01.02.2014 в 00:15
Пишет WTF LoGH 2014:WTF LoGH 2014. Тексты G - PG-13. Часть 6
URL записиНазвание: Художественная наглота Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: ~1090 слов Пейринг/Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Эрнест Меклингер и прочие адмиралы Рейха Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: PG Краткое содержание: Меклингер выполняет госзаказ Примечание: при написании ни один художник не пострадал Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Художественная наглота" — Да-да! — оживлённо закивал Биттенфельд. — Давайте оставим это для внутреннего пользования. Кесслер покачал головой. — По-хорошему, это следовало бы уничтожить, — мрачно изрёк он. — Иначе мы не можем гарантировать, что эту картину не увидит никто, кому не следовало бы на неё смотреть. Но должен признаться, что у меня рука не поднимется на такую... — он поискал подходящее слово, — красоту. А у вас? Адмиралы переглянулись. Желающих поднять руку на опальное произведение искусства не было. — Можно просто запереть её где-нибудь, — решился предложить Фаренхайт. — А ключ выбросить, — добавил Вален. — И двери заварить, — добавил Лютц. — И никому, — заключил Миттермайер. — Слышите, Меклингер? НИКОМУ об этом не рассказывать. Всё. Данной мне властью объявляю это военной тайной, за разглашение которой любого, будь он даже генерал-адмиралом, ждёт трибунал. Раздавленный этим приговором, Эрнст Меклингер печально закрыл картину бархатной занавеской. А начиналось всё прозаично. Однажды граф фон Мариендорф в очередной раз намекнул кайзеру, что такому молодому и красивому правителю пора бы уже обзавестись... Нет, не женой, вернее, с женой ещё можно подождать. Но вот парадный портрет — настоящий, написанный маслом на холсте, в исконно имперском духе — просто необходим. В тот день Райнхард пребывал в особенно хорошем настроении, поэтому он не стал отмахиваться и говорить, что собирается оставить след в истории несколько иным способом. Он просто распорядился найти где-нибудь генерал-адмирала Меклингера, весьма известного своим увлечением разными видами искусства. Меклингер нашёлся сразу же и предстал пред светлыми очами кайзера в том виде, в котором его извлекли из студии — местами в краске, местами в мелу и почему-то с усами зелёного цвета. — Не хотите нарисовать мой портрет? — поинтересовался кайзер, не размениваясь на долгие предисловия. В ответ Меклингер, сам не веря своему счастью, сообщил, что всегда мечтал об этом, и теперь, когда его наконец-то удостоили такой чести, готов расшибиться в лепёшку. — В лепёшку не надо, — поспешно сказал Райнхард. — Достаточно портрета. И имейте в виду, у меня будет не так много времени, чтобы вам позировать. — Майн кайзер, я храню ваш светлый образ в своём сердце! — ответствовал начинающий придворный художник. — Я могу нарисовать ваш портрет по памяти. — Да? Отлично, — обрадовался кайзер. — В таком случае, можете приступать, — и, подумав, добавил: — Только это должен быть парадный портрет. В короне и в мантии. — Так точно, — козырнул Меклингер. — В короне и мантии! Он приступил к работе. Две недели его практически не видели за пределами мастерской. Две недели весь двор и весь высший командный состав армии Галактического Рейха ходил вокруг этой мастерской и принюхивался. Некоторых особенно любопытных офицеров, нанюхавшихся краски, пришлось даже госпитализировать, когда они начали ловить розовых слоников на газоне. После этого эпизода Меклингер даже выглянул наружу, вежливо попросил всех удалиться и, покрикивая, загнал слоников домой. Наконец титанический труд был завершён. Художник, осунувшийся, похудевший на пять кило и с глубокими тенями вокруг глаз явился к Райнхарду, чтобы продемонстрировать результат своих трудов. К несчастью, именно в этот момент у кайзера отыскалось какое-то срочное дело, которое ну никак нельзя было отложить на пять минут. — Позже, — сказал он. — А вы пока можете устроить презентацию и представить портрет адмиралам. Они сейчас как раз на совещании, которое вы, кстати, прогуливаете. Меклингер направился по указанному адресу. Два офицера из его флота потащили картину следом. На их счастье, кайзер Райнхард испытывал известное отвращение к различным проявлениям гигантомании, а потому запретил писать свой потрет крупнее, чем в натуральную величину. Картину прислонили к экрану, на котором обычно демонстрировались графические схемы боёв и маневров. Прожигаемый насквозь полными нетерпения взглядами адмиралов, Меклингер распорядился снять чехол. Повисла долгая, очень долгая пауза. Художник в точности исполнил пожелание заказчика. На портрете кайзер Райнхард I был изображён в короне и мантии. Кроме упомянутых предметов императорского обмундирования на нём не было ничего. Кайзер вольготно развалился на троне, закинув одну ногу на подлокотник в виде льва. Поза не только ничего не скрывала — она самым вопиющим образом подчёркивала все достоинства императорской фигуры. Видно было, что Меклингер особенно старался прорисовать именно те части тела, которые на портретах обычно не изображают. Тем более на парадных. Из открытых ртов высшего командования начала потихоньку капать слюна. Вольфганг Миттермайер опомнился первым. Одним прыжком преодолев расстояние от кресла во главе стола до экрана, он встал перед портретом и закрыл самое интересное полой своего плаща. — А ну отставить пялиться! — рявкнул он в зал. — Как