19.09.2014 в 22:39
Пишет fandom LoGH 2014:fandom LoGH 2014. 4 lvl, макси - текст.
В верхней части заглушки Юлиан Минц, в нижней Зигфрид Кирхайс. Первый - гражданин Альянса, второй - подданный Империи.
Что у них общего?
В Юлиане Минце Ян Вэнли нашел восприимчивого и вдумчивого ученика, ставшего продолжателем его дела.
Твердые убеждения Зигфрида Кирхайса сделали его "внешней совестью" Лоэнграмма. Его трагически ранняя смерть словно вырвала у Райнхарда частицу души. Даже став повелителем Галактики, в тяжелые минуты он обращался к другу, сжимая в ладони медальон с портретом.
Список работ
Список работ
Расскажи мне
Для голосования
#. fandom LoGH 2014 - "Расскажи мне"
Расскажи мне
Название: Расскажи мне
Автор: fandom LoGH 2014
Бета: fandom LoGH 2014
Размер: 15 428 слов примечание(на самом деле 16 262 слова, но мы помним о неожиданностях пересчёта и проверили в самой строгой считалке, какую нашли. Официальная не работает)
Пейринг/Персонажи: Хильдегарде фон Мариендорф, Франц фон Мариендорф, Генрих фон Кюнмель, НЖП, НМП.
Категория: джен
Жанр: повседневность, драма
Рейтинг: G
Иллюстрации: # 1, # 2
Предупреждения: преканон
Краткое содержание: короткие встречи и долгие разговоры двух подростков, которые еще не знают своего будущего
Размещение: только после деанона
Скачать: Яндекс Диск
Для голосования: #. fandom LoGH 2014 - "Расскажи мне"
Хильда несколько раз повернулась, разглядывая себя в зеркало, подняла вверх руки, повела плечами.
— Вы просто великолепны, фройляйн, — сказала портниха из мастерской мадам Мюллер и тщательно расправила последние складки на платье девочки.
Хильда была о себе и своем наряде совсем иного мнения. Она предпочитала платья попроще, покороче и поудобнее. Этот наряд казался слишком пышным и роскошным. Она видела в зеркале бело-розовую кисею, легкие кружева, длинные ленты и банты кремового цвета, но не могла найти самое себя. Ее руки, затянутые в белые перчатки, и завитая голова торчали из волн материи, как у утопающего, ноги барахтались в нижних юбках, словно в зыбучем песке, а корсет, хотя и щадящий, немилосердно стягивал талию, и Хильда дышала короткими вдохами, не имея возможности набрать полную грудь воздуха.
— Дочка, ты готова? — спросил отец из-за двери.
— Готова, — отозвалась она. — Можешь заходить, папа.
Отец вошел и окинул гордым взглядом нарядную дочь.
— Ты просто красавица, — сказал он, — в этом платье ты выглядишь совсем взрослой.
— А мне кажется, я выгляжу, как глупая кукла, — убежденно сказала Хильда и покосилась на свое отражение.
— Что вы, что вы, фройляйн, — поспешно заверила девушка из мастерской, — вы выглядите в этом платье чудесно, настоящая взрослая барышня, правда же, ваше сиятельство?
Граф Мариендорф кивнул было, но, внимательно взглянув на дочь, негромко спросил:
— А тебе, Хильда, это платье совсем не нравится?
Девочка взглянула на отца и, подумав, покачала головой.
— Платье мне нравится, — признала она и добавила: — Это я себе в нем не нравлюсь. Мне кажется, оно мне совсем не идет.
— Да помилуйте, фройляйн, как же не идет? Идет так, что лучше и не надо! Все на вас сшито, все по мерке! — в голосе портнихи слышалась уже не лесть продавца, желающего уговорить клиента, а гнев и гордость мастера, работу которого не желали ценить по достоинству.
Хильда снова посмотрела на себя, с сомнением покачала головой и пробормотала:
— Если бы хоть оно было не розовое.
Отец услышал ее возглас и с интересом переспросил:
— Так-так, говоришь, не розовое? А какой цвет тебе тогда нравится?
Хильда на мгновение замешкалась и выпалила:
— Бежевый, или электрик, или хотя бы лиловый.
— Хорошо, — граф фон Мариендорф благосклонно кивнул и повелительно обратился к девушке: — Вы запомнили, какие цвета желает фройляйн?
— Да, ваше сиятельство, разумеется, но…
— Что но? — не понял граф.
— Девушкам в таком возрасте не полагается носить бежевое, а лиловое не годится к волосам и коже фройляйн, — негромко, но непреклонно пояснила портниха. — Вот электрик для фройляйн будет очень даже хорошо, бирюзовый тоже, можно попробовать также зеленую сосну, воды пляжа, синюю сталь, хотя это будет слишком смело и лучше подойдет для осени…
— Какие воды, какая сталь? — граф фон Мариендорф потер рукой лоб. — Хорошо, я вас понял. На следующей неделе мы обсудим, какой цвет и ткань лучше всего подойдет для амазонки.
— Как прикажете, ваше сиятельство, — девушка учтиво поклонилась. — Я передам ваш заказ мадам. До свиданья, ваше сиятельство, до свиданья, фройляйн. Желаю вам приятно провести день.
