[najdy-esli-smojesh]

25.05.2017 в 12:05

Пишет  Мэлис Крэш:

Наш с царевной Лягушкой подарок родившемуся сегодня...

будет продолжено

Пролог.
Звук выстрела из-за двери бьет, словно бич по спине. Вольф не уверен, что Райнхард действительно покончил с собой, но возвращаться и проверять, нарушив приказ, нет сил. Слишком давят на плечи только что сказанные слова, свои и чужие.
"Все рассыпается, Миттельмайер. Все, на что я пытаюсь опереться. Я больше не могу доверять людям, которые клялись отдать за меня жизнь – и себе тоже! Может быть, только вам... Я готов простить Ройенталя, хотя прощения он не попросит, мы оба это хорошо знаем. Он считает, что вина здесь лежит на мне и Оберштайне – что ж, не мне его за это осуждать, – и, совсем уже севшим голосом: – Если бы я знал, что мы придем к этому, то покончил бы с собой на Гайерсбурге. Не мучил бы ни вас, ни себя".
Вольф пытался что-то ответить, но переубедить монарха не вышло. Только поддержать, когда Райнхард оступился, обходя стол, и помочь сесть. Кайзер поднял голову и с жесткой, горькой усмешкой приказал Миттельмайеру взять на себя заботу о принцессах, когда его не станет. И, без паузы, – уйти из кабинета.
Волк ушел. Он привык подчиняться приказам, и даже если бы Лоэнграмм не прислушался и отправил его сражаться с Ройенталем, пожалуй, не смог бы отказаться.
Все, что он может сейчас – молиться. Всем богам, в которых верит. Почему-то в основном не Тору, а Фрейе, которую почитает жена.
Вольф хочет одного – чтобы этот день, да нет – чтобы вся эта свистопляска, начиная с покушения на Урваши, оказалась всего лишь дурным сном. Чтобы завтра Райнхард был жив, и Оскар перестал вести себя, как обиженный избалованный ребенок.
Он не знает, но боги слышат его.


Дождь лил как из ведра, так что машина губернатора Новых Земель по его приказу свернула с центральной аллеи перед отелем Эвфония к спуску в подземный паркинг.
Мысли Ройенталя уже несколько недель были заняты странными новостями с Феззана, так что даже такие проверенные способы, как алкоголь и дамы, не помогали расслабиться. Вот и сегодняшний вечер он провёл в одном из самых респектабельных заведений бывшей столицы мятежников, но лишь в очередной раз убедился, что демократический бордель абсолютно ничем не отличается от такого же заведения в монархическом государстве. Ну, может, чуть меньше позолоты на стенах, но интерьер везде зависит от вкусов владельцев и пожеланий клиентов.
Выйдя из машины, Оскар шагнул в сторону лифта, но тут его взгляд привлёк лежащий чуть дальше под стенкой человек.
Нужно было позвать охрану или хотя бы дождаться, когда освободится водитель, но алкоголь достаточно притупил чувство опасности, чтобы вместо этого Ройенталь достал пистолет и приблизился к лежащему телу. Спиртным от того не пахло, а вот кровью – да.
Коричневая куртка, измазанная мелом, будто её владелец протискивался через узкий выбеленный извёсткой лаз, задралась так, что голова оказалась прикрытой. Оскар наклонился и сдвинул ее вниз. Волосы неизвестного тоже сильно перепачкались белым, и всё же их природный красно-рыжий оттенок можно было без труда рассмотреть даже в тусклом свете подземной парковки. До этого Ройенталь встречал лишь одного человека с такой примечательной шевелюрой, но тот мёртв уже несколько лет.
–Ваше превосходительство, пожалуйста, отойдите от него. Вдруг это один из мятежников? Я уже вызвал охрану, – в голосе подошедшего сержанта отчётливо слышится страх, но, тем не менее, парень тоже наклоняется к лежащему.
Оскар недовольно морщится, как будто водитель говорит что-то неприятное.
–Ганс, не заслоняйте мне свет. Если вы так боитесь одного раненого мятежника, можете отойти к машине.
Лежавший до этого неподвижно мужчина издаёт приглушенный стон и делает попытку перевернуться, но его правая рука, видимо, повреждена, потому что, как только он пробует опереться ею о стену, тут же вскрикивает.
Ройенталь, решив помочь, осторожно переворачивает незнакомца – и замирает.
Лицо парня сильно залито кровью из раны над левой бровью, но Оскар слишком хорошо его помнит, чтобы не узнать.
Раздаётся новый стон, и парень открывает глаза. Ройенталю всегда казалось, что этот невероятный синий оттенок должен убийственно действовать на женщин, но сейчас он сам не может отвести от них взгляд.
–Ройенталь, – голос раненого тих, но разобрать вполне можно, – вы должны спасти лорда Райнхарда. На Урваши готовится… – договорить у него не получается, и сознание снова покидает молодого человека, как две капли схожего с погибшим на Гайерсбурге Зигфридом Кирхайсом.