будто вы никогда не видели!.. Адмиралы, повинуясь приказу, захлопнули рты. — А вы, Меклингер, — продолжил командующий космическим флотом, — не вы ли утверждали, что рисуете по памяти? — И утверждаю это до сих пор, — гордо заявил художник. — В таком случае, не хотите ли рассказать, при каких обстоятельствах вам удалось узреть и запомнить его величество в таком виде? Повисла пауза. В абсолютной тишине слышно было, как жужжит под потолком муха, выбирая, на кого из адмиралов лучше сесть. — Я призвал на помощь своё воображение, — ответил наконец Меклингер. — Ну у вас и фантазия! — не выдержав, крикнул с места Биттенфельд. И начался бардак. Адмиралы возмущались тем, что его величество посмели изобразить голым. Меклингер в ответ кричал, что кайзер не голый, поскольку он в мантии. Биттенфельд орал, что мантия ничего не скрывает. Меклингер возражал, что мантия должна не скрывать, а подчёркивать. Адмиралы заявили, что портрет порочит императорское достоинство. Художник отвечал, что как раз достоинство на портрете демонстрируется в самом выгодном антураже. Признаться, что он даже слегка польстил оному достоинству, Меклингеру не позволили верноподданнические чувства. Приговор был суров. — Это не может считаться парадным портретом, — отчеканил Ройенталь. — Никому нельзя показывать его величество в таком виде. — Да, но хотя бы нам? — робко заметил Мюллер. — Не можем ли мы оставить портрет себе, закрыть в надёжном месте и иногда, не чаще раза в месяц, заходить посмотреть?.. Идея была отвергнута, как и последующие вариации на эту тему. Портрет уже зачехляли обратно, когда на пороге зала вдруг появился сам кайзер в сопровождении министра обороны. — Ну как, всем понравилось? — беззаботно поинтересовался он, окидывая взглядом растерявшихся адмиралов. — Меклингер, снимите-ка эту занавеску, я тоже хочу взглянуть. Тщетно пытаясь унять дрожь, адмирал-художник сорвал покровы со скандальной картины. Кайзер Райнхард долго любовался на свой потрет, то краснея, то бледнея до синевы. Оберштайн взирал на картину из-за его плеча, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица. И молчал. — Да, — сказал наконец кайзер. — Да. Меклингер, вы... очень хорошо справились, конечно... Но в качестве парадного вам придётся всё-таки нарисовать другой портрет. На этот раз в мундире. — Слушаюсь, майн кайзер! — отчеканил художник. — А это... — Райнхард явно подыскивал слова, — это произведение искусства... — он обернулся к министру обороны. — Оберштайн, поручаю это вам. — Но почему ему?! — возмутился Биттенфельд. Вален дёрнул его за форменный ремень, заставляя сесть обратно. — Очевидно, потому что у него единственного глаза не вытекут от слишком пристального созерцания, — предположил он. Оберштайн вышел из зала, указывая путь офицерам, которым выпала высокая честь тащить увесистое произведение искусства. Преодолев очередной порог, он остановился, нащупал стену, прислонился к ней и потратил немало времени на то, чтобы заставить работать внезапно отказавшие глазные протезы. Название: Сбежавшая крепость Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, чуть менее 2000 слов. Пейринг/Персонажи: Двойная Звезда, Адальберт фон Фаренхайт, Фриц-Йозеф Биттенфельд, Август-Самуэль Вален, Нейдхарт Мюллер, Райнхард фон Лоэнграмм Категория: джен Жанр: стеб Рейтинг: PG-13 Предупреждения: глубокое AU к первому сезону. Краткое содержание: Баечка про Гайерсбург. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Сбежавшая крепость" Рядом завозились и глухо застонали. — Ройенталь? — за годы общения Вольф научился находить по стонам местоположение друга и точно определять по ним же, насколько тому плохо. В ответ снова застонали, и лежащий около соседнего стула Ройенталь сел и схватился за голову. — Только не спрашивай меня, что вчера было, — глухо проговорил он. — Судя по тому, что мы на Гайерсбурге, мы его вчера брали, — глубокомысленно изрек Миттермайер, морща лоб. — А судя по тому, что мы тут вдвоем и с похмелья — все-таки взяли… Ройенталь вздохнул. Вероятно, он вчера опять выпил больше, чем Вольфганг… — Я вчера говорил… ну, какие-нибудь глупости? — осторожно уточнил он. — Ээ… — Вольф нахмурился, вспоминая. — Ты много чего вчера говорил… — А самое глупое? — Оскар искренне понадеялся, что не начал опять рассказывать про свое тяжелое детство и прибитые к полу деревянные игрушки. Тем более, что он в свое время наловчился их отпиливать. — Я точно помню, как ты пожалел, что в Галактике, кроме нас, нет других разумных рас. Вот где-то на обсуждении секса с инопланетянкой ты и отрубился… Ройенталь вопросительно поднял бровь. Он обсуждение инопланетянок не помнил, но справедливо рассудил, что другу незачем его обманывать. — Главное, что нас никто не слышал, — кивнул он и поморщился — гудящая голова откликнулась глухой болью. На столе обнаружилась непочатая бутылка вина и ванильные сухарики. Что они вчера закусывали сухариками, оба в упор не помнили, но под вино сухарики пошли на ура. В голове прояснилось, и утро перестало казаться таким недружелюбным, а просторы космоса на обзорных экранах снова начали казаться широкими и загадочными. Блестящие искорки звезд, мерцающие астероиды, голубая поверхность Феззана, раскинувшегося внизу… — Миттермайер, — позвал Ройенталь, глядя на обзорный экран. — А… откуда тут Феззан? Мостик крепости являл собой крайне печальное зрелище — как будто тут вчера пронеслась орда старотерранских