Только девушка вышла, как Хильда тут же подбежала к отцу, готовая броситься ему на шею. Тот засмеялся и попятился со словами:
— Полегче, дочка, полегче, чего доброго, помнешь платье.
Хильда послушно остановилась в полушаге от отца, но ее радость не угасла.
— Папа, амазонка, да? Ты обещаешь? — спросила она. Глаза Хильды сияли ликованием.
— Обещаю, Хильда, обещаю, но только в том случае, если ты будешь хорошо себя вести.
Хильда сложила губки бантиком, опустила глаза долу, переплела пальчики в замок и пропищала:
— Да, папенька, я обещаю быть очень, очень скромной и благонравной, ах, ах, ах, — она старалась сохранить серьезную мину, но не выдержала и прыснула. Отец попытался неодобрительно нахмуриться, но тоже рассмеялся.
—Кроме шуток, дочка, жеманиться не надо, но на празднике веди себя, как барышня, а не как мальчишка-сорванец, — отсмеявшись, граф фон Мариендорф заговорил строго и даже сурово. — Говори с подругами о том, что их интересует, поддерживай их разговоры, не пугай никого своими знаниями. И придерживай немного язычок. Он у тебя довольно-таки острый, ты им всех распугаешь, а сегодня на празднике должны быть мальчики, говорят, даже будет какой-то очень интересный молодой человек, курсант из Военной Академии.
— Хороший же из него выйдет офицер, — насмешливо протянула Хильда, — если шутка девочки-подростка может его напугать.
— Хильда, я тебя прошу, — взмолился отец. — В конце концов, это не только грубо, но и неосторожно. Одним неосторожным словом ты можешь погубить и себя, и меня, и, возможно, даже наших родственников.
Хильда посерьезнела.
— Да, папа, я понимаю, — кивнула она. — Но мне уже надо ехать.
— Конечно, дочка, — отец отворил дверь.
Хильда вышла на лестницу и стала медленно спускаться по ступенькам, одной рукой приподнимая подол, а другой — держась за перила.
Обычно она в таких случаях шла неторопливо, чтобы не опережать отца, сегодня они словно поменялись ролями. Отец шел медленным шагом и следил, чтобы Хильда от него не отставала.
— Нет, все-таки какая ужасно неудобная вещь эти длинные юбки, — вздохнула она.
— Ты не знаешь, папа, сын барона Флегеля там тоже будет? — вдруг вспомнила Хильда.
— Твой дядя говорил, он ответил на приглашение, но очень неопределенно, — сказал отец, и обернулся, протягивая дочери руку. — Осторожно, Хильда, вот так.
— Спасибо, папа, — Хильда, опершись на отца, спустилась по трем последним ступенькам. — Но что ты говорил о Флегеле?
— Я хорошенько не помню, что говорил старый Кюнмель, но вроде бы младший Флегель писал, что если и приедет, то только ближе к концу вечера. Так что первые часа два он будет блистать своим отсутствием.
— Еще бы, ведь присутствием он блистать все равно не сумеет, — Хильда совсем не благопристойно скривилась.
— Хильда, ты опять? Нельзя же так! — начал граф Мариендорф. — Я прекрасно тебя понимаю, Флегель, мягко говоря, не подарок, вполне естественно, что он тебе не нравится…
— И даже очень не очень, — вставила Хильда.
— Он, конечно, не блещет умом, — продолжал отец.
— Дурак дураком, — добавила Хильда.
— Довольно дурен собой…
— Страшен, как обезьяна!
— И к тому же слишком высокомерно держится, я это признаю, Хильда. Многие с радостью заперли бы перед ним двери, и я в том числе. Но, к сожалению, это невозможно. Ты же помнишь, Хильда, он дальний родственник кайзера и будущий придворный. Такое знакомство можно попытаться деликатно свести на нет, но оборвать — ни в коем случае. И потом, он неплохо танцует…
— Единственное его достоинство, — буркнула Хильда.
— И вам пригодится лишний кавалер. Ладно, Хильда, оставим этого Флегеля в покое, не думай о нем. Лучше вспоминай, что ты скоро познакомишься со своим кузеном Генрихом, ты же этого давно хотела, помнишь?
— Да, папа, — лицо Хильды немного просветлело.
Кузен Генрих, сын дяди Мартина, давно ее занимал. Хильда смутно припоминала светловолосого серьезного мальчика с ясными умными глазами, которого видела очень давно по меркам детства и отрочества — лет семь или восемь назад. Кажется, они вместе играли в саду дяди Мартина, забрались в какие-то колючие кустарники, и… что было дальше, Хильда не помнила. Кажется, их за что-то наказали, но вот за что — память не сохранила.
После этого Хильда ни разу не видела кузена, а когда задавала вопросы маме — которая тогда еще была жива — или дяде Мартину, взрослые отмалчивались, смущались и переводили разговор на другую тему.
С кузеном Генрихом была связана какая-то тайна, ничуть не хуже, чем в приключенческих книжках из серии «Истории для мальчиков», хотя, скорее всего, не такая зловещая.
— Пойдем, Хильда, — сказал отец. — Нехорошо заставлять фрау фон Фейербах ждать. Ведь она приехала специально, чтобы присматривать за тобой на празднике.