Где-то в Асгарде
–И это, злокозненный Локи, зовешь ты моих выполненьем условий? – богиня любви и красоты в гневе – не самая приятная картина. Особенно для того, кто ее разозлил.
–Чем ты недовольна, о Фрейя? – бог обмана невинно усмехается. – Все в лучшем же сделано виде: ход времени тонко исправлен, и к жизни вернулся тот воин, что дорог твоим фаворитам. Не этого разве желала?..
–Мое исказил ты желанье, – богиня все еще выглядит недовольной. – А впрочем, пусть будет что будет. Но если твои ухищренья закончатся снова провалом, то ты мне останешься должен.
–Поверь мне, прекрасная Фрейя, на сей раз мы будем в расчете.

Оскар не может оторвать взгляда от этого необъяснимого явления, но его заставляет обернуться звук открывающихся дверей лифта. Вслед за солдатами охраны оттуда выходит Бергенгрюн, который тут же обращается к флот-адмиралу:
–Ваше превосходительство, что случилось?
–Откуда я знаю? – и, повернувшись к подбежавшим охранникам: – Вы там что, все заснули, что ли? Почему здесь нет ни одного человека и сколько я должен ждать, чтобы хоть кто-то явился на вызов? – из-за странности происходящего Оскар не сдерживает раздражение и срывается на первом подвернувшемся подчинённом.
Солдаты тут же вытягиваются по струнке, и один из них, с нашивками капрала, отвечает:
–Прошу прощения, Ваше высокопревосходительство, но мы спустились, как только получили приказ. Насчёт постов в этом помещении никаких указаний не поступало. Прикажете убрать тело? – капрал чуть заметно косится на раненого.
–Нет, вызовите медиков. Этот человек жив, но серьезно ранен, так что пусть не копаются, а вы осмотрите здесь всё – как-то же он сюда проник... хотя с такой охраной мог и просто войти через центральный вход!
Видимо, выражение лица Ройенталя не сулит ничего хорошего. Капрал испуганно козыряет и чуть ли не бегом отправляется исполнять приказ разгневанного начальства.
–Бергенгрюн, идите сюда, – Оскар взмахом руки подзывает адмирала.
Подчинённый подходит ближе и, бросив взгляд на лежащего под стеной мужчину, мгновенно бледнеет.
–Кто это? – в голосе адмирала сквозит неподдельный ужас, от которого Оскару хочется кого-нибудь послать по всем известным адресам, начиная с Йотунхейма, но он сдерживается и только недовольно кривится.
–Понятия не имею, я нашёл его здесь не больше десяти минут назад.
–Но ведь он один в один… – Бергенгрюн замолкает и нервно сглатывает, не в силах произнести имя своего бывшего командира.
–Во всяком случае, очень похож, – Ройенталь пока не собирается говорить о том, что и сам считает: перед ними именно Кирхайс. Делать далеко идущие выводы не хочется, но это ничуть не напоминает розыгрыш или представление с участием двойника.
Двери лифта снова раскрываются, и из них выкатывается реанимационная капсула, за которой следуют три человека в белой форме.
Ройенталь с Бергенгрюном отступают, чтобы прибывшие могли заняться раненым, но далеко не отходят, ловя каждое слово медиков.
Минут через пятнадцать Кирхайса укладывают в капсулу, и старший из бригады с нашивками капитана обращается к Ройенталю:
–Ваше превосходительство, мы закончили. Куда прикажете везти пострадавшего?
–Для начала скажите, что с ним, – крышка капсулы не закрыта, значит, можно надеяться, что травмы хотя бы совместимы с жизнью.
–Пока точно могу сказать, что у него довольно сильное сотрясение, сломана правая рука и пара рёбер, есть подозрение на внутреннее кровотечение, так что желательно как можно быстрее доставить его в больницу.
–Ясно, – Оскар кивает, – везите его в наш госпиталь. Бергенгрюн, распорядитесь насчёт охраны... да, и мы едем с вами.