конных варваров или разрушительной силы ураган. Видимо, захват Гайерсбурга проходил тяжело, и бои шли на каждой ступеньке. Наверное. Миттермайер тяжелых боев в упор не помнил, но зато смутно припоминал, как были обнаружены запасы алкоголя — поэтому, глядя на разрушения, склонялся к мысли, что их причиной стали вовсе не бои. На уцелевшем диване в уголке примостился Адальберт фон Фаренхайт. Насколько помнилось адмиралам, он при захвате крепости сдался в плен. Наручники на его руках красноречиво свидетельствовали, что память не подводила ни Ройенталя, ни Миттермайера. Фаренхайт сидел на диване с ногами, нахохлившись, выражением лица напоминая породистого кота, которого спустили на мокрый и грязный пол. Похоже, он уже несколько раз успел раскаяться, что сдался в плен. После обследования мостика отыскались Вален, Биттенфельд и отвратительно бодрый Мюллер. Осматривая руины, Вольфганг каждый раз с замиранием сердца заглядывал за углы и кресла — не обнаружится ли где-нибудь Лоэнграмм. Во-первых, Миттермайер не был уверен, что худосочный Райнхард переживет такую попойку, во-вторых — логичных объяснений, почему на обзорных экранах сияет Феззан, пока что не было. Но Лоэнграмм, как, собственно, и Кирхайс, на мостике не нашлись, и, слава Одину, Оберштайн тоже — вот с кого-с кого, а с Оберштайна начинать похмельное утро Ураганный был морально не готов. После недолгого разговора и долгого опохмела выяснилось, что в прискорбном состоянии краткосрочной амнезии пребывают все, а посему надо было срочно найти способ установить, что случилось. — Можно выйти на связь с головным штабом, — по-простому предложил Вален, прикладывая к гудящей голове прохладную бутылку. — Ага, — кивнул Миттермайер. — И честно сказать Его Превосходительству, что мы допились до того, что не знаем, что вчера случилось. Возможно, конечно, Кирхайс его убедит не откручивать нам головы, а всего лишь дружно понизить в звании… — Кто-нибудь объяснит, почему на экранах Феззан? — подал голос Ройенталь. — Вернее, кто может предложить внятное объяснение, которое можно будет предъявить Его Превосходительству? Внятных вариантов ни у кого не нашлось, дедуктивный метод тоже оказался малоэффективным. У наличия на обзорных экранах Феззана могли быть две причины — либо вышли из строя сами экраны, либо кто-то вчера дорвался до пульта управления крепостью. Оставалось определить, кто и зачем. — Вряд ли мы удирали от флота мятежников, — рассудительно проговорил Вален, все ещё прикладывая к голове бутылку. — Гайерсбург в состоянии с ним справиться. — Приказа от Лоэнграмма перегнать крепость куда-нибудь точно не поступало, — добавил Ройенталь, — по крайней мере, я ничего такого не помню. — С учетом того, что ты не помнишь, как Гайерсбург оказался около Феззана, это не аргумент, — покачал головой Мюллер. — Можно подумать, ты помнишь, — фыркнул в ответ Ройенталь. — И я не помню, — покладисто согласился Мюллер, — что ещё раз доказывает, что на память в это крайне недоброе утро полагаться не стоит. — Я предлагаю пошарить по запасам и сварить кофе, — неожиданно внес рациональное предложение Биттенфельд. — А то с такими чугунными головами мы вряд ли додумаемся до чего-нибудь стоящего. — У кого-то голова и без выпивки чугунная, — негромко буркнул себе под нос Мюллер. — Чего? — повернулся к нему рыжий. — Ничего, мысли вслух, — покачал головой Нейхардт. — Кхм, господа, — раздалось с дивана, — вы не будете так любезны принести что-нибудь вроде бутерброда с ветчиной, когда пойдете варить кофе? Можно и с сыром. Я ничего не ел со вчерашнего дня. — Один Великий, Фаренхайт! — обернулся Миттермайер. — Как в вас что-то влезает после вчерашнего? — Легко, — пожал плечами пленный адмирал. — Я же не пил вчера. — А, вы не пили…— задумчиво проговорил Миттермайер и тут же подскочил. — Стоп, вы вчера не пили?! Так, адмиралу Фаренхайту алкоголь не наливать! — рявкнул Ураганный. — Он единственный, кто помнит, что вчера было! Фаренхайт, — попросил он, — расскажите, а? Мы доложим Его Превосходительству о вашей помощи… — Я бы предпочел сначала избавиться от наручников, посетить уборную и поесть, — ровно ответил Фаренхайт, всем своим видом изображая смирение — мол, ну не дадут, так не дадут… — Видите ли, господа, я пошел в армию, чтобы не умереть с голоду, однако я не предполагал, что окажусь в таком же положении, сдавшись на милость победителя… — Ничего подобного, — решительно поднялся на ноги Ройенталь и тут же, поморщившись, схватился за голову. — Идите, куда вам там надо, а мы пока раздобудем для вас еды! — Я надеюсь, не с такими последствиями, как вчера, — вздохнул Адальберт и встал. — Да, господа, я бы попросил вас… — он поднял руки, демонстрируя наручники. — У кого-нибудь ключи остались? — обернулся Миттермайер. — Ураганный, ты смеешься, что ли? — вздохнул Вален и, посмотрев на бутылку, которую прикладывал к голове, отхлебнул из неё и снова приложил на место. — Мы вчера умудрились потеряться вместе с крепостью, а ты про какие-то ключи… — Тоже мне, проблема, — хмыкнул Биттенфельд, вставая и подходя ближе к дивану, возле которого стоял Фаренхайт. — Ты это… глаза закрой, — посоветовал он. Фаренхайт зажмурился, ожидая худшего. Биттенфельд взял его за запястья, вдохнул, выдохнул, примериваясь, и резко рванул их в стороны. — Можешь открывать. Адальберт опасливо открыл глаза, глядя на свои руки, обхваченные разъединенными кольцами. — Снять нельзя