, — Вальтер сложил распечатку вчетверо и сунул в карман кителя. — Когда предполагается наша вылазка? — По данным разведки, корабль с пленными прибывает завтра. Даже если контр-адмирал Хаберландт не будет допрашивать каждого пленного лично, то ему все равно понадобятся как минимум сутки. Значит, дата предполагаемой вылазки — завтра или послезавтра, в зависимости от того, когда вы будете готовы, — с готовностью ответил комендант и насмешливо поинтересовался: — Ваш второй вопрос? — Насколько можно верить данным разведки? — поднял глаза Вальтер. — Этим данным верит командование, — развел руками комендант. — Увы, более точных я вам предоставить не могу. Но, полагаю, им можно верить, в настоящий момент один из наших разведчиков находится на одном из кораблей флота, стоящего около Клисиферы. — В таком случае, я прошу разрешения на проведение разведки, сэр, — спокойно проговорил Вальтер. — Сведения о размере персонала базы противника слишком расплывчаты. Без их уточнения будет сложно продумать план завтрашней вылазки. — Как считаете нужным, — кивнул комендант. — Вам требуется письменный приказ о разрешении на проведение разведки или достаточно устного? — Честно говоря, я бы легко обошелся вовсе без него, — нехорошо улыбнулся Шёнкопф, — но подумал, что вы наверняка обидитесь, если я не поставлю вас в известность. Поэтому будьте добры, выпишите письменный приказ об участии в разведывательной операции майора Линца и капитана Блюмхарта. — И все? — поднял глаза комендант, собравшийся было заполнить бланк приказа. — Вы хотите сказать, что намерены отправиться в вылазку втроем? — Каждый розенриттер стоит в бою как минимум пятерых обычных десантников, — насмешливо проговорил Вальтер. — Разведгруппы в пятнадцать человек вполне достаточно. — Как скажете, — пожал плечами комендант и размашисто подписал бланк. После обеда распогодилось и слегка похолодало, сугробы сверкали на солнце смерзшейся корочкой, хрустящей под ногами. До предполагаемого места расположения имперской базы было не так уж и далеко, поэтому Вальтер принял волевое решение добраться до места пешком — бронетранспортер был слишком большим, чтобы проехать сквозь лес, а снегоходы увязли бы в высоких лесных сугробах еще быстрее. — Итого — полтора часа пешком по рыхлому снегу, — вздохнул Блюмхарт, застегивая крепление перчатки. — И это только в один конец. — А мы никуда не торопимся, — хмыкнул Вальтер. — Если бы наш флот находился ближе к Борею, можно было бы запросить снимки со спутника. А так — придется идти и смотреть собственными глазами. — Ты не доверяешь данным разведки? — поинтересовался Каспер, полируя щеточкой забрало шлема. — Не доверяю, — честно ответил Вальтер. — По-моему, данные достаточно точные, — Блюмхарт пожал плечами и принялся натягивать вторую перчатку. — Именно это мне в них и не нравится, — покачал головой Вальтер. — Они слишком точные там, где не надо, и совершенно расплывчатые в ряде важных вопросов. Да и потом, разведка — это такие же люди. Они могут что-то не знать или ошибиться, от этого никто не застрахован. Я сомневаюсь, что ближайшие планы командования висят у имперцев на стенах в распечатанном виде, приколотые магнитными кнопками. Если разведчики не внедряются напрямую в командование или не имеют среди него связей, то к большей части важных данных просто не будут иметь доступа. — Ну и зачем нужна такая разведка? — вздохнул Блюмхарт. — Я задаюсь этим вопросом уже часа три, после того, как переговорил с комендантом, — Вальтер надел шлем и зафиксировал его крепление. — Поэтому предпочитаю доверять либо собственным ушам и глазами, либо проверенным людям. Готовы? — поинтересовался он, поднимая забрало. — Тогда выдвигаемся. Не спешим и действуем осторожно, потому что лично я намерен вернуться. Комендант базы будет очень рад, если мы не вернемся, а я не хочу его радовать в ближайшее время. — Есть не радовать коменданта, сэр! — со смехом козырнули Линц и Блюмхарт, и Вальтер усмехнулся в ответ. Розенриттеры звучно стукнулись кулаками на удачу и направились к выходу. В лесу было холоднее, сумрачнее и белее — там снега было больше, но на ощупь он был такой же мягкий и рыхлый, как и около базы. То там, то здесь с веток падал подтаявший снег, один раз густо присыпав Блюмхарта. Тот с тихой руганью принялся отряхиваться и протирать запорошенное забрало, стараясь не отставать от товарищей. По веткам рыжими огоньками порскали белки, ровный снежный наст в паре мест перечеркнули следы небольших лап. Сначала солнце постепенно ушло за деревья, а потом голубое небо начало приобретать фиолетовый оттенок. Редкие облачка, кляксами белеющие над головой, порозовели, словно раскрасневшись на морозе. Вальтер украдкой посмотрел на часы — прошло уже явно больше, чем полтора часа, даже при поправке на скорость ходьбы по рыхлому снегу база противника должна была быть где-то рядом. Каспер, заметив, как остановился смотрящий на часы командир, вытащил из багажного сектора на груди доспеха планшетный компас, сверяя маршрут. — Ничего не понимаю, — покачал головой Вальтер, заглядывая ему через плечо на экран компаса. — Если верить карте, то мы должны стоять около базы. А вокруг нас все еще лес, хотя, по идее, мы должны были из него выйти уже… И база должна быть в зоне прямой видимости… — Если бы командование не побоялось выдать наше присутствие на Борее и запустило бы на орбиту спутник, это значительно облегчило бы нашу работу, — кивнул Линц. — Так лес и кончился, полковник! — позвал ушедший вперед Блюмхарт. — Мы чуть-чуть не дошли! Вальтер поднял голову, оглядываясь, и пошел следом за Райнером. Тот успел отойти метров на двадцать подальше и теперь стоял около елей, закрывающих обзор. Лес и правда кончался внезапно — плотно стоявшие деревья резко сменялись редким кустарником и молодыми деревцами, согнувшимися от снега, а далее и вовсе была ровная и не тронутая чужими следами белая целина и подсвеченные опускающимся солнцем холмы. — Судя по карте, база должна быть за тем холмом, — указал Райнер. — Если бы его тут не было, база действительно находилась бы в зоне прямой видимости. — Тогда переходим на датчики связи, — проговорил Вальтер, щелкая рычажком на шлеме, — по открытому пространству звуки разносятся далеко, а тут и прятаться толком негде. Разве что в снег закопаться. Динамик на шлеме хохотнул голосом Блюмхарта, оценившего предложение. Вальтер вытащил из багажного сектора небольшой вакуумный контейнер и нажал на кнопку разблокировки. Контейнер зашипел и словно высунул белый язык, принявшийся разворачиваться и оказавшийся маскировочным тентом. Розенриттеры не торопясь вскарабкались на холм, накрывшись тентом и утрамбовав снег, и, поудобнее устроившись на своем импровизированном лежбище, осторожно выглянули поверх сугроба. База и впрямь была там, где предполагалось, и занимала большую площадь, чем временная база Альянса. Ограждение по периметру представляло собой смерзшийся сугроб, по всей видимости, из собранного после расчистки территории снега, утыканный штырями, между которыми были натянута колючая проволока. Высота ограды была не очень большая, меньше двух метров — судя по всему, она носила чисто символический характер, чтобы не подскакивать от тревоги, поднятой проскочившей на территорию лисой или каким-нибудь другим зверем. За оградой располагались два здания, три ангара и парочка натянутых тентов. Следов приземления корабля не было видно — то ли тот приземлялся с другой стороны базы, то ли просто еще не прилетел. А значит, мрачно отметил про себя Вальтер, похоже, что ни пленные, ни контр-адмирал Хаберландт еще не прибыли. Или уже улетели. Вальтер настроил увеличение на бинокле и подключил режим тепловизора. Ага. А вот и имперцы. Человек пятьдесят, пожалуй. Вон там вообще большая группа сидит, наверное, столовая, а вон еще двое у выхода трутся. Чего-то ждут или просто воздухом дышат? Пошевелившись, словно поговорив о чем-то, фигуры разошлись, и одна из них, обогнув «столовую», зашла за угол и медленно прошлась вдоль стены, смотрящей в сторону леса. Вальтер убрал от глаз бинокль и прищурился, следя за прогуливающимся имперцем. Розоватые облака, висящие над горизонтом, порозовели окончательно, снег вызолотился, и длинная тень имперца бродила по стене вслед за владельцем. При взгляде без бинокля казалось, что имперцев двое. Теней стало больше — из-за угла вышли еще трое, двое из них с лопатами. Голоса, едва различимые, доносились до холма, где устроились розенриттеры, но разобрать отдельные слова не получалось. Люди с лопатами расчищали и притаптывали снег, остальные двое о чем-то разговаривали, изредка заходясь дружным хохотом. Вальтер снова поднес к глазам бинокль. Один из разговаривающих явно занимал высокий пост, судя по узору на форме. Контр-адмирал Хаберландт? Получается, он прибыл раньше? — Полковник, — щекотнул ухо динамик шепотом Блюмхарта, — что они делают? — Я надеюсь, не то, о чем я думаю… — проговорил Вальтер, снова переключаясь на тепловизор. Выровнявшие площадку имперцы козырнули и снова направились к «столовой», затем вернулись, уже без лопат, потом подошли еще люди, и еще — теперь на площадке за зданием стояло человек пятнадцать. А потом группа, сидящая в «столовой», встала с насиженных мест и светящимся на экране тепловизора потоком потекла вдоль стены на площадку. Вальтер коснулся пальцем клавиши переключения режимов и поднял глаза от бинокля, чтобы убедиться, что тот его не обманывает. Люди, подошедшие группой, были одеты, мягко говоря, не по сезону. Светло-голубые рубашки, у кого-то — развязанный галстук, светлые брюки и, судя по всему, босые ноги. И скованные наручниками руки. Их было человек десять — девять мужчин разного возраста, от совсем молодого парня до пожилого с пышными седыми усами, и одна девушка с растрепанной косой, старающаяся не поднимать голову лишний раз. Рубашка на ней была расстегнута, воротник надорван. — Разведка, значит, доложила? — холодно процедил Вальтер, когда пленных выстроили в ряд вдоль стены. — Значит, их должны были привезти завтра? Вылазка, значит, да? Каспер, — повернулся он, — напомни мне утопить эту комендантскую морду в сугробе, когда мы вернемся. — А толку-то? — зеленые глаза Линца неотрывно следили за разворачивающимся на базе действом. — Он тебе передал то, что сам знал. — Чтоб хотя бы злость улеглась, — хмуро ответил Вальтер. — Полковник! — позвал Блюмхарт, пихнув его локтем. — Мы же не будем на это смотреть? Давайте же сделаем что-нибудь! — А что мы сделаем? Бросимся спасать? — повернулся к нему Вальтер. — Во-первых, по такому снегу все равно не успеем добежать, во-вторых, нахрапом мы ничего не добьемся. Их там до черта. Райнер шумно выдохнул и ничего не ответил. Имперцы уже успели выстроиться в ряд напротив пленных и взять оружие наизготовку — у кого какое было, кто-то притащил винтовку, кто-то ограничился табельным пистолетом. Слаженно прицелившись, они замерли, и контр-адмирал махнул рукой. Сверкнули вспышки, раскрасив светлую стену гарью и кровью. Пленные почти синхронно рухнули в снег, по большей части лицом вперед, но некоторые сползли спиной по стене, оставляя за собой размазанную кровь. Белый притоптанный снег мигом покраснел вокруг лежащих тел, издали сливающихся в одно бурое пятно, подсвеченное бронзовым светом солнца, ушедшего за горизонт наполовину. Контр-адмирал что-то сказал и первым направился прочь, кто-то ушел следом, кто-то остался, а на смену ушедшим явились другие, притащившие брезентовые носилки. Смех и разговоры доносились до холма, особенно, когда из кучи тел извлекли девушку. Под расхристанной рубашкой у нее и впрямь ничего не было, один из имперцев провел рукой по обнаженной груди и что-то крикнул остальным. Те засмеялись и подошли ближе. — Сволочи, — тихо выдохнул динамик над ухом Вальтера. — Ублюдки! Райнер вскочил на ноги, но поскользнулся, не успев подняться в полный рост. Этой секундной заминки Вальтеру хватило, чтобы подорваться следом, сграбастать Блюмхарта в охапку и прижать к земле, придавливая всем своим весом. — Пустите меня! — всхлипывал Райнер, тщетно пытаясь вырваться. — Пустите! Я им устрою, этим уродам, я их всех перестреляю… — Цыц, — тихо и жестко отрезал Вальтер, прижимая его голову к земле крепче. — Никуда ты не пойдешь и никому ты ничего не устроишь. Нашелся герой, тоже мне, с одним топором на вражескую базу. Испугаются они тебя, можно подумать… Райнер еще подергался, но потом затих — то ли отпустило, то ли осознал. Вальтер убедился, что Блюмхарт никуда не убежит, и разжал руки, отстраняясь и поправляя сбившийся тент. Вытащив бинокль, он снова посмотрел на базу — тела грузили на ховеркрафт, складывая как придется. — Уходим? — тихо спросил Линц. — По большому счету, нам тут теперь делать нечего. И в десантную вылазку уже ходить бессмысленно. — Нет, — ответил Вальтер, заставив Каспера удивленно повернуться. — Так просто мы отсюда не уйдем. — Что ты собрался делать? — спросил Линц, но Вальтер не успел ответить — мимо холма, огибая его по широкой дуге, проехал ховеркрафт, направляющийся в сторону леса. Розенриттеры едва успели накрыться тентом, когда ховеркрафт промчался мимо. Ховеркрафт двинулся дальше и ненадолго углубился в лес, но выбраться из-под тента розенриттеры не успели — буквально через несколько минут ховеркрафт снова показался из-за деревьев и понесся в сторону