Вольф резко сел на кровати. Сердце билось как бешеное, казалось, сейчас выломает ребра изнутри и выпрыгнет в темноту. Спасительная мысль "это был всего лишь сон" помогла немного успокоиться, но не до конца. Волк чуть не закричал, когда на его плечо легла рука жены.
–Четыре утра, – сонно пробормотала Эва, сверившись с часами. – Что случилось?
–Ничего, просто дурной сон, – Вольф взял ее ладонь в руки и нежно поцеловал каждый палец. Эва улыбнулась и сдержанно зевнула. – Спи, милая, все нормально.
Она послушно легла, с минуту понаблюдала за ним, но затем закрыла глаза. Вольф спустил ноги на пол, нашарил тапочки и побрел в ванную, стараясь производить как можно меньше шума. Кошмар все еще прокручивался в голове, такой реальный в своей омерзительности.
В принципе, ничего непонятного среди сновидений не было. Слухи, последнее время бродившие по империи, выставляли Ройенталя в самом черном свете. В лучшем случае некомпетентным, в худшем – чуть ли не мятежником. Кто бы ни был их источником, если бы он получил возможность устроить серьезную провокацию во время визита кайзера, то явно ухватился бы за такой подарок судьбы обеими руками. Но перевербовать или дезинформировать целый гарнизон, причем в сжатые сроки? Конечно, это просто глупость. И все же... пожалуй, стоит поговорить с Кесслером. Если подсознание явно намекает, что за всем паскудством в адрес Оскара стоит жирная скотина Ланг, то стоит прислушаться. Мотив у этой свиньи есть. Да и возможность нагадить тоже: к сожалению, ввиду своего положения, он – один из тех, кто был в курсе маршрута, выбранного Лоэнграммом. И пусть ничего еще не случилось, слава богам, но если хоть что-нибудь пойдет не так, то лучше знать заранее, по чью душу стоит в первую очередь отправлять группу захвата. Да и, честно говоря, Оберштайна тоже было бы неплохо тряхнуть, но увы – слишком высоко эта слепая гадюка забралась.
Что до финала кошмара, то тут... подсознание, увы, заблуждается лишь в мелочах. Вряд ли Лоэнграмм, даже доведенный до отчаяния, так покончит с собой, – но есть разные способы самоубийства. Например, можно просто загнать себя, день за днем выжимая досуха, до последней капли силы. И поведение кайзера уже не первый год напоминает именно такую смертельную стратегию. Его непонятная болезнь – это ведь наверняка обычный протест тела, доведенного до грани. Но что с этим можно сделать?
Миттельмайер плеснул в лицо холодной водой. Сон немного отступил, сдавая позицию за позицией. Еще бы кофе, и станет совсем хорошо... кофе и что-нибудь сладкое.
Рассуждая здраво, если кто и может убедить Лоэнграмма отдохнуть, так это кронпринцесса. Увы, подступиться к ней даже для члена триумвирата задача непростая. Возможно, следует действовать через фройляйн Мариендорф, благо та вернулась к исполнению обязанностей, но тут все не менее сложно... Как же не хватает Оскара! Впрочем, тот сейчас занят по самые уши, надо полагать. И ему только проблем своего мнительного друга не хватало до полного счастья.
Кроме того, сообщение, летящее через полгалактики, можно перехватить по дороге.