пока, — развел руками Фриц-Йозеф, — но так хоть не мешают. — Спасибо, — осторожно ответил пленный, шевеля пальцами. Вроде бы шевелились все. — Давай, провожу, — махнул рукой Биттенфельд. — Благодарю, — кивнул Фаренхайт, — я прекрасно дойду сам. Не волнуйтесь, я не убегу. Гайерсбург относительно круглый. Фаренхайт скрылся в коридоре, а адмиралы принялись наводить порядок. Одной ножки у опрокинутого стола не нашлось, и его пришлось подпереть барной табуреткой. — Стоит? — Ройенталь на пробу пошатал стол. — Стоять — стоит, — подтвердил Вален и тут же уточнил: — Но танцевать на нём не стоит. — Судя по всему — на нём вчера уже танцевали… — Боюсь, господа, моя помощь будет несущественной, — вздохнул Фаренхайт, отхлебывая кофе. — Увы, я не присутствовал при непосредственном управлении двигателями крепости, однако могу засвидетельствовать, что перед тем, как вы разошлись с мостика, имел место быть разговор о скоростных качествах Гайерсбурга по сравнению с Изерлоном… А потом, если моя память меня не подводит, господа Ройенталь и Миттермайер отправились за добавкой… —…и по дороге, очевидно, забрели в инженерный отсек, — проговорил Миттермайер, уронив голову на стол. — Вряд ли, — покачал головой Фаренхайт. — Инженерный отсек — это совсем в другую сторону от бара. Однако, когда вы не вернулись, адмирал Биттенфельд ушел на поиски… — Не помню, чтобы я вчера куда-то заворачивал, — буркнул Фриц-Йозеф, хрустя сухариком. — В любом случае, господа Вален и Мюллер мостика не покидали, поэтому крепостью управлял кто-то из вас троих. — А может быть, здесь лазутчик? — Мюллер подозрительно огляделся. — Или вы сами, адмирал, решили… — Лазутчиков здесь нет, вы сами проверили. А я не мог, — снова покачал головой Фаренхайт. — Со связанными руками нажимать клавиши сразу на двух пультах управления довольно проблематично. Там дублирующая система, защита от случайных нажатий, лишающая возможности в одиночку управлять крепостью. — Если пультов было два, нужны четыре руки, а значит, это были Ройенталь и Миттермайер, — выстроил логическую цепочку Мюллер. — Больше некому. — Ладно, что сделано, то сделано, — вздохнул Вален. — Лучше давайте думать, что говорить Его превосходительству. А то он нас отправил приготовить крепость к его торжественному въезду… — …А мы ее угнали, — в тон ему закончил Миттермайер. Невеселые размышления прервал писк системы оповещения — кто-то пытался выйти на связь. — Скажите мне, что это не Лоэнграмм, — поднял глаза Миттермайер. — Это Лоэнграмм, — мрачно ответил Мюллер, включая связь. Возникший на экране Райнхард не был рассержен — скорее, в недоумении. — Господа, — поинтересовался он вместо приветствия, — вы где? — Недалеко от Феззана, Ваше Превосходительство, — козырнул Мюллер. — Я прошу нас простить, неполадки с двигателями крепости. Все, что нам оставалось — не дать ей во что-нибудь врезаться. Судя по всему, люди Брауншвайга повредили их перед сдачей Гайерсбурга. Фаренхайт фыркнул. — А ещё у нас тут пленный адмирал, — мстительно добавил Мюллер. — Вице-адмирал Фаренхайт сдался нам при взятии крепости и предоставляет свою судьбу в ваши руки. — Адмирал — это хорошо, — согласился Райнхард. — А вот проблемы с двигателями — это плохо. Эта ловушка Брауншвайга поставила меня в очень неудобную ситуацию. Представьте себе, подходит наш флот к, кхм, месту, где была крепость, а крепости нет! Только одинокий кораблик Ансбаха болтается… — А что он там делал? — вырвалось у Биттенфельда. — Он говорит, что вез мне подарок, тело своего сюзерена, — ответил Райнхард. — И, прилетев, долго бился с картой, уверенный, что сошел с ума. У него едва не случилась истерика, когда подошел наш флот, а он так и не смог найти крепость. В итоге он нам сдался и на допросе сказал Кесслеру, что готовил покушение на меня… Получается, что неполадки с двигателем, устроенные людьми Брауншвайга, спасли мне жизнь! Так что будьте так добры — гоните Гайерсбург обратно, если проблемы с двигателями решены, у нас есть повод для двойного праздника! — Да, Ваше Превосходительство, — почти синхронно козырнули адмиралы, и экран погас. — Ну и что теперь будем делать? — поинтересовался Вален. — Гнать крепость обратно, — пожал плечами Мюллер. — Его Превосходительство, как мы видим, не в претензии… Кто бы мог подумать, что мы так вовремя напьемся и угоним крепость! — Настоящий имперский адмирал даже пьет вовремя! — скороговоркой выдал Биттенфельд. — Фаренхайт, — позвал Миттермайер, — а если мы вас ещё накормим и выпить нальем, вы подтвердите, что имела место западня и неисправные двигатели? — Пожалуй, — согласился адмирал. — И будьте так добры, найдите ключи от наручников. — У нас впереди довольно долгая дорога, — кивнул Миттермайер, — мы успеем их найти, я надеюсь... Спустя полчаса Гайерсбург тронулся и плавно поплыл в сторону законного места. — Господа, — поинтересовался Фаренхайт, любуясь проплывающими мимо звездами, — у меня к вам небольшой вопрос... — Можно даже очень большой, — великодушно разрешил Биттенфельд. — Не в обиду будет сказано... — Фаренхайт помолчал, проводив взглядом встречный астероид, проскользнувший с краю обзорного экрана, —...однако как вы умудрились угнать Гайерсбург, если у него нет двигателей? Название: Попробуй еще раз Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, ~1050 слов Пейринг/Персонажи: Двойная Звезда, Эльфрида фон Кольрауш Категория: джен Жанр: стёб Рейтинг: G Краткое содержание: первая ночь Ройенталя и Эльфриды... оказалась неожиданной. Примечание: по заявке с инсайда Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Попробуй еще раз" — Да ну? — недоверчиво прищурился Миттермайер. — О да. Ни с одной женщиной я ещё не проводил ночь так... ...