базы. Лишившись груза, он двигался быстрее и вскоре скрылся за холмом. — Что дальше, полковник? — хрипло спросил Блюмхарт. — Отступаем под прикрытие деревьев и ждем, пока окончательно не стемнеет, — ответил Вальтер и первым скатился с холма по притоптанному снегу. Выброшенные в лесу тела отыскались без труда — они валялись почти у самой кромки, чуть дальше редкого кустарника. Их слегка припорошило снегом, поднятым ховеркрафтом, но засыпать как следует их не потрудились. Райнер закусил губу и замер около одного из деревьев, не подходя ближе. Вальтер обошел лежащие на снегу тела и, присев возле одного, аккуратно перевернул на спину. Некогда хорошенькое личико девушки изуродовали сразу две выстрела — один пришелся в лоб, второй прошел по касательной, задев щеку. На груди темнели синяки от чьих-то пальцев. Синяки успели пожелтеть, значит, оставлены давно… Когда же, черт возьми, пленников привезли сюда? И почему об этом никто не знал? — Может, их хоть в снег закопать? — предложил подошедший ближе Каспер. — А толку? — поинтересовался в ответ Вальтер, не поворачиваясь. — Мы втроем без нормальных лопат вряд ли их глубоко закопаем, а неглубоко — так волки или вороны растащат. Промерзнуть они не успеют, сейчас даже ночью тепло и сыро. Разве что и правда прикопать, и по возвращении отправить парней, чтобы забрали?.. Вороны воронами, но я сомневаюсь, что они одним махом съедят столько. — Разве что, — эхом откликнулся Линц, пожав плечами. Вальтер машинально коснулся пальцами разорванного воротника рубашки и, заметив что-то, отвел его в сторону. На шее у девушки висела тонкая цепочка, похоже, золотая. Странно, как ее не сорвали. Осторожно сняв ее с шеи трупа, Вальтер обнаружил, что на ней болтается маленький кулон — буква К. Вальтер сунул цепочку в кармашек на бедре, прячущийся под креплением десантного ножа, и принялся присыпать труп снегом. Прикопав тела, розенриттеры ушли в сторону, устроившись под большой раскидистой елью. Где-то рядом по веткам пробежала белка, стряхнув с них снег. Что-то сорвав с ветки, она побежала дальше, затерявшись в сумеречном лесу. Солнце скрылось, но небо на западе еще розовело. Вальтер отцепил с бедра фляжку и, хлебнув бренди, передал ее товарищам. Внутри сразу стало тепло, а скребущие на души кошки слегка угомонились. — У вас есть план, полковник? — спросил Райнер, закручивая крышку фляжки и протягивая ее Вальтеру. — Примерно, — ответил тот, цепляя фляжку на место. — Лишь бы на базе не было камер слежения. Я полагаю, что не должно быть. Кого им тут бояться? Главное, чтобы они действительно не знали о нашей временной базе. — Думаешь, им могли сообщить? — нахмурился Линц. — Если наша великая разведка так славно работает, — ядовито ответил Вальтер, — то с нее сталось бы сообщить и имперцам что-нибудь интересное. К тому же кто сказал, что у них нет своей? Словно в подтверждение его слов, с соседнего дерева с гулким хлопком упала солидная снежная шапка. Черное небо усыпало звездами — такими большими и яркими, что можно было бы пересчитать все созвездия, если бы на Борее было кому дать им названия. Но назвать их никто не потрудился, поэтому звезды просто висели в небе, молча взирая на поблескивающий в ответ снег. Спутники еще не взошли — Зет показался на треть, а от Калаида виднелась только самая маковка, любопытно выглядывающая над горизонтом, — поэтому между сугробами вытянулись длинные тени. Вальтер оказался прав, камер слежения на базе и правда не было. Осталось аккуратно надрезать колючую проволоку и нырнуть через смерзшуюся снежную стену. На светлой стене темнели пятна, казавшиеся черными в мертвенном свете двух поднимающихся лун. Вальтер прижался к ней спиной и осторожно выглянул. Датчики шлема пока не обнаруживали никого, но Вальтер на всякий случай огляделся через тепловизор в бинокле. И правда, никого. Отмечают успешную расправу над «мерзкими мятежниками»? Скользнув вдоль стены, Вальтер тихо пробрался вдоль забора к ангарам. Однако его цель ждала снаружи — ховеркрафт, на котором вывозили трупы, стоял, припаркованный около входа в ангары. Двигатель у него, как и ожидалось, работал на водороде, и прицепленный к нему взрывной заряд должен был сработать как следует. Не то чтобы скромного запаса топлива хватило бы на серьезный взрыв, но в качестве отвлекающего маневра он сработает отлично. Еще один заряд устроился на дверях ангара, еще один — на задней стене. Линц с Блюмхартом должны были установить свои заряды около тентов, и еще несколько — на дверях у жилых зданий. Расчет был прост — взрывы вызовут панику, люди начнут выводить технику, и, пользуясь заминкой у заблокированных ворот, можно будет занять выгодную позицию и кого-то пристрелить, а с кем-то разобраться с помощью топора. Тем более что демократов тут не ждут, а значит, будет еще несколько секунд форы, пока имперцы поймут, в чем дело. Личной целью Вальтера был контр-адмирал Хаберландт — полковник не сомневался, что расстрел пленных был проведен по его приказу. План, конечно, был далек от идеала, но уж всяко не хуже плана по спасению пленных, предложенного командованием. Навскидку на базе было человек пятьдесят, десятеро из них были пленными и их расстреляли, значит, осталось уже сорок. Кого-то заденет взрывом, кого-то они успеют пристрелить — не так уж плохо, трое розенриттеров должны справиться. Все равно торопиться некуда — пленные мертвы, а комендант временной базы наверняка уже решил, что разведгруппа не вернется. Остальных розенриттеров мстить за своих товарищей он вряд ли отпустит сразу, прикажет подождать до утра — мало ли, вдруг блудный командир вернется? — а до утра Шёнкопф планировал справиться. Раздавшиеся где-то совсем рядом голоса заставили его вздрогнуть и замереть, прижавшись к стене. Убедившись, что голоса приближаются, Вальтер скрылся за углом и осторожно выглянул. Определенно, справедливость сегодня на его стороне. Показавшиеся в свете внешнего фонаря имперцы пришли за ховеркрафтом, чтобы загнать его в ангар. А значит, взрыв нанесет куда больше урона. Так что дело можно считать сделанным. Вальтер прокрался вдоль забора обратно, свернул за угол и, благополучно вернувшись к проделанной в проволоке дыре за жилым корпусом, выбрался наружу. Спустя несколько минут следом выбрались Линц и Блюмхарт. — Ну как? — тихо спросил Вальтер. — Порядок, — откликнулся Каспер. — Ховеркрафт загнали в ангар, — сообщил Вальтер. — Поэтому отходим дальше, чем планировали, а то там рванет так, что мало не покажется. В ангаре должно быть топливо, так что если ховеркрафт взорвется внутри — полбазы снесет. — И это только с твоих зарядов, — кивнул Линц. — А еще наши. Вальтер хмыкнул и направился вперед, к холму. Устроившись на том же месте, где раньше, Вальтер улегся поудобнее и оглянулся на товарищей. — Готовы? — Готовы, — откликнулся Блюмхарт, сжимая в пальцах взрыватель. — Тогда на счет «три», — Вальтер снова повернулся к базе. — Раз… два… три!! Сначала гулко хлопнуло от жилых корпусов. Вальтеру уже начало казаться, что остальное не сработало, как тенты начали сдуваться, и буквально в ту же секунду бабахнуло от ангаров, и над одним из них взметнулся столб пламени. Потом рвануло в соседнем, несколько обломков улетели дальше, и огонь перекинулся на тенты. Вальтер подкрутил параметры увеличения на бинокле и, осмотрев панораму горящей базы, не глядя сунул бинокль за плечо. Его тут же забрали, и рядом завозился Блюмхарт, устраиваясь и глядя на пожар. — Я надеюсь, теперь ты успокоишься, — негромко проговорил Вальтер. — Полагаете, они там погибнут все? — обернулся Райнер. — Нет. Но бежать им некуда, они до утра будут тушить всё, что горит. С утра пошлем парней за трупами, пусть проверят, остался тут кто-то или нет. Все равно далеко не уйдут, а корабли за ними быстро не придут. Впрочем, — Вальтер снова обернулся на базу, глядя, как из горящего ангара с гулом вылетают какие-то обломки, не выглядящие маленькими даже с такого расстояния, — я сильно сомневаюсь, что у них до утра будет связь. — Возвращаемся? — уточнил Блюмхарт. — Возвращаемся, — кивнул в ответ Вальтер. — К чему был весь этот фейерверк, Шёнкопф? — недовольно поинтересовался комендант, смерив взглядом вытянувшегося перед ним Вальтера. — Не слишком ли вы буквально поняли мои слова о «возможности отличиться»? — Так как полк опоздал к бою и не успел спасти пленных, провалив два задания кряду, третьего приказа, об уничтожении вражеской базы, я решил не дожидаться, — ровно ответил тот, — и сыграл на упреждение. — В приказах было четко сказано — «не выдавая присутствия вооруженных сил Альянса на Борее», — комендант скрестил руки на груди. — А теперь Рейх будет точно знать, что мы как минимум были в этом секторе. — Вряд ли, сэр, — покачал головой Вальтер. — Связь на базе восстановить не удалось, сигнал о помощи они подать не успели. Вражеская база уничтожена, отправленным утром поисковым отрядом было подобрано пять уцелевших офицеров вражеской армии. Всего взятых живыми имперцев было семеро, но двое не дотянули до нашей базы. Тела погибших военнопленных найдены и будут отправлены для погребения на родину, так как личности всех десятерых уже идентифицированы. Откровенно говоря, сэр, — подчеркнуто вежливо произнес он, — я не вижу проблемы. — То есть, неоправданный риск, ненужный героизм, провал первичного задания и прямое нарушение приказов — это не проблема? — вкрадчиво осведомился комендант. — Результат нашей вылазки оправдывает риск, — в тон ему ответил Вальтер и, наклонившись, оперся на стол и проникновенно поинтересовался: — А вот что может оправдать ошибки нашей, кхм, разведки, чья дезинформация повлекла за собой наше опоздание и, как следствие, трагическую гибель десятерых офицеров нашей армии? Конечно, проще написать в рапорте, что замешкавшиеся розенриттеры просто не успели, приплести утопленный в сугробе транспортник, верно? И, в награду за наше старание сделать хоть что-нибудь в текущей ситуации, мы получим взыскание. Раз уж командование не смогло избавиться от своей давней головной боли, так хоть унизит ее, чтобы уж совсем с пустыми руками не уходить… Или я чего-то не понял, сэр? Вальтер говорил тихо и ровно, но улыбка у него была нехорошая. Комендант помолчал, глядя на нависшего над столом розенриттера, закрывающего собой свет, и наконец вытащил из стола три бланка приказов о представлении к награде. Наскоро их заполнив, он подписался на каждом и протянул их Вальтеру. — Черт с вами, полковник, — раздраженно проговорил он. — Напишем в рапорте, что полученные от разведки сведения добрались с задержкой и к тому моменту потеряли актуальность, так как командование Рейха резко поменяло планы из-за форс-мажорных обстоятельств. Я настоятельно рекомендую вам молчать о недочетах в работе нашей разведки, потому что в противном случае проблемы будут в первую очередь у вас. Все ясно? — Да, сэр, — кивнул Вальтер, забирая бланки, — разрешите идти? — Идите, полковник, — вздохнул комендант. — Корабль за нами придет через пять часов, постарайтесь не попадаться мне на глаза все это время. Да и после, по возможности, тоже. — Не беспокойтесь, сэр, я приложу все усилия, — козырнул Вальтер и вышел, не дожидаясь ответа. Базу заливал солнечный свет, отражающийся от белого снега так ярко, что приходилось щуриться. Вальтер скорым шагом дошел до полуразобранных ангаров и огляделся. — Каспер! — позвал он, и Линц, помогавший загнать в контейнер снегоход, прервал свое занятие и подошел ближе, козырнув. — У меня для тебя подарок, — Вальтер протянул ему один из бланков. — Блюмхарт где? — В медблоке, — ответил Каспер. — Умудрился порезать палец об сколотый лед, пока крышу ангара разбирали. — А я уже написал в рапорте, что при выполнении задания никто не пострадал, — вздохнул Вальтер и покачал головой. — Ладно, мы об этом никому не скажем. — До вылета отсюда еще пять часов, — негромко проговорил Линц, рассматривая подпись на бланке. — Ты еще успеешь утопить коменданта в сугробе, как обещал. — Черт с ним, — отмахнулся Шёнкопф, — если я его все-таки утоплю, придется объяснять, за что именно, а про дезинформацию было велено молчать. Да и кому поверят, если мы что-то расскажем — коменданту, который легко все перевалит на нас, или нам с нашей дурной славой? Полк уже один раз едва не распустили, и я не намерен повторять ошибки предшественников. С этой системой надо что-то делать, потому что идиоты у руля опасны для подчиненных независимо от страны. Блюмхарт! — помахал он рукой, оборачиваясь, — иди-ка сюда! Подошедший ближе Райнер козырнул и выжидательно уставился на командира. — Держи, — Вальтер протянул ему лист, и молодой человек протянул было к нему руку, сверкнув белым бинтом на пальце. Спохватившись, Райнер поспешно спрятал руку за спину и взял приказ другой рукой. Вальтер вопросительно поднял бровь, и Блюмхарт, потупившись, виновато кашлянул: — Простите, полковник. Несчастный случай. — До вылета с базы пять часов, постарайся не убиться за это время, — Вальтер по-отечески взъерошил Райнеру волосы и направился прочь. Блюмхарт и Линц козырнули вслед, но Вальтер этого уже не увидел. Солнце припекало совсем по-весеннему, где-то на деревьях звонко запела какая-то птица, затем к ней присоединилась еще одна. Машинально сунув руки в карманы, Вальтер нащупал в одном из них цепочку с медальоном и вытащил ее, рассматривая. Золотая буковка сверкнула в ладони, поймав солнечный луч. Старший лейтенант Мэйвис Лиона Крейтон, двадцать четыре года, была адъютантом контр-адмирала Люсьена Декурселя. Оба были взяты в плен и вчера расстреляны. То ли Мэйвис не успела спастись при захвате корабля, то ли отказалась бросить командира. Старший лейтенант представляет собой крайне малую ценность, ее бы скорее поменяли на какого-нибудь имперского пленного. Или, может быть, она обладала какими-то секретными данными? Или просто приглянулась кому-нибудь? Вальтеру вспомнилась растрепанная коса, мокрым лисьим хвостом лежащая на покрасневшем снегу, и он убрал цепочку в карман. Надо будет передать ее родным. doc | fb2 |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