Ройенталь, хоть и почти протрезвел, какое-то время не мог думать ни о чем – просто машинально мерил шагами коридор госпиталя, не отходя далеко от точки, с которой просматривалась дверь. Им с Бергенгрюном пришлось ждать больше двух часов, пока шла операция. Когда она наконец закончилась, их даже ненадолго не пустили в палату – только позволили взглянуть через дверь и убедиться, что неизвестно откуда свалившаяся рыжая загадка, опутанная трубками и датчиками, умирать точно не собирается. Это же подтвердил и сопровождавший их врач.
–Доктор, но как скоро он придет в себя? – слова сказанные на парковке, не дают покоя. Оскар хочет как можно быстрее выяснить, что они означают. Задать хотя бы пару вопросов.
–Пока сложно сказать, – медик-офицер поправляет очки в тонкой золотистой оправе. – У него сильное сотрясение и приличная кровопотеря, так что я бы не рассчитывал на быстрое пробуждение. Возможно, завтра, но ничего не обещаю.
–Как только он очнется, немедленно сообщите мне или адмиралу Бергенгрюну, – злиться на доктора глупо, тот сделал всё, что мог. И не его вина, что Ройенталю отчаянно не хватает информации. – И ещё... скажите, у него были какие-либо серьезные травмы раньше? – Оскар ещё в отеле обратил внимание: на шее рыжего не видно никаких шрамов. Но ведь, если это каким-то чудом воскресший Кирхайс, их просто не может не быть!
–Нет, до того, как его избили, он определенно был цел и невредим, – врач говорит уверенно, но от этого всё становится ещё непонятнее. – Старых синяков, переломов, заживших ран и других последствий плохого обращения я не обнаружил. На редкость здоровый парень.
–А он не может оказаться клоном? – Ройенталь никогда особо не интересовался подобным, но когда-то слышал или читал, что копию вроде бы можно отличить от оригинала. И если тело растили ускоренно в какой-нибудь банке, то оно, наверное, должно выглядеть как новенькое.
По лицу доктора проскальзывает тень то ли удивления, то ли внезапно пришедшей в голову идеи. Он, еще раз внимательно посмотрев на пациента, отвечает:
–Нет, я практически уверен, что это обычный человек. Если хотите, могу провести дополнительные исследования.
–Будьте так любезны. И, если вас не затруднит, проверьте еще, нет ли у него следов пластической операции, – очень не хочется ошибиться, приняв подделку за оригинал. Хотя Оскар готов ставить собственный плащ на то, что медики ничего не найдут.
Поблагодарив врача, губернатор Новых Земель и его ближайший помощник покидают палату.
По дороге в резиденцию Ройенталь пытается привести в порядок свои мысли, рассуждать логически, но любые предположения разбиваются, как только он вспоминает, с какой надеждой смотрел на него этот человек. Законы природы могут сколько угодно утверждать, что умерший не может вернуться, но иногда веришь не им, а собственным чувствам. Однажды Оскар уже доверился интуиции, и хотя в спасении Вольфа не было никакой мистики... может, и теперь стоит поступить так же? Во всяком случае, иначе как Кирхайсом воспринимать рыжеволосого парня просто не получается.
Прибыв в отель, Ройенталь вместе с Бергенгрюном сразу же поднимается в свой кабинет, где их уже ждёт начальник охраны.
Желание немедленно устроить разнос нерадивому офицеру уже не кажется таким актуальным, поэтому Оскар почти спокойно выслушивает его доклад.
Если вкратце, то тот капрал и его подчинённые, подстёгнутые начальственным гневом, подошли к поставленной задаче с надлежащим рвением. И, обыскав подвал, нашли не обозначенный на схеме технический тоннель, ведущий за охраняемый периметр. Значит, по крайней мере одна загадка имела под собой вполне материальное объяснение.
Отпустив начальника охраны, Ройенталь обращается к Бергенгрюну:
–Когда Его величество прибудет на Урваши?
Тот хмурится, вспоминая даты из присланного графика высочайшего визита.
–В конце будущей недели… Кажется, седьмого, если не случится ничего форс-мажорного.
Ройенталь снова недовольно кривится.
–Точно седьмого?
–Да, – Бергенгрюн уверенно кивает.
Подсчёты не слишком радуют. Перехватить Лоэнграмма в космосе не получится. Оскар может только нагнать кайзера уже на планете, и то – если вылетит немедленно. Доверить кому-либо спасательную экспедицию, опираясь только на расплывчатую фразу, он не может. Но и оставить сигнал без внимания – тоже. Наконец Ройенталь решается:
–Я немедленно вылетаю на Урваши, – и, видя недоумение на лице адмирала, поясняет: – На Его величество готовится покушение.
–Но откуда… – Оскар прерывает его, не дослушав вопрос:
–Не задавайте глупых вопросов, у меня нет на них времени. Займитесь лучше подготовкой вылета. Мне нужна эскадра сопровождения и десант, достаточный для наземной операции против тамошнего гарнизона. Будем предполагать худшее. У вас есть два часа, так что поторопитесь. И вот ещё что... Нашего гостя я оставляю под вашу личную ответственность, за него вы отвечаете головой, и не передо мной, а перед Его величеством. Кроме того, как только он придёт в себя, передайте ему, что я постараюсь выполнить его просьбу. Всё, идите.
–Слушаюсь, – Бергенгрюн, только что каблуками не щелкнув, выбегает из кабинета. Ройенталь почти падает на стул. Хочется снова напиться, но вряд ли поможет. Вместо этого Оскар жмет на клавишу комма и требует крепкого кофе.
Он не боится заснуть: можно приказать, чтобы его доставили на борт корабля в любом состоянии. Больше всего Ройенталя сейчас пугает вероятность проснуться и понять, что никакого человека на парковке не было.