— Фрау фон Фейербах? — переспросила Хильда. Свет в глазах девочки погас, она опустила голову и, понурившись, вошла в гостиную.
Это была уютная комната, обставленная старомодно и скромно, но уютно. Сквозь широкие окна, задернутые легкими золотистыми занавесками, беспрепятственно проходили солнечные лучи, озаряя и согревая нежно-песочные обои с чуть заметным узором, бежевый мягкий ковер, покрытый оранжевым орнаментом, и мягкие кресла цвета экрю, в одном из которых восседала высокая плотная фигура, облаченная в черное.
—Добрый день фрау Фейербах, — сказал граф Мариендорф.
— Добрый день, — эхом откликнулась Хильда.
— Добрый день, — низким голосом изрекла фрау Фейербах. Она не поднялась с места, а лишь повернула голову с гладко зачесанными седыми волосами и величественно кивнула. На ее плотной шее дрогнули бусы из крупных черных камней, названия которых Хильда не знала. Лицо фрау фон Фейербах, круглое и румяное, как домашний пирог, осветила обманчиво добродушная улыбка. Глаза остались холодными, пустыми и колючими.
— Держите осанку, Хильдегарде, — напомнила она тоном, не терпящим возражений.
Хильда послушно подняла подбородок.
— Я рада вас видеть, Хильдегарде, вы очень выросли, — продолжала фрау фон Фейербах. — Однако ваши манеры по-прежнему оставляют желать много лучшего, поэтому вам нужно как можно внимательнее за собой следить. Впрочем, вы всегда были разумны, когда того хотели, жаль только, вам хотелось этого очень редко.
Хильда медленно перевела дыхание. Ее руки сами собой сжались в кулаки. Фрау фон Фейербах, словно не заметив этого, продолжала:
— Я надеюсь, что вы будете вести себя образцово и я не увижу, как вы озорничаете. В противном случае мне придется вас строго наказать.
Отец положил руку Хильде на плечо.
— Не думайте, пожалуйста, что это доставит мне удовольствие, — разливалась между тем фрау фон Фейербах. — Для меня прискорбно видеть дурных, непослушных детей, мне искренне их жаль. Ведь они не только оскорбляют окружающих и позорят родных, но и губят свое будущее. Надеюсь, Хильдегарде, вы достаточно разумны, чтобы отдавать себе отчет в собственных поступках.
— Разумеется, фрау фон Фейербах, — негромко ответила Хильда.
— Хорошо, Хильдегарде. Только постарайтесь придать своему лицу более приятное выражение. Улыбайтесь, смотрите веселее, вы едете на праздник, а не на похороны.
Хильда собрала губы в улыбку. От души радоваться в присутствии этой дамы было невозможно.
— Улыбайтесь искренней, вы не продавщица из магазина готового платья, — сухо укорила фрау. — А если вы плохо себя чувствуете, вам лучше остаться дома.
— Хильда хорошо себя чувствует, фрау фон Фейербах, — не выдержал граф Мариендорф. — Девочка волнуется, вот и все.
— Возможно, — фрау неодобрительно покачала головой. — Но в этом возрасте девочки уже должны уметь владеть собой и своими чувствами. В будущем, надеюсь, вы научитесь этому, а пока, Хильдегарде, старайтесь думать о чем-то приятном.
Хильда постаралась. Она посмотрела на бусы фрау фон Фейербах, представила себе, как лопается леска и отполированные камушки разлетаются в разные стороны, сыплются на ковер, катятся под кресло, а их хозяйка со стоном и кряхтением встает на четвереньки, ползая по полу, и все равно сохраняет чванный вид.
Представленная картина была до того приятной, что Хильде пришлось уже не сохранять улыбку, а сдерживать смех. Однако фрау ничего не заметила и сказала почти с одобрением:
— Вот это другое дело. Когда вы пожелаете, то можете. А теперь нам пора.
— Удачи вам, — сказал отец, — желаю хорошо провести время, дочка, — наклонился над ней, словно хотел поцеловать в щеку, и шепнул:
— Не слушай ее, ты очень умная и воспитанная.
Хильда улыбнулась отцу.
— Идемте, фройляйн Хильда, — фрау фон Фейербах поднялась с места. — Автомобиль уже ждет.
— Да, фрау фон Фейербах, я уже иду, — Хильда набросила на плечи загодя приготовленную накидку и об руку с фрау фон Фейербах вышла из комнаты.
— Не спешите, Хильдегарде, — гудела дама, переваливаясь с ноги на ногу. — Стремительная походка совсем не красит молодую девушку.
— Я и не спешу, — ответила Хильда, чуть приподнимая юбку. — Я стараюсь идти очень медленно.
— Если это вы называете «медленно», то что же, по-вашему, быстро? — вопросила фрау.
— Не знаю, — честно ответила Хильда.
— Однако, Хильдегарде, прежде вы не были такой дерзкой!
— Возможно, — откликнулась Хильда.
—Прежде вы такой не были. — Фрау фон Фейербах замерла перед автомобилем. — Садитесь же, Хильдегарде.