Он перехватил руку нападавшей и с силой стиснул запястье. Нож — точнее, маленький кинжал, самое настоящее оружие светской дамы — выпал из разжавшихся пальцев и с глухим стуком приземлился на дорожку. — Ну и ну, — покачал головой Ройенталь, созерцая перекошенную от злости мордашку своей несостоявшейся убийцы. — Ты что, в самом деле думала, что сможешь добраться до меня? Вот с этим? Девушка попыталась плюнуть ему в лицо. Не попала. — Убийца! — прошипела она. — Может быть, — беспечно согласился Оскар. — А вот из тебя, дорогуша, киллер — как звезда из апельсина. Кто тебя послал? Она не ответила, только попыталась вырваться. Ройенталь сжал её руку сильнее. — Эй! — взвизгнула она. — Ты мне больно делаешь! — Очень дельная претензия, учитывая, что ты только что махала ножом у меня перед носом, — хмыкнул Ройенталь. — Кстати... Не торопясь отпустить свою добычу, он наклонился и поднял кинжал свободной рукой. Повернул. Режущая кромка отражала свет фонаря. — Так он ещё и тупой... — разочарованно протянул Оскар. — Ну знаешь ли, милочка, так меня ещё никто не оскорблял. Пойдём, побеседуем. Игнорируя протестующие вопли, попытки вырваться, царапаться и кусаться, он поволок девушку в дом. — Нападать на офицера Рейхсфлота с тупым кинжалом, да ещё махать этим добром так, словно хочешь взлететь, — это даже не смешно. Ты б ещё со столовым серебром пришла, — ровным тоном продолжил Ройенталь свою лекцию, одновременно перебирая доступный ассортимент имевшегося дома холодного оружия. — Куда ты собиралась меня ударить? В сердце? — Да конечно, — огрызнулась Эльфрида, — у тебя же его нет! — Если бы и было, тебе это мало бы помогло, — «утешил» её адмирал. — Чтобы попасть в сердце, надо хотя бы знать, куда бить. И как. Он выбрал подходящий с виду ножик — классическую «финку», способную поместиться в женской ручке — и вручил его неудачливой покусительнице. — На, держи, не стесняйся... Да не так! Здесь же нет упора, хочешь напороться на лезвие? — Ну покажи, раз такой умный! — обозлилась девушка. Ройенталь терпеливо сложил её пальцы в подобие финского хвата. — Вот так. Атакуешь прямым ударом в живот — с твоим ростом и весом это единственный шанс. Усвоила? Имей в виду, не каждая несостоявшаяся жертва будет давать тебе вторую попытку. Попробуем ещё раз? Она молча сделала выпад. Оскар встретил атаку даже не блоком, а лёгким ударом по запястью. Нож полетел на пол. — Ты оружие держишь или пилочку для ногтей? — поинтересовался Ройенталь менторским тоном. — При случае передай своему нанимателю моё профессиональное фи. — Прикончить тебя — моя личная инициатива! — взвилась Эльфрида. — Я собираюсь ещё отомстить за деда! — Ты б хоть на диванной подушке сперва потренировалась мстить, — вздохнул Оскар. — Если будешь так махать ножом — даже паралитика не зарежешь. Поразмыслив, он решил, что идея неплоха, и сходил за подушкой, из которой соорудил некое подобие тренировочного манекена, пристроив её на стул. При этом он якобы случайно повернулся к своей ученице спиной. Эффект превзошёл все ожидания. Нож снова обрёл свободу, на этот раз — вонзившись остриём в паркет. Оскар покачал головой. — Ты хоть слушаешь, что тебе говорят? Если да, то чем? Ну воткнёшь ты нож мне в лопатку, если допрыгнешь, и что? Думаешь, всадить железку человеку в спину — это просто? Эльфрида, явно находившая, что заломленная за спину рука мало располагает к светской беседе, только тяжело дышала в ответ. — Ладно, — Ройенталь удивительно быстро сменил гнев на милость. — Потренируемся пока на неподвижном объекте. — Ты так хочешь, чтобы я тебя убила? — ехидно осведомилась девушка. — Хочу? Я всего лишь пытаюсь придать твоему покушению хоть мало-мальски пристойный вид. А то меня просто засмеют, и тебя заодно. Скажут, что я себе даже убийцу нормальную найти не смог. Ты будешь работать или нет? За годы службы в десантных войсках Оскар фон Ройенталь многократно сталкивался с необходимостью объяснять новобранцам простейшие вещи. Но никогда ещё ему не приходилось учить элементарным приёмам ножевого боя женщину. И надо сказать, первый опыт ему не понравился. — Соберись! — командовал он, тщетно пытаясь внушить девушке простые движения, которые легко даются любому мальчишке. — Ты убиваешь эту подушку или танцуешь перед ней умирающего лебедя? Твёрже руку. Так ты никогда никого не ранишь. Добро бы я требовал чего-то сложного! От тебя требуется один простой прямой удар ножом, никакой импровизации. Уж один-то приём можно выполнить как следует? Не делай злодейское выражение лица, просто подойди и пырни! К концу своей жизни подушка обратилась в облако пуха, который осыпал ковёр белыми хлопьями. Эльфрида, опушённая не хуже ковра, с вызовом смотрела на своего инструктора. — Ну, что скажешь? — осведомилась она. — Я бы тебя не то, что в бой — на кухню бы не пустил, — честно сказал Оскар. — Даже окорок от тебя убежит раньше, чем ты вспомнишь, каким концом ножа в него тыкать. — А ты больно много хочешь! — вспылила Эльфрида. — Как умею, так и убиваю! Дёргайся поменьше, может, и попаду! — Где ты видела, чтобы жертва спокойно ждала убийцу и не дёргалась? — изумился Ройенталь. — Детка, ты вообще