Райнхарда поздравили, теперь очередь Юлиана

Туман в голове не сразу позволяет Яну понять, где он находится. Только спустя несколько шагов становится ясно, что это коридор Изерлона, непривычно пустынный, но хорошо знакомый.
Медленно, как капля джема, в голову вползает вопрос: какого черта Вэньли вообще делает здесь, если должен быть на «Леде II»? Усталый мозг, собрав в кучку воспоминания, дает подходящий ответ – это просто сон. И нападение, и вся эта проклятая бойня, возможно, тоже были обычным кошмаром. Ян помнит, как принимал снотворное, а у таких лекарств бывают побочные эффекты. Лучший способ проснуться, если спишь, – это попытаться заснуть снова. Приняв это несложное решение, Вэньли поворачивает туда, где вроде бы должен быть траволатор. Он на месте, хоть и почему-то отключен. Ничего, до лифта недалеко.
Ян машинально здоровается с девушкой-пилотом, та так же машинально отдает честь, а потом почему-то с криком убегает. Еще один аргумент в пользу кошмара. Войдя в лифт, Вэньли прижимается спиной к задней стенке, прикрывает глаза и чуть не пропускает звуковой сигнал. Коридор на его уровне совершенно безлюден. Каюта также пуста: нет ни жены, ни Юлиана, ни даже кота. Вздохнув, Ян садится на заправленную кровать, а затем ложится, не утруждая себя раздеванием.
Он уверен, что сейчас проснется на «Леде», еще на несколько часов ближе к переговорам с Лоэнграммом.
И совершенно не готов к тому, что его разбудят громкими, не совсем цензурными возгласами.