Хильда кое-как присела на край сиденья, немного сдвинулась в сторону и наконец, приподнявшись на руках, благополучно опустилась на сиденье.
— Как же вы неуклюжи! — почти со слезами на глазах молвила фрау фон Фейербах, садясь рядом. — В вашем возрасте пора бы научиться носить модные платья.
— Пока я научусь их носить, они уже выйдут из моды, — парировала Хильда.
— Хильдегарде! — Фрау фон Фейребах гневно заколыхалась. — И не стыдно вам говорить такие дерзости!
— Прошу прощения… — привычно начала Хильда, но не была услышана.
— Прежде вы были такой славной девочкой. Конечно, вам не хватало лоска и манер, но вы, Хильдегарде, всегда хорошо знали, что хорошо, а что дурно. Мои уроки шли вам на пользу, — приговаривала фрау. — Я так надеялась, что с возрастом вы их не забыли, что вы не уподобились вашим сверстницам, и что я вижу?
— Что вы видите? — Хильда не потрудилась скрыть насмешливую интонацию.
— Я вижу, что в школе вас совершенно испортили, Хильдегарде. Я всегда говорила: девочки должны получать домашнее образование, а не ходить в школы и гимназии, куда принимают детей и даже учителей самого низкого происхождения. И потом родители удивляются, откуда и дочери набираются дурных понятий и неприятных привычек. Моя дочь Марика, например, воспитывается дома, и право, вам, Хильдегарде, стоило бы у нее поучиться, хотя моя дочь и младше вас. Она очень благонравная, скромная и примерная девочка, почти такая, какой ей надлежит быть и какой я желаю ее видеть.
Хильда попробовала представить себе, какой фрау фон Фейербах может желать видеть свою дочь. Одно из двух, решила она: либо это отъявленная лицемерка, либо робкая и до полусмерти запуганная девочка.
— Я бы с большим удовольствием познакомила вас. Это было бы очень полезно для вас и весьма приятно для Марики, да и его сиятельство не имеет ничего против, но, — фрау фон Фейербах сокрушенно вздохнула, — к сожалению, Марика наказана.
— За что? — удивленно вскричала Хильда. — Вы же сказали, Марика очень хорошая.
— Хильдегарде, не повышайте голос и не ловите старших на слове, — немедленно упрекнула фрау фон Фейербах. — Марика, конечно, хорошая девочка, но учится она гораздо хуже, чем могла бы, поэтому я запретила ей ходить в гости до тех пор, пока у нее не будет хороших отметок. Кстати, Хильдегарде, а какие отметки у вас?
— У меня хорошие, — сказала Хильда. — И отличные тоже есть.
— По каким именно предметам? — уточнила фрау фон Фейербах.
— По разным, — Хильда замолчала, рассматривая свои пальцы.
— Хильдегарде, когда старшие задают вопрос, детям следует отвечать честно и откровенно.
— У меня отличные отметки по арифметике, по ботанике, по физике, по экономике... — начала Хильда.
— По экономике? — воскликнула фрау фон Фейербах. — Боги, какая нелепость! И это преподают в современных школах! Для чего вам нужна экономика, хотелось бы знать! Вы и без этого сможете вести хозяйство. Лучше бы вы как следует изучали музыку, Хильдегарде!
— К музыке у меня нет таланта, — ответила Хильда. — Поэтому я освобождена от соответствующих занятий.
Фрау фон Фейербах сурово покачала головой.
— Когда кто-то говорит, что у него нет таланта, — величаво заговорила она, — это чаще всего означает лишь то, что у него не хватает прилежания и усердия. Уверена, если бы у вас были более строгие воспитатели, вы бы научились прекрасно играть.
— Сомневаюсь, — покачала головой Хильда. — У меня действительно нет таланта к музыке, а экономика, история и общественные науки мне интересны.
— Такие увлечения не красят девушку из хорошей семьи, — заметила фрау фон Фейербах. — Если вы не оставите подобные привычки, вы рискуете очень долго не найти себе достойную партию. Граф совершенно не думает о вашем будущем. Впрочем, многим отцам не хватает любви к своим детям.
— Как вам не стыдно, фрау фон Фейербах! — от возмущения Хильда задохнулась. — Как вы можете говорить о том, чего совершенно не знаете! Папа любит меня, ничего не жалеет, чтобы я была счастливой, а вы обвиняете его…
— Хильдегарде! Как вы можете! В кого же вы превратились! — в голосе фрау уже не слышалось самодовольство, а звенел неподдельный ужас. — Ведь всего три года назад вы были таким чудесным ребенком. Ах, если бы только граф внял моим советам…
— Приехали, прошу вас, — сказал шофер, открывая дверцу.
Фрау, коротко охнув, вывалилась из машины и, переваливаясь с ноги на ногу, пошла к резным воротам. Хильда. выскользнув наружу, поспешила за своей провожатой.
— Когда фройляйн возвращается домой, фрау? — спросил шофер.
— До семи часов вечера вы свободны, — фрау даже не повернула головы. — Хильдегарде, следите за своей походкой. Не подбрасывайте подол ногами.
— Как скажете, — шофер зевнул, посмотрел им вслед и спрятался в машину. Достав из бардачка сборник кроссвордов и карандаш, он склонил голову над полем с черными и белыми клетками.