читала в жизнь хоть что-нибудь, кроме любовных романов? — А ты что, по книжке убивать учился? — не осталась в долгу девушка. Оскар тяжело вздохнул. — Знаешь, дорогуша, для этого тоже нужен талант, — заключил он наконец. — Кому-то дано, кому-то нет. И уж точно женщине этим заниматься незачем, что ты только что блестяще доказала! Твоё дело — готовить мужу суп, если, конечно, с таким дурным характером тебя кто-нибудь возьмёт замуж. Оставь карьеру убийцы тем, кто способен хотя бы заколоть подушку. Эльфрида прищурилась. — Ты, значит, женщин ни во что не ставишь, да? — Пока они ничем не доказали мою неправоту, — развёл руками Оскар. — Давай другую подушку! Он вскинул брови. — Сколько ещё постельных принадлежностей ты хочешь уничтожить, прежде чем признаешь свою бездарность в плане обращения с оружием? — Сколько понадобится! Не убью тебя, так хоть спать на полу заставлю. Ройенталь хмыкнул. — В твоих словах есть здравое зерно, — согласился он. — Не переживай, в этом доме много подушек. Ты выдохнешься раньше, чем они закончатся... ... — Так что, — не поверил Миттермайер, — ты в самом деле всю ночь?.. — Да, учил её обращаться с ножом, — подтвердил Ройенталь. — Налей ещё, а? Вольфганг послушно выполнил просьбу. — И как, у неё что-нибудь получилось? — полюбопытствовал он. — Угу. — И?.. — Она распорола четыре подушки, проткнула одеяло и порезала диван, — продолжил Оскар. — И всё? — Нет. Ещё она изрезала гобелен и располосовала какую-то художественную мазню вроде портрета дедушки фон Марбаха, — Ройенталь поморщился. — Что касается последнего, то здесь у меня к ней нет претензий. — И после всего этого?.. — Я оставил её у себя, — кивнул Оскар. — Ты не представляешь, сколько ещё неизрезанного наследства осталось в этом особняке. Я просто не могу выгнать женщину, которая взялась меня от него избавить. Название: Пыль двадцати веков Автор: WTF LoGH 2014 Бета: WTF LoGH 2014 Размер: мини, ~2000 слов Пейринг/Персонажи: Двойная Звезда Категория: джен Жанр: мистика, кроссовер Рейтинг: PG Краткое содержание: фамильные черты, фамильные драгоценности и фамильные проклятия — вещи, над которыми не властно время. Примечание: кроссовер с романом А. Дюма "Три мушкетёра" Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF LoGH 2014 - работа "Пыль двадцати веков" — ...После этого я и врезал ему между глаз, — закончил Миттермайер, прижимая к разбитой губе носовой платок. — Думаю, теперь мне здесь откажут от дома на веки веков, — хмыкнул Ройенталь. — Даже не знаю, как тебя благодарить. Светские вечера красавицы Нетти надоели хуже зубной боли. А хуже всего то, что проигнорировать приглашение ещё страшнее, чем принять. Вольфганг откинулся на спинку сидения. Они уже пять минут прятались в машине, предварительно как следует поплутав по улицам, чтобы оторваться от гипотетически возможного преследования. У Миттермайера, впрочем, были сильные сомнения насчёт того, чтобы вменяемый человек стал гнаться за теми, кто так хорошо его отдубасил. Однако он также признавал, что уж кем-кем, а вменяемым человеком Герберт не выглядел. — Почему ты называешь эту мумию красавицей Нетти? — спросил он друга. — Потому что её так зовут, — ухмыльнулся Оскар. — Так заведено в этом обществе напыщенных окаменелостей, которые очень собой гордятся. Мужчины — тем, что их отцы и деды сумели присвоить достаточно добра и разбогатеть, женщины — тем, что они красивы. Ну, или были красивы. Лет сорок назад, когда Антуанетта фон Хефтигбах ещё не сделала себе полсотни подтяжек во всех местах. То, что у неё сгибаются ноги — большое достижение пластической хирургии, не находишь? — Глядя на неё, я нашёл, что хочу умереть молодым, — Миттермайер передёрнул плечами. — До того, как впаду в маразм. А этот Герберт, это её сын? — Племянник, насколько я понял. Двоюродный или что-то вроде того. Я пропустил курс новейшей истории семейства фон Хефтигбах, о чём совершенно не жалею. Надеюсь, мне эти знания уже не пригодятся. Вольфганг улыбнулся, насколько это позволяла расквашенная губа. — Они — твои родственники? Ройенталь неопределённо пожал плечами. — Все дворянские роды в родстве между собой. По крайней мере, все, отмеченные титулами. — Ты не говорил, что... — И не скажу, — Оскар брезгливо скривил губы. — Лучше скажи, зачем тебе понадобилось бить Герберта по морде? Согласен, у него не самое приятное лицо на планете, но твои правки едва ли заметно улучшат положение. Засмеявшийся было Миттермайер почувствовал, как по подбородку опять стекает тёплая капля, и смахнул её платком. — А по какому месту надо было его бить? — Надо было позвать меня. Я бы культурно вызвал его на дуэль и отстрелил что-нибудь лишнее. Нетти принялась бы отмазывать племянничка, и дуэль никогда бы не всплыла... — Я и сам могу что-нибудь отстрелить. — У парня дворянская честь в одном месте, — Ройенталь усмехнулся. — Боюсь, он бы не согласился. Говорю же, светское общество. Они смотрят на твою родословную, а не на погоны. Вольфганг нахмурился и отвёл взгляд. С полминуты он молчал, глядя в пустоту, а потом признался: — Этот урод назвал меня педиком. — Что? Глаза Ройенталя в дополнение к выразительности стали ещё и очень большими. Почти круглыми. — То. Видимо, его смутило, что мы с тобой пришли вместе. Сказал, что всё понимает, делал всякие двусмысленные намёки, а потом прямо спросил, нельзя ли отбить меня на остаток вечера, — Вольфганг посмотрел на друга почти жалобно: — Оскар, я