Название: Пропажа
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, около 2250 слов
Пейринг/Персонажи: : Юлиан Минц, изерлонцы, Ян Вэньли, Райнхард фон Лоэнграмм
Категория: джен
Жанр: драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС, смерть персонажа
Краткое содержание: Не всё, что пропало, действительно пропало. 1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»…
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Пропажа"
1 июня 800 г. к.э. Крейсер «Леда ІІ»
Они обыскали всё. Не только машинное отделение, которое прикрывали собой до последнего патрона Блюмхарт и Патричев, но и вообще всю эту проклятую «Леду», ни дна ей, ни покрышки, перерыли сверху донизу. Проверили все пыльные углы, подсобные помещения и технические службы. Поплан даже в реакторный отсек лазил.
Ничего. Ни малейших следов адмирала Яна.
Даже земли здесь нет, чтоб сказать: «Как сквозь землю провалился».
Юлиан Минц по третьему кругу обходил машинное, выискивая хоть нитку, хоть пятно, которое можно было бы связать с пребыванием здесь приёмного отца, но находил только полумрак, пыль и запустенье. Прятавшегося там человека он почти проморгал – тот скрючился в такой щели, куда нормальный даже не протиснется. Весь фокус состоял в том, что этот человек нормальным не был. Сумасшедшим он был, полностью безумным, практически потерявшим человеческий облик.
– Стоять! – успел крикнуть Юлиан, вскидывая оружие.
Но безумец в чёрном имперском мундире летел на него, не тормозя и почему-то не стреляя, а только размахивая бластером. Он мчался молча, только гримасничал жутко, словно отнялся у него язык, а сказать что-то надо. В трёх шагах от юноши чёрная фигура нападавшего вдруг резко дёрнулась вбок, и Юлиан выстрелил. Почти не целясь, инстинктивно, но попал. Сумасшедший захрипел, сложился вдвое и сполз на титановые плиты перекрытия.
Первым делом Минц проверил чужой бластер. Батарея оказалась полной под завязку, её не использовали ни разу. Но, может, была ещё одна?
Юноша опустился на плиты рядом с убитым им человеком. Сегодня он научился убивать. Сразу – и навсегда. Это было отвратительно легко, и он почти ничего не почувствовал, лишая жизни хомо сапиенс. И то, что последний мертвец оказался именно Эндрю Форком, – а узнать его стало возможным только после того, как смерть разгладила искажённые безумием черты, – почти не имело значения.
Но просто сидеть, сложа руки, над бывшим беглым психом – недопустимая роскошь. В мистические явления военный сирота не верил ни капельки, поэтому адмирал Ян должен быть на корабле. И его нужно найти, живого или мёртвого.
Взволнованные и действительно раздосадованные имперцы утверждали, что не имеют отношения к этому дерзкому покушению и, напротив, намерены всемерно содействовать расследованию. Юлиан не знал, верить этому или нет, но отца надо найти до того, как крейсер Рейхсфлота войдёт в зону контакта.
– Юлиан, что у тебя? – звучный басок Шёнкопфа запрыгал шрапнелью, отскакивая от серых стен машинного отделения.
– Ещё один, – машинально крикнул Минц в ответ. И добавил совсем тихо: – Всего лишь.
Штаб поисковой группы в составе Юлиана, Шёнкопфа, Поплана и Машенго оккупировал каюту пропавшего адмирала Яна. Кровать была так ровно, без единой складочки, застелена серым покрывалом, что никто не решился сесть на неё. Вальтер пристроился на краешке стола, в то время как непоседливый лётчик расхаживал взад-вперёд, от стены до стены. Юлиан сидел на единственном стуле, ровно сложив руки на коленях, а Машенго закрепился прямо на полу, стараясь занимать как можно меньше места.
Три часа назад «Леду» взяли на абордаж.
– Так, – откашлялся Оливер. – Исходим из того, что с корабля ему деваться некуда.
Судя по выражению лица, Вальтер начинал серьёзно сомневаться в последней сентенции. Но никаких других зацепок всё равно не было. Если бы Фёдор или Райнер могли что-нибудь рассказать!.. Но в ближайшие дни они ничего не расскажут. И неизвестно, расскажут ли хоть когда-нибудь. Врач с «Улисса» только разводил руками.
– Давайте с самого начала, – предложил Машенго, убирая ногу с пути Поплана.
Юлиан тяжело вздохнул. В пятый раз – сначала. Но тем не менее покорно забубнил, перечисляя скудный перечень известных фактов. Запись переговоров «Леды» и фальшивого имперского корвета, положение тел расстрелянной делегации Ромски, выгоревшая рубка, Патричев на пороге машинного отделения, Блюмхарт…
– Подожди! – внезапно вскинулся Шёнкопф. – С этими уродами беседовал Ян?
– Нет, – покачал рыжей головой Оливер. – Он не участвовал.
– Тогда почему постель…
Юлиан подпрыгнул на сидении:
– Господин генерал, а ведь правда же! – глаза юноши широко распахнулись. – Если адмирал Ян спал, когда началось, то, поднятый по тревоге… Застилать постель – это последнее, что он стал бы делать! Он и так, без тревоги, не всегда…
– И что нам это даёт? – отрезвляюще заметил Машенго.
– Где он мог ночевать? И с кем? – Оливер считал этот вопрос первоочередным.
Но Шёнкопф пропустил его мимо ушей.
– Снотворное на тумбочке. И полупустой стакан с водой. Он был здесь.
Поплан в очередной раз распахнул створки встроенного шкафа, который явил товарищам всё те же пустые вешалки. Но Оливер не успокоился и продолжил планомерно обследовать мебель. Всю подряд. Скомканный офицерский мундир выпал из шкафчика над умывальником. Но обдумать находку не успели, поскольку сидевший под стеной чернокожий великан вдруг сполз на пол весь, протянул длинную руку и выдернул из-под кровати туго, но явно впопыхах свёрнутый узел какого-то тряпья. Все подались к нему.
– Увидел снизу, – пояснил он, садясь и нетерпеливо раздёргивая края простыни, служившей свёртку внешней оболочкой. – Сначала подумал, что сменная обувь, но присмотрелся – слишком большое.
– Т-т-твою!.. – только и смог сказать Шёнкопф, когда на колени Машенго посыпалась труха, куски поролона и боннелей, а Юлиан уже рвал серое покрывало с кровати.
Он был там. Можно было не сомневаться, что только могучие ручищи добряка Патричева могли выдрать с мясом из середины вспоротого матраса пружины и прочую начинку и заменить её бесчувственным телом адмирала Яна. Добротную начинку особого, высокого матраса, который шутники-розенриттеры откопали на изерлонском складе и приволокли специально для командующего. При других обстоятельствах полосатая пижама, усеянная клочьями набивки, смотрелась бы смешно.
Казалось, Ян спал, но неестественная бледность, липкая плёнка испарины на лбу и скулах и поверхностное, едва заметное дыхание говорили, что дело плохо. Шёнкопф выдернул Вэньли из этого «футляра» одним движением, как будто адмирал ничего не весил.
– Дверь! – рявкнул он, беря разгон.