16.02.2014 в 00:02
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Тексты R – NC-21. Часть 6
URL записи |
Название: В своем праве Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, ~4500 слов Пейринг/Персонажи: НМП, Дасти Аттенборо /Вальтер фон Шёнкопф, упоминаются остальные изерлонцыКатегория: слэш, джен Жанр: повседневность, драма Рейтинг: R Предупреждения: пре-нонкон Краткое содержание: Отчаявшиеся люди способны на многое. Особенно - если известен виновник. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "В своем праве" А потом Дасти и вовсе оказался представлен сам себе. Как назло, мысли, бродившие в голове, на бумагу переходить отказывались — Дасти несколько раз начинал что-то записывать, откладывал, перечеркивал, переписывал, потом, наконец, плюнул и оставил блокнот в покое. У Поплана сегодня весь день тренировки, новобранцы сдают контрольный норматив, и ему явно будет не до посиделок в баре — тут воды бы хлебнуть вырваться, какие уж тут посиделки… Юлиан занят на тренировках у Вальтера, сам Вальтер погребен под горой бумажной работы и не расстанется с ней еще очень долго, до Яна дорвался Кассельн, согласовывающий с ним текущие расходы. Даже Карин, которую можно было бы выловить и поболтать насчет ее отца или Юлиана — на тренировке у Оливера. Вот ведь гадство, а? Столько народу в крепости, а чаю похлебать не с кем. Все заняты, если не друг другом, так делами, и только вице-адмирал Аттенборо вынужден унылым привидением слоняться по крепости, выдумывая себе подходящее занятие. Прям хоть в оранжерею иди, бабочек созерцай. Еще беретку на глаза сдвинуть и на лавочке подремать — вылитый Ян будет. Отсыпаться впрок Дасти не умел — даже если бы ему и взбрело в голову поспать еще часок, он бы, скорее, проворочался все это время на кровати, потом бы задремал минут на двадцать и встал с мигренью. Не вариант. Оставалось хлебать в баре чай в гордом одиночестве и перелистывать старые записи в попытке поднять вдохновение из того небытия, в которое оно кануло. Вдохновение возвращаться не спешило, но эмоции, с которыми Дасти делал записи, невольно вспомнились. Вот пометки с утренней планерки, и тут же рядом рецепт блинов, продиктованный Патричевым. Фёдор вообще-то диктовал их не для Аттенборо, но тот услышал краем уха и записал и себе тоже. Мало ли, пригодится. А вот почеркушки ручкой, сделанные от скуки. Смешные диалоги, нарисованные человечки… Рисовать, как полковник Линц, Дасти не умел, ему гораздо проще было облекать мысли в слова, чем в картинки, но карикатуры ему удавались. О, а вот эти рисунки они, кажется, делали вместе с Попланом. Дасти начал их калякать, маясь от скуки на очередном затянувшемся совещании, потом подключился сидящий рядом Оливер, тиснувший карандаш у Каспера. Вот уж кому-кому, а Линцу точно есть, чем заняться в любое свободное время! Вспомнив о Каспере, Дасти с тоской подумал, что, умей он рисовать, то наверняка бы уже написал батальное полотно — все равно делать нечего, а множество мелких деталей — отличный способ убить время. Чай кончился, записи за месяц — тоже, и Дасти с радостью вспомнил, что у него лежит парочка непрочитанных служебных записок. Будет чем заняться — прочитать, записать, рассмотреть изложенные там проблемы… С такими мыслями Дасти вышел из бара и направился к лифтам, но основной коридор почему-то оказался перетянут полосатой ограждающей лентой. Судя по наспех накарябанным от руки словам на листке бумаги, приколотом магнитной кнопкой рядом с выходом, лифт ремонтировали. Дасти огляделся — панель щитка была открыта, рядом валялся отковырянный кусок обивки, двери лифта были раздвинуты, но никого из рабочих поблизости не было. Что за ерунда? Должен же был остаться хоть кто-то согласно инструкции. Да и что могло так внезапно случиться? Проводку меняли совсем недавно — на прошлой неделе, как раз тогда, когда в восьмом жилом блоке от скачка напряжения лопнула потолочная лампа. Хорошо так лопнула, качественно — коридор задымило, обуглившиеся потолочные панели пришлось менять, а на установку новой лампы электрики потратили весь день, в том числе и из-за того, что коридор залила сработавшая на задымление система пожаротушения. Слова, которые по этому поводу сказал Кассельн, адресуя их по большей части имперским проектировщикам, Дасти даже записал на уголке страницы — такие обороты господин интендант выдавал крайне редко. Одним словом, после событий прошлой недели техническому состоянию крепости уделялось повышенное внимание, и при малейшем подозрении на неисправность обесточивали весь коридор. А тут — лампы горят, щиток открыт, и никого… Задуматься о диверсии Дасти не успел — кто-то, неслышно подойдя сзади, положил ему руку на плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности. Обернувшись, Дасти обнаружил стоящего рядом техника. — Вице-адмирал, — произнес тот со странной интонацией, словно не был уверен в звании, — основной лифт временно не работает. Воспользуйтесь дублирующими, — махнул он рукой. — Непременно, — кивнул в ответ Дасти. — Что случилось? — Панель вызова забарахлила, — откликнулся техник, подныривая под ленточку. — Кажется, тут детали с момента постройки крепости не меняли. — Вы один тут работаете? — нахмурился Аттенборо. — Да нет, с напарником. Молодой пацан совсем, ничего толком не умеет. Послал его за отвертками, так он запутался в них, пришлось самому идти, — техник добродушно хмыкнул и принялся ковыряться в щитке. — Вы уж извините, пришлось оставить тут всё, как есть… — Я надеюсь, это больше не повторится, — покачал головой Аттенборо. — Удачи вам с ремонтом. Техник молча кивнул в ответ, продолжая копаться в щитке, и Дасти, помедлив, направился к дублирующим лифтам. Свернув за угол, он протянул руку к панели ближайшего лифта, и в этот момент кто-то огрел его сзади по голове чем-то тяжелым и металлическим. Кажется, все-таки диверсия, успел подумать вице-адмирал, прежде чем перед глазами окончательно потемнело. Первым, что ощутил Дасти, когда сознание прояснилось, была жгучая боль где-то внизу затылка. Стоило чуть-чуть повернуть голову, как боль отдавалась в ухо. Дасти открыл тут же заслезившиеся глаза и несколько раз моргнул, но темнота никуда не делась. Он ослеп от этого удара по голове, или здесь просто так темно? Что, черт возьми, произошло, а? Дасти дернулся вытереть сползшую по щеке слезу и понял, что не может пошевелить руками — они оказались крепко связаны за его спиной, кажется, за спинкой стула, на котором он сидит. Да что тут… По глазам ударил яркий свет, и Дасти зажмурился, отворачиваясь. Боль стрельнула уже слабее, не в ухо, а в висок. Дождавшись, пока глаза привыкнут к свету, Дасти поднял взгляд, рассматривая место, в котором он очутился. Склад, судя по количеству стеллажей и ящиков. Сам Дасти сидел, привязанный к стулу, на единственном свободном пространстве среди ящиков, в дальнем углу от входа. А напротив него устроились четверо молодых людей: двое сидели на ящиках, двое стояли рядом. Рассмотрев среди них техника, возившегося с лифтом, Дасти окончательно уверился в том, что это диверсия. Они обесточили основной лифт, оставив дублирующий, который проще блокировать, и взяли ценного заложника. Что ж, неплохо для начала. Коды доступа у Дасти есть — не поэтому ли диверсанты захватили сначала именно его? Прикинувшись какой-нибудь проверкой, теми же электриками, они вместе с вице-адмиралом могут дойти хоть до командного пульта. А там легко отключается Торсхаммер и открывается путь в доки. Скверно, очень скверно. Помнится, что-то такое же провернули розенриттеры… — Добрый день, вице-адмирал Аттенборо, — негромко проговорил высокий темноволосый парень в форме ВС Альянса, и Дасти, рассмотрев его как следует, опознал старлея Альберта Вольбека, артиллериста с «Триглава». — Старший лейтенант Вольбек? — Дасти прищурился от резкого света. — Что происходит? Вы решили повторить розенриттерский трюк? Тогда спешу вас расстроить — мостик хорошо охраняется. — Любой бы на вашем месте подумал об этом, вице-адмирал, — кивнул Альберт. — Но мне придется вас расстроить — вы ошибаетесь. — Ну почему же, — пожал плечами Дасти. — Наоборот, я рад. Мне было бы очень грустно, если бы служащий на моем флагмане человек оказался предателем. — Нам тоже, вице-адмирал, — вздохнул Альберт. Дасти смотрел на стоящих напротив него людей и чувствовал себя то ли снимающимся в малобюджетном кино, то ли заснувшим на рабочем месте и смотрящим дурной и сумбурный сон. И шея болит не от удара — чем там, разводным ключом? — а от неудобной позы… Хорошо бы второе. Человека, одетого техником, Дасти с трудом, но вспомнил — Лукаш Пашич, радист с одного из кораблей из флота вице-адмирала Аттенборо. И вместе с ним, помимо Альберта — Рене Бодри, артиллерист с другого корабля, и Патрик О’Хара, младший помощник навигатора, с третьего. Все четверо из одного флота. Все претензии они могли изложить письменно, непосредственно Яну. Дасти узнал бы об этом сразу, как только бумаги легли бы адмиралу на стол. Получается, они не стали себя утруждать бумагомаранием. Ну что ж. Значит, придется выкручиваться. Если бы его хотели убить, то убили бы сразу, а не стали оглушать и тащить куда-то. Следовательно, можно попробовать поговорить. — Я вас внимательно слушаю, парни, — поднял глаза Дасти. — Нападение на командира — это трибунал независимо от результата, и мне действительно интересно, что вас толкнуло это сделать. Надеюсь, оно того стоило? — Вполне возможно, — уклончиво ответил Альберт. — Что вас самого толкнуло на выступление против командования, вице-адмирал? — Мое командование — это Ян, — пожал плечами Дасти. — В тонкости его взаимоотношений с правительством я не вникал, но мне не очень понравилось, что оно решило от него избавиться. У меня не так много друзей, чтобы позволить себе подарить парочку-другую государству. Да и государство, мягко выражаясь, подорвало доверие к себе, прогнувшись под империю. — Вот именно, вице-адмирал, — кивнул Альберт. — Вот именно. Вы превентивно ответили сами себе на следующий вопрос. — Вы обвиняете меня в том, что я предал Альянс в угоду Рейху, верно? — вскинулся Дасти. — Практически, — улыбнулся Альберт, но его улыбка быстро погасла. — Возможно, формально вы не предавали нас в общеизвестном смысле этого слова — не сливали информацию о местоположении, не саботировали доставку боеприпасов, не стреляли по собственным кораблям. Нельзя, конечно, быть уверенным наверняка, — добавил он после паузы, — где одно преступление, там и второе, а вы входите в состав высшего командования Нерегулярного флота Яна Вэньли. — В таком случае, я хочу знать, в чем меня обвиняют, — проговорил Дасти. — В предательстве демократии, вице-адмирал, — отчеканил Альберт. — Во лжи и сознательном введении в заблуждение людей, которые вам доверяют и идут за вами до конца. Ваши лозунги о свободе и необходимости борьбы с имперской автократией не помешали вам самому спутаться с имперцем. — Что?! — округлил глаза Дасти, переводя взгляд с Альберта на его товарищей и обратно. — Парни, вы рехнулись? Какое отношение моя личная жизнь имеет к нашей борьбе?! Да и потом, этот, как вы выразились, «имперец» вырос здесь и, как вы заметили, сражается на нашей стороне, рискуя не меньше вашего! Ян сам ему доверяет! — … что не мешает ему подчеркивать свое имперское происхождение и всяческим образом демонстрировать свое превосходство, — закончил за него Альберт, видимо, взявший на себя роль прокурора. — Парни, я действительно восхищен вашей верностью демократическим идеалам и решимостью бороться за них до конца, — проговорил Аттенборо, — но если уж вы такие все из себя демократы, то должны были бы знать, что у нас свободная страна. У нас свободное демократическое общество, у нас нет дискриминации по полу, цвету кожи и прочей ерунде. И, если даже моим избранником будет черный трехплавниковый кашалот с Цефея-8, я в своем праве. — Вы в своем праве, — кивнул Альберт, — но розенриттеры — чужаки здесь и не стесняются это показывать. Они сами не стремятся стать одними из нас, вице-адмирал. Своими интрижками с вожаком этой стаи вы наглядно демонстрируете своему флоту, что имперцы вас уже нагнули лицом в стол. Это не способствует укреплению боевого духа. Поставьте себя на место своих людей. Они сражаются, гибнут, теряют близких! У младшего лейтенанта О’Хары погибла невеста, лейтенант-коммандер Пашич потерял родного брата — по вашему приказу! Они погибли по вашему приказу, воюя с имперцами, — Альберт сжал кулаки, — и что, что, черт вас раздери, мы увидели, вернувшись на Изерлон?! Дасти глубоко вдохнул и выдохнул, давя желание повысить