Влетев в кабинет командующего, капрал фон Кройцер сверкнула разгневанным взором на Минца и, оперевшись ладонями на стол, за которым он сидел, не терпящим возражений тоном заявила:
–Ты должен с этим что-то сделать!
Юлиан, не слишком понимая, чего от него хотят, вопросительно посмотрел на Карин. Та, похоже, считала, что он и сам должен догадаться, о чём идёт речь. Вот только телепатия у него пока не прорезалась. Вздохнув, Минц всё же спросил вслух:
–Извини, что и с чем я должен сделать?
Девушка недовольно фыркнула, но таки снизошла до ответа:
–У людей уже совсем крыша едет. Представляешь, мне сейчас три человека подряд сообщило, что по коридорам крепости разгуливает призрак адмирала Яна! Ну, Грабовски и Локхарт, конечно, дуры полные, но сержант Мейсон всегда отличалась здравомыслием, а тут наскакивает на меня, хватает за рукав, начинает трясти и нести чушь – мол, только что повстречала в коридоре мёртвого Яна и он с ней заговорил. Я еле отцепилась от неё!
–Ну, не знаю, – Юлиан старается смотреть на форменный берет, лежащий на краю стола, но взгляд упорно возвращается к более интересным объектам, – все-таки люди устали…
От дальнейших попыток выдать разумное объяснение неадекватному поведению сослуживцев Карин Минца спасает появление нового посетителя.
–Юлиан, – адмирал Кассельн тоже выглядит взволнованным, что с ним бывает крайне редко, – пойдём со мной.
Минц, привыкший подчиняться старшим, особенно по званию, послушно вскакивает, но тут же вспоминает, что вообще-то это он сейчас командует крепостью.
–Что еще случилось?
Алекс явно хочет что-то сказать наедине. Но, видимо, тоже вспомнив о теперешнем положении Юлиана, прямо отвечает на вопрос:
–Тело Яна пропало.
–Что? – Юлиан машинально хватает свой берет и стискивает его в кулаке. – Но как?
–Понятия не имею, – Кассельн качает головой. – Ко мне прибежал старший смены уборщиков и сказал, что капсула в зале пуста.
–Он сам это видел? – в голове Минца постепенно кристаллизуется мысль о диверсии. Конкретно – об отравлении каким-нибудь галлюциногеном. В системе вентиляции или водоснабжения? Но почему галлюцинации такие однотипные?
–Утверждает, что видел.
–А я тебе что говорила? – Карин складывает руки на груди.
Юлиан на мгновение задумывается, не стоит ли вызвать розенриттеров, но выглядеть смешным в глазах товарищей совсем не хочется. А то, что тревога все-таки ложная, пока кажется более вероятным, чем гипотетическая диверсия.
–Идёмте, – он решительно надевает берет и выходит в коридор. При этом чисто случайно оказывается во главе процессии.

