[najdy_esli_smojesh]

16.02.2014 в 00:02

Пишет  WTF LoGH 2014:

WTF LoGH 2014. Тексты R – NC-21. Часть 6

Название: В своем праве Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: миди, ~4500 слов Пейринг/Персонажи: НМП, Дасти Аттенборо/Вальтер фон Шёнкопф, упоминаются остальные изерлонцы Категория: слэш, джен Жанр: повседневность, драма Рейтинг: R Предупреждения: пре-нонкон Краткое содержание: Отчаявшиеся люди способны на многое. Особенно - если известен виновник. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "В своем праве" День выдался какой-то бестолковый — вроде бы вчера казалось, что дел выше крыши, но стоило с утра встать готовым к бою, как выяснилось, что дел-то толком и нет. На написание отчета ушло минут двадцать, на его перечитку еще десять, и двадцать на завтрак. А потом Дасти и вовсе оказался представлен сам себе. Как назло, мысли, бродившие в голове, на бумагу переходить отказывались — Дасти несколько раз начинал что-то записывать, откладывал, перечеркивал, переписывал, потом, наконец, плюнул и оставил блокнот в покое. У Поплана сегодня весь день тренировки, новобранцы сдают контрольный норматив, и ему явно будет не до посиделок в баре — тут воды бы хлебнуть вырваться, какие уж тут посиделки… Юлиан занят на тренировках у Вальтера, сам Вальтер погребен под горой бумажной работы и не расстанется с ней еще очень долго, до Яна дорвался Кассельн, согласовывающий с ним текущие расходы. Даже Карин, которую можно было бы выловить и поболтать насчет ее отца или Юлиана — на тренировке у Оливера. Вот ведь гадство, а? Столько народу в крепости, а чаю похлебать не с кем. Все заняты, если не друг другом, так делами, и только вице-адмирал Аттенборо вынужден унылым привидением слоняться по крепости, выдумывая себе подходящее занятие. Прям хоть в оранжерею иди, бабочек созерцай. Еще беретку на глаза сдвинуть и на лавочке подремать — вылитый Ян будет. Отсыпаться впрок Дасти не умел — даже если бы ему и взбрело в голову поспать еще часок, он бы, скорее, проворочался все это время на кровати, потом бы задремал минут на двадцать и встал с мигренью. Не вариант. Оставалось хлебать в баре чай в гордом одиночестве и перелистывать старые записи в попытке поднять вдохновение из того небытия, в которое оно кануло. Вдохновение возвращаться не спешило, но эмоции, с которыми Дасти делал записи, невольно вспомнились. Вот пометки с утренней планерки, и тут же рядом рецепт блинов, продиктованный Патричевым. Фёдор вообще-то диктовал их не для Аттенборо, но тот услышал краем уха и записал и себе тоже. Мало ли, пригодится. А вот почеркушки ручкой, сделанные от скуки. Смешные диалоги, нарисованные человечки… Рисовать, как полковник Линц, Дасти не умел, ему гораздо проще было облекать мысли в слова, чем в картинки, но карикатуры ему удавались. О, а вот эти рисунки они, кажется, делали вместе с Попланом. Дасти начал их калякать, маясь от скуки на очередном затянувшемся совещании, потом подключился сидящий рядом Оливер, тиснувший карандаш у Каспера. Вот уж кому-кому, а Линцу точно есть, чем заняться в любое свободное время! Вспомнив о Каспере, Дасти с тоской подумал, что, умей он рисовать, то наверняка бы уже написал батальное полотно — все равно делать нечего, а множество мелких деталей — отличный способ убить время. Чай кончился, записи за месяц — тоже, и Дасти с радостью вспомнил, что у него лежит парочка непрочитанных служебных записок. Будет чем заняться — прочитать, записать, рассмотреть изложенные там проблемы… С такими мыслями Дасти вышел из бара и направился к лифтам, но основной коридор почему-то оказался перетянут полосатой ограждающей лентой. Судя по наспех накарябанным от руки словам на листке бумаги, приколотом магнитной кнопкой рядом с выходом, лифт ремонтировали. Дасти