что, похож на педика? — Когда проводишь свой коронный удар с разворота? — широко улыбнулся тот. — Нет, конечно, не похож! — Я серьёзно. И, кстати, ты этому живчику тоже вмазал, знаток хороших манер. — Это не считается. Я бил его уже после того, как оторвал от тебя. — Ты ему два зуба сломал. Пепельницей. — Вот именно, пепельницей! Антикварной серебряной пепельницей, которая появилась на свет ещё до того, как Гольденбаум объявил вне закона курение, гомосексуализм и психиатрию, — Ройенталь гордо вскинул голову. — Ни у кого не хватит духу сказать, будто бы пепельница не была достойна потомка дворянского рода... — Не отвлекайся, — Миттермайер сжал его руку. — Посмотри на меня. Я что, действительно похож на педика? На такое вот накрашенное существо неопределённого пола, увешанное бирюльками и передвигающееся танцующей походкой? Для достоверности он даже отнял платок от основательно измазанной в крови физиономии. Ройенталь окинул его пристальным взглядом, потом наклонил голову и посмотрел под другим углом. Вольфганг, в свою очередь, внимательно разглядывал его в ответ. — Нет, не похож, — сделал заключение Оскар. — Это я тебе говорю со всей ответственностью. Ну разве что губы дуешь, несколько, кхм, излишне провокационно, но тебе это идёт. Миттермайер нахмурился. — Оскар, когда я говорил насчёт «накрашенности»... — Да? — Ты что, красишь глаза? Ройенталь испустил вздох, полный смертной муки. — Вольф, я же сказал, это светское общество. — Ты красишь глаза?! — Светское общество, я сказал. Расслабься, Миттермайер. Вдох-выдох... — Оскар, зачем? Тот поднял на друга печальный взор. Вдвойне печальный благодаря подводке, что Вольфганг осознал только теперь. — Чтобы было не так заметно, что они разного цвета. Миттермайеру разом сделалось стыдно. — Извини, — пробормотал он, опуская глаза. И мгновенно наткнулся взглядом на то, чего в упор не замечал весь вечер. Он сцапал друга за левое запястье. — А это ещё что? — Кольцо, Вольф. Ты помнишь про светское общество, не так ли? Тот неопределённо повёл плечом и принялся рассматривать со всех сторон руку Оскара, безымянный палец которой украшало кольцо с крупным синим камнем. — Я никогда раньше не замечал, чтобы ты носил кольца. Ройенталь слегка поморщился: — Оно фамильное. А я не питаю нежных чувств к семейным ценностям, пришедшим из тьмы веков. — Ты же говорил, что твой отец дворянином был только по названию?.. — Не по той линии. — Погоди, то есть, ты носишь кольцо своей матери? — Да, а ты слишком буквально всё понимаешь. Если кольцо досталось от неё, это не значит, что она его носила. Он без видимого усилия снял украшение с пальца и протянул Миттермайеру. — Непохоже, чтобы оно было сделано на женскую руку, верно? Тот кивнул. Кольцо выглядело очень старым. Золотые лапки, удерживавшие камень на месте, то ли деформировались, то ли изначально были сделаны грубо, а огранка самого камня при ближайшем рассмотрении поразила своей асимметрией. Назвать кольцо изящным украшением было сложно. И всё же в диаметре оно было небольшим — пусть не на женскую руку, но и не на всякую мужскую тоже. — Какое-то оно... — Вольф поискал подходящее слово. — Неровное. — Ты хотел сказать — безобразно кривое? — ухмыльнулся Ройенталь. — Оно очень старое. Даже чересчур старое. Только оправе несколько столетий, видишь, она вся погнута? А сколько лет камню, никто точно не знает. Собственно, его единственная ценность — в древности. Дурацкую огранку нельзя переделать во что-то более современное, не потеряв трети объёма. Да и кому это нужно? Камень бракованный. Миттермайер, как раз рассматривавший драгоценность на свет, удивлённо вскинул брови: — Бракованный? По-моему, наоборот, чистой воды, или как это там называется. — Очень чистой, — подтвердил Ройенталь. — А что толку? Смотри. Он зажёг свет в салоне — снаружи уже опустились летние сумерки. При этом свете Вольфганг со второй попытки нашёл то, на что указывал друг — отчётливую царапину на одной из граней. — Но это же сапфир? — Он самый, — кивнул Оскар. — Помнишь, что царапает корунды? — Кажется, кто-то из твоих предков любил играть стеклорезом, — пошутил Миттермайер. Ройенталь в ответ демонстративно зевнул, выражая этим своё презрение к предкам. — С этим связана семейная легенда, которую я не помню, — сообщил он. — Расскажи, — попросил Вольф, пододвигаясь к нему поближе. — Как я могу рассказать то, о чём не помню? — У тебя всегда кошмарно ухудшается память, как только заходит речь о твоей семье, родственниках или твоём детстве, — попенял другу Миттермайер. — Может, тебе травок каких попить? — Может, мне просто меньше пить? — прищурился Ройенталь. — Ну, нет, жертвовать своим собутыльником я пока не готов. Попробуй вспомнить. У тебя же был какой-то источник семейных преданий. На этот раз Оскара перекосило так, словно он укусил лимон. — Был, — подтвердил он. — До того, как выжил из ума. А может, уже после, поскольку нёс восхитительную чушь... Ладно, — Ройенталь сделал глубокий вдох. — Я расскажу тебе сказку, а ты засыпай. Миттермайер, продолжая вертеть кольцо в пальцах, опустил голову на плечо друга и немного повозился, устраиваясь поудобнее. — Я слушаю. — По легенде, кольцу больше двух тысяч лет, — начал Ройенталь тоном сказочника. — По крайней мере, огранке камня. Якобы сделано оно было глубоко в докосмическую эру, когда древние люди ещё не научились летать даже над поверхностью планеты, не было