Оливер спешно распахнул входную дверь и подался назад, пропуская розенриттера с ношей.
– Врача!..
***
12 июня 800 г. к.э. Флагман «Брунхильда»
Обмен официальными приветствиями окончился, к огромному облегчению Яна, довольно быстро. По сравнению с ослепительной бело-золотой фигурой кайзера он сам себе казался нелепым, неуклюжим клоуном. Ян старался прятать глаза от этого сияния. Но в плане самой процедуры переговоров, как оказалось, договаривающиеся стороны имели одинаковое мнение. Его Величество мановением руки удалил всех посторонних из зала. Абсолютно всех, включая охрану. Тёмно-рыжий Гюнтер Кисслинг повеление выполнил беспрекословно, только смерил напоследок сутулую фигуру изерлонца изучающим взором. Скорее всего, взвесил и нашёл эту самую фигуру лёгкой. То есть опасности для августейшей особы не представляющей. Ничего удивительного: за последнюю декаду Вэньли потерял фунтов десять своего далеко не избыточного веса.
– Присядем, адмирал, – мелодичный голос Райнхарда приказывал. Даже в такой ненавязчивой форме – всё равно приказывал. Сам он с места не тронулся, пропуская гостя.
– Охотно, – Ян независимо вздёрнул подбородок и прошёл к креслу. Сперва поглядывал на широкий и мягкий даже на вид диван под чьим-то портретом, но это уже было бы чересчур. Но сесть не успел.
– Адмирал, перед тем, как мы приступим к обсуждению серьёзных проблем, вы позволите личный вопрос?
Вэньли обернулся, невольно приподняв бровь.
Кайзер воспринял это как согласие.
– Скажите, адмирал Ян, как же всё-таки у вас получилось проспать покушение на себя самого?
Райнхард улыбался. Он действительно находил свой вопрос забавным.
Ян на миг потерял контроль над лицом, и его перекосило. Он не знал, каким образом просочилась вовне и как трансформировалась легенда о его спасении (друзья точно не распространялись), но этот вопрос ему задавали уже раз сто. И от кого бы другого, но от кайзера он такого не ожидал.
Да, врач объяснил, что та несчастная таблетка безобидного снотворного чуть не убила его. Непереносимость. Рассказал, что то был не сон, а глубокий обморок, почти кома, и что опоздай помощь хоть на час, он бы не проснулся никогда. Да, он не отдыхал тогда, он медленно переставал дышать, да, по сей день иногда накатывают приступы тошноты и слабости. Но он валялся в безопасности, как фарфоровая кукла в набитой ватой коробке, пока друзья подставлялись под пули, сбивая убийц со следа. Райнеру уже немного лучше, хотя и совсем чуть-чуть, а Фёдор до сих пор болтается между жизнью и смертью, и вся надежда только на здоровый, сильный организм.
Самым правильным было бы улыбнуться в ответ, но Ян просто не мог. Никакие дипломатические соображения не могли сейчас заставить его улыбнуться человеку, от воли которого зависела судьба всех близких Вэньли людей.
– Простите, – вдруг выдавил Райнхард. – Я… столько потерь… простите, примите соболезнования…
Улыбка поблекла и сползла с губ кайзера.
А Ян замер в изумлении.
Он понял. Райнхард понял. И смутился, как простой смертный.
И сразу же словно пелена с глаз упала. Ян увидел и лиловые тени под запавшими глазами своего собеседника, и нехорошую худобу. И движения – нарочито медленные, плавные. Он не позволяет себе быстро двигаться, хотя человеку с такими длинными нервными пальцами, наверное, очень трудно сдерживать естественные порывы. Да он же болен! И с места он тронуться боится, никакая это не учтивость. Взгляд размытый, голова, наверное, кружится. Не рассчитал сил.
И вчера изерлонцев принял не он, а разноглазый, безупречно корректный Ройенталь. Значит, вчера Райнхард не смог встать. А сегодня встал, хотя лучше бы отложил переговоры. Ну, подождали бы день-два. Ничего страшного, и так все сроки сместились. Какая бешеная гордыня… Неужели он считает, что его заподозрили бы из-за этого в неверности своему слову? Или какие ещё причины толкают этого совсем юного великого правителя на те поступки, которые он совершает, противореча порой самому себе? Какой огонь пылает под холодным, словно снежным плащом? Богам гореть в таком огне…
– На самом деле, – заговорил Ян, улыбнувшись естественно и непринуждённо, – на самом деле, Ваше Величество, проспать что-либо очень просто.
Он подошёл к кайзеру почти вплотную. Тот отшатнулся, потерял равновесие, он привык держать дистанцию, привык полагаться на окружающую его ледяную стену, но Ян только хмыкнул. Поддержал под локоть, пока Райнхард поймал устойчивое положение. Да и после не отпустил, не доверяя этой мнимой устойчивости.
– У меня в этом деле огромный опыт, Ваше Величество. Где я только не засыпал! Это совсем просто, я сейчас докажу на опыте.
Он потеснил оторопевшего кайзера к дивану, и тот подчинился. Ноги у величества слегка заплетались.
– Когда-то я заснул на офицерском собрании в полной парадной форме и, скажу я вам, в эполетах засыпать не рекомендуется. Они так врезаются в шею, что просто караул.
С этими словами Ян ловко открепил указанные детали мундира от плеч Райнхарда и стащил вместе с плащом.
– А… – неуверенно начал подопытный, но Вэньли уже шёл на кураже и перебить себя не позволил. Какая-то часть его сознания вопила о возможных последствиях, однако Ян чувствовал, что всё делает правильно.
– Стоя спать можно, у меня получалось. В набитом автобусе – шик. И держаться не нужно, со всех сторон опора. Но если опоры нет, лучше всё-таки лечь.
Он слегка подтолкнул Райнхарда, и тот плюхнулся на диван. Судя по лицу, он никак не мог поверить, что всё это происходит здесь, сейчас и непосредственно с ним. Вэньли наклонился, ухватил кайзера за щиколотки и развернул, заставляя принять горизонтальное положение. Не прерывая движения, снял с жертвы туфли, весело прокомментировав:
– Это на всякий случай. Ничем обувь на самом деле спать не мешает, но, может, аристократам мешает.
Взлетел парусом над распростёртым владыкой галактики белый плащ.
– Одеяло – уже роскошь, но почему бы и нет, йотун побери? Кайзер вы или не кайзер? А дальше нужно одновременно закрыть глаза и рот – и всё получится.
К Райнхарду, наконец, вернулся дар речи.
– Что вы вытворяете, герр адмирал? Это же возмутительно! – но царственного возмущения не получилось. Получилось, скорее, полусонное бормотание смертельно уставшего человека.
Вэньли понял, что угадал. И самостоятельно его величество достойно встать не сможет, а недостойно сползать – побрезгует. И ещё – Райнхарду действительно нужно было лечь, ему хорошо лежать, укрытому плащом.
Ян всё-таки сел в кресло, но не в то, в которое метил сначала, в другое, рядом с диваном.
– Возмутительно не спать, если надо отдохнуть, – возразил он. – Я подожду здесь. Лучше всего, конечно, положить сверху кота, или чтобы дождь шёл за окном, да тут такого нет. Но я могу вместо дождя вам что-нибудь нудное рассказать. Хотите?