огляделся — панель щитка была открыта, рядом валялся отковырянный кусок обивки, двери лифта были раздвинуты, но никого из рабочих поблизости не было. Что за ерунда? Должен же был остаться хоть кто-то согласно инструкции. Да и что могло так внезапно случиться? Проводку меняли совсем недавно — на прошлой неделе, как раз тогда, когда в восьмом жилом блоке от скачка напряжения лопнула потолочная лампа. Хорошо так лопнула, качественно — коридор задымило, обуглившиеся потолочные панели пришлось менять, а на установку новой лампы электрики потратили весь день, в том числе и из-за того, что коридор залила сработавшая на задымление система пожаротушения. Слова, которые по этому поводу сказал Кассельн, адресуя их по большей части имперским проектировщикам, Дасти даже записал на уголке страницы — такие обороты господин интендант выдавал крайне редко. Одним словом, после событий прошлой недели техническому состоянию крепости уделялось повышенное внимание, и при малейшем подозрении на неисправность обесточивали весь коридор. А тут — лампы горят, щиток открыт, и никого… Задуматься о диверсии Дасти не успел — кто-то, неслышно подойдя сзади, положил ему руку на плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности. Обернувшись, Дасти обнаружил стоящего рядом техника. — Вице-адмирал, — произнес тот со странной интонацией, словно не был уверен в звании, — основной лифт временно не работает. Воспользуйтесь дублирующими, — махнул он рукой. — Непременно, — кивнул в ответ Дасти. — Что случилось? — Панель вызова забарахлила, — откликнулся техник, подныривая под ленточку. — Кажется, тут детали с момента постройки крепости не меняли. — Вы один тут работаете? — нахмурился Аттенборо. — Да нет, с напарником. Молодой пацан совсем, ничего толком не умеет. Послал его за отвертками, так он запутался в них, пришлось самому идти, — техник добродушно хмыкнул и принялся ковыряться в щитке. — Вы уж извините, пришлось оставить тут всё, как есть… — Я надеюсь, это больше не повторится, — покачал головой Аттенборо. — Удачи вам с ремонтом. Техник молча кивнул в ответ, продолжая копаться в щитке, и Дасти, помедлив, направился к дублирующим лифтам. Свернув за угол, он протянул руку к панели ближайшего лифта, и в этот момент кто-то огрел его сзади по голове чем-то тяжелым и металлическим. Кажется, все-таки диверсия, успел подумать вице-адмирал, прежде чем перед глазами окончательно потемнело. Первым, что ощутил Дасти, когда сознание прояснилось, была жгучая боль где-то внизу затылка. Стоило чуть-чуть повернуть голову, как боль отдавалась в ухо. Дасти открыл тут же заслезившиеся глаза и несколько раз моргнул, но темнота никуда не делась. Он ослеп от этого удара по голове, или здесь просто так темно? Что, черт возьми, произошло, а? Дасти дернулся вытереть сползшую по щеке слезу и понял, что не может пошевелить руками — они оказались крепко связаны за его спиной, кажется, за спинкой стула, на котором он сидит. Да что тут… По глазам ударил яркий свет, и Дасти зажмурился, отворачиваясь. Боль стрельнула уже слабее, не в ухо, а в висок. Дождавшись, пока глаза привыкнут к свету, Дасти поднял взгляд, рассматривая место, в котором он очутился. Склад, судя по количеству стеллажей и ящиков. Сам Дасти сидел, привязанный к стулу, на единственном свободном пространстве среди ящиков, в дальнем углу от входа. А напротив него устроились четверо молодых людей: двое сидели на ящиках, двое стояли рядом. Рассмотрев среди них техника, возившегося с лифтом, Дасти окончательно уверился в том, что это диверсия. Они обесточили основной лифт, оставив дублирующий, который проще блокировать, и взяли ценного заложника. Что ж, неплохо для начала. Коды доступа у Дасти есть — не поэтому ли диверсанты захватили сначала