На Вальтера и Дасти они натыкаются по дороге. Те не в курсе творящихся на Изерлоне безобразий, но скрывать информацию от них Юлиан не хочет. Естественно, услышав от Карин и Алекса пересказ последних новостей, оба присоединяются к компании.
По мере приближения к залу Минцу становится все тяжелее. Двойным грузом на плечи наваливаются ответственность за все происходящее в крепость и боль, которая так и не прошла за все эти месяцы. Ему и самому порой кажется, что Ян рядом, и от этого вдвое больнее, когда именем и образом покойного опекуна пользуются для идиотских розыгрышей...
Когда Шенкопф матерно обещает оторвать шутнику голову и засунуть ему же в задницу, с мнением наставника трудно не согласиться. Юлиан подходит к капсуле вплотную и бездумно открывает, чтобы пощупать внутри рукой. Ничего. Пусто. И в душе Минца тоже холодная пустота. Хочется кричать, но вместо этого он молча слушает других. Когда у Вальтера, Алекса и Дасти иссякает запас слов, внезапно встревает Карин:
–Слушайте, а может... может, его никто не крал? Может, он на самом деле был живой? И просто ушел?
Это настолько невероятно, что даже не звучит глупо. В конце концов, в самом деле, зачем кому-то похищать законсервированное тело без капсулы? Его ведь даже из крепости не вывезти. И попасться кому-нибудь на глаза с таким объемным грузом – раз плюнуть, даже сейчас, когда крепость наполовину опустела. Но люди видели самого Яна, а не кого-то с его телом на руках...
Юлиан не хочет думать о том, что Вэньли официально признали мертвым, что с такой кровопотерей выжить нельзя, что даже если они все ошибались, то после четырех месяцев комы нельзя встать и пойти... Все это кажется несущественным. И, с трудом разомкнув непослушные губы, он спрашивает Карин:
–На каком уровне твоя сержант Мейсон видела «призрака»?
Ответ хорошо укладывается в мысленную схему маршрута отсюда до старой каюты Яна. Минц не помнит, есть ли на этом отрезке камеры. В зале точно были, а лифты и коридоры имперцы почему-то оставляли без наблюдения. Возможно, играла свою роль большая площадь крепости. Или нежелание оставлять в руках младшего персонала компромат на начальство. Юлиану все равно, сейчас он думает о том, что будет делать, если живого Яна они все-таки не найдут. Черт, они все сошли с ума. И он тоже. И ему не хочется изображать глас разума и начинать расследование до того, как он... проверит. Да, просто проверит версию, и неважно, что она неправдоподобная.
Мысль о диверсии – в которую с натяжкой вписывается пропажа тела, – снова заглядывает в голову, пока они повторяют предполагаемый маршрут «призрака». Юлиан внимательно всматривается в лица всех, кто попадается по дороге. Похоже, истерия уже прошла. Несколько встреченных офицеров спокойно идут куда-то по своим делам. Вон майор Поплан вышел из лифта под ручку с очередной барышней, приветственно помахал рукой и свернул в сторону офицерских кают. Юлиан не собирается его окликать, их и так слишком много. И Оливера особенно не хочется заражать надеждой, если эта надежда – ложная.
К двери в самую обычную каюту, сейчас не занятую потому, что Фредерике было слишком тяжело в этих стенах, все четверо подходят в тишине. И потому особенно сильно режет уши соленый розенриттерский загиб из уст Вальтера. Потому что Вэньли действительно лежит на своей койке, точно только что вернулся из боя и отключился, не успев даже разуться.
Потревоженный звуком, Ян поднимается – как разбуженный человек, а не монстр из ужастика, но Карин с силой стискивает руку Юлиана. Похоже, едва удерживается от того, чтобы удрать по примеру сержанта. Аттенборо замер рядом в шоковом состоянии.
Вальтер, напротив, кидается к Вэньли и заставляет его лечь. Ян недоуменно смотрит на него, слабо сопротивляется, отказывается от предложения привести врачей и наконец, когда к уговорам присоединяется разморозившийся Дасти, сдается.
А вот Юлиан подойти к опекуну и что-нибудь сказать просто не может. Ноги словно приросли к полу, и кажется, что сейчас подломятся. Лицо застыло маской, и только текут по щекам слезы. Хорошо, что Ян этого не видит – Шенкопф заслоняет. Зато видит Карин.