– Но время…
– Время есть, Ваше Величество. Это в бою время не ждёт, оно измеряется в убитых. А сейчас перемирие, часы и минуты – всего лишь часы и минуты. Отдохните, я же вижу, вам нужно. А то договоримся до чего-нибудь, а вы потом скажете, что ничего не помните.
Последняя фраза была на грани фола, но кайзер шутку принял, раздвинул в улыбке бледные губы. Отяжелевшие его веки так и норовили опуститься.
– Я знал, что вы необычный человек, Ян. Но чтобы настолько… И вы не лжёте, вы такой и есть… От вас пахнет, как в библиотеке, если на улице жарко…
– Обычный-обычный, – заверил Вэньли, борясь с соблазном подобрать ноги на сидение. – Ведь обычным людям свойственно понимать, когда другим… надо передохнуть. Не нарушайте чистоту эксперимента, Ваше Величество.
Кайзер и не нарушал. Он сдался сну под рассказ своего врага о том, как оный враг чуть не проспал Тринадцатый флот.
Пик нервозности в кают-компании «Брунхильды» ознаменовало собой явление посланного в разведку (по специальности) адмирала Мюллера. Ведь как не переживать, если кайзер закрылся с Яном Вэньли в зале для приёмов, и третий час оттуда не доносится ни звука? Словно пропали.Разведчик перешагнул порог и застыл, погружённый в какие-то собственные мысли.
– Докладывайте, – нарушил молчание самый нетерпеливый в помещении – гросс-адмирал фон Ройенталь.
Его лучший друг, Вольфганг Миттермайер по прозвищу Ураганный Волк, подался вперёд. От Изерлона присутствовали поспешно кооптированные Юлиан и Поплан. Аттенборо брать было нельзя по причине Биттенфельда (тот поклялся, что свернёт Дасти шею, если адмирал Фаренхайт умрёт в госпитале; Фаренхайт вроде бы шёл на поправку, но бережёного боги берегут), а Шёнкопфа – из-за Ройенталя (оба были совсем не против закончить один давний диспут о сравнительных достоинствах бластера и доспехов). Йотунова политика.
– Спят оба, – коротко доложил Мюллер. – Его Величество – на диване, его превосходительство – в кресле. Это что, гипноз какой-то?
Ни имперцам, ни изерлонцам не хотелось признавать вслух, что обоим их лидерам такой гипноз был бы весьма кстати.
– А вы уверены, что просто спят? – осмелился спросить Юлиан, по известным причинам подозрительный.
– Я проверил, – вздохнул Мюллер. – Точно. И, знаете, давайте не будем трогать…
– Будить начальство – себе дороже, – поддержал его Поплан. – Хоть весь день…
В дверь стукнуло, и между створок деликатно просунулась, алкая новостей, противная морда адмирала Грильпарцера.
– …и переговоры идут полным ходом, – чуть более громко и радостно, чем надо, возгласил Мюллер.
Ройенталь важно кивнул и одобрительно понюхал рюмочку коньяка.
Название: Тильда
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016
Размер: мини, 1040 слов
Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Аннерозе фон Грюнвальд, Себастьян фон Мюзель/ОЖП
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть канонических и неканонических персонажей
Краткое содержание: Себастьян фон Мюзель женился повторно.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тильда"
Есть вещи, которые происходят в Империи ежеминутно, если не чаще – например, пары вступают в брак. Есть вещи более редкие, и все же имеющие место – когда женщина-простолюдинка выходит замуж за небогатого рейхсриттера ради приставки «фон» перед фамилией. Титулованные особы не опускаются до таких мезальянсов, для них существует круг, за пределами которого пригодных для брака лиц нет. Магический круг, очерченный теми же тремя буквами, которыми некогда осыпал своих сторонников Рудольф Первый. Сколько бы денег ни было за душой у тех, кто лишен приставки. Состояние может заслонить отсутствие высокого титула, но только не букв.
И все же в границах круга остаются... к примеру, отягощенные детьми от первого брака вдовцы, склонные к алкоголизму. Не такая уж и плохая партия, особенно если присмотреться как следует и представить, что у потенциальной мачехи есть какой-никакой опыт, помогающий ладить с детьми. Семь лет жизни из двадцати пяти она проработала гувернанткой, со всеми вытекающими.
– Матильда-тильда, тильда-Матильда, – светловолосый мальчик лет семи катает на языке имя женщины, которую – вот еще, не заслужила! – никогда не назовет матерью. – Аннерозе, а что такое «тильда»?
– Тряпичная кукла, – твердо отвечает сестра. – На занятиях по домоводству нас учили, как их шить. Длинные такие, с ними спать можно.
Аннерозе всего двенадцать, но она очень умная, и другой мамы Райнхард представить себе не может. Вот только папа решил иначе, и непонятно, что с этим делать.
Матильда Беккер кажется куклой для папы – высокая, худая, темноволосая, с длинным лицом и таким подбородком, что порезаться можно. Почему папа не мог попросить Аннерозе сшить для него куклу, а нашел вот эту... Тильду?
Райнхард смотрит на сестру, но вопрос не задает, он уже большой мальчик и смутно чувствует, что в этих словах что-то не так. И вообще, с другой стороны, может, все не так плохо, как кажется. Вдруг Тильда будет ходить за покупками, готовить и убирать, хотя бы через раз, тогда сестре станет полегче.
– Как думаешь, папа и правда на ней женится? – почему-то получается сказать это только шепотом. Почти сразу же Райнхард вспоминает, что в сказках мачехи обычно злые. Но сказки – это же не настоящая жизнь. Там и принцы бывают благородными и красивыми, а одного взгляда на фотографии принца Людвига в газете достаточно, чтобы увидеть разницу.
Аннерозе вздыхает, похоже, она не знает, как ответить на этот вопрос. Если бы отец хоть объявил им все спьяну... но нет, последнее время он реже прикладывается к бутылке, и в этом может быть заслуга Матильды. Она появилась в их доме как-то неожиданно: пришла «по-соседски помочь», да так и зачастила, и всякий раз жужжала отцу на ухо, что одному с двумя детьми мужчине никак нельзя. Пару раз точно давала деньги, небольшие, но как раз тогда, когда отказаться было невозможно.
С тем, что Тильда прочно обосновалась в доме, вполне можно смириться. Она, конечно, не мама, но человек вроде неплохой. В основном она говорит с Аннерозе, учит ее, как правильно ведут себя девушки-дворянки. Это скучно, Райнхард редко слушает их беседы о том, как следует одеваться, как причесываться, как ходить и все такое. Он сам мачеху интересует куда слабее, ведь учится хорошо, а то, что мальчик дерется, по мнению Тильды нормально, дворянин должен уметь защищать свою честь. А еще мачеха не имеет ничего против друга, которого Райнхард находит после переезда.
Да, все бы ничего, но в один прекрасный день Тильда начинает толстеть, и это значит, что в семье должен появиться новый ребенок. Райнхард не знает, как к этому относиться. Но когда из больницы Тильда возвращается без обещанного братика, сильно расстраивается, жалеет мачеху с папой и злится на врачей. А потом случайно слышит, как все было на самом деле.