Баннеры
URL записиВ верхней части заглушки Юлиан Минц, в нижней Зигфрид Кирхайс. Первый - гражданин Альянса, второй - подданный Империи.
Что у них общего?
В Юлиане Минце Ян Вэнли нашел восприимчивого и вдумчивого ученика, ставшего продолжателем его дела.
Твердые убеждения Зигфрида Кирхайса сделали его "внешней совестью" Лоэнграмма. Его трагически ранняя смерть словно вырвала у Райнхарда частицу души. Даже став повелителем Галактики, в тяжелые минуты он обращался к другу, сжимая в ладони медальон с портретом.
Список работ
Список работ
Расскажи мне
Для голосования
#. fandom LoGH 2014 - "Расскажи мне"
Расскажи мне
Название: Расскажи мне
Автор: fandom LoGH 2014
Бета: fandom LoGH 2014
Размер: 15 428 слов примечание(на самом деле 16 262 слова, но мы помним о неожиданностях пересчёта и проверили в самой строгой считалке, какую нашли. Официальная не работает)
Пейринг/Персонажи: Хильдегарде фон Мариендорф, Франц фон Мариендорф, Генрих фон Кюнмель, НЖП, НМП.
Категория: джен
Жанр: повседневность, драма
Рейтинг: G
Иллюстрации: # 1, # 2
Предупреждения: преканон
Краткое содержание: короткие встречи и долгие разговоры двух подростков, которые еще не знают своего будущего
Размещение: только после деанона
Скачать: Яндекс Диск
Для голосования: #. fandom LoGH 2014 - "Расскажи мне"
читать
Хильда несколько раз повернулась, разглядывая себя в зеркало, подняла вверх руки, повела плечами.
— Вы просто великолепны, фройляйн, — сказала портниха из мастерской мадам Мюллер и тщательно расправила последние складки на платье девочки.
Хильда была о себе и своем наряде совсем иного мнения. Она предпочитала платья попроще, покороче и поудобнее. Этот наряд казался слишком пышным и роскошным. Она видела в зеркале бело-розовую кисею, легкие кружева, длинные ленты и банты кремового цвета, но не могла найти самое себя. Ее руки, затянутые в белые перчатки, и завитая голова торчали из волн материи, как у утопающего, ноги барахтались в нижних юбках, словно в зыбучем песке, а корсет, хотя и щадящий, немилосердно стягивал талию, и Хильда дышала короткими вдохами, не имея возможности набрать полную грудь воздуха.
— Дочка, ты готова? — спросил отец из-за двери.
— Готова, — отозвалась она. — Можешь заходить, папа.
Отец вошел и окинул гордым взглядом нарядную дочь.
— Ты просто красавица, — сказал он, — в этом платье ты выглядишь совсем взрослой.
— А мне кажется, я выгляжу, как глупая кукла, — убежденно сказала Хильда и покосилась на свое отражение.
— Что вы, что вы, фройляйн, — поспешно заверила девушка из мастерской, — вы выглядите в этом платье чудесно, настоящая взрослая барышня, правда же, ваше сиятельство?
Граф Мариендорф кивнул было, но, внимательно взглянув на дочь, негромко спросил:
— А тебе, Хильда, это платье совсем не нравится?
Девочка взглянула на отца и, подумав, покачала головой.
— Платье мне нравится, — признала она и добавила: — Это я себе в нем не нравлюсь. Мне кажется, оно мне совсем не идет.
— Да помилуйте, фройляйн, как же не идет? Идет так, что лучше и не надо! Все на вас сшито, все по мерке! — в голосе портнихи слышалась уже не лесть продавца, желающего уговорить клиента, а гнев и гордость мастера, работу которого не желали ценить по достоинству.
Хильда снова посмотрела на себя, с сомнением покачала головой и пробормотала:
— Если бы хоть оно было не розовое.
Отец услышал ее возглас и с интересом переспросил:
— Так-так, говоришь, не розовое? А какой цвет тебе тогда нравится?
Хильда на мгновение замешкалась и выпалила:
— Бежевый, или электрик, или хотя бы лиловый.
— Хорошо, — граф фон Мариендорф благосклонно кивнул и повелительно обратился к девушке: — Вы запомнили, какие цвета желает фройляйн?
— Да, ваше сиятельство, разумеется, но…
— Что но? — не понял граф.
— Девушкам в таком возрасте не полагается носить бежевое, а лиловое не годится к волосам и коже фройляйн, — негромко, но непреклонно пояснила портниха. — Вот электрик для фройляйн будет очень даже хорошо, бирюзовый тоже, можно попробовать также зеленую сосну, воды пляжа, синюю сталь, хотя это будет слишком смело и лучше подойдет для осени…
— Какие воды, какая сталь? — граф фон Мариендорф потер рукой лоб. — Хорошо, я вас понял. На следующей неделе мы обсудим, какой цвет и ткань лучше всего подойдет для амазонки.
— Как прикажете, ваше сиятельство, — девушка учтиво поклонилась. — Я передам ваш заказ мадам. До свиданья, ваше сиятельство, до свиданья, фройляйн. Желаю вам приятно провести день.