голос в ответ. В чем-то Альберт был прав, безусловно, Аттенборо и сам об этом думал. Правда, громким словом «спутался» его отношения с Вальтером назвать было сложно — они больше принюхивались друг к другу, чем действительно сблизились, по крайней мере, пока. Вальтер проявил инициативу первым, и Дасти, посомневавшись, все-таки принял ухаживания. Ну как, принял — на людях они по-прежнему вели себя как друзья, да и времени на полноценную романтику не выдавалось. Да, была парочка весьма жарких ночей в каюте Вальтера, но назвать это настоящим романом язык не поворачивался. А тут — поди ж ты, двух этих раз хватило, чтобы объявить вице-адмирала Аттенборо предателем родины. — Кого потерял ты сам? — поднял глаза Дасти. — Отца и брата, — нехотя признался Альберт, — они служили на одном корабле и погибли в последнем бою. Мне пришлось написать матери письмо — и вы не представляете, чего мне это стоило. — Представляю, — кивнул Дасти, — мне после каждого боя приходится подписывать приказы по посмертном повышении отличившихся. Тоже, знаете ли, занятие не из приятных. — В таком случае, — улыбка, растянувшая губы старлея, была больше похожа на оскал, — вы должны представлять, что чувствуем мы, зная, что наш командир подставляет задницу имперскому аристократу. — Кстати говоря, старлей, что-то у тебя не сходится, — протянул Дасти, поднимая голову. — Ты вот обвиняюще тычешь в меня пальцем, мол, возвращаетесь вы из боя, а ваш командир подставляет имперцу задницу. Вот прям-таки в общем коридоре? Или, не приведи небеса, на мостике крепости, включив все доступные экраны видеосвязи, чтобы даже последний техник на нижних этажах смог рассмотреть все в подробностях? Я вот не припомню ничего такого, так откуда же тебе известно, чем я занимаюсь в свободное время? — Вы не отрицаете факт вашего романа с потенциальным перебежчиком, так не все ли равно? — хмыкнул Альберт. — Но я, безусловно, готов отвечать за свои слова, — он протянул Дасти под нос распечатку. Распечатка была довольно паршивого качества, но благодаря яркому свету ее можно было разглядеть. Дасти невольно закусил губу, изучая кадр. Судя по ракурсу, снимок был сделан откуда-то с потолка, видимо, с камер слежения. Наличие в каюте Вальтера действующей камеры стало весьма неприятным сюрпризом. Да и была ли она там? Камеры в каютах личного состава были деактивированы сразу по прилете на Изерлон, остались рабочими только те, что в общих коридорах. Панель вызова службы внутренней безопасности, пожарная сигнализация — все это само собой разумеется, но как оказалась активной камера в жилом помещении без ведома вышестоящего командования? И почему, если парни хотели как следует отомстить, эта запись не стала достоянием всего Изерлона? Побоялись реакции розенриттеров? Додумать мысль Дасти не дали — Пашич и Бодри подхватили его под руки, заставляя встать. — Вы собираетесь меня расстреливать? — спросил Аттенборо, морщась — от резкого движения снова накатила боль в затылке. — Это было бы слишком просто, — покачал головой Альберт, махнув рукой, и Дасти оттащили к ящикам, принуждая наклониться. Эй, они же не собираются...?! Дасти старался сохранять спокойствие, пока с него снимали наручники, и, почувствовав, как ослабла хватка держащих его рук, рванулся вбок. Маневр почти удался, кто-то, получив ботинком по колену, охнул и отпрянул, но недавний удар по голове ловкости не способствовал, а противников даже после удачного попадания осталось трое. Дасти снова растянули на ящике, на этот раз лицом вверх. — Будем считать, что попытка удалась, — Альберт поморщился, потирая ушибленное колено, и шагнул ближе. — Так вот, вице-адмирал. Наказание должно быть эквивалентно проступку, мы ведь живем, как вы выразились, в демократическом обществе. Мы решили, — он переглянулся с остальными, — что если вы с таким удовольствием подставляете задницу чужаку, то подставить ее своим вы просто обязаны, не находите? — Не нахожу, — качнул головой Аттенборо, пока Альберт расстегивал его китель. — Старлей, сам подумай. Ну, трахнете вы меня. Даже, предположим, все четверо. А потом что? Пристрелите меня? Это по-любому трибунал, я уже говорил об этом, — он попробовал пошевелить рукой или ногой, но его держали крепко. — Ну подам я рапорт, ну отправлюсь в отставку. Распрощаюсь с этой армией, как всегда мечтал, буду журналистикой заниматься, как опять-таки всегда мечтал. А вас расстреляют. Ну, а если не расстреляют — то, как вы выразились, «вожак стаи» шею свернет. Стоит оно того? — Может быть, и не стоит, — пожал плечами Альберт, расстегивая на нем брюки и стаскивая белье. — Но, по крайней мере, мы умрем с чувством выполненного долга. Я бы на вашем месте застрелился, вице-адмирал, — добавил он сочувственно, — потому что в рапорте вам придется описать причину вашего ухода. Честно рассказать, что вас изнасиловали четверо подчиненных, недовольные вашим романом с командиром полка розенриттеров. И как-то еще потом сослуживцам в глаза смотреть, хотя бы до тех пор, пока ваш рапорт не рассмотрят. Руки у старлея оказались неожиданно холодные, и Дасти вздрогнул, почувствовав, как ледяные пальцы скользнули между ягодиц. — Как вы сами-то собираетесь им в глаза смотреть? — поинтересовался он, глядя в потолок. — Это не ваша забота. — Ну хорошо, а если вас поймают во время процесса? Скажем, меня уже хватились, а камеры с коридора показали, что меня оттащили на склад. — Дверь заблокирована, — Альберт расстегнул ширинку. — Вы даже можете покричать в свое удовольствие, вас услышат разве что коробки с сухпайком. Возможно, даже молча посочувствуют. А насчет записей с камеры не переживайте. Дасти дернулся и попытался отползти, когда холодные пальцы огладили его по груди и бокам, смахивая с нее полы рубашки, а потом спустились вниз и обхватили член. Надо что-то делать. Искать выход. Кричать бесполезно, искать не будут. Закрыть глаза, расслабиться и думать о Вальтере? Все четыре раза. Дасти сжал зубы, чтобы не вскрикнуть от прикосновений холодных рук. Нет уж. Кричать некогда, надо думать. Надо что-то придумывать. В конце концов, на поле боя он славится тем, что быстро реагирует — сейчас самое время доказать, что голова у вице-адмирала Аттенборо не для того, чтобы беретку с нее ронять при резких движениях. Снова ощутив пальцы между ягодиц, Дасти дернулся, и голова опять разболелась. Это сильно мешало думать. Распечатка. И камеры, которыми есть кому заняться. Значит, у ребят сообщник из службы внутренней безопасности. Найти его можно, достаточно вспомнить, кто… ох!.. кто дежурил той ночью и дежурит сегодня, и на чьей совести наблюдение за сектором коридоров, ведущих к складу. Этот человек тоже кого-то потерял, или что там его сподвигло на участие в этой истории? Ревнует вице-адмирала Аттенборо к генералу Шёнкопфу? Можно допустить, что это какая-то из женщин Вальтера, возможно, даже бывшая… Чужие прикосновения к паху отвлекали, тяжелое дыхание людей, сжимающих ему руки до синяков, мешало сосредоточиться. А допустить того, что они собираются сделать, нельзя. Не только ради себя, но и ради них. Да, они обезумели от потерь и горя. Да, возможно, они ревнуют. Но не Аттенборо в этом виноват. Да и разве вернешь мертвых чужой болью и собственной смертью? Дернувшись в очередной раз от прикосновения чужих рук, так и не согревшихся, Дасти поморщился, напрягаясь. Почему у него такие холодные руки? Руки того же Вальтера почти всегда были теплыми. Или очень быстро согревались. Да и пальцы самого Дасти, заставлявшие Вальтера ежиться от прикосновения холода к разгоряченной спине, согревались сразу, стоило их взять в чужие ладони. Да и не так уж на складе холодно. Дасти и полураздетым не замерз, и даже нагрел собой поверхность ящика, на которой лежал. А пальцы старлея холодные, как у покойника. С учетом того, как тяжело он дышит… — Старлей? — позвал Дасти, расслабляясь. — А вы помните, как именно погибли ваши родные? — Допустим, — прищурился Альберт, разводя его колени шире. — Это имеет значение? — Я выслушал ваши обвинения, принял их к сведению и хочу знать детали, — ровно проговорил Аттенборо, снова закрывая глаза. — Мне хотелось бы выяснить, вправду ли я виновен в их смерти. — Вы послали их на смерть, вице-адмирал. — Допустим. Но не все из тех, кого я посылаю на смерть, действительно умирают. Большая часть возвращается обратно живыми, — Дасти вздохнул и пошевелил ногами в попытке устроиться поудобнее. — А ваши не вернулись. Им просто не повезло, потому что был не их день, или они просто были неудачниками? — Что? — прищуренные глаза Альберта расширились. — Ваши родные были неудачниками, — проговорил Дасти, чеканя каждое слово. — Они не сумели выжить, в то время как остальные смогли. А это значит, что они не имеют права называться профессиональными военными. Я привык работать с лучшими, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства, но абсолютно не разделяю их. Мне не нужен мусор во флоте. — Да ты… — Альберт сжал зубы, и Дасти почувствовал, что руки держащих его мужчин тоже сжались сильнее. Наверняка синяки останутся, тоскливо подумалось Аттенборо. Однако же, несмотря на все условия и плещущую через край ярость, к непосредственно вторжению старлей Вольбек переходить не спешил. Открыв глаза, Дасти уловил судорожное движение руки несостоявшегося насильника и улыбнулся уголком рта. Не встает, а? И не встанет, судя по сузившимся сосудам и расширенным зрачкам. Что же тебе дали, друг? И как ты позволил? — Я знаю, что не нравлюсь вам, старлей, — похабно улыбнулся Дасти. — Но как вы собирались меня насиловать при таком раскладе? Ну, представьте на моем месте кого-нибудь посимпатичнее, хоть демократию. Уж ее-то вы точно любите, а? — Рот ему заткните! — взвизгнул Альберт, и получилось как-то совсем уж тонко и жалко. Рот Дасти честно накрыли ладонью, но поза удерживающего его Лукаша была неудобной и неустойчивой, да и держать одной рукой чужую руку было сложнее. Дасти даже сумел ее вырвать, и Лукаш снова притиснул ее обеими руками. — Ты неудачник, старлей, — насмешливо проговорил Аттенборо, вальяжно разваливаясь на ящике. — Ты ни на что не годишься. Вы все, ребята, неудачники и трусы. Вчетвером на одного — потому что вы побоялись. Вы побоялись заявить на меня Яну, вы побоялись открытого разговора со мной, все, что вы можете — это нагадить по-тихому в дальнем темном углу за закрытой дверью. Ну что, импотент, ты будешь меня насиловать? — перевел он взгляд на Альберта. — А то я уже заждался, ящик-то холодный, между прочим! Не получается у самого — махнись с кем-нибудь местами, авось у него лучше получится. Лицо старлея покраснело, зрачки расширились еще сильнее. Лицо обезобразила гримаса ярости, он тяжело дышал, тяжелее, чем раньше, но, когда он собрался что-то сказать, из его горла вырвался только сиплый хрип. Дасти хотел добавить что-то еще, но Альберт порывисто выдохнул и со всей силы саданул кулаком в миллиметре от уха вице-адмирала. И Дасти даже удалось не вздрогнуть. Он мысленно поаплодировал сам себе за стойкость и приоткрыл глаза. Держащие его парни замерли, ожидая реакции своего предводителя. Альберт стоял, склонившись над Аттенборо и зажмурившись, и медленно и глубоко дышал. В напряженном молчании прошло несколько минут, прежде чем он открыл глаза и встретился взглядом с Дасти. — Ну? — наконец не выдержал Аттенборо. Альберт смерил его взглядом и, отступив на шаг, зябко поежился. — Отпустите его, — негромко велел он. Удерживавшие его руки наконец-то разжались, и Дасти с наслаждением пошевелился, чувствуя, как благодарно ноют уставшие мышцы. — Я могу одеться? — осторожно уточнил он. Альберт отрешенно кивнул и уселся на один из ящиков. Дасти наскоро застегнул брюки и рубашку и, поправив шарф, подошел ближе, бесцеремонно взял старлея за руку. Теплая и влажная. Как и следовало ожидать. — Старлей, отдайте мне распечатку, — попросил Дасти, выпуская его пальцы. Альберт без возражений полез во внутренний карман кителя, вытащил лист и протянул его Аттенборо. — Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул Дасти и, помолчав, поинтересовался: — Вы сможете внятно сформулировать, что на вас нашло? — Вряд ли, — после паузы покачал головой Альберт. — Но я отлично понимаю, чем мне это грозит. Нам всем, — добавил он и перевел взгляд на остальных. *** — … И вместо того, чтобы вызвать охрану и отдать их под трибунал, ты отправил их в медотсек, — Вальтер поболтал в чашке ситечком и стряхнул с него лишние капли. — Что мне еще оставалось делать, — откликнулся Дасти, не поднимая глаза от бумаг, — если бы я не отвел их в медотсек, они бы под трибунал сами побежали. И потом, анализ крови только подтвердил мою догадку. Вот, взгляни, — он протянул Вальтеру лист. Шёнкопф поставил перед Дасти чашку с чаем и забрал лист. Пробежав глазами по строчкам с заключением, он нахмурился, и хмурился все больше по мере того, как просматривал остальные листы. — У всех четверых? — наконец проговорил он. — У всех четверых, — кивнул Дасти, поддергивая рукав кителя, задравшийся и обнаживший темнеющий на запястье синяк. — И как ты догадался? — Ну, для начала — нормальный человек в здравом уме такое делать не будет. По крайней мере, завзятых психов в армию не набирают, — Дасти взял чашку, отклонился на спинку кресла и отхлебнул чая. — Форка взяли, — покачал головой Вальтер. — Форк сошел с ума позже и далеко