На следующий день он никак не может сосредоточиться, к счастью, учителя его не вызывают. Зато Кирхайс после уроков пристает с расспросами, он-то понимает, что случилось что-то ещё хуже.
Устроившись на дереве, где их никто не слышит, Райнхард шепотом раскрывает другу тайну. Они оба знают о том, что по закону некоторые дети считаются неполноценными и не должны рождаться, на уроках об этом говорили. Но иногда это выясняется только после рождения...
– И надо заплатить, чтобы ребенка убили и записали мертворожденным, – совсем неслышно произносит Райнхард. Глаза жжет от невыплаканных слез. – Если бы у нас было больше денег, хватило бы на операцию, и братик был бы живой и здоровый.
Кирхайс молча обнимает его за плечи и тихо ненавидит титулованных аристократов, которым, конечно же, не писаны эти жестокие законы. Он боится за друга, боится, что тот может сказать лишнего на людях, но Райнхард делится своими мыслями только с ним.
А потом боги посылают семье Мюзелей еще одну беду. И пусть грустная, еще не оправившаяся толком от потери ребенка Тильда пытается успокоить пасынка, убедить его, что для юной девушки подобное покровительство не так уж и плохо, что такова уж доля женщин, что в этом нет ничего зазорного, – Райнхард чувствует, что она врет. Так быть не должно. Это снова – несправедливость, и, хотя на сей раз их семье не просто заткнули рот, а дали денег, лучше не становится. Даже собственная мечта – поступить в военную академию – теперь кажется отравленной, ведь поступление оплачено этими деньгами.
Он должен сделать что-то, чтобы очистить свои мечты. Чтобы отмыть галактику от гольденбаумовской грязи, чтобы река слез, проливаемых простыми жителями Рейха, наконец пересохла.
Райнхард иногда возвращается домой. Когда наконец умирает отец, который после увоза дочери окончательно ушел в запой, несмотря на все старания жены это прекратить, – намного чаще. Тильда хотя бы не вызывает омерзения, с ней можно говорить, и эти беседы помогают лучше выстроить в голове планы на будущее. Мачеха совсем не разбирается в войне и политике, зато она знает, что нужно людям и отчего они не могут это иметь.
Когда у них с Кирхайсом появляется свое жилье, Райнхард просто забирает ее к себе. Тильда не возражает. Она порой присоединяется к их вечерним посиделкам, и это очень похоже на метод «проверки дилетантом», описанный в учебнике. Ее слова по-прежнему заставляют задуматься о многом, даже когда Райнхард уже совсем взрослый, носит гросс-адмиральский плащ и командует людьми, часть из которых значительно старше его мачехи, а остальные – почти ее ровесники.
Одного из последних он однажды приглашает к себе домой. Обсудить кое-что в конфиденциальной обстановке... и посмотреть на реакцию Тильды. Это похоже на шалость, и Райнхард невольно улыбается, когда представляет их друг другу – немного похожих внешне, словно дальние родственники.
И, увы, равно пострадавших от режима Гольденбаумов.
– Оберштайн, это Матильда фон Мюзель, – произносит он, чуть посерьезнев от давнего воспоминания. И с губ впервые за долгие годы срывается: – Моя приемная мать.
Название: Тайна
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: WTF LoGH AU 2016, анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1500 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь|Зигфрид Кирхайс
Категория: юст
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Краткое содержание: Ансбах попал, и так получилось, что в минуту слабости Кирхайса, рядом оказался Ройенталь.
Примечание: Аска со шведского означает ясень, который, в свою очередь, используется для полена в Йоль. Такое вино действительно есть.
Размещение: запрещено без разрешения автора»
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Тайна"
Оскар хранил тайну, как дети хранят сокровище в коробке: иногда доставал, пересматривал, вспоминая, какая она на ощупь, а потом убирал обратно.
Тайна была бархатистой, цвета ночного корабля, и такой же черной. Шершавая поверхность пахла кровью, а если бы вдруг Оскару захотелось попробовать ее на вкус, то она была бы солоноватой и горькой. В нее можно было погрузить руку по локоть и не достать до дна. У нее не было дна, как не бывает его у настоящего животного отчаяния.
Тайна была теплой, она доверчиво прижималась, размазывая по щекам запретные слезы. Оскару постыдно хотелось бы испробовать ее еще, но он боялся прикасаться к ней лишний раз.
Тайна была не его. Он просто взял ее на хранение.
Иногда хотелось отдать ее обратно, иногда забыть. Но чаще всего Оскару казалось, что в ночь после смерти Райнхарда Кирхайс попросил присмотреть за своей душой и за всем человеческим, что в нем было.
Выстрел, вспышка, обрушившийся декор стены — и безобразная кровавая лужа, растекающаяся рядом с телом. Второго потом спасли, но кому было дело до него, когда первый... главный... остался лежать.
Слишком хорошо Оскару помнилась та пустая ночь, когда он бродил по коридорам, надеясь никого не встретить, а потом зашел попрощаться, в который раз надеясь, что Райнхард просто спит.
В каюте было темно, и Оскар не стал включать свет, решив, что ему хватит подсветки гроба. Правильно сделал, что не стал.
Угольная чернота пожирала еще одного человека: мальчика, который не успел. Кирхайс сидел, нелепо обхватив колени руками, и смотрел вглубь себя.
Сначала Оскар хотел уйти, чтобы оставить его наедине с одиночеством, а потом решил, что для одиночества у мальчика теперь будет целая жизнь.
Мальчик плакал совсем тихо, как плачут дети, не имеющие на это права. Оскар сел рядом и притянул его к себе, чтобы поделиться толикой тепла. Обычного. Человеческого. Чтобы попытаться разделить горе.
Он взял отчаяние в руки и бережно рассмотрел, не высмеивая, не поучая, не давая фальшивых уверений, что все будет хорошо, не соглашаясь с тем, что больше никогда не будет.
Он просто был рядом, отделяя мальчика от темных стен и от подсвеченного гроба. Утром оказалось, что мальчик не просто поделился с ним болью, он отдал ее, вместе с человечностью и умением сопереживать. Он отдал ее вместе с ушедшим детством.
Первые пару дней Оскар позорно радовался этому. С одной стороны, мелочное удовольствие, ведь у самого детства не было никогда, с другой — ощущение причастности и доверия, с третьей — азарт боя и пьянящая магия крови, которая поработила их всех. Лучший способ для мужчины выразить боль и ярость — утопить все в крови.
Потом дурман спал.
К празднованию нового года на Оскара накатила тоскливая маета. Тайна, столь бережно хранимая, жгла руки, но показать молодому премьеру, что помнишь о той ночи, было бы неверно. С каждым днем Оскару казалось, что Кирхайс все глубже погружается в одиночество, но любому одиночеству есть предел. Оскар понял это ровно тогда, когда встретил Миттермайера. Раньше казалось, что быть одному легко. Теперь — практически невозможно.
Им всем не хватало Солнечного короля, а Кирхайсу особенно.