Только девушка вышла, как Хильда тут же подбежала к отцу, готовая броситься ему на шею. Тот засмеялся и попятился со словами:
— Полегче, дочка, полегче, чего доброго, помнешь платье.
Хильда послушно остановилась в полушаге от отца, но ее радость не угасла.
— Папа, амазонка, да? Ты обещаешь? — спросила она. Глаза Хильды сияли ликованием.
— Обещаю, Хильда, обещаю, но только в том случае, если ты будешь хорошо себя вести.
Хильда сложила губки бантиком, опустила глаза долу, переплела пальчики в замок и пропищала:
— Да, папенька, я обещаю быть очень, очень скромной и благонравной, ах, ах, ах, — она старалась сохранить серьезную мину, но не выдержала и прыснула. Отец попытался неодобрительно нахмуриться, но тоже рассмеялся.
—Кроме шуток, дочка, жеманиться не надо, но на празднике веди себя, как барышня, а не как мальчишка-сорванец, — отсмеявшись, граф фон Мариендорф заговорил строго и даже сурово. — Говори с подругами о том, что их интересует, поддерживай их разговоры, не пугай никого своими знаниями. И придерживай немного язычок. Он у тебя довольно-таки острый, ты им всех распугаешь, а сегодня на празднике должны быть мальчики, говорят, даже будет какой-то очень интересный молодой человек, курсант из Военной Академии.
— Хороший же из него выйдет офицер, — насмешливо протянула Хильда, — если шутка девочки-подростка может его напугать.
— Хильда, я тебя прошу, — взмолился отец. — В конце концов, это не только грубо, но и неосторожно. Одним неосторожным словом ты можешь погубить и себя, и меня, и, возможно, даже наших родственников.
Хильда посерьезнела.
— Да, папа, я понимаю, — кивнула она. — Но мне уже надо ехать.
— Конечно, дочка, — отец отворил дверь.
Хильда вышла на лестницу и стала медленно спускаться по ступенькам, одной рукой приподнимая подол, а другой — держась за перила.
Обычно она в таких случаях шла неторопливо, чтобы не опережать отца, сегодня они словно поменялись ролями. Отец шел медленным шагом и следил, чтобы Хильда от него не отставала.
— Нет, все-таки какая ужасно неудобная вещь эти длинные юбки, — вздохнула она.
— Ты не знаешь, папа, сын барона Флегеля там тоже будет? — вдруг вспомнила Хильда.
— Твой дядя говорил, он ответил на приглашение, но очень неопределенно, — сказал отец, и обернулся, протягивая дочери руку. — Осторожно, Хильда, вот так.
— Спасибо, папа, — Хильда, опершись на отца, спустилась по трем последним ступенькам. — Но что ты говорил о Флегеле?
— Я хорошенько не помню, что говорил старый Кюнмель, но вроде бы младший Флегель писал, что если и приедет, то только ближе к концу вечера. Так что первые часа два он будет блистать своим отсутствием.
— Еще бы, ведь присутствием он блистать все равно не сумеет, — Хильда совсем не благопристойно скривилась.
— Хильда, ты опять? Нельзя же так! — начал граф Мариендорф. — Я прекрасно тебя понимаю, Флегель, мягко говоря, не подарок, вполне естественно, что он тебе не нравится…
— И даже очень не очень, — вставила Хильда.
— Он, конечно, не блещет умом, — продолжал отец.
— Дурак дураком, — добавила Хильда.
— Довольно дурен собой…
— Страшен, как обезьяна!
— И к тому же слишком высокомерно держится, я это признаю, Хильда. Многие с радостью заперли бы перед ним двери, и я в том числе. Но, к сожалению, это невозможно. Ты же помнишь, Хильда, он дальний родственник кайзера и будущий придворный. Такое знакомство можно попытаться деликатно свести на нет, но оборвать — ни в коем случае. И потом, он неплохо танцует…
— Единственное его достоинство, — буркнула Хильда.
— И вам пригодится лишний кавалер. Ладно, Хильда, оставим этого Флегеля в покое, не думай о нем. Лучше вспоминай, что ты скоро познакомишься со своим кузеном Генрихом, ты же этого давно хотела, помнишь?
— Да, папа, — лицо Хильды немного просветлело.
Кузен Генрих, сын дяди Мартина, давно ее занимал. Хильда смутно припоминала светловолосого серьезного мальчика с ясными умными глазами, которого видела очень давно по меркам детства и отрочества — лет семь или восемь назад. Кажется, они вместе играли в саду дяди Мартина, забрались в какие-то колючие кустарники, и… что было дальше, Хильда не помнила. Кажется, их за что-то наказали, но вот за что — память не сохранила.
После этого Хильда ни разу не видела кузена, а когда задавала вопросы маме — которая тогда еще была жива — или дяде Мартину, взрослые отмалчивались, смущались и переводили разговор на другую тему.
С кузеном Генрихом была связана какая-то тайна, ничуть не хуже, чем в приключенческих книжках из серии «Истории для мальчиков», хотя, скорее всего, не такая зловещая.
— Пойдем, Хильда, — сказал отец. — Нехорошо заставлять фрау фон Фейербах ждать. Ведь она приехала специально, чтобы присматривать за тобой на празднике.