компьютеров, электричества, машин... Ничего, в общем, не было, и передвигались все только на лошадях. А дворяне занимались исключительно войной, охотой, танцами и сексом. — Кошмар, — протянул Миттермайер. — Нойе Сан-Суси... ничего не изменилось! У меня до сих пор задница болит. Макушку ему пощекотал короткий смешок. — Это ты к вопросу о сексе? — О лошадях! — Так вот, в те богами забытые времена, когда ещё не рассчитали формулу подпространственного перехода и не запретили табак... — А колесо уже изобрели? — снова перебил Миттермайер. — И колесо, и письменность, — заверил его Оскар. — Возможно, даже велосипед, хотя в последнем я не уверен. Так вот, в те времена в Европе жил один граф, который однажды заказал ювелиру кольцо с сапфиром удивительно чистой воды. Это кольцо стало свадебным подарком для его жены. По другой версии, кольцо входило в её приданое. Граф и его возлюбленная поженились, и у них родился сын. — Как необычно. — Я кому сказал спать, когда рассказывают сказку? — шикнул Ройенталь. — Молчу, молчу. — И вот спустя годы этот сын, получив из рук матери кольцо с сапфиром, поклялся перед богами, что камень никогда не уйдёт из семьи. И боги его клятву услышали, что для них весьма необычно. Но вскоре юноша нарушил слово и подарил кольцо своей жене, которая в итоге предала его. И с тех пор на кольцо легло проклятье. Повисла театральная пауза, которую немедленно испортил Вольфганг: — Ты поэтому так женщинам доверяешь? — полюбопытствовал он. — Миттермайер, я укушу тебя за ухо. — Попробуй. Ройенталь тяжело вздохнул. — Нет, не поэтому. Хотя, по той же легенде, взаимные предательства супругов и возлюбленных с той поры стали в этом роду милой семейной традицией. В общем, юный граф остался без жены и без кольца, которое она забрала с собой. — Умная женщина. — Умная, но проклятие, лежащее на кольце, оказалось умнее. Через несколько лет графу вернул кольцо его лучший друг, которому оно случайно досталось при странных обстоятельствах. — А как друг узнал, чья это побрякушка? — А он не знал. Граф узнал кольцо по царапине на камне. Только умоляю, не спрашивай, откуда она взялась, я не помню эту часть сказки. Вольфганг молча кивнул. — Граф не стал долго мучиться совестью, — продолжил Ройенталь, — и продал кольцо, потому что деньги ему были нужнее украшений. Но через двадцать лет кольцо вернулось к нему вновь после череды странных событий. Он передал сапфир своему сыну, который тоже не слишком-то успешно его берёг. Но кольцо каждый раз снова возвращалось к своему владельцу или его потомкам. Так происходило из поколения в поколение две тысячи лет. От этого кольца нельзя избавиться. Миттермайер, до этого полулежавший, прислонившись к плечу друга, сел и уставился на «сказочника» во все глаза. — То есть, твоему роду две тысячи лет? — Моему роду миллионы лет, как и твоему — мы все произошли от гоминид. — Я не это имел в виду, — вздохнул Вольф. — Не бывает людей без предков. Бывают только люди без потомков. Мы все от кого-то ведём свой род. Что очень сложно для понимания некоторыми особо гордыми своим происхождением болванами, которые именуются дворянством, — зло бросил Ройенталь. Миттермайер сжал его руку. — А что до кольца... — протянул Оскар, успокаиваясь. — Это просто красивая сказка. Сказка для тех, кому очень хотелось придумать себе родословную на бесчисленное количество колен. — Выходит, проклятие не работает? — уточнил Вольф. Ройенталь с минуту молчал, напряжённо глядя в пространство. — Нет никакого проклятия, — заявил он наконец. — И не может быть. Это просто совпадение. Вольфганг изогнулся, чтобы заглянуть ему в глаза. Как обычно, из-за разного цвета глаз выражение лица казалось разным в зависимости от того, на какую половину смотреть. — Что — это, Оскар? Тот вздохнул. — Я продал это кольцо три раза — в антикварной лавке, в ломбарде и в ювелирном магазине по цене золотого лома и количества карат. Однажды у меня его украли. Потом я подарил его случайной любовнице... — И? — И ты держишь его в руках, — мрачно заключил Ройенталь. — Догадайся сам. — Значит, проклятие — правда? — Понятия не имею. Оно как неразменная марка, знаешь, которая всегда остаётся на карте, сколько ты ею не плати. Миттермайер пожал плечами. — Неразменная марка — компьютерный вирус. — А это ювелирный вирус, — усмехнулся Оскар. — Хочешь, подарю его тебе? Засечём время возвращения. — Нет, спасибо, — отказался Вольф. — Не хочу рисковать. Он снял руку Оскара со своего плеча и надел кольцо обратно на безымянный палец. Кольцо садилось как влитое, словно было сделано на эту руку. Сделано две тысячи лет назад... Миттермайер помотал головой, отгоняя непрошеные мысли и приводя в обычное состояние волосы, терпеливо зачёсывавшиеся мокрым гребнем перед выходом в свет. — Поехали домой, — решительно сказал он. — Хватит нам на сегодня светского общества. — Ко мне домой, — уточнил Ройенталь. — А то при виде чьей-то окровавленной рожи твоя матушка ни за что не поверит, что мы были на светском рауте. — Ладно, — легко согласился Вольф. — К тебе, но, чур, я за рулём. Не хватало ещё добавить к разбитой губе разбитый бампер. Ройенталь молча наблюдал за тем, как он перебирается за руль. Потом подал голос: — Миттермайер, один вопрос. — М-м? — Я похож на педика? — Ну... — протянул Вольфганг. — Дай подумать. Волосы под литром лака, подводка, маникюр, неразменный сапфир на пальце... Нет, Оскар, думаю, не похож. Совсем не похож. fb2 | doc |