Бороться с собой было страшно, но Оскар рискнул. Вместо традиционного полена — бутылка вина.
"Аска", — Кирхайс понимающе хмыкнул.
Оскар слишком хорошо помнил, как Зигфрид крутил в руках бутылку, такую темную, что она казалась выточенной из мрака. В ней была спрятана вся память мира, а вместе с ней и вся боль.
Если бы Оскар мог тогда забрать ее и, отставив в сторону, обнять Кирхайса! Просто дать немного своей человеческой теплоты, чтобы разделить его одиночество.
Но вино не принято греть в ладонях, поэтому, когда Кирхайс вдруг почти бросил бутылку на стол, чтобы принести штопор и бокалы, Оскар остался стоять каменным истуканом. Ладони чесались. Тело под формой бил озноб.
Только, когда ночь катилась к середине, а вино давно сменилось виски, Оскар разрешил себе снять китель.
Они произнесли не больше десятка фраз за вечер, отгораживаясь друг от друга молчанием. Иногда, когда, закрыв глаза, Оскар представлял, что Кирхайс подходит ближе, казалось, что они молчали вместе.
Шальные бредовые фантазии начали сменять одна другую, и Оскар встал, чтобы попрощаться.
Кирхайс посмотрел на него мутным взглядом, а потом подошел и порывисто обнял.
Вторая тайна камушком скатилась в ладони Оскара.
Она пахла вином, гвоздикой и яблоками. Она была коричневой, как тот кусочек дерева, который надобно сохранить до следующего года, а еще она листьями падуба резала ладони.
***
Глядя на солнце, золотом раскрасившее осенние листья, Оскар улыбнулся. В его голове давно смешались сезоны и часовые пояса,а лучшая погода создавалась климатической установкой на собственном флагмане. Всегда сухо, тепло и светло. Иногда Оскар раздумывал над модным среди адмиралов увлечением горными лыжами, но по-ребячески боялся встать на них в первый раз. Мальчишки же засмеют, а Оскар весьма отвык от того, чтобы над ним смеялись. Может теперь, когда генштаб надежно расположился на Феззане, все изменится.
Только спустя два года Оскар рискнул повторить тот совместный вечер.
Постучав в тяжелую на имперский манер резную дверь, Оскар не дождался ответа. Бронзовый лев скалил зубы и отказывался отдавать кольцо. Дверная ручка оказалась более сговорчивой, без скрипа пустив в святая святых — императорскую резиденцию.
Свет зажегся разом по всему холлу, бесстыдно выхватив из темноты скульптуры в нишах и самого хозяина дома, замершего на лестнице. Конечно, ему доложили о госте.
Оскар нервно сглотнул, почувствовав, как давит его к земле сухой воздух власти, который вился вокруг Кирхайса и, ластясь, заглядывал ему в глаза: казнить или миловать?
Миловать.
Кирхайс легко сбежал по ступеням вниз, чтобы стоять вровень со своим адмиралом.
— Мне кажется, теперь можно выпить за объединение галактики, — фраза была неуместной и пошлой.
Затасканное "завоюй Галактику для меня, Кирхайс", было привычной молитвой всех офицеров Рейха. Но они, в отличие от Зигфрида, уже точно знали, что идут на бой не для того, чтобы призрак мог воплотить свою мечту. Они давно шли за рыжим командиром через космос и через огонь.
Внимательный взгляд, а потом кивок вместо ответа.
Кирхайс вел его за собой, как проводник. Ступени казались Оскару бесконечными, только уходящими не в небо, а в толщу гор.
Комната выглядела бы пустой, если бы не вид из окна. Ветки дуба обрамляли пейзаж, впуская в комнату осень вместе с пряным запахом листвы и тревогой осыпающихся листьев.
— Когда вы планируете жениться, Кирхайс? — пробка сидела плотно, не желая поддаваться. Воюя с бутылкой, Оскар чувствовал себя нелепо.
— Никогда, — ответ сухой, четкий, бесстрастный, сказанный тем самым тоном, после которого у любого из подчиненных отпадало желание задавать вопросы.
Только не сегодня и только не у Оскара. Он пришел сегодня за другим. Он пришел вытащить на свет того мальчика, который плакал у него на плече два года назад. Цель достигнута, Кирхайс может становиться обратно человеком.
— Империи нужен наследник. Иначе после вашей смерти ее растащат на части, — говоря это, Оскар порадовался, что госпожа Аннерозе уединилась в горном шале. Она не подошла бы на роль императрицы, поскольку так и не родила бастарда Фридриху, а, значит, была бесплодна.
— Мне все равно, Ройенталь. Я не давал обещания сохранить объединенную империю. Только завоевать, — лицо Зигфрида исказила безумная улыбка. Сейчас, даже когда его спину не украшал императорский плащ, а шитье в сумраке комнаты было не разглядеть толком, он ни в коем случае не походил на тень за плечом своего друга, только и умевшую, что улыбаться и говорить: "Да, господин Райнхард".
Своенравная бутылка выскользнула из рук и, ударившись об пол, разлетелась осколками. Удушливый запах вина быстро выгнал из комнаты осень.
Сев на корточки, Оскар начал бездумно собирать стекло. Его не остановил даже резкий сухой окрик.
— Если ваш наследник не будет достойным, то его свергнут, — ничего страшного, — помедлив, сказал Оскар. — Почему вы не хотите семью, Кирхайс?
Стекло больно врезалось в палец. Пришлось его аккуратно вынуть и попытаться зажать ранку. Если бы рядом был Миттермайер, Оскар бы не задумываясь сунул палец себе в рот, чтобы облизать. Года три назад, он бы спокойно сделал так и при Кирхайсе. Сейчас кровь капала между пальцев, не желая останавливаться.
Слуга появился неслышно. Он принес аптечку и убрал осколки. Все это время Кирхайс стоял у окна, заложив руки за спину.
"Отличная мишень для снайпера", — некстати подумал Оскар. Трястись за свою шкуру Кирхайс не научился.
Самостоятельно прикрутить пластырь получалось плохо, но меньше всего Оскар ожидал, что император придет к нему на помощь.
Пластырь ложился, туго перетягивая палец.
— Мы были почти детьми и, кажется, пили вино во второй или третий раз. Игристые вина коварны, — Кирхайс запнулся. Его голос немного дрожал от воспоминаний. — Я задремал на диване, а когда проснулся, решил, что это госпожа Аннерозе. Он был тоже сонный и ласковый. Доверчиво прижался щекой к плечу. Когда я понял, что это Райнхард, то мне не хотелось останавливаться. Ему тоже. Я был неопытен и причинил боль. Сначала он испугался, а потом тут же разозлился на свою слабость. Он красив, Локи, как же он красив...
Кирхайс говорил сам с собой. Он погружался в воспоминание, как в трясину, чтобы исчезнуть в нем с головой. В его памяти Райнхард был жив. Он был рядом, ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Оскар мог поспорить, Кирхайс сейчас чувствовал тяжесть его головы на плече, запах шампуня и то, как волосы щекочут шею
Третья тайна клочком тумана опустилась в руки Оскара. Если постараться, то четвертой, сможет стать он сам.