не сразу, — поднял палец Дасти. — А тут четверо вменяемых парней резко начинают вести себя, как ненормальные. Ну, допустим, от горя и правда могла поехать крыша, но мы бы заметили раньше. А дальше и вовсе было красиво. Тебе как рассказать — с самого начала, или как я дошел до этого? — насмешливо прищурился он. — Давай сначала, — Вальтер пристроился на краешке стола, подвинув бумаги. — Хорошо, — Дасти отхлебнул еще и поставил чашку на стол, — тогда слушай, это весьма занятная история. Сидел у нас в крепости некий работник службы внутренней безопасности. Его на Эль-Фасиле как-то перевербовали и выдали мешочек волшебного порошка, чтобы он, в свою очередь, вербовал остальных. Как-то его приятели поймали его на том, что он подключал камеры в жилых помещениях без санкции начальства. Посмеялись, потом попросили подключить женскую душевую, и на этом разошлись. А засланец перепугался, что парни где-нибудь по пьянке расскажут, и решил от них избавиться. Подставил он их красиво, прям хоть детектив с них пиши: обезумевшие от горя подчиненные набрасываются на горе-командира, он после пережитого стресса пускает себе пулю в лоб, а они дружным строем идут под трибунал. Представил? — Представил, — вздохнул Вальтер. — Ну и вот, — воодушевленно взмахнул Дасти рукой. — Посидели они в баре, попили кофейку с волшебным порошочком, потом засланец их накрутил как следует, проехавшись по больным местам, и уверил их в том, что я виноват. Даже распечатку с камеры слежения в твоей каюте предоставил. Порошочек к тому моменту уже ударил в мозг, поэтому парни не без подсказки засланца быстро составили план и отправились приводить его в исполнение. — А тебе повезло. — Мне действительно очень повезло, — серьезно ответил Дасти. — Во-первых, после того, как Юлиан вытащил от терраистов диск с данными, я решил изучить вопрос поглубже и достаточно много прочитал по поводу препаратов, используемых для промывки мозгов. Симптомы худо-бедно помнил, и холодные руки натолкнули меня на мысль, которая потом подтвердилась. Во-вторых, старлей Вольбек рассказал мне слишком много и практически в открытую сообщил, что у них есть человек, дежурящий за камерами. В-третьих, мне удалось перенаправить всю ярость старлея в другое русло, он выпустил пар, и порошок отпустил его в достаточной мере, чтобы парень начал соображать. Да и остальные, если бы не были заняты моим удерживанием, с превеликим удовольствием надавали бы мне по физиономии. Вольбек выпустил накопленную злость и первым сообразил, что происходит. Чуть на колени не рухнул, прощения просить, — Аттенборо усмехнулся и снова взял чашку, промывая пересохшее горло. — Я восхищен твоим умением соображать в экстремальной ситуации, — усмехнулся в ответ Вальтер. — У меня выбора не было, — пожал плечами Дасти, — либо я быстро думаю и действую, либо одно из двух. Надо сказать, — криво улыбнулся он, — тот факт, что у старлея на меня не встал, помог мне выиграть достаточное количество времени на анализ ситуации. — Разве «засланец» не знал, что наркотик влияет на потенцию? — поднял бровь Вальтер. — Я более чем уверен, что знал, — покачал головой Аттенборо, глядя в чашку, — но уже одного группового нападения для трибунала достаточно, неважно, получилось бы у них что-то или нет. Будь на моем месте кто-то другой, он бы, может, и отправил их под суд. Но лично я считаю, что, раз ребята помогли обезвредить диверсанта, с перепугу назвав его имя и местонахождение вплоть до мельчайших подробностей, то можно обойтись нарядом вне очереди. — У меня на этот счет другое мнение, но спорить я не буду, — Вальтер слез со стола и, подойдя к креслу, оперся на его спинку, обнимая Дасти за плечи. — Чучело, — тихо выдохнул Вальтер в удачно подставленное ухо. — Постарайся не влипать больше в подобные ситуации. А то я не уверен, что в следующий раз буду таким же добрым, как сегодня. — Я постараюсь, — усмехнулся Дасти и допил чай одним глотком. doc | fb2 |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Действующая модель невротика в натуральную величину
16.02.2014 в 00:01
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Тексты R – NC-21. Часть 5
URL записи |
Название: К-9 Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: ~7000 слов Пейринг/Персонажи: Двойная Звезда , массовкаКатегория: слэш, гет Жанр: AU, юмор, трэш, хёрт/комфорт, сказка Рейтинг: R Предупреждения: присутствует волшебство, кровь и запрещённые приёмы в драке. В тексте используются цитаты из «Илиады» Гомера в переводе Н. Гнедича. Краткое содержание: как Ройенталь однажды предпринял попытку переспать с самой настоящей ведьмой и что из этого вышло. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "К-9" Конечно, в доме не было проблем с освещением, электричество не отключалось и никаких других катаклизмов не происходило. Просто двум гросс-адмиралам нравился мягкий свет и тепло живого пламени. Надо сказать, что неискушённой противопожарной сигнализации всё это нравилось не в пример меньше. Канделябр принёс Ройенталь, утверждавший, что играть в карты без подсвечника, по меньшей мере, неспортивно. Чем, спрашивается, бить шулера, если под рукой нет канделябра? Не табуретом же. Миттермайер не возражал. В неровном свете пламени было что-то умиротворяющее, тепло, напоминающее о покинутом доме. Оскар явился с повинной примерно неделю назад. Большая часть адмиралитета тогда ещё ютилась в люксах одного из феззанских отелей: спешно переброшенный в будущую столицу генштаб пока не успел позаботиться о достойных квартирах. Миттермайер не был исключением. В общем-то, исключений совсем не было, если не считать самого Ройенталя, который сразу же по прибытии нашёл дом в пригороде. И на то у него были веские основания. Но в тот день — вернее, в ту ночь, поскольку сутки к тому времени уже близились к концу, — Вольфганг неожиданно обнаружил друга на пороге своего номера. — Я это сделал, — сообщил Ройенталь в ответ на его вопросительный взгляд. И Миттермайер мгновенно понял, о чём, вернее, о ком идёт речь. — Дал ей денег и выгнал? — осторожно уточнил он. Ответом ему послужил утвердительный кивок. — Вроде того. — Э-э... Молодец, — растерянно проговорил Вольф, не зная, что тут будет уместнее — поздравление или сочувствие. Но расстроенным Оскар не выглядел. — Значит, всё, конец этой игре? Ройенталь снова кивнул и, помедлив, неуверенно поинтересовался: — Можно... я у тебя переночую? Миттермайер вопросительно поднял бровь. Оскар вздохнул и пояснил: — Не мог же я действительно выкинуть её на улицу... — Короче говоря, девица фон Кольрауш в дополнение к деньгам получила ещё и недвижимость в пригороде. Беженец кивнул в третий раз. — Всё ясно, — констатировал Миттермайер. — Ладно, ты будешь спать у стенки. А то кровать узкая, а я каждый раз пугаюсь, если ты во сне падаешь на пол. По большому счёту, особняк на Феззане был не такой уж высокой ценой за вновь обретённый Ройенталем рассудок. Вольф с удовольствием купил бы ещё один такой же на свои собственные средства, лишь бы друг перестал каждое утро рисковать проснуться в Вальгалле с кинжалом в груди. Кровать действительно была узковата, и, проснувшись поутру, Вольфганг обнаружил, что друг спит практически на нём, используя не то в качестве грелки, не то по образу и подобию плюшевого мишки. Не без труда спихнув с себя тяжёлое сонное тело, Миттермайер заметил у него на спине глубокие царапины, явно оставленные чьими-то острыми коготками. В тот день они оба пришли к выводу, что кровать в люксе слишком узкая, матрас слишком мягкий, в ванной есть джакузи, но нет душевой кабинки, а в мини-бар влезают лишь гомеопатические объёмы алкоголя — словом, номер не приспособлен для жизни нормальных людей. Решено было снять дом или квартиру на двоих, и уже к вечеру адъютант Миттермайера Армсдорф по заданию командира нашёл подходящий домик в тихом месте и одновременно с этим — в шаговой доступности от центра. Адмиралы перебрались туда. Теперь никакие досадные мелочи не мешали жизни и труду, и в душе можно было при желании поместиться вдвоём, и подвыпивший Биттенфельд вечером не пытался вломиться в гости под тем предлогом, что он просто мимо проходил. По вечерам они играли в карты и пили вино, но не более — почему-то каждый раз было просто не до того. Поэтому, когда к концу недели Ройенталь ударился в двухдневный загул, Вольф не возражал. Погуляет и успокоится, рассудил он, глядя, как друг усаживает в служебную машину какую-то рыжеволосую красотку. Тем больше было удивление Миттермайера, когда уже вечером того же дня Оскар вернулся домой, и не просто так, а с бутылкой вина и антикварным канделябром. Подсвечник в данном случае, несомненно, являл собой символ извинения. Это Вольфа не удивило, а вот явно подавленный вид друга и его несвоевременное возвращение ему не очень-то понравились. Задавать вопросы с порога он, впрочем, не стал, и вместо этого предложил использовать канделябр по назначению. Только когда было сыграно две партии и показалось дно первой бутылки вина, Миттермайер осторожно поинтересовался, что случилось. — Ты не поверишь, — усмехнулся Ройенталь, красиво переливая карточную колоду из одной руки в другую. — Она тебя послала? — Можно и так сказать. Оскар закончил тасовать колоду и с неожиданной серьёзностью добавил: — Думаю, она ведьма. — Кто-кто? — переспросил Миттермайер, не веря своим ушам. — Ведьма, — размеренно, не меняя интонации, повторил отвергнутый любовник. — К тому же рыжая... — Тебя послушать, так половина женщин — ведьмы. — В каком-то смысле да. Но, сдаётся мне, я ухитрился встретить настоящую. Вольфганг внимательно посмотрел на друга. Тот не выглядел особенно пьяным, пальцы, державшие колоду, не дрожали. — Оскар, ты не... — Я не спятил, — ухмыльнулся тот. — Подумаешь, ведьма. Слишком много чести будет. — Да почему ты зовёшь её ведьмой? — Потому что она меня прокляла. Могучим усилием воли Миттермайер удержал на месте отвисающую челюсть. Потом осторожно уточнил: — Насмерть? — Нет, конечно. По её словам, в полночь я превращусь в то, чем являюсь на самом деле. — Шутишь?.. Ройенталь поднял взгляд и неожиданно весело улыбнулся. — Шучу, конечно. Волк, неужели ты всерьёз решил, что я поверю в такую чушь? — От тебя всего можно ожидать... — пробормотал Миттермайер, но от сердца у него отлегло. Похоже, Оскар всё-таки не спятил и не допился до зелёных эльфов. — Давай подождём на всякий случай до полуночи. Если ты не превратишься в тыкву — значит, ведьм в природе не существует, так что и беспокоиться не о чем. Они закончили в половине второго ночи, когда уже давно опустела третья бутылка и совсем оплыли свечи в канделябре. Поднявшись из-за стола, Вольф критически оглядел Ройенталя, но не обнаружил в нём никаких конструктивных изменений. — И никакого тебе колдовства, — констатировал он. — Даже как-то обидно. Ты уж не сообщай своей ведьме, что тыква из тебя не получилась, а то она расстроится... Оскар выразительно хмыкнул, положил руку другу на плечо и увёл в спальню. Там они, едва раздевшись, свалились на кровать, которая, к счастью, была достаточно широка для обоих, и Миттермайер сразу же заснул как убитый. Поутру его разбудил солнечный свет, пробивавшийся между неплотно задёрнутыми занавесками. Морщась, Вольф нашарил на тумбочке часы — те бесстрастно показывали половину восьмого. — Отлично, чуть не проспали... — пробормотал он, пытаясь наугад пнуть дрыхнущее рядом тело. Не получилось. Пришлось обернуться и пошарить в складках одеяла рукой. Пальцы встретили что-то, разительно отличавшееся от гладкой шкурки Ройенталя, с которой с упорством, достойным лучшего применения, изводилась вся лишняя растительность. Что-то тёплое и мохнатое. Мохнатое? Вольфганг рывком сел на постели и ошалело уставился на вторую половину кровати. Там, вольготно раскинувшись поверх одеяла, спал, посапывая, бело-серый пёс. Белые лапы зарылись под одеяло, острая белая морда мирно покоилась на подушке. Оглядев это безобразие, Миттермайер присвистнул. Разбуженный этим звуком пёс поднял голову. На Вольфа уставились разноцветные глаза — правый карий, левый голубой — всё как положено, если бы только эти глаза не смотрели с украшенной чёрной маской собачьей морды. — Шутник фигов... — пробормотал Миттермайер. Взгляд заскользил по комнате в поисках подозрительной шторы или дверной щели, у которой мог бы притаиться Ройенталь, дожидаясь, когда друг оценит шутку. Однако исследование ничего не дало. — Оскар! — позвал Вольф в пространство. Никакой реакции. Только пёс странно заскулил и пополз к нему, жалобно заглядывая в глаза. — Так, Ройенталь, пошутили и хватит. Это уже не смешно! Тишина. Пёс ткнулся ему в ладонь мокрым носом, привлекая к себе внимание. — Ну давай, скажи, что вчерашняя ведьма и в самом деле превратила тебя в собаку, — фыркнул Миттермайер. К огромному его удивлению, пёс вдруг собрал лапы в кучу, уселся напротив и вполне отчётливо кивнул. — Э?.. Вольфганг протянул руку и пощупал острое собачье ухо. Ухо было настоящее. — Оскар?.. Пёс кивнул ещё раз. Миттермайеру стало не по себе. — То ли я спятил, — пробормотал он, — то ли это очень хорошо сыгранная шутка... Белая лапа легла ему на колено — жест, который Ройенталь неизменно повторял при каждом удобном случае. Вольфганг нервно сглотнул. Ситуация из абсурдной начинала становиться пугающей. — Слушай, если ты действительно не собака, а... Разноцветные