именно его? Прикинувшись какой-нибудь проверкой, теми же электриками, они вместе с вице-адмиралом могут дойти хоть до командного пульта. А там легко отключается Торсхаммер и открывается путь в доки. Скверно, очень скверно. Помнится, что-то такое же провернули розенриттеры… — Добрый день, вице-адмирал Аттенборо, — негромко проговорил высокий темноволосый парень в форме ВС Альянса, и Дасти, рассмотрев его как следует, опознал старлея Альберта Вольбека, артиллериста с «Триглава». — Старший лейтенант Вольбек? — Дасти прищурился от резкого света. — Что происходит? Вы решили повторить розенриттерский трюк? Тогда спешу вас расстроить — мостик хорошо охраняется. — Любой бы на вашем месте подумал об этом, вице-адмирал, — кивнул Альберт. — Но мне придется вас расстроить — вы ошибаетесь. — Ну почему же, — пожал плечами Дасти. — Наоборот, я рад. Мне было бы очень грустно, если бы служащий на моем флагмане человек оказался предателем. — Нам тоже, вице-адмирал, — вздохнул Альберт. Дасти смотрел на стоящих напротив него людей и чувствовал себя то ли снимающимся в малобюджетном кино, то ли заснувшим на рабочем месте и смотрящим дурной и сумбурный сон. И шея болит не от удара — чем там, разводным ключом? — а от неудобной позы… Хорошо бы второе. Человека, одетого техником, Дасти с трудом, но вспомнил — Лукаш Пашич, радист с одного из кораблей из флота вице-адмирала Аттенборо. И вместе с ним, помимо Альберта — Рене Бодри, артиллерист с другого корабля, и Патрик О’Хара, младший помощник навигатора, с третьего. Все четверо из одного флота. Все претензии они могли изложить письменно, непосредственно Яну. Дасти узнал бы об этом сразу, как только бумаги легли бы адмиралу на стол. Получается, они не стали себя утруждать бумагомаранием. Ну что ж. Значит, придется выкручиваться. Если бы его хотели убить, то убили бы сразу, а не стали оглушать и тащить куда-то. Следовательно, можно попробовать поговорить. — Я вас внимательно слушаю, парни, — поднял глаза Дасти. — Нападение на командира — это трибунал независимо от результата, и мне действительно интересно, что вас толкнуло это сделать. Надеюсь, оно того стоило? — Вполне возможно, — уклончиво ответил Альберт. — Что вас самого толкнуло на выступление против командования, вице-адмирал? — Мое командование — это Ян, — пожал плечами Дасти. — В тонкости его взаимоотношений с правительством я не вникал, но мне не очень понравилось, что оно решило от него избавиться. У меня не так много друзей, чтобы позволить себе подарить парочку-другую государству. Да и государство, мягко выражаясь, подорвало доверие к себе, прогнувшись под империю. — Вот именно, вице-адмирал, — кивнул Альберт. — Вот именно. Вы превентивно ответили сами себе на следующий вопрос. — Вы обвиняете меня в том, что я предал Альянс в угоду Рейху, верно? — вскинулся Дасти. — Практически, — улыбнулся Альберт, но его улыбка быстро погасла. — Возможно, формально вы не предавали нас в общеизвестном смысле этого слова — не сливали информацию о местоположении, не саботировали доставку боеприпасов, не стреляли по собственным кораблям. Нельзя, конечно, быть уверенным наверняка, — добавил он после паузы, — где одно преступление, там и второе, а вы входите в состав высшего командования Нерегулярного флота Яна Вэньли. — В таком случае, я хочу знать, в чем меня обвиняют, — проговорил Дасти. — В предательстве демократии, вице-адмирал, — отчеканил Альберт. — Во лжи и сознательном введении в заблуждение людей, которые вам доверяют и идут за вами до конца. Ваши лозунги о свободе и необходимости борьбы с имперской автократией не помешали вам самому спутаться с имперцем. — Что?! — округлил глаза Дасти, переводя взгляд с Альберта на его товарищей и обратно. — Парни, вы рехнулись? Какое отношение моя личная