Название: Спасти династию
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1565 слов
Пейринг/Персонажи: Оскар фон Ройенталь, Хильдегарде фон Мариендорф
Категория: джен
Жанр: юмор, АУ
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: иногда судьбы правящих домов зависят от таких мелочей...
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "Спасти династию"
Фройляйн Мариендорф возникла в кабинете гросс-адмирала фон Ройенталя без предупреждения. Бледная и решительная, невеста кайзера вошла через боковую дверь. О двери временный обитатель кабинета знал только, что она предназначена для эвакуации в случае пожара или наводнения. Но открыть её не получилось ни у кого, включая окончательно помешавшегося на безопасности шефа Бергенгрюна. И дверь просто оставили в покое, сочтя заваренной наглухо. Бородатый вице-адмирал, правда, попробовал устроить скандал, что начальству будет некуда спасаться в случае внештатных ситуаций, но Ройенталь попросил его не позорить десант. Окна, что ли, нет? Второй этаж, не о чем говорить. На том вопрос с замурованной дверью и затих.
Фройляйн смогла открыть неоткрываемое, значит, ей было надо больше всех.
Оскар поспешно убрал со стола ноги и стакан.
– Э-э-э?.. – вопросительно протянул он, не зная, с чего начать разговор. Они уже здоровались сегодня утром на совещании.
Он предложил даме сесть, но она, кажется, не заметила, так что пришлось стоять и самому.
– Я знаю, что нарушаю все возможные правила приличия, – заговорила фройляйн, с отчаяньем приговорённого к казни вздёргивая подбородок, – но у меня нет другого выхода.
– Чем могу?.. – Ройенталь терялся в догадках, но старался сохранять лицо.
– У меня свадьба через месяц, – мрачно сказала Хильдегарде.
Вот это новость так новость. Оскар с трудом удержался от ехидного комментария. О женитьбе Райнхарда давно знали даже в самых глухих медвежьих углах Рейха. И о личности невесты, разумеется, тоже. Да и самое присутствие на Феззане генерал-губернатора Новых Земель тоже было обусловлено именно этим знаменательным событием. Ройенталь предпочёл бы приехать попозже, но кайзер настоял, а с кайзером не поспоришь. Да и не сильно-то хотелось спорить: по уши в делах губернаторских, Оскар очень скучал по Вольфу, а здесь они почти не расставались. Мало того, Миттермайер в первый же день прилёта явился к нему на съёмную квартиру и вместе с чемоданами забрал к себе домой. Не дело, сказал, при живых друзьях околачивать казённые углы. Так что нынешнее своё положение Ройенталь расценивал, как отдых, вполне заслуженный после нервотрёпки на Урваши.
Оскар молча развёл руками, давая понять, что вот как раз с фактом Хильдиного бракосочетания он ничего поделать не может, хотя в целом сочувствует.
– Вы просто обязаны мне помочь! – воскликнула фройляйн, заламывая руки совершенно несвойственным ей жестом.
Ужасная мысль заставила Ройенталя покрыться холодным потом. Когда-то к нему явилась девица в предбрачном состоянии и попросила обучить всяким разным постельным премудростям, чтобы не разочаровать жениха. Обучение прошло благополучно и не без приятности, но… но это же КАЙЗЕР!!! Внезапно Оскар понял, что входная дверь не заперта, и сюда в любой момент может войти кто угодно, а как сюда попала Хильда, никто не видел и…
– Мне сегодня привезли платье, – будущая кайзерин перешла к делу, оставив патетический тон.
Ройенталь выдохнул. Он по-прежнему не представлял, чего от него хочет фройляйн, но в деловом ключе её было гораздо легче воспринимать. В конце концов, именно за деловые качества он её и уважал.
– Ну, и что в этом зловещего? – попробовал он прощупать почву. – Это же хорошо, что такой важный элемент церемонии прибыл не в последний момент.
Губы Хильдегарде задрожали, но она справилась.
– Я его примерила.
– Так ещё целый месяц, чтобы ушить или расставить…
– Оно шито по фигуре, – сказала она обречённо. – Только не по моей. Я в нём похожа на тумбочку, если эту тумбочку уронить в центр огромного кремового торта. Брыжи под подбородок, я как из мешка выглядываю. Не знаю даже, смогу ли открыть рот, чтобы сказать «да».
– И при чём здесь я? – брови Оскара взлетели выше края чёлки. – Скажите модистке, что вам не нравится, пусть переделывают…
– Я не знаю – как!.. – Хильда стиснула кулачки. – Они все твердят, что я в этой кремовой дряни чудо как хороша, что это последний писк моды, но я-то вижу, что враньё. И ни на грош в этом не разбираюсь. Герр Ройенталь, вы всегда одевали своих любовниц, как картинки, подчеркивая достоинства каждой, и так стильно, что глаз не оторвать. Помогите мне.
Поставленный в крайне щекотливое положение Ройенталь сделал ещё одну попытку отпереться.
– Но… фройляйн, неужели у вас нет никого, с кем можно посоветоваться? Я думаю, та же фрау Миттермайер охотно…
Хильда исподлобья зыркнула на него блестящими серыми глазами. Пожалуй, так бы она посмотрела, посоветуй Ройенталь кайзеру наступать дюзами вперёд.
– И я буду в розовых рюшиках поверх голубых оборок? – презрительно спросила она. – Или к Меклингеру обратиться, чтобы вообще никто не понял, что это было?
В принципе, Оскар был с ней согласен в оценке вкуса избранницы лучшего друга, но что делать сейчас?
– Герр Ройенталь, – хороший тактик, бывший начальник рейхсштаба, Хильда даже не думала давать ему передышку, тесня по всей линии фронта и заставляя беспорядочно отступать. – Вы спасли Райнхарда на Урваши, почему вы не хотите помочь мне?
Удар был коварным, в стиле Яна Вэньли. У гросс-адмирала моментально заныло вроде бы хорошо зажившее плечо.
– Там всё было иначе, – вяло запротестовал Оскар, уже понимая, что капитуляция неизбежна. – И я не портной, я бедный гросс-адмирал Рейхсфлота!
– Я не пойду замуж в этом, – на длинных ресницах фройляйн Мариендорф закачались слезинки. – Я сбегу из-под венца и нанесу ущерб царствующей династии. Я утоплюсь в пруду от позора, кайзер впадёт в депрессию, а виноваты будете вы.
Ройенталь издал придушенный звук, что было равнозначно выброшенному белому флагу. Гросс-адмирал действительно мог сделать то, чего добивалась настырная фройляйн. Он умел это делать, только считал, что хорошо скрывает своё необычное умение.
Он вынес на середину кабинета пуф, стоявший у стены. Хильда, вобрав слёзы каким-то особым, имеющимся у умных женщин физиологическим устройством, заперла дверь на задвижку, весьма обязав Оскара – сам бы он постеснялся.
Он поднял фройляйн подмышки и поставил на возвышение. Обошёл несколько раз по кругу, задумчиво теребя подбородок. Хильда, проникнувшись ответственностью момента, стояла неподвижно, по стойке смирно.