глаза смотрели очень, очень внимательно. — Что я несу... Короче, Оскар, если ты действительно Оскар фон Ройенталь, то... — Миттермайер принялся лихорадочно соображать, чего никогда не сможет сделать настоящая собака. — Ну, тогда у тебя есть код допуска к зашифрованным каналам. Пёс утвердительно кивнул. Вольф спрыгнул с постели, цапнул со стола комм и поставил перед собакой. — Набери его. И как заворожённый смотрел, как пёс неловко тычет лапой в клавиши. Неудобно набирать номер, когда у тебя нет рук. Но в цифрах на экране не было ни единой ошибки. — Оскар... — почти жалобно прошептал Миттермайер. — Но это же невозможно! Так не бывает. Пёс только вздохнул в ответ. Вольф провёл рукой по густой серой шерсти, ощупал морду, лапы, невнятно загнутый пушистый хвост. — То есть, твоя ведьма, когда говорила, во что ты превратишься, имела в виду, что ты кобель? Оскар прижал уши, оскалился и тихо зарычал, демонстрируя внушительные зубы. — Ну-ну, не ругайся, — Миттермайер неловко потрепал его за ушами. — Мы что-нибудь придумаем... наверное. Найдём твою ведьму и заставим превратить тебя обратно. В ответ Ройенталь блаженно зажмурился. Едва ли он разделял оптимистичный настрой друга — больше похоже было, что ему просто нравилось, когда его чешут. После нескольких неудачных попыток хождения на задних лапах Оскар смирился и почесал в ванную вслед за Миттермайером, как все собаки, на четырёх костях. Там он ловко запрыгнул в ванну, поддел носом кран и принялся лакать потёкшую струёй холодную воду. Потом сунул туда же голову, с фырканьем отряхнулся и ускакал в спальню, оставляя за собой мокрые следы. — Радуешься, что бриться теперь не надо? — крикнул ему вслед Миттермайер. Пёс ждал его на кухне, печально созерцая холодильник. Судя по всему, дверцу ему открыть удалось, но это ни к чему не привело — с едой, как обычно бывает в доме, где нет женщины, опять случился коллапс. Проще говоря, её не было. В другое время Вольф решил бы проблему, просто заехав поутру в ресторан, но идти туда с собакой? — Ладно, переходим на резервные пайки, — констатировал Вольфганг, выуживая пакет с растворимой овсянкой. Оскар взвыл. Неподдельно взвыл, как только может выть собака, внешне довольно похожая на волка. «Ты вообще уверен, что собаки это едят?» — читалось на несчастной морде, когда Миттермайер поставил перед ним тарелку овсянки. Каша источала терпкий аромат полевой кухни. — Не знаю, как там собаки, — заключил Вольф, — но мне точно известно, что адмиралы это едят! И храбро сунул в рот ложку серой субстанции. Повисла пауза. — Ну, вообще, ты прав, — буркнул Миттермайер, отодвигая тарелку. — Лучше по дороге пару бургеров купим. Если бы Ройенталя превратили в кота, он не упустил бы случай закопать тарелку лапой. Но, по счастью, он был собакой, так что просто первым помчался к дверям. — Ага, и одеваться тебе теперь не нужно, — вздохнул Вольф, пристёгивая к кителю плащ. — Хорошо устроился, да? «Ага», — согласился Оскар, радостно помахивая хвостом. Миттермайер вдруг поймал себя на том, что, хотя его друг достаточно радикально сменил видовую принадлежность, они по-прежнему понимают друг друга. И ничуть не хуже, чем когда оба могли пользоваться членораздельной речью. То ли мимика собаки оказалась настолько выразительна, то ли Вольф уже привык понимать друга без слов... — Погоди! — спохватился он уже на улице, хотя Оскар никуда не убегал, а чинно шагал рядом по тротуару, как и полагается гросс-адмиралу флота. — Тебе же ошейник нужен... «Ты что, спятил? — упёрся в него вопросительный взгляд. Ройенталь даже остановился от полноты чувств. — Может быть, ещё предложишь мне поводок? И намордник?» — Оскар, это не моя эротическая фантазия, это правила! Крупная собака без ошейника в городе будет считаться бездомной и... Эй! Не ставь на меня лапы... руки... не знаю, что у тебя теперь... Оскар, убери с меня конечности! Ладно, ладно, я просто скажу, что ты со мной. Ругаясь, Миттермайер отряхнул пыльные следы с мундира. То ли ему почудилось, то ли на собачьей морде действительно мелькнула довольная ухмылка. Он наклонился и потрепал друга за ухом. Сложности начались с первых же шагов в городе. При попытке заглянуть в торговый центр, чтобы перехватить там с лотка пару хот-догов, командующего космофлотом Рейха самого перехватила самая обыкновенная охрана. Охранник, которому Вольф был от силы до плеча, если измерять в прыжке, загородил проход своей могучей фигурой. — С собаками вход воспрещён! — изрёк страж порядка. — А-а... Да? Правда? — удивился Миттермайер. — Извините, я не знал. Оскар, пойдём отсюда, нам не рады. Но уже у следующих дверей повторилась та же история. С собакой нельзя было войти в магазин, в кафе, в шикарный ресторан и в заплёванную пивную. Собак не пускали в банки и прочие учреждения. Апофеозом абсурда стал значок с перечёркнутым псом, вопреки всякой логике красующийся на дверях зоомагазина. — Ну дела... — протянул Вольф, первый раз в жизни столкнувшийся с такой проблемой. — Похоже, собаки в этом мире абсолютно бесправны. Он опустил взгляд на Ройенталя, усевшегося возле его ног. Тот выглядел мрачнее некуда. — А ведь ещё недавно на нашей половине обитаемой Галактики почти так же бесправны были некоторые люди, — продолжил рассуждения Миттермайер. — Интересно, их утешало то, что собакам приходится ещё хуже?.. Наверное, нет. В итоге он купил два гамбургера и кофе в уличном кафе. Туда собак пускали, правда, лишь по той простой причине, что «туда» было парой высоких столиков с барными табуретами, надёжно ввинченными в тротуар. «Я что, должен жрать с земли, как собака?» — вопрошал взгляд разноцветных глаз. Миттермайер растерянно пожал плечами. Об этом он не подумал. К счастью, ведьма, заколдовавшая незадачливого Ромео, превратила его не в комнатную собачку и не в охранного монстра под шестьдесят килограммов весом. Оскар легко запрыгнул на табурет, лишь слегка скользнув когтями задних лап по краю, и уселся с таким видом, словно так и было надо. Вольф молча водрузил перед ним стаканчик кофе и развёрнутый гамбургер, стараясь не обращать внимания на лицо человека за кассой, едва не уронившего челюсть. Впереди у них было самое сложное — визит в командный центр. Как представить там собаку и как объяснить испарение гросс-адмирала Ройенталя его подчинённым, Миттермайер пока не придумал. А время между тем не собиралось поворачивать вспять. Они оба и так проснулись достаточно поздно, а теперь ещё и убили полчаса на исследование ущемления собачьих прав хозяевами магазинов и предприятий общественного питания. Пора было отправляться успокаивать офицеров, пока те не объявили планетарную тревогу по случаю исчезновения двух гросс-адмиралов. Так и не решив, что соврать, Миттермайер отправился в путь, поманив за собой пса. Тот бодро спрыгнул с высокого табурета и нагнал друга хорошо поставленной рысью, которой, должно быть, далёкие предки вот таких собак тысячелетиями перепахивали терранские снега. Вольфганг тяжело вздохнул. Сказать правду было решительно невозможно: в лучшем случае ему не поверили бы и отправили в принудительный отпуск, списав бредовые высказывания на переутомление. В худшем — поверили бы, и тогда Ройенталь не пережил бы такого унижения. Миттермайеру почему-то вдруг в красках представилось, как его друга запихивают в клетку и передают в секретную лабораторию для опытов. Он содрогнулся. Нет, подобного никак нельзя было допустить! На пороге святая святых имперской армии дежурный офицер несмело дёрнулся вперёд, замер, вопросительно посмотрел на командующего космофлотом, на собаку и снова на командующего. — А... — выдавил он наконец. — Он со мной, — заявил Миттермайер и почувствовал что-то вроде гордости: всё-таки здесь он был хозяином, и его радовало, что хоть тут он может как-то решить проблему повсеместной дискриминации собак. — Считайте, что это служебный пёс. Военнообязанный. Дежурный кивнул и на всякий случай козырнул и Оскару тоже. И слегка побледнел, когда тот вдруг посмотрел на него, холодно кивнул в ответ и прошествовал мимо, гордо задрав нос. Вольфганг начал подозревать, что Ройенталя развлекает эффект, который его поведение производит на окружающих. За окружающими не пришлось далеко ходить — прямо навстречу на крейсерской скорости двигался Мюллер. Наслаждение его обществом не входило в планы Миттермайера, но пришлось остановиться и обменяться рукопожатием. Освобождённый от этой обязанности Оскар мгновенно уселся у ног друга, напустив на себя самый серьёзный вид. — А где?.. — вопросительно протянул Мюллер, указуя взглядом на то место рядом с Миттермайером, где по всем законами мироздания должен был располагаться Ройенталь. Правда, Ройенталь на этом месте действительно располагался, так что можно было считать, что мировое древо не спилили и змей себя пополам не перегрыз. Вот только Нейдхарт об этом, конечно, знать не мог. Он видел только пса, нервно подёргивающего серым ухом с чёрной каймой. Решение явилось само собой. — Тсс! — для пущей важности Вольфганг даже приложил палец к губам. — Он сегодня очень занят. — Занят? — повторил Мюллер с особым выражением. — У него сегодня встреча с одной, м-м-м, персоной. Очень важная, — Миттермайер подмигнул. — Наедине. — О! — сказал Нейдхарт, показывая, что всё понял. А также — что ещё до обеда об этом будет осведомлен весь командный центр, но Миттермайеру именно это и нужно было. Сплетни в коллективе имели очевидное полезное свойство: они избавляли от необходимости самому пересказывать всем и каждому некоторые подробности личной жизни. Якобы пребывающий на «очень важной встрече» Ройенталь тяжело вздохнул и прикрыл морду лапой. — Я смотрю, Оберштайн ввёл новую моду? — хмыкнул Мюллер, созерцая эту пантомиму. Лапа с морды переползла уже на ухо. — Нет! — поспешно открестился Вольфганг. — Это не мой! В смысле... Ну, я просто обещал за ним присмотреть. Пару дней. — Такой красавец! — искренне восхитился Нейдхарт, и от его дружеской улыбки в разноцветных собачьих глазах зажглась самая настоящая волчья жажда крови. — А как его зовут? Могучим усилием воли Миттермайер подавил нервный смех. — Оскар, — сообщил он. — Как ещё могут звать существо с такими очаровательными глазами? «И такими очаровательными зубами», — добавил он про себя, когда упомянутые зубы недвусмысленно оскалились. Мюллер, только что протянувший руку, чтобы погладить прелестное создание, поспешно её отдёрнул. — Он не кусается, — быстро сказал Вольф, бросая на пса испепеляющий взгляд. — Совсем не кусается, — повторил он с нажимом. — Просто делает вид. Оскар посмотрел на него с тоской. Только что морщившаяся верхняя губа действительно расслабилась, скрывая клыки. Миттермайер прекрасно знал, что рычать и скалиться друг может сколько угодно, однако натягивать пасть на всякую гадость однозначно сочтёт ниже своего достоинства. К счастью, Мюллеру вполне хватило одного раза, так что повторять опыт он счёл излишним. — Веди себя прилично! — выговаривал Вольфганг своему другу вполголоса, пока они шли по длинным коридорам дальше. — Воспитанные собаки, чтоб ты знал, не огрызаются на каждого, кто проявит к ним интерес. Воспитанные адмиралы, кстати, тоже... Что поделаешь, из тебя получился очень милый пёс. В смысле, в человеческом облике ты тоже ничего... Ну, то есть... Кхм. В общем, ты понял. Так вот, ничего удивительного, что кому-то хочется тебя погладить... — он сделал паузу и продолжил тоном философа, только что выбравшегося из бочки: — Люди странно устроены. Погладить симпатичного гросс-адмирала едва ли кто рискнёт, зато погладить симпатичного пса считается нормальным. Хотя если так подумать, при этом никто не спрашивает, хочет ли пёс, чтобы его гладили... Ты, например, хочешь? Оскар с готовностью завилял не до конца закрученным хвостом. Миттермайер покачал головой, наклонился и почесал его за ухом. — Предполагается, что только я имею право тебя гладить, да? «Совершенно верно», — недвусмысленно дал понять пёс, подставляя второе ухо. — Идём, — вздохнул Вольфганг. — Надо успокоить твоих подчинённых. Свита Ройенталя, впрочем, не успела всерьёз обеспокоиться участью своего начальства — прошлым вечером не один Миттермайер видел его с рыжей красоткой. Так что сообщение, что одна треть триумвирата ушла в загул — «Конечно, кайзер в курсе, разве может быть иначе?» — прошло спокойно. Только Бергенгрюн уже прицеливался трагически позаламывать руки, но быстро остыл, осознав, что повод слишком незначителен. Воодушевлённый этой удачей, Вольф свистнул другу, который прятался под лестницей — Ройенталь не рискнул показываться своим подчинённым в таком виде. — Сейчас всех разгоним и займёмся твоей, кхм, ведьмой, — бодро сообщил Вольф и широким шагом направился в своей кабинет. Серый пёс потрусил следом. На беду свою, в кабинете Миттермайера ожидал адмирал Байерляйн. В обычное время и в обычном виде Карл-Эдвард Байерляйн на дух не выносил Ройенталя, вечно подозревая его в самых чёрных замыслах. Предполагаемые замыслы в большинстве своём были настолько абсурдны, что у другого человека вызвали бы только смех. Но Байерляйн справедливо полагал, что лучше перебрать, чем недопить, тем более когда такой коварный человек постоянно находится рядом с его любимым начальством. Тот факт, что так называемая Двойная Звезда была вместе уже десять лет, он принимал во внимание лишь иногда, и каждый раз