жизнь имеет к нашей борьбе?! Да и потом, этот, как вы выразились, «имперец» вырос здесь и, как вы заметили, сражается на нашей стороне, рискуя не меньше вашего! Ян сам ему доверяет! — … что не мешает ему подчеркивать свое имперское происхождение и всяческим образом демонстрировать свое превосходство, — закончил за него Альберт, видимо, взявший на себя роль прокурора. — Парни, я действительно восхищен вашей верностью демократическим идеалам и решимостью бороться за них до конца, — проговорил Аттенборо, — но если уж вы такие все из себя демократы, то должны были бы знать, что у нас свободная страна. У нас свободное демократическое общество, у нас нет дискриминации по полу, цвету кожи и прочей ерунде. И, если даже моим избранником будет черный трехплавниковый кашалот с Цефея-8, я в своем праве. — Вы в своем праве, — кивнул Альберт, — но розенриттеры — чужаки здесь и не стесняются это показывать. Они сами не стремятся стать одними из нас, вице-адмирал. Своими интрижками с вожаком этой стаи вы наглядно демонстрируете своему флоту, что имперцы вас уже нагнули лицом в стол. Это не способствует укреплению боевого духа. Поставьте себя на место своих людей. Они сражаются, гибнут, теряют близких! У младшего лейтенанта О’Хары погибла невеста, лейтенант-коммандер Пашич потерял родного брата — по вашему приказу! Они погибли по вашему приказу, воюя с имперцами, — Альберт сжал кулаки, — и что, что, черт вас раздери, мы увидели, вернувшись на Изерлон?! Дасти глубоко вдохнул и выдохнул, давя желание повысить голос в ответ. В чем-то Альберт был прав, безусловно, Аттенборо и сам об этом думал. Правда, громким словом «спутался» его отношения с Вальтером назвать было сложно — они больше принюхивались друг к другу, чем действительно сблизились, по крайней мере, пока. Вальтер проявил инициативу первым, и Дасти, посомневавшись, все-таки принял ухаживания. Ну как, принял — на людях они по-прежнему вели себя как друзья, да и времени на полноценную романтику не выдавалось. Да, была парочка весьма жарких ночей в каюте Вальтера, но назвать это настоящим романом язык не поворачивался. А тут — поди ж ты, двух этих раз хватило, чтобы объявить вице-адмирала Аттенборо предателем родины. — Кого потерял ты сам? — поднял глаза Дасти. — Отца и брата, — нехотя признался Альберт, — они служили на одном корабле и погибли в последнем бою. Мне пришлось написать матери письмо — и вы не представляете, чего мне это стоило. — Представляю, — кивнул Дасти, — мне после каждого боя приходится подписывать приказы по посмертном повышении отличившихся. Тоже, знаете ли, занятие не из приятных. — В таком случае, — улыбка, растянувшая губы старлея, была больше похожа на оскал, — вы должны представлять, что чувствуем мы, зная, что наш командир подставляет задницу имперскому аристократу. — Кстати говоря, старлей, что-то у тебя не сходится, — протянул Дасти, поднимая голову. — Ты вот обвиняюще тычешь в меня пальцем, мол, возвращаетесь вы из боя, а ваш командир подставляет имперцу задницу. Вот прям-таки в общем коридоре? Или, не приведи небеса, на мостике крепости, включив все доступные экраны видеосвязи, чтобы даже последний техник на нижних этажах смог рассмотреть все в подробностях? Я вот не припомню ничего такого, так откуда же тебе известно, чем я занимаюсь в свободное время? — Вы не отрицаете факт вашего романа с потенциальным перебежчиком, так не все ли равно? — хмыкнул Альберт. — Но я, безусловно, готов отвечать за свои слова, — он протянул Дасти под нос распечатку. Распечатка была довольно паршивого качества, но благодаря яркому свету ее можно было разглядеть. Дасти невольно закусил губу, изучая кадр. Судя по ракурсу, снимок был сделан откуда-то с потолка, видимо, с камер слежения. Наличие в каюте Вальтера