С этой точки зрения Ройенталь фройляйн Мариендорф не рассматривал. Нет, не снизу вверх, хотя и это тоже, а не рассматривал в качестве привлекательной девушки, которая в принципе тоже может носить платья. Хель, да она им командовала. Пусть недолго, но командовала. И скоро опять начнёт, когда станет кайзерин.
Невысокая, тоненькая, узкобёдрая… Как обстоят дела с плечами и бюстом вообще неясно из-за ватных подплечников и кружевного жабо.
– Фройляйн, не могли бы вы снять жакет?
Хильда серьёзно, как на плацу, кивнула и чёткими движениями стянула песочного цвета пиджак. Интересно, в постели она тоже так, по-военному? Или они ещё там не были, и Хильда всё-таки попросит пару уроков? Хотя бы для того, чтоб ввести в курс дела Его Величество…
С бюстом – полный провал, зато плечи под тонкой рубашкой без рукавов оказались неожиданно хороши: нежного и женственного рисунка, трогательно беззащитные. Длинная гибкая шея, созданная для поцелуев, а никак не для жесткого воротника мундира или, упаси Один, брыжей. Оскар залюбовался русыми завитками на открывшемся затылке Хильды. Спохватился, что мысли уползают куда-то в сторону от поставленной задачи, а для полководца подобное – позор.
– Учтите, – несколько напряжённым голосом сказала фройляйн со своего постамента, – через месяц я могу быть чуточку шире в талии. Это пока государственная тайна, если что.
Ройенталь молча кивнул, но слегка покраснел. Мнда, учить уже ничему не надо. Сами как-то разобрались, хотя кто бы мог подумать. Ну и хвала богам за это.
Он снял Хильду с пуфика, сел за стол и несколькими движениями набросал на листе бумаги эскиз платья. Дописал несколько строк, сложил бумагу уголком.
– Вот, фройляйн. Поедете на Седьмую Улицу, дом двадцать. Это ателье. Отдадите инструкцию хозяину, остальное они сделают сами.
– Боги, – глаза Хильды снова подозрительно блеснули, – как же с вами просто, герр Ройенталь. И надёжно. Спасибо вам огромное.
Она спрятала листок и влезла в поданный Ройенталем пиджак. Теперь Оскар понимал, как её уродует этот суконный панцирь.
Ни одна женщина не говорила ему, что с ним просто и надёжно. От этого он чувствовал себя неуютно.
– Право же, не за что, фройляйн. В конце концов, – он неожиданно даже для себя улыбнулся, – это мой долг перед династией. Хозяину ателье велите, чтобы счёт, как обычно, прислал мне. В качестве свадебного подарка.
Хильда молча влезла обратно на пуфик.
– Не надо, – очень серьёзно сказала она, глядя прямо в глаза слегка оторопевшему Ройенталю. – Это легко узнать. А если Райнхард узнает, Новые Земли покажутся вам близким светом. Ни за что в жизни не хочу вас подставить.
Так же деловито она слезла с пуфика, отнесла его к стеночке и удалилась тем же путём, что и пришла, сказав напоследок, что совещание завтра в десять.
Ройенталь ещё какое-то время моргал посреди комнаты, потом долго вспоминал, куда дел стакан, потом долго вспоминал, зачем его искал. А когда все неизвестные, наконец, сошлись, и этот несчастный коньяк всё-таки был выпит, в запертую дверь начал ломиться возмущённый Вольф, и додумать, чего же он, Оскар фон Ройенталь, Ромео-После-Шести, не знает о женщинах, так и не удалось.
Ноябрь 800 г. к.э. Феззан
Невеста кайзера Райнхарда на собственной свадьбе была сама юность и прелесть. Лёгкое шёлковое платье с открытыми плечами, шитое по лифу мелким жемчугом и тончайшей серебряной канителью, можно было назвать смелым для консервативного Рейха. Но Хильдегарде в нём была так хороша, что даже замшелые ханжи старой формации оставили комментарии на сей счёт при себе. О женихе и говорить нечего: он пожирал наречённую влюблёнными глазами, отчего имел непривычно глупый вид. Но для жениха это нормально. Слова о браке по расчёту застревали в глотках злобных сплетников при одном взгляде на эту пару.
Ройенталь наслаждался своей тайной причастностью к триумфу Хильды, и даже не мог разобраться, что именно доставляет ему большее удовольствие: хорошо сделанная работа или факт наличия тайны. Вольф посматривал на довольного приятеля подозрительно. Кажется, он один заметил, как во время ритуального целования руки кайзерин тонкие девичьи пальцы быстро пожали запястье Оскара. Но Вольф поймёт всё правильно, а мнение остальных Ройенталя волновало не больше стреляных гильз.
В конце концов, спасти династию – это вам не топором размахивать.
Но самым лучшим для себя в данной ситуации Оскар считал то, что Хайнессен находится очень далеко от столицы...
Название: В гостях у сказки
Автор: WTF LoGH AU 2016
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1105 слов
Пейринг/Персонажи: Вольфганг Миттермайер, Оливер Поплан, Райнхард и Аннерозе фон Мюзель, розенриттеры, Оскар фон Ройенталь, Ян Вэньли, Алекс Кассельн, Антон Фернер и герои разных известных сказок
Категория: джен
Жанр: кроссовер, драма, стёб, крэк, АУ
Рейтинг: G –PG-13
Предупреждения: ООС, стёб
Краткое содержание: название говорит само за себя.
Примечание: использованы народные и авторские ***(М. Успенский, А. де Сент-Экзепюри, С. Аксаков) сказки
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF LoGH AU 2016 - "В гостях у сказки"
***
Серый Волк выкусал колючку из подушечки левой задней лапы, встряхнулся и воззрился на тёмную глыбу замка. Он знал, что сейчас будет. Разумеется, этот идиот снова облажается, и его со свистом вышвырнут вон за ворота. С ещё более головоломным поручением в зубах. И Волку снова мчать через горы и леса с ураганной скоростью, чтобы царственнородный дурень успел совершить очередной, прости господи, подвиг.
Серый чутко наставил уши. О, орут уже возле самых ворот, на выходе. Быстро на этот раз. Сейчас, сейчас…
Конечно, обязанность сослужить целых три службы за один-единственный раз вызволить из ловушки – не очень честно, но это лучше, чем пожизненная присяга. И следующий выход – за конём, что ли? – последний из обязательных.
Но разве ж этого балбеса на четвёртый раз бросишь?.. Пропадёт ведь.
Истошный призывный вопль заставил Волка подскочить на месте. Он жизнерадостно вывалил язык и помчался сполнять долг.
***
– Ты будешь меня поливать? – спросила Роза.
Оливер Поплан впервые не знал, что ответить женщине.
– Поговори со мной, – сказала Роза просительно.
– Я… не знаю, о чём говорить с цветком, – выдавил он наконец. – О чём с тобой говорил тот, предыдущий лётчик?
Роза качнулась на лёгком ветру. Поплыл удивительный, дурманящий аромат.
– Он рассказывал о своих путешествиях и о своих друзьях. Он, как и ты, думал, что никогда не состарится и не умрёт. Ты будешь меня поливать?
Оливер зачарованно кивнул.