***

Как только эскадра вышла из последнего прыжка в районе Урваши, Ройенталь приказал немедленно связаться с «Брунгильдой». Белый флагман отозвался почти сразу же. Увы, несмотря на всю спешку, Лоэнграмм опередил их почти на три часа и уже спустился вниз. Мало того, вместе с ним, не считая охраны, покинули относительно безопасный корабль адмиралы Мюллер и Лютц, так что Оскару оказалось не с кем поделиться информацией. Риск провала всей операции моментально возрос на порядок. Сообщать о своих подозрениях кому-либо, в ком Ройенталь не мог быть уверен на сто процентов, было опасно. Вероятнее всего, это только ускорило бы запланированные противником действия.
Бергенгрюн исполнил приказ: видео его разговора с пришедшим в себя Кирхайсом было доставлено к Оскару в промежутке между первым и вторым прыжком. Правда, оно так и не дало ответа на вопрос, откуда возник живой генерал-адмирал, – вернее, флот-адмирал, – зато обозначило вполне конкретного противника в лице недобитой секты терраистов. Эта зараза оказалась слишком живучей. Несмотря на уничтожение их базы на Земле, секта всё ещё была достаточно многочисленной, чтобы устроить полноценный заговор. И куда, интересно, смотрит Оберштайн? Неужели господин министр снова сделает вид, что ничего не знал?
Манёвры внутри системы заняли ещё около часа, и когда «Тристан» наконец сел на космодроме рядом с «Брунгильдой», оттуда сообщили, что в окрестностях зафиксировано подозрительное перемещение войск, при этом штаб гарнизона на запросы не отвечает, а кроме того, исчезла связь с кайзером.
Терять время и дальше было нельзя, так что, запросив на «Брунгильде» координаты временной резиденции, Ройенталь тотчас приказал начать высадку десанта. Следующий его приказ был намного менее логичным, но поступить иначе было просто невозможно. Надев принесенный ординарцем доспех, Оскар занял место на борту десантного катера.
Стоило только покинуть территорию космопорта, как по ним тут же открыли огонь. И, хотя обстрел был хаотичным, пилотам шаттлов пришлось попотеть, уходя от выстрелов наземных установок. Хорошо ещё, никто из мятежников не додумался поднять в воздух истребители. А может, просто не успели. Как только корабли сопровождающей эскадры достаточно снизились, огонь зенитных батарей был тотчас же подавлен.
Вначале Ройенталь собирался начать поиски императора с гостиницы, в которой тот остановился. Но, пока они летели, с «Брунгильды» передали, что машина с кайзером и адмиралами движется по дороге вдоль леса, и корабль сейчас поднимается с космодрома, чтобы забрать их в условленном месте. Оскар связался с «Тристаном» и приказал лететь туда же. Ближайшим открытым местом, подходящим для приземления кораблей такого класса, оказалось озеро на противоположном краю этого самого леса. Судя по размерам на карте, там уместились бы оба корабля, хоть и с трудом. Впрочем, возвращаться на «Тристан» Ройенталь не стал, вместо этого, прикинув скорость машины и направление движения, приказал сажать катер там, где к лесу подходила дорога.
Обогнать машину не составило особого труда, и уже через несколько минут Оскар выпрыгивал из опустившегося шаттла. К счастью, хоть связь и постоянно прерывалась, но через более мощные передатчики «Брунгильды» удалось сообщить беглецам о том, что помощь уже рядом. Правда, совсем без эксцессов не обошлось.
Как только машина остановилась, первым из неё выбрался Кисслинг и, заметив Ройенталя, тут же прицелился в него. Оскара такое поведение начальника охраны в принципе не удивило. Он обернулся к своим людям и приказал им отойти, а сам, положив на землю свой бластер, поднял руки и только после этого сделал шаг в сторону машины.
–Я все могу объяснить, – спокойно сказал он, немного покривив душой. Всего Ройенталь объяснить точно не мог. Но, во всяком случае, кайзер это услышал, потому что из машины донеслось: «Пропустите его».
Когда Ройенталь приблизился, Кисслинг, всё так же не сводя взгляда с десантников, отступил в сторону. Оскар нагнулся к открытой двери. Райнхард взглянул на него – холодно, но не без готовности выслушать.
–Объясняйте.