действующей камеры стало весьма неприятным сюрпризом. Да и была ли она там? Камеры в каютах личного состава были деактивированы сразу по прилете на Изерлон, остались рабочими только те, что в общих коридорах. Панель вызова службы внутренней безопасности, пожарная сигнализация — все это само собой разумеется, но как оказалась активной камера в жилом помещении без ведома вышестоящего командования? И почему, если парни хотели как следует отомстить, эта запись не стала достоянием всего Изерлона? Побоялись реакции розенриттеров? Додумать мысль Дасти не дали — Пашич и Бодри подхватили его под руки, заставляя встать. — Вы собираетесь меня расстреливать? — спросил Аттенборо, морщась — от резкого движения снова накатила боль в затылке. — Это было бы слишком просто, — покачал головой Альберт, махнув рукой, и Дасти оттащили к ящикам, принуждая наклониться. Эй, они же не собираются...?! Дасти старался сохранять спокойствие, пока с него снимали наручники, и, почувствовав, как ослабла хватка держащих его рук, рванулся вбок. Маневр почти удался, кто-то, получив ботинком по колену, охнул и отпрянул, но недавний удар по голове ловкости не способствовал, а противников даже после удачного попадания осталось трое. Дасти снова растянули на ящике, на этот раз лицом вверх. — Будем считать, что попытка удалась, — Альберт поморщился, потирая ушибленное колено, и шагнул ближе. — Так вот, вице-адмирал. Наказание должно быть эквивалентно проступку, мы ведь живем, как вы выразились, в демократическом обществе. Мы решили, — он переглянулся с остальными, — что если вы с таким удовольствием подставляете задницу чужаку, то подставить ее своим вы просто обязаны, не находите? — Не нахожу, — качнул головой Аттенборо, пока Альберт расстегивал его китель. — Старлей, сам подумай. Ну, трахнете вы меня. Даже, предположим, все четверо. А потом что? Пристрелите меня? Это по-любому трибунал, я уже говорил об этом, — он попробовал пошевелить рукой или ногой, но его держали крепко. — Ну подам я рапорт, ну отправлюсь в отставку. Распрощаюсь с этой армией, как всегда мечтал, буду журналистикой заниматься, как опять-таки всегда мечтал. А вас расстреляют. Ну, а если не расстреляют — то, как вы выразились, «вожак стаи» шею свернет. Стоит оно того? — Может быть, и не стоит, — пожал плечами Альберт, расстегивая на нем брюки и стаскивая белье. — Но, по крайней мере, мы умрем с чувством выполненного долга. Я бы на вашем месте застрелился, вице-адмирал, — добавил он сочувственно, — потому что в рапорте вам придется описать причину вашего ухода. Честно рассказать, что вас изнасиловали четверо подчиненных, недовольные вашим романом с командиром полка розенриттеров. И как-то еще потом сослуживцам в глаза смотреть, хотя бы до тех пор, пока ваш рапорт не рассмотрят. Руки у старлея оказались неожиданно холодные, и Дасти вздрогнул, почувствовав, как ледяные пальцы скользнули между ягодиц. — Как вы сами-то собираетесь им в глаза смотреть? — поинтересовался он, глядя в потолок. — Это не ваша забота. — Ну хорошо, а если вас поймают во время процесса? Скажем, меня уже хватились, а камеры с коридора показали, что меня оттащили на склад. — Дверь заблокирована, — Альберт расстегнул ширинку. — Вы даже можете покричать в свое удовольствие, вас услышат разве что коробки с сухпайком. Возможно, даже молча посочувствуют. А насчет записей с камеры не переживайте. Дасти дернулся и попытался отползти, когда холодные пальцы огладили его по груди и бокам, смахивая с нее полы рубашки, а потом спустились вниз и обхватили член. Надо что-то делать. Искать выход. Кричать бесполезно, искать не будут. Закрыть глаза, расслабиться и думать о Вальтере? Все четыре раза. Дасти сжал зубы, чтобы не вскрикнуть от прикосновений холодных рук. Нет уж. Кричать