***
Сестрица сидела на крутом речном бережку, медленно плела толстую золотистую косу и причитала:
– Братец мой меньшенький, братец любименький, ну зачем ты меня не слушался, зачем пил водицу из козьего копытца? Ну что ты от этого выиграл, а? Жили бы тихо, как раньше, а тебе целый мир подавай… А теперь вот ножи точат булатные, хотят тебя зарезати, а меня в этой самой речке-вонючке и утопят.
Она горько вздохнула. Беленький, словно сошедший с пасхальной открытки козлик недобро оглядел водную гладь, отражавшую, как в зеркале, ближний хутор, и поточил о сосну маленькие, но очень острые рожки.
***
Странный это был лес. Странный и страшный. Да, даже прославленные розенриттеры умеют бояться. Особенно – когда невозможно засечь ни одного ориентира, потому что деревья движутся с места на место. Особенно – если Каспера затянуло целиком в схлопнувшееся дупло, только ботинки мелькнули. Особенно – если бродящие между деревьями-людоедами твари мерцают глазами-гнилушками, ни один комм не работает, а направление потеряно ещё вчера.
Поперёк заросшей бурьяном тропинки рухнул трухлявый ствол толщиной в два обхвата.
Вальтер фон Шёнкопф судорожно стиснул рукоять верной абордажной секиры взмокшими от страха ладонями.
– Подождите, генерал, – торопливо прошептал Райнер Блюмхарт, разворачивая своё оружие лезвием вниз. – Кажется, в этом лесу не любят людей с топорами.
– Хум-хум, – многозначительно сказало ближайшее дерево.
***
– Ты встань, пробудись, мой сердешный друг! – истово голосила красавица в изукрашенном жемчугами платье, падая грудью (благо, было – чем) на неподвижно лежащее чудовище, казавшееся сейчас просто грудой косматой шерсти. – Ну пожалуйста! Ну я же не хотела! Ну я больше не буду опаздывать… И швыряться тарелками не буду. Пожалуйста, только посмотри на меня – и я уберу кинжал из-под подушки… навсегда уберу, честно-честно!
Но чудовище признаков жизни не подавало. Красавица зарылась лицом и руками в густой мягкий мех и расплакалась по-настоящему, тихо и жалобно.
– Я же не могу без тебя, скотина бессердечная… – провсхлипывала она, не замечая, как тает уродливая шкура чудовища, освобождая молодого темноволосого мужчину в богатых чёрно-синих, шитых серебром одеждах. – Я же тебя…
И тут она, сообразив, что что-то изменилось, отпрянула.
– Так ты притворялся?! – зашипела красотка, спешно размазывая слёзы вперемешку с остатками макияжа.
– Ты не договорила, – напомнило бывшее чудовище, улыбаясь разноцветными глазами. – Ты меня – что?
– Убью своими руками! Ты…
Но расколдованный принц продолжения ждать не стал. Он отработанным приёмом подмял склочную красавицу под себя и заткнул ей рот поцелуем.
Обитатели волшебного поместья целомудренно разбрелись кто куда от места разборки. Зная своего господина и его возлюбленную, они догадывались, что поцелуями дело не ограничится.
***
Наверное, впервые в жизни Ян Вэньли радовался своему небольшому росту и узким плечам. Иначе ему пришлось бы очень туго в телефонной будке. А уходить оттуда не хотелось, да и некуда.
– Так и приехал, в ящике? – переспросил он у своего чудного собеседника. – С апельсинами?
– Я очень люблю апельсины, – застенчиво признался плюшевый ушастый зверёк, пододвигая Яну чашку с чаем. – А Гена очень кофе любит. Я-то не люблю, горький он, но из-за Гены пью, ему же будет скучно со мной апельсины жевать. И косточки у него между зубами застревают, потом надо выковыривать щепочкой.
– А я чай люблю, – Ян вдохнул горячий терпкий пар прежде, чем отпить. – Ты познакомишь меня со своими друзьями, Че… Чебурашка?
– Ну конечно. Только завтра, сегодня уже ночь. Ты им понравишься, я знаю.
– Мне они уже нравятся, – усмехнулся Ян. – Я могу работать учителем в школе. Или в музее каком-нибудь. И на стройке вашей буду работать, домик для друзей – это чудесно. Хоть улицы мести, всё лучше, чем…
Он замолчал, прислушиваясь. Ему показалось, что за тонкими жестяными стенками телефонной будки его ищут и зовут по имени. Ян высунулся, но за дверью был по-прежнему не машинный отсек «Леды», а тихий ночной проспект неизвестного города. Мокрый после летнего дождя асфальт бликовал в свете фонарей.
Вэньли захлопнул дверцу поплотнее. Чебурашка уже спал, обняв лапками большой глянцевый апельсин. Ян как мог осторожно обернулся вокруг доброго зверька калачиком. Тот не проснулся, только промурчал что-то счастливо и спокойно.
***
– Сам ты «не знаю что»! – рявкнул Алекс Кассельн, спуская на ярус ниже по крутой лестнице очередного соискателя. – И здесь – Изерлон, а не «не знаю куда»! И сам доставай «не знаю что, не знаю где»!
Странно одетый человек растворился в кондиционированном воздухе крепости. Алекс встряхнулся, как мокрый кот.
– Достали, – буркнул он в пространство. – Но хорошо, что их, кроме меня, никто не видит. Представляю, что сказала бы Ортанс…
***
Крупный твёрдый клубень пропахал рыхлую почву в шаге от Антона Фернера.
– Антошка, Антошка!.. – верещали мелкие паршивцы, обстреливая его плодами щедрой здешней земли. – Идём копать картошку!..
Шестеро мерзавцев, один другого рыжее, залегли за плетёным из лозы забором. Достать их оттуда и как следует отстегать по филейным частям в данных обстоятельствах возможным не представлялось: любая попытка приблизиться каралась градом картофелин. Пятеро пацанов (старшему едва ли больше восьми) и совсем мелкая девчонка. Нарочно их подбирали, что ли?!
– Послушайте, – в десятый, наверное, раз воззвал Фернер, уворачиваясь от следующего баллистического снаряда. – Я не убивал дедушку лопатой. Ай!.. Я никогда не видел своего дедушку, он погиб до моего рождения! И… Чтоб тебя!.. не от лопаты. У меня нет дедушки! У меня только начальник есть!
– Рыжий-рыжий, конопатый! – заливались за забором. – Тили-тили, трали-вали!
Фернер не выдержал:
– Это кто здесь рыжий?! – заорал он, быстро подобрав и швырнув в сторону плетня несколько клубней. – Нигде от вас спасения нет!
И замер, тяжело дыша. Обляпанный грязью и картофельным соком, нелепый в своём контр-адмиральском мундире посреди перекопанного огорода.
Внезапно стало тихо. Фернер напрягся, ожидая неведомых гадостей, но паршивцы просто вышли из своего укрытия. Все шестеро. Обмирая, Антон рассматривал предводителя шкодливой малышни, красно-огненно-рыжего, кудрявого, смотревшего снизу вверх васильковыми глазищами.
– Есть будешь? – спросил предводитель, протягивая Фернеру лист лопуха, на котором дымились разломами три печёные картофелины.