— Фрау фон Фейербах? — переспросила Хильда. Свет в глазах девочки погас, она опустила голову и, понурившись, вошла в гостиную.
Это была уютная комната, обставленная старомодно и скромно, но уютно. Сквозь широкие окна, задернутые легкими золотистыми занавесками, беспрепятственно проходили солнечные лучи, озаряя и согревая нежно-песочные обои с чуть заметным узором, бежевый мягкий ковер, покрытый оранжевым орнаментом, и мягкие кресла цвета экрю, в одном из которых восседала высокая плотная фигура, облаченная в черное.
—Добрый день фрау Фейербах, — сказал граф Мариендорф.
— Добрый день, — эхом откликнулась Хильда.
— Добрый день, — низким голосом изрекла фрау Фейербах. Она не поднялась с места, а лишь повернула голову с гладко зачесанными седыми волосами и величественно кивнула. На ее плотной шее дрогнули бусы из крупных черных камней, названия которых Хильда не знала. Лицо фрау фон Фейербах, круглое и румяное, как домашний пирог, осветила обманчиво добродушная улыбка. Глаза остались холодными, пустыми и колючими.
— Держите осанку, Хильдегарде, — напомнила она тоном, не терпящим возражений.
Хильда послушно подняла подбородок.
— Я рада вас видеть, Хильдегарде, вы очень выросли, — продолжала фрау фон Фейербах. — Однако ваши манеры по-прежнему оставляют желать много лучшего, поэтому вам нужно как можно внимательнее за собой следить. Впрочем, вы всегда были разумны, когда того хотели, жаль только, вам хотелось этого очень редко.
Хильда медленно перевела дыхание. Ее руки сами собой сжались в кулаки. Фрау фон Фейербах, словно не заметив этого, продолжала:
— Я надеюсь, что вы будете вести себя образцово и я не увижу, как вы озорничаете. В противном случае мне придется вас строго наказать.
Отец положил руку Хильде на плечо.
— Не думайте, пожалуйста, что это доставит мне удовольствие, — разливалась между тем фрау фон Фейербах. — Для меня прискорбно видеть дурных, непослушных детей, мне искренне их жаль. Ведь они не только оскорбляют окружающих и позорят родных, но и губят свое будущее. Надеюсь, Хильдегарде, вы достаточно разумны, чтобы отдавать себе отчет в собственных поступках.
— Разумеется, фрау фон Фейербах, — негромко ответила Хильда.
— Хорошо, Хильдегарде. Только постарайтесь придать своему лицу более приятное выражение. Улыбайтесь, смотрите веселее, вы едете на праздник, а не на похороны.
Хильда собрала губы в улыбку. От души радоваться в присутствии этой дамы было невозможно.
— Улыбайтесь искренней, вы не продавщица из магазина готового платья, — сухо укорила фрау. — А если вы плохо себя чувствуете, вам лучше остаться дома.
— Хильда хорошо себя чувствует, фрау фон Фейербах, — не выдержал граф Мариендорф. — Девочка волнуется, вот и все.
— Возможно, — фрау неодобрительно покачала головой. — Но в этом возрасте девочки уже должны уметь владеть собой и своими чувствами. В будущем, надеюсь, вы научитесь этому, а пока, Хильдегарде, старайтесь думать о чем-то приятном.
Хильда постаралась. Она посмотрела на бусы фрау фон Фейербах, представила себе, как лопается леска и отполированные камушки разлетаются в разные стороны, сыплются на ковер, катятся под кресло, а их хозяйка со стоном и кряхтением встает на четвереньки, ползая по полу, и все равно сохраняет чванный вид.
Представленная картина была до того приятной, что Хильде пришлось уже не сохранять улыбку, а сдерживать смех. Однако фрау ничего не заметила и сказала почти с одобрением:
— Вот это другое дело. Когда вы пожелаете, то можете. А теперь нам пора.
— Удачи вам, — сказал отец, — желаю хорошо провести время, дочка, — наклонился над ней, словно хотел поцеловать в щеку, и шепнул:
— Не слушай ее, ты очень умная и воспитанная.
Хильда улыбнулась отцу.
— Идемте, фройляйн Хильда, — фрау фон Фейербах поднялась с места. — Автомобиль уже ждет.
— Да, фрау фон Фейербах, я уже иду, — Хильда набросила на плечи загодя приготовленную накидку и об руку с фрау фон Фейербах вышла из комнаты.
— Не спешите, Хильдегарде, — гудела дама, переваливаясь с ноги на ногу. — Стремительная походка совсем не красит молодую девушку.
— Я и не спешу, — ответила Хильда, чуть приподнимая юбку. — Я стараюсь идти очень медленно.
— Если это вы называете «медленно», то что же, по-вашему, быстро? — вопросила фрау.
— Не знаю, — честно ответила Хильда.
— Однако, Хильдегарде, прежде вы не были такой дерзкой!
— Возможно, — откликнулась Хильда.
—Прежде вы такой не были. — Фрау фон Фейербах замерла перед автомобилем. — Садитесь же, Хильдегарде.
Хильда кое-как присела на край сиденья, немного сдвинулась в сторону и наконец, приподнявшись на руках, благополучно опустилась на сиденье.