некогда, надо думать. Надо что-то придумывать. В конце концов, на поле боя он славится тем, что быстро реагирует — сейчас самое время доказать, что голова у вице-адмирала Аттенборо не для того, чтобы беретку с нее ронять при резких движениях. Снова ощутив пальцы между ягодиц, Дасти дернулся, и голова опять разболелась. Это сильно мешало думать. Распечатка. И камеры, которыми есть кому заняться. Значит, у ребят сообщник из службы внутренней безопасности. Найти его можно, достаточно вспомнить, кто… ох!.. кто дежурил той ночью и дежурит сегодня, и на чьей совести наблюдение за сектором коридоров, ведущих к складу. Этот человек тоже кого-то потерял, или что там его сподвигло на участие в этой истории? Ревнует вице-адмирала Аттенборо к генералу Шёнкопфу? Можно допустить, что это какая-то из женщин Вальтера, возможно, даже бывшая… Чужие прикосновения к паху отвлекали, тяжелое дыхание людей, сжимающих ему руки до синяков, мешало сосредоточиться. А допустить того, что они собираются сделать, нельзя. Не только ради себя, но и ради них. Да, они обезумели от потерь и горя. Да, возможно, они ревнуют. Но не Аттенборо в этом виноват. Да и разве вернешь мертвых чужой болью и собственной смертью? Дернувшись в очередной раз от прикосновения чужих рук, так и не согревшихся, Дасти поморщился, напрягаясь. Почему у него такие холодные руки? Руки того же Вальтера почти всегда были теплыми. Или очень быстро согревались. Да и пальцы самого Дасти, заставлявшие Вальтера ежиться от прикосновения холода к разгоряченной спине, согревались сразу, стоило их взять в чужие ладони. Да и не так уж на складе холодно. Дасти и полураздетым не замерз, и даже нагрел собой поверхность ящика, на которой лежал. А пальцы старлея холодные, как у покойника. С учетом того, как тяжело он дышит… — Старлей? — позвал Дасти, расслабляясь. — А вы помните, как именно погибли ваши родные? — Допустим, — прищурился Альберт, разводя его колени шире. — Это имеет значение? — Я выслушал ваши обвинения, принял их к сведению и хочу знать детали, — ровно проговорил Аттенборо, снова закрывая глаза. — Мне хотелось бы выяснить, вправду ли я виновен в их смерти. — Вы послали их на смерть, вице-адмирал. — Допустим. Но не все из тех, кого я посылаю на смерть, действительно умирают. Большая часть возвращается обратно живыми, — Дасти вздохнул и пошевелил ногами в попытке устроиться поудобнее. — А ваши не вернулись. Им просто не повезло, потому что был не их день, или они просто были неудачниками? — Что? — прищуренные глаза Альберта расширились. — Ваши родные были неудачниками, — проговорил Дасти, чеканя каждое слово. — Они не сумели выжить, в то время как остальные смогли. А это значит, что они не имеют права называться профессиональными военными. Я привык работать с лучшими, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства, но абсолютно не разделяю их. Мне не нужен мусор во флоте. — Да ты… — Альберт сжал зубы, и Дасти почувствовал, что руки держащих его мужчин тоже сжались сильнее. Наверняка синяки останутся, тоскливо подумалось Аттенборо. Однако же, несмотря на все условия и плещущую через край ярость, к непосредственно вторжению старлей Вольбек переходить не спешил. Открыв глаза, Дасти уловил судорожное движение руки несостоявшегося насильника и улыбнулся уголком рта. Не встает, а? И не встанет, судя по сузившимся сосудам и расширенным зрачкам. Что же тебе дали, друг? И как ты позволил? — Я знаю, что не нравлюсь вам, старлей, — похабно улыбнулся Дасти. — Но как вы собирались меня насиловать при таком раскладе? Ну, представьте на моем месте кого-нибудь посимпатичнее, хоть демократию. Уж ее-то вы точно любите, а? — Рот ему заткните! — взвизгнул Альберт, и получилось как-то совсем уж тонко и жалко. Рот Дасти честно накрыли