это принятие вызывало в нём очередной припадок ревности. Но теперь вместо коварного разноглазого демона подле Миттермайера стоял прелестный серый пёс с белыми лапами, пушистым хвостом, чёрной маской на морде и такой же каймой на треугольных ушках. Удар был чересчур силён. Рука Байерляйна, поднятая для приветствия, дрожала. — А можно, — он даже запнулся от избытка чувств, — можно его погладить?! Вольфганг опустил взгляд на обалдевшего от такого поворота событий Ройенталя. У того был такой вид, будто Байерляйн спросил, нельзя ли приговорить пса к смертной казни. Ну хоть чуть-чуть, самую капельку. — Попробуй, — разрешил он, сдерживая рвущийся наружу смех. Счастливый, словно ребёнок, Байерляйн присел на корточки и принялся чесать и гладить средоточие всего мирового зла. Миттермайер не выдержал и расплылся в улыбке. — Какой хороший! — восторженно сообщил адмирал. — А откуда он?.. — Да так, я вызвался за ним присмотреть пару дней... — пробормотал Вольфганг. Перед его мысленным взором встало лицо Байерляйна, узнавшего, кого он только что радостно тискал за все доступные места. Зрелище было поистине кошмарное, так что Миттермайер поспешил прогнать этот образ из своего воображения. Отпустив Байерляйна, которого пришлось чуть ли не силой отрывать от пса, Вольф уселся за стол. Ройенталь потихоньку подошёл и положил морду ему на колени. — Ты имя-фамилию своей ведьмы помнишь, Ромео? — поинтересовался Миттермайер. Пёс повёл ухом, отрицательно покачал головой и снова устроил морду на его коленях. — А номер? Это Оскар помнил. — Полагаю, просить тебя его продиктовать будет уже слишком, — констатировал Вольф и снял со стола комм. Определить личность владельца по номеру оказалось невозможно — он принадлежал одному из филиалов какого-то модельного агентства. Но на вызов «ведьма» ответила. Голос её Миттермайеру был незнаком, а экран остался чёрным — похоже, камеру чем-то закрыли. — Фройляйн, — сказал ей Вольф самым вежливым тоном, на который был способен, — поверьте, мы уже оценили силу вашего гнева. Пожалуйста, будьте так любезны, расколдуйте моего друга, он искренне раскаивается! — И не подумаю, — последовал ответ. По морде Оскара видно было, что он не только не раскаивается, но даже готов немедленно порвать на мелкие кусочки десяток ведьм — чтоб впредь неповадно было. — Фройляйн, прошу вас... — Он вернёт себе человеческий облик, когда найдётся женщина, которая согласится /К сожалению, ведьма выдвинула такое условие, которое мы не можем озвучить в тексте. Поэтому вместо него мы приведём здесь несколько строк из «Илиады» Гомера/ Гера владычица быстро всходила на Гаргар высокий, Иды горы на вершину: увидел ее громовержец, Только увидел, — и страсть обхватила могучую душу Тем же огнем, с каким насладился он первой любовью, Первым супружеским ложем, от милых родителей тайным. (Гомер, "Илиада") ! — заявила ведьма. И тотчас чёрный экран окрасился рябью помех. Потрясённый, Миттермайер повернулся к другу. — Что? — тупо переспросил он. — Ты должен... То есть она хочет, чтобы ты /Следующие слова Волка мало подходили для употребления где-то, кроме общества лиц, прошедших десантуру. Поэтому вместо них мы приведём ещё пару строк из Гомера/ Долго, любезные сердцу, объятий и брачного ложа Долго чуждаются боги: вражда им вселилася в души. (Гомер, "Илиада") будучи, э-э-э... кобелём? Судя по всему, Ройенталя такое заявление тоже повергло в ступор. Вольф, преодолев первое удивление, попытался его ободрить: — Ну, это же не приговор. В смысле, есть же, наверное, какие-нибудь клубы... Кружки этих, которые... Ну, ты понял. Мы обязательно найдём кого-нибудь! Уже к вечеру, ну самое позднее завтра утром, ты опять станешь человеком. Это же не дракона завалить и не выдрать три волоска из задницы великана... — он потянулся к комму. — Я прямо сейчас посажу Армсдорфа обзванивать все эти заведения... Хотя нет, его от такого задания удар хватит. Погоди, я сейчас сам... За своими поисками он отвлёкся и не заметил, как серый пёс потихоньку пересёк кабинет и выскользнул за дверь. Мир потускнел, из него куда-то исчезли цвета и чёткость, но зато прибавилось звуков. А ещё больше прибавилось запахов. Они были повсюду, у всего вокруг появился теперь свой запах. В первое время это шокировало, но сейчас, когда Ройенталь уже освоился с новым восприятием, он нашёл в этом свою особенную прелесть. Да, люди теперь были на одно лицо, все улицы выглядели одинаково — но зато они по-разному пахли. Оскар был очень благодарен Миттермайеру за заботу и участие, но оставался твёрдо уверен, что никто не найдёт женщину лучше, чем сделает это он сам. Именно он тут был специалистом по женщинам. Таким образом, решение проблемы с заклятием незаметно стало вопросом личной чести. Он был убеждён, что справится. В первое мгновение оживлённая улица оглушила его. Ройенталь с минуту постоял в стороне, ожидая, пока его новое восприятие свыкнется с этим буйством. В нос лезли сотни запахов одновременно, и не все он мог определить точно — большая их часть была недоступна восприятию человека, и теперь всё это стало новинкой. Но уж женщину он по запаху найти мог. Мимо продефилировали стройные ноги на шпильках. Всё остальное, видимо, тоже было стройным, но разглядеть это Оскар не мог. Однако запах ему понравился, так что он увязался следом. Подбежав вплотную, он смог даже заглянуть под короткую юбку и, не обнаружив там белья, начал находить некоторую приятность в своём нынешнем облике. В общем-то, к женщинам он относился в большинстве своём как к предмету коллекционирования, не испытывая маниакальной тяги к заглядыванию под юбки. Однако возможность сделать это безнаказанно представлялась отличным развлечением. Девушка, заметив его живой интерес к её ногам, остановилась и погладила «милого пёсика». После чего, виновато всплеснув руками, скрылась за дверью какого-то банка. Секьюрити у дверей бросил на Ройенталя строгий взгляд, и тот поспешил убраться, помня, что собакам запрещено посещать банки. «И почему, спрашивается, нельзя? Может, я кредит хочу взять!» — отрешённо подумал он, проваливая из опасной зоны. Становилось очевидным, что закадрить девушку, будучи псом, куда сложнее, чем сделать это в своём обычном облике. Этакая своеобразная компенсация за возможность заглядывать под юбки. Безрезультатно поприставав ещё к нескольким девушкам — одна даже убежала с визгом, когда холодный мокрый нос ткнулся ей под коленку, — Ройенталь пришёл к выводу, что дело дрянь. То ли его представления о нравах феззанок мало соответствовали действительности, то ли любительницы кобелей по улицам просто так не ходили и с первым встречным /Поскольку мысли Ройенталя были чрезмерно пошлыми, вместо них мы предлагаем вам ещё один образец высокой поэзии/ Быстро ответствовал ей воздымающий тучи Кронион: "Гера супруга, идти к Океану и после ты можешь. Ныне почием с тобой и взаимной любви насладимся". (Гомер, "Илиада") были не готовы, но ясно было, что тактику надо менять. Решив отдохнуть, Ройенталь красивой рысью добежал до ближайшего сквера — как ни обидно, красивую рысь тоже ни одна женщина не оценила — и остановился у первой скамейки. Там, в пёстрой тени клёна, сидела девушка с рожком мороженого. Оскар вежливо сел подле скамейки. Девушка отвлеклась от мороженого и улыбнулась ему. Ройенталь немедленно положил морду ей на колени, ощутив при этом лёгкий укол совести — всё-таки доселе исключительное право на такое внимание принадлежало Миттермайеру. — Ты один, пёсик? — спросила девушка, почёсывая его за ушами. — А где твой хозяин? «Нет у меня никакого хозяина, у меня есть только кайзер», — подумал Ройенталь. Но озвучить это, он, конечно, не имел возможности, а если бы имел — то не стал бы. — И ошейника на тебе нет, — продолжила девушка изучение его шкуры. Оскар извернулся и лизнул её руку. И почему всем вокруг так важен был символ рабства на шее? — Ты потерялся, да? — продолжила фройляйн. — Думаешь, я тебя возьму? «Нет, думаю, это я тебя возьму, — мрачно подумал Ройенталь. — Когда ты на это согласишься». Как это выполнить технически, он пока не совсем понимал, но такие мелочи не могли его смутить. Решив, что события можно и форсировать, Оскар положил девушке на колени уже не только морду, а ещё и передние лапы. Выпрямился и неожиданно для себя сунулся носом в глубокое декольте. Девушка весело рассмеялась. «А сделай я такое в своём настоящем облике — отдубасила бы сумочкой, — мысленно пожалел себя Ромео-после-шести. — Ну что, фройляйн, вы всё ещё не желаете мне /Поскольку мысли Ройенталя... Ну, вы поняли, да?/ Так не любил я, пленясь лепокудрой царицей Деметрой, Самою Летою славной, ни даже тобою, о Гера! Ныне пылаю тобою, желания сладкого полный! (Гомер, "Илиада") ? Нет?..» Увы, вселенная сегодня не благоволила его любовным похождениям. Возле скамейки нарисовалась третья фигура, и мужской голос поинтересовался: — Что с тобой делает эта собака? — Ой, Макс! — радостно прощебетала девушка и вскочила, стряхнув с себя очень обиженного Ройенталя. Тот проводил парочку взглядом, полным смеси тоски и злости. Давно не получал он более яркого подтверждения своей уверенности в том, что все женщины только и ждут, чтобы им раскрыли сердце, чтобы немедленно вонзить в это сердце нож. Он тут, может, искренне... По всей видимости, следовало оставить в покое молодых женщин и взяться за старых дев, для которых собака — последний шанс в жизни. Эта мысль была так внезапна, что Оскар даже присел на газон, чтобы её как следует обдумать. Никогда раньше старые девы не интересовали его в таком качестве. Честно говоря, раньше они его вообще никак не интересовали. Он уже собирался бежать на поиски одинокой дамы слегка за сорок, как вдруг уловил запах. Этот запах никогда не встречался ему до этого, однако собачий инстинкт определил его безошибочно: здесь была течная сука. Озарение было внезапным. Ведь сука — в каком-то смысле тоже женщина! Решив, что эта ни за что не откажет, Ройенталь опустил нос к земле и рванул по следу. Сука, крупная лохматая овчарка, нашлась через пару улиц. Хозяева поблизости не угадывались. Будущая жертва наскоро обнюхалась с коварным обольстителем, взвизгнула и принялась скакать кругами. Ройенталь нагнал её в два прыжка — скорость здесь явно была его сильной стороной. Собственно, готовая /И вновь мы вынуждены это сделать/ "Страшный Кронион! какие ты речи, могучий, вещаешь? Здесь ты желаешь почить и объятий любви насладиться, Здесь, на Идейской вершине, где все открывается взорам? (Гомер, «Илиада») женщина была уже в непосредственной близости, однако в человека он пока не превратился. Оставалось лишь признать, что придётся всё же /И снова/ Что ж, и случиться то может, если какой из бессмертных Нас почивших увидит и всем населяющим небо Злобный расскажет? Тогда не посмею, восставшая с ложа, Я в олимпийский твой дом возвратиться: позорно мне будет! (Гомер, «Илиада») собаку, превосходящую его по росту раза в полтора. Оскар, верный своей привычке не отпускать женщину без ночи или хотя бы дня любви, немедленно /И ещё раз/ Гере быстро ответствовал туч воздыматель Кронион: "Гера супруга, ни бог, на меня положися, ни смертный Нас не увидит: такой над тобою кругом распростру я Облак златой; сквозь него не проглянет ни самое солнце, Коего острое око все проницает и видит". (Гомер, «Илиада») Сука завизжала. «Вот сука», — только и подумал он. Ройенталь чувствовал себя последним идиотом. В каком-то тёмном феззанском переулке он что есть силы /И ещё/ Рек - и в объятия сильные Зевс заключает супругу. Быстро под ними земля возрастила цветущие травы, Лотос росистый, шафран и цветы гиацинты густые, Гибкие, кои богов от земли высоко подымали. (Гомер, «Илиада») собачку, потому что ему за это обещали превращение обратно в человека! Докатился. Превращение, впрочем, совершаться не торопилось. У Оскара закралась мысль, что его надули. Или эта сука что, не женщина, что ли?! — Фу! Отвали от моей собаки, падаль! — услышал он краем уха, и почти тотчас по спине что-то ударило. А вот и хозяева появились... Не так-то просто бывает отцепиться от суки в самый неподходящий момент! Ройенталь поймал спиной ещё пару ударов поводком, прежде чем смог оторвать себя от собаки. Та извивалась и выла. Ему тоже очень хотелось извиваться и выть, но он счёл подобное ниже своего достоинства. Он вывернулся, перекатился через спину, вновь приземлился на лапы и собирался бежать. Чья-то рука попыталась схватить его за шкирку, но соскользнула по шерсти и вместо этого вцепилась в хвост. Этого Ройенталь снести никак не мог. Какая-то скотина тут будет хватать его, командующего войсками Рейха, за хвост?! Он сложился пополам и вцепился обидчику в предплечье зубами. Раздался ор и ругань, в пасти поселился вкус крови. Почувствовав, что хвост свободен, Оскар отпустил жертву и бросился прочь со всех лап, не разбирая дороги. Вслед ему неслись проклятия, отборный мат и несбыточные обещания содрать шкуру. А вот пусть знает, как хватать за хвост кого не надо! Вольфганг Миттермайер оторвался от созерцания экрана, выпрямился в кресле и потянулся с сочным хрустом. — Сибирский хаски... порода, обладающая от природы добродушным нравом, полностью лишённая агрессии к человеку, — зачитал он. — Слышишь, Оскар? ...Сибирский хаски склонен к убеганию больше других пород из-за... Оскар? Оскар, ты где?! До поры до времени Ройенталь не знал, что такое отлов безнадзорных животных. Точнее, никогда не встречался с ним. Слышал, что есть какая-то организация, отлавливающая бесхозных собак на улицах, но никогда не видел живьём. До сего дня. Сколько может бежать хаски? Долго, но не бесконечно. Через час плутания по мелким улицам, дворам и подворотням Ройенталь решил, что уже оторвался, и остановился, переводя дух. И тут же столкнулся с ловцами лицом к лицу. Намерения сотрудников отлова были более чем прозрачны — стреляющее снотворным ружьё в руках одного из них не допускало большой широты толкований. Оскар замер, глядя на людей снизу вверх. Видимо, взгляд его им совсем не понравился. На дружелюбного хаски, машущего хвостом каждому встречному, он сейчас походил в последнюю очередь. Люди рискнули сделать шаг первыми, и Ройенталь инстинктивно занял оборонительную позицию. Свою адмиральскую неприкосновенность он собирался продавать очень, очень дорого. Так дорого, как простым ловцам бродячих псов может оказаться не по карману. Он воскресил в памяти всё, что осталось с тех пор, когда десантников учили бою с собаками. С собаками, конечно, раза в два крупнее хаски. Оскар вспомнил все основные приёмы, обычную технику боя, то, на что натаскивают собак, как фиксируется вооружённая рука бойца и как этого избежать. Это было нужно ему, чтобы продумать тактику, которой будет сложно противостоять. Ружьё сухо щёлкнуло. Ройенталь отскочил в сторону, уходя от выстрела, бросился на стрелка, но в шаге от него резко изменил курс и прыгнул на его напарника. Ужом проскользнул между ногой человека и впечатляющей дубиной, которая вполне могла оказаться электрическим шестом, и применил творческий подход — вцепился обидчику зубами в пах. Вопль, сотрясший воздух, был так близок к ультразвуку, что Оскар едва не оглох. «Какая гадость», — подумал он мельком, жалея, что строение собачьей пасти не позволяет отплёвываться. И, пользуясь замешательством, рванул прочь во весь дух. Ведьма, превратившая его не в дога и не в левретку, сама того не понимая, подарила ему железные лапы и прекрасную маневренность. Улицу перегораживал фургон с гостеприимно распахнутой дверью. Проскочить под ним или между ним и мусорными баками на полной скорости было сложно, так что Ройенталь решил переждать. Он прыгнул внутрь и затаился под сиденьем. Дверь захлопнулась. В первые мгновения запахи вокруг оглушили непривычный нюх. Поздно, слишком поздно Оскар понял, что его окружает какофония запахов — запахов множества собак, которые побывали здесь до него. Он сам забрался туда, куда отчаянно не хотел попадать. В район лопатки вонзилась раскалённая игла, и Ройенталя словно ударили прикладом по затылку — он рухнул на пол, потому что все лапы подогнулись одновременно. Стало темно, пусто и спокойно. Пришёл в себя Оскар уже на полу клетки. Несколько минут он просто лежал и смотрел на смутные тени за решёткой, пытаясь вспомнить, как попал сюда и что такое «сюда» в данном случае. Он надеялся, что всё произошедшее, вся история о том, как он был собакой, — просто бредовый сон. Сейчас Миттермайер встряхнёт его за плечо, он проснётся в своей постели и забудет всё. И боль во всём теле, прошитом электрошоком, и вкус чужой крови во рту, и всё... Лязгнула соседняя решётка, завыли, залаяли собаки. Пробуждение в постели отменялось. Ройенталь старательно собрал в кучу живущие своей жизнью лапы и сел, оглядываясь. Он был заперт в тесном уличном вольере примерно два на три метра. Решётчатые стены уходили вверх на недосягаемую высоту. Слева и справа в таких же клетках понуро сидели какие-то дворняги, напротив открывался прекрасный вид на ряд аналогичных решёток. И как теперь отсюда выбираться? Впервые с момента побега из командного центра Оскару живо представился Миттермайер, который его недосчитался. И то, как друг будет искать его. От картины, которую нарисовало воображение, на душе стало как-то очень неуютно. Захотелось совершенно по-собачьи завыть от тоски, благо теперь такая возможность была. Однако Ройенталь счёл вой ниже своего достоинства. Нужно было выбраться отсюда. Даже если Миттермайер обзвонит все приюты, как он опишет свою дорогую пропажу? «Серая собака, глаза разного цвета, откликается на фразу «гросс-адмирал Ройенталь, вы мудак!»? Послышались голоса, потом шаги. Два человека шли вдоль клеток. Ройенталь прижался мордой к решётке. — Вот этот без ошейника, но породистый, — сказал кто-то, останавливаясь у его клетки. — Только с поведением у него что-то странное. Похоже, пытались натаскивать на охрану и искалечили психику. На людей бросается. — Стоит поискать хозяев, он мог сорваться и убежать. — Стоит, но я бы его не мучил. Адекватным он уже не будет, — донёсся тяжёлый вздох. — Какого пса загубили! Люди пошли дальше, а Ройенталь остался озадаченно моргать. У него закралась мысль, что, похоже, его поведение крайне не вписывается в стандарты породы. Определённо, нужно было бежать отсюда, пока его не усыпили тут как дефективного. Ему живо вспомнился во всей красе курс истории и то, как Гольденбаум искоренял «дефектные» гены. Ощущение собственной ущербности стало ярким как никогда, ярче, чем в тот день, когда Оскар понял, что не так с его отражением в зеркале. Стараясь сохранять хладнокровие, он огляделся. Как выбраться? О том, чтобы вынести решётку, не могло быть и речи — она была слишком прочна. Если выть и кидаться на стены — выстрелят снотворным между прутьями. Если войдут, то с электрошоком. Теперь Ройенталь был совершенно беззащитен и лишён малейшего шанса на побег. Осознание того, что он сам себе это устроил, бесило больше всего. Он чересчур поздно понял, насколько был не прав. И ошибся он не в тот момент, когда случайно запрыгнул в фургон, а раньше, когда сбежал от Миттермайера. Нужно было остаться, нужно было искать выход вместе... Теперь всё это было пустым звуком. Захотелось лечь на пол, положить морду на лапы и скулить, как скулят расстроенные собаки. Но Ройенталь не был настоящим псом, так что он преодолел и этот порыв. Он просто лёг на пол и принялся ждать. Час тянулся за часом, пока внутренние часы не подсказали Оскару, что дело идёт к вечеру. К этому времени он успел отдохнуть, боль от удара током уже прошла. Теперь он был готов к бою, оставалось только ждать. Собаки вокруг вдруг забегали по клеткам и залились лаем. Интуитивно Ройенталь понял, что это значит. Приближалось время кормёжки. Он чинно сел на некотором расстоянии от двери и завилял хвостом человеку, показавшемуся по ту сторону решётки. Тот осторожно открыл дверь и пошёл в вольер. Оскар выжидал. Человек поставил у него перед мордой миску с какой-то дурно пахнущей бурдой. Оскар радостно потянулся к ней, не спуская глаз с приоткрытой двери. И тут человек сделал ошибку — успокоенный дружелюбием собаки, он повернулся спиной. Ройенталь со скоростью света, испускаемого излучателем в бластере, рванулся вперёд, проскользнул у человека между ног и вырвался на свободу. В дальнейшем он не помнил, как выбрался. Лай собак, крики людей, щелчки плётки-шокера за спиной и выстрелы — всё слилось в единый поток звуков. Он не чувствовал ни боли, ни усталости. Вроде бы за ним гнались, и вроде бы даже по улицам. Вроде бы что-то упало сверху, потом он наступил на стекло и потерял драгоценную минуту, выковыривая его из лапы зубами, но потом нагнал это время, свернув в какие-то подворотни. Погоня уже осталась позади, ловцы потеряли из вида прыткого пса, удиравшего зигзагом с вёрткостью бывалого десантника. Но Оскар всё равно бежал вперёд, только теперь уже рысью, красивой летящей рысью, заложенной в тело хаски тысячелетиями селекции. Как долго может бежать хаски? И как далеко? Никогда, в том числе и в тот злосчастный день, Оскар не задумывался над этими вопросами. Вероятно, именно поэтому он продолжал бежать, в то время как пора было уже упасть от усталости. Руководствуясь каким-то давно утраченным инстинктом, он бежал точно в направлении дома. Вот только дом был теперь неописуемо далеко. Уже стемнело, небо обсыпало звёздами, но Ройенталь не видел этих звёзд, потому что смотрел только перед собой. Он не ошибся. Инстинкт привёл его точно к дому. Он поскрёбся в дверь, но никто не открыл ему. Окна были тёмными. Который бы ни был сейчас час, Миттермайер ещё не вернулся. Теперь, остановившись, тяжело дыша открытой пастью, Ройенталь вдруг почувствовал сразу всё, чего не замечал раньше. И то, что он умирает от жажды, и что на левую переднюю лапу невозможно наступить, и что все прочие лапы тоже подкашиваются и горят огнём от долгого бега по асфальту. Он лёг на крыльцо у входной двери и закрыл глаза. Вспыхнул свет. Сквозь сон Оскар расслышал шаги, но только дёрнул ухом, даже не открывая глаз. Кто-то что-то кричал, голоса пререкались между собой. Ройенталь разобрал слова «это он», «заряжай», а потом громкий крик перекрыл все остальные: — Вы двое, а ну отошли от моей собаки! Оскар с трудом поднял веки и разглядел в свете фар край плаща, цвет которого теперь был ему непонятен. Потом его несли на руках, что было очень приятно, потому что наконец-то не нужно было самому переставлять ноющие лапы. Под носом оказалась глубокая тарелка с водой, и Ройенталь принялся жадно лакать эту воду, пока не понял, что уже вылизывает дно пустой тарелки. Миттермайер вздохнул и налил ещё воды из графина. — Давай рассказывай, — скомандовал он так, будто Оскар мог ответить. — Где болит? Ройенталь молча протянул ему порезанную лапу и впервые посмотрел в глаза. Ему было стыдно. Вольф покачал головой и ничего не сказал. Просто бесцеремонно сгрёб друга в охапку и понёс в ванную. Когда грязь, кровь и часть воспоминаний были смыты, Оскар, должно быть, имел по-настоящему жалкий вид. Во всяком случае, хотя он уже был способен идти сам, Миттермайер категорически отмёл эту идею. Он замотал Оскара в полотенца и отнёс на диван. Критически оглядел получившуюся картину, вздохнул, вышел и вернулся уже с феном. — А псиной ты совсем не пахнешь, — заметил Вольф, садясь рядом с другом. — Ну, почти... Ладно, не смотри на меня так. Я нашёл некоторые контакты, пока тебя носило чёрт-те где. Завтра попробуем вернуть тебе человеческий облик... Ройенталь положил голову ему на колени. — И как ты ухитрился нарваться на отлов? — донеслось сквозь гул фена. — Я же говорил, нужен ошейник. «Я согласен, — подумал Оскар, зарываясь носом другу под локоть. — Я согласен на ошейник, на поводок, да хоть на намордник. Только палочку, уж извини, носить не буду». — Вот и хорошо, — ответил Миттермайер то ли ему, то ли своим мыслям. Они оба поужинали какой-то ерундой, заказанной в ближайшем ресторане. Оскар уже прикладывался задремать прямо на диване, никуда не уходя. Лапа была перевязана, боль постепенно утихала, и ей на смену приходило ощущение безмятежного покоя. Вольф тоже улёгся на диван, подтянул друга к себе и обнял, зарывшись носом в густую шерсть. — Ты идиот, — шепнул он Ройенталю на ухо. Тот в ответ лизнул его в щёку. Они так и заснули, обнявшись, на узком диване, где ни за что не поместились бы вдвоём, если бы оба сохранили человеческий облик. Эпилог Рано утром по коридору командного центра шёл Вольфганг Миттермайер. За ним, чуть прихрамывая, трусил бело-серый пёс с разноцветными глазами. На шее пса красовался новый ошейник. Навстречу этой паре шёл, никого не трогая, генерал-адмирал Адальберт фон Фаренхайт в сопровождении капитана второго ранга Зандерса, своего адъютанта. Посередине коридора они, как два поезда на однопутке из школьной задачи, встретились. Адмиралы обменялись рукопожатиями. Зандерс посмотрел на пса. Пёс посмотрел на Зандерса. — Командующий, а можно его погладить? — вопросил капитан второго ранга. — Можно, — разрешил Миттермайер. — Только без резких движений. Зандерс приземлился на колено и обнял собаку, ничуть не стесняясь серой шерсти на своём мундире. И тотчас же пёс превратился в гросс-адмирала Оскара фон Ройенталя. Абсолютно голого, зато в ошейнике. Адмирала и адъютанта отстрелило друг от друга, как спасательную капсулу от корабля. Зандерс вытянулся по струнке и замер, забыв закрыть рот. Ройенталь попытался загородиться Миттермайером. Фаренхайт откашлялся и осторожно спросил: — Кажется, мы все стали свидетелями небольшого... волшебства? — Я всё объясню! — поднял руки Миттермайер. И, спохватившись, принялся отстёгивать свой плащ, чтобы хоть чем-то прикрыть голозадую красоту за своей спиной. — Но... Капитан, вы — женщина?! — Женщина?! — вторил ему Ройенталь, задрапировавшийся в плащ и теперь имевший несколько античный вид. — Да она извращенка! Зандерс побелел, потом покраснел, потом побелел обратно. — Полагаю, нам следует обсудить это в более подходящем месте, — тактично заметил Фаренхайт. — Мой кабинет ближе всего. — Пойдёмте туда, — кивнул Миттермайер. — Только помните, всё это должно оставаться в строжайшей секретности! Все понятливо закивали. Было очевидно, что они постараются. Если, конечно, вообще можно сохранить в тайне внезапное появление посреди командного центра голого адмирала в плаще и ошейнике. doc | fb2 |
|
@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн
Размышлизмы
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
188 ЛоГГонутое
-
179 Шоб було!
-
164 фанпродакшн
-
140 Честно спёртое
-
130 блокнот
-
79 ФБ-2014
-
43 натворень
-
32 обсуждалка
-
14 Рыжий тигряш
- Список заголовков
Главное меню