— Как же вы неуклюжи! — почти со слезами на глазах молвила фрау фон Фейербах, садясь рядом. — В вашем возрасте пора бы научиться носить модные платья.
— Пока я научусь их носить, они уже выйдут из моды, — парировала Хильда.
— Хильдегарде! — Фрау фон Фейребах гневно заколыхалась. — И не стыдно вам говорить такие дерзости!
— Прошу прощения… — привычно начала Хильда, но не была услышана.
— Прежде вы были такой славной девочкой. Конечно, вам не хватало лоска и манер, но вы, Хильдегарде, всегда хорошо знали, что хорошо, а что дурно. Мои уроки шли вам на пользу, — приговаривала фрау. — Я так надеялась, что с возрастом вы их не забыли, что вы не уподобились вашим сверстницам, и что я вижу?
— Что вы видите? — Хильда не потрудилась скрыть насмешливую интонацию.
— Я вижу, что в школе вас совершенно испортили, Хильдегарде. Я всегда говорила: девочки должны получать домашнее образование, а не ходить в школы и гимназии, куда принимают детей и даже учителей самого низкого происхождения. И потом родители удивляются, откуда и дочери набираются дурных понятий и неприятных привычек. Моя дочь Марика, например, воспитывается дома, и право, вам, Хильдегарде, стоило бы у нее поучиться, хотя моя дочь и младше вас. Она очень благонравная, скромная и примерная девочка, почти такая, какой ей надлежит быть и какой я желаю ее видеть.
Хильда попробовала представить себе, какой фрау фон Фейербах может желать видеть свою дочь. Одно из двух, решила она: либо это отъявленная лицемерка, либо робкая и до полусмерти запуганная девочка.
— Я бы с большим удовольствием познакомила вас. Это было бы очень полезно для вас и весьма приятно для Марики, да и его сиятельство не имеет ничего против, но, — фрау фон Фейербах сокрушенно вздохнула, — к сожалению, Марика наказана.
— За что? — удивленно вскричала Хильда. — Вы же сказали, Марика очень хорошая.
— Хильдегарде, не повышайте голос и не ловите старших на слове, — немедленно упрекнула фрау фон Фейербах. — Марика, конечно, хорошая девочка, но учится она гораздо хуже, чем могла бы, поэтому я запретила ей ходить в гости до тех пор, пока у нее не будет хороших отметок. Кстати, Хильдегарде, а какие отметки у вас?
— У меня хорошие, — сказала Хильда. — И отличные тоже есть.
— По каким именно предметам? — уточнила фрау фон Фейербах.
— По разным, — Хильда замолчала, рассматривая свои пальцы.
— Хильдегарде, когда старшие задают вопрос, детям следует отвечать честно и откровенно.
— У меня отличные отметки по арифметике, по ботанике, по физике, по экономике... — начала Хильда.
— По экономике? — воскликнула фрау фон Фейербах. — Боги, какая нелепость! И это преподают в современных школах! Для чего вам нужна экономика, хотелось бы знать! Вы и без этого сможете вести хозяйство. Лучше бы вы как следует изучали музыку, Хильдегарде!
— К музыке у меня нет таланта, — ответила Хильда. — Поэтому я освобождена от соответствующих занятий.
Фрау фон Фейербах сурово покачала головой.
— Когда кто-то говорит, что у него нет таланта, — величаво заговорила она, — это чаще всего означает лишь то, что у него не хватает прилежания и усердия. Уверена, если бы у вас были более строгие воспитатели, вы бы научились прекрасно играть.
— Сомневаюсь, — покачала головой Хильда. — У меня действительно нет таланта к музыке, а экономика, история и общественные науки мне интересны.
— Такие увлечения не красят девушку из хорошей семьи, — заметила фрау фон Фейербах. — Если вы не оставите подобные привычки, вы рискуете очень долго не найти себе достойную партию. Граф совершенно не думает о вашем будущем. Впрочем, многим отцам не хватает любви к своим детям.
— Как вам не стыдно, фрау фон Фейербах! — от возмущения Хильда задохнулась. — Как вы можете говорить о том, чего совершенно не знаете! Папа любит меня, ничего не жалеет, чтобы я была счастливой, а вы обвиняете его…
— Хильдегарде! Как вы можете! В кого же вы превратились! — в голосе фрау уже не слышалось самодовольство, а звенел неподдельный ужас. — Ведь всего три года назад вы были таким чудесным ребенком. Ах, если бы только граф внял моим советам…
— Приехали, прошу вас, — сказал шофер, открывая дверцу.
Фрау, коротко охнув, вывалилась из машины и, переваливаясь с ноги на ногу, пошла к резным воротам. Хильда. выскользнув наружу, поспешила за своей провожатой.
— Когда фройляйн возвращается домой, фрау? — спросил шофер.
— До семи часов вечера вы свободны, — фрау даже не повернула головы. — Хильдегарде, следите за своей походкой. Не подбрасывайте подол ногами.
— Как скажете, — шофер зевнул, посмотрел им вслед и спрятался в машину. Достав из бардачка сборник кроссвордов и карандаш, он склонил голову над полем с черными и белыми клетками.
продолжение в комментариях
Баннеры