ладонью, но поза удерживающего его Лукаша была неудобной и неустойчивой, да и держать одной рукой чужую руку было сложнее. Дасти даже сумел ее вырвать, и Лукаш снова притиснул ее обеими руками. — Ты неудачник, старлей, — насмешливо проговорил Аттенборо, вальяжно разваливаясь на ящике. — Ты ни на что не годишься. Вы все, ребята, неудачники и трусы. Вчетвером на одного — потому что вы побоялись. Вы побоялись заявить на меня Яну, вы побоялись открытого разговора со мной, все, что вы можете — это нагадить по-тихому в дальнем темном углу за закрытой дверью. Ну что, импотент, ты будешь меня насиловать? — перевел он взгляд на Альберта. — А то я уже заждался, ящик-то холодный, между прочим! Не получается у самого — махнись с кем-нибудь местами, авось у него лучше получится. Лицо старлея покраснело, зрачки расширились еще сильнее. Лицо обезобразила гримаса ярости, он тяжело дышал, тяжелее, чем раньше, но, когда он собрался что-то сказать, из его горла вырвался только сиплый хрип. Дасти хотел добавить что-то еще, но Альберт порывисто выдохнул и со всей силы саданул кулаком в миллиметре от уха вице-адмирала. И Дасти даже удалось не вздрогнуть. Он мысленно поаплодировал сам себе за стойкость и приоткрыл глаза. Держащие его парни замерли, ожидая реакции своего предводителя. Альберт стоял, склонившись над Аттенборо и зажмурившись, и медленно и глубоко дышал. В напряженном молчании прошло несколько минут, прежде чем он открыл глаза и встретился взглядом с Дасти. — Ну? — наконец не выдержал Аттенборо. Альберт смерил его взглядом и, отступив на шаг, зябко поежился. — Отпустите его, — негромко велел он. Удерживавшие его руки наконец-то разжались, и Дасти с наслаждением пошевелился, чувствуя, как благодарно ноют уставшие мышцы. — Я могу одеться? — осторожно уточнил он. Альберт отрешенно кивнул и уселся на один из ящиков. Дасти наскоро застегнул брюки и рубашку и, поправив шарф, подошел ближе, бесцеремонно взял старлея за руку. Теплая и влажная. Как и следовало ожидать. — Старлей, отдайте мне распечатку, — попросил Дасти, выпуская его пальцы. Альберт без возражений полез во внутренний карман кителя, вытащил лист и протянул его Аттенборо. — Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул Дасти и, помолчав, поинтересовался: — Вы сможете внятно сформулировать, что на вас нашло? — Вряд ли, — после паузы покачал головой Альберт. — Но я отлично понимаю, чем мне это грозит. Нам всем, — добавил он и перевел взгляд на остальных. *** — … И вместо того, чтобы вызвать охрану и отдать их под трибунал, ты отправил их в медотсек, — Вальтер поболтал в чашке ситечком и стряхнул с него лишние капли. — Что мне еще оставалось делать, — откликнулся Дасти, не поднимая глаза от бумаг, — если бы я не отвел их в медотсек, они бы под трибунал сами побежали. И потом, анализ крови только подтвердил мою догадку. Вот, взгляни, — он протянул Вальтеру лист. Шёнкопф поставил перед Дасти чашку с чаем и забрал лист. Пробежав глазами по строчкам с заключением, он нахмурился, и хмурился все больше по мере того, как просматривал остальные листы. — У всех четверых? — наконец проговорил он. — У всех четверых, — кивнул Дасти, поддергивая рукав кителя, задравшийся и обнаживший темнеющий на запястье синяк. — И как ты догадался? — Ну, для начала — нормальный человек в здравом уме такое делать не будет. По крайней мере, завзятых психов в армию не набирают, — Дасти взял чашку, отклонился на спинку кресла и отхлебнул чая. — Форка взяли, — покачал головой Вальтер. — Форк сошел с ума позже и далеко не сразу, — поднял палец Дасти. — А тут четверо вменяемых парней резко начинают вести себя, как ненормальные. Ну, допустим, от горя и правда могла поехать крыша, но мы бы заметили раньше. А дальше и вовсе было красиво. Тебе как рассказать — с самого начала, или как я дошел до этого? — насмешливо прищурился он. — Давай сначала, — Вальтер пристроился на краешке стола, подвинув бумаги. — Хорошо, — Дасти отхлебнул еще и поставил чашку на стол, — тогда слушай, это весьма занятная история. Сидел у нас в крепости некий работник службы внутренней безопасности. Его на Эль-Фасиле как-то перевербовали и выдали мешочек волшебного порошка, чтобы он, в свою очередь, вербовал остальных. Как-то его приятели поймали его на том, что он подключал камеры в жилых помещениях без санкции начальства. Посмеялись, потом попросили подключить женскую душевую, и на этом разошлись. А засланец перепугался, что парни где-нибудь по пьянке расскажут, и решил от них избавиться. Подставил он их красиво, прям хоть детектив с них пиши: обезумевшие от горя подчиненные набрасываются на горе-командира, он после пережитого стресса пускает себе пулю в лоб, а они дружным строем идут под трибунал. Представил? — Представил, — вздохнул Вальтер. — Ну и вот, — воодушевленно взмахнул Дасти рукой. — Посидели они в баре, попили кофейку с волшебным порошочком, потом засланец их накрутил как следует, проехавшись по больным местам, и уверил их в том, что я виноват. Даже распечатку с камеры слежения в твоей каюте предоставил. Порошочек к тому моменту уже ударил в мозг, поэтому парни не без подсказки засланца быстро составили план и отправились приводить его в исполнение. — А тебе повезло. — Мне действительно очень повезло, — серьезно ответил Дасти. — Во-первых, после того, как Юлиан вытащил от терраистов диск с данными, я решил изучить вопрос поглубже и достаточно много прочитал по поводу препаратов, используемых для промывки мозгов. Симптомы худо-бедно помнил, и холодные руки натолкнули меня на мысль, которая потом подтвердилась. Во-вторых, старлей Вольбек рассказал мне слишком много и практически в открытую сообщил, что у них есть человек, дежурящий за камерами. В-третьих, мне удалось перенаправить всю ярость старлея в другое русло, он выпустил пар, и порошок отпустил его в достаточной мере, чтобы парень начал соображать. Да и остальные, если бы не были заняты моим удерживанием, с превеликим удовольствием надавали бы мне по физиономии. Вольбек выпустил накопленную злость и первым сообразил, что происходит. Чуть на колени не рухнул, прощения просить, — Аттенборо усмехнулся и снова взял чашку, промывая пересохшее горло. — Я восхищен твоим умением соображать в экстремальной ситуации, — усмехнулся в ответ Вальтер. — У меня выбора не было, — пожал плечами Дасти, — либо я быстро думаю и действую, либо одно из двух. Надо сказать, — криво улыбнулся он, — тот факт, что у старлея на меня не встал, помог мне выиграть достаточное количество времени на анализ ситуации. — Разве «засланец» не знал, что наркотик влияет на потенцию? — поднял бровь Вальтер. — Я более чем уверен, что знал, — покачал головой Аттенборо, глядя в чашку, — но уже одного группового нападения для трибунала достаточно, неважно, получилось бы у них что-то или нет. Будь на моем месте кто-то другой, он бы, может, и отправил их под суд. Но лично я считаю, что, раз ребята помогли обезвредить диверсанта, с перепугу назвав его имя и местонахождение вплоть до мельчайших подробностей, то можно обойтись нарядом вне очереди. — У меня на этот счет другое мнение, но спорить я не буду, — Вальтер слез со стола и, подойдя к креслу, оперся на его спинку, обнимая Дасти за плечи. — Чучело, — тихо выдохнул Вальтер в удачно подставленное ухо. — Постарайся не влипать больше в подобные ситуации. А то я не уверен, что в следующий раз буду таким же добрым, как сегодня. — Я постараюсь, — усмехнулся Дасти и допил чай одним глотком. doc | fb2

@темы: Шоб було!, Честно спёртое, ФБ-